Начало: ЗДЕСЬ.

Снабжение вооруженных сил бурских республик артиллерийскими боеприпасами, складывалось, как и в случае с патронами, из двух основных компонентов: довоенные запасы и налаженное на месте производство. "До начала войны удалось создать и значительные запасы боеприпасов — по 1138 снарядов на каждое артиллерийское орудие крупного калибра и 3124 — мелкого калибра" (А.И. Дороговоз. Англо-Бурская война 1899-1900 гг. М., 2004).

Боеприпасы закупались партиями, привязанными к поставкам орудий, для моделей Круппа - в Германии, для Шнайдера-Крезо во Франции. Современники свидетельствуют, что боеприпасы были достаточно "неровного" качества. "Большинство бурских снарядов, по обыкновению, не взрывались", - такую убийственную характеристику оставил в начальный период войны молодой Уинстон Черчилль в одной из своих корреспонденций для The Morning Post. В "лучших" журналистских традициях сэр Уинстон несколько сгущает краски, однако проблемы со взрывателями к снарядам для знаменитых 155-мм шнайдеровских "Лонг Томов" действительно имели место. Устранением дефектов занимались в мастерских Южно-Африканской Железнодорожной Компании в Претории, ставшей главным цехом технического обслуживания артиллерии, под руководством инженера Отто (или Олафа?) Уггла, выходца из Скандинавии, считавшегося основным специалистом Трансвааля по артиллерийским вооружениям. Отладить взрыватели удалось только в мае 1900 г., буквально накануне падения Трансваальской столицы и за несколько месяцев до того, как "Лонг Томы" стало невозможно использовать из-за исчерпавшихся запасов снарядов (два орудия были взорваны осенью 1900 г., еще два - в апреле 1901). Выходит, значительную часть своей истории "главный калибр" буров работал не в полную силу.
Собственное изготовление снарядов было развернуто в Трансваале также на базе железнодорожных мастерских. Сохранить его в тайне не удалось, в Европу просочились подробные сведения о цикле производства. 28 января/ 9 февраля 1900 г. русский военный агент (атташе) Генерального штаба подполковник Е.К. Миллер рапортовал в Санкт-Петербург: Южно-Африканское железнодорожное общество оказывает неоценимые услуги правительству Республики... Мастерские общества снабжают буров подковами. Эти же мастерские делают стальные снаряды, исправляют орудия, строят лафеты, повозки и чинят разную другую материальную часть.
Фабрикация снарядов производится следующим образом: тело снарядов - в мастерских Южно-Африканского железнодорожного общества, трубки - на одном заводе в Претории, снаряжение - на динамитной фабрике. Последняя вообще оказывает большие услуги правительству; она изготовляет бездымный порох и, по слухам, делает патроны для ружья Маузера". Слухи оказались верными, и вскоре достигли ушей британцев, что закономерно породило диверсионную активность их агентуры против бурских военных производств.
Уровень обслуживания артиллерийской техники, которого удалось достичь благодаря усилиям инженера О. Уггла, иллюстрируют заметки другого русского военного агента - подполковника Ромейко-Гурко из ставки буров, также в январе 1900 г.: "Снаряды тоже выделываются на месте, и действием их войска довольны. Но выделывать орудия на месте здесь не могут. Им, однако, удалось совершенно исправить 15,1/2-сантиметровое орудие Крезо, испорченное англичанами во время удачной вылазки из Ледисмита, и даже сделать новый поршневой затвор. Исполнено это было в железнодорожных мастерских". Добавим, что, исправляя вторую бурскую пушку, исковерканную англичанами под Ледисмитом, 120-мм гаубицу Круппа, железнодорожные умельцы в Претории все-таки изготовили одно-единственное орудие, вместо третьей, потерянной безвозвратно. "Для замены орудия в мастерских Южно-Африканской Железнодорожной Компании под руководством норвежского инженера Уггла изготовили копию гаубицы, которая на испытаниях показала те же баллистические характеристики, что и оригинал" (О. Тодер. Артиллерия первой войны 20-го века (пушки в англо-бурской войне).

В тех же мастерских незадолго до захвата Претории англичанами сработали и импровизированные артиллерийские бронепоезда буров, позволившие еще некоторое время перемещать два "Лонг Тома" на бронированных платформах вместе с отступавшими ополченцами и использовать их в боях.
После сдачи Претории персонал и оборудование артиллерийских мастерских эвакуировались в город Бабертон, остававшийся незахваченным британскими войсками, и на некоторое время возобновили работу там. В сентябре 1900 г. они отремонтировали один из "Лонг Томов", но производство боеприпасов наладить уже не могли. А потом пришла кавалерия лорда Робертса, и существование импровизированной военной промышленности Трансвааля прекратилось.

ока арсеналы Трансвааля и Оранжевой находились под контролем, а железнодорожные мастерские "фабриковали" боеприпасы, зловещий "снарядный голод" был практически не знаком бурским артиллеристам. После первого неудачного опыта в сражении при Эландслаагте 21 октября 1899 г. они больше не пытались вести контрбатарейную борьбу (это отнюдь не значило, что не стреляли по более слабым или "подставившимся" британским орудиям) и, вместо пресловутого "урагана картечи", предпочитали угощать "джентльменов" прицельными выстрелами по четко выверенным целям. Классический пример такой организации огня и его эффективности наблюдал на позициях под Ледисмитом подполковник Ромейко-Гурко: "...С раннего утра трансваальцы открывают огонь из своих тяжелых орудий и производят подряд от пяти до десяти выстрелов, на которые англичане немедленно отвечают; затем назначаются люди для наблюдения за неприятелем, а огонь возобновляется лишь в случае появления какой-нибудь хорошей цели. Сами англичане за последнее время никогда огня не открывают, а лишь отвечают; их огонь почти никакого вреда осаждающим не причиняет, чего, по-видимому, нельзя сказать про огонь трансваальцев, если верить их словам, а в особенности если судить по тому, насколько безжизненными кажутся город Ледисмит и его лагерь, которые очень хорошо видны с горы Булувана в сильную подзорную трубу. Напротив, госпитальный лагерь англичан... кишит народом".
Расход снарядов, таким образом, был весьма экономным. Случаи, когда бурским орудиям/орудию приходилось замолкать посреди сражения, расстреляв весь боезапас, носили единичный характер.
Ситуация в корне изменилась с началом партизанской стадии сопротивления буров, когда их артиллерии пришлось полагаться только на возимые с собой, либо спрятанные в тайных местах боеприпасы. И тем не менее бурским коммандо еще долгое время удавалось применять несколько орудий, в основном 75-мм крупповских полевых пушек, и, конечно же, большое количество своих любимых 37-мм скорострелок Максима. Последние продемонстрировали самую высокую выживаемость в партизанской войне - они были легки, мобильны, и, главное, к ним было легко доставать боеприпасы: британцам "Пом-помы" тоже нравились. В 1902 г., в последние месяцы войны, не менее 8-9 максимовских скорострелок еще продолжали поддерживать отчаянных "искателей горечи" огнем, своими раскатистыми очередями вселяя в них тщетную надежду...

_______________________________________________________________Михаил Кожемякин.

Вторая Англо-Бурская война 1899-1902 г. продемонстрировала феноменальную способность двух небольших государственных образований в Южной Африке долгое время оказывать успешного сопротивление величайшей колониальной империи своего времени. В течение более чем 2,5 лет интенсивных боевых действий бурские республики - Южно-Африканская Республика (Трансвааль) и Оранжевое Свободное государство - выдерживали бремя военных расходов и снабжения своих вооруженных сил почти исключительно за счет собственных ресурсов.

О финансовой либо военной поддержке Трансвааля и Оранжевой республики со стороны враждебных Великобритании держав в 1899-1902 г. речи не шло. Некоторая гуманитарная поддержка от общественных организаций (в основном в организации медицинской помощи) и небольшие поставки материалов "двойного назначения" через сухопутную границу из португальских колоний, равно как и прибытие на театр войны нескольких тысяч иностранных добровольцев, решающей роли не сыграли.

ВОЙНА ПИТАЕТСЯ ЗОЛОТОМ (Тит Ливий).
Британской империи вторая Англо-Бурская война обошлась по меньшей мере в 211 млн фунтов стерлингов (подсчеты расходов разнятся вплоть до 250 млн), хотя изначально планировалось, что затраты на Южноафриканскую компанию уложатся в 10 млн.

Расходы бурских республик на войну к весне 1901 г., когда основные их центры были захвачены англичанами и финансирование прекратилось, составили около 87 млн фунтов. Цифра вполне сопоставимая с британской. Каков же был военный бюджет Трансвааля и Оранжевой, каковы источники его пополнения, и из чего складывались их основные расходы на оборону? Источником благосостояния более экономически развитого и многолюдного Трансвааля являлись его богатые золотоносные поля, которые начали интенсивно разрабатываться с 1880-х г. (т.н. Витватерсрандская золотая лихорадка). Нарочито примитивная и демократичная бюрократия бурской республики, минимизировавшая коррупцию, оказалась здесь кстати и позволила взять добычу "презренного металла" под жесткий контроль. В результате тучная курица золотодобычи несла для Трансваальской казны золотые же яйца.
Российский военный агент (военный атташе) в Брюсселе и Гааге Евгений Карлович Миллер, компетентный и в трансваальских делах, 28 января/9 февраля 1899 г. докладывал в Санкт-Петербург: "Правительство Южно-Африканской Республики эксплуатирует за свой счет 9 золотых приисков; за ноябрь было добыто золота на сумму 216 ООО фунтов стерлингов. Монетный двор работает усиленно; в сентябре было выбито золотой монеты на 60 ООО фунтов стерлингов".

Непосредственно из Трансвааля информацию об объемах золотодобычи сообщал корреспондент петербургской газеты "Новое время" Алексей Ефимович Едрихин (псевдоним: Вандам), поручик запаса, в 1899 г. завершивший обучение в Николаевской академии Генерального штаба: "В стране начиная с 1887 по 1896 г. добыто 660 ООО фунтов золота, ценностью в 406 250 рублей. Добыча производилась в следующей постепенности: в 1887 г. - на 840 тысяч рублей; в 1888 г. - на 7 570 тысяч; в 1889 - на 13 452 тысячи; в 1890 г. - на 18 111 тысяч; в 1891 г. - на 26 554 тысячи; в 1892 г. - на 44 741 тысячу; в 1893 г. - на 53 816 тысяч; в 1894г.- на 73 860 тысяч; в 1895г.- на 81 475 тысяч и в 1896г.- на 86 миллионов рублей... Теперь возьмем другой расчет: в 1896 г. при 3 000 машин, дробивших камень, было добыто 150 000 фунтов золота, а уже перед войной, кроме вновь заказанных, было в работе более 7000 машин. При таких условиях самая минимальная добыча золота ежегодно [составляла] 300 000 рублей [фунтов?]" ("Письма о Трансваале", "Новое время" №8690, 8/21 мая 1900 г.). На рубеже XIX-XX вв. соотношение рубля к фунту стерлингов составляло примерно 9,5 руб. за 1 фунт.

Словом, Трансваалю было чем заплатить за банкет войну. При этом военные расходы бурского государства складывались по весьма выгодной для него модели: оно не чувствовало себя стесненным при закупках оружия и боевых материалов, а содержание вооруженных сил обходилось ему достаточно дешево. "Предаваясь самообману, британская пресса изображала правительство Крюгера сборищем провинциальных идиотов, в то время как под руководством коммандант-генерала Питера Жубера Трансвааль закупал последние образцы европейского вооружения", - сообщает российский военный историк Олег Тодер, посвятивший артиллерийскому вооружению второй Англо-Бурской войны основательное исследование. "Понимая неизбежность войны с Англией, правительство президента Крюгера постоянно увеличивало государственные расходы на вооружение. Так, в 1897 году военные расходы составили гигантскую для бюджета Трансвааля сумму — 1 793 279 фунтов стерлингов при общих доходах государства в 4 480 217 фунтов" (И.Г. Дроговоз. Англо-бурская война 1899–1902 гг.). Основная статья расходов - закупки артиллерийского и стрелкового вооружения а также боеприпасов в странах Европы. Средства связи и транспорта, саперный инвентарь, медицинское оборудование и т.п. вообще не стоили военному бюджету ни шиллинга, т.к. проходили по сметам гражданских ведомств.
Первым практику военных закупок за рубежом ввело менее состоятельное Оранжевое Свободное государство, в 1864 г. заказавшее два 6-фунтовых орудия Витворта в Великобритании - тогда они еще дружили... Затем подобные расходы обеих республик были неравномерно распределены на почти четыре десятилетия с начала 1860-х до первого военного 1899 г., и Трансвааль очень быстро и уверенно захватил лидерство. Каждую конкретную трату в обязательном порядке рассматривал республиканский Фолксраад, т.е. законодательное собрание, парламент. Нередко крестьянская прижимистость буров принимала гротескные формы. Например в 1893 г. бывший австрийский артиллерист чешского происхождения на Трансваальской службе Адолф Зборил особенно настаивал перед Фолксраадом, что "не следует впредь больше заказывать орудия без лафетов, потому что никакой экономии от этого не будет".
Затратной и бесполезной затеей оказалось строительство "правильных" крепостей. "На... высотах (окружавших Преторию) возвели мощные фортификационные сооружения, - пишет Олег Тодер. - Три форта (Schanskop, Wonderboompoort и Klapperkop) строились германской фирмой "Krupp" и вооружались германской артиллерией. Четвертый (Daspoortrand) возводился французской "Schneider & Co" и был вооружен французскими пушками. Стоимость каждого из фортов составляла около 50 000 фунтов". С 1900 г. они десятилетиями служили британским войскам в Южной Африке военной тюрьмой, штабными помещениями, казармами, складами... Некоторые из этих сооружений тщательно сохраняются по сей день, привлекая досужих туристов. Но ни один форт не сделал по англичанам ни единого выстрела, они не сыграли ровно никакой роли в обороне Трансвааля.
В окрестностях Йоханнесбурга также были возведены два укрепления, больше для устрашения мятежного небурского населения "золотого города" (там располагалась тюрьма); в этом была хоть малая польза.
Но, несмотря на все издержки, накануне войны бурским республикам хватало денежных средств на создание достаточных для ведения войны запасов оружия - этому ниже будет посвящен отдельный раздел.

К фото - Артиллерия Оранжевого свободного государства. Щеголеватые расчеты в шлемах-"пикельхаубах" германского образца выглядят настоящими пруссаками. Немецкообразную форму одежды ввел в республике начальник артиллерии Фридрих Альбрехт, бывший унтер-офицер прусской службы.

На своих маленьких армия правительства Трансвааля и Оранжевой не экономили. Например, в Претории для артиллеристов в 1895-98 гг. был выстроен трехэтажный благоустроенный казарменный комплекс на улице Потгитера, который казался этим простым парням, выходцам с бедных ферм и из шахтерских трущоб, настоящим дворцом.

СУРОВЫ И ХМУРЫ С ВИНТОВКАМИ БУРЫ (Цит.: А.Ахматова).
Современники называли буров народом, вооруженным протестантскими догматами XVII в. и современными винтовками. Характеристика яркая скорее для высокомерного отношения "цивилизованной" Европы к бурам, чем для них самих; но по поводу сильного стрелкового вооружения бурских войск все верно. В период, предшествовавший Англо-Бурской войне 1899-1902 гг., Трансваалем и Оранжевым Свободным государством была проделана большая работа по перевооружению своих потенциальных вооруженных сил в соответствии с требованиями военного искусства того времени. В основу был положен милиционный принцип комплектования бурского ополчения: каждый правомочный бюргер нес "неактивную" воинскую обязанность практически всю взрослую жизнь, а государство должно было обеспечить его на случай мобилизации оружием и патронами. Списочное число военнообязанных на 1 января 1899 г. составляло 29 279 чел. в Трансваале и 17 381 чел. в Оранжевой (реально мужчин призывного возраста было много больше, но желающих "откосить" среди буров хватало). Следовательно, нужно было хранить в арсеналах примерно 45-50 тыс. винтовок. С легкой руки, вернее, с бойкого пера Луи Буссенара пошла традиция представлять бурского ополченца вооруженным магазинной винтовкой системы Маузера. Запасы Маузеров в бурских республиках сильно преувеличивали сведения британских военных. "У буров имеется до 100 000 ружей Маузер", - транслировал английские данные в Санкт-Петербург 28 сентября/10 октября 1899 г. русский военный агент в Лондоне Генерального штаба полковник Николай Сергеевич Ермолов.

На самом деле наиболее многочисленной винтовкой в двух южноафриканских республиках на момент начала войны были неновые Мартини-Генри Mark I-IV, состоявшие на вооружении Британской армии с 1871 г. Таковых Трансваалем и Оранжевой было официально приобретено 34 тыс. Дополнительно много тысяч "мартинок" попали к бурам из соседних британских владений за последние десятилетия XIX в. разными путями - от розничных закупок (в доме каждого бюргера хранилось личное нарезное оружие) до трофеев первой Англо-Бурской войны 1880-81 гг.

Однако 5-зарядный дальнобойный Маузер германского производства был, что называется, харизматичнее, чем однозарядная винтовка Мартини-Генри. В историографии бытует мнение, что правительства Трансвааля и Оранжевого Свободного государства озаботились обновлением мобилизационных запасов стрелкового оружия после т.н. рейда Джеймсона 1895 г. - авантюрного и слабо подготовленного вторжения британских "прокси-сил" в расчете на антибурское выступление иностранных рабочих на золотых приисках. У буров этот "комариный укус" считался просто эпизодом. Перевооружение южноафриканских республик логичнее увязывать именно с бурным размахом золотодобычи, создававшим повышенные риски со стороны завистливого и прожорливого соседа - Британской империи. Архаично выглядевшие в немодных цилиндрах длиннобородые политические руководители Трансвааля и Оранжевой становились практичными современными людьми, как только речь шла о новых технических достижениях. У немецкой оружейной компании Ludwig Loewe & Co было заказано, по разным данным, от 70 до 55 тыс. винтовок Маузер модели 1895 г., прославившейся таким образом как "бурская модель" (некоторые произведенные экземпляры несли маркировку O.V.S. по аббревиатуре Oranje Vrij Staat). Однако реально доставлены были около 37 тыс. стволов (немецкий производитель увидел более выгодные контракты в Латинской Америке и перенаправил поток), из которых в распоряжении правительственных арсеналов осталась лишь часть. По программе вооружения военнообязанных современными винтовками любой бюргер мог приобрести Маузер в личную собственность всего за 3 фунта. С началом войны против Великобритании, будучи призван под знамена и помня, что государство должно ему винтовку, предприимчивый селяк приходил с пустыми руками, а новенький Маузер оставлял в своем краале (ферме), чтобы семья в его отсутствие не оказалась безоружной перед разбойничьими шайками туземцев. Русский военный агент в бурских войсках Ромейко-Гурко в январе 1900 г. доносил по этому поводу, что ополченцы вооружаются, в зависимости от наличия на складах, винтовками трех моделей: Маузера, Генри-Мартини и Гра-Кропачека. При чем "обыкновенно люди берут то ружье, к которому привыкли у себя дома". Дополняли запасы бурских арсеналов 7 000 винтовок Guedes Mod.1885 португальского производства и отдельные раритеты от фирмы Steyr типа норвежских Крэг-Йоргенсенов обр. 1894 г. Попадали в руки бюргеров также трофейные британские винтовки систем Ли-Энфилд (лучше) и Ли-Метфорд (хуже). (Подробнее: Paul Scarlata. 6 Rifles Used by the Afrikaners During the Second Boer War). Лишь со временем боевая эффективность Маузеров создала им легенду, и в войсках буров они стали "перевешивать" другие модели винтовок; и "свои, кровные" из дома позабирали, оставив взамен казенные однозарядки. На партизанском этапе войны Маузер использовал почти каждый бурский боец. Впрочем, некоторые авторы утверждают, что в завершающий период партизанской борьбы все больше сражающихся буров стали переходить на трофейные английские винтовки, т.к. к ним было легче достать боеприпасы.

Вопреки распространенному мнению, штыки в бурских хранилищах имелись ко всем моделям, за исключениям новых Маузеров. Но ополченцы не видели в них необходимости и обыкновенно не брали: они больше доверяли своим охотничьим ножам. Винтовками Мартини-Генри со штыками была вооружена только пешая полиция Трансвааля при несении караульной службы. Артиллеристы обеих республик использовали штыки на винтовках для часовых и построений в качестве почетного караула.

С запасами винтовочных патронов в бурских республиках дело обстояло неоднозначно. Известно, что с партией новейших Маузеров Трансвааль и Оранжевая заказали, по разным данным, от 40 до 50 млн патронов к ним. Однако в первом же донесении из Претории (18/30 янв. 1900 г.) русский военный агент подполковник Ромейко Гурко сообщал: "Патронов имеется... от шести до семи миллионов к каждой из трех систем (Маузер, Мартини-Генри и Гра)". То есть большая часть боезапаса к наиболее действенной системе бурского стрелкового оружия в самом начале войны была либо уже истрачена (в это верится слабо, см. ниже бурский стиль ведения огня), либо ранее разошлась с розничной продажи вместе с винтовками. Проблему представляли также патроны к устаревшим британским Генри-Мартини, снаряженные дымным порохом, выдававшим расположение стрелков. Неудивительно, что в первых крупных сражениях при Талана-Хилл, Эландслаагте и реке Моддер британская артиллерия быстро "нащупывала" бурские позиции.
В мирное время южноафриканские республики не производили боеприпасов промышленным методом. Однако война внесла свои коррективы, и предприимчивые бюргеры поставили на военную службу наиболее подходящие мощности горно-добывающей отрасли. "Ныне выделываются патроны, а равно бездымный порох на месте, для чего были приспособлены фабрики динамита, употреблявшегося в копях и золотых приисках" (первое донесение подполковника Ромейко-Гурко из Трансвааля). Производственные мощности можно ориентировочно представить на примере не самой крупной динамитной фабрики в Йоханнесбурге, каковая была взорвана в результате диверсии английской агентуры в апреле 1900 г. На тот момент в цехах находилось 600 фунтов (272 кг.) пороха, а для снаряжения одного патрона к винтовке Маузер нужно 5 гр.; т.е. недополученная фронтом партия могла насчитывать более 54 тыс. патронов.

Запасы боеприпасов Трансвааля были складированы в трех государственных арсеналах в Претории и Йоханнесбурге. В Оранжевом Свободном государстве основным местом хранения был арсенал Блумфонтейна. При хорошо налаженной системе железнодорожного сообщения в республиках и территориальной привязке основных боевых действий к питавшим их артериям железных дорог, снабжение бурских войск патронами было почти бесперебойным. Так продолжалось вплоть до основных успехов британского контрнаступления летом 1900 г. Даже после этого бурские ополченцы редко испытывали столь знакомый бойцам всех остальных армий ХХ в. недостаток патронов, и дело не столько в запасах и снабжении, сколько в оригинальном национальном боевом стиле. Бур всегда отдавал предпочтение снайперской меткости огня, а не частоте выстрелов. Действительно, атакующих британцев большие потери от редких выстрелов могли остановить не хуже ураганного огня (когда отчаявшиеся "томми" наваливались "на штыки", не жалея себя, частота стрельбы роли не играла). Талантливый русский военный инженер капитан Михаил Антонович фон Зигерн-Корн, находившийся в Трансваале в 11-месячном отпуске "для ознакомления с применением полевого военно-инженерного дела в войне буров с Англией", вспоминал об интересном случае: "Мне однажды случилось ехать с одним знакомым буром... на позицию. В его патронташе было всего 3 обоймы с 15 патронами... Я был крайне удивлен, почему он не пополнил патронташа. Я сам только что вдел раздачу патронов в комиссариате. Я его и спросил, что это значит? И вот что он мне ответил: «Когда я 8 месяцев тому назад поехал на войну, то у меня тогда был полный патронташ. За это время я уложил по крайней мере 40 хаки (так буры называли английских солдат). Дай мне Бог, подстрелить еще 15". Даже на исходе партизанской борьбы против британских захватчиков последние бурские партизаны спокойно вступали в перестрелки с врагом, имея считанные патроны. Мотивацией была не только героическая самоотверженность этих непримиримых "биттер эйндеров" (Bittereinder, "искатель горечи" на африкаанс), но и расчет перехватить инициативу благодаря меткости.

Вывод: во второй Англо-Бурской войне ополчения Трансвааля и Оранжевой республики были обеспечены стрелковым оружием, в т.ч. самым современным, если не в избытке, то в достаточном количестве. Запасы патронов пополнялись успешно налаженным на месте производством и расходовались крайне рачительно. Однако знаменитая максима Вольтера, о том, что "Бог помогает не большим батальонам, а тем, кто лучше стреляет" (изм.) в данном случае не сработала. Большинство побед англичан выглядели именно как вытеснение бурских стрелков с одной позиции за другой массами решительно атакующей пехоты. А после поражений недостаточно дисциплинированные войска буров легко деморализовались и имели обыкновение предпринимать "глубокие отступления" и частично разбегаться по домам.

АРТИЛЛЕРИЯ И АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ БОЕПРИПАСЫ.
Обеспечение бурских войск артиллерией по статистическим показателям не дотягивало до "принципа Мольтке", негласно установившегося после Франко-Прусской войны: в полевом сражении не менее 2 орудий на пехотный батальон. Историки второй Англо-Бурской войны единогласно исчисляют орудийный парк Государственной артиллерии Южно-Африканской Республики (Трансвааля) и Артиллерии Оранжевого Свободного государства в одну сотню орудий на примерно 30 тысяч полевых войск.

К фото - Один из хрестоматийных образов Англо-Бурской войны 1899-1902 гг. - 155-мм орудие Шнайдер (Крезо) буров. Большая часть расчета облачена в полевую форму Государственной артиллерии Трансвааля, а боец у затвора носит парадный мундир обр. 1896 г. со снятыми "гусарскими" шнурками.

Тем не менее, бурское командование отлично усвоило дух, а не букву заветов Мольтке, и взаимодействие артиллерии с полевыми частями было налажено очень хорошо, а всем самостоятельным тактическим единицам по-возможности придавались артиллерийские подразделения. Большую роль небольшой бурской артиллерии в боевых действиях признавали и друзья, и враги. "Государственная артиллерия обеих республик, в основном подготовленная по германскому образцу и немецкими офицерами, располагала 100 пушками, в основном современными 75-мм полевыми орудиями Крезо и Круппа... и 155-мм Крезо", - сообщает британский военный историк Mайкл Барторп (Michael J. Barthorp. The Anglo-Boer Wars, Blandford Press, 1987).
Известно, что в Трансваальской артиллерии имелись Корпус крепостной артиллерии (расформирован в 1899, когда орудия потребовались "на земле"), 4 номерных конных батареи (последняя сформирована полностью из 37-мм скорострелок Максима, еще две смешанные - орудия плюс скорострелки), рота телеграфистов (вкл. гелиографистов), военно-медицинская и военно-музыкальная команды. Артиллерия Оранжевого Свободного государства располагала двумя конными и, возможно, одной пешей батареей, опять-таки оркестром и эскадроном карабинеров, развернутым с началом войны из резервистов - единственной регулярной кавалерией буров.

Интересную информацию об обеспечении артиллерии бурских республик материальной частью приводят русские очевидцы, побывавшие в Южной Африке в период второй Англо-Бурской войны в качестве добровольцев, военных наблюдателей, корреспондентов - нередко всё в одном лице. Российский военный агент (атташе) в войсках буров Генерального штаба подполковник В.А. Ромейко-Гурко доносил в Санкт-Петербург 18/30 января 1900 г.: "Артиллерия немногочисленна (всего около ста орудий). Орудия различных систем". Более подробный отчет по бурской артиллерии представил 4/17 марта 1900 г. из бурского лагеря под Гленко штабс-капитан А.С. Потапов, работавший под прикрытием должности административного секретаря отряда Русского Красного Креста, человек авантюрного склада, не брезговавший шпионажем, но от того более осведомленный. Он собрал сведения о системах орудий и количестве стволов Трансваальской артиллерии в таблицу:

"Артиллерия Оранжевой Республики, говорят, состоит из 14 орудий завода Krupp 75 mm калибра", - дополняет штабс-капитан.
Его сведения оказались относительно достоверны, но требуют некоторых пояснений.
- "Creusot Long Tom" - смешение модели орудия и его прозвища среди бурских артиллеристов "в одном флаконе". Речь идет о 155-мм орудиях Шнайдер (Крезо), самом мощном в бурской артиллерии, громовые звуки стрельбы которого ласкали слух всякого бюргера. Они были заказаны в 1897 г. во Франции и в том же году ввезены в Трансвааль через территорию португальской колонии (ныне Мозамбик). В мае 1900 г. два из них были установлены на железнодорожных платформах задействованы при создании импровизированных бурских бронепоездов. "Торец платформы защитили 1-дюймовой стальной пластиной и мешками, наполненными песком... Орудие цеплялось к составу, включающему вагоны для расчета, боеприпасов и других необходимых запасов, образуя настоящий артиллерийский поезд" (О. Тодер. Артиллерия первой войны 20-го века (пушки в англо-бурской войне).

- "Creusot" полевая длинная" - 75-мм орудия, также полученные из Франции в 1897 г.; их изначально планировалось установить а крепостях вокруг Претории в качестве "противоштурмового калибра" (всего в каждом из четырех укреплений предполагали иметь по 3 тяжелых и 2 легких пушки). Но форты оказались бесполезны, а орудия навоевались в поле.

- "Krupp Howitzer" - 120-мм гаубицы Круппа, были закуплены в Германии в 1896 г. также для крепостной артиллерии, далее см. выше.
- "Krupp длинная" - 75-мм новые орудия Круппа, полученные из Германии в 1895-96 гг., практически одновременно с поступлением их на вооружение в кайзеровской армии. Есть сведения, что у трансваальцев их было не 10, как указано в таблице, а 8.
- 37-мм пушки Круппа были закуплены Трансваалем двумя партиями в 1891 и 1893 гг. в качестве горных орудий, их имелось на вооружении 4, а не 2, как сказано в таблице.
- Maxims - 37-мм скорострельные орудия Максима, знаменитые "Пом-помы". Любимое артиллерийское орудие бурских бойцов - скорострельное, легкое в транспортировке, умевшее нагнать страху на неприятеля и не отстать на бешеном аллюре запряжки от конного партизанского отряда; его называли в Южной Африке с пафосом: Doodsklok - "колокол смерти" (африкаанс). По их численности в Трансвальской артиллерии данные разнятся: и 18, и 22, и 25. Приобретены были четырьмя или пятью партиями, первая - в 1896 г., последняя, самая большая (10 стволов), - буквально перед началом боевых действий.

- Maxims Nauser - имеются в виду 75-мм орудия Максим-Норденфельт, которых у буров было на самом деле только 3 или 4 - трофеи, взятые при разгроме рейда британских "прокси" д-ра Джеймсона 2 января 1896 г. и импорт от 1897 г.
- Артиллерия Оранжевой республики действительно располагала 14 75-мм орудиями Круппа обр. 1874 г. Кроме того, в ее действующий состав входили 1 (одна) 37-мм легкая пушка Круппа и 5 не новых трехдюймовок Армстронга, купленных в британских колониях (тогда еще "дружественных") с 1881 по 1887 гг.

К фото - Это 75-мм орудие Круппа из состава артиллерии Оранжевой республики было захвачено Австралийскими конными стрелками 6 ноября 1900 г. и проделало длинный путь, чтобы в 1906 г. занять место в городе Перт (Австралия) как часть мемориала, посвященного местным уроженцам, павшим в Южной Африке на службе британскому колониализму.

Помимо "активного" состава артиллерии, обе бурских республики, особенно более бедная Оранжевая, тщательно сохраняли не менее полутора-двух десятков стволов устаревшей артиллерии и отдельные орудия, либо малые партии, закупленные в Европе в качестве экспериментальных экземпляров. Некоторые из них годились только для декорации невоевавших укреплений, но другие приняли активное и зачастую небезуспешное участие в войне с англичанами. Бурские комманданты, отлично представлявшие выгоду боевого применения артиллерии, с удовольствием создавали в своих отрядах "любительские" расчеты, вооруженных всякими пушками, какие удавалось достать. По многообразной мозаике "сверхштатной" бурской артиллерии богатый материал собрал российский военный историк Олег Тодер: http://samlib.ru/t/toder_o_j/abwarp02.shtml.

Заметное место в обеспечении бурских вооруженных сил артиллерией сыграли взятые у британцев трофеи, которые, если позволяли обстоятельства, охотно вводились в бой против своих прежних хозяев. Самые крупные "сдачи" британской Королевской Артиллерией материальной части противнику состоялись 15 декабря 1899 г. в сражении при Коленсо, где бурами генерала Луиса Боты было взято 11 английских 15-фунтовых полевых орудий, 31 марта 1900 г. у Саннас-Пост, где коммандо генерала Кристиана Де Вета захватило 7 конных 12-фунтовок, и под самый конец войны 7 марта 1902 г., когда партизаны генерала Де Ла Рея взяли еще 4 15-фунтовки. Всего же добычей бурских ополченцев за время войны стали 26 15-фунтовых и 11 12-фунтовых орудий англичан, 7 37-мм "Пом-помов" Максима, 3 военно-морских 7-фунтовки, а также несколько более редких моделей. Применение захваченной английской артиллерии (за исключением популярных у обеих сторон "Пом-помов") было ограничено наличием трофейного боезапаса. Взятые вместе с орудием снаряды, как правило, были немногочисленны и быстро расходовались. Не раз бурам удавалось брать английские транспорты с большим количеством боеприпасов, однако к трофейным орудиям их еще предстояло везти, что создавало дополнительные логистические и транспортные проблемы; чем позднее по ходу войны - тем более неразрешимыми они становились.

Согласно принятой на рубеже ХIX-ХХ вв. практике, к артиллерийскому вооружению причислялся и такой новаторский вид оружия, как пулеметы (в то время в русскоязычной литературе было более распространено название: "скорострелки"). Периодически встречающееся в литературе определение вооруженных сил Трансвааля и Оранжевой как "самой архаичной армии нового времени" подходит только к окладистым бородам и потертым шляпам бурских ополченцам, но никак не к обеспечению их новейшими образцами военной техники. В то время, как генеральные штабы ряда старых военных держав еще присматривались к "трескучей" новинке, бурские артиллеристы вовсю осваивали пулеметы на полигонах. Считается, что в 1890 г. Трансвааль стал первым официальным заказчиком пулемета Максим, однако образец, полученный годом позднее, вплоть до 1894-5 гг. оставался единственным на вооружении. Потом были приобретены еще 6 пулеметов, 2 - Трансваалем и 4 - Оранжевым Свободным государством, все под патрон к преобладавшей тогда на вооружении буров винтовке Мартини-Генри. Еще 11 пулеметов Трансвааль получил в качестве трофеев после подавления выступления пробританских "гибридных" сил (рейд Джеймсона). Большинство этих скорострелок работали с лафета, напоминавшего артиллерийский и оснащенного бронещитком.
В 1896 г. в Трансвааль прибыли также 12 "сверхлегких" пулеметов Максим, на удобной раскладной треноге, и 100 000 патронов к ним.

________________________________________________________Михаил Кожемякин.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.

Буры в мундирах, 1899-1902 гг. Полиция Трансвааля (часть 2), командиры, медики и др

Начало: Буры в мундирах, 1899-1902 гг. Полиция Трансвааля - "юарпы".

Один из офицеров Трансваальской полиции стал успешным коммандантом бурских сил, выполняя как боевые, так и специфические полицейские задачи. Он происходил из известной бурской семьи, в роду были священники, госслужащие, и приходился внуком президенту Трансвааля Полю Крюгеру. "Волосатая лапа" дедушки-президента явно присутствовала, однако Сарел Элофф на самом деле был толковым, отчаянно смелым, инициативным воякой, получившим к тому же хорошее образование.

В юности записавшись в Южно-Африканскую Республиканскую Полицию, он, благодаря природным честности и добродушию, избегал злоупотреблений по службе, а благодаря своим талантам и влиятельной родне сделал блестящую карьеру. К началу войны он, будучи 29 лет от роду, успел отличиться при поражении рейдеров Джемсона, получить звание капитана полиции и стать комендантом Йоханнесбургского форта - компетентных полицейских офицеров в Трансваале порою ставили на военно-административные должности. В первый период войны капитан Элофф командовал артиллерией в соединении генерала Х.К.Я.Ван Ренсбурга, защищавшем северную и северо-западную границы Трансвааля. Вторжение подстрекаемых британской агентурой местных племен на северо-западной границе Трансвааля вынудило его вернуться к полицейской работе. Перешедшие границу в районе пограничного поста Дедрепорт чернокожие воины сожгли полицейский участок и принялись громить бурские фермы в окрестностях, на которых оставалось мало боеспособных мужчин (общее число жертв рейда - 32 человека). Возглавив небольшой отряд Туземной полиции и горстку местных ополченцев, капитан Элофф в декабре 1899 г. стремительно нанес рейдерам поражение и отомстил ответным набегом на территорию Бечуаналенда, безжалостно сжигая поселения местных жителей - такова была война белых и черных в Южной Африке, без пощады...

После усмирения нарушителей границы Сарел Элофф был переброшен под осажденный бурами Мафекинг, уже в звании комманданта полиции. Вялая флегматичная манера, в которой вели осаду слабого британского гарнизона бурские генералы Пьет Кронье и Якобус Снайман, раздражала энергичного молодого комманданта. Он разработал план штурма города, ставшего одной из немногих штурмовых атак буров в этой войне и, наверное, самой яростной.

В 4 часа утра 12 мая 1900 г. под прикрытием артиллерийского огня и отвлекающей имитации наступления с другого направления Сарел Элофф повел на приступ 240 отборных бойцов, включая 25 конных полицейских и иностранных добровольцев. Им удалось прорваться через британские укрепления, захватить несколько ключевых пунктов Мафекинга, включая казармы полка Протектората, и взять в плен полковника Гора и еще 29 защитников города. С рассветом Сарел Элофф передал по гелиографу в штаб Кронье: "Мафекинг взят, если генерал поддержит меня общей атакой". Однако бурские воинские начальники переоценили оптимизм этого рапорта и не стали рисковать своими силами, решив, что "бешеный коп справится сам". Британцы же среагировали грамотно, подняли в ружье все наличные силы, включая регуляров, иррегуляров и местное чернокожее ополчение, отрезали людям Элоффа сообщение со своими и смелыми контратаками рассекли их на три изолированные части. Одна из них вскоре сдалась, вторая сумела прорваться/просочиться обратно из города, а сам Сарел Элофф с кучкой "юарпов", бюргеров и иностранных добровольцев держался в казармах полка Протектората до 19 часов вечера, пока не закончились боеприпасы. Видя, что положение безнадежно, молодой коммандант, скрепя сердце, решил сдаться осаждающим-осажденным. Капитуляция была выполнена в декоративно-джентльменском стиле, в то время еще не вытесненном до конца из практики войн. Раненый Сарел Элоф с перевязанной головой церемониально передал саблю и Маузер британскому коменданту полковнику Баден-Пауэллу (впоследствии основателю скаутского движения). Всего в плен к британцам попали, по разным данным, от 108 до 117 бурских бойцов, от 30 до 60 были убиты и ранены. Гарнизон Мафекинга потерял 12 убитых и 8 раненых, большую часть из которых составили негры.
"Конец был характерным, - пишет Артур Конан Дойль. - «Добрый вечер, коммандант, — сказал Поуэлл Элоффу, — приглашаю вас на ужин». Пленников — бюргеров, голландцев, немцев и французов — угостили самым отменным ужином, какой только позволили бедные кладовые города". Действительно, в Мафекинге пленных буров содержали гуманно, насколько возможно в условиях осады. Но после деблокады города плен повернулся к Сарелу Элоффу более прозаической и чисто британской стороной. Первым делом у него отобрали форму, чтоб не смущать конвоиров тем, что перед ними офицер, а затем закатали за пол-океана, в печально знаменитый лагерь Дедвуд на острове Св.Елены, ставшем могилой для многих буров...
Мужественный полицейский из Трансвааля не сдался - в заключении он поддерживал павших духом товарищей, сочинял для них шуточные и патриотические песни, смело протестовал против бесчеловечного обращения с военнопленными, вызывал британских охранников на поединки по боксу (зная, что "джентльмены" не посмеют отказаться) и, если получалось, бил. Дважды Сарел Элофф пытался бежать, но с острова далеко не убежишь - оба раза англичане ловили его и водворяли в карцер. Вернувшись после войны на Родину, в отличие от многих бывших высокопоставленных офицеров Трансвааля и Оранжевой, Сарел Элофф не стал ни в какой форме сотрудничать с захватчиками. До конца своей долгой жизни (1870-1944) он фермерствовал и воспитывал детей и внуков.

Командиры. В отношении бурских республик в Южной Африке в конце XIX в. (Трансвааля и Оранжевого Свободного государства) к формированию своих постоянных воинских и военизированных формирований главенствовал чисто практический подход: необходимый минимум профессионалов специальностей, которые невозможно заместить ополченцами. Однако на финансировании этих проектов ни золотоносный Трансвааль, ни более скромная Оранжевая Республика не экономили и даже позволяли себе некоторые эстетические развлечения, более свойственные для "старых" военных держав - например весьма сложную систему униформы.

Государственная артиллерия Трансвааля и Артиллерийский Корпус Свободного государства (Оранжевой), а также Южно-Африканская Республиканская Полиция были обеспечены формой одежды со вкусом и знанием дела, о чем было рассказано в предыдущих материалах. Однако на этом униформированные контингенты вооруженных сил бурских республик не исчерпывались.
Показательно, что командный состав бурских вооруженных сил, соответствовавший их милиционной структуре (всеобщее ополчение), не имел установленной законом формы одежды или знаков различия. В мирное время военная иерархия в Трансваале была такова: делами обороны ведал военный командующий - коммандант-генерал, в распоряжении которого находился небольшой штат ассистент-генералов (нечто среднее между адъютантами и штабом), ниже следовали окружные и районные воинские начальники - комманданты (17 душ) и фельд-корнеты (менее сотни). Это были скорее военные администраторы и логисты, чем классические офицеры. В военное время существовал также статус фехт-генерала (досл. с африкаанс: "сражающийся генерал"), что-то типа "бревета", т.е. временного генерала в английской военной традиции. Отсутствием официальных мундиров трансваальское правительство как бы подчеркивало демократизм и доверие, которым эти должностные лица были обличены от имени народа. Оранжевое Свободное государство, как всегда, повторяло модель своего преуспевающего соседа, но в более скромных масштабах.

Однако демократичность институтов власти - дело хорошее, но с личной гордостью, присущей военному человеку всех времен и народов, сочетается плохо. "Нежность к мундиру", воспетая Грибоедовым, была не чужда генералам, коммандантам и фельд-корнетам Южной Африки. Коммандант-генерал Трансвааля Петрус (Пит) Якобус Жубер, занимавший этот пост с 1880 г., позаботился, чтобы его статус был подкреплен соответствующими регалиями: для него была разработана особая форма командующего. Она представляла собой парадный мундир, схожий с теми, которые носили высшие британские офицеры - темно-синий однобортный, спереди обшитый по застежкам атласными черными лентами. Роскоши добавляли витые золотые погоны с красной подложкой, богато расшитые золотом рукава и воротник, и, разумеется, заветные генеральские штаны с толстыми лампасами из золотого галуна. Некоторые другие бурские генералы в торжественных случаях использовали форму Государственной артиллерии образца 1890 г. - двубортные темно-синие кителя с обшитыми золотом воротниками, свидетельствовавшими об их принадлежности к старшим офицерам. Подобно президентской ленте Трансвааля с массивным изображением герба, известной по официальным фотографиям "папаши" Пауля Крюгера, высшие военные командиры Трансвааля носили схожие знаки отличия своей должности - сине-бело-красные, по основным цветам знамени (там был еще зеленый), кушаки. Совсем не подходил к элегантной генеральской форме парадный головной убор - старомодный цилиндр; но что уж поделать, если буры считали его признаком "большого человека". Одного только Пита Жубера было невозможно заставить надеть при мундире аляповатый цилиндр, и он предпочитал кепи артиллериста или широкополую шляпу с национальной кокардой.

В начальный период второй Англо-Бурской войны 1899-1902 гг. кое-кто из бурских генералов даже воевали в таком броском наряде. Утверждается, что в проигранном бурами сражении при Эландслаагте 21 октября 1899 г. "генерал Кок, одетый в цилиндр и парадный мундир, возглавил контратаку, размахивая своим цветным поясом" (Charles Rayne Kruger. Goodbye Dolly Gray: The Story of the Boer War. London: Cassell, 1959). Генерал был смертельно ранен и взят британцами, его пробитый окровавленный мундир затем был выставлен в Лондоне на потеху зевакам как свидетельство "британского триумфа".
Вторая Англо-Бурская война была первой хрестоматийной "войной цвета хаки", и понятно, почему генерал Йоханнес Кок, человек старшего поколения, оказался в своем ярком мундире в положении, более свойственном в первую Англо-Бурскую 1880-81 гг. для британских офицеров. Большая часть бурских командиров, будучи сами разработчиками своей униформы, учли жестокий дух времени. Генералы, комманданты и фельд-корнеты, "обшиваясь" мундирами, призванными выделять их положение среди одетых в штатское ополченцев, в абсолютном большинстве выбирали защитный цвет. Фотографии периода второй Англо-Бурской войны содержат богатый материал по униформологи бурских командиров. Этого достаточно, чтобы наметить основные тенденции.

В покрое кителей прослеживается подражание британской модели - удобная однобортная куртка с карманами и матерчатыми погонами. Брюки предпочитали свободного покроя или, опять же на британский манер - галифе, а практически безальтернативным головным убором являлась широкополая или более компактная круглая шляпа, как правило, с подогнутым под кокарду полем. По своему усмотрению некоторые командиры дополняли полевую униформу декоративными элементами - матерчатыми розетками цветов бурских республик, металлическими республиканскими гербами, полосками галуна на рукавах (предположительно, соответственно званию).

Стоит еще раз оговориться: форму носили далеко не все бурские командиры (например, генерал Пьет Кронье принципиально одевался только в штатское), она не была регламентирована никакими актами республик и представляла собою по сути плод личной фантазии ее обладателей.

В случае попадания бурских командиров в плен к британцам, никаких привилегий в режиме содержания такие мундиры не обеспечивали. Британцы, крайне болезненно относившиеся к переодеванию некоторых буров в трофейную британскую форму (по законам и обычаям войны это приравнивается к акту шпионажа и карается смертью), угрожали поставить пленного бурского командира к стенке, если его мундир казался им слишком похожим на британский. Так, например, произошло в случае с самым молодым коммандантом Оранжевой Республики капитаном Гидеоном Шиперсом, которому на британском военном суде в 1901 г. хотели вменить в вину такой эпизод. Лишь показания другого пленного ополченца (кстати, еврея из России), который сам сшил командиру эту форму, сняли обвинение. Но Шиперса это не спасло. "Когда он поправился (был захвачен тяжело больным), то предстал перед судом, обвиненный в нарушении военных законов и в убийстве нескольких туземцев. По приговору суда лидер мятежников в декабре был казнен. Своей отвагой и молодостью — а ему было только двадцать три года — он вызывал симпатию..." (Артур Конан Дойл. "Великая бурская война").

Полевые медики бурских вооруженных сил, наоборот, получили единообразную установленную форму одежды. Историк Йен Найт в своей работе Boer Wars 1898-1902 (Man-at-Arms/Osprey Military, 303) приводит образец - китель и брюки цвета хаки стандартного покроя, на воротнике - броские белые петлицы с эмблемами Красного Креста. Бурские военные врачи единственные во всей армии республик спокойно носили в зоне боевых действий пробковые шлемы (вообще-то ставшие для буров символом англичан-захватчиков), но только в сочетании с хорошо заметными знаками отличия Красного Креста: эти международные символы милосердия буры весьма уважали и не вели по ним огонь.

Подавляющее большинство бурских ополченцев воевали в своей повседневной одежде, однако среди них также был контингент, вышедший на поля сражения в униформе собственной военизированной общественной организации. Речь идет об участниках "Добровольческого корпуса" из Йоханнесбурга (Vrywillingerkorps Johannesburg). Это формирование появились в 1865 г. как Стрелковый корпус Претории, нечто вроде мужского молодежного патриотического клуба, члены которого совершенствовались в стрельбе, верховой езде и тактических навыках, безвозмездно оказывали властям помощь в охране порядка, делали добровольные взносы на обороноспособность и шефствовали над воинскими подразделениями (когда таковые появились). С выходом промышленного Йоханнесбурга на первое место среди городов Трансвааля штаб-квартира Добровольческого корпуса переехала в этот "мегаполис". По состоянию на 1898 г. председателем (капитаном) Корпуса был Я.П.Йоост.
Добровольчество было развлечением не для бедных, зато участники Корпуса могли позволить себе шикарную парадную форму: короткие синие однобортные кителя с обшитыми декоративной тесьмой воротниками и нагрудными карманами и расшивкой на рукавах, аксельбанты, нарядные кепи с белыми плюмажами и клубные брюки. Для боя она не годилась, но когда в 1899 г. началась война с Великобританией добровольцы в полном составе вступили в Йоханнесбургское коммандо в общей для всех щегольской полевой форме: замшевые куртки цвета хаки с черными бархатными воротниками и обшлагами, брюки-галифе с кожаным "очком", широкополые шляпы с черным страусовым плюмажем справа.

Эти любившие наряжаться молодые богачи, тем не менее, проявили себя храбрыми, самоотверженными бойцами. Помимо многих отличий в боях, они продемонстрировали запредельный для войск Трансвааля уровень потерь: с фронта не вернулась половина участников Добровольческого корпуса (средний уровень безвозвратных потерь по бурским республикам - 6,6%).
Собственную форму или ее элементы носили также некоторые отряды иностранных волонтеров на бурской службе, однако они не являются предметом этой серии материалов.
____________________________________________________Михаил Кожемякин.

UPD:

user10420216

На помещенной Вами фотографии русский военный представитель (агент) при армии Трансвааля подполковник Российской императорской армии Василий Иосифович Ромейко-Гурко (сидит на первом плане в фуражке с русской кокардой и в присвоенной форме одежды). Во время Первой мировой - генерал. Умер в эмиграции в Италии в 1936 году. Рядом с ним сидит в шляпе, плечевом патронташе и с винтовкой представитель бурского командования Фишер (Оранжевое свободное государство) Это дед будущего борца против апартеида в ЮАР, коммуниста и соратника Нельсона Манделы, адвоката Абрахама Фишера, погибшего в расисткой тюрьме в 1975 году. Справа от него в шляпе с загнутым правым полем сидит военный представитель Франции капитан Деманш. Стоят во втором ряду слева направо: военный представитель Норвегии (последние годы , до 1905 г. находится в унии со Швецией) капитан Аллум в темной форме с тремя звездами на нарукавном клапане мундира. Рядом с ним , правее, в светлой униформе и с национальной кокардой на правом загнутом поле шляпы, военный представитель Нидерландов лейтенант Томсон. Справа стоит в белом мундире военный представитель Северо-Американских Соединенных Штатов (САСШ) капитан Рейгман. Он держит в правой руке курительную трубку, а в левой руке, как всякий уважающий себя ковбой, повод своего коня. Если судить по воинским званиям этих военнослужащих, то получается, что Россия-матушка серьёзнее всех отнеслась к военному конфликту в Южной Африке, командировав туда целого подполковника. Но это к бурам. А к англичанам был командирован тогда кавалерийский капитан Иолшин, который, правда, впоследствии быстро дослужился до генерала и умер в 1913 году. Вот, а другие европейские страны недооценили значения этой войны, как репетиции будущей Первой мировой войны, и послали туда наблюдателями всяких своих лейтенантов. Надо было им тогда В.И.Ленина поизучать. Он сразу сказал, что это одна из первых войн эпохи империализма за передел уже поделённого мира, как и испано-американская война, случившаяся годом раньше, в 1898 году. А фото это из журнала "Нива" (Россия) за 1900 год. Внесите, пожалуйста, изменения в свой текст. Спасибо.

Начало: Буры в мундирах,1899-1902 гг. Артиллерия (часть 1) ; часть 2.

Вторым по значимости во второй Англо-Бурской войне после артиллерии военизированным контингентом буров, носившим единую форму одежды, была Южно-Африканская Республиканская Полиция (Zuid-Afrikaansche Republiek Politie; ZARP). В обиходе бурских полицейских называли по аббревиатуре их службы - Zarp; в издании автобиографического произведение Уинстона Черчилля "Мои ранние годы. 1874-1904" это прозвище перевели на русский язык как "юарпы", далее буду придерживаться этого названия.

Если артиллерию бурских республик породила опасность вторжения внешнего врага - британских колонизаторов и воинственных африканских племен, то полиция была обязана своим появлением необходимостью сдерживать "врага внутреннего", или казавшегося бюргерам таковым.
Пока общественное устройство буров было относительно монолитным, потребности в полицейских силах не возникало. Охрана порядка в поселениях велась методами, очень напоминавшие средневековые - вообще, в государственном устройстве этих консервативных переселенцев из Голландии сохранилось очень много традиций минувших веков. За безопасность улиц отвечали ночные сторожа, назначавшиеся в порядке очереди из полноправных жителей (и даже жительниц, если глава домохозяйства по какой-либо причине не мог выйти на стражу лично). Судебную власть исполнял выборный мировой судья (landdrost), за местную каталажку отвечал надзиратель (wyksmeester), а если возникала потребность в более масштабных правоохранительных действиях (например, отогнать шайку чернокожих) - районный воинский начальник фельд-корнет формировал вооруженный отряд, коммандо.

Однако экономика бурских республик в своем бешеном темпе роста всегда обгоняла социальное развитие. Обнаружение в 1886 г. в Трансваале золота (Витватерсрандская золотая лихорадка) привело к быстрому росту промышленности, городов, сети железных дорог и телеграфа, появлению профессионального образования, формированию пролетариата и интенсивной трудовой иммиграции в некогда тихую и благочестивую фермерскую республику. Шахтеры и мастера на золотых приисках и шахтах Йоханнесбурга и других промышленных локаций были в большинстве своем мужчинами в расцвете сил, оторванными от своих семей и нуждающимися в грубых развлечениях после тяжелой работы. Буйным цветом расцвели притоны, там усталым работягам предлагали дешевый алкоголь, азартные игры, продажную любовь. Добропорядочные религиозные бюргеры были готовы пожурить и простить свою молодежь, пустившуюся в городах и на приисках во все тяжкие, однако разгульный образ жизни "уитлендеров", т.е. трудовых иммигрантов, буквально доводил их до белого каления. Особенно болезненно бурская общественность реагировала на наплыв англоговорящих рабочих из британских колоний (Капской и Наталя), а также на продажу алкоголя и проституток чернокожим рабочим, в глазах убежденных расистов-буров "уравнивавшую" их с белыми. Поразмыслив, трансваальский вольксраад (парламент, народное представительство) решил наслать на "дебоширов и развратников нового Вавилона" (проще: рабочий класс Йоханнесбурга и особенно бедняцкого пригорода Хайвельде) "руку закона", иначе говоря - полицию.

В сентябре 1886 г. в Йоханнесбурге был создан первый полицейский участок, комиссаром которого стал германскоподданный Карл Фридрих фон Брандис. Этот бывший якобы барон вошел в историю правоохранительных органов Южной Африки как классический пример коррумпированного "плохого копа". Первым делом он подчинил себе проституцию в городе: под предлогом изоляции больных венерическим заболеваниями уличных женщин организовал собственные бордели. Потом обрушил репрессии на рабочих и мелких предпринимателей из числа "русских низкого происхождения и польских евреев", обвинив их в продаже алкоголя чернокожим - наверное, у фон Брандиса обострились родовые травмы тевтонского рыцарства. Барыжить паленое виски черным шахтерам после этого стали сами "юарпы".
Справедливости ради стоит рассказать, что был в ранней Южно-Африканской Республиканской Полиции и "хороший коп" - лейтенант Жерар Ван Дам. Он пытался бороться с коррупцией, но не преуспел. Впоследствии, уже в чине капитана, Ван Дам храбро сражался в войне с англичанами.
Под чутким руководством "барона" Брандиса "юарпы" первого набора были мало похожи на полицейских. Из бурской молодежи порочному комиссару удалось набрать не так уж многих, и тогда он прибег к услугам наемников - как европейцев, так и черных африканцев и полукровок. Всего в первые годы существования Южно-Африканской полиции было навербовано около 900 сотрудников, из которых лишь меньшинство были бюргерами, т.е. законными гражданами Трансвааля. Разнузданные, вечно навеселе, они шатались по городам и весям как уличные банды, разыскивая, кого бы избить, ограбить и отволочь в "холодную". С особенной жестокостью "юарпы" относились к чернокожим, в отношении которых применялась практика "превентивного наказания" - проще говоря, выборочная порка. Журналист газеты "Йоханнесбург обзервер" в 1889 г. сообщал, что в результате этого наказания "вся спина заключенного от шеи до поясницы представляет собой обнаженный кусок мяса". В год только в Йоханнесбурге производилось в среднем до 7 000 таких прилюдных казней. С 1892 г. телесным наказаниям было разрешено подвергать граждан любой расы.

Шокирующее описание "трудов" блюстителей трансваальского правопорядка оставил канадский писатель Эмерсон Бристол Биггар, посетивший бурские республики накануне начала войны с Великобританией: "Пьяные "юарпы" (полицейские) хвастаются, размахивая револьверами, время от времени расстреливая бедных туземцев за пустяк и оскорбляя уитлендеров, которым не разрешено носить оружие, всякий раз, когда появляется повод". Но все ли было так удручающе на самом деле?
Жестокие расправы над трудовыми мигрантами и чернокожими продолжали оставаться повседневной реальностью, однако с началом 1890-х гг. Южно-Африканская Республиканская Полиция начала постепенно обретать регулярные формы. Во-первых, к руководству пришли офицеры бурского происхождения, и среди сотрудников также стали преобладать уроженцы Трансвааля. Полууголовный "балласт" времен немецкого "барона" фон Брандиса безжалостно отправлялся в отставку. Были созданы четыре основных структурных подразделения. Конная полиция, смыкавшаяся по своим задачам с европейской жандармерией, обеспечивала охрану порядка в сельской местности и особенно на границах с агрессивными соседями - британцами и туземцами; эти были самыми дисциплинированными и боеспособными. Пешая полиция - городская, наиболее многочисленная; она сохранила сильное влияние "старых времен", была более коррумпирована и хуже подконтрольна правительству. Туземная полиция набиралась из негров и мулатов - уроженцев Трансвааля, ее компетенцией была охрана порядка в поселениях и районах компактного проживания чернокожих, где белые расисты "не хотели пачкать руки". Существовала и Женская полиция из нескольких десятков сотрудниц - яркий пример совмещения бурским обществом патриархального уклада с прогрессивным подходом к проблемам; применялась для пресечения преступлений среди женщин, чтобы коллеги-мужчины не распускали рук.

Звездный час полиции Трансвааля наступил в конце декабря 1895 г. при отражении первой попытки Британской империи захватить эту бурскую республику, используя, как выразились бы сейчас, методы "гибридной войны". Конная полиция сыграла активную роль в разгроме рейда британских прокси-сил доктора Джеймсона, закончившемся 2 января 1896 г. пленением всего пробританского отряда и его главаря. Из шести погибших тогда буров было двое "юарпов". Одновременно полиция Претории и Йоханнесбурга сработала в качестве политической и разоблачила синхронизированный с вторжением "рейдеров" Джеймсона заговор уитлендеров, планировавших захватить городские форты и раздать оружие недовольным трансваальским государством. Всего было арестовано 63 несостоявшихся мятежника (38 британских подданных, 15 буров-ренегатов, 6 американцев, 1 датчанин, 1 немец, 1 швейцарец и 1 турецкоподданный).
"Суд над ними состоялся только в конце апреля, - пишет Артур Конан Дойл в своей истории "Великой Бурской войны". - Всех признали виновными в государственной измене... Заключение, по свидетельству участников событий, было в высшей степени тяжкое и мучительное, его усугубляла грубость тюремного надзирателя Дю-Плесси. Один из заключенных перерезал себе горло, а несколько человек серьезно заболели вследствие ужасного питания и антисанитарных условий". Писатель не скрывает, впрочем, что приговоры по итогам апелляций оказались относительно мягкими. "Узники совести Трансвааля" вышли на свободу к 1897 г., откупившись огромным штрафом в 212 000 фунтов стерлингов. После этих событий в Трансваале была создана небольшая Тайная полиция с традиционными для подобной структуры задачами.
Хотя эффективность Южно-Африканской Республиканской Полиции к концу XIX в. возросла, ее методы оставались прежними, весьма далекими от главенства закона. Один кровавый эпизод с участием полицейских, произошедший в январе 1899 г. - в общем-то обычная "бытовуха" - был активно поднят на щит британской пропагандой, выискивавшей объяснения для начала войны против буров. Вот как инцидент описал в статье для российской газеты "Новое время" доброволец на бурской службе поручик А.Е.Едрихин (псевдоним: Вандам), талантливый литератор и военный разведчик: "Во время Рождественских праздников 1898 г. пьяный англичанин Эдуардс ударил одного рабочего и убежал к себе в комнату. Городовой, из англичан же (сотрудники английского происхождения в полиции действительно были не редкостью - М.К.), желая арестовать буяна, начал ломиться в квартиру и, встретив сопротивление, выстрелом из револьвера убил Эдуардса. Арестованный властями, городовой по представлении залога в 50 рублей был выпушен на свободу. Собравшийся митинг рабочих потребовал или нового арестования городового или предоставления залога в 5000 рублей. Залог был внесен, но вмешательство посторонних лиц сильно раздражило судей. Городовой был оправдан.Тогда англичане составили петицию королеве, прося ее защитить своих подданных от произвола трансваальских властей". Вольно или невольно, те, кому надлежало защищать мир в Трансваале, создали один из самых громких информационных поводов к войне.

На момент начала второй Англо-Бурской войны в Южно-Африканской Республиканской Полиции по приблизительным штатам числилось 10 офицеров, 100 сержантов и 1400 констеблей (в т.ч. несколько сотен туземных полицейских). Конная полиция была частично разбросана по пограничным и сельским участкам в вельде небольшими командами. 1 конный эскадрон был дислоцирован в Претории и "дивизион" - в Йоханнесбурге: к этим урбанистическим центрам Трансвааля примыкали совершенно дикие территории. Пешая полиция в основном сконцентрировалась в городах. Самые крупные ее контингенты, в общей сложности до 800 чел., размещались в Претории и Йоханнесбурге. Туземная полиция действовала там, где большинство населения составляли чернокожие.
Несколько иное расписание Южно-Африканской Республиканской Полиции приводит непосредственный участник событий, административный секретарь отряда Русского Красного Креста на театре войны штабс-капитан А.С.Потапов, выполнявший также кое-какие "деликатные" поручения Петербурга: "К числу войск, содержимых в мирное время, относится полиция, разделяющаяся на пешую и конную. В мирное время полиция рассеяна по городам: в Johannesburge было 600 человек пешей полиции и 250 конной при 2 офицерах и 1 инспекторе, в Претории - 200 человек пешей полиции и 100 человек конной. Всего в Трансваале считалось около 2500 человек полиции при 1 commandant, 4 lietenant и 2 inspector. Тайной полиции - 43 человека при 1 captain". К слову, полицейских капитанов было явно больше: поименно известны Сарел Элофф и Жерар Ван Дам, носившие эти звания к началу боевых действий, и оба они служили не в Тайной полиции.

Особого места заслуживает описание формы одежды "юарпов", столь же нарядной и даже вычурной, как у большинства "буров в мундирах". Вот как описывает ее Иен Найт в своей работе, посвященной войне 1899-1902 гг., вышедшей в известной своим интересом к униформологии серии Man-at-Arms/Osprey Military (303): "Форма полицейских была синей с синей фуражкой или белым тропическим шлемом для особых случаев. Обычно ее не носили в поле; тем не менее, в качестве замены существовал синий полевой китель простого покроя, застегивавшийся на крючки, с плоской черной плетеной каймой спереди по застежке и вокруг обшлагов, носившийся с широкополой шляпой. Брюки были цвета хаки, покроем для верховой езды. Многие "юарпы" сражались на начальной стадии войны в униформе цвета хаки гражданского покроя. До 1899 г. они были вооружены Мартини-Генри (карабинами), но с началом боевых действий им выдали Маузеры (винтовки)" (Ien Knight. Boer Wars 1898-1902.).
Дополнительные сведения по униформологии полиции Трансвааля предоставляет коллекция профильных музеев ЮАР. Щегольский белый пробковый шлем "юарпов" украшали роскошная эмблема с трансваальским девизом: "Eendragt Makt Magt" (Единство дает силу), а также чешуйчатый подбородный ремешок и острое навершие, выполненные из желтого металла. Круглые фуражки были британского образца, с лакированными козырьками; на них, как и на пряжках амуниции, и на пуговицах, помещалась монограмма ZARP, настолько витиевато зашифрованная, что напоминала скорее какой-то зулусский узор. Литеры из желтого металла ZАR (Zuid-Afrikaansche Republiek) на правой стороне стоячего воротника, наоборот, были совершенно простыми. Вооружение полицейского дополняли револьвер, сабля и деревянная дубинка, которую многие "юарпы" заменяли убойным длинным бичом для скота. Офицеры носили лядунки с кожаными перевязями, украшенные полицейскими эмблемами и бляхами со свистком на цепочке. Сотрудницы женской полицейской службы форменной одежды не имели, а только эмблему полиции при гражданском платье.
Небольшие полицейские силы существовали и у Оранжевого Свободного государства. Пишет тот же Иен Найт: "Полиция Свободного государства, которая насчитывала всего 150 чинов в 1899 г., включая конных и пеших полицейских, носила схожую форму одежды, но с нагрудными карманами на полевых кителях и значками Свободного государства на шляпах". Об участии в войне полицейских-"фрейстаатеров" данных не встречал.
С началом боевых действий с Великобританией для разных категорий "юарпов" привычный порядок службы претерпел различные изменения. Конная полиция, и так проводившая большую часть времени в седле, патрулируя просторы вельда и часто вступая в опасные стычки с нарушителями закона, почувствовала основную перемену в том, что "плохими парнями" теперь стали регулярные солдаты европейской армии с сильным стрелковым и артиллерийским вооружением. Туземные полицейские в боях против британцев не использовались: буры позиционировали войну как "дело белых людей". Но на их широкие черные плечи легла борьба с активизировавшимися под плодотворным влиянием британской разведки вторжениями воинственных чернокожих же соседей, а так же с сетью разведчиков/шпионов/диверсантов из числа "кафров" (так расисты-буры, не вдаваясь в племенные различия, называли всех негров в границах Трансвааля). Логично предположить, что Тайная полиция переключилась на контрразведку. Хуже всего пришлось Пешей полиции, большей части которой предстояло сменить вольготное сытное житье городских полицейских на жестокую долю фронтовых бойцов.
Штабс-капитан Потапов 4/17 марта 1900 г. доносил в Россию из бурского лагеря под Гленко: "С объявлением войны йоганнесбургская полиция образовала отдельную команду, полиция других городов вошла в состав различных лагерей, а полицейская служба в городах возложена на граждан".
Отчасти это верно в отношении застав конной полиции, которые были территориально распределены между местными ополченческими коммандо. Но об отдельном отряде йоханнесбургских полицейских численностью более 75 человек (именно столько их участвовало в бою под Бергендалем 27 августа 1900 г., где сражался ранее потрепанный эскадрон конной полиции), либо об отдельном "коммандо полиции", не сообщают ни британские авторы, ни официозный историк Англо-Бурских войн из "апартеидной" ЮАР Йохан Хендрик Брейтенбах. "Юарпы", в т.ч. йоханнесбургские, сражались в составе разных частей и подразделений бурских сил, будучи разделены на группы по нескольку десятков людей. Кое где - очень хорошо, но самостоятельной роли не играли. Классический эпизод их применения описывает в своих замечательно интересных мемуарах бурский генерал Христиан Девет, когда рассказывает о сражении 30 ноября 1899 г. при Нихольсонснек: "С нашей стороны в этом сражении принимали участие, кроме 300 гейльбронцев и 20 кронштадтцев, еще 40-50 человек из иоганнесбургской полиции под начальством капитана Ван Дама, которые подоспели к месту сражения и храбро бились вместе с нами" (Девет Хр. Воспоминания бурского генерала Хр. Девета. Борьба буров с Англиею. — СПб., 1903). Бурское командование отказалось от логичного вроде бы решения бросить в бой целыми подразделениями эскадроны конной полиции и контингенты пеших "юарпов" из Йоханнесбурга и Претории, за единственным исключением Бергендаля, и предпочло дробить их и рассредотачивать - видимо, у него были свои резоны.

К тому же большая часть пешей полиции Претории на фронт так и не отправилась. На нее была возложена задача по охране созданных в трансваальской столице лагерей для британских военнопленных. Это была самая продолжительная по времени операция, осуществлявшаяся "юарпами" в ходе войны - с момента, когда первые пленные англичане прибыли в Преторию 22 октября 1899 г. до захвата города британскими войсками фельдмаршала лорда Робертса 5 июня 1900 г. Военнопленные были размещены в двух локациях. Офицеры, около 130 чел. и "приравненные к ним лица" - фактически только один военный корреспондент, молодой Уинстон Черчилль, содержались в здании Государственной образцовой школы. До 3 900 нижних чинов было сконцентрировано в 14 км от Претории, на территории ипподрома в местечке Ватервааль. Охрану офицерского лагеря несли около 40 "юарпов", солдатского - более 100 при двух пулеметах Максим, плюс городское ополчение. С учетом смен, там хватало работы для всего личного состава пешей полиции Претории, и для подкреплений из других городов тоже нашлись бы вакансии.
Согласно запискам Уинстона Черчилля и других "сидельцев" офицерского лагеря, режим в нем был очень мягким, не в последнюю очередь потому, что у офицеров водились деньги. Пленным было позволено покупать в городе необходимые вещи и дополнительную провизию, переписываться с родными и близкими, получать посылки; главным испытанием для них являлась скука. "Юарпы" ограничивались тем, что "с прохладцей" охраняли периметр, а на "британской территории" практически не появлялись. Не удивительно, что среди пленных офицеров созрел план восстания, от которого отказались буквально в последнюю минуту, и были предприняты многочисленные попытки побега. Однако трансваальские полицейские показали себя лучшими охотниками (буры, дети вельда!), чем сторожами: все беглецы, за исключением четырех, были легко пойманы. Среди убежавших счастливцев оказался молодой Черчилль.

"Давайте признаем, что буры очень хорошо обращались с пленными, доказательством этого мог послужить их внешний вид", - пишет Артур Конан Дойл, участник описываемых событий, но оговаривается по поводу солдатского лагеря: - ...Питание было очень скудным, но в остальных аспектах обращение оставалось хорошим". Уинстон Черчилль рисует несколько иную картину положения простых "томми" под охраной "юарпов": "Мы были прекрасно осведомлены и о настроениях... тысяч наших пленных соотечественников, и об условиях, в которых они жили. Нам стало известно, что среди них растет недовольство. Они страдали от однообразия, от скудости питания, от плохих условий. Их одолевал голод и гнев. Был случай, когда они накинулись на караульного, и, хотя до кровопролития дело не дошло, мы понимали, как трудно бурам удерживать в повиновении такую толпу". Можно признать, что в целом отношение полицейских Претории к британским пленным было вполне джентльменским, но случались серьезные инциденты, а нижним чинам постоянно не хватало еды. С профессиональной точки зрения с ролью "вертухаев" (извините мой африкаанс) "юарпы" справились удачно.
На поле боя все обстояло не так гладко. Единственный бой, в котором бурские полицейские (неполный эскадрон конной полиции из Йоханнесбургского гарнизона) выполняли самостоятельную боевую задачу, показал это. Имеет смысл привести подробное описание этого противостояния, произошедшего 27 августа 1900 г. в рамках сражения при Бергендале, которое дано в известной монографии британского историка Майкла Барторпа по истории Бурских войн: "Копье (высота) Бергендаль была передовой позицией, вынесенной перед основной линией обороны буров... и удерживалась всего 75 йоханнесбургскими полицейским - "юарпами", справа и слева от них располагались небольшие группы иностранных добровольцев. В 11 часов 27-го началось то, что стало одной из последних настолько тщательно спланированных атак в этой войне. В течение трех часов 38 орудий Буллера (британского командующего) подвергли артиллерийской подготовке Бергендаль и территорию вокруг него. Плотность огня была такова, что никакое подкрепление не могло пробраться к "юарпам", а сами они не могли отступить, даже если бы хотели. Мрачно лежали они на дне своих траншей, ожидая атаки пехоты и зная, что от бомбардировки больше шума, чем реального вреда; уверенности им придавал прекрасный сектор обстрела перед позицией. Как только показались передовые цепи пехоты, они открыли интенсивный огонь из винтовок и имевшихся у них Максима и "Пом-пома" (37-мм скорострельного орудия), несмотря на продолжавшийся артиллерийский огонь, прикрывавший наступающую пехоту. Действовавший слева 2-й батальон Стрелковой Бригады (2nd Rifle Brigade), приближавшийся короткими перебежками, вскоре стал нести потери от стрельбы "юарпов" и до сих пор невидимого иностранного подразделения позади них. Но он продолжал наступать, поочередно перебегая и стреляя, в то время как резервные роты успешно установили общий фронт атаки с правофланговым батальоном, 1-м Иннискиллингского полка (27-й пех. полк, ирландский). Офицер Стрелков, лейтенант Эспиннел, вспоминал, что по мере приближения к объекту атаки, "когда они поднялись в последний раз, они издали дикий боевой клич... и все вместе ринулись вверх по склону копье". Доблестные "юарпы" продолжали стрелять до самого конца, но когда дело дошло до штыков, некоторые из них побежали, более 40 были убиты, ранены или взяты в плен, включая их храброго командира Филипа Оостхюйзена (точнее: 14 убитых, 19 пленных, около десятка раненых отправлены в госпиталь). Стрелковая Бригада потеряла 15 убитых и 68 раненых, включая своего полковника, а Иннискиллингцы - 17 раненых". 37-мм скорострелка и пулемет буров достались победителям в исправном состоянии.

Британские авторы-современники, и благорасположенный Артур Конан Дойл, и едкий консерватор-мизантроп Леопольд Эмери, как и позднейшие академические историки, не скупились на похвалы "юарпам" за упорную оборону Бергендаля. Однако за их панегириками явственно угадываются слова иного фронтового писателя о войне иных времен, Константина Симонова: "Да, враг был храбр. Тем больше наша слава". Что же имеется по единственной самостоятельной боевой операции "юарпов" в "сухом остатке"? При Бергендале у британцев было многократное огневое и численное превосходство; но буров это редко смущало. Эскадрон "юарпов" не сумел отразить первую же британскую атаку, был полностью разгромлен, оставил неприятелю ключевую позицию (вскоре после этого развалилась вся бурская оборона) и тяжелое вооружение. Потери британцев оказались велики, однако это было обычным делом, когда "томми" бросались в штыки, не щадя себя. Вывод: обычный неудачный для буров бой, ничего из ряда вон выходящего. Считается, что после этого Южно-Африканская Республиканская Полиция прекратила существование как организованная сила.
Контрастом с обороной при Бергендале выступает добровольная сдача в плен 5-6 июня 1900 г. всей полиции, охранявшей пленных в Претории, при вступлении в город войск лорда Робертса. Капитуляция 52 вооруженных до зубов "юарпов", стороживших пленных британских офицеров (их перевели из Образцовой школы и усилили охрану), перед всего двумя выехавшими вперед английскими аристократами - Уинстоном Черчиллем и герцогом Мальборо - выглядит каким-то трагикомическим фарсом: "Едва завернув за угол, мы увидели территорию тюрьмы — длинный железный барак, окруженный плотным кольцом проволочного ограждения. Взмахнув шляпой, я издал приветственный клич. На клич этот моментально отозвались изнутри. Все, что произошло потом, напоминало финал мелодрамы в театре "Адельфи". Нас было всего двое, а перед нами стояла бурская охрана с ружьями наизготовку. Мальборо, великолепный в пылании алых штабных петлиц, призвал коменданта немедленно сдаться, по счастью догадавшись пообещать ему расписку за сданное оружие. Заключенные хлынули во двор — кто в военной форме, кто в штатском, кто без шляпы, кто без кителя, но все в крайнем возбуждении. Караульные побросали винтовки, ворота распахнулись, и, пока последний из охранников (всего их насчитывалось пятьдесят два) стоял в замешательстве, не зная, что дальше делать, истомившиеся в заключении офицеры окружили их и разобрали оружие". На следующий день бурская полицейская охрана лагеря для нижних чинов в Ватерваале так же дисциплинированно сдала оружие своим "подопечным" при приближении британской кавалерии.

Показательно, что уже через несколько дней бывшие "юарпы" вышли на улицы захваченной Претории в прежней функции стражей порядка, только без винтовок и под контролем британской военной администрации. Подобная же ситуация имело место в Йоханнесбурге. Бурских полицейских, продолживших службу под сенью Британской короны, захватчики организационно приписали к своей Полиции Южной Африки (British South Africa Police).
А вот среди "биттер эйндеров", отчаянных "Искателей горечи", бурских партизан последнего этапа войны, "юарпов" было немного. Все-таки полицейский - в первую очередь охранитель порядка и пристойности на своем участке, а не регулярный солдат и не ополченец.

______________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Начало: Буры в мундирах,1899-1902 гг. Артиллерия (часть 1)

Бурские артиллеристы участвовали в большинстве крупных сражений и множестве боев первого этапа Англо-Бурской войны. Уинстону Черчиллю часто приписывают следующие слова, характеризующее их боевые качества: "Лучшие артиллеристы мира, они могут преподать Королевской артиллерии (Великобритании) пару уроков". "Убийственными дьявольскими канонирами" назвал артиллеристов противника в одном из стихотворений австралийский военный поэт лейтенант Гарри Хаборд Морант, к слову, расстрелянный в 1902 г. по приговору британского военного суда за зверства над бурскими военнопленными и гражданскими лицами (более известен нашей публике по худ. фильму Breaker Morant, 1980).

Принцип действий бурской артиллерии, приведший к высокой результативности в условиях многократного превосходства британских орудий, определил уже упоминавшийся советский военный теоретик А.А. Свечин: "Группировка орудий в батареи потребовала бы группировки конной пехоты в значительные массы; поэтому буры, чтобы сохранить свой метод ведения операций небольшими подвижными колоннами, приняли и соответственную артиллерийскую тактику: артиллерия действовала поорудийно; каждое орудие занимало особую позицию, тщательно маскировалось; на артиллерийский огонь англичан буры не отвечали; пушки их начинали стрелять лишь в критический момент боя... Тяжелые пушки буров, дававшие шрапнельный огонь на дистанции 8 км, оказались очень ценными в полевых боях и вынуждали англичан к осторожному, заблаговременному развертыванию". Не столь хвалебно отзывается о боевой работе пушкарей Трансвааля и Оранжевой предметно изучивший артиллерийский компонент той войны Олег Тодер, он признает их объективные слабости: " На поле боя пушки использовались в типичной для буров манере. Они размещались индивидуально, редко сводились в батареи и во многих случаях играли роль дальнобойных ружей. Взаимная работа орудий координировалась слабо, что делало концентрацию огня на отдельных целях почти невозможной. Маскировка проводилась очень тщательно, а орудия (в большинстве случаев) располагались на максимальном удалении от противника. Когда противник подступал достаточно близко, орудия немедленно отводились с позиций. При этом нужды в эскорте обычно не возникало. На открытой местности буры очень неохотно рисковали своими пушками, и эта осмотрительность вполне объяснима, если учесть соотношение количества стволов". Сам же командующий артиллерией Трансвааля подполковник Тришар отозвался об участии его подчиненных в боевых действиях в лаконичной манере: "Везде, где могли, мы делали что могли, к сожалению, оказалось недостаточно".

Любая фундаментальная историческая работа по второй Англо-Бурской войне содержит материал о том, в каком сражении и сколько использовалось бурских орудий, и какую роль они сыграли. Повторяться не имеет смысла, однако на некоторых ярких эпизодах следует остановиться ради характеристики артиллеристов Трансвааля и Оранжевого Свободного государства как бойцов и людей.

Выигрышный боевой стиль бурской артиллерии - действия отдельными орудиями или малыми группами, избегание артиллерийских дуэлей - не был абсолютом и рождался методом проб и ошибок. Показательно, что во втором крупном сражении войны - при Эландслаагте 21 октября 1899 г. - бурские орудия попытались вести классическую контрбатарейную борьбу против англичан. У командовавшего тогда бурскими силами генерала Йоханнеса Кока начальником артиллерии был лейтенант Максимилиан Майк Дю Тойт, смелый офицер, получивший образование в Европе. В его распоряжении находились три полевых пушки и, по некоторым данным, два скорострельных орудия системы Максима. Командуя двумя полевыми 75-мм орудиями Максим-Норденфельт (не путать со скорострельными), лейтенант Майк Дю Тойт вступил в артиллерийскую дуэль с британскими орудиями. Всего в бою участвовало 18 стволов Королевской артиллерии, однако очевидно с трансваальскими пушкарями состязалось не более одной батареи.

Артур Конана Дойл, участник и очевидец Бурской войны, красочно описывает это артиллерийское противостояние: "Британские пушки открыли огонь на 4000 метров, и теперь на темном фоне стали видны быстрые бездымные вспышки бурского ответа. Схватка была неравной, но буры держались мужественно. Удар, еще один, чтобы нащупать цель, столб дыма от разрыва снаряда в том месте, где находились орудия, за ним еще и еще. Подавленные, оба бурских орудия замолчали, лишь время от времени нарушая тишину короткими взрывами бешеной активности. Британские батареи потеряли к ним интерес и начали поливать гряду шрапнелью, подготавливая путь наступающей пехоте". Далее следует живописание решающей атаки батальонов 92-го шотландского полка Гордонских горцев, Манчестерского полка и спешенной Имперской легкой кавалерии вверх по каменистому склону, сбившей буров с оборонительных позиций. "Скалолазы взошли на край плато. Там стояли те два орудия, которые так ярко вспыхивали раньше. Теперь они молчали, вокруг лежали мертвые артиллеристы, а у хобота лафета стоял раненый офицер". Замечательный рассказ!

На деле все выглядело менее романтично. Военный историк Майкл Барторп (Michael J. Barthorp. The Anglo-Boer Wars, Blandford Press, 1987) на основании рапортов командующих британских офицеров утверждает, что артиллерийская перестрелка продолжалась не более получаса. Этого хватило, чтобы бурские артиллеристы, впервые оказавшиеся под огнем, не только вчистую проиграли ее, но и совершенно деморализовались под влиянием всех ужасов артиллерийского боя. Настолько, что когда их командир лейтенант Майк Дю Тойт, видя, что противник стремительно наступает и вывезти орудия не удастся, приказал своим уцелевшим людям отступать - они выполнили это с превеликой готовностью. Т.е. побежали от пушек со всех ног.
В бою погибли четверо бурских артиллеристов, трое было тяжело ранено. Всего в неудачном сражении при Эландслаагте пали 46 буров, включая смертельно раненого и вскоре скончавшегося в плену у англичан генерала Кока. Лейтенант Майк Дю Тойт получил типичное для артиллериста ранение - его "обсыпало" мелкими осколками. Поэтому или по иной причине он не смог отступить и сдался британцам, чтобы проследить, как его тяжелораненым подчиненным окажут помощь.
Захват британцами двух почти исправных (осколочные повреждения) орудий украсило то обстоятельство, что, как выяснилось, это были пушки Британской Южно-Африканской Полиции, захваченные бурами в 1986 во время злополучного рейда воинственного зубного техника д-ра Джеймсона.

Пленным при Эландслаагте трансваальским артиллеристам не повезло вдвойне: они были заключены британцами в тюрьму Ледисмита, который вскоре осадили бурские войска. Там они вынуждены были в бессилии слушать в своих камерах, как гремят на окрестных холмах орудия их боевых товарищей. Незадолго до снятия осады трое нижних чинов были отпущена на долечивание в нейтральный госпиталь в Интомби в 5 км от города. Лейтенант остался в заключении до конца войны.
Вывод из поражения при Эландслаагте напрашивается сам. Бурские артиллеристы отнюдь не были стальными воителями, они терялись в адском грохоте и пламени артиллерийской дуэли, а при приближении неприятеля не были готовы умирать на лафетах с саблями в руках, в отличие от артиллеристов военных держав старой Европы. Поэтому бурское командование учло этот урок. В полевых сражениях оно больше никогда не доводило до самоубийственного обмена залпами "кто кого" с британскими батареями. При том контрбатарейной борьбы при осаде укрепленных британских гарнизонов артиллерия бурских республик отнюдь не избегала, а в случае с Кимберли и Мафекингом, где орудия осажденных были слабы, даже не позволяла им особенно "тявкать".
Впрочем, именно при осаде Ледисмита артиллеристы Трансвааля позволили британцам снова нанести себе чувствительное - и технически, и для самолюбия - поражение. Боевую работу бурской артиллерии под Ледисмитом ярко описывает русский военный атташе в бурских войсках подполковник Ромейко-Гурко, побывавший на позициях: "С раннего утра трансваальцы открывают огонь из своих тяжелых орудий и производят подряд от пяти до десяти выстрелов, на которые англичане немедленно отвечают; затем назначаются люди для наблюдения за неприятелем, а огонь возобновляется лишь в случае появления какой-нибудь хорошей цели. (...) Под вечер огонь совершенно смолкает, а ночью трансваальцы никогда не стреляют, опасаясь, чтобы ответный огонь англичан не причинил вреда осаждающим". При этом русский военный агент оговаривается, что стрельба бурских пушек доставляет немало проблем осажденным, а британская "ответка" почти безрезультатна. Но складывается общая картина расслабленности и самонадеянности буров, что вообще очень характерно для их действий в начальный период войны. Южноафриканский историк Брейтенбах пишет, что, отстояв смену у орудий, трансваальские артиллеристы отправлялись отдыхать в основной лагерь своих войск, оставив у орудий только часовых... или часового (Breytenbach J.H.(1969–1996). Die Geskiedenis van die Tweede Vryheidsoorlog in Suid-Afrika, 1899–1902 - The History of the Second War of Independence in South Africa, 1899–1902.).

Опасное пренебрежение буров караульной службой отмечали и их собственные комманданты, и иностранные добровольцы. Проблему сублимировал французский современник-писатель Луи Буссенар в некогда культовом романе "Капитан Сорви-голова": "Буры - храбрые, но беспечные воины - были плохими сторожами и разведчиками. Впрочем, дисциплина вообще не пользовалась особенно большим уважением в этой скроенной по-семейному армии. Приказы командиров выполнялись спустя рукава, а часовые были далеки от сознания лежащей на них огромной ответственности, которое свойственно дозорным европейских армий". Как видно, даже самые регулярные из бурских войск, артиллеристы, грешили тем же.
Военная контрразведка в патриархальном воинстве южноафриканских бюргеров также находилась на зачаточном уровне, гарнизон Ледисмита регулярно получал ценные сведения из трансваальского лагеря от шпионов - пробритански настроенных или завербованных буров и чернокожих наемников. В том числе и о неудовлетворительном состоянии караульной службы. Ответный ход осажденных стал только вопросом времени.
Когда 8 ноября несколько рот британского гарнизона Ледисмита - Имперская легкая кавалерия, Натальские карабинеры, конная пехота, все в пешем строю, и Королевские саперы под командой 43-летнего генерал-майора Арчибальда Хантера - предприняли дерзкую вылазку против орудийных позиций буров, часовой-артиллерист таки заметил приближающийся отряд и окликнул его. Однако бедолагу ввел в заблуждение ответ на африкаанс бура-ренегата, служившего британцам проводником. В итоге британцы легко ворвались за бруствер, вывели из строя подрывными зарядами 155-мм орудие Шнайдер (Крезо), знаменитый "Длинный Том", и 120-мм гаубицу Круппа, а 37-мм скорострелку Максима утащили в Ледисмит в качестве трофея. "Длинный Том" быстро восстановили в железнодорожных мастерских в Претории, но из бомбардировки Ледисмита он был выключен. Данные о действиях при этой вылазке бурских расчетов рознятся: Конан Дойл с имперским высокомерием пишет: "Артиллеристы испарились", официозный историограф ЮАР Брейтенбах утверждает, что расчеты по тревоге бросились к орудиям, но британцы остановили их интенсивным винтовочным огнем. Не суть важно, по факту трансваальские пушкари проспали свои орудия. При этом во время вылазки ранен был только один британец - майор Хендерсон, и погиб только один бур - тот самый артиллерист на карауле, запоздало защищавший свой пост.
В случае с успехом вылазки из Ледисмита "два снаряду упали в одну воронку": 11 декабря британцы повторили этот опыт, и вновь успешно: была выведена из строя еще одна бурская гаубица Круппа. Вторая вылазка встретила отчаянное сопротивление буров, и стоила британцам более 50 убитых и раненых и 6 пленных, а бурам - как минимум пятерых убитых и "большого числа" раненых. Сообщивший о потерях в письме в Преторию сын стаатс-секретаря Трансвааля Дениз Рейтц не конкретизировал, были ли среди них артиллеристы. Зато в своих воспоминаниях этот юный ополченец, а впоследствии участник Первой мировой войны и британский колониальный чиновник, сообщает о тяжелых потерях бурской артиллерии в последней попытке отстоять Йоханнесбург от наступающих войск захватчиков 31 мая 1900 г.: "Впервые за много дней у нас тоже была артиллерия, несколько находящихся рядом орудий Крезо (вероятно, 75-мм полевых). Артиллеристы сильно пострадали, я насчитал семь человек, убитых меньше чем через пятнадцать минут одним особенно сильным разрывом". Системы Крезо на вооружении "фрейстаатеров" не было, из чего можно заключить, что досталось снова трансваальцам...

Таким образом эти семеро, убитый горе-часовой при Ледисмите, а также четверо погибших и четверо раненых при Эландслаагте - единственные документально зафиксированные кровавые потери бурских артиллеристов во второй Англо-Бурской войне. Конечно, были и другие убитые и раненые, но достоверно известно только об этих. Всего в боях в 1899-1902 г. погибли около 4 тыс. буров из примерно 60 тыс. воевавших (приблизительная цифра, одномоментно под знаменами республик редко стояло более 30 тыс. бойцов), т.е. 6,6%. Если принять численность личного состава артиллерии бурских республик посредством сложения численности известных подразделений за 1 200 чел. и применить к ним общий процент безвозвратных потерь, то в боях должно было полечь 79-80 бурских артиллеристов. Конечно, это очень условный расчет, к тому же артиллерия часто страдает в боях меньше, чем пехота.
Самое массовое пленение бурских артиллеристов британцами произошло 27 февраля 1900 г., в "день Маджубы", при Паардеберге на берегу реки Моддер. Знаменитый бурский генерал Пьет Кронье со свой 4-тысячной армией сдался британскому фельдмаршалу Робертсу после 9-дневных боев в окружении и тяжелой бомбардировки. Российский военный агент при войсках лорда Робертса Генерального штаба полковник П.А.Стахович доносил с места событий:" Было взято в плен 38 офицеров, 4010 нижних чинов, в том числе 161 раненый; 2/3 сдавшихся были трансваальцы, 1/3 - буры Оранжевой Республики; орудий взято шесть: четыре Крупповских 7,5-сантиметровых и два скорострельных Максима-Виккера (имеется в виду 37-мм Максим, известный как "Пом-пом")". Среди сдавшихся было примерно 40 "униформированных" артиллеристов, большинство - "фрейстаатеры" (3 из захваченных крупповских орудий были "оранжевыми", 1 - трансваальским). Они смело потребовали у победителей особого уважения к себе как регулярные войска. И британцы охотно предоставили им "уважение по-имперски". Артиллеристы разделили судьбу плененной армии Пьета Кронье - перевозка в Кейптаун по железной дороге в вагонах для скота, мучительное морское путешествие в переполненных трюмах на остров Св. Елены, а затем заключение в лагерях вплоть до 1902 г. на этом суровом пристанище другого проигравшего битву Британии, Наполеона Бонапарта... Среди могил умерших в плену на Св. Елене буров сохранилось надгробие по крайней мере одного артиллериста - Т.Йонта (Йонтса?).

По мере того, как буры теряли инициативу в войне, территории, силы и боевой дух, изменилась и роль их артиллерии. Пришлось отказаться от тяжелых орудий, бесполезных в условиях полупартизанской и партизанской войны, к которой перешли те из бюргеров-ополченцев, кто сохранил волю к борьбе. Все "Длинные Томы" были взорваны своими расчетами в течение осени 1900 - весны 1901 гг. Примерно в то же время схожая судьба постигла 120-мм крупповские гаубицы. Артиллеристы, чтобы не оставлять их врагу, разбирали их на части и топили в реках, либо разбрасывали по вельду. Но это не помешало британцам триумфально объявить о взятии тяжелой артиллерии неприятеля: для них это имело не техническое, а пропагандистское значени. В трофеи для выставки в Лондоне годился даже ствол без затвора на лафете со снятыми колесами.
Все больше артиллеристов лишались своих орудий и трансформировались в обычных для бурских войск конных стрелков. Это касалось даже офицеров; при чем известно, что собственные коммандо водили только двое из них: начальник артиллерии подполковник Тришар и капитан Пит ван дер Мерве. Свою эффектную форму при этом многие меняли на цивильную одежду - не в качестве какой-то демонстрации, а потому, что "по гражданке" удобнее партизанить.

Тем не менее, британский историк Майкл Барторп в своей истории Англо-Бурских войн слишком поспешно делает вывод о том, что с 1901 г. артиллерия буров "очевидно перестала представлять силу". Полевые орудия 75-мм и другого калибра бурские партизанские коммандо возили за собой по вельду и не раз успешно применяли в своих дерзких нападениях. Для их мобильности было увеличено число лошадей в запряжках. Впрочем, это сыграло с бурами злую шутку - уходя от преследования британской кавалерии, "усиленные" орудийные запряжки часто переворачивались на бешеном галопе. Кроме орудий, британцы так набрали в плен и несколько травмированных артиллеристов, которые не могли успеть за здоровыми товарищами. Последнее из 75-мм Крупповских орудий артиллерии Оранжевого Свободного государства, последнее остававшееся на тот момент у буров в строю, было захвачено британцами только в июне 1902 г. у Хейлборна, т.е. уже после официального окончания боевых действий (мирный договор подписан 31 мая). Остальные еще раньше были взорваны/разобраны или брошены бурами, либо стали добычей англичан.
Но подлинным символом бурской партизанской артиллерии может быть назван 37-мм скорострельный Максим. "Эти орудия идеально вписывались в "скрытную" тактику буров, а небольшой вес немало способствовала их популярности на партизанской стадии войны. - пишет Олег Тодер, исследовавший артиллерийское вооружение сторон во второй Англо-Бурской войне. - Особенно эффективно орудия действовали против пулеметных команд и конной пехоты, деморализуя огнем и людей, и лошадей. Правда, несмотря на сильный моральный эффект, реальные потери от огня "пом-помов" были не столь значительны".
Когда бурские коммандо терпели поражения или распадались, Максимы захватывались британцами, выводились из строя своими расчетами, но даже в последний год войны в распоряжении дравшихся до конца партизан "биттер-эйндеров" (Bittereinder, на африкаанс: "искатель горечи", непримиримый) находилось по меньшей мере полдюжины таких орудий. Артиллерия бурских республик воевала до последнего дня.
Помимо распространенного названия "Пом-пом", буры-артиллеристы придумали для своего любимого оружия собственные уважительные прозвища: "Бомбический Максим" (Bommeksim) и даже "Колокол смерти" (Doodsklok). В их обычае было давать своим орудиям имена. "Длинный Том" для 155-мм Шнайдера - самое известное из них. 120-мм гаубицу Круппа называли "Молоток" ('N hamer), 75-мм пушку Крезо - "Малышка" (Вава), а пулемет Максим - "Говорун" (Katlagter).
Когда 31 мая 1902 г. в Феринихинге был подписан мирный договор, представлявший по сути почетную капитуляцию буров и ликвидацию их государственности, далеко не все артиллеристы Трансвааля и Оранжевого Свободного государства смирились со свершившимся фактом и отправились на британские аванпосты складывать оружие. Один из оставшихся у них 37-мм Максимов и одно устаревшее орудие они вывезли через границу в португальский Мозамбик, чтобы не оставлять "проклятым рыжим" (vervloekte rooikoppe) - так буры в обиходе именовали английских военных. Их расчеты предпочли интернироваться в колонии Португалии, чтобы избежать унизительного разоружения перед победителями.

Начальник трансваальской артиллерии подполковник Стефанус Петрус Эразмус Тришар также не смог ужиться с новыми хозяевами бурских земель. До войны, помимо своих служебных обязанностей, он был состоятельны землевладельцем и скотопромышленником - в аграрном бурском обществе свой крааль и коров старались держать даже технические специалисты и офисные работники, для общепонятного статуса. В годы войны британцы разграбили и сожгли имение подполковника. Когда он подал иск о возмещении ущерба, Британская корона попыталась откупиться суммой в 300 фунтов. Тришар швырнул жалкую подачку к ногам британского колониального чиновника, а когда англичанин в ответ набросился на "неблагодарного бура" с оскорблениями, бывший трансваальский подполковник "нокаутировал" его. Пробританский суд отправил неуживчивого ветерана за решетку на шесть месяцев. Выйдя на свободу, Тришар со своим сыном Шарлем, также участником войны, в начале 1903 г. присоединился к проекту найти бурам "новое Отечество". В поисках "земли обетованной", что было весьма в духе бурского свободолюбия и протестантизма, подполковник Тришар с единомышленниками объехали в 1904-05 гг. Мадагаскар, Танзанию, Германскую Восточную Африку. Но пристанища, равного их потерянной стране, они нигде не нашли. В конечном итоге начальник трансваальской артиллерии и его сын обосновались в Кении, в городке Накуру.
Стефанус Петрус Эразмус Тришар впервые в своей бурной жизни получил избыток свободного времен. Он начал писать воспоминания об участии бурских артиллеристов войне с Великобританией. К сожалению, эти записки остались неоконченными. В 1907 г. подполковник Тришар в возрасте 60 лет погиб на охоте.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще...
(Н. Гумилев)

Преемственность Трансваальской Государственной артиллерии декларативно продолжали две южно-африканских артиллерийских части под британским командованием: полк Трансваальской Конной Артиллерии (Transvaal Horse Artillery), сформированный в 1904 г., и полк Южно-Африканской Тяжелой Артиллерии (The South African Heavy Artillery ) созданный в 1915 г. для участия в Первой мировой войне. Англичане не возражали - это были уже не мятежные буры, а управляемые южноафриканцы.
___________________________________________________________Михаил Кожемякин.