Погреб был сибирский. Добротный, глубоченный, «голимая катакомба», как выразилась мама, заглядывая в широкий лаз с металлической лестницей. С двумя крышками, с полутораметровым «накатом» - глиняное дно еле виднелось метрах в трех от поверхности.  Чистить его, опускать и расставлять банки, ныряя в темное жутковатое творило, приходилось мне. Не уставшей же с работы маме это делать.  От бати мы только что ушли, оставив позади мой родной с детства двор, друзей и всё привычное, старший брат служил на флоте, а мелкий был слишком мал, ему и близко подходить к погребу не позволялось. Мама, отдохнув «с ночи» занималась внешним ремонтом, обила жестью крышку погреба, прикрутила оторванные «шалниры» (никогда не давалось ей это техническое иностранное слово), хотя скоро она и в техникуме железнодорожном выучится, и из стрелочниц станет маленьким начальством на узловой станции.

Квартиру в деревянном бревенчатом доме на два хозяина, к которой и прилагался погреб, дали маме как раз от железной дороги. Мы быстро привели в порядок свою половину дома, познакомились и подружились с соседями. Дом оказался с высокими потолками, светлыми и просторными комнатами. Когда-то в нём располагалась контора ледопункта. Раньше ведь не было вагонов-рефрижераторов, а были вагоны-холодильники, которые имели двойные стенки, куда и забивали лед, и летом скоропортящиеся продукты возили в таких холодильниках. Поэтому через каждую тысячу километров этот лед таял, и на определенной станции заново загружали лед. Жили мы как раз именно на такой станции. Склад ледопункта, контора, эстакада для загрузки льда в вагоны и горы опилок, в которых хранился лед в жару.  Когда мы заселились в этот дом, склад был разобран, опилки, перегнивали и чернели и служили хорошей добавкой к тяжелой почве нашего огородика. На такой почве вырастили мы за лето неплохой урожай, наквасили капусты, насолили в ведёрные кадушечки помидор, огурцов, даже мелкие арбузики сорта «Огонёк» успели выспеть, были засолены и заняли свое место в погребе.

Как то в ноябре, когда уже лег снег, надо было по-быстрому слазить в нашу «катакомбу» за картошкой. Взяв мамин железнодорожный фонарь ( они похожи на шахтерские), обрядившись в её телогрейку, прихватив корзину, я двинула к присыпанному снегом погребу. Открыла тяжелую верхнюю крышку, не посветив фонарем (который был взят видно, для уверенности в себе, а не для пользы дела), я спрыгнула на вторую крышку. А она оказалась поднятой к стене! Летела долго, показалось вечность. Подобные ощущения испытала потом только в самолете при падении в воздушную яму. Кажется была пара столкновений с лестницей – спасла телогрейка и старая кроличья ушанка брата. Пара минут шока и меня пробило на дикий хохот, потому что одной рукой я угодила в низенькую кадушку с капустой. Облизала руку – вкусно. Нашла улетевший в угол фонарь. Выбралась из погреба, даже с картошкой, захлопнула чертову вторую крышку. Дошло только дома, уселась на порог и разревелась. Мама кинулась ощупывать на предмет переломов - вообще ничего, ни одного синяка. Обошлось двумя разбитыми банками черемухового компота. Они не вошли на полки и стояли на полу – их я ногами толкнула.  Удачно слетала, словом.

Когда-то мне пришлось побывать в одном тихом уютном городке на самом севере Польши, буквально в 15 км от российской границы. И там я набрел на останки заброшенной железнодорожной станции и полотна без признаков недавней эксплуатации.

Немного истории. В 1853 году было окончено строительство т.н. Восточной Прусской железной дороги (Preußische Ostbahn), соединившей Берлин и Кёнигсберг (ныне, Калининград). В то же время, в самой восточной части, эта магистраль хоть и была проложена вдоль Вислинского залива, но все же проходила на некотором отдалении от него. Таким образом, населённые пункты, расположенные прямо на побережье оставались в стороне от дороги, в том числе и Фрауенбург (ныне, Фромборк). Поэтому в 1897 году было принято решение о строительстве Надзаливной железной дороги (Haffuferbahn), которая как бы ответвлялась от основной магистрали в Эльбинге (ныне, Эльблонг) и снова сливалась с ней в Браунсберге (ныне, Бранево), откуда через Хайлигенбайль (Мамоново) и Людвигсдорф (Ладушкин) оставалось совсем немного до конечного пункта. Кроме большего охвата населенных пунктов Восточной Пруссии с этой железной дороги открывался и красивый вид на Вислинский залив (или Фришесхафф, как он назывался в то время).

Окончание строительства этой ветки в 1899 году оказалось очень кстати, так как именно в том году новый кайзер Вильгельм II начал строительство летней резиденции в расположенном на этой же железной дороге Кадинене (ныне, Кадыны).

Пережив обе мировые войны эта не сильно нагруженная однопутная железнодорожная ветка оставалась востребованной вплоть до начала XXI века. Тем не менее уже в 1990-х годах чувствовался упадок движения на ней. В начале 2006 года был отменен последний регулярный пассажирский поезд на этой линии Эльблонг-Толькмицко-Бранево. Крайне редко по этой дороге осуществлялось грузовое движение.

Местные власти и заинтересованные организации предпринимали попытки выкупить дорогу у компании Польских Государственных Железных Дорог (РКР), но все тщетно. Лишь в летний сезон 2010 и 2011 годов, при содействии Поморского Общества Любителей Железных Дорог, удалось запустить туристические рейсы выходного дня по этой живописной дороге, от станции Груджёндз (в нижнем течении Вислы) до станции Бранево и обратно. В 2012 и 2013 годах эти туристические поезда ездили лишь на участке Эльблонг-Фромборк.

В июне 2015 года компания РКР официально уведомила о полном прекращении деятельности железной дороги №254, в связи с "невозможность покрытия расходов на поддержание железнодорожной инфраструктуры". Но еще с 2014 года по этому участку не прошел больше ни один состав.

Данные фото были сделаны мной в октябре 2015 года.

Направление на Бранево

Километровый пикет (видимо от станции Эльблонг Восточный)

Направление на Толькмицко и Эльблонг

Вид на порт Фромборка и Вислинский залив. Бывшая железнодорожная станция находится от порта буквально в 200 метрах, почти на берегу залива.

Фромборк примечателен тем, что в этом городе завершил свою карьеру и умер (в этом самом замке) знаменитый ученый Николай Коперник. Вот именно здесь он осуществлял свои астрономические эксперименты и проводил службы в этом кафедральном соборе.

Автор: Sam Yang

Вернувшись из судебного заседания и ещё не успев прийти в себя от нахлынувшего гнева на судью, прокурор района, подошёл к двери своего кабинета и, прежде чем в него войти на секунду остановился, повернув голову к притихшей за печатной машинкой секретарше.

- Меня ни для кого нет. Ты меня поняла?

- Поняла, Сергей Викторович.

Открыв сейф, он достал начатую бутылку «Пшеничной», налил до краёв двухсотграммовый стакан и словно страдая от сильнейшей жажды, залпом его осушил. В этот момент в дверь тихо постучали.

- Я же ясно сказал! Меня нет! – не оборачиваясь к двери, прокричал он, злясь на всё и всех, стараясь как можно дольше удержать в себе приятные последствия от прокатившегося по глотке водопада из обжигающей сорокоградусной жидкости.

– Что ты хотела Лена?

- Забыла вам передать письмо.

- Письмо? Какое ещё письмо? – он поставил пустой стакан в сейф, прикрыл дверцу и сел в рабочее кресло.

Дождавшись, когда секретарша вышла из кабинета и плотно закрыла за собой дверь, прокурор открыл принесённый ему конверт, достав из него сложенный пополам тетрадный листок. Очки одевать не пришлось, поскольку буквы были большими, а слова понятными. Так позволял себе писать только Геббельс, местный коммерсант, занимающийся похоронными делами. Это сейчас, кроме ненависти и страха Сергей Викторович к нему ничего не испытывал, а вот всего лишь год назад как-то так само собой получилось, что тот, будучи начинающим бизнесменом районного масштаба, однажды попросил его об услуге, а потом конечно же отблагодарил. Далее, Сергей Викторович несколько раз сводил его с нужными людьми из областного комитета партии, с руководителями рыбнадзора, охотхозяйства. Ну и пошло всё, закрутилось…Через полгода, вместо одной ритуальной конторы у Геббельса было уже три, а концу года целых шесть.

Странно было то, что с открытием ритуальной службы резко подскочила смертность в районе. А Геббельс своего не упускал и когда у людей не было денег чтобы похоронить умершего, он предлагал услуги либо в долг, либо в обмен на скотину: корову, лошадь. И люди соглашались, потому как деваться было некуда. А вскоре, коммерсант создал на болотных островах так называемую подростковую группу любителей фашисткой идеологии, где занимались чёрт знает чем, начиная от раскопок в лесу в поисках немецкого оружия, заканчивая маршами по улицам районных посёлков с самодельными штандартами в немецких касках. И вот тогда бы ему Сергею Викторовичу, как прокурору и спохватиться, но где там...К тому времени, окружённый вниманием Геббельса и получая от него подарки в виде конвертов с деньгами для покупки дома, земельного участка, постройки бани и новенькой «Волги», он к чертям собачьим потерял всякую бдительность и в то же время своё служебное влияние. И вот сейчас, прочитав записку, принесённую секретаршей, в которой было написано: «Сегодня в девять вечера у края болота», он понял, что наступает его бесславный конец. Конец всему: карьере, будущему, а самое главное - финансовой стабильности.

Размахнувшись, он ударил кулаком по столу, после чего крикнув: «Ах ты грёбаная сука!» схватил графин с водой и изо всей силы швырнул его в дверь. Графин разбился на мелкие осколки и под дверью образовалась лужа. Выходка судьи вывела его из себя до предела. Подойдя к сейфу, Сергей Викторович, распахнув железную дверцу, взял лежащий на полке табельный пистолет. Посмотрев который час, он засунул оружие за брючной ремень, прикрыв его кителем.

В гостиничном номере Олег собирался в Ленинград. Настроение было хорошее, ему хоть ненадолго хотелось вернуться в любимый город, навестить друзей, сходить в кино, погулять по городу и даже просто выспаться. Ольгу же, завтра отвезут в областной следственный изолятор, она пробудет там пока дело пройдя регистрацию в канцелярии суда поступит в прокуратуру области для изучения. А дальше как обычно: они соберут в командировку новых следователей и лишь после этого всё будет готово для начала проведения дополнительного расследования по месту преступления. Складывая в чемодан вещи, Олег взял в руки фотоаппарат, открыл футляр, посмотрел одним глазом в видоискатель. Вспомнил, что, уезжая сюда зарядил новую плёнку, которую так и не использовал.

Подойдя к окну и вглядываясь в раскинувшийся за окном необъятный лес, он стал размышлять над внезапно пришедшей в голову идеей. Она заключалась в следующем: поездку в Ленинград нужно отложить на один день. Сейчас он отодвинет чемодан в сторону и сходит к тому деду, который рассказал ему об обнаруженных отшельником обгоревших человеческих костях на одном из болотных островков. Якобы, найденные среди пепелища «лешим» металлические зубные протезы, со стопроцентной его уверенностью принадлежали именно Мячину, тому самому свидетелю по делу Ольги. «Надо срочно идти на это место, сделать подтверждающие снимки, - подумал он, - а заодно сфотографировать ту самую базу, где обитают фанаты фюрера. Если они узнают, что суд отправил дело на дополнительное расследование, они могут попросту свернуть свой лагерь. И тогда будет сложно доказать, что здесь существовала по сути преступная организация, жертвой которой стала Ольга». Так и не уложив до конца в чемодан свои вещи, Олег вышел из номера, закрыл дверь на замок и направился к выходу из гостиницы.

На лестнице он впервые вне здания суда, за всё время его пребывания в станционном посёлке, буквально столкнулся лицом к лицу с судьёй, зная, что она также проживает в этой же гостинице. На секунду замешкавшись от такой неожиданной встречи, они глянули друг другу в глаза, после чего он продолжил спускаться вниз, а она продолжила подниматься по ступеням вверх. Найдя уже без труда тот самый гараж, куда приглашал его для разговора местный дед, он подошёл к дому, в котором, по его мнению, жил его владелец и несколько раз постучал пальцем по двери.

- Кто там? – донёсся с хрипотцой знакомый мужской голос из веранды.

— Здравствуйте! Это адвокат.

Дверь тут же открылась, словно Олега тут ждали днём и ночью. С бокалом в руках, в котором парился горячий чай с приятным запахом какой-то добавленной травки, его встретил тот самый дед.

- Проходь мил человек, проходь, чайком тебя побалую.

Олег, улыбнувшись вошёл, присел за стол на скамью. Дед засуетился, достал из шкафа ещё один бокал, тарелку с маленькими сушками, блюдце с несколькими разно габаритными кусками комкового сахара рафинада, поверх которых, лежали кусачки специально для рубки больших комков на куски поменьше.

- Бабка попёрлась на индейскую киношку, - сказал он, наливая Олегу чай. – Название вот только мудрёное, убей, не помню.

Олег отхлебнул ароматный чай.

- Дед, а я ведь по делу пришёл. Хочу попросить тебя сопроводить меня завтра на болото, к твоему другу, «лешему». Понимаешь, мне для суда нужно сфотографировать человеческие кости, которые он обнаружил на болотном острове, и было бы здорово, если, конечно, получится, сфотографировать ту крепость, что соорудили эти…нелюди.

Скрутив молча такую же, как и в прошлый раз самокрутку, дед, чиркнув спичкой по наполовину смятой и затёртой спичечной коробке, с серьёзным взглядом прикурил, разгоняя ладонью седоватое облако дыма.

- Оно то конечно можно, для благого дела…Но уж больно мил человек опасная твоя затейка.

Олег откусил кусачками небольшой кусочек сахара и положив его в рот, сделал несколько глотков чая.

- Чем же она опасная, дед?

- А тем, что коли встретим мы с тобой на тропе болотной эту шпану, то участь наша будет не завидная тебе скажу. Положат они нас, как куропатков на заре и могилку рыть не надо. Пнут разок влево, али вправо и ищи свищи. Пиявкам на обсос. Во как!

Олег ничего не ответил и лишь пристально смотрел на деда. Тот отвернулся, прищуриваясь досмолил самокрутку, бросил огарок в поллитровую банку, служившую пепельницей.

- Ну вот ежели пару ружей-то взять, то оно как бы поспокойнее-то будет.

Олег улыбнулся:

- Спасибо дед. Мне ведь чем больше доказательств, тем больше шансов будет у Ольги на небольшой срок. А там глядишь может и на условный натянем. Что скажешь, дед?

- А то скажу, что выйдем завтра посля полудня. С утра-то со спозаранку народ по лесу бродит, нам глаза лишние-то ни к чему. А вот вернутся грибники да ягодники в избы, тогда и наш черёд в лес. Обговорив с дедом все детали похода, Олег, удовлетворённый от встречи, пошёл обратно в гостиницу.

Скрывшееся за лесным горизонтом солнце, оставило чуть выше кромок деревьев ярко-жёлтый след, как ягоды оставляют послевкусие. Сергей Викторович шёл осторожно, стараясь лишний раз не наступать на упавшие подсушенные осиновые ветки, которые громко хрустели, ломаясь под ногами. То и дело поглядывая на виднеющиеся в дали болотные острова, поросшие широколиственными лесами, он старался угадать из какого конкретно острова придёт на их встречу Геббельс. Нарастающий ветер через пару часов принесёт ночной туман и ему хотелось вернуться на станцию до того, как всё вокруг будет им окутано, отчего такие неопытные как он, могут запросто заблудиться, не подозревая о том, что до крайних изб всего лишь какая-то сотня метров. Наконец он дошёл до начала тропы в болото, это было трудно не заметить, местные охотники пометили это место красной тряпкой, привязанной к дереву. Об этом ему когда-то рассказал участковый из районного отделения милиции. По просьбе Сергея Викторовича он даже показал ему, как надо сюда идти коротким путём от здания прокуратуры. Остановившись и присев на рухнувшее у самого края болота высохшее дерево, прокурор отдышался, вытирая вспотевшее лицо и шею носовым платком.

Всего лишь в нескольких метрах проглядывалась топкая равнина, покрытая ковром из мхов, лишайников, трав и кустарничков. Мысль о том, что внезапно взлетевшую болотную сову могли спугнуть, пришла к нему с опозданием.

- Хёндэ хох! – кто-то громогласно скомандовал, ткнув металлическим предметом в спину Сергея Викторовича.

Тот машинально и испуганно поднял руки, пытаясь уловить боковым зрением того, кто стоял позади него. Чья-то рука приподняла край его куртки и вытащила из-под ремня табельный пистолет. И лишь после разразившегося громкого смеха, предположительно нескольких человек, стоявших за ним, прокурор опасливо оглянулся. Увидев Геббельса и двух молодых парней, Сергей Викторович, принимая во внимание что находится не там, где бы ему хотелось сейчас быть, нехотя улыбнулся:

- Напугали черти. Инфаркт с вами заработаешь.

Он встал с дерева и подошёл к Геббельсу.

Тот поднял на уровне глаз Сергея Викторовича указательным пальцем за спусковую скобу его табельный пистолет.

- Зачем тебе здесь эта железка?

Прокурор виновато пожал плечами.

- Ну, мало ли…вдруг зверь какой набросится.

Геббельс молча закивал головой, едва сдерживая смех.

- Стареешь Викторыч. Неужто так жить хочется? А?

- Кому ж не хочется... Ты хотел меня видеть?

- Да, хотел. Что там с нашей подругой? С убийцей моего любимого племянника?

Думать о том, как Геббельс отреагирует на новость о назначении дополнительного расследования, у Сергея Викторовича времени не было. На свой страх и риск он рассказал всю правду, потому как опасался, что кроме него его уже могли информировать и другие люди, блуждающие по лесу.

- Когда говоришь её повезут в следственный изолятор? – переспросил Геббельс.

- Завтра.

- А точнее?

- Думаю часов в девять утра.

- А что судья? Когда она уезжает?

Прокурор замотал головой пожимая плечами.

- Не знаю. Может за ней приедет какая ни будь машина, а может до ближайшей станции с кем либо, а там на поезде или автобусе. Сам видишь, единственная дорога после дождей вся размыта. Не всякий ведь рискнёт. Кому же в лесу посреди болот захочется ночевать, если вдруг сломаешься или забуксуешь. На помощь-то никто не приедет. А пассажирские по железке отменили уже как три года. Какую-то новую дорогу для них построили.

- В общем так, - прервал его Геббельс. – Зайди сегодня к начальнику милиции, скажешь, что я попросил его, чтобы он уговорил судью ехать до ближайшей соседней станции утром с ментами, которые повезут в следственный изолятор эту суку.

Прокурор пристально посмотрел на Геббельса.

- А если она не захочет?

- Захочет, если он хорошенько попросит. Ты меня понял?

- Да.

- Ну вот и хорошо. Теперь иди.

Смотря в след уходящему прокурору, Геббельс подозвал к себе одного из парней.

- Ты же знаешь, где на повороте к станции висит щит телефонной связи?

- Знаю шеф.

- Возьми себе помощника и выдвигайся к этому щиту. С рассветом облейте его бензином и подпалите. Но чтобы сработали тихо и сразу в лес.

- Я понял.