Блики сердца


на белой стене блики –
солнце в косом луче,
будто святые лики
явились сегодня мне.
утром, открыв глаза,
встретила теплый взгляд -
нежно касались рук
там, где еще вчера
острая злая игла
свой запускала яд
в вены и сны мои.

мне доктора говорят,
что не родился ты –
мертвым пришел на свет:
крови и мяса кусок,
как холодный послед
боль, принеся с собой,
после всех тягостных мук
криком меня порвав…
вдоль родовых потуг

верю я в знаки.
смотри:
залило солнцем вокруг
грязный линолеум, стол,
простынь и ноги мои.
будто зовешь:
иди.
встану, к окну подойду:
ярких осколков блики –
тот, что острее, найду –
пусть отразиться слезой,
вспыхнет на бледной шее.

залило цветом вдруг –

здравствуй, родимый мой,
там, куда я иду,
будет в стократ светлее.

Пульс

пульс -
еще бьётся с врагом,
хотя сам контужен
эти руки поле сражений,
язвы окопов глубже:
что там по венам
текло - взрывалось -
пуль - с
острой иглой сколько
в обойме осталось

Будет жить

кто эти люди в белых халатах,
что заходят в палату?
ходят кругами,
меряют время шагами
и что-то бормочут в усы?
а эти бинты?
– оттого, что я болен?
я же помню, как вышел из круга –
ремни
почему перетянуты туго?
я же видел, как гасли огни,
а теперь снова ярко
и душно...
почему вы закрыли окно?
почему там решетка?
я же понял вдруг ясно и четко...
но сейчас это кажется сном...

через иглу меня наполняет тоской
так, что хочется даже на лампочку выть.
что за страшный диагноз такой -
будет жить...

Всего лишь слух, но как он поднял Игорю настроение! Бывает, что от солнца надежды хватает всего лишь лучика. Почему-то захотелось обнять Максимыча, крепко пожать ему руку за его поддержку. Нельзя. Поэтому Игорь просто улыбнулся, весьма искренне.

- Спасибо, дружище, - сказал он, - может сходим в пятницу после работы в тот бар, как раньше, хоккей глянем?

Максимыч просиял:

- Да я всегда готов, как пионер.

Игорь не смог бы назвать его другом, потому что друзей у него не было, но тут на работе Максимыч был самым близким ему человеком. А вот Сергей уже откровенно раздражал: приходил позже всех и уходил раньше всех. Даже босс Михаил Иванович не позволял себе этого и на жалобы Игоря всегда кривился, хмурил брови и говорил, что обсудит с Сергеем и поставит все точки над i раз и навсегда. Но ничего не менялось.

Сияя улыбкой, заканчивая диалог с кем-то в коридоре, в кабинет зашел Сергей. Опоздание – 35 минут, зафиксировал Игорь. Сейчас он войдет, начнет болтать без умолку, отвлекая всех от работы, потом будет пить кофе и скролить ленту с новостями на рабочем ПК. Игорь почувствовал, как сжались скулы от раздражения.

- Привет всем господам и господамам! – проговорил громко Сергей, входя.

Девушки отвлеклись и заулыбались идиотскому каламбуру.

- Вчера начал смотреть «Пустую корону», напитался атмосферой, так сказать - продолжил он, снимая пальто.

«Держи в курсе, клоун», - подумал Игорь.

- Доброго дня, достопочтимый сэр Максимыч!

- Доброго дня, Сергей.

Рукопожатие.

- Доброго дня, прекрасная мадам Арина.

Смешок и мягкое рукопожатие. Ну хоть руку не поцеловал.

- Доброго дня, прелестная мадам Надежда.

Вот тут поцелуй последовал, Надя без раздражения одернула руку.

- Добрый день, рыцарь хмурого образа Игорь!

Рукопожатие без всяких сожалений.

- Печального образа, - поправил Игорь.

- Ну печального, один черт…- Сергей что-то еще говорил, не подозревая, как по его жадно пробирается вверх жадный зверь. Цепляясь и хлюпая, он уверенно двигался и поглощая силы нового носителя.

Игорь наблюдал, как через час молодой человек начал хмуриться, ощущая неприятное присутствие где-то внутри, под ребрами. Незаметно для всех начал ощупывать себя, массируя область живота. Игорь смотрел, как внутри Сергея пульсирует и разливается по органам липкая боль. Смотрел без удовольствия, но с интересом, как ученый, наблюдающий за крысой в лабиринте.

Несколько часов спустя Сергей вышел из кабинета, потом вернулся и забрал вещи. Не попрощавшись, ушел. Ему просительно: цвет лица землисто-серый, на лице застыла гримаса, Игорь видел, что боль проросла даже в паховую область. Странно получалось: молодой парень был полностью здоров еще утром, и это с одной стороны его спасло от более страшных последствий (все же это был не инсульт), а с другой именно это определило выбор Игоря (хотя может и не только это).

Совесть молчала весь день и вечер, и настигла только перед сном. Хотелось позвонить Сергею или хотя бы написать сообщение. Но Игорь просто смотрел как мирно сопит его жена, у которой сегодня был хороший, обычный день без боли и понимал, что сделает это и завтра.

Утром следующего дня Света проснулась раньше мужа, полная сил. Обняла и прижалась к нему всем телом, теплая и нежная. Рас требовательно гавкнул один раз. Видел, что она проснулась, а значит пора гулять.

Когда она вернулась, Игорь уже собирался на работу.

- Доброе утро! – сказал он, надевая рубашку, - как там твой проект?

- Доделала вчера, вчера же проверили и оплатили. К папе съездила, может ты со мной когда-нибудь? Он был бы рад.

- Да, обязательно, - ответил муж и подошел к ней.

Нежно погладил по голове, зарывшись в волосы рукой.

- Было бы побольше таких дней, без мигрени. Как раньше, помнишь? – сказала Света, вдыхая его запах.

- Мне кажется, что теперь всё будет хорошо, - сказал Игорь, улыбнувшись.

- Хоть бы, хоть бы, - Света подхватила на руки Раса и помахала его лапой на прощание, - до вечера, любимый муж!

Игорь уже был в дверях, когда она окликнула его.

- Ключи забыл, чудик! – она протянула ему ключи и вдруг резко схватила за руку, притянула к себе и поцеловала в губы.

Он не успел среагировать и, отрываясь от поцелуя, боялся посмотреть на свои руки. Быстро вышел в подъезд и, спустившись на пролет, облегченно выдохнул. Назад к прошлому хозяину эта тварь не липла. По руках привычно бегали мурашки.

Выйдя на улицу, он пошел не к своей Тойоте, а к остановке. Жене скажет, что машина сломалась, чтобы не вызывать подозрений. В этом был кое-какой умысел.

Если не ты решаешь кому передать боль – твоя совесть остается чистой. Никакого умысла. Можно было просто случайно касаться незнакомых людей на улице, но это не обеспечивает достаточной выборки, могут возникнуть внутренние предпочтения, а это уже не честно. Утренний забитый автобус номер 8 в час пик похож на корявый генератор случайных чисел. Пусть судьба решает, кто станет новым хозяином Светиной боли. Ограничение для себя Игорь все же ввел: дети. Их всегда жалко, и он никогда не становился с ними рядом. Взрослые могут быть плохими или хорошими, а дети - еще чистый лист по своей сути, поэтому заслуживают будущего. Так он решил.

Все становится рутиной. Даже такая необычная вещь, которая случилась с Игорем. Каждое утро он выходил из дома, пряча в карманах черные руки, а потом скидывал это на кого-то в автобусе. Кто=то обязательно возьмется рядом за поручень, толкнет, прижмет или просто случайно заденет руку Игоря и все: это уже его проблема. У Светы ничего не болело, у Игоря болела только совесть. Спасало только то, что он не видел страданий своих невольных жертв. Проскакивала мысль, что можно передавать боль животным, как Расу в тот первый раз, но Игорь для себя животных приравнял к детям или даже поставил их выше, потому что плохих животных, в принципе, нет.

Полегче стало, когда через неделю вернулся поправившийся Сергей. Он был вполне здоров, как и раньше. На вопросы о здоровье отвечал уклончиво, но все также веселился и шутил, отвлекая от работы.

Как-то на обеде Игорь подсел за стол к своему начальнику, с которым они неплохо общались, как наставник и ученик. Слухи о его повышении долетали до него все чаще и Игорь, не выдержав неизвестности, решил спросить напрямую.

- Ну да, - ответил Михаил Иванович, - есть такое. Скоро стану ЗГД, дослужился.

Игорь молчал, не зная, как перейти к самой важной теме.

- Хоть бы поздравил, тебе ведь первому из отдела говорю, - посетовал босс, - тебе, наверное, другое интересно, да?

- Что? – Игорь удивленно свел брови. Получилось неправдоподобно.

Михаил Иванович медленно помешивал суп, не продолжая мысль.

- Ааааа, - протянул Игорь (как же он был плох в актерстве) и продолжил, - если честно, да. Мне интересно, могу ли я претендовать на место руководителя отдела в будущем.

- Ну разве что только в далеком, - начальник серьезно на него посмотрел и замолчал.

Пауза затягивалась. Игорь подмывало сбросить разнос на пол и разбить тарелку супа о его седую голову. Так каждый раз: обещания, формальные повышения, нематериальная мотивации, лозунги, слова, слова, слова. А когда доходило до денег – «подожди, сейчас сложно с этим». Ненависть вспыхнула внутри, захотелось уйти ко всем чертям после семи лет непостроенной карьеры.

- Ты бы себя видел! – босс добродушно засмеялся, - ты извини, не сдержался, пошутил. Дурак старый. Ну кто, если не ты! Брать со стороны точно никого не будут, и я рекомендую генеральному тебя. Не могу ничего гарантировать, потому что не знаю, что ему в голову взбредёт, но точно сделаю все, что от мня зависит.

Шутка была жестокой с его стороны, но гнев сменился на милость, как и всегда раньше. Лучик надежды превращался в целый луч. В голове проносились фантазии о том, как изменится жизнь его и Светы при его новой должности. Как она будет рада.

Он носил эту надежду с собой окрыленной и, в отличии от черной боли, он никому не хотел ее отдавать. Жене пока ничего не говорил, боясь сглазить.

Папа Светланы тем временем еще больше угасал, один раз Игорь съездил к ним и за все время посещения не произнес почти ни слова, настолько он был в шоке от увиденного своим новым взглядом.

Он даже помыслить не мог о том, чтобы забрать его боль. Казалось, что ее не унести.

Света несмотря ни на что держалась молодцом, как и всегда. Суетливая, она умела, когда нужно становиться тихой и облегчать боль. Пусть и не физическую. Она сидела в палате рядом с кроватью отца и держала его руку, говоря с ним шепотом. О настоящем и прошлом, о планах и надеждах, и самое главное, о том, как любит его.

Игорь плохо помнил этот визит, поточу что его постоянно мутило. Стены надвигались на него и хотелось одного: закрыть глаза и не видеть, что стены эти пропитаны следами боли и страданий сотен людей. В каждом коридоре он видел их: множество лиц, искаженных надеждой и тел, пораженных ужасными черными живыми отметинами.

Света сказала, что он молодец и держался неплохо. Но Игорь знал, что если бы она видела то, что видит он, то его жена не провела бы там и минуты.

Ее отца выписывали. Держать его в больнице уже не имело смысла. Прогноз одновременно неутешительный для больного и благоприятный для родных: жить осталось пару недель от силы.

Света и Игорь редко ругались и часто говорили, но, когда она завела разговор о переезде отца к ним до «конца», Игорь, терпеливый и понимающий, вдруг разозлился и сказал, что это невозможно по ряду причин. Света плакала и не понимала, почему он настолько жесток и глух к ее просьбам. Ей было невдомек, что муж ее нес бремя видения и созерцать боль ее отца выше его сил.

Все же Игорь согласился. Он не требовал ничего взамен, просто молча кивнул в конце концов.

Примерно тогда же в один из дней отлаженная схема Игоря дала сбой. Он задел ребенка в автобусе. Точнее не сам задел, а девочка лет шести вдруг взяла Игоря за палец перепутав со своим папой. Время растянулось и Игорь, одергивая руку, успел заметить, как слизь вцепилась в кончики маленьких пальцев и с жадностью скоростью вцепилась в детскую руку. Оно двигалось и разрасталось с огромной скоростью и, только закрепившись в голове, успокоилось и довольно зашевелило черными отростками.

Игорь принял решение за пару секунд. Он резко наклонился к ней (слишком резко), испуганной и потерянной и положил руку на макушку, ласково поглаживая.

- Ну что ты, испугалась? – он старался добавить в хриплый голос мягкости, - Где твои родители?

Казалось, что девочка вот-вот заплачет. Она смотрела на него большими глазами не отрываясь, но после его слов начала вертеть головой.

Взрослый мужчина сел на колено возле маленькой девочки и продолжал ее гладить.

Тварь не хотела выходить, она цеплялась за кору мозга, нервные отростки, разбиваясь на части и пытаясь уйти вглубь и ниже. Контакт затягивался, но разрывать его было нельзя. Игорь, что есть сил пытался вытянуть это, сосредоточившись и не заметил, как ее отец, наконец, появился рядом. Игорь совсем не думал о том, что выглядит сейчас странно и даже жутко. Девочка явно была не рада его поглаживаниям и бросилась к папе. Тот сначала выглядел растерянным, а потом нахмурив брови прямо спросил:

- Что тут случилось?

- Я перепутала, - сказала девочка, все-таки расплакавшись.

Мужчина посмотрел на Игоря, который теперь внимательно разглядывал его дочь, чуть сощурившись. Мужчина не стал медлить, разбираться и формулировать грамотный вопрос и двинулся прямиком на Игоря.

- Ты че тут делал, а?

Уже все пассажиры автобуса номер 8 внимательно смотрели на Игоря. Было не ловко, и он хотел объяснить, что случилось, но почувствовал отдачу от полученной боли. Его кисти сначала свело, а потом вывернуло, сковало холодом и сразу же он почувствовал, как они плавятся. Благо, автобус остановился на остановке, и он стремглав, расталкивая всех, выскочил из него. Черной слизи было слишком много, она капала с рук на асфальт, а он вони его стошнило прямо на тротуар. Он упал на колени, не в силах стоять на ногах, и никто из окружающих не пришел ему помочь. Кое-как он встал, привыкнув к ощущению и шатаясь, и направился к лавочке на остановке, на которой спал какой-то воняющий алкоголем и немытым телом старик. Тот очнулся только когда Игорь коснулся его ноги под задранной штаниной.

Мужчина чувствовал себя отвратно, у него болела голова и он замерз. Но теперь его судьба была предрешена.  Коснувшийся его молодой человек сказал негромко: «Извини…» и отошел. И пары минут не прошло как наступила агония: старик хрипел и кричал, выгибался всем телом, его органы один за одним отказывали, и взгляд закрыла пелена: он видел теперь только что-то черное и гадкое, что накатывало на него сверху. Он очень бы испугался, если бы успел это осознать.

Игорь быстрым шагом удалялся от остановки, чтобы не знать последствий своего выбора и поэтому не видел, как тело старого бомжа покидает душа, утаскиваемая черной тварью, в то время как его мышцы еще продолжают сокращаться.

В этот день он не смог переключиться на работу, теперь все казалось таким мелким. Игорь сидел и смотрел в одну точку на стене за монитором с абсолютно пустой головой. Его план не идеален - вероятность ошибки не исключена. Он не жалел, что спас ребенка (а он был уверен, что вытянул всё), но это чуть не стоило ему жизни. Он расслабился. Надо стать внимательнее, чтобы не допускать ошибок. Повторная передача дается очень трудно, а причин роста этой твари Игорь не знал.

- Эй, ау. Ты где? – расслышал он справа голос Сергея, - ты завис что ли?

Игорь повернул голову.

- Ты мне поможешь с презентацией? Мне Иваныч подкинул, а мне некогда, бежать надо срочно.

Игорь вдохнул и произнес, разделяя слова:

- Иди на хуй.

- Эй ты, полегче, начальничек, блядь! – Сергей завелся с пол-оборота.

- Иди на хуй, - повторил Игорь. С каждым произведённым словом ему становилось легче.

- Тебе босс сказал передать это, так что можешь ему передать.

- Ничего такого он не говорил, - начал Игорь, но подошедший Максимыч взял Сергея за плечи и силой отвел в угол кабинета, где о чем-то с ним поговорил.

Игорь чувствовал облегчение. Словно груз упал с души.

- Пойдем в бар сегодня? – спросил подошедший Максимыч, - Помнишь ты предлагал. Тебе очень нужно развеяться.

- Не могу, к нам привезли тестя. Он умрет скоро.

- Поэтому и нужно пойти. Ты чем сейчас поможешь? Поди Света позаботится, а ты еще успеешь погоревать.

- Вдвоем пойдем? – спросил Игорь, намекая на Сергея, который тоже мог быть приглашен для примирения. Ему было мерзко от одной мысли об этом.

- Не, еще Иваныч хотел с нами. Поговорить о чем-то, не знаю. Темнит начальник.

Может этот поход к лучшему. Появляться дома не хотелось совсем. С ужасом думал Игорь о том, какова была бы сейчас его жизнь, если бы он не избавил жену от мигрени.

Написал Свете, что задержится после работы, чтобы сходить в бар, но та не ответила. Она не обиделась, просто сейчас у нее было одновременно очень много и очень мало времени.

В баре было не многолюдно, а по телевизорам крутили музыкальный канал. Они втроем сели за стол и выпили по одной кружке светлого пива, потом еще по одной. Его коллега и начальник говорили о спорте и прочих мелочах, Игорь в основном молчал. Алкоголь не помогал уйти от мыслей и только сильнее погружал Игоря в меланхолию.

- … взять вот Игоря, - сказал Максимыч и посмотрел на него.

Начало разговора Игорь пропустил и теперь пытался понять, о чем идет речь.

- Да мы о работе. Говорю, вкалываешь ты за себя и за того парня.

- А, ну да, - кивнул Игорь.

Начальник серьезно на него посмотрел, потом осушил третью кружку и произнес:

- Я бы сваливал на твоем месте, Игорь, если серьезно.

- Что? Куда?

- Куда-нибудь, где тебя оценят по-настоящему.

Игорь вдруг протрезвел и попытался осмыслить сказанное и то, к чему это ведёт.

- Потому что здесь глухо, - продолжил шеф, - болото. Тут надо жопы лизать, да улыбаться, тогда все попрет, а ты не такой.

- О чем вы?

- Мне надо было тебе рассказать все, поэтому я Максимыча попросил тебя вытащить, - вздохнул, - Сергея на мое место взяли. Сегодня приказ подписан.

- Чего, блядь? – не сдержался Максимыч.

Игорь взялся за голову пытаясь осознать. Какого хера? А как же он? И кого взяли на его место: Сергея, этого дебила бесполезного. Видимо Михаил Иванович что-то прочитал в его взгляде, поэтому быстро продолжил:

- Ты на меня зла не держи. Я все, что обещал – сделал. Рекомендации написал и прямо генеральному направил. Он потом еще звонил и переспрашивал, я все подтвердил.

- А почему? – только и смог произнести Игорь.

- А почему он вообще у нас работает? Почему ему позволяется все подряд? У него КПД отрицательный, он вредит больше, чем делает, - сказал Михаил Иванович, - как думаешь?

- Я не знаю, - только и ответил Игорь и замолчал.

Максимыч сидел, подперев подбородок, и с грустью смотрел, как Игорь съеживается на своем стуле. Было ощущение, что на него разом упала вся печаль этого мира.

Все ложь, все тлен. Все обещания оказались трепом, что бы его шеф не говорил. Разочарование.

Игорь взял куртку и ушел, не попрощавшись.

Это утро у Сергея выдалось невероятно позитивным. Он встал с кровати и пошел умываться, ущипнув свою спящую девушку за попу, та улыбнулась во сне. Скоро она перейдет в статус жены, (кольцо Сергей уже купил), а он перейдет в статус руководителей. Вчера его отцу позвонил друг из руководства и сказал, что этот вопрос решен. Сергей был на седьмом небе: в двадцать пять лет он уже стал руководителем отдела. Ух, а сколько еще впереди. Тут даже не в деньгах дело, в них недостатка не было, а в статусе, чтобы умыть всех друзей и недругов. Особенно этого Игоря, который возомнил себя начальником и раздавал указания. Сначала Сергей просто затягивал их исполнение, а потом просто игнорировал. Кто такой этот Игорь? Сергей даже Иваныч был не указ. Они дружески стали общаться с начальником, когда Сергей дал понять, что имеет здесь связи. Так и сказал ему:

- Отъебись от меня, тебе же лучше будет.

И тот отстал. Так будет и дальше, несмотря на изменение статуса Иваныча.

Почистив зубы, Сергей стал собираться на работу. Обычно он одевался, как хотел, вопреки дресс-коду, но сегодня надел белоснежную рубашку и дорогой черный костюм, подобрал галстук, по цвету к соответствующий случаю. Думал о будущих решениях в качестве руководителя.

Максимыча сразу на выход. Надоел. После последней перепалки с Игорем, он дал понять, что Сергей не прав. Ну что же, пускай поищет работу в своем возрасте.

Насчет Арины вопрос. Зависит от ее поведения.

Надя, скорее всего ему даст, как только он станет начальником. Она намекала.

А вот кто останется в отделе, так это Игорь. Кто-то же должен работать. Он улыбнулся от этой мысли, а потом вдруг задумался: а если Игорь захочет уйти?

Нужно что-то придумать. Его отец говорил, что людьми проще управлять, когда они считают тебя своим другом. Значит, будем дружить, может даже поднять ему зарплату чутка.

Добрался до работы, опоздав всего на полчаса. Конечно, начальник не опаздывает, начальник задерживается, но надо привыкать к порядку. Статус теперь другой. Молодой охранник поздоровался с ним за руку, ожидая что Сергей опять пошутит про что-нибудь как обычно, но Сергей был сдержан.

Выходя из лифта, он заметил, что кто-то стоит лицом к окну на лестничном пролете. Это был Игорь, ссутуленный и жалкий.

- Привет ударнику труда! - сказал Сергей и хлопнул того по плечу.

- Привет, - ответил Игорь тихо.

- Я хотел с тобой поговорить, сможешь зайти ко мне часиков в одиннадцать?

Фигура у окна повернулась и Сергея, словно, оттолкнуло. Игорь как будто постарел лет на десять за последний пару дней. Глаза впали, появились круги. На ногах он стоял не твердо. Пьет что ли?

- Херово выглядишь, - сказал Игорь, без экивоков, - пойдем сейчас поговорим, а потом давай домой, выдаю тебе отпуск за счет компании. Два дня, но, чтобы потом был как огурчик.

Игорь кивнул и протянул ему трясущуюся руку для приветствия. Сергей почему-то брезговал именно сегодня пожимать эту руку, но счел это жестом примирения. И пожал руку в ответ.

Через неделю после знакового рукопожатия Игорь сидел на диване ожидания в погребальной конторе и думал о том, как, по сути, хрупка человеческая жизнь. Отца Светы похоронили, и теперь они вносили предоплату за памятник, благо у отца Светы были сбережения.

Жена не могла отойти от потрясения и находилась, как будто, в отупении. Родственники на похоронах говорили, что ее отец отмучился, но они не могла знать, что ровно за день до смерти его тесть получил сладкий миг отдохновения и умер не в муках, а во сне.

Игорь не мог забыть его взгляд полный ужаса и мольбы. Он принял решение и облегчил его страдания. Тесть забылся в последнем сне, а Игорь унес это с собой. Никто не смог бы описать то, насколько ему пришлось тяжело в тот день. Он понял, что боль умеет переливаться и имеет грани, как объемная фигура. Он нес это на руках, и за ним волочился черный след, и больше всего он боялся, что проснется Света или кто-то случайно заденет его. О своей возможной смерти он не думал, не слушал также и голос совести, который замолчал в нем навсегда.

Света не плакала по отцу, говорила, что не может. Он читал где-то что, сдерживать эмоции вредно для здоровья. Но за ее здоровье он больше не переживал, уж он-то об этом позаботится. Вычистит все из нее, если даже ради этого придется каждый день убивать по одному человеку.

Мораль всегда вела его по жизни, но только теперь он понял, что вряд ли ему будет польза от такого проводника. Он сделает все, чтобы пробиться наверх, он будет биться за себя и своих близких: ведь есть только черное и белое, наши и не наши, так проще. А совесть пускай катится куда подальше.

Вот Сергей, например, его бывший начальник. Делал и говорил, что хотел и добился больших успехов. Вопреки морали и устоям общества. И все было бы здорово, если бы не случай, сведший его с Игорем. И что в итоге? Он сдох, как собака тем утром, даже не дойдя до своего нового кабинета.

Игорь в очередной раз наполнил стакан воды на кухне и вернулся в комнату. Он поставил его на тумбочку с ее стороны кровати и коснулся одеяла. Тихо сказал: «вода» и сел за письменный стол с ноутбуком.  Попытался настроиться на рабочий лад. Работа и все, что было с ней связано в последнее время его очень раздражало, хоть он, как и прежде, старательно ее выполнял. Его коллеги не делали и десятой доли того, что делал он, но получали такую же зарплату. Это было обидно. Отдел держался на Игоре, как постоянно говорил его босс Михаил Иванович. Постоянные запросы и доработки, схемы и процессы — все это порядком надоело, хоть раньше и радовало. Он работал на перспективу год, потом еще и еще, пока совсем не выдохся, так и не получив обещанного повышения.

Деньги. Где взять еще денег? Он думал об этом постоянно. Кредиты, платежи, лекарства… еще и отец Светы теперь нуждался в финансовой поддержке. По словам врачей для снижения количества приступов Свете нужно следить за питанием, вести не слишком пассивный образ жизни, ну и самое главное – не нервничать. Ну и как тут не нервничать, если у твоего отца диагностировали рак печени в последней стадии, и он постоянно испытывает боль? Ужаснее всего, что Света не в состоянии просто быть с ним рядом в последние недели его жизни. Все из-за нервов и мигрени. Какой-то замкнутый круг.

Игорю представилась строка из какого-нибудь дешевого романа: «Оглушающая мигрень, как беспощадный тюремщик не позволила Светлане съездить в больницу к умирающему от рака отцу, чтобы последний раз его увидеть». Он бы не стал такое читать, ибо это уже перебор дешевой сентиментальщины. Но все это не чья-то выдумка, а их жизнь.

Игорь прикусил руку, чтобы отвлечься от мрака собственных мыслей и сосредоточиться на работе. Открыл в почте письмо от коллеги Сергея и прочитал его. В письме Сергей хотел, чтобы Игорь «не в службу, а в дружбу» сделал за него схему по обороту материалов. Потому что Сергей ничего не понимает в этой BusinessStudio, а учиться долго, и отчет нужен завтра…

«Дебил», - выругался шепотом Игорь и повертел головой, чтобы размять шею. Отказать, конечно, можно. Можно даже послать Сергея куда-подальше, но начальник сказал всячески помогать коллегам со сложными задачами. Надо будет обсудить с ним рамки этой помощи.

Когда рабочий день закончился, Игорь как раз доделал задачу Сергея и разместил файл в общем доступе, пометив его своими инициалами. Бесит, когда люди присваивают его заслуги, поэтому он такого шанса не давал.

На улице было только шесть вечера и светило солнце, но закрытые шторы не пропускали ничего. Казалось, что сейчас уже ночь.

В комнату цокая когтями вошел Рас, их пёс, породы джек-рассел-терьер. В моменты затишья дома, Рас не скулил и не лаял, не лез на кровать к хозяйке, потому что он очень умный пес. Он без звука ткнулся носом в ногу Игоря, напомнив, что настало время прогулки.

Света застонала. Она ворочалась, пытаясь найти положение, в котором боль отступит хотя бы на минуту.

- Я так устала, - еле слышно сказала она, почувствовав, что муж сел на кровать и коснулся ее плеча, - я так больше не могу…

- Держись, солнце, - ответил он ласково, - скоро должно стать полегче.

Он постоянно это говорил, каждый раз. Но что он еще мог сказать?

Света заплакала, не от боли и усталости, а скорее от жалости и одновременно ненависти к себе и своей немощности. Эти чувства постоянно боролись в ней в моменты приступов, но сейчас все было острее из-за состояния папы. Она плакала навзрыд.

Игорь прилег рядом и крепко обнял, пытаясь утешить. Что он мог сделать? Чем он мог помочь, кроме пустых обещаний? Каждый раз что-то внутри него переворачивалось, когда Света была в таком состоянии. Сжималось. Можно переехать в другой город с более мягким климатом, нужно пройти полное обследование в Московской клинике… много чего было нужно. Он делал всё, что от него зависело, но, видимо недостаточно.

Теперь она плачет. Сильная и несгибаемая Света говорит, что больше не выдержит. Игорю стало немного страшно.

Когда-то в детстве он любил играть в доктора со своими игрушками. Целая вереница мягких зверей выстраивалась к чудо-лекарю, который лечил без помощи горьких таблеток и мерзких уколов, просто движением рук. Звери, независимо от тяжести состояния, радостные и выздоровевшие бежали по своим делам после процедур мальчика. Он гладил их, и вся боль тут же проходила.

Неосознанно Игорь дотянулся до Светиных волос и погладил их. Легкое движение руками и еще, еще.

«Давай я просто заберу это, отдай мне хотя бы немного, чтобы стало легче», - мысленно произнес он.

В висках девушки все также пульсировала боль, но буквально за несколько мгновений как будто стала тише. Невидимые клещи разжимались и Света не успела осознать, как провалилась в сон с мокрыми от слез щеками. Бесконечная усталость и неожиданное облегчение очень быстро сделали свое дело.

Игорь аккуратно убрал руку и поднялся с кровати. Мысленно поблагодарил кого-то сверху и закрыл ноутбук на столе. Когда принимал душ, почувствовал неприятное ощущение в кистях. Это было похоже на покалывание множества иголочек.

Теперь можно погулять с Расом. Пес, наблюдавший за надевающим куртку хозяином, все понял и, радостно виляя хвостом, побежал к порогу.

Человек и собака вышли из дома в промозглое октябрьское утро. На улице моросил дождь, но Рас был счастлив: он бегал по придомовой аллейке туда и обратно, в тысячный раз, обнюхивая столбы фонарей и уже голые деревья. Игорь улыбался, глядя на него: дураку, что ни день – то праздник. Ему бы так. Ну ничего, завтра Свете, наверное, будет лучше и все наладится.

Погруженный в мысли, он присел на край влажной скамейки и посмотрел на свои руки. Покалывание усилилось и теперь казалось, что кончики пальцев сводит судорогой. Что же это? Достал телефон, чтобы поискать в интернете информацию о причинах внезапной боли в конечностях, но не успел, потому что Рас, виляя хвостом, подбежал и с гордым видом положил перед ним палку – это его любимая игра. Сначала Игорь сделал вид, что бросил ее и тут же спрятал за спиной, но пёс очень хорошо знал эту уловку. Он оббежал хозяина и вцепился в палку сзади. Ну не такой уж дурачок, видимо. Игорь наклонился и почесал его за ухом. Пес весело завилял хвостом и уткнулся лбом в колено. Вот бы все люди были такие понимающие, как Рас...

Когда пес побежал за брошенной палкой, Игорь попытался вспомнить, почему держит телефон. Вспомнив, вдруг осознал, что покалывание прекратилось. После тридцати с организмом начинают происходить настоящие чудеса: никогда не знаешь, что может заболеть завтра.

Остаток для Игорь постарался провести с пользой: помыл посуду, приготовил ужин, разобрал вещи и загрузил стиральную машину. Обычно этим занималась Света, но и он не стыдился выполнять мелкие домашние дела. Ближе к двенадцати он лег спать, аккуратно, чтобы не потревожить жену. В тяжелые дни он перед сном вспоминал о том, что все же верит в Бога и три раза читал молитву, чисто автоматически, борясь со сном. Если Бог есть – ему зачтется, а если нет – Игорю это было не сложно.

Ночью ему приснился кошмар. Где-то посреди ночи Игорь проснулся весь в испарине, пытаясь отдышаться.

Он видел, как нечто черное и скользкое, похожее на нефтяную лужу, проникло к ним в дом. Он чувствовал запах, слегка сладковатый и мерзкий. Нечто обладало сознанием и медленно двигалось в поисках чего-нибудь живого, хлюпая и оставляя за собой липкий след. Игорь, оцепеневший от ужаса, видел, как оно медленно и уверенно двигалось в сторону спальни, где спала Света. Он знал, что это существо жаждет заполучить тело, сплестись с ним, проникнув в каждую клетку и в конце концов подчинить его. Запах становился все сильнее, а хлюпанье все усиливалось. Вот оно заползает по ножке кровати, вот оно касается Светы, переползает на лицо и проникает внутрь сквозь ноздри и открытый рот. Не помня себя от ужаса, Игорь схватил нечто, как склизкую медузу, и сбросил ее с кровати на пол. Руку его обжигало, но он не чувствовал боли. Он прислушался к дыханию Светы и облегченно вздохнул, только когда ему удалось его различить. Но на этом все не закончилось: черная, липкая тварь ползет в коридор, откуда спустя некоторое время доносится жалобное скуление.

Света на следующий день проснулась рано. Она чувствовала себя отдохнувшей и легкой, потягиваясь в кровати. Муж еще спал. Света открыла шторы и впустила в комнату первые лучи нового дня. Она не помнила, как уснула вчера, да это было и не важно. Важно то, что случится сегодня: приступа не будет, она навестит отца, и доделает заказ, который уже дважды откладывала. Будет только так.

Душ, зарядка и приготовление завтрака на двоих под любимую музыку. Утро было чудесным. Даже солнце, которое так редко показывалось в их городе сегодня светило во всю. Игорь проснулся и поцеловал жену, прижав к себе.

Рас обычно разделял с ними эти минуты, вертясь вокруг и тявкая от радости. Но сегодня почему-то его не было. Когда Света пошумела упаковкой с его любимыми консервами, пес тоже не появился и даже не подал голос. Она нашла его на ковре в прихожей, тихо скулящего и вялого. Нос был совсем сухой, а сердце билось быстро-быстро, как у птицы.

- Игорь! – позвала она, - Рас заболел. Он съел вчера что-то?

Игорь вышел из ванной с зубной щеткой во рту. Переспросил.

Потом внимательно посмотрел на пса, как будто увидел что-то невероятное. Надел очки и вернулся.

- Что… что это? – спросил он, совершенно непонимающим голосом.

- Это Рас, наша собака, лежит на коврике, явно болеет. С тобой все нормально?

Игорь пропустил сарказм, как делал всегда.

- Ты не видишь на нем это? – снова спросил Игорь, уже понимая, что она ответит.

- Его к врачу нужно, опять, наверное, что-то съел на улице, - сказала Света, гладя пса, - что на нем Игорь? Опять поздно лег вчера?

Рас был покрыт черной слизью, все его тело содрогалось под ее переливающейся массой. Как во сне. И прямо как во сне, Игорь стоял, не в силах отвести взгляд, как рука его жены утопает в этой черноте, оставаясь чистой.

К горлу подкатила тошнота. Главное – устоять на ногах, удержавшись за стену.

- Ты чего? Все нормально? – услышал он откуда-то издалека.

Игорь надеялся, что наваждение пройдет, но ничего не менялось. Сейчас нужно отдышаться и не говорить лишнего.

Жена обхватила его лицо руками и посмотрела прямо в глаза. Он увидел длинные ресницы, любимые глаза с позолоченной радужкой, и это успокаивало. Но было что-то еще. Что-то лишнее, там в глубине ее глаз. Крошечный клочок черной субстанции, который пульсировал где-то внутри ее головы. Он растет и будет расти еще.

Контрастный душ помог остудить паникующий разум. Да, он видит то, чего нет. Может, это расстройство зрения или даже мозга, сейчас не важно. Важно быть спокойным и твердым, как всегда. Он опора, он должен ей быть.

За завтраком Игорь молчал. Света описывала план своего сегодняшнего дня, запивая его кофе из большой кружки. Она искренне не замечала волнения в муже, ведь за редкими исключениями, он умел скрывать эмоции. Разве что на нее он смотрел чуть серьезнее, чем обычно.

Игорь до работы успевал завести Раса в ветеринарный кабинет, находившийся недалеко от их дома. Он подхватил пса на руки, потому что тот отказывался идти. Таким маленьким он теперь казался без своей постоянной суетливости. Игорь пытался рукой потрогать слизь, покрывающую его тельце, но ничего не чувствовал, только короткую белую шерсть.

В кабинете ожидало своей очереди еще несколько человек питомцами. Рас, обычно бурно реагирующий на кошек, лежал на руках хозяина спокойно, чуть подрагивая и скуля, даже не глядя в их сторону. А вот Игорь смотрел на них очень внимательно. На каждом из животных расцветала черная гадость: у кого-то на лапе, у кого-то в области головы, у одной собаки с перевязанным животом она сочилось прямо через бинт. Страх и отвращение сменила работа мыслей. Все начинало складываться. В очереди сидела бабушка с котиком, который был чист, а вот у нее сквозь одежду проступало черное пятно размером с ладонь. Игорь видел, как оно пульсирует и сосет из нее силы. Видел, как ее лицо едва заметно содрогается от боли от этих пульсаций.

Быть не может. Озарение пришло внезапно и звучало оно так: он видит боль. Людскую и животную во всей красе, поглощающую и цветущую. Что за бред? Он посмотрел на Раса и понял, что ему очень больно. Игорь пока не осознал, что виной этому он, но был уже близок к пониманию: оставалось сопоставить всего пару моментов.

Ветеринар после осмотра сказала, что пес в очень плохом состоянии: высокая температура и заторможенные рефлексы, отсутствие аппетита. Игорь все время был как в тумане и смотрел только на своего пса, который все больше заматывался черным, невидимым для прочих, саваном, но лежал тихо и даже скулить перестал. Пока доктор отлучилась за препаратом для укола, мужчина подошел к своему питомцу, лежащему на столе, и погладил его, понимая, что, может быть, делает это в последний раз.

Потом что-то щелкнуло в его голове, и он вспомнил это чувство щемящей жалости и страха, которое уже испытывал недавно. Стоило попробовать. «Дай сюда, мальчик, дай ее сюда мне», - мысленно скомандовал Игорь и вдруг почувствовал липкую жижу на коже Раса и отвратительную вонь, исходящую от него. Сосредоточившись, представил, что его рука впитывает всю эту гадость, как воду впитывает губка и зажмурился. Открыв глаза через несколько мгновений, Игорь увидел, что вытянул из Раса все без остатка. Пес поднял голову, как будто проснувшись, и вскочив на ноги, завилял хвостом. Как будто и не было ничего.

Руки пульсировали, но пока не очень болезненно. На них налипла вся боль его пса, стекая черными потоками и хлюпая.

Когда вернулась доктор, она увидела странную картину: пес, который еще несколько минут назад был почти при смерти, теперь радостно бегал вокруг хозяина, который задумчиво смотрел на свои руки. Она еще долго после их ухода думала о том, как животное может выздороветь настолько быстро и почему его хозяин так бесстрастно это воспринял.

На всякий случай Игорь больше не брал пса на руки. Из коридора, не проходя, он сказал, что с Расом все нормально и ушел, не дожидаясь пока Света выйдет, чтобы поцеловать его, как она всегда делала. Свету удивило бы это, но она была слишком занята своими делами.

Кое-как добравшись до работы, удерживая руль то одной, то другой рукой, Игорь прошел в здание офиса. Пульсация сменилась онемением, по пальцам побежали мурашки. Терпимо. Охранник, куривший на крыльце, увидел Игоря и двинулся к нему.

- Доброго дня! Как ваше ничего?  —спросил мужчина, протягивая руку.

- Все отлично, - пробормотал Игорь, - как ваше?

Он знал этого охранника с вечным сигаретным запахом и красными капиллярными глазами. Машинально пожал протянутую руку и, как вчера с Расом, даже не почувствовал, как передал слизкую субстанцию. Только в лифте, он осознал, что больше не чувствует онемения и куда-то пропал мерзкий запах. Только тогда он осознал, как это работает.

В своих мыслях он сел за свой стол в кабинете. Гадал: может это продолжение сна? Этого же просто не может быть. В кабинете были рабочие места пять человек, помимо него. Оля была в отпуске, а Сергей, как всегда, опаздывал. Игорь не поздоровался, когда вошел и только теперь заметил, что в кабинете есть еще его коллеги. Они удивленно смотрели на него.

- Доброго дня всем! – произнес Игорь и включил компьютер.

Сложно было не смотреть на них своим новым взглядом. Пялиться не хотелось. Отойдя к кулеру, он незаметно осмотрел каждого и заметил, что у Виталия Максимовича болит желудок и пищевод, у Арины пульсирует в висках, а у Нади растет зуб мудрости, доставляя ей болезненные ощущения. Всё в пределах нормы, не как у Раса или той бабушки в очереди. У каждого своя боль.

Себя он осмотрел еще в машине и не обнаружил ничего.

А вот что теперь будет с охранником – он не знал, и это его беспокоило.

- Игорь, а подскажите, как мне сделать… - обратилась к нему Арина и тот, отбросил все негативные мысли, и переключился на работу.  Была у него такая полезная черта.

Игорь работал дольше своих коллег и неформально был их руководителем. Помогал по мере возможностей и контролировал. Ему нравились коллектив со своими их плюсами и минусами, но каждый день приходить на работу было все тяжелее. Варианта в ближайшем будущем было всего два: либо ему дают повышение и мотивацию, либо он уходит.

Сергей опоздал почти на час, оправдавшись тем, что просто проспал. Сказал как всегда, что отработает на выходных. Но он никогда не отрабатывал, все это знали.

Он оставил свое пальто в шкафу и, никуда не торопясь, пошел наливать себе кофе. По пути спросил о чем-то Максимыча, стянул печенье со стола Арины, а затем сел на стул возле Нади и о чем-то стал мило с ней общаться.

Игорь решил напомнить ему о том, зачем он, собственно, сюда явился, и спросил про сроки большого проекта, который доверил Сергею. Тот ответил, что проект сложный со своими подводными камнями и он пока не знает сроков завершения, о чем он, уже рассказал своему начальнику, то есть Михаилу Ивановичу.

Сергей был чист, без черных пятен, отметил мимоходом про себя Игорь. У него ничего не болело. Нет совести и болеть нечему.

День пролетел незаметно. Игорь старался не думать о своем «даре» и просто выполнял свои обязанности, молчаливо и не отвлекаясь. Он был не очень общительным, особенно, когда чем-то увлекался и даже не заметил, что рабочий день закончился. Проверил телефон: Света не писала, а значит новых приступов не было. На рабочем месте остался только Максимыч, который заметив, что Игорь отвлекся сказал:

- Я походу тоже домой, ты как?

- Да, надо, - ответил Игорь.

- Ты что-то плохо выглядишь, извини за прямоту. Помятый какой-то. Не спится по ночам?

- Нет, жена, знаешь… а, впрочем, не важно. Ты-то сам как? Желудок не беспокоит?

Максимыч удивленно на него посмотрел.

- Как узнал? Я ж не говорил. Изо рта пахнет?

Игорь промолчал, только теперь осознав свою глупость.

- Надо подлечиться, да. Я уже и на диету сел, но толку пока нет. Только скинул чутка.

Оделись и вышли на улицу. Потом покурили, пообщавшись о всякой ерунде, и разошлись в разные стороны. Охранника на посту не было.

Дома чем-то вкусно пахло. У дверей с лаем его встретил Рас, чистый белый пес без единого пятнышка боли. Света обняла и поцеловала. Она улыбалась, но Игорь видел, что она чувствует приближение приступа: мерзкое пятно разливалось от носовой перегородки до самой макушки.

- Как вы тут без меня? Рас в порядке? — спросил Игорь, зная ответ на оба вопроса.

- Ага, я к папе съездила. Ему чуть получше, обезболивающее новое ставят.

Игорь представил, как его жена сидит рядом с человеком, объятым черным пламенем боли и пытается сдержать эмоции.

Света продолжила, поджав губы:

- Ты знаешь, оно подороже. Нужно решить оставляем его или нет. Но ему полегче, это видно.

- Да, оставляем. Раса продадим, если что, - ответил Игорь, пытаясь сменить тему. Внутри он чувствовал ненависть, в первую очередь к себе.

Вот какого черта, он, будучи профессионалом в своей области зарабатывает так мало. Он выбрал что-то не то? Не на то поставил? Может он плохой человек и заслужил это? Его начальник получал зарплату почти в пять раз больше. В последнее время проблема проявлялась все чаще и все чаще вызывала тревожные мысли.

Ближе к ночи Игорь осознал, что его внезапно открывшиеся способности не шутка. Он размышлял о правилах использования этой силы и понял, что может и должен ее использовать для облегчения боли людей. Хотя бы близких. Света слегла с приступом, и он видел, как ее боль пульсирует и движется, чернея то в одной части головы, то в другой. То есть видел ровно то, о чем говорила его жена. Наблюдать за этим было мучительно, но он решил ничего не предпринимать, потому что знал, что может случайно передать Светину черноту снова. Тому же Расу, который иногда мог спать с хозяевами. А даже если этого не произойдет, он не был уверен, что сможет удержать это до утра: казалось, что ночью боль будет нарастать и он не выдержит. Слишком много неизвестных переменных.

Он не мог спать, пока Свете было плохо и боролся с желанием помочь, наблюдая как чернота внутри нее то вспыхивает, то стихает. Это было мучительно. Тем легче ему было, когда она уставшая, наконец смогла уснуть.

А утром Игорь унес ее боль с собой. Просто погладил по голове и попросил. Его жена даже не проснулась, а он вытянул руками все.

На посту стоял молодой охранник. Игорь знал, что они со вчерашним работают по графику два через два и спросил сменщика, сидящего на стойке охраны:

- Привет! А почему сегодня опять ты работаешь? Позавчера же работал.

- Здравствуйте, - ответил тот, отрывая от просмотра новостей в телефоне, - я и вчера полдня работал. Сменщика моего прямо на работе инсульт долбанул. Сейчас в больнице.

Ком в горле, повисший еще вчера, после рокового рукопожатия провалился куда-то внутрь и рассыпался ледяными иглами. Несоизмеримо. Приступ мигрени не равен инсульту. Получалось, что он отдает больше боли, чем забирает. Или повлияла передача через Раса, или тяжесть здоровья старого охранника. В любом случае – это самый плохой вариант.

Что делать дальше? На его руках с самого утра висит материя, переливаясь черным, жадная и цепкая. Любое касание, и она перепрыгнет на нового владельца.

- Ну с ним все нормально? – спросил чуть охрипшим голосом Игорь.

- Ну как сказать, - ответил молодой охранник, задумавшись, - на работу он не скоро выйдет. Если вообще выйдет. Так что работать мне без сменщика, пока нового не найдут.

- Понятно. Херово, —сказал Игорь на автомате и пошел к лифту.

Руки начинали неметь.

Забрать на себя он эту тварь не может, она к нему не липнет. При касании неодушевленных предметов тоже ничего не происходило. Остается либо терпеть, либо передавать живому существу.

Сидя в своем кресле, он думал о том, сколько сможет выдержать, и может ли он в моральном плане менять судьбу людей. С мыслью о силе он примирился из-за своей фаталистичной натуры, но совесть не могла молчать. Стоило с ней договориться.

Нас в разное время водили к окулистам, но те, словно заглянув к нам в душу через свои устройства, уверяли, что со зрением всё в порядке. Тля прекрасно понимала, что происходит, и быстренько пряталась или вообще покидала наши глаза.

Но уже на выходе из кабинета врача я снова жмурился и тряс головой, пытаясь разглядеть сначала машины на дороге, а затем номер подъезжающего автобуса.

А потом тля исправилась. Точнее, правильнее будет сказать «научилась». Чёткость зрения больше не подводила, глаза не мутнели, про окулистов все забыли… только по ночам, когда приходилось спать, блестящее облачко бесконечно выплясывало в темноте, показывая себя во всей красе.

А потом наступила осень, и всё прошло окончательно. До весны.

У тли был свой сезон, как и у насекомых, которые действительно так называются. Ближе к осени, или даже в сентябре (сейчас уже не вспомнить точно) кусты дёрена по всей улице покрывались чуть ли не толстенным слоем этих мелких чёрных букашек. Летающие особи создавали буквально туман, пройдя сквозь который, можно было нацеплять на одежду или на кожу несколько десятков этих вредителей. Они оказывались буквально везде – и на улице, и дома, и в магазине, и в школе…

Точно так же и у нашей тли был свой сезон. Как и у других насекомых, начинался он ранней весной, когда снег уже растаял, но трава и листья на деревьях ещё не успели вырасти. Уже тогда можно было разглядеть первые точки в глазах друзей и подруг. Странно, но я даже не помню, кто первым из нас их обнаружил. Помню только, как Саня бегал по двору со здоровенной лупой и тыкал ей в лицо каждому встречному. Под расследование попадали и взрослые, но старались спокойно терпеть безобидную детскую шалость. К тому же, долго их Саня не мучил, ведь у взрослых никогда не было тли в глазах.

На самом деле, именно благодаря Сане и его мощной лупе, способной не только заглянуть в неизведанное, но и испепелить любой предмет, попавший под сфокусированный от солнца луч, мы узнали, что эта тля не просто так бегала у нас в глазах. Она ещё кое-что нам показывала.

Что именно? Да что угодно. Не знаю, как у других людей, но у нас они были главным источником всевозможных призраков, монстров и прочих несуществующих вещей, о которых постоянно твердят дети. Началось это на второй год появления – тля училась быстро и уверенно.

Благодаря нашим скромным исследованиям, удалось выяснить, что эти почти невидимые точки иногда собираются в «кучки», формируя всевозможные изображения. Пацаны постарше быстро смекнули – не просто так в моменты мощных галлюцинаций у каждого из нас как будто блестят глаза. Саня со своей лупой подтвердил – когда кто-то видит то, чего не видят другие, у него прямо на зрачке появляется крошечное скопление точек, которое меняет форму и цвет. Разглядеть его без мощной лупы можно, но оно будет лишь чуть более заметное, чем единичная «тля».

Да, наблюдение всякого несуществующего было для нас обыденностью. Чаще всего это были стандартные страшные монстры и звери, которых мы видели где-то по телевизору или в книжках, но иногда бывали совершенно непонятные вещи. Друзья часто описывали полнейшую билиберду, вроде «идущего вверх паласа» или «палки с застёгнутым карманом». Более того, иногда он расстёгивался, и тогда Олег начинал кричать от страха, тереть глаза, рыдать, но объяснить, что же там такое страшное в кармане, не мог.

Некоторые непонятные видения всё же удавалось распознать – у одного из друзей, Стёпы, во время игр в «дурака» вдруг начинали «по картам ползать квадраты». После подробных расспросов оказалось, что в один прекрасный момент на любой бубонной карте красные ромбы выпрямляются, превращаясь в квадрат, и начинают перемещаться по бумаге, иногда уползая «за кадр». С этого момента для него игра заканчивалась, потому что абсолютно все карты становились одинаковыми. Последующие эксперименты показали, что если ему в этот момент подсунуть что угодно, похожее на игральную карту, даже прямоугольный кусок деревяшки, на этом предмете тут же появляются красные квадраты. Проходило всё так же внезапно, как и начиналось. Само собой, Саня (а потом и не только Саня) с лупой был всегда рядом и с деловым видом подтверждал наличие в глазах тли.

Я тоже повидал немало странностей. Иногда это были такие же безобидные «согнутые вязальные спицы, по которым прыгало оранжевое кольцо» (да, вот настолько бессмысленно и непонятно), а иногда и вполне живые, на первый взгляд, люди. Один из таких доставал меня не один год, то появляясь прямо в комнате, у моей кровати, то вдруг становясь соседом по парте, когда я сидел один. Это был мужчина средних лет, в футболке и шортах, лысеющий и какой-то помятый. Он каждый раз смотрел мне в глаза и активно шевелил губами, явно повторяя одно и то же, чтобы я наконец разобрал речь. Но как бы я ни старался, ничего кроме некоторых коротеньких слов я понять не мог. Вполне возможно, что он просто говорил на другом языке, может даже на несуществующем.

С поздней осени и до весны активность тли значительно снижалась. Видения если и случались, то на пару секунд и всего раз-два за весь период. Порой их появление было настолько странным, что в очередной раз появлялась уверенность в разумности галлюцинаций. Например, однажды тот самый лысеющий мужик появился прямо передо мной на улице в солнечный, но морозный зимний день. В этот раз он был в каком-то подобии раздутой куртки, свисающей до земли. Он сразу же наклонился ко мне, несколько раз беззвучно что-то произнёс, а затем спешно глянул на руку - как будто на часы, хотя часов на его руке и рукаве не было, разочарованно мотнул головой, махнул на прощание рукой и рассыпался на бесчисленное количество «блёсток», сверкающих на солнце.

И следующей же весной началось то, что можно назвать неким ритуалом. По-моему, я тогда заканчивал третий класс. Это был начало мая, которое выдалось очень даже тёплым, сейчас бы я сказал, что жарким. Сперва по улице разнеслись слухи, якобы один мужик слышал, как другой мужик видел где-то там вдалеке, в небольшой посадке деревьев, яркое белое свечение. Оно было странным, поднималось вверх, выше крон, что исключало банальные объяснения типа людей с фонарями.

Конечно же, нам с пацанами стало интересно, и, несмотря на предостережения родителей, мы отправились в наше самое далёкое на тот момент путешествие. Посадка эта находилась довольно далеко от нашего двора – нужно было пройти сначала застройку многоэтажек, потом приличный такой частный сектор, выйти на пустырь, с которого открывался обзор на уже засеянное чем-то поле, и уже там, за этим полем, у самого края горизонта можно было разглядеть крошечные, словно игрушечные фигурки деревьев.

Вообще, до этого дня мы и не думали о таком путешествии, и вообще верили, что там самый настоящий лес. Путь до него представлялся бесконечным, полным страданий и скуки. Ну а как иначе? Просто огромное поле, на котором нет вообще ничего, кроме какого-то зелёного «газона». Пустота, грусть и уныние.

Но теперь у нас была цель. Неведомая, сомнительная, скорее всего бессмысленная, но всё же цель. И если сейчас, услышав такую историю от местных мужиков, мы просто махнули бы рукой и через минуту забыли, то тогда, в наполненном фантазиями детстве, мы искренне верили в приключение.

Подтверждение появилось примерно в середине поля. К тому моменту мы уже успели пожалеть, что не взяли с собой ни воды, ни куска батона – никто не подготовился к неожиданно жаркому началу месяца. Да ещё и родители, привыкшие к прохладным майским вечерам, заставили нас нацепить вещички потеплее.

Я в тот момент просто смотрел по сторонам, пытаясь найти что-то более интересное, чем одинаковые ряды проростков на земле. Вдруг кто-то воскликнул «смотрите, смотрите!», и через секунду воздух наполнился восторгами и удивлением.

Среди проростков летало небольшое облачко, очень похожее на легчайший, воздушный снег на асфальте, терзаемый ветром. Только наш «снег» сверкал миллиардом вспышек и перемещался явно по своей воле. Он то окутывал всходы, то окружал кольцом ноги, то поднимался до колен, но постоянно двигался вперёд, туда же, куда и мы.

Не знаю, было ли это какой-то мистикой, но вторая половина поля закончилась гораздо быстрее первой. Наверное, каждый из нас всю оставшуюся дорогу смотрел под ноги, и когда аккуратное поле сменилось шуршащей сухой травой с пробивающимися на свет молодыми травинками, в наших взглядах можно было прочитать удивлённое «Что? Уже?»

Посадка оказалась куда меньше, чем мы представляли. Вместо бескрайнего леса обнаружилась лишь тоненькая полоса из нескольких рядов деревьев, разделяющая два поля. Под ногами валялись бутылки, явно живущие здесь не первый год, и немного более лёгкого мусора. В аккуратных рядах не хватало нескольких деревьев, на их местах остались лишь наполовину развалившиеся пни.

Облачко сначала утонуло в толстом слое прошлогодней травы, а затем ослепительно вспыхнуло уже в середине посадки, чуть дальше от нас. Покружив немного у земли, оно окутало одно из деревьев, заставив светиться каждую её веточку.

Мы с пацанами тоже окружили это дерево. Облако сверкало всевозможными цветами, словно новогодняя гирлянда из миллиардов лампочек. На стволе дерева, созданное такими же блестящими частицами, сидело существо, похоже на огромного паука, но из-за слишком яркого свечения и постоянного переливания цветов разглядеть его подробнее не удавалось. Иногда казалось, что оно шевелит лапками, поворачивается…

Спустя какое-то время я нашёл в себе силы осмотреться. Друзья восхищённо пялились на дерево, почти у всех были раскрыты рты, а у Сани, вроде бы, из уголка рта стекала струйка слюны. Скорее всего, секундами ранее и секундами позднее я выглядел ничуть не лучше.

Самообладание возвращалось к каждому по очереди. Кто-то в секунды осмысления пытался докричаться до зомбированных товарищей, кто-то просто удивлённо вопрошал «это чё такое»?, и только Васька Ионов додумался взять палку и ткнуть ей в существо.

Паук сорвался со своего места и рванул к Ваське, перебирая лапками, которых было явно намного больше восьми. Ловко запрыгнув на штанину, он в считанные доли секунды добрался до лица и на несколько мгновений замер.

Васька не кричал, не сопротивлялся, лишь вскинул руки, а затем бессильно их опустил. Паук так же ловко спустился вниз и вернулся на своё прежнее место. От него невозможно было оторвать взгляд, хоть я и пытался это сделать, чтобы посмотреть, что случилось с Васькой.

Ритуал продолжался ещё несколько минут. Паук шевелился и внимательно осматривал каждого из нас. У него не было видимых глаз, но в один момент я чётко почувствовал его взгляд.

Внимательно осмотрев каждого из нас, паук успокоился и перестал шевелиться. Облако, окутывающее дерево, стало всё медленнее менять цвет, постепенно сползало с верхушки и словно просто исчезало. Паук медленно превратился в бесформенный сгусток блёсток, а потом и вовсе будто растворился в коре.

То, что произошло дальше, до сих пор заставляет меня мысленно сжаться и почувствовать какой-то безысходный ужас. Нет, на нас не напал какой-то новый монстр, рядом не захрустели сухие ветки, нас не позвал страшный голос… всё было куда реальнее, и осознание этого было страшнее любых страшилок.

Когда я пытался прийти в себя и поверить, что дерево теперь – это просто дерево, Вася истошно закричал.

— Я ослеп, пацаны! Я не вижу ничего! – вопил он, отчаянно протирая глаза руками. – Он плёнку поставил, я не вижу ничего!

Не знаю, почему, но я оцепенел. Когда остальные бросились на помощь другу, я просто стоял и дрожал, глядя, как Васька всё сильнее ковыряется в глазах, как он пытается что-то там подцепить пальцами, как искажено ужасом его лицо…

Я стоял и боялся не меньше, чем он. Осознание того, что можно вот так мгновенно лишиться зрения, погрузило моё детское сознание в такой ужас, что он преследует меня до сих пор.

— Где этот урод? Я убью его! – пискляво кричал Васька и размахивал ногами, наверное, надеясь попасть в нужное дерево.

По его лицу текли слёзы и, кажется, немного крови. С того момента я больше никогда не смотрел Ваське в глаза.

Когда мы шли домой, когда Ваську под руки вели по полю, я смотрел только вниз. Хватал проростки, жевал их и даже глотал, надеясь хоть немного промочить высохший рот. Делал вид, что вижу на земле что-то интересное, просто грустно и обречённо смотрел под ноги – всё ради того, чтобы не встретиться взглядом с Васькиными глазами. Почему-то мне казалось, что если я позволю этому случиться, то он сквозь слёзы скажет: «ну помоги мне, чего ты встал?», а я не смогу помочь. Никак и никогда. И тогда его обида проберётся и в мои глаза, лишив зрения и меня тоже.

Глупая детская фантазия, да. Но она стала началом моей мощнейшей фобии – боязнь слепых людей. Ну, и почти на том же уровне – страх потерять зрение.

Этот случай прошёл, в целом, почти незаметно для остальных. Рассказам Васьки про светящегося паука пришлось частично поверить – видимо, настолько искренними были его рассказы. Нас не стали открыто винить в случившемся, просто запретили ходить гулять в такие далёкие места. И конечно же настоятельно посоветовали не прикасаться ко всяким незнакомым жукам и паукам.

Но ходить приходилось. Летом того же года уже давно знакомый лысеющий мужик внезапно стал куда-то меня звать. Я до ужаса боялся как-то не угодить тле после того случая – потому что, хоть на тот момент и не было доказательств её связи с пауком, она напрямую связана с моим зрением. Каждый раз, когда мужик пытался мне что-то сказать, я боялся, что в этот раз он не выдержит, разозлится и… даже представлять не хотелось, что будет в таком случае.

Поэтому я покорно поплёлся за мужиком и довольно быстро понял, какой маршрут меня ждёт. В середине поля точно так же колыхалось прозрачное облачко, а в посадке меня уже ждали почти все пацаны. Только один пришёл позже.

Не знаю, что заставило остальных прийти к дереву. В целом, кроме меня никто так явно не боялся тлю и паука, все легко сошлись во мнении, что Васька сам виноват. Ну, нас же всех учили, что если не трогать паука, то и он не укусит? Однако все были здесь. Кроме, конечно же, Васьки. Само собой, зрение ему вернуть не смогли, и ему пришлось привыкать к новой, тяжёлой жизни. Он, конечно, не перестал с нами общаться, но о подобных путешествиях можно было забыть.

В целом, ритуалы проходили почти одинаково. Они происходили не так уж часто, всего лишь 3-4 раза за сезон. Постепенно паук начал слезать с дерева и медленно, изучая и оценивая, ползать прямо по нам. И каждый раз, когда его невесомые световые лапки шевелились на моём теле, я холоднел от ужаса и готов был буквально на что угодно, лишь бы это закончилось.

Однажды, после ритуала, я присмотрелся и заметил на коре дерева будто выдавленное изображение паука. Хотя это был не совсем паук, а скорее просто кружок с огромным количеством тонких ножек, растущих по всей окружности. Позже, с годами, я замечал, что этот рисунок становился всё глубже, будто это существо отпечатывалось на дереве при каждой нашей встрече.

Однажды у тли появилась ещё одна способность. В один прекрасный день у Стёпы на щеке появилась небольшая кровоточащая язва. Её видели все, кто имел отношение к тле, а все остальные, в первую очередь взрослые, ничего подобного не замечали. Язва медленно росла, и к концу сезона стала огромный, пульсирующей. Через пару дней Стёпа взвыл от зубной боли, и конечно же больной зуб находился точно в том месте, где была язва.

Зуб удалили, и язва в тот же день исчезла.

Тля точно знала, когда в нашем теле происходят не очень хорошие процессы. Шея и грудь покрылись рваными ранами – жди через пару дней простуду. Кровит и гниёт живот – через несколько часов начнётся диарея. Какие-то сигналы тли так и не были распознаны – у одного из пацанов постоянно плохо выглядело правое подреберье, а у другого снизу на шее то сдувался, то снова наполнялся гноем здоровенный мерзкий пузырь. Скорее всего, это означало начало чего-то хронического. Чего-то такого, что проявится лишь спустя годы.

Так прошло несколько лет. Ритуалы, предвестники болезней, бессмысленные видения… с возрастом влияние тли будто слабело – видения беспокоили реже, а предсказания делались далеко не на все болезни. Только 3 или 4 ритуала обязательно проводились до самого последнего лета.

Распрощалась с нами тля ещё одним кошмаром. Мы тогда уже были подростками – в среднем лет пятнадцать. Кто-то уже переехал и, по сообщениям, сразу же потерял связь с тлёй. Видения полностью пропали, на ритуалы уже никто не звал.

Летом две тысячи седьмого тля выдала прощальное предсказание. На правом колене (а точнее чуть выше, на бедре) многострадального Стёпы появились тёмные пятна. На протяжении всего сезона они росли, сливаясь в одно целое, а осенью и вовсе повисли лохмотьями, обнажая почерневшую кость.

Почему-то на тот момент мы думали, что это предвестник будущей травмы, хотя тля ни разу даже не намекала на предсказание будущего, она всегда показывала уже начавшиеся процессы. Ещё мы со смехом предполагали, что скоро у Стёпы начнётся какой-нибудь артрит, и не светит ему карьера спортсмена.

К зиме предвестник исчез, вместе со всеми остальными проявлениями тли. Видимо, для неё мы стали слишком взрослыми. А может она просто навсегда исчезла – к сожалению, я так и не решился выцепить во дворе какого-нибудь ребёнка и расспросить о видениях и ритуалах. Боялся сойти за нового местного сумасшедшего.

Колено у Стёпы действительно стало побаливать, а вскоре заболело так сильно, что он не мог спать ночами. Обследование выявило остеогенную саркому дистального отдела бедра. Мы тогда совсем не парились, даже не гуглили эти сложные слова – о здоровье беспокоиться в таком возрасте как-то не принято.

А потом оказалось, что всё серьёзно. Ампутация, долгое лечение, разговоры о возможной смерти друга… через какое-то время показалось, что всё закончилось хорошо. Стёпа повеселел, проводил с нами время, фантазировал о том, как он скоро будет бегать на новом крутом протезе, который он видел по телеку… но постепенно снова погрустнел (во всех смыслах), ушёл в долгое лечение, пропал со всех радаров и даже успел как-то улетучиться из памяти друзей.

Стёпы не стало 22 сентября 2010 года. Его смерть не стала неожиданностью, даже не вызвала приступа грусти или скорби. На тот момент я уже знал, что это за болезнь, и что означает такое долгое лечение без признаков улучшения.

Прошло уже так много времени, что появилось какое-то едва уловимое чувство, что всего этого не было. Не было тли, шевелящего губами мужика, не было светящегося паука, а Васька ослеп от неудачно брошенной в дерево бутылки с карбидом. Бутылки, после взрыва которой на дереве остался необычный и глубокий отпечаток. А все эти язвы в местах болезней – просто фантазии. Ложные воспоминания, пусть и нереально реальные. И плевать, что всё это настолько же нереально, как сама тля.

Тля, даже если она существовала, давно оставила нас в покое. А может и не только нас. Кто знает, вдруг попытки этих существ прижиться в нашем мире с треском провалились, и они просто погибли. Или ушли обратно в свой мир.

И только яркие вспышки с разноцветными узорами, появляющиеся в темноте, продолжают сеять во мне сомнение.

— У меня нет, — сказал директор, зайдя в кабинет и раздав всем соглашения на бесплатную подработку в праздничные дни.

— Может, занять у родителей?

— Они против этого брака. Отец Ильи раньше боролся с моим папой в школе греко-римской борьбы, у них вечная вражда.

—А ты к Юльке обратись, — послышалось внезапное предложение, отчего в офисе повисла тревожная тишина.

— Юльке? Это которая, судя по фото в сети, вечно по всяким «куршавелям» мотается и круглый год с шоколадным загаром?

— Да, вахтерша.

— А что, она может помочь? — в голосе Маши зазвучали нотки надежды.

— За спрос денег не берут.

— Берут, у нас это в уставе фирмы написано, — снова зашёл директор и собрал подписанные соглашения.

— Ну… Ну раз вы советуете, я попробую, — неуверенно промямлила Маша и засеменила к выходу.

Юлька, как обычно, несла боевое дежурство, восседая на своём крутящемся кресле и расстреливая мух из степлера.

— Привет, меня Маша зовут. Я сверху, — показала Маша пальцем на потолок. — Говорят, ты можешь помочь организовать недорогую и интересную свадьбу? — девушка просунула лицо в дверцу Юлькиного «офиса».

— Ну, раз говорят… — не поворачивая головы, Юлька нажала на степлер и пригвоздила жирную муху прямо к фотографии директора на стенде. — Когда свадьба?

— В следующий четверг.

— Что ж, сроки вполне щадящие.

Маша изложила список собственных пожеланий и показала бюджет, умещающийся в её кошельке.

— Да уж, особо не разгуляешься, — причмокнула Юлька, разглядывая оголодавший аксессуар. — Я могу тебе помочь, но ты должна подписать бумаги.

— Какие еще бумаги? — недоверчиво посмотрела на неё Маша.

— Отказ от претензий. А еще ты должна полностью мне довериться и не лезть с вопросами. Я сделаю всё так, как считаю правильным.

Маша задумалась. Внутренний голос умолял ее дать заднюю, но девушка была непробиваема в своём желании отметить торжество с размахом и, сжав кулаки, согласно кивнула.

— Во сколько у вас роспись?

— В полдень.

— Гостей много?

— Честно говоря, тут проблема, — замялась Маша. — У нас мало друзей, а так хотелось, чтобы было много людей, чтобы все улыбались, фотографировались, «Горько!» кричали…

— Задача ясна, — записывала за Машей Юля. — Перенесем роспись на шесть утра. Не переживай, у меня старшая сестра жены двоюродного племянника в ЗАГСе работает, я договорюсь.

— Это еще зачем? — опешила Маша.

— Для увеличения числа гостей. Заодно сбрось мне контакты родственников.

— Но… но… но…

— Ты дала согласие не задавать вопросов. Кстати, церемония будет выездная, адрес пришлю. Всё, мне работать надо, — с серьёзным лицом сказала Юля, забрала свадебный бюджет и вернулась к расстрелу мух.

Вечером Маша пришла домой в расстроенных чувствах и обо всём рассказала будущему мужу.

— Ты же знаешь, ради тебя я готов на любые испытания, — уверенно заявил он.

***

В четверг без пяти шесть зевающие молодожены подъехали на такси к заданной геолокации и чуть было не уехали обратно, решив, что ошиблись адресом. Юлькины координаты привели их прямиком в троллейбусное депо.

Когда обозленная Маша начала снова вызывать машину, сопровождая свои действия громогласными проклятиями, к ним подкатил странного вида рогатый транспорт. Троллейбус-гармошка был украшен гирляндами, воздушными шарами и цветами. Двери с шипением открылись и выстрелили нарядной и сияющей не по времени суток Юлькой.

— Виват молодым!

— Что это? — спросила Маша с ужасом.

— Это ваш лимузин на сто пятьдесят три человека! А еще ваш ЗАГС, ресторан и гостиничный номер. Последнее — по желанию, — гордо заявила Юля. — Проходите, знакомьтесь с персоналом.

— Маш, а что происходит? — спросил Илья шепотом.

— Происходит торжественное слияние двух семей! — ответила вместо Маши Юля. — А заодно сбор средств и маркетинговые мероприятия в пользу общественного транспорта. Ребят, давайте быстрей, на маршрут выходить надо, — торопила она молодых.

Поразмышляв еще пару секунд, Маша и Илья все же зашли в салон и были невероятно удивлены. Троллейбус сверкал, как витрина «Детского мира» перед Рождеством. С поручней свисали безопасные для пассажиров украшения, в хвосте салона расположилось два стола: для регистрации и для закусок, на окнах висели поздравления молодожёнам. Молодые люди не успели даже опомниться, а троллейбус уже начал движение.

— Позвольте представить: капитан вашего корабля счастья, а также диджей и просто водитель троллейбуса номер двенадцать — Владимир Песюк! — Юля говорила в сильно фонящий микрофон, показывая на худого, усатого дядечку в костюме-тройке и с фуражкой на голове, сидящего за рулём. — Второй ведущий на сегодня — кондуктор шестого разряда, ходячий сборник французских стихов, последняя представительница аристократичных манер и знаток афоризмов, женщина, способная собрать, сплотить, организовать и обилетить разом четыре группы начальных классов, — Бобикова Сильвия Евгеньевна!

Дама непонятного возраста в ярко-красном платье, с такими же ярко-красными губами и с объемной сумкой на поясе сделала реверанс, не вставая со своего места, и произнесла с сильным деревенским акцентом:

— Бонжур, — и добавила: — Когретюлейшн!

— Ну и профессиональный палач вашей холостяцкой жизни, властелин колец и Мендельсона — Любовь Андреевна Лаптева! — Юля показала на храпящую тётеньку, развалившуюся на двойном сиденье.

— Юль, ты что, потратила все мои деньги на это? — спросила Маша чуть не плача.

— По моим расчётам, отобьем половину на первом же круге, — подмигнула Юля.

Маша хотела закатить скандал, но тут троллейбус остановился, в колонках заиграла музыка, двери открылись, и в салон повалили первые «гости» и «свидетели».

Привыкшие исключительно к серости, негативу и скуке будничного утра, люди были ошеломлены, когда им на входе начали вручать бокалы с шампанским и канапе. Сильвия работала профессионально. За раз она умудрялась обслужить и обилетить до пяти пассажиров. Юля приветствовала людей и вводила их в курс дела посредством микрофона. Маша и Илья стояли словно парализованные. Проснулась Любовь Андреевна и сразу бросилась в бой: объявляя всех входящих мужем и женой направо и налево и параллельно заливаясь крепким кофе из термоса.

Прошел первый шок. Гости расселись по местам, зашли новые. Сильвия Евгеньевна произнесла тост, больше напоминающий речь командира мушкетеров перед боем, и предложила молодым произнести клятвы.

— Клянусь, что, если доживу до конца поездки, я никогда больше не буду экономить на своей семье и своих отношениях! — прокричала летящая через весь салон Маша, когда водитель попытался обойти замешкавшийся у остановки автобус и «дал по газам».

— Клянусь, что буду любить тебя вечно, потому что боюсь, если мы расстанемся, ты решишь организовать торжественный развод! — прокричал в ответ Илья, хватаясь за поручень.

Прозвучал свадебный марш, хлопнули стеклянные орудия с шампанским, в форточку выпустили двух голубей, случайно залетевших в салон.

Получив согласие от обоих молодоженов, Любовь Андреевна запротоколировала союз и вышла на остановке «Дворец бракосочетания», захватив с собой пару бутербродов.

Разомлевшие от такой необычной поездки на общественном транспорте гости аплодировали, смеялись и кричали «Горько!» Съемка велась с десятков телефонов и под всеми возможными ракурсами.

Троллейбус встал в пробку. Было объявлено начало свадебных гуляний. Водитель, обладая многолетним опытом и зная эфирную программу назубок, мастерски переключал радиостанции, безошибочно подбирая музыкальные композиции. Юля предложила молодым исполнить первый танец, пока есть такая возможность. Незнакомые до этого утра между собой пассажиры стали организованно забиваться в углы, спасая ноги. Они смеялись, выпивали, ели, болтали. Из соседних машин, автобусов и даже с тротуара в окна свадебного троллейбуса с завистью таращились десятки глаз. Люди оставляли свои транспортные средства и ломились на передвижной праздник, даже несмотря на то, что многим нужно было в другую сторону.

Помимо оплаты проезда, многие оставляли молодым скромные денежные подарки. Сильвия не успевала менять билетную ленту. Маша и Илья, кажется, только начали проникаться атмосферой праздника, но тут через пару остановок в салон с разных входов зашли родители молодоженов, получившие от Юли инструкции.

Обилетевшись и ошампанившись, родственники встретились в центре троллейбуса.

Роза ветров поменялась. В воздухе завыла тревога. Володя удачно подобрал к напряженному моменту музыку. В колонках запел саундтрек из «Рокки» — «Глаз тигра».

— Морковин… — процедил сквозь зубы отец Ильи.

— Редисов… — прищурился отец Маши.

Старые соперники уже хотели было схлестнуться, порубив друг друга на салат, но тут вмешалась Сильвия Евгеньевна.

— Месье корнеплоды, ваши чада сегодня скрепили свой союз нерушимыми узами под светом этих люминесцентных ламп. Прошу смиренно не губить красоту момента давно протухшими распрями. Лучше произнесите совместный тост.

Для убедительности Сильвия протянула старым борцам по бокалу.

— Я не понял половину из того, что она сказала, — признался отец Маши, — но, думаю, мы могли бы наконец зарыть топор войны под ковер. — Мужчина поднял бокал.

— Согласен. Пусть живут в мире! — поддержал его отец Ильи. — За молодых!

— За молодых!

Новоиспеченные теща и свекровь (между прочим, старые подруги) впервые за много лет вздохнули с облегчением.

— Папа, вы помирились! — обрадовалась Маша, бросаясь на шею отцу. — Мы с Ильей, кстати, взяли двойную фамилию.

— Морковины-Редисовы, я полагаю? — спросил отец Маши, осушив бокал.

— С чего вдруг? Редисовы всегда впереди: так было, так есть и так будет, — допив своё шампанское и вытерев губы, прошипел отец Ильи.

Битва всё же состоялась.

— Свадьба без драки — канапе на ветер, — прозвучал в динамике голос Юли.

На следующей остановке в троллейбус зашла контролер с проверкой билетов. Увидев происходящее, она молча проехала остановку и вышла, не привлекая к себе внимания.

За конкурсами, плясками и шампанским молодые не заметили, как пролетело полдня. Многие пассажиры так и не доехали сегодня на работу, оставшись в роли гостей. Встречались и такие, кто был невероятно счастлив вернуться на продолжение торжества после работы, когда троллейбус забирал их с остановок.

— А теперь праздничный торт! — объявила Юля, как только на одной из остановок в салон зашел мужчина с огромным тортом.

— Подождите, это моё, я себе купил — в честь окончания диеты, — плакал дядька, вцепившись в угощение.

— Mon cher, это ваше краткосрочное вложение, дивиденды пополам, — обольстила его кривой улыбкой кондуктор и, подмигнув, бросилась продавать угощение «гостям» свадьбы. Через пятнадцать минут довольный сладкоежка выходил из автобуса, приятно шурша в карманах купюрами и звеня монетами. Теперь он собирался отпраздновать окончание диеты двумя тортами.

Праздничным салютом стало замыкание в контактной сети троллейбуса под финальный танец.

К концу поездки молодым в качестве подарков на свадьбу было вручено четыре мешка мелочи, два из которых пошли в счет аренды транспорта и оплаты всех издержек. На вырученные средства Редисовы-Морковины сняли люксовый номер в гостинице, а утром улетели в отпуск на курорты Белого моря по путёвкам, подаренным им Юлей.

***

О свадьбе Машки и правда говорили и вспоминали очень долго. А фото в семейный альбом пришлось собирать по всему интернету.

Александр Райн