Те, кто воевал, хорошо знают, что война – это не только подвиги и стрелялки. В первую очередь, это тяжелый солдатский труд, физические перегрузки и постоянный недосып.
Мне на моей первой войне было гораздо легче, чем многим из моих товарищей. Ведь за плечами у меня был спортвзвод в Московском ВОКУ (в составе команды победа на Первенстве Московского Военного Округа по военно-прикладному плаванию, второе место – по марш-броску на 10 километров с боевой стрельбой, несколько спортивных разрядов). Были полгода дополнительных «факультативных» занятий на выпускном курсе училища, на которых меня готовили к командировке в Афганистан. И целый год подготовки в 197-м отдельном батальоне резерва офицерского состава в Келяте (из этого года – три месяца в Чирчике).
Нашей специализацией в спортвзводе было военное многоборье: бег на 100 и 3000 метров, преодоление полосы препятствий, метание гранаты на дальность, подъем переворотом, плавание. Было у командира нашего спортвзвода лейтенанта Горлова Владимира Вячеславовича (Чемпиона Вооруженных Сил по плаванию и офицерскому многоборью) любимое развлечение – для наших субботних кроссов выбирать маршруты в самых живописных местах ближнего Подмосковья. Чтобы рядом были не только красивые холмы и овраги, песочек и затяжные подъемы, но и обязательно - красивый водоём, который мы непременно должны были переплыть.
В батальоне резерва по физо нас особо не гоняли – все-таки уже офицеры. Но неоценимой была сама акклиматизация. В первую очередь для таких ребят, как я, приехавших из средней полосы. И горная подготовка. Особенно скалолазание.
В свободное от учебных занятий время наши ребята играли в футбол (и нещадно громили все местные футбольные команды). Я же уходил прогуляться в горы. По выходным – на целый день. Или бегал вместе со своим другом Володей Ивановым искупаться в подземном озере Ков-Ата (отец пещер, на туркменском). Благо, что до озера было недалеко – километров двадцать с небольшим. В десятом классе это была моя самая любимая дистанция.
В общем, в физическом плане к войне я был подготовлен неплохо. И первые полгода особых проблем не испытывал. Даже, несмотря на то, что через месяц после того, как прилетел в Афганистан, подцепил тиф. Вскоре в баграмский инфекционный госпиталь, в котором я лежал, привезли и моего ротного – с гепатитом. Он сказал, что на моей заставе офицеров не осталось. И мне нужно срочно возвращаться на Тотахан (отм. 1641 м.). Пришлось сбежать с госпиталя досрочно.
К счастью, на заставе физические нагрузки были небольшие. За три последующих месяца немного восстановился. И когда пришлось принимать под командование отдельный разведвзвод 2-го мотострелкового батальона, чувствовал себя уже более-менее нормально. Благо, что наш батальон стоял на заставах под Баграмом. Так что в основном мы «работали» в зоне ответственности батальона. На засады ходили часто, но недалеко. До «точек подскока» добирались обычно на броне. Да, и в дивизионной операции, в которой нам вскоре довелось принять участие, тоже работали недалеко от Баграма.
Единственное, в середине января 1987-го года вместе с баграмским разведбатом нам пришлось немного «прогуляться» вдоль реки Панджшер. Одет я был немного не по сезону. За ночь, проведенную в горах, подхватил двустороннюю пневмонию. Хорошо, что кашель сильно не доставал. Только температура была высокая. И сильно болела грудь.
В конце февраля из очередного отпуска вернулся штатный командир разведвзвода Толя Викторук. А я уехал к себе на заставу.
Ребята с 3-й разведывательно-десантной роты разведбата, с которой нам частенько приходилось работать вместе, подкинули мне немного трофейных лекарств для лазарета, который я открыл в ближайшем кишлаке. Среди этих лекарств нашлось кое-что полезное и для меня. С помощью этих лекарств, с горем пополам, получилось немного приглушить эту пневмонию. Хотя в последующем она частенько о себе напоминала.
В мае 1987-го года, когда отдельный разведвзвод нашего 1-го (рейдового) батальона попал в засаду и понес большие потери, мне пришлось набирать его заново. Уже через неделю мы выехали на армейскую операцию под Алихейль. И тогда я впервые прогулялся в горах с полной выкладкой. После первого же привала понял, что не смогу подняться. Все силы вдруг куда-то улетучились. Глупая была какая-то ситуация. Рядом поднимались мои бойцы. А я не мог. Было ужасно стыдно. Я понимал, что нужно подниматься. Но сил для этого у меня не было.
Благо, что рядом оказался начальник штаба нашего полка Герой Советского Союза подполковник Руслан Султанович Аушев. Он немного наклонился ко мне. И тихо, чтобы никто, кроме меня, не слышал, произнес только одно слово: «Пристрелю»!
Понятно, что начштаба пошутил. Но подвести нашего Руслана Султановича я не мог. Никто из разведчиков 180-го мотострелкового полка не мог его подвести. И откуда только силы взялись? Я поднялся и занял свое место в цепочке. К счастью, никто не заметил этой секундной заминки. Дальше, до первой задачи, мы добрались уже без особых проблем.
Когда, почти месяц спустя, мы вернулись в полк, я пытался проанализировать эту ситуацию, когда «сдулся» на привале. Пришел к выводу, что мы слишком резко «стартовали». И я просто не успел втянуться в рабочий ритм. Поэтому с той поры всегда притормаживал своих разведчиков на старте. Чтобы они могли спокойно втянуться в «рабочий режим» (как говорится, тише едешь, дальше будешь).
Вторая проблема заключалась в том, что на сторожевых заставах мы находились в довольно ограниченном пространстве – проводить полноценную утреннюю физическую зарядку не получалось – бегать особо было негде. А бег, особенно по пересеченной местности, для выработки выносливости – вещь полезная. Если только не превращается в повседневную рутину: бег ради бега. Поэтому в Афганистане я часто вспоминал нашего командира стпортвзвода, которые превращал наши кроссы и марш-броски в увлекательнейшие приключения с преодолением водных преград, песчаных осыпей и оврагов. Как мне всего этого не хватало у нас под Баграмом! Песчаных осыпей и оврагов здесь было предостаточно, а вот бегать кроссы по ним было нельзя. А бег по кругу в пункте постоянной дислокации полка в Кабуле меня почему-то особо не вдохновлял.
Но зато на командном пункте нашего 2-го батальона мы часто устраивали волейбольные баталии. В том числе, с местными жителями и даже с братьями-моджахедами. Когда пришла директива о том, что мы должны проводить засады каждую ночь, мне пришлось пару раз спланировать «фиктивные» засады, чтобы дать немного отдохнуть моим разведчикам. От постоянного недосыпания они уже превратились в ходячие тени. Но на первой же такой «липовой» засаде, вместо отдыха мои ребята устроили футбольный матч, который не остался незамеченным со стороны вертолетчиков, дежуривших над баграмским аэродромом. И которые не преминули поделиться с кем-то информацией о том, что «полосатые» (разведчики) неплохо играют. И с ними можно было бы поиграть на досуге.
За этот матч мне потом неслабо досталось от комбата. Хотя, вроде бы, организован он был вполне грамотно – согласно всем требованиям Международной футбольной организации ФИФА – и место для матча было выбрано относительно безопасное, и наблюдатели выставлены, и дежурные огневые средства, и даже парочка МОН-50 на угрожаемом направлении.
На Тотахане с волейболом и футболом было сложнее. Даже для волейбольной площадки места на нашей горке не было. Что уж говорить о футбольном поле. Но зато за казармой мы сделали небольшую спортивную площадку. С турником, штангой и танковыми траками в качестве ручных тренажеров.
Мимоходом я намекнул своим бойцам, что увольнение в запас неизбежно. И, что будет лучше, если они вернуться домой не только умными, но и красивыми – накаченными, с хорошими атлетическими фигурами. И над этим им стоит поработать. После изнурительных ежедневных работ по совершенствованию инженерного оборудования заставы, строительства новых стрелково-пулеметных сооружений и долговременных огневых точек, занятия спортом были не столько способом накачать мышцы (для этого было достаточно и повседневных работ), но, в первую очередь, хорошим способом психологической разгрузки и общения.
В общем, спортивная подготовка, полученная до армии, и ежедневная физподготовка в подразделении были хорошим способом поддержания физической формы. Но для работы в рейдовых подразделениях этого было явно недостаточно. Потому что в горах с боевой нагрузкой более чем в сорок килограммов много не набегаешь. Каким бы крутым спортсменом ты не был. Для этого нужно было серьезно думать не только над совершенствованием спортивной подготовки, но в первую очередь - над уменьшением боевой нагрузки.
После того, как осенью 1986-го года, пока восстанавливался после тифа и заново учился ходить, я придумал новую систему управления огнем заставы, благодаря которой в нашей роте за все последующие два года потерь больше не было. И количество обстрелов аэродрома Баграм и штаба дивизии из нашей зоны ответственности резко уменьшилось –
Всё это не осталось незамеченным не только со стороны душманов. Но и со стороны нашего командования. За успешную работу по снижению потерь среди личного состава партийная организация нашей 6 мср была признана лучшей полку. И, как секретарь партийной организации, я был награжден комбатом двумя рулонами рубероида (которых нам очень не хватало для завершения строительства бани и столовой на заставе). А еще мне было поручено выступить на партийном активе дивизии с докладом о том, что я придумал.
На этом партактиве нам представили нового командующего армией генерал-лейтенанта Громова Бориса Всеволодовича, только что прилетевшего из Союза. Один из первых вопросов, которые он нам задал, был вопрос о снижении боевой нагрузки на бойцов в рейдовых подразделениях. Командир роты спецминирования из 271-го отдельного инженерно-саперного батальона майор Архипов предложил заменить наши армейские бронежилеты (6Б3 и 6Б4) на американские кевларовые – хотя бы для разведчиков и для рейдовых подразделений. А вместо наших ватных спальников выдать им трофейные китайские (в принципе, у разведчиков их было в достатке, не хватало в рейдовых подразделениях). Это бы разом бы снизило нагрузку килограммов на десять.
Генерал ответил, что этот вопрос не в его компетенции… Все с ним было понятно.
Хотя попытки решить этот вопрос все же были. Лично мне тогда очень понравилась разработка плащ-палатки из легкого непромокаемого материала, половина которой надувалась и превращалась в матрац. Второй половиной можно было накрываться – это было удобно не только в горах, но особенно в холодную и дождливую погоду. При наличии нынешних современных материалов, наверняка, можно было бы сделать нечто подобное – улучшенное, не требующее надувания и более компактное. Потому что на нынешние «пенки», которые носят наши бойцы, без слез не взглянешь. Ведь на боевых не только вес, но и размер имеет значение.
И очень понравились экспериментальные ботинки с литой подошвой – легкие и прочные.
На сегодняшний день ни для кого не является секретом, как проще всего уменьшить боевую нагрузку на наших солдат и офицеров. И улучшить их обеспечение (если в нашем СпН всё более, менее нормально, то в линейных частях работы в этом направлении непочатый край).
«Рецепт» этот хорошо известен всем: необходимо отменить все отсрочки для детей нашей элиты, чиновников и депутатов, олигархов и политиков. И мобилизовать их в боевые подразделения. Тогда и ботинки у наших бойцов не будут разваливаться. И зимние куртки у них будут теплыми. И беспилотников будет в избытке. И носить наши бойцы будут не отдельные элементы от Ратника-2 или Ратника-3, а ПОЛНЫЕ комплекты, включающие не только современные и высокоэффективные средства защиты, но и современные отечественные средства защищенной связи, ночные прицелы и тепловизоры.
Думается, тогда и сухпайки у нас очень быстро изменятся в лучшую сторону. Резко улучшится качество и тылового, и технического обеспечения. Разом вырастет уровень командирского и полководческого мастерства. Ибо за жизнь каждого бойца наши полководцы будут отвечать не на словах, а на деле.
А пока на передовой у нас воюют дети «рабочих и крестьян», надежда у нас будет только на выносливость.
Александр Карцев, http://kartsev.eu
(продолжение следует)
