Поделюсь с вами одной историей. Мне написал мой подписчик и рассказал следующую ситуацию: у его друга умерла бабушка. Смуглая, рыжая, лопоухая, добродушная женщина. Не сказать, чтобы рассказчик испытывал к ней теплые чувства, но знакомство имелось. Вот, в день поминок он решил навестить друга, поскорбеть вместе с семьей. Пока они все вместе сидели на кухне и пили чай, мой подписчик вдруг узрел следующую картину: лицо бабушки висело в воздухе в дверном проеме под странным углом по отношению к полу, и глаза у нее были абсолютно черные. Видение продлилось пару секунд и рассеялось. И, заметьте: рассказчик данной истории — ярый скептик, атеист, не пьян, не суеверен. Тем не менее, он принес мне такую историю.

Но давайте попробуем разобраться в произошедшем.

Человек ЗНАЛ эту женщину. Знание о ней хранилось не только на поверхности, но и внутри — в глубоких слоях памяти, куда сознание в повседневности не заходит. И тут происходит смерть. Человек оказывается в том же пространстве, где она жила. Те же запахи. Та же мебель. Те же стены. Ежеминутные упоминания за столом, никто не чокается рюмками, в тарелке – холодная кутья. И мозг начинает переживать стресс в попытке встроить новую информацию.

Стресс, траур, давящая обстановка, знакомый интерьер – все это триггеры, способные деактивировать фильтры рационального восприятия. В состоянии сильной эмоциональной нагрузки, особенно после утраты, у человека может возникнуть так называемая псевдогаллюцинация — сенсорный образ, который воспринимается как внешний, но вызван внутренними психическими процессами. Так появляются и образы в ночных кошмарах, и гипнагогические галлюцинации, и даже образы мёртвых в посттравматическом расстройстве. Всё это — разные формы «просачивания» неосознанного в сознание.

Тогда образы всплывают напрямую в сознание, не как воспоминание — а как переживание. И более того – как реконструкцию. Наш мозг не хранит образы целиком, как файлы на флешке. Вместо этого он сохраняет общие фрагменты. Вспоминая малознакомого человека, мы видим не его фото на паспорт, а, скорее, аватарку или даже карикатуру. Ты реконструируешь его облик. И эта реконструкция зависит от контекста.

Именно это, зачастую, и является причиной пугающего образа призраков в массовой культуре – черные глаза, искаженные пропорции, отсутствие каких-то частей тела. Когда мы вспоминаем не самого близкого человека, мы редко можем сказать, во что он одет, какие у него глаза, щетина, прическа. Задумавшись, мы, конечно, можем все это довоображать, но, когда мозг делает это без участия «рацио», то такой вот «сырой» облик приходит к нам напрямую. Кстати, именно с этим связан тот факт, что в практике тульповодства есть рекомендации воплощать сущностей с лицом, закрытым волосами или челкой: потому что для воображения глаза и лицо – одни из самых сложных деталей, и на их фиксацию уходит слишком много нашей «оперативки». Поэтому, нет, призраки не забыли, как они выглядели при жизни. Это вы никогда всерьез не помнили.

А теперь давайте сделаем шаг в сторону и поговорим о нейрокрипоте. Почему мы так часто видим в генерациях нейросетей нечто, от чего ползёт мороз по коже:

— глаза не там, где должны быть,

— рот распялен,

— неестественная поза

— все эти странные перетекания и трансформации

Это ведь не мистика. Это симптом сбившегося реконструктора. Плюс, конечно же, несовершенство самих систем.

В машинном обучении есть термин "low confidence output" — результат, сгенерированный моделью в условиях недостаточных или противоречивых входных данных. То есть когда нейросеть пытается сшить образ из плохо понятного запроса и обрывков предыдущего опыта. Получается… вот это.

А наш мозг – самая заурядная нейросеть. И обращается он не к файлам на диске, а к ассоциативным фрагментам, к эхообразам. Поэтому нейрокрипота и жуткие призрачные видения – одно и то же. Просто ошибка на выходе реконструктора, наложенная на глюк визуального компилятора. Просто не на железе, а на желтоватом комочке, слегка напоминающем лежалую брынзу.

А вы переживали подобное, безднятки? Делитесь в комментах!