Опять старая баечка :)

По окончании Войны, среди прочих знаков внимания и наград, Британская корона пожаловала лордство пятерым советским военачальникам — Рокоссовскому, Жукову, Коневу, Василевскому и Антонову. К титулу прилагалось небольшое поместье в Англии и номинальное право заседать в Палате Лордов.

Советская сторона, с молчаливого согласия Хозяина, пожалование приняла. Естественно, что никого позаседать в Англию не пустили, доходов с поместья не поступало, короче, лордство было какое-то эфемерное — вроде бы и есть, а руками не пощупать. Со временем история эта малость подзабылась, и практически сошла на нет, тем более, что почти у всех помянутых маршалов были только дочки, а лордство, как вы знаете, наследуется исключительно по мужской линии. Таким образом, баронетов в СССР было всего двое: Игорь и Юрий, сыновья лорда Василевского.

Старший, Юрий, выбрал офицерскую стезю, младший, Игорь — карьеру архитектора. В какой-то момент Игорю Александровичу пришла пора вступать в партию и на заседании Замоскворецкого райкома первый секретарь сказал буквально следующее:

— Товарищи! Нам случалось принимать в партию разных людей, были среди них и воры, и предатели, но вот английского лорда мы принимаем впервые…

(И.А., кстати — замечательный архитектор, и в его кабинете в «Курортпроекте» на стенке висело фото родового поместья в Англии)

https://author.today/post/667666

Иосиф Виссарионович Сталин (ч.2)

25 октября 1917 в ходе вооруженного восстания большевики свергли Временное правительство, и уже через 2 дня Сталин вошел в состав 1-го Советского правительства, получив пост Наркома по делам национальностей.

29 ноября с целью решения без проволочек первостепенных вопросов в ЦК создали «Оперативное бюро» в составе Ленина, Сталина, Свердлова и Троцкого.

С началом гражданской войны Ленин стал направлять Сталина на самые сложные участки фронта, он никогда не сомневался в том, что товарищ Коба выполнит задание партии.

В 1918г. Советская Россия оказалась отрезанной от самых плодородных районов бывшей Российской империи.

6 июня 1918г. Сталин вместе с гражданской женой Надеждой Аллилуевой, отрядом в 400 красногвардейцев и ленинским мандатом прибыл в Царицын. Председатель Совета народных комиссаров наделил Иосифа Виссарионовича исключительными правами:
«Член Совета Народных Комиссаров, Народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем продовольственного дела на юге России, облечённым чрезвычайными правами. Местные и областные совнаркомы, совдепы, ревкомы, штабы и начальники отрядов, железнодорожные организации и начальники станций, организации торгового флота, речного и морского, почтово-телеграфные и продовольственные организации, все комиссары и эмиссары обязываются исполнять распоряжения тов. Сталина.
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин)».

Ленин прекрасно понимал, что если удастся добыть хлеб, Советская Россия устоит и получит минимальный шанс на победу, если Сталин не обеспечит поставки хлеба, республика рухнет.

Уже через сутки Иосиф Виссарионович телеграфировал Ильичу, что бы тот не сомневался в том, что он наведет в Царицыне порядок. Для этого Иосифу Виссарионовичу потребовалось нормализовать работу железнодорожного и речного транспорта, накопить подвижные составы, ввести для граждан продуктовые карточки, стабилизировать цены на продовольствие и усилить борьбу со спекулянтами. До конца июня в Москву отправились три хлебных эшелона, Сталин не только достал для столицы хлеб, но и организовал оборону Царицына, сдерживая наступление превосходящих сил белогвардейцев.

Во время обороны города произошла первая ссора Кобы с председателем Реввоенсовета Львом Давидовичем Троцким.

10 июля 1918г. Сталин отправил Ленину гневное письмо, в котором предупредил Ильича, что если Троцкий продолжит абы кому раздавать мандаты, то через месяц большевики потеряют Царицын и лишаться поставок хлеба с территории Северного Кавказа. Он написал, что ему плевать на людей с мандатами подписанными Троцким, если он увидит, что они губят дело, он станет их безотлагательно свергать.

Иосиф Виссарионович знал, о чем пишет, об этом свидетельствует история царского полковника Анатолия Леонидовича Носовича. В июне 1918г. по приказу Сталина, подозревавшего о подготовке белогвардейского мятежа в Царицыне, арестовали штаб Северо-Кавказского военного округа, включая начштаба Носовича. Вскоре по личному приказу Троцкого арестованных освободили, а 11 октября 1918г. Носович похитив секретные военные карты, перебежал к белым.

3 февраля 1919г. белогвардейский журнал «Донская волна» опубликовал статью Носовича, в которой он оценил роль Сталина в обороне Царицына:
«Главное значение Сталина было снабжение продовольствием северных губерний, и для выполнения этой задачи он обладал неограниченными полномочиями...

Надо отдать справедливость ему, что его энергии может позавидовать любой из старых администраторов, а способности применяться к делу и обстоятельствам следовало бы поучиться многим.

В сентябре 1918г. у Сталина произошел новый конфликт с Троцким.

Иосиф Виссарионович без согласования с ВЦИК отстранил от дел командующего Южным фронтом Павла Павловича Сытина, носившего в кармане френча заветную «бумажку от Троцкого». После этого случая ЦК отозвал строптивого грузина в Москву.

И хотя позже Ленин формально осудил Сталина за расстрелы контрреволюционеров, он не сомневался, что именно товарищ Коба отстоял Царицын.

30 ноября Сталин вошел в созданный Ильичем «Совет рабочей и крестьянской обороны».
В начале января 1919г. он по поручению ЦК вместе с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским выехал в Вятку, чтобы разобраться в причинах сдачи Перми в декабре 1918 года «Сибирской армии» Колчака.

За считанные дни Сталин и Дзержинский наладили работу тыловых служб, сформировали свежие воинские части и восстановили боеспособность понесшей тяжелые потери 3-й армии РККА. Уже в феврале 3-я армия отбила наступление белогвардейцев на Вятку, а в мае 1919г. при поддержке 2-й армии заняла Пермь.

В марте 1919г. Ленин, не считаясь с тяжелейшими нагрузками, которые испытывал Иосиф Виссарионович, назначил его Наркомом «Рабоче-крестьянской инспекции». В период глобальной экономической разрухи наркомату «РКИ» предстояло заняться архисложными экономическими вопросами:
- стабилизацией финансового сектора;
- нормализацией труда немногочисленных госчиновников;
- налаживанием работы топливно-энергетического комплекса.

В мае 1919г. когда войска генерала Юденича двинулись на Петроград, Сталина срочно отправили на Западный фронт. Помимо организации обороны города, он курировал работу по ликвидации белогвардейского подполья и убирал из армии подозрительных военспецов. С 12 по 18 июня 1919г. Иосиф Виссарионович руководил подавлением белогвардейских мятежей в форте «Красная Горка» и на батарее «Серая лошадь».

Вскоре он доложил Владимиру Ильичу об оперативном подавлении мятежа:
«Вслед за Красной Горкой ликвидирована Серая Лошадь. Оружие на них в полном порядке. Идет быстрая проверка всех фронтов и крепостей. Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я буду впредь действовать, таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой».

9 июля 1919г. Сталин по поручению Ленина прибыл в расквартированный в Смоленске штаб Западного фронта. Несмотря на категорический протест вождя, Иосиф Виссарионович добился смещения с должности члена «Революционного военного совета» Алексея Ивановича Окулова. Обстановка на фронте тут же «чудесным» образом стабилизировалась, польское наступление на Смоленск захлебнулось.

27 сентября 1919г. Иосифа Виссарионовича назначили членом «Революционного совета Южного фронта», от командующего Юго-Восточным фронтом Василия Ивановича Шорина, он узнал, что тот получил приказ Троцкого наступать фронта по направлению Царицын – Новороссийск. План нанесения главного удара в тыл деникинских войск «идеально» выглядел на бумаге, но для Сталина стало ясно, что наступающие могут увязнуть в многочисленных боях, проходя через исконные земли донского казачества. Совместно с командующим Южным фронтом, бывшим подполковником императорской армии Александром Ильичом Егоровым он выработал новый вариант наступления. Предполагалось, что наступление фронта развернется от Воронежа на Донбасс, Харьков и Ростов, в этих промышленных районах красноармейцы получат поддержку и помощь многочисленного пролетариата.

План одобрил Главком вооруженных сил Республики, Сергей Сергеевич Каменев. В ноябре 1919г. – январе 1920г. войска фронта нанесли поражение армии Деникина и заняли города Харьков, Полтаву, Донбасс, Ростов-на-Дону.

27 ноября 1919г. ВЦИК наградил Иосифа Виссарионовича Орденом Красного Знамени (№400) в постановлении говорилось:
«В минуту смертельной опасности, когда окружённая со всех сторон тесным кольцом врагов Советская власть отражала удары неприятеля; в минуту, когда враги Рабоче-Крестьянской революции в июле 1919 года подступали к Красному Питеру и уже овладели Красной Горкой, в этот тяжёлый для Советской России час, назначенный Президиумом ВЦИК на боевой пост Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин) своей энергией и неутомимой работой сумел сплотить дрогнувшие ряды Красной Армии. Будучи сам в районе боевой линии, он под боевым огнём личным примером воодушевлял ряды борющихся за Советскую Республику.
В ознаменование всех заслуг по обороне Петрограда, а также самоотверженной его дальнейшей работе на Южном фронте, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановил наградить И.В. Джугашвили (Сталина) орденом Красного Знамени».

Поскольку наиглавнейшей для партии стала борьба за топливо, 20 января 1920г. Сталина назначили председателем «Украинского совета трудовой армии».

С конца мая по начало сентября 1920г. Иосиф Виссарионович как представитель «Революционного военного совета республики» по сути, руководил «Реввоенсоветом» Юго-Западного фронта. В начале мая 1920г. Троцкий приказал «Западному» (Михаил Николаевич Тухачевский) и «Юго-Западному» фронтам (Александр Ильич Егоров, Сталин член «Реввоенсовета» фронта) начать наступление на Варшаву.

12 июня 1920г. войска Юго-Западного фронта вошли в Киев и начали наступление на Львов. Для усиления своих войск Тухачевский согласовал с Троцким передачу ему из состава Юго-Западного фронта 1-й Конной армии Буденного и 12-й армии Восканова.

11 августа Егоров и Сталин получили зашифрованный приказ председателя «Революционного военного совета», правда, вот незадача, расшифровали его только 13 августа.

14 августа Троцкий лично приказал Егорову и Сталину немедленно передислоцировать части Буденного и Восканова на Люблинское направление. Егоров ответил, что войска фронта ведут тяжелые бои за город Львов, отвод 2-х армий может закончиться для фронта катастрофой.

Только 21 августа армия Буденного выполнила приказ Главкома, а 12-я армия так и осталась в составе Юго-Западного фронта. Это обстоятельство уже не могло ни на что повлиять, поскольку

16 августа 1920г. войска Юзефа Пилсудского атаковали и разгромили слабую «Мозырскую группу» РККА. Сегодня поражение войск Западного фронта рядом историков приписывается Сталину, который якобы саботировал приказы Троцкого и Каменева, другие исследователи обвиняют воевавшего на грани фола Тухачевского, заслуженно носившего пренебрежительное прозвище «Красный Бонапарт».

По правде говоря, как бы в августе 20-года не обстояло дело с сорванной передислокацией 1-й и 12-й армий, историкам не стоит забывать, что в тот период Запад помогал Польше готовиться к глобальному решению «советского вопроса».

Польской армией командовал, глава франко-британской миссии генерал Максим Вейган, сотни французских и английских офицеров служили в польских частях военными советниками. Вспомогательная эскадрилья ВВС США наносила бомбовые удары по наступающим войскам РККА.

Войска Тухачевского, вышедшие к Варшаве, были измотаны боями, им не хватало снарядов, патронов и провианта. Советское командование недооценило подъем польского национального духа, который помог свершиться «Чуду на Висле».

О том какой опыт-военного политического руководства получил Иосиф Виссарионович Сталин в годы Гражданской войны можно судить, например, по воспоминаниям маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского:
«О Сталине как военном руководителе в годы войны необходимо написать правду. Он не был военным человеком, но он обладал гениальным умом. Он умел глубоко проникать в сущность дела и подсказывать военные решения».

1. Начну с того, что И.В.Сталин - это глава крупного государства в непростое время, к которому нельзя относится как с соседу по дому. Сталин занял свое место в истории как политический деятель.

2. Лично меня больше интересует не вопрос: "Были ли у Сталина ошибки?", а тема изучен ли опыт на примере истории РИ/СССР/РФ и не повторятся ли ошибки в дальнейшем? (Хотя бы Верховным Главнокомандующим, поскольку они стоят очень много жизней)

Как пример, беседы с  Маршалом Советского Союза А.М.Василевским о ситуации накануне ВОВ.

1967 год. К.Симонов. Беседы с Маршалом Советского Союза А.М.Василевским.

Со Сталиным я впервые встретился во время финской войны – 30 декабря 1939 года.

К Сталину был вызван Борис Михайлович Шапошников, и я как исполняющий в то время обязанности заместителя начальника оперативного управления явился вместе с ним. И с этого времени я бывал и на последующих заседаниях Высшего военного совета.

30 декабря 1939 года Шапошников был вызван к Сталину, вызван из отпуска, и у этого вызова была своя предыстория.

Как началась финская война? Когда переговоры с Финляндией относительно передвижки границ и уступки нам – за соответствующую компенсацию – территории на Карельском перешейке, необходимой для безопасности Ленинграда, окончательно не увенчались успехом, Сталин, созвав Военный совет, поставил вопрос о том, что раз так, то нам придется воевать с Финляндией. Шапошников как начальник Генерального штаба был вызван для обсуждения плана войны. Оперативный план войны с Финляндией, разумеутся, существовал, и Шапошников доложил его. Этот план исходил из реальной оценки финской армии и реальной оценки построенных финнами укрепрайонов. И в соответствии с этим он предполагал сосредоточение больших сил и средств, необходимых для решительного успеха этой операции.

Когда Шапошников назвал все эти запланированные Генеральным штабом силы и средства, которые до начала этой операции надо было сосредоточить, то Сталин поднял его на смех. Было сказано что-то вроде того, что, дескать, вы для того, чтобы управиться с этой самой... Финляндией, требуете таких огромных сил и средств. В таких масштабах в них нет никакой необходимости.

После этого Сталин обратился к Мерецкову, командовавшему тогда Ленинградским военным округом, и спросил его:

«Что, вам в самом деле нужна такая огромная помощь для того, чтобы справиться с Финляндией? В таких размерах вам все это нужно?»

Мерецков ответил:

– Товарищ Сталин, надо подсчитать, подумать. Помощь нужна, но, возможно, что и не в таких размерах, какие были названы.

После этого Сталин принял решение:

«Поручить всю операцию против Финляндии целиком Ленинградскому фронту. Генеральному штабу этим не заниматься, заниматься другими делами».

Таким образом он заранее отключил Генеральный штаб от руководства предстоящей операцией. Более того, сказал Шапошникову тут же, что ему надо отдохнуть, предложил ему дачу в Сочи и отправил его на отдых. Сотрудники Шапошникова были тоже разогнаны кто куда, в разные инспекционные поездки. Меня, например, загнал для чего-то на демаркацию границ с Литвой.

Что произошло дальше – известно. Ленинградский фронт начал войну (30.11.1939), не подготовившись к ней, с недостаточными силами и средствами и топтался на Карельском перешейке целый месяц, понес тяжелые потери и, по существу, преодолел только предполье. Лишь через месяц подошел к самой линии Маннергейма, но подошел выдохшийся, брать её было уже нечем.

Вот тут-то Сталин и вызвал из отпуска Шапошникова, и на Военном совете обсуждался вопрос о дальнейшем ведении войны. Шапошников доложил, по существу, тот же самый план, который он докладывал месяц назад. Этот план был принят.

Встал вопрос о том, кто будет командовать войсками на Карельском перешейке.

Сталин сказал, что Мерецкову мы это не поручим, он с этим не справится.
Спросил:– Так кто готов взять на себя командование войсками на Карельском перешейке?

Наступило молчание, довольно долгое. Наконец поднялся Тимошенко и сказал:

– Если вы мне дадите все то, о чем здесь было сказано, то я готов взять командование войсками на себя и надеюсь, что не подведу вас.

Так был назначен Тимошенко.

На фронте наступила месячная пауза. По существу, военные действия заново начались только в феврале 1940. Этот месяц ушел на детальную разработку плана операции, на подтягивание войск и техники, на обучение войск. Этим занимался там, на Карельском перешейке, Тимошенко, и занимался, надо отдать ему должное, очень энергично, тренировал, обучал войска, готовил их. Были подброшены авиация, танки, тяжелая, сверхмощная артиллерия. В итоге, когда заново начали операцию с этими силами и средствами, которые были для этого необходимы, она увенчалась успехом, линия Маннергейма была довольно быстро прорвана.

Говоря о первом периоде финской войны, надо добавить, что при огромных потерях, которые мы там несли, пополнялись они самым безобразным образом. Надо только удивляться тому, как можно было за такой короткий период буквально ограбить всю армию. Е.А.Щаденко (заместитель НКО СССР и начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА), по распоряжению Сталина, в тот период брал из разных округов, в том числе из особых пограничных округов, по одной роте из каждого полка в качестве пополнения для воевавших на Карельском перешейке частей.

Финская война была для нас большим срамом и создала о нашей армии глубоко неблагоприятные впечатления за рубежом, да и внутри страны. Все это надо было как-то объяснить. Вот тогда и было созвано у Сталина совещание, был снят с поста наркома Ворошилов и назначен Тимошенко. Тогда же Шапошников, на которого Сталин тоже посчитал необходимым косвенно возложить ответственность, был под благовидным предлогом снят с поста начальника Генерального штаба и назначен заместителем наркома с задачей наблюдать за укреплением новых границ. Эта новая для него работа была мотивирована как крайне необходимая, государственно важная и требующая для своего осуществления именно такого специалиста, как он.

После этого встал вопрос о том, кому же быть начальником Генерального штаба??

Сталин прямо тут же, на Совете, не разговаривая ни с кем предварительно, обратился к новому наркому Тимошенко и спросил:

– Кого вы рекомендуете в начальники Генерального штаба?

Тот замялся.

– Ну, с кем из старших штабов вы работали?
Обстоятельства сложились так, что как раз на финской войне Тимошенко из старших штабов работал с Мерецковым. Он сказал об этом.
– Так как, подходит вам Мерецков начальником Генерального штаба? Как он у вас работал?
Тимошенко сказал, что работал неплохо и что подходит.
Так состоялось назначение нового начальника Генерального штаба.

Мерецков пробыл, правда, в этой должности недолго. В феврале 1941 года, когда состоялась большая штабная игра и ему пришлось, как начальнику Генерального штаба делать доклад, он провалился с этим докладом совершенно ясно для всех, а Жуков; командовавший к этому времени Киевским особым военным округом, как раз на этих играх показал себя с наилучшей стороны и был тогда же назначен начальником Генерального штаба. На этой должности он пробыл до 28 июля 1941 года, когда сам попросил освободить его от этих обязанностей и направить на один из фронтов. Сталин удовлетворил тогда его просьбу и назначил вместо него Шапошникова, а Шапошников вошел с соответствующим представлением, и я был тогда же назначен его заместителем и начальником оперативного управления.

В должность начальника Генерального штаба я фактически вступил 15 октября 1941 года. Шапошников в то время приболел и выехал в Арзамас вместе почти со всем Генеральным штабом. Сталин вызвал меня к себе и приказал мне возглавить группу Генерального штаба в Москве при нем, оставив для этой работы 8 офицеров Генерального штаба. Я стал возражать, что такое количество офицеров – 8человек – не может обеспечить необходимый масштаб работы, что с таким количеством людей работать нельзя, что нужно гораздо больше людей. Но Сталин стоял на своем и, несмотря на мои повторные возражения, повторил, чтобы я оставил себе восемь офицеров Генерального штаба и я сам – девятый.

Только уже позднее я понял его упорство в тот день. Оказывается, на аэродроме уже стояли в полной готовности самолеты на случай эвакуации Ставки и правительства из Москвы, и на этих самолетах были расписаны все места, по этому расписанию на всю группу Генерального штаба было оставлено 9 мест – для меня и моих восьми офицеров. Об этом мне потом рассказал Поскребышев. Вообще говоря, то, что самолеты стояли в готовности, было абсолютно правильным мероприятием в той обстановке, когда прорвавшимся немецким танкам нужно было всего несколько часов ходу для того, чтобы быть в центре Москвы.

Надо сказать, что в начале войны Генеральный штаб был растащен и, собственно говоря, его работу нельзя было назвать нормальной. Первый заместитель начальника Генерального штаба Ватутин был отправлен на фронт, Шарохин тоже, начальник оперативного управления Маландин тоже.

Все те, кто составлял головку Генерального штаба, были отправлены на разные фронты и в армии, что, конечно, не способствовало нормальной работе Генерального штаба. Сталин в начале войны разогнал Генеральный штаб. Ватутин, Соколовский, Шарохин, Маландин – все были отправлены на фронт.

Что сказать о последствиях для армии 37-38 года? Вы говорите, что без 1937 года не было бы поражений1941, а я скажу больше. Без 37 года, возможно, и не было бы вообще войны в 1941 году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел. Да что говорить, когда в тридцать девятом году мне пришлось быть в комиссии во время передачи Ленинградского военного округа от Хозина Мерецкову, был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, были поголовно арестованы.

В сорок первом году Сталин хорошо знал, что армия не готова к войне, и всеми правдами и неправдами стремился оттянуть войну. Он пытался это делать и до финской войны, которая в еще большей степени открыла ему глаза на нашу неподготовленность к войне. Сначала он пытался договориться с западными державами. К тому времени, когда уже стало ясно, что они всерьез договариваться с нами не желают, стали прощупывать почву немцы. В результате чего и был заключен тот пакт с Гитлером, при помощи которого Гитлер обвел нас вокруг пальца.

Когда в тридцать девятом году Риббентроп летел в Москву на своем самолете, то по дороге, в районе Великих Лук (не убежден, точно ли называю пункт – К. С), он был обстрелян нашей зенитной батареей. Командир зенитной батареи приказал открыть стрельбу по этому самолету – таково, видимо, было его настроение в отношении немцев. Мало того, что была открыта стрельба, на самолете, как впоследствии выяснилось, уже после посадки в Москве, были пробоины от попадания осколков.

Я знаю всю эту историю, потому что был направлен с комиссией для расследования этого дела на месте. Но самое интересное, что, хотя мы ждали заявления от немцев, их протеста, ни заявления, ни протеста с их стороны не последовало. Ни Риббентроп, ни сопровождающие его лица, ни сотрудники германского посольства в Москве никому не сообщили ни одного слова об этом факте.(Мои собственные соображения, что реакция немцев очень показательна. Видимо, они решили добиться заключения договора во что бы то ни стало, невзирая ни на что, именно поэтому не заявили протеста, который мог хотя бы в какой-то мере помешать намеченному – К.С.)

Что немцы готовились к войне и что она будет, несмотря на пакт, были убеждены все, кто ездил в ноябре сорокового года вместе с Молотовым в Берлин. Я тоже ездил в составе этой делегации как один из представителей Генерального штаба. После этой поездки, после приемов, разговоров там ни у кого из нас не было ни малейших сомнений в том, что Гитлер держит камень за пазухой. Об этом говорили и самому Молотову. Насколько я понял, он тоже придерживался этой точки зрения.

Больше того, германский посол в Москве Шуленбург, который сопровождал нас туда и обратно, нашел возможным, несмотря на всю рискованность этого его положения, на обратном пути говорить о пакте, в то же время настойчиво намекая на то, что взаимоотношения между нашими: странами оставляют желать много лучшего. Короче говоря, он старался нам дать понять, что считает возможным возникновение войны.

Во время пребывания в Берлине на приеме я сидел рядом с Браухичем. Хотя я был в штатском и официально не фигурировал как представитель Генерального штаба, но он знал, кто я, и через переводчика спросил меня, помню ли я о том, что мы знакомы, что это не первая наша встреча. Я, разумеется, помнил это. А первая наша встреча была еще в тридцать втором году на больших маневрах в районе Овруча (не убежден в точности названного пункта – К.С.). В тот период отношения наши с Германией были весьма тесными. В ряде пунктов на нашей территории находились немецкие центры, в которых происходила подготовка офицеров, так как немцы, согласно условиям Версальского мира, не имели права делать это в Германии. Были танковые и авиационные центры. На маневрах тридцать второго года, где мы впервые показали достоинства крупных (по тому времени) механизированных соединений – танковых бригад, были военные атташе целого ряда армий, в том числе германский представитель.

Но если представителям других армий показали лишь часть происходящего, то немцам показали все. Их возили по другим маршрутам, в другие места, на других машинах скрытно от представителей других армий. Я участвовал в этих маневрах, и у меня на командном пункте вместе с Ворошиловым и Смородиновым был Браухич. Он наблюдал за ходом боевых действий в течение довольно длительного времени, потом он отошел, потом Смородинов вернулся ко мне и сказал, что Браухич сделал вам комплимент, заявив, что все, что он наблюдал здесь, делается в лучших традициях немецкой военной школы. Такой была наша первая встреча с ним. Но, конечно, в сороковом году, во время встречи в Берлине, это был уже не тот, другой, совсем другой Браухич.

Помимо событий тридцать седьмого – тридцать восьмого годов, большой вред в подготовке армии к войне принесли известные выводы, сделанные после испанской войны (танки в Испании использовались ограниченно ввиду рельефа/гористой местности-ТС). Под влиянием таких, возвысившихся после испанской войны деятелей, как Кулик, были пересмотрены взгляды на использование танковых войск, ликвидированы уже имевшиеся крупные механизированные соединения, – пошла в ход теория, что они не нужны, что танки нужны только непосредственно для поддержки пехоты. Заново крупные механизированные соединения стали создавать уже только перед войной, после того как немцы показали на деле, что такие соединения могут делать для разгрома противника (бои во Франции-ТС). Была потеряна масса времени.

После прихода Гитлера к власти отношения с Германией резко изменились. Немецкие военные учебные центры на нашей территории были ликвидированы, отношения становились все более враждебными. В связи с этим стали пересматриваться и оперативные планы. Раньше, по прежнему оперативному плану, как основной наш противник на западе рассматривалась Польша, теперь, по новому оперативному плану, как основной противник рассматривалась гитлеровская Германия.

Когда имевшие отношение к военному делу люди задают вопросы, имелись ли у нас перед войной оперативные планы войны, то это звучит, по меньшей мере, нелепо. Разумеется, оперативные планы имелись, и весьма подробно разработанные, точно так же, как и мобилизационные планы. Мобилизационные планы были доведены до каждой части буквально, включая самые второстепенные тыловые части вроде каких-нибудь тыловых складов и хозяйственных команд. Планы были доведены, проверены. Мало того, была произведена специальная мобилизационная проверка.

Что касается оперативных планов, то я как человек, по долгу своей службы сидевший в Генеральном штабе на разработке оперативных планов по Северному флоту, Балтийскому флоту, Ленинградскому округу, Северо-Западному округу и Западному особому округу, хорошо знаю, насколько подробно были разработаны все эти планы. Я сидел на этих планах и на внесении в них всех необходимых коррективов с 1940 года. Так как эти планы были связаны с действием двух флотов, то я также не вылезал в то время из кабинетов Кузнецова и его начальника штаба Галлера.

Беда не в отсутствии у нас оперативных планов, а в невозможности их выполнить в той обстановке, которая сложилась. А сложилась она так потому, что Сталин, как я уже сказал, любыми средствами, всеми правдами и неправдами старался оттянуть войну. И хотя мы располагали обширными сведениями о сосредоточении крупных контингентов германских войск в непосредственной близости от наших границ уже начиная с февраля сорок первого года, он отвечал категорическим отказом на все предложения о приведении наших войск где-то, в каких-то пограничных районах в боевую готовность.

На все у него был один и тот же ответ: «Не занимайтесь провокациями» или «Не поддавайтесь на провокацию».

Он считал, что немцы могут воспользоваться любыми сведениями о приведении наших войск в боевую готовность для того, чтобы начать войну. А в то, что они могут начать войну без всяких поводов с нашей стороны, при наличии пакта, до самого конца не верил. Больше того, он гневно одергивал людей, вносящих предложения об обеспечении боевой готовности в приграничных районах, видимо, считая, что и наши военные способны своими действиями спровоцировать войну с немцами.

Тимошенко бесконечное количество раз докладывал Сталину сведения о сосредоточении немецких войск и о необходимости принять меры к усилению боевой готовности, но неизменно получал в ответ категорическое запрещение. Больше того, пользуясь своим правом наркома, он старался сделать все, что мог, в обход этих запрещений, в том числе проводил местные учебные мобилизации и некоторые другие меры.

Но при всем том, что я сказал, о Сталине как о военном руководителе в годы войны необходимо написать правду. Он не был военным человеком, но он обладал гениальным умом. Он умел глубоко проникать в сущность дела и подсказывать военное решение.....

...............................................................................................

......А если хотите знать, то генштаб с начала войны работал в самых тяжелых, отвратительных условиях. Несмотря на все наши настояния до войны, нам не было разрешено даже организовать подземный командный пункт, подземное рабочеё помещение. Только в первый день войны, примерно в то же время, когда началась мобилизация, а мобилизация – как ни странно это звучит – была объявлена в 14.00 22.06.1941 , то есть через двенадцать часов после начала войны, в это время во дворе 1-го Дома Наркомата обороны начали ковырять землю, рыть убежище. До августа Генеральный штаб работал в подвалах Наркомата обороны. Смешно сказать, но оперативный отдел Генерального штаба работал в вещевом складе. И только к августу было оборудовано помещение на станции метро «Кировская» и в примыкающем к нему здании, там, где потом, в ходе войны, размещался генштаб. Вот как обстояло дело в действительности.

Константин Симонов. Сталин и война. Беседы с Маршалом Советского Союза А.М.Василевским.

В видео к посту: фильм о Сталинградской битве из легендарного цикла документальных фильмов "Стратегия победы" (1984). Фильм насыщен кадрами советской и трофейной немецкой кинохроники как начального, так и завершающего этапов сражения. Своими воспоминаниями делятся маршалы Советского Союза Г.Жуков, А.Василевский и командующий 64-й армией М.Шумилов.

В роли журналиста – актёр Михаил Ножкин, документы читают: Василий Лановой, Хайнц Браун, Кирилл Вац, Геннадий Никифоров.

Сегодня мы отмечаем День воинской славы — День разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве.

К счастью, мне довелось посетить Волгоград, точнее сказать, мы специально ездили в этот город, чтобы побывать на Мамаевом кургане, увидеть своими глазами Дом Павлова, мельницу им. Грудинина, фонтан «Детский хоровод» и весь комплекс музея-заповедника «Сталинградская битва». Сказать, что на этом кусочке земли на берегу реки Волги перехватывает дыхание и сердце как будто стучит тише – ничего не сказать…До сих пор помню это чувство: стоишь несколько минут, смотришь вокруг и вдруг как будто начинаешь слышать свист снарядом и гром взрывов… Кто-то подсчитал, что средняя продолжительность жизни солдата – советского или германского – в этой битве составляла 15 минут… И мне действительно показалось, что ужас страшных сталинградских сражений до сих пор висит в воздухе этих мест. Не слукавлю, если скажу, что у вечного огня в Зале Воинской Славы, на площади «Стоять насмерть!» или перед скульптурой «Скорбь матери» на Мамаевом Кургане был хоть один человек, у кого в глазах не было слёз. И даже фотографировались все как-то сдержанно, без обычного шума и суеты.

Я не буду сейчас подробно рассказывать хронологию этого этапа Великой Отечественной войны – всё есть в интереснейшем документальном фильме в этой публикации.

Просто в качестве вступления отмечу, что Сталинградская битва была крупнейшей сухопутной битвой в ходе Второй мировой войны и одним из важнейших генеральных сражений Второй мировой и Великой Отечественной войн между Красной армией и вермахтом. На лето 1942 года немецко-фашистское командование запланировало силами групп армий «А» и «Б разгром советских войск на юге СССР с тем, чтобы овладеть нефтяными районами Кавказа, богатыми сельскохозяйственными районами Дона и Кубани, нарушить коммуникации, связывающие центр страны с Кавказом, и создать условия для окончания войны в свою пользу.

С 17 июля по 18 ноября 1942 шёл первый этап Сталинградской битвы — оборонительный, а 19 ноября советские войска перешли в контрнаступление под Сталинградом. Сдача города тогда приравнивалась не только к военному, но и к идеологическому поражению (Гитлер очень хотел захватить город, носивший имя Сталина). С первых дней город был почти полностью захвачен, бои шли за каждый квартал, за каждый дом, центральный вокзал города переходил из рук в руки 13 раз, страшные бомбардировки почти сравняли город с землёй. И всё же советский народ и бойцы Красной Армии смогли выстоять. 31 января 1943 года командующий группировкой немецких войск Фридрих Паулюс сдался в плен.

200 героических дней обороны Сталинграда вошли в историю, как самые кровопролитные и жестокие. При обороне города погибли и были ранены более миллиона советских солдат и офицеров. Общие потери немецкой армии в этот период составили (по советским данным) свыше 900 тысяч, а всего вермахт и союзники потеряли более 1,5 млн человек убитыми, ранеными и пленными.

Сталинградская битва стала одним из переломных моментов в ходе военных действий, после которых немецкие войска окончательно потеряли стратегическую инициативу. Также важным следствием победы СССР в Сталинградской битве можно считать то, что Турция отказалась от вторжения в СССР весной 1943 года, Япония не предприняла планируемый Сибирский поход, а Италия, Румыния и Венгрия стали искать возможности для выхода из войны и заключения сепаратного мира с Великобританией и США.

22 декабря 1942 года в Советском Союзе учреждена медаль «За оборону Сталинграда», которой, по состоянию на 1 января 1995 года, было награждено 759 561 человек. В Германии после поражения в Сталинграде был объявлен трёхдневный траур.

Стратегия победы. Фильм 4. Сталинградская битва. ТО Экран 1984. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv