Маршал Салинс - американский антрополог, изучавший проблемы первобытного строя. В своей книге "Экономика каменного века" ученый показал, что переход от охоты и собирательства к земледелию был не так уж и необходим. Во многих частях земли древние охотники и собиратели чувствовали себя вполне комфортно - охота и собирательство приносили гораздо больше материальных благ, чем земледелие на первых порах его развития. Более того, присваивающее хозяйство требовало даже меньше усилий, чем земледелие. Так почему же люди вдруг стали переходить к производящему хозяйству, если и в условиях охоты и собирательства они чувствовали себя не просто хорошо, но даже лучше, чем на начальных этапах развития цивилизации? Это - настоящая загадка истории.

Чтобы ориентироваться в дикой природе, нужны были обостренные чувства и уникальные навыки по выслеживанию добычи; навыки залечивания ран и укусов; навыки ориентира на местности, изготавливания ловушек, и других приспособлений. Охотник-собиратель был не менее, а даже более подкован по самому широкому спектру проблем, касавшихся выживания, чем земледелец уже проживавший в городе.

Рассуждая сегодня, мы пониманием плюсы аграрной революции, но взглянув на процесс глазами тогдашнего земледельца, картина представляется совершенно не радужной.

Помимо роста численности и образования общества, отдельный человек обзавелся только проблемами. Новый скудный рацион, состоявший в основном из выращенных злаковых, сказывался авитаминозом в виде упадка сил, плохих зубов и т.п. Более пассивный образ жизни со "скрюченной" позой и долгим стоянием в полях привнес новые болезни, вроде артрита, застоя крови в ногах, грыжи, смещения позвонков и др. Растущая плотность населения с проживанием на одном месте благоволила распространению инфекций. Женщины стали рожать каждый год, чтобы перекрывать растущую детскую смертность, давая сильную нагрузку на собственный организм. Дети стали слабее, поскольку молоко матери раньше заменялось на злаковую кашу и как следствие - все то же недополучение витаминов, хрупкость костей, снижение иммунитета. С появлением частной собственности распространялось воровство, ведь не каждый в городе был знаком в лицо, а также вооруженные набеги на склады и амбары.

Что еще хуже, сделавшись зависимыми от пшеницы и других злаковых, человек положился на природу с её климатическим непостоянством. Наступившая засуха, вредители пожирающие урожай, наводнение и др., приводил к голоду и вымиранию огромных поселений, ведь уже не получалось оставить имущество, нажитые предметы быта, и отправиться за пропитанием на другую стоянку. В отличие от не обремененного охотника-собирателя, земледелец вел действительно тяжелую, болезную жизнь, полную лишений.

Харари пишет:

Со временем невыгодность «сделки с пшеницей» становилась все более очевидной. Дети умирали, взрослые в поте лица добывали хлеб насущный. Жизнь иерихонца в середине IX тысячелетия до н. э. стала явно тяжелее, чем в X или XIII, но никто так и не понял, что происходит. Поколения жили почти в точности как их отцы, разве чуточку более «эффективно». Множество «усовершенствований», каждое из которых для того и предназначалось, чтобы сделать жизнь легче, в совокупности превратилось в жернов на шее каждого земледельца.

Как могли люди просчитаться столь роковым образом? По той же причине, по которой они вечно обманываются. Люди не способны предугадать последствия принятого решения во всей полноте. Всякий раз они вроде бы подписывались на незначительное усложнение работы – скажем, не просто рассыпать семена, а еще и мотыжить предварительно землю. Они говорили себе: «Да, придется поработать. Но зато какой мы соберем урожай! Не придется волноваться из-за будущего недорода. Наши дети никогда больше не будут голодать. То-то заживем!» Звучит убедительно: поработаешь – будешь жить лучше. Таков был изначальный план.

Первая часть плана прошла как по маслу. Люди и в самом деле хорошо поработали. А потом вмешались непредвиденные факторы и все испортили. Люди не смогли предугадать, что число детей тоже вырастет и придется кормить больше ртов. И уж вовсе не могли первые земледельцы знать, что, когда дети вместо материнского молока будут получать кашу, их иммунитет ослабеет. Постоянные деревни стали рассадниками инфекционных болезней. Не предвидели люди и того, что, увеличивая свою зависимость от одного-единственного источника пищи, подвергают себя огромному риску в случае стихийных бедствий. К тому же переполненные амбары привлекали воров и врагов, и пришлось строить стены, вооружаться и сторожить свое добро.

Почему же люди не отказались от этого проекта, убедившись в его минусах? Отчасти потому, что, пока все минусы стали ясны, сменились поколения, и уже никто не помнил, как люди жили раньше. А также потому, что люди, усердно размножаясь, сожгли за собой мосты: если благодаря земледелию население деревни увеличилось со 100 человек до 110, то десяти «лишним» пришлось бы умереть с голоду, чтобы их сородичи вернулись к добрым старым обычаям. Выхода уже не было – ловушка захлопнулась.

Дальше автор приводит куда более знакомый нам всем пример:

Погоня за легкой жизнью завела в тупик – это был первый опыт такого рода, но далеко не последний. Как часто молодые люди после окончания учебы поступают на работу в известные фирмы, давая себе при этом слово, что будут работать как проклятые, чтобы накопить достаточно, только до 35 лет. Затем займутся делом своей мечты. Но в 35 у них ипотека, дети в приличной дорогой школе, необходимость содержать две машины, оплачивать домработницу… и ощущение, что без приличного вина и отдыха за границей и жить-то не стоит. Неужто возвращаться к примитивному существованию. Нет, выход один – работать больше и продолжать пытаться откладывать.

Человечество собственноручно, небольшими шажками с малозаметными изменениями, загнало себя в долговую кабалу перед теми условиями, которые само и нагородило. Здесь Харари делает замечательный вывод в духе стоицизма:

Один из немногих «железных законов» истории: роскошь превращается в необходимость и порождает новые обязанности. Как только человек привыкает к новому удобству, он принимает его как само собой разумеющееся, а потому рассчитывает на него. Наступает момент, когда уже и обойтись без привычного невозможно.

Вспомним, что стоики говорили о страстях и невозможности их утоления? Эта гонка на уровне человечества не прекратиться никогда. Её можно остановиться только для себя самого.

Дальше идет еще один замечательный пример:

За последние десятилетия люди изобрели всяческую бытовую технику, существенно экономящую время: стиральные машины, пылесосы, посудомойки, а также мобильные телефоны, компьютеры, Интернет. Предполагалось, что жизнь станет приятнее и спокойнее.

Раньше приходилось, написав письмо, класть его в конверт, покупать марку, нести письмо как минимум до почтового ящика. А потом проходили дни и недели, а то и месяцы, пока дождешься ответа. Ныне я печатаю электронное письмо, отправляю его на другой край света, и, если адресат сейчас тоже сидит перед компьютером, минуту спустя он уже отреагирует. Вот сколько времени и усилий я сэкономлю – но могу ли утверждать, что моя жизнь и впрямь сделалась приятнее и спокойнее?

Вот уж нет. В эпоху «бумажной почты» люди писали письма лишь тогда, когда требовалось сообщить нечто действительно важное. Они не бросали на бумагу первые пришедшие в голову мысли, а тщательно продумывали, что нужно сказать и как это сформулировать. И на ответ рассчитывали столь же продуманный. Обычный человек за месяц отправлял и получал примерно с полдюжины писем, и никто не чувствовал себя обязанным отвечать в ту же минуту. Сегодня я каждый день получаю не полдюжины, а полсотни писем, и все ждут от меня немедленного отклика.

Мы хотели сэкономить время, а вместо этого переключили беговую дорожку на следующую скорость, понеслись в десять раз быстрее, и наши дни больше прежнего наполнены хлопотами, мы все больше нервничаем и не контролируем происходящее.

<...> История о ловушке роскоши содержит важный урок. В поисках легкой жизни человечество высвободило мощные преобразующие силы, которые стали менять мир в непредвиденном и даже нежеланном для человека направлении. Никто не планировал аграрную революцию и не добивался умышленно зависимости человека от зерновых. Был принят ряд несложных решений с простой ближайшей целью – наполнить желудки, обеспечить какую-никакую безопасность, – но в совокупности эти решения вынудили древних охотников-собирателей таскать под палящим солнцем бесчисленные сосуды с водой и поливать эту клятую пшеницу.

Не пора ли нам, насколько позволяют жизненные обстоятельства и ответственность перед близкими, перестать поливать эту клятую пшеницу и немного притормозить?

End.

Подписывайся на Telegram-канал Гераклитовы слёзы

Римляне активно возделывали различные зерновые культуры, например, пшеницу, рожь, овес. Высаживали фруктовые деревья, самыми популярными и востребованными из которых были оливки. Популярным конечно же был и виноград, который использовался для приготовления вина. Часто встречались и овощные культуры, но они употреблялись в пищу в основном лишь простонародьем, а богачи предпочитали более изысканную пищу. Земледельцев в Риме всегда высоко ценили.

«Из земледельцев выходят самые верные люди и самые стойкие солдаты. И доход этот самый чистый, самый верный и вовсе не вызывает зависти, и люди, которые на этом деле заняты, злого не умышляют нисколько». - Марк Порций Катон Старший - римский политик.