Можете меня поздравить! Я окончательно уволился из своей конторы, чёртового зоопарка, кружка неотёсанных болванов, которые не продавец, а вешалка для бейджика. Господи, как же я от всей души желаю директору магазина вместе с админом пойти таким далёким лесом, чтобы там заблудиться и околеть! Когда вы, две курицы из ушедшего Летуаля и Ривгоша наконец поймёте, что магазин строительных товаров и инструмента не будет работать так, как работала ваша сраная косметичка. Ну нельзя повышать план на электроинструмент после новогодних и 23-го февраля, потому что после этого идёт спад! Профессионалы закупаются у юрлиц.Физики к нам заходят редко. К Ивану Купале перфак не дарят!
Нельзя сделать план в 500 т.р. в розничном филиале сетевого магаза в отделе метизов, оснастки и свёрл!
Но меня это уже НЕ ВОЛНУЕТ. Оставайтесь дальше, шерудите свои копейки, вешайте недостачу склада на альтернативно одарённых продаванов, которые уровнем развития ушли не дальше макаки резуса, да и лицом так же вышли. Ещё и дальше не подписывайте под мат.ответсвенность ЧОП. Это ж мозги надо иметь.
Я ушёл. Ушёл на контракт с МО РФ. Я вспомнил свою основную специальность. Я - фельдшер Скорой Помощи. Я служил срочку во флоте. Я добивал контракт в Хасике и Моздоке. Да, здоровье уже не то, но на пункте отбора мне сказали, что меня ждут. Санинструктором в подразделение на СВО. Буду чувствовать себя нужным, среди мужиков, не просрав квалификацию. Кому-то возвращая мужей, отцов и сыновей. По-своему помогая Родине. Я очень дебильно жизнь прожил. Хочу всё исправить.
Один из офицеров Трансваальской полиции стал успешным коммандантом бурских сил, выполняя как боевые, так и специфические полицейские задачи. Он происходил из известной бурской семьи, в роду были священники, госслужащие, и приходился внуком президенту Трансвааля Полю Крюгеру. "Волосатая лапа" дедушки-президента явно присутствовала, однако Сарел Элофф на самом деле был толковым, отчаянно смелым, инициативным воякой, получившим к тому же хорошее образование.
Капитан Сарел Элофф (справа) в необычном для Трансваальских вооруженных сил головном уборе британского образца, заснятый вместе с юным вторым лейтенантом артиллерии, 1899 г. На фронте он все-таки отпустил бороду и стал больше похож на типичного бура.
В юности записавшись в Южно-Африканскую Республиканскую Полицию, он, благодаря природным честности и добродушию, избегал злоупотреблений по службе, а благодаря своим талантам и влиятельной родне сделал блестящую карьеру. К началу войны он, будучи 29 лет от роду, успел отличиться при поражении рейдеров Джемсона, получить звание капитана полиции и стать комендантом Йоханнесбургского форта - компетентных полицейских офицеров в Трансваале порою ставили на военно-административные должности. В первый период войны капитан Элофф командовал артиллерией в соединении генерала Х.К.Я.Ван Ренсбурга, защищавшем северную и северо-западную границы Трансвааля. Вторжение подстрекаемых британской агентурой местных племен на северо-западной границе Трансвааля вынудило его вернуться к полицейской работе. Перешедшие границу в районе пограничного поста Дедрепорт чернокожие воины сожгли полицейский участок и принялись громить бурские фермы в окрестностях, на которых оставалось мало боеспособных мужчин (общее число жертв рейда - 32 человека). Возглавив небольшой отряд Туземной полиции и горстку местных ополченцев, капитан Элофф в декабре 1899 г. стремительно нанес рейдерам поражение и отомстил ответным набегом на территорию Бечуаналенда, безжалостно сжигая поселения местных жителей - такова была война белых и черных в Южной Африке, без пощады...
Бурское коммандо вступает в туземную деревню "усмирять кафров" - туземные воины с английскими винтовками приготовились дать отпор.
После усмирения нарушителей границы Сарел Элофф был переброшен под осажденный бурами Мафекинг, уже в звании комманданта полиции. Вялая флегматичная манера, в которой вели осаду слабого британского гарнизона бурские генералы Пьет Кронье и Якобус Снайман, раздражала энергичного молодого комманданта. Он разработал план штурма города, ставшего одной из немногих штурмовых атак буров в этой войне и, наверное, самой яростной.
Бурские укрепления при осаде Мафекинга. Зарисовка с натуры английского военного художника Джорджа Монтбарда .
В 4 часа утра 12 мая 1900 г. под прикрытием артиллерийского огня и отвлекающей имитации наступления с другого направления Сарел Элофф повел на приступ 240 отборных бойцов, включая 25 конных полицейских и иностранных добровольцев. Им удалось прорваться через британские укрепления, захватить несколько ключевых пунктов Мафекинга, включая казармы полка Протектората, и взять в плен полковника Гора и еще 29 защитников города. С рассветом Сарел Элофф передал по гелиографу в штаб Кронье: "Мафекинг взят, если генерал поддержит меня общей атакой". Однако бурские воинские начальники переоценили оптимизм этого рапорта и не стали рисковать своими силами, решив, что "бешеный коп справится сам". Британцы же среагировали грамотно, подняли в ружье все наличные силы, включая регуляров, иррегуляров и местное чернокожее ополчение, отрезали людям Элоффа сообщение со своими и смелыми контратаками рассекли их на три изолированные части. Одна из них вскоре сдалась, вторая сумела прорваться/просочиться обратно из города, а сам Сарел Элофф с кучкой "юарпов", бюргеров и иностранных добровольцев держался в казармах полка Протектората до 19 часов вечера, пока не закончились боеприпасы. Видя, что положение безнадежно, молодой коммандант, скрепя сердце, решил сдаться осаждающим-осажденным. Капитуляция была выполнена в декоративно-джентльменском стиле, в то время еще не вытесненном до конца из практики войн. Раненый Сарел Элоф с перевязанной головой церемониально передал саблю и Маузер британскому коменданту полковнику Баден-Пауэллу (впоследствии основателю скаутского движения). Всего в плен к британцам попали, по разным данным, от 108 до 117 бурских бойцов, от 30 до 60 были убиты и ранены. Гарнизон Мафекинга потерял 12 убитых и 8 раненых, большую часть из которых составили негры. "Конец был характерным, - пишет Артур Конан Дойль. - «Добрый вечер, коммандант, — сказал Поуэлл Элоффу, — приглашаю вас на ужин». Пленников — бюргеров, голландцев, немцев и французов — угостили самым отменным ужином, какой только позволили бедные кладовые города". Действительно, в Мафекинге пленных буров содержали гуманно, насколько возможно в условиях осады. Но после деблокады города плен повернулся к Сарелу Элоффу более прозаической и чисто британской стороной. Первым делом у него отобрали форму, чтоб не смущать конвоиров тем, что перед ними офицер, а затем закатали за пол-океана, в печально знаменитый лагерь Дедвуд на острове Св.Елены, ставшем могилой для многих буров... Мужественный полицейский из Трансвааля не сдался - в заключении он поддерживал павших духом товарищей, сочинял для них шуточные и патриотические песни, смело протестовал против бесчеловечного обращения с военнопленными, вызывал британских охранников на поединки по боксу (зная, что "джентльмены" не посмеют отказаться) и, если получалось, бил. Дважды Сарел Элофф пытался бежать, но с острова далеко не убежишь - оба раза англичане ловили его и водворяли в карцер. Вернувшись после войны на Родину, в отличие от многих бывших высокопоставленных офицеров Трансвааля и Оранжевой, Сарел Элофф не стал ни в какой форме сотрудничать с захватчиками. До конца своей долгой жизни (1870-1944) он фермерствовал и воспитывал детей и внуков.
Командиры. В отношении бурских республик в Южной Африке в конце XIX в. (Трансвааля и Оранжевого Свободного государства) к формированию своих постоянных воинских и военизированных формирований главенствовал чисто практический подход: необходимый минимум профессионалов специальностей, которые невозможно заместить ополченцами. Однако на финансировании этих проектов ни золотоносный Трансвааль, ни более скромная Оранжевая Республика не экономили и даже позволяли себе некоторые эстетические развлечения, более свойственные для "старых" военных держав - например весьма сложную систему униформы.
Образцы униформы бурских республик: слева полевой китель полиции Трансвааля, справа - парадный мундир артиллерии Оранжевой.
Государственная артиллерия Трансвааля и Артиллерийский Корпус Свободного государства (Оранжевой), а также Южно-Африканская Республиканская Полиция были обеспечены формой одежды со вкусом и знанием дела, о чем было рассказано в предыдущих материалах. Однако на этом униформированные контингенты вооруженных сил бурских республик не исчерпывались. Показательно, что командный состав бурских вооруженных сил, соответствовавший их милиционной структуре (всеобщее ополчение), не имел установленной законом формы одежды или знаков различия. В мирное время военная иерархия в Трансваале была такова: делами обороны ведал военный командующий - коммандант-генерал, в распоряжении которого находился небольшой штат ассистент-генералов (нечто среднее между адъютантами и штабом), ниже следовали окружные и районные воинские начальники - комманданты (17 душ) и фельд-корнеты (менее сотни). Это были скорее военные администраторы и логисты, чем классические офицеры. В военное время существовал также статус фехт-генерала (досл. с африкаанс: "сражающийся генерал"), что-то типа "бревета", т.е. временного генерала в английской военной традиции. Отсутствием официальных мундиров трансваальское правительство как бы подчеркивало демократизм и доверие, которым эти должностные лица были обличены от имени народа. Оранжевое Свободное государство, как всегда, повторяло модель своего преуспевающего соседа, но в более скромных масштабах.
Коммандант-генерал Трансвааля Петрус Якобус Жубер в присвоенном его званию парадном мундире, в черно-белых тонах фотографии и на портрете работы Терезы Шварце (1890).
Однако демократичность институтов власти - дело хорошее, но с личной гордостью, присущей военному человеку всех времен и народов, сочетается плохо. "Нежность к мундиру", воспетая Грибоедовым, была не чужда генералам, коммандантам и фельд-корнетам Южной Африки. Коммандант-генерал Трансвааля Петрус (Пит) Якобус Жубер, занимавший этот пост с 1880 г., позаботился, чтобы его статус был подкреплен соответствующими регалиями: для него была разработана особая форма командующего. Она представляла собой парадный мундир, схожий с теми, которые носили высшие британские офицеры - темно-синий однобортный, спереди обшитый по застежкам атласными черными лентами. Роскоши добавляли витые золотые погоны с красной подложкой, богато расшитые золотом рукава и воротник, и, разумеется, заветные генеральские штаны с толстыми лампасами из золотого галуна. Некоторые другие бурские генералы в торжественных случаях использовали форму Государственной артиллерии образца 1890 г. - двубортные темно-синие кителя с обшитыми золотом воротниками, свидетельствовавшими об их принадлежности к старшим офицерам. Подобно президентской ленте Трансвааля с массивным изображением герба, известной по официальным фотографиям "папаши" Пауля Крюгера, высшие военные командиры Трансвааля носили схожие знаки отличия своей должности - сине-бело-красные, по основным цветам знамени (там был еще зеленый), кушаки. Совсем не подходил к элегантной генеральской форме парадный головной убор - старомодный цилиндр; но что уж поделать, если буры считали его признаком "большого человека". Одного только Пита Жубера было невозможно заставить надеть при мундире аляповатый цилиндр, и он предпочитал кепи артиллериста или широкополую шляпу с национальной кокардой.
В начальный период второй Англо-Бурской войны 1899-1902 гг. кое-кто из бурских генералов даже воевали в таком броском наряде. Утверждается, что в проигранном бурами сражении при Эландслаагте 21 октября 1899 г. "генерал Кок, одетый в цилиндр и парадный мундир, возглавил контратаку, размахивая своим цветным поясом" (Charles Rayne Kruger. Goodbye Dolly Gray: The Story of the Boer War. London: Cassell, 1959). Генерал был смертельно ранен и взят британцами, его пробитый окровавленный мундир затем был выставлен в Лондоне на потеху зевакам как свидетельство "британского триумфа". Вторая Англо-Бурская война была первой хрестоматийной "войной цвета хаки", и понятно, почему генерал Йоханнес Кок, человек старшего поколения, оказался в своем ярком мундире в положении, более свойственном в первую Англо-Бурскую 1880-81 гг. для британских офицеров. Большая часть бурских командиров, будучи сами разработчиками своей униформы, учли жестокий дух времени. Генералы, комманданты и фельд-корнеты, "обшиваясь" мундирами, призванными выделять их положение среди одетых в штатское ополченцев, в абсолютном большинстве выбирали защитный цвет. Фотографии периода второй Англо-Бурской войны содержат богатый материал по униформологи бурских командиров. Этого достаточно, чтобы наметить основные тенденции.
Генералы Л.Й. Майер (слева) и Лукас Бота (в середине) в собственных вариантах полевой формы.
В покрое кителей прослеживается подражание британской модели - удобная однобортная куртка с карманами и матерчатыми погонами. Брюки предпочитали свободного покроя или, опять же на британский манер - галифе, а практически безальтернативным головным убором являлась широкополая или более компактная круглая шляпа, как правило, с подогнутым под кокарду полем. По своему усмотрению некоторые командиры дополняли полевую униформу декоративными элементами - матерчатыми розетками цветов бурских республик, металлическими республиканскими гербами, полосками галуна на рукавах (предположительно, соответственно званию).
Русский военный агент (атташе) при бурских войсках подполковник В.И.Ромейко-Гурко среди командиров трансваальских ополченцев и иностранных добровольческих подразделений.
Стоит еще раз оговориться: форму носили далеко не все бурские командиры (например, генерал Пьет Кронье принципиально одевался только в штатское), она не была регламентирована никакими актами республик и представляла собою по сути плод личной фантазии ее обладателей.
Русский доброволец бурской службы Евгений Яковлевич Максимов, подполковник Рос. имп. армии, авантюрист, писатель и путешественник в "самошивной" форме фехт-генерала Трансвааля.
В случае попадания бурских командиров в плен к британцам, никаких привилегий в режиме содержания такие мундиры не обеспечивали. Британцы, крайне болезненно относившиеся к переодеванию некоторых буров в трофейную британскую форму (по законам и обычаям войны это приравнивается к акту шпионажа и карается смертью), угрожали поставить пленного бурского командира к стенке, если его мундир казался им слишком похожим на британский. Так, например, произошло в случае с самым молодым коммандантом Оранжевой Республики капитаном Гидеоном Шиперсом, которому на британском военном суде в 1901 г. хотели вменить в вину такой эпизод. Лишь показания другого пленного ополченца (кстати, еврея из России), который сам сшил командиру эту форму, сняли обвинение. Но Шиперса это не спасло. "Когда он поправился (был захвачен тяжело больным), то предстал перед судом, обвиненный в нарушении военных законов и в убийстве нескольких туземцев. По приговору суда лидер мятежников в декабре был казнен. Своей отвагой и молодостью — а ему было только двадцать три года — он вызывал симпатию..." (Артур Конан Дойл. "Великая бурская война").
Командиры ополчения Оранжевого Свободного государства в единообразных защитных полевых блузах.
Полевые медики бурских вооруженных сил, наоборот, получили единообразную установленную форму одежды. Историк Йен Найт в своей работе Boer Wars 1898-1902 (Man-at-Arms/Osprey Military, 303) приводит образец - китель и брюки цвета хаки стандартного покроя, на воротнике - броские белые петлицы с эмблемами Красного Креста. Бурские военные врачи единственные во всей армии республик спокойно носили в зоне боевых действий пробковые шлемы (вообще-то ставшие для буров символом англичан-захватчиков), но только в сочетании с хорошо заметными знаками отличия Красного Креста: эти международные символы милосердия буры весьма уважали и не вели по ним огонь.
Подавляющее большинство бурских ополченцев воевали в своей повседневной одежде, однако среди них также был контингент, вышедший на поля сражения в униформе собственной военизированной общественной организации. Речь идет об участниках "Добровольческого корпуса" из Йоханнесбурга (Vrywillingerkorps Johannesburg). Это формирование появились в 1865 г. как Стрелковый корпус Претории, нечто вроде мужского молодежного патриотического клуба, члены которого совершенствовались в стрельбе, верховой езде и тактических навыках, безвозмездно оказывали властям помощь в охране порядка, делали добровольные взносы на обороноспособность и шефствовали над воинскими подразделениями (когда таковые появились). С выходом промышленного Йоханнесбурга на первое место среди городов Трансвааля штаб-квартира Добровольческого корпуса переехала в этот "мегаполис". По состоянию на 1898 г. председателем (капитаном) Корпуса был Я.П.Йоост. Добровольчество было развлечением не для бедных, зато участники Корпуса могли позволить себе шикарную парадную форму: короткие синие однобортные кителя с обшитыми декоративной тесьмой воротниками и нагрудными карманами и расшивкой на рукавах, аксельбанты, нарядные кепи с белыми плюмажами и клубные брюки. Для боя она не годилась, но когда в 1899 г. началась война с Великобританией добровольцы в полном составе вступили в Йоханнесбургское коммандо в общей для всех щегольской полевой форме: замшевые куртки цвета хаки с черными бархатными воротниками и обшлагами, брюки-галифе с кожаным "очком", широкополые шляпы с черным страусовым плюмажем справа.
Участники Добровольческого корпуса в парадной/клубной форме, Йоханнесбург, 1898.
Эти любившие наряжаться молодые богачи, тем не менее, проявили себя храбрыми, самоотверженными бойцами. Помимо многих отличий в боях, они продемонстрировали запредельный для войск Трансвааля уровень потерь: с фронта не вернулась половина участников Добровольческого корпуса (средний уровень безвозвратных потерь по бурским республикам - 6,6%). Собственную форму или ее элементы носили также некоторые отряды иностранных волонтеров на бурской службе, однако они не являются предметом этой серии материалов. ____________________________________________________Михаил Кожемякин.
На помещенной Вами фотографии русский военный представитель (агент) при армии Трансвааля подполковник Российской императорской армии Василий Иосифович Ромейко-Гурко (сидит на первом плане в фуражке с русской кокардой и в присвоенной форме одежды). Во время Первой мировой - генерал. Умер в эмиграции в Италии в 1936 году. Рядом с ним сидит в шляпе, плечевом патронташе и с винтовкой представитель бурского командования Фишер (Оранжевое свободное государство) Это дед будущего борца против апартеида в ЮАР, коммуниста и соратника Нельсона Манделы, адвоката Абрахама Фишера, погибшего в расисткой тюрьме в 1975 году. Справа от него в шляпе с загнутым правым полем сидит военный представитель Франции капитан Деманш. Стоят во втором ряду слева направо: военный представитель Норвегии (последние годы , до 1905 г. находится в унии со Швецией) капитан Аллум в темной форме с тремя звездами на нарукавном клапане мундира. Рядом с ним , правее, в светлой униформе и с национальной кокардой на правом загнутом поле шляпы, военный представитель Нидерландов лейтенант Томсон. Справа стоит в белом мундире военный представитель Северо-Американских Соединенных Штатов (САСШ) капитан Рейгман. Он держит в правой руке курительную трубку, а в левой руке, как всякий уважающий себя ковбой, повод своего коня. Если судить по воинским званиям этих военнослужащих, то получается, что Россия-матушка серьёзнее всех отнеслась к военному конфликту в Южной Африке, командировав туда целого подполковника. Но это к бурам. А к англичанам был командирован тогда кавалерийский капитан Иолшин, который, правда, впоследствии быстро дослужился до генерала и умер в 1913 году. Вот, а другие европейские страны недооценили значения этой войны, как репетиции будущей Первой мировой войны, и послали туда наблюдателями всяких своих лейтенантов. Надо было им тогда В.И.Ленина поизучать. Он сразу сказал, что это одна из первых войн эпохи империализма за передел уже поделённого мира, как и испано-американская война, случившаяся годом раньше, в 1898 году. А фото это из журнала "Нива" (Россия) за 1900 год. Внесите, пожалуйста, изменения в свой текст. Спасибо.
Каждый год в конце мая мы с мамой навещаем могилки наших ушедших сродников на деревенском кладбище. Однажды, несколько лет назад, мы встретили пожилую женщину из деревни, которая, увидев меня, спросила у мамы: «А это младший у вас такой?». Мама незамедлительно парировала, что я старший сын. «Как старший, он же умер?», с удивлением произнесла эта женщина. Мне стало как-то не по себе, и по прошествии многих лет, мама открыла мне чудесную историю моего выздоровления.
Родился ребенком я очень слабым, постоянно болел, особенно ко мне цеплялись всякие простудные заболевания и вирусные инфекции. Зимой маме и папе надо было срочно ехать в деревню, бабушка сильно заболела. Я был еще совсем маленький, мне не было года, но откладывать поездку было нельзя. Меня утеплили, как только можно, и мы отправились в путь на перекладных. В начале, на автобусе до другого районного центра, потом на следующем автобусе до деревни Пожинская, а там, надо было успеть на третий автобус до нашей деревни. До первой промежуточной станции мы доехали без проблем. Автобус до Пожинской брали штурмом, люди набивались, как кильки в бочке, и он еле-еле ехал по ухабистым дорогам, того и гляди перевернется. В общем, мы опоздали на смежный автобус, был уже вечер, темно, более маршрутов не было, и родители со мной на руках прошли 12 км пешком.
Результатом поездки стала температура под 40, которая держалась у меня до утра. Приехал врач, послушал и поставил диагноз- воспаление легких, которое через пару дней перешло в тяжелую форму. Болела бабушка, я горел, скорая отказывалась меня забирать, говорили, что живым не довезут. В такой ситуации родителям оставалось надеяться только на чудо.
В нашей деревне у бабушкиной знакомой был сын-военный врач- подводник, который, по счастливой случайности, проводил в родных местах отпуск. В свое время, бабушка «заговорила» ему ангину, да и его мама покупала у нас молоко. Этот доктор оставался единственной надеждой. Ему каким-то чудом удалось меня выходить (медикаментозных деталей мама не рассказывала), и он дал такое наставление, что организм очень слабый, легкие никуда не годятся, им нужна серьезная поддержка, иначе все плохо закончится. Решение было одно-добавлять во всю еду немного барсучьего сала. История о том, как искали в деревне барсучье сало, заслуживает отдельного рассказа, но это удалось сделать. При каждом приеме пищи я отрыгивал, организм не принимал, но мама и бабушка всякими уловками и историями запихивали в мой рот еду с волшебным ингредиентом.
До трех лет я продолжал периодически болеть, но всякий раз «барсучий» компонент делал свое доброе дело, и в буквальном смысле вытащил малыша с того света. Я не знаю, жив ли сейчас тот военный врач, но я в неоплаченном долгу перед ним и перед своими родными за чудесное спасение. Ну и, конечно, добрая память мещерскому барсуку, который отдал за меня свою жизнь, да и всей Матушке- природе, не любить которую я не имею права.
На этот раз — о жгуте Эсмарха (розничная цене прибл. 150 рублей). Бóльшая часть аптечек бойцов Вооруженных сил комплектуются именно такими жгутами. Жгут Эсмарха в свое время, несомненно, спас множество жизней, но наложить его самому себе, если одна рука ранена, или руки в крови (или пальцы просто мокрые и скользкие), практически нереально. Тем более в условиях боя или стресса.
Отдельный момент — это срок годности. Проверять жгут на экстремальное растяжение каждый раз перед выходом не рекомендуется, так как это его изнашивает интенсивным образом, а надеятся, что тот со временем не иссох и не порвется в самый ответственный момент — не самое разумное решение.
Пока массивная кровопотеря является одной из главных причин смерти на поле боя, экономия на современных кровоостанавливающих средствах — это преступление.
Из-за этого, кстати, и рождаются идеи использовать строительные стяжки, женские прокладки и прочие "лайф хаки".
В биографической литературе о М. И. Кутузове обнаруживаются лишь крохотные сведения о «беспримерных ранениях» Кутузова, разбросанные и пересказываемые порою самым противоречивым образом.
Автор — Михаил Тюрин, подполковник медицинской службы, доктор медицинских наук.Материал опубликован в журнале «КАЛАШНИКОВ»
Попробуем систематизировать данные о характере огнестрельных повреждений головы М. И. Кутузова, исследовать способы лечения того времени и создать, таким образом, историю болезни. Ранения представляют двоякий интерес: историко-хирургический и клинический, как казуистика дважды счастливого ранения.
Следуя современным правилам составления истории болезни, начнём с анамнеза жизни М. И. Кутузова.
Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов-Смоленский родился в Петербурге в 1745 г. в старинной дворянской семье. Отец — видный генерал инженерных войск, умный и образованный человек. Он дал сыну строгое воспитание и готовил его к военной службе по военно-инженерному делу.
С самых ранних лет Кутузов обнаружил способности к математике и языкам. Отец определил его в военно-инженерную школу и с 14-летнего возраста Кутузов, можно считать стал на поприще военной службы.
Из 68 лет жизни 54 года были отданы военной службе. В напряжении и испытаниях М. И. Кутузов прошёл все служебные ступени от прапорщика до генерал-фельдмаршала. Он служил в царствование пяти государей и государынь: Елизаветы Петровны, Петра III, Екатерины II, Павла I, Александра I. Тридцать лет М. И. Кутузов провёл в походах и боях. Двадцать восемь лет он прослужил в генеральских чинах. М. И. Кутузов был видным дипломатом своего времени. Он свободно владел многими европейскими языками. Кутузов обладал основательными познаниями во внешней и внутренней политике тогдашней России.
Михаил Илларионович Кутузов. Гравюра Джеймса Хопвуда, 1815 г.
В молодости Кутузов был, что называется, душой общества. В примечании к портрету Кутузова, опубликованному в 1881 г. редакцией журнала «Русская старина», сказано: «С лицом румяным, дышащим здоровьем, и с выразительными карими глазами. В качестве определяющих чёрт его характера называли находчивость, скрытность, решимость, спокойствие, скромность».
М. И. Кутузов женился в возрасте 33 лет. У него было пять дочерей, родился сын, но умер на первом году жизни.
После первого ранения в голову в 1774 г. М. И. Кутузов через полтора года после выздоровления уехал за границу, как официально значилось «для полного излечения». Он посетил Германию, Францию, Англию, Италию. За границей Кутузов провёл год и два месяца. Цель поездки была не только лечебная, но и дипломатическая. Всё это время Михаил Илларионович изучал политику европейских государств.
Биографы М. И. Кутузова отмечают, что в пожилом возрасте М. И. Кутузов чувствовал усталость от военной жизни, полной тревог. Давали себя знать и ранения в голову. Он страдал бессонницей. В последние годы своей жизни он только раз в сутки принимал пищу, так как испытывал сильные боли в желудке.
6 апреля 1813 г., накануне полной победы над Наполеоном М. И. Кутузов заболел «нервической горячкой», осложнённой паралитическими припадками. 16 апреля Михаил Илларионович умер от кровоизлияния в мозг.
Практически на всех имеющихся изображёниях, Кутузов изображён с левой стороны в пол-оборота, таким образом, чтобы по возможности скрыть дефекты правого глаза (западение глазного яблока, сужение глазной щели) полученные в результате огнестрельных ранений
Первое ранение Кутузова (1774 г.)
В донесении главнокомандующего Крымской армией генерала В. М. Долгорукова Екатерине II о сражении под Алуштой (24 июля 1774 г.) указывается, что среди раненых — подполковник Голенищев-Кутузов: «... Сей штаб-офицер получил рану пулей, которая, ударивши его между глазу и виска, вышла на пролёт в том же месте на другой стороне лица».
Из приведённого выше описания ранение не ясно, вошла ли пуля в правую половину лица и вышла в левую или наоборот.
Филипп Синельников (первый биограф М. И. Кутузова) уточняет: «Пуля пролетела сквозь голову через левый висок и вылетела у правого глаза, но не лишила оного». О последствиях этого ранения Ф. Синельников сообщает, что правый глаз «несколько искосило».
В. Суворов сообщает, что в отражении нападения татар близ «Перекопи у Шумны» М. И. Кутузов был тяжело ранен: пуля ударила в левый висок и вышла у правого глаза. Его оперировали. Врачи сомневались в удачном исходе. К их удивлению, Кутузов выздоровел, но лишился одного глаза.
В сборнике о «Достопамятных сказаниях» указывается, что М. И. Кутузов правым глазом видел хорошо. Только в Кошан (Венгрия) в 1805 г. он приметил, что правый глаз начал закрываться.
Версия В. Суворова не подтверждается. В многочисленных письмах домой М. И. Кутузов отмечает, что его беспокоят боли в глазах. Так, 4 апреля 1799 г. в письме к жене из Выборга Михаил Илларионович пишет: «Я, слава Богу, здоров, только от многого письма болят глаза».
5 марта 1800 г. из Вильны: «Я, слава Богу, здоров, только глазами так много работы, что не знаю, что будет с ними».
26 декабря 1806 г. из Киева: «Мы все здоровы, у меня, однако ж, после того, как болели глаза и теперь часто побаливают».
10 ноября 1812 г. в письме к дочери Елизавете Михайловне: «Прошу тебя рукою Кудашева (зять М. И. Кутузова), потому, что глаза мои очень утомлены; не думай, что они у меня болят, нет, они только очень устали от чтения и письма».
Из приведённого можно твёрдо установить, что он страдал хроническим нервно-паралитическим кератитом, сопутствующим синдрому «верхне-глазничной щели».
Итак, первое ранение в голову у М. И. Кутузова произошло 24 июля 1774 г. в Крыму близ Алушты. Входное пулевое отверстие располагалось между глазом и виском слева: выходное отверстие соответствует той же области справа. В результате ранения наступило косоглазие правого глаза. Определить степень снижения зрения не представляется возможным. Лечение длилось полтора года плюс один год и два месяца за границей.
Второе ранение Кутузова(1788 г.)
Оно произошло во время сражения у крепости Очаков через 14 лет после первого, 18 августа 1788 г.: генерал Де Линь подозвал М. И. Кутузова к амбразуре, чтобы лучше обозревать неприятеля. Когда он подошёл, ружейная пуля поразила его в щёку почти близ того самого места, в которое он был ранен в 1774 г. при Шумне. Кутузов схватился руками за рану и сказал Де Линю: «Что заставило тебя подозвать меня к этому месту в сию минуту». Доктора рядом не было. М. И. Кутузов после ранения продолжал отдавать распоряжения командиру полка, но от кровопотери он чувствовал слабость. Его вывезли с поля боя.
Ф. Синельников описывает это ранение следующим образом: «Пуля прошла навылет из виска в висок позади обоих глаз. Сей опасный сквозной прорыв нежнейших частей и самых важных по положению височных костей, глазных мышц, зрительных нервов, мимо которых на волосок прошла пуля и мимо самого мозга — после излечения не оставил никаких последствий. Все думали, что он умрёт, но Кутузов ... жив и вылечился скоро».
В сборнике о жизни и подвигах М. И. Кутузова указывается, что в сражении под Очаковом в 1788 г. «Пуля вошла в щеку и прошла насквозь в затылок». То же самое повторяет В. Суворов. Однако больше ни в одном источнике подтверждения этой версии не содержится.
Лечили Кутузова в госпитале близ Очакова, однако, в литературе нет данных, основанных на точных источниках, кто и как лечил его. Известны высказывания главного медика армии Массо: «Кутузов остался жив после двух ран, смертельных по всем правилам науки медицинской. Если бы мы сами не были свидетелями, то сочли бы рассказ о ране Кутузова сказкой. Видно, судьба бережёт голову Кутузова на что-нибудь необыкновенное, если она уцелела после двух столь страшных ран».
В литературе о лечении М. И. Кутузова после ранений нет данных, основанных на точных источниках, кто и как лечил его. Часть авторов считает, что его лечили консервативно, а другие — что его оперировали. Однако если это так, то операцию должен был произвести главный медик армии Массо, но он не сообщает об операции М. И. Кутузова.
В то время существовало два основных способа лечения огнестрельных ранений головы.
Первый по Е. О. Мухину: «Ко всей окружности раны прикладывается „смольный пластырь“. Ежедневное промывание раны дочиста обыкновенной прохладной водой. Присыпание раневой поверхности тёртой канифолью, и поверхность повязки „беспрерывное лежание снега или льда“».
Второй — оперативный. Операция по Платнеру влючала в себя перевязку сосудов, удаление костных обломков и инородных тел.
Если представить себе тяжесть и характер ранения, следует заключить, что оба ранения были внемозговые, так как Кутузов в состоянии был ещё почти 40 лет после огнестрельных ранений головы вести интенсивную жизнь.
Осознать уникальность случая М. И. Кутузова можно, оценив калибры оружия. Слева дульный срез карабина Маузера (калибр 7,92 мм), рядом ружья, которые применялись турками во время Крымской кампании. Фото Михаила Дегтярёва
Принимая во внимание строение топографо-анатомического строения черепа, следует учесть, что свободная полость между внутренней стенкой черепа и лобной долей головного мозга составляет 4-5 мм. Таким образом, пуля дважды проходила в непосредственной близости от головного мозга М. И. Кутузова. При ранении лобно-орбитальной области, без сомнения, возникли переломы костей верхних стенок глазниц. Через верхнеглазничную щель проходят глазодвигательный, отводящий, глазничный и боковой нервы. Эти патологоанатомические факторы и объясняют синдром «верхнеглазничной щели», которым страдал М. И. Кутузов (нарушения кровообращения в глазнице, ведущие к птозу, неподвижность глазного яблока, косоглазие правого глаза, боли в глазах и др.). Большая выраженность указанного синдрома справа подтверждает направление раневого канала — слева-направо, так как при ранении, особенно с повреждением кости, выходное отверстие всегда значительно превосходит по размерам и объёму огнестрельного повреждения окружающих тканей входное огнестрельное повреждение. Изолированные ранения глазниц встречаются крайне редко, менее 0,2%, но именно два таких казуистических случая наблюдались у М. И. Кутузова.
Окончательный диагноз: двукратное касательное открытое непроникающее черепно-мозговое ранение, без нарушения целости твёрдой мозговой оболочки. Коммоционно-контузионный синдром. Повышенное внутричерепное давление.
