Любовь американцев к шоу и представлениям известна давно.
Поэтому не удивительно, что обычные танцы, американцы смогли превратить в изнурительное и жестокое развлечение для толпы.
Танцевальные марафоны или «ночной клуб бедняка», как их называли, возникли в начале 1920 х годов как невинное увлечение, наряду с конкурсами на самое большое количество съеденных пирогов.

Видео-версия:

30 марта 1923 года, прошел первый официальный танцевальный марафон, где Альма Камминс (Alma Cummins) установила рекорд - протанцевала без остановки 27 часов, сменив при этом 6 партнеров.
Её достижение привлекло к ней внимание общественности и воодушевило других, в первую очередь женщин. После этого в Америке начали широко проводиться такие соревнования.

Та самая танцовщица Альма, с которой все началось:

Мероприятия проходили во многих городах и собирали толпы зрителей. Это было что-то вроде современных реалити-шоу: танцевальные марафоны стирали грань между театром и жизнью. Участники все делали на танцполе: ели, спали, отдыхали. Отлучаться можно было лишь для того чтобы поменять одежду или по соображениям гигиены.

Причина популярности:

Биржевой крах 1929 года, повлёкший за собой Великую Депрессию, стал самой значительной экономической катастрофой США. К 1931 году промышленное производство снизилось вполовину, каждый четвёртый в стране был безработным. И танцевальные марафоны стали тем развлечением, которое могло отвлечь обедневший, голодный народ от насущных проблем.

Правила танцевального марафона:
Для танцующих пар участие в марафоне давало надежду на получение денежного приза. Сумма выигрыша варьировалась от 1000 до 5000 долларов (при средней зарплате ~1400 долларов в год).
Но большинство танцевало за кусок хлеба, т.к. участников бесплатно кормили до 7 раз в сутки. При соблюдении главного правила: все участники обязаны были непрерывно танцевать.

Танцевать конкретный танец не требовалось, достаточно было просто поднимать над полом то одну, то другую ногу. Большую часть ежедневных дел — питание, бритье, умывание — нужно было также совершать танцуя. Марафоны длились сутками, неделями, месяцами. В первые сто часов участникам разрешалось отдыхать каждые два часа по 15 минут,  дальше 15 минут каждые 3 часа, иногда прямо на танцпол выкатывались кровати и танцоры спали до двух часов в сутки, а отряд медиков следил за состояние танцоров и при необходимости помогал справляться с растяжениями, мозолями и отеками. Правила варьировались от марафона к марафону.

Участники марафона спят на танцполе:

Из 15 минут на отдых, спать разрешалось 11 минут, а 4 минуты оставшихся уходило чтобы разбудить участников. Отказывавшимся просыпаться женщинам давали нюхательные соли или били по щекам, мужчин окунали в ванну со льдом:

Если один из партнеров засыпал во время танца, второй должен был продолжать двигаться с ним в обнимку, следя, чтобы колени спящего не касались пола — иначе пару дисквалифицируют. Публике же предоставлялось яркое зрелище. Толпе нравилось наблюдать, как доводят себя до изнеможения участники.

Организатор проверяет, чтобы колени не касались пола:

Рекордным за всю историю стал танцевальный марафон «Million Dollar Steel Pier Marathon» в Атлантик–Сити, проводившийся, с 6 июня по 30 ноября 1932 года без остановки. Пара победившая протанцевала без остановки 173 дня, за приз в 1000 долларов.
За вход на марафон для зрителей взималась символическая плата от 10 до 25 центов, зрители обычно выбирали «любимчиков» и болели за них — в общем, атмосфера была как на футбольном матче. Танцевальные марафоны были таким же видом развлечения, как и мюзиклы — они позволяли отвлечься от собственных забот. Вокруг марафонов кормилось множество людей — врачи и медсёстры, официанты, музыканты, вышибалы.
Многие курсировали по всей стране от одного марафона к другому, обеспечивая таким образом своё существование.

Участники танцевального марафона:

Брат и сестра Фрэнк и Мари Мичоловски (Frank & Marie Micholowsky). Фотография с марафона в Чикаго, 1931 год. После нескольких недель марафона:

Жесткие испытания и последствия для участников:
Особая роль на танцевальных марафонах принадлежала распорядителю (Master of Ceremony, MC).Его задачей было удерживать интерес зрителей к танцам на протяжении недель. Наиболее типичным вариантом были так называемые "дерби", когда после нескольких сотен часов танцев, участники, уже находящиеся на грани физического и эмоционального истощения, должны были бегать вдоль дорожек, нарисованных на полу.
Также был распространён вариант, в котором раз в два часа включалась какая-то определённая мелодия, и все должны были танцевать именно в этом стиле - иначе их отсеивали. Хороший распорядитель должен был иметь железные нервы и некоторую долю палачества - данная "должность" произвела на свет актёра Реда Скелтона.

Часто на танцы нанимались подставные пары, которые во время марафона должны были устраивать драки, что снова же веселило публику. Нередкими были и свадьбы: иногда они были подставные, а иногда вполне реальные. Это был неплохой способ выйти замуж, не потратив ни цента: организаторы оплачивали свадебное платье, священника и кольца. А еще на время церемонии жениху и невесте разрешалось остановиться.

Однако мечта о лучшей жизни осуществлялась только для единиц, для многих она заканчивалась не просто поражением, но и смертью прямо на танцполе. Много участников марафонов получали тяжелые физические травмы, не говоря о психологических — измученные танцоры бессвязно бормотали, бредили и буквально сходили с ума на глазах зрителей.
Все это, конечно, не могло не привлекать внимания полиции, но останавливать марафоны до объявления победителей власти не решались, опасаясь массовых беспорядков со стороны болельщиков.
По мнению историков, в 30-е годы танцевальные марафоны как минимум один раз прошли в каждом американском городе с населением в 50 тыс. человек и более. И к концу 30–х все больше и больше штатов запрещало танцевальные марафоны, но лишь Вторая мировая война окончательно поставила точку в их истории.

Современные танцевальные марафоны в США:
Сегодня в США тоже проводят танцевальные марафоны, однако они не продолжаются дольше 46 часов. В основном их проводят при колледжах как благотворительную акцию, и участвуют в них студенты.
Наиболее известный является Панэллинский танцевальный марафон, (более известный как THON). Это крупнейшая в мире благотворительная организация, управляемая студентами. На сегодняшний день собрано более 180 млн долларов США на помощь больным людям.

В ролике использовались:
Кадры из фильма:

«Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» (англ. They Shoot Horses, Don't They?, 1969) — драма режиссёра Сидни Поллака о танцевальном марафоне времён Великой депрессии в США.
По роману Хораса Маккоя «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» 

America in Color - The 1930s
https://www.youtube.com/watch?v=RYIf005FxAQ
The Dance Marathon
https://www.youtube.com/watch?v=2_CifjkLpB4
Dance Marathon 1931
https://www.youtube.com/watch?v=5yaY-Qk9nIs

Продолжение рассказа о воспоминаниях "Цюрихского ворона"

Ссылка на предыдущую часть

Практически сразу после начала Первой мировой немцы попросили Зомари возглавить филиал Рейхсбанка в свежезавоёванной Бельгии. Но для этого надо было принять немецкое гражданство, и Феликс отказался. Немцы подумали и сделали снисхождение, разрешив австрийцу заниматься этим щекотливым делом. Столкнувшись с генералитетом, Зомари обнаружил, что эта публика рассматривает захваченные страны не иначе, как предмет эксплуатации. В то время, как он сам старался в первую очередь восстановить в стране денежное обращение. А это требовало расхода немецких марок. Да, оккупация стоит денег. После капитуляции Антверпена Зомари вошёл в этот город раньше военных, чтобы убедиться, что запас франков был эвакуирован в Британию. Нужно было организовать новый эмиссионный банк, и это удалось сделать. И даже удалось получить согласие короля Леопольда, съездив для этого в Гавр! И только это получилось, как на город Антверпен наложили контрибуцию аж в миллиард франков... Несмотря на активное противодействие кайзера Вильгельма, сумму контрибуции удалось снизить до 30 миллионов. Этим Зомари нажил себе врагов среди немецких бюрократов.

Войну страны начали по-джентльменски, с уважения чужой собственности. Первыми, кто решил не отягощать себя этим "излишеством", были англичане. Они вспомнили о своих давних пиратских традициях. Другие, убедившись в успехе такой политики, не заставили себя долго ждать. Как результат мир получил современную, тотальную войну. Германия, поверив уверениям своих военных о скором конце войны, не озаботилась созданием значительных резервов. А в условиях морской блокады это было смерти подобно. В верхних эшелонах власти даже не задумывались, что придётся экономить на всём. "Неужели даже потребление хлеба придётся сократить?" - спросил на совещании один из тайных советников. "Хлеб - в первую очередь," - громко ответил Зомари. Но сам он, как австриец, отказался руководить этим процессом, желая остаться в роли советника. Вдобавок он умудрился ляпнуть перед лицом военных о проигранной битве на Марне (официальная пропаганда трубила о "запланированном отходе"). Такая прямота и стремление договариваться с бельгийцами (вместо того, чтобы требовать) не пришлась ко двору. После того, как его попытались заставить заняться вывозом бельгийских рабочих в Германию, Феликс подал на увольнение.

Поскольку финансирование военных расходов можно было обеспечить только через печатание денег, Зомари сознательно решил пока не заниматься банковской деятельностью. Он отдал в печать ещё перед войну написанную книгу "Банковская политика" (последний раз издана в 2018 году). До самой смерти он отрицательно относился к манипуляциями центробанков с деньгами страны, видя в инфляции одно лишь зло, инструмент ограбления вкладчиков. В этом он, вообще-то, целиком прав. Но всё же сам факт экспроприации - не столь плох. Если в благих целях, то есть для более перспективных и выгодных вложений - почему бы и нет? Главная претензия автора на этот счёт - что решения об инвестициях были "конфискованы" у банков государством. Он указывал, что государство способно легко проесть средства, вместо того, чтобы инвестировать, тогда как "свободная экономика обеспечивает эффективное вложение средств". Замечу, что государство способно работать на перспективу, в отличие от частника, зачастую вынужденного полагаться на краткосрочный доход.

Впрочем, я отвлекаюсь. В 1916 году Зомари вошёл в контакт с Фридрихом Науманном. Он организовал с ним вместе рабочую группу по Центральной Европе. В рамках которой они с многими соратниками из различных политических кругов разрабатывали первые принципы европейской интеграции. И делали они это за свои деньги, а вернее - за деньги Зомари.

Война шла своим чередом. Английская морская блокада давала о себе знать, и в германской элите долго шли разговоры о необходимости развязать подводную войну. Феликс яростно выступал против этой идеи, видя в этом путь к вступлению в войну США на стороне Антанты. Его меморандум был так здорово написан, что сам Франц-Иосиф впечатлился и  пригласил его на беседу. Когда это его предсказание сбылось, все кинулись к нему с дальнейшими вопросами, в том числе насчёт России, где как раз случилась Февральская революция. Он ответил, что рубль "кончится". Его точка зрения стала известна Людендорфу. Тот вызвал нашего автора к себе на ковёр. Последовал примечательный разговор, где Зомари досталось и за проект союза с Польшей из науманновской рабочей группы, и за то, что он смеет высказывать свое мнение публично по поводу и без. Оказалось, Людендорф не знал, что Россия так быстро падёт и всё равно рискнул начать подводную войну: совершенно очевидно он недооценивал Штаты. А теперь собирался хорошенько поживиться за счёт российской нефти и выиграть таки войну. И готов был "обменять" Польшу на всю Германию южнее Майна. Да-да, поляков на немцев. Зомари разъяснил ему, что с России в её положении много не вытрясешь, и вообще война проиграна. В конце генерал попросил Зомари послужить ему, сначала по-хорошему, потом по-плохому. Феликс спокойно ответил, что он не гражданин Германии и попрощался. Независимость, которую он так ценил, была сохранена.

Весной 1918 года после возвращения из Бухареста, где он представлял интересы Ротшильдов при заключении мира с проигравшими румынами, Зомари стал свидетелем исторического разговора. Макс Вебер беседовал с Йозефом Шумпетером, который потирал руки в предвкушении коммунистического эксперимента в России. Вебер, хорошо знакомый с Россией, предчувствовал беду с горами трупов. "Как и в любом анатомическом театре", -  ответил его собеседник. Двое великих, получивших всемирное признание за рубежом, где они оба чувствовали себя ссыльными, разругались в том кафе вдрызг.

Война окончилась. Побеждённая Австрия, ещё вчера снаряжавшая десятки дивизий на фронт, оказалась перед угрозой голода. Зомари пришлось вести унизительные переговоры с победителями о продовольственной помощи. Несмотря на желание европейцев как следует оттоптаться, американцы вошли в положение и помогли. Хозяйство бывших Центральных держав было разрушено. Финансы страдали от инфляции. Зомари активно выступал за объявление банкротства. Оно, подобно хирургическому вмешательству, болезненным, но коротким действием устранило бы проблему и позволило бы с нуля начать финансирование. Но вместо этого было продолжено "кровопускание", деньги продолжали терять свой вес. Мировые финансы начали перетекать в Швейцарию, где и Зомари начал новую деловую жизнь в качестве управляющего небольшого цюрихского банка Blankart & Cie.

Именно к нему пришёл за деньгами Вальтер Ратенау, друг и знаток России, когда Германия получила концессию у большевиков на вырубку лесов вдоль Октябрьской железной дороги. Гешефт получился, но не шибко прибыльный из-за многочисленных комиссионных. Зомари ругается на централизацию управления, я же подозреваю, что большевики просто отожрали больший кусок прибыли.

Инфляционные годы в Австрии и Германии подтвердили Зомари в его уверенности в том, что инфляция - безусловное зло. Его плодами пользуются сомнительные типы, оставляя в массах на долгие годы чувство неуверенности. Это чувство заставляет при любом политическом потрясении заниматься накопительством. После восстановления нормального денежного обращения дела в экономике пошли в гору. Двадцатые годы ознаменовались расцветом спекулянтов всех мастей, включая знаменитого Кейнса, зашедшего в гости к Зомари. Этот перехваленный всеми финансовый гуру  на новое предсказание цюрихского ворона о грядущем новом кризисе ответил: "В наше время не будет больше кризиса". Рынок он считал "интересным" и искренне удивлялся, откуда может прийти новый кризис. Прошли годы, и биографы Кейнса написали о его удивительной способности предвидеть кризис. Реальность выглядела по-иному. Лишь Зомари резонно указывал на сужение рынков сбыта вследствие ограничений свободы торговли и выпадения России из международной торговли. Он призывал к восстановлению свободы рынков -  с призрачным успехом. Наступивший на рубеже десятилетий кризис похоронил все надежды на это.

Ещё в 1926 году в докладе в Венском университете он говорил, что экономика Европы зависит от краткосрочных американских кредитов, и нет гарантии, что их поток не может прекратиться. Сохранение золотого стандарта и вывод французских денег способствовали возникновению бума на фондовых рынках Америки и сделали катастрофу неотвратимой.

В 1927 году в Кёльне Зомари указал в качестве трёх главных следствий прошедшей войны большевизм, стремление Азии к независимости и господство США. В результате платёжное сальдо между США и Европой осталось неуравновешено, и торговые ограничения делают ситуацию неразрешимой.

В 1928 году в Цюрихе он указал на разницу между ставками краткосрочных займов и дивидендами по акциям как сильнейший симптом кризиса. Увы, его никто не слушал, все только отмахивались. И занимали у Зомари под 8%, чтобы вложиться в акции, приносящие 2%.

И уже в 1929 году, когда по просьбе барона Луиса Ротшильда его спросили, стоит ли спасать Bodencreditanstalt, он ответил, что это будет самым верным способом разрушить самого спасателя - Creditanstalt. Его не послушали, и через пару лет "бахнул" сам ротшильдовский банк, пойдя на поводу у государства. Осенью Феликс отправился в Нью-Йорк. Перед отъездом он сказал, что станет свидетелем начала кризиса. И даже когда там "началось", имелось достаточно людей, надеющихся на продолжение банкета и продолжавших спекулировать.

В январе 1930 года Зомари предупредил, что кризис этот - международный. Но промышленные вожди оставались глухи, считая, что это всё проблемы американцев. В декабре того же года он, выступая в Лондоне, сказал, что опасаться того, что кризис приведёт к власти коммунистов не стоит: придут не они, а Гитлер. Он ответил:

Если Англия не найдёт воли или силы тотчас же объединить Германию и Францию, то кризис станет преддверием тёмного периода, который будущие историки будут называть "между мировыми войнами".

Предупреждение осталось хоть и услышанным (и напечатанным), но увы, не принятым к сведению. В Депрессию каждый был сам за себя.

Весной 1931 года нашего героя уже с нетерпением спрашивали, сколько это всё продлится. Он ответил, что должны случиться три события: банки в Вене и Берлине пройдут через кризис, английский фунт отцепят от золота, а также должен рухнуть шведский спичечный концерн Ивара Крюгера. В начале лета полетели банки, в конце - девальвирован фунт. Весной следующего года у Зомари спросили, стоит ли всё ещё ждать третьего события, он подтвердил. Через четыре недели Крюгер застрелился.

Тот самый ротшильдский банк в Вене таки рухнул. И сам Ротшильд, и австрийский министр финансов, и Монтегю Норман стали уговаривать Зомари возглавить то, что после него осталось. На что он ясно ответил, что будет кризис в Германии, кризис в Англии, придёт Гитлер и Вторая мировая война. Посему лучше бы такого пессимиста на эту должность не назначать.

В июне 1932 года Феликс издал небольшой памфлет, где высказал осторожную надежду, что экономика пойдёт на поправку. То ли биржевые дельцы оказались под его влиянием, то ли независимо от того американцы стали снисходить до прощения европейских долгов (что Зомари как раз и видел предпосылкой конца кризиса), но уже через две недели курсы акций пошли вверх. Европейский и американский истеблишмент, несмотря на Депрессию, устоял везде.

Везде, кроме Германии.

До сих пор я рассказывал о том, что пассивное индексное инвестирование – лучший способ создания капитала для обычного частного инвестора. Фондовый рынок, на протяжении всего своего существования, безудержно растет в среднем на ~11% в год. Поэтому все, что от нас требуется – избегать эмоциональных решений, придерживаться курса в штормы и продолжать инвестировать. Это работало всегда…

…всегда, кроме одного гадкого и неприятного события. Великой депрессии, которая началась в США в 1929 году с обвала на фондовом рынке. Тогда, за два года, акции потеряли 90% своей стоимости 😰. Если вы посмотрите график индекса Dow Jones с 1900 по 2020 ниже, то заметите, что если бы вы инвестировали на пике, то ваш портфель полностью восстановился бы только в 1956 году.

27 лет… Как вам перспектива, господа инвесторы?

На самом деле, благодаря дивидендам, которые не учитываются в графике и дефляции (процесс обратный инфляции, который происходил в тот период) восстановление произошло бы гораздо быстрее – к 1936 году.

И тем ни менее, такой серьезный кризис может проверить на прочность кого угодно. Крах доткомов в начале нулевых, кризис 2008-го и эта небольшая ковидная заварушка в марте 2020-го по сравнению с тем кризисом – полная ерунда.

Важно отметить, что такой ужасный крах произошел только один раз в истории за более чем 200 лет существования фондового рынка США. Это действительно редкое исключительное событие. Более редкое, чем, например, мировые войны. Еще стоит отметить, что в тот момент было допущено масса «детских» экономических ошибок, которые только усугубили кризис. Спустя 90 лет мы знаем о фондовом рынке гораздо больше. А в экономическую политику было привнесено масса полезных изменений, которые исключают подобные сценарии.

Тем ни менее, я считаю, что если уж во что-то инвестировать, то важно рассмотреть самые худшие сценарии. Я ничего не продаю, поэтому могу позволить себе писать об инвестировании ‘как есть’ – без розовых очков.

Поэтому давайте немного «помечтаем» и перенесемся в Америку 1929 года…

Конечно, если бы вы инвестировали весь свой капитал в акции 29 октября 1929 года, на самом пике перед затяжным двухлетнем падением, — вам пришлось бы не сладко. Но вероятность такого события не значительна, поэтому я предлагаю рассмотреть три наиболее вероятных жизненных сценария:

🧑🏻‍🦱 Майку 23 года. Он только что закончил колледж. И у него впереди десятилетия для покупки акций по очень выгодным ценам. Историческая доходность S&P с 1930 по 1960 составила рекордные 12,5%. Как ни парадоксально, но серьезный биржевой крах в начале вашей инвестиционной жизни – большая удача 🤩

🧔🏼 Вильяму 38 лет. К моменту начала кризиса он инвестировал уже 4 года с 1925. Если вы посмотрите график еще раз, то увидите, что он начал свой инвестиционный путь, когда стоимость акций еще не достигла и половины от своего пика. С 1925 по 1955 историческая доходность S&P составила 11.25%. Вполне не плохо 🤷‍♂️

👴🏾 Бенджамину 62. К 1929 году он сколотил капитал в $100 000 (в сегодняшних деньгах ~$1,5М) и собирался отойти от дел. К счастью, Бенджамин понимал, что к моменту выхода на пенсию ему важно снизить риски, поэтому он перевел 40% портфеля в облигации. Оставшиеся $60k в акциях превратились в $10k 🤯. Таким образом, Бенджамин потерял половину своего капитала.

Но не забывайте, что благодаря дефляции, покупательская способность этих денег значительно выросла, и с того момента акции безудержно росли. А если бы Бенджамину хватило духа ребалансировать свой портфель, и перевести его к изначальному соотношению (60% – акции / 40% – облигации), то уже к 1936 году его капитал составил бы $143 000 😅

Как видите, люди, которым хватило духа не избавиться от акций, когда они обесценивались, и продолжать придерживаться курса – в конечном счете ничего не проиграли от самого ужасного кризиса в истории фондового рынка 🦾

Тем ни менее, кризисы – это все равно не приятно. Поэтому каждый из нас должен принять решение о том, какой риск мы готовы принять.

Глядя на 200 лет неумолимого роста фондового рынка – мое решение инвестировать. А что думаете вы?