Это звучит как просьба и приказ одновременно. Кто звонит, я так и не понимаю, но встаю, одеваюсь и спускаюсь по лестнице. У подъезда стоит машина «Скорой помощи». Водитель за рулем приглашает сесть рядом. Едем молча. Я ни о чем не спрашиваю. Долгая, нудная, темная дорога. Подъезжаем к больничному корпусу. Там стоит целая колонна машин с красным крестом. В каждой водитель и врач. Ко мне подходит солидный пожилой мужчина в очках. Очень мягкий, интеллигентный голос.
Какая-то тяжесть мешает мне возражать или задавать вопросы. Я сажусь в свою машину, и вся колонна двигается. Едем примерно полчаса, после этого машина останавливается, и водитель говорит: «Дальше не поедем, здесь дорога кончается». Я выхожу из машины, рассветает, вся колонна полукругом расположилась на огромном бетонном круге, из машин никто не выходит.
«Дальше пойдешь один» - слышу я чей-то голос. Через несколько шагов чувствую, что иду по зыбкой хляби, размытой глине. Но ноги не скользят и не проваливаются. Ощущение, что под ступнями воздушная подушка. В сером месиве вижу тело погибшего. Удивительно легко поднимаю его и возвращаюсь с ним обратно к машинам. Моя закрыта, иду к следующей. Открываю заднюю дверцу и кладу тело. Делаю так бесконечное число раз. Наполненные трупами машины отъезжают, остается только моя.
«Боже мой, за что эти страдания? Сколько погибших я вытащил из этой грязи, и почему я один, почему никто не помогает?»
«Это можешь только ты» - вновь слышу голос и никого не вижу.
«Мне кажется, что весь мир утонул в этой грязи. Я переживаю за своих детей. Где они, что с моей семьей?»
«Не волнуйся, с ними все в порядке»
«Но я хочу их видеть, хочу быть уверенным в том, что они живы и здоровы»
«Хорошо, посмотри прямо перед собой».
Комья глины превращаются в большой серый круг, он начинает светлеть. Становится серебристым. Как экран в кинозале, но круглой формы. Я вглядываюсь и вижу детей и жену, сидящими в комнате за столом. Они завтракают, беспечно и весело. На душе становится полегче, зеркало-экран исчезает.
«Теперь ты можешь вернуться» - голос спокоен и тверд.
«Нет, мне кажется, там еще остались погибшие. Сейчас светло. Я их найду и увезу на своей машине»
«Этого делать не надо» - слышу я. Все же вновь иду на поиск погибших. Натыкаюсь на стену дома, опускаю руки в грязь и вытаскиваю человека. Он бьется в руках, еще жив. Я быстро провожу рукой по его телу, с головы до ног, и тело становится совершенно чистым от грязи. Глаза открываются и смотрят на меня. Это женщина лет 30.
«Там еще есть живые» - шепчет она.
Я отношу ее к машине и вновь возвращаюсь. Из-под этой стены я вытащил девять живых. Всех легко очищал одним движением руки. Среди них было двое детей, две девочки лет 10. В машине все заснули. Вскоре мы подъехали к больнице, спасенных забрали на носилках.
«Всех срочно в реанимацию» - услышал я голос врача, встретившего меня ночью. Затем страшная усталость придавила плечи, и я задремал прямо в машине. Проснулся в темноте, вышел из машины. Было тихо, глубокий вечер. Я пошел в больницу. Коридоры были пусты. За одной из дверей послышались голоса. Я вошел и попал в операционную. На столе лежала одна из спасенных девочек. Это была странная операция, девочка не дышала, и я понял, что она уже давно мертва.
«Что вы здесь делаете» - закричал я. Все обернулись от стола, и вновь тот же врач подошел ко мне.
«Не кричите. Мы вам благодарны за то, что вы сделали ночью, но все они были обречены. Теперь мы должны во всем разобраться. Это важно для науки»
«К чертям науку! Я привез живых людей, что вы с ними сделали» - я кричу и голос стальной.
«Успокойтесь, здесь нет ничего противоестественного. Вы устали и не в себе. Уходите, так будет лучше всем нам».
Его глаза парализуют мою волю. Я пытаюсь что-то сказать, но не могу, язык не слушается.
«Уходите быстрей» - это звучит как угроза, и я ухожу. На улице тихо, спокойно, воздух чист и тепел.
«Боже мой. В какое время я живу! Как тяжело, боже мой. Я всегда знал, что поздно родился, это время не для меня. Столько жестокости и бездушия».
«Когда же ты хотел бы родиться, в каком времени? Ты это знаешь?»
Голос рядом. Я чувствую, что кто-то недалеко от меня. За спиной справа, но не могу ни повернуться телом, ни даже пошевелить головой.
«Знаю, конечно. Это конец восемнадцатого века, я должен был родиться тогда и жить, это было мое время, и это было бы прекрасно».
«Что же, ты не просишь невозможного. Я покажу тебе дорогу. Не бойся, ничего плохого с тобой не случится. Через три дня ты сам все решишь. Если захочешь, то сможешь остаться, если нет, то вернешься той же дорогой. Иди и ничего не бойся».
Я оказался перед входом в подземный туннель, вниз вела лестница. Я спустился на несколько ступенек и оглянулся. Был ясный солнечный день, на голубом небе ни облачка. Мне хотелось запомнить последнее земное видение, впитать в себя образы. Чувства были как перед долгим расставанием. Еще несколько ступенек, я напоследок оглядываюсь и вижу полоску голубого неба. И делаю еще несколько шагов. В туннеле светло, но не ярко. Я вижу перед собой метров на 70-80, но чувствую, что впереди, где-то посередине туннеля невидимая преграда. Иду и чувствую, что сейчас что-то должно произойти. Собрался с духом и сделал шаг вперед. Возникло ощущение, что я попал в невидимый воздушный поток, который мягко всосал меня. Я оглянулся и понял, что барьер позади. И в это время блаженное тепло стало заполнять меня с ног до головы. Я чувствовал себя восторженной птицей, сильной, смелой и беззаботной. Я чуть не побежал, как мальчишка, весь сияя, рот до ушей. Передать это чувство полной радости невозможно. Вскоре забрезжил свет и выход из туннеля. Я поднялся наверх, и меня еще раз окатило неведомое ощущение радости и блаженства.
Я оказался на улице небольшого городка на берегу моря. Казалось, я в Италии или Испании. Я пытался немного умерить переполнявшую радостную энергию, сделать более благообразным выражение лица, но мне это плохо удавалось. Я увидел людей и понял, что могу говорить с ними на их языке. Пошел по улочке к берегу моря, сел на камень, смотрел на море и на все вокруг. Пришло спокойствие, умиротворение, и я решил возвращаться в город. По дороге почувствовал что-то неладное во взглядах встречных. Когда наши взгляды соприкасались, они довольно мрачно опускали головы и проходили мимо. Я чувствовал их взгляды в спину, нарастала непонятная тревога и беспокойство. Я почувствовал, что страшно голоден и решил зайти в маленький ресторанчик. При виде меня все сидевшие, а он был полон людей, замолчали. Я подошел к хозяину, но не успел ему ничего сказать. Глядя в сторону, он тихо, но четко сказал: «У меня для вас нет еды».
«Но почему, что здесь такого, что плохого я прошу, мне только надо немного поесть».
И вновь услышал «У меня нет еды для вас, уходите».
Я вышел на улицу, растерянный, с чувством обиды и боли в сердце.
«Почему, что во мне они видят плохого? Может, я не так одет». И я решил зайти в магазин и одеться. Но перед самым моим носом хозяин захлопнул дверь, и я понял, что и одеться мне не удастся.
Я стоял на улице, прохожие с опущенными головами проходили мимо. Мне становилось все хуже и грустнее. Я пошел, куда глаза глядят. Увидел играющих детей и решил к ним подойти, подумал, что смогу что-то понять по их взглядам. Они встревожено подняли взгляды и затем безразлично отвели глаза. Я для них был пустым местом, безразличен и безлик. Меня всегда любили дети, и я мог вызвать улыбку и смех почти у любого из них, но здесь я был бессилен. Недалеко я увидел фонтанчик и решил хотя бы выпить воды. Уж этого мне никто запретить не может, подумал я. Выпил воды из пригоршней, умыл лицо и поднялся. Встретился взглядами с двумя мужчинами, которые все это время на меня смотрели. В них не было ненависти, только тихое презрение и брезгливость. Мне стало совсем нехорошо.
«Господи, я должен еще три дня терпеть эту муку! Если бы я мог, я сегодня вернулся бы обратно. Это невыносимо, я здесь совсем чужой».
«Я же говорил, ничего не бойся, не надо так сильно переживать. Ты можешь сегодня же вернуться, а дорогу назад ты найдешь легко, она тебя ждет».
Я быстрым шагом стал возвращаться к тому месту, где вышел из туннеля. Перед тем, как спуститься вниз по лестнице, я оглянулся и увидел сидевшую у дома старушку. Она грустно улыбалась мне, но от этого взгляда мне стало еще хуже на сердце. Я быстро пошел по туннелю, и вновь преграда на середине пути, и вновь воздушный поток вобрал, втянул меня сквозь оболочку. Я оказался там, откуда уходил в прошлое. Впереди забрезжил свет заката, мне показалось, что он сейчас может погаснуть и станет совсем темно впереди. Я побежал. Как я бежал, боже мой, к этому угасающему свету заката. Я взлетел по ступенькам наверх, раскинул руки и встал, ошеломленный новым чувством. Чувством тихого блаженства и покоя. Оно вошло в меня сверху и наполнило всего, а затем обволокло в невидимый кокон.
«Как я мог бежать от этого, как я глуп, господи».
«Теперь ты знаешь, что такое счастье, и сможешь все понять правильно» - голос доносился издалека, как шорох ветра в листве.
«Подожди, не уходи, скажи мне, почему в том времени люди так плохо приняли меня? Объясни мне, я ничего не понимаю. Ты говоришь, что един всегда и во все времена. Я попал туда, и ты был во мне, ты был в них, но они меня не приняли, как может быть такое?»
«Это очень просто объяснить, их испугал я в тебе».
«Подумай сам, не настолько же ты глуп, и прощай».
«Подожди, не уходи. После твоих слов я понял, что мне никогда не испытать того, что довелось сегодня – когда уходил и когда вернулся. Что в нашей жизни может дать ощущения, близкие к этим? Ведь теперь я невольно буду все соизмерять с тем, что испытал и ощутил, я обречен на печаль?»
Чье-то липкое, холодное прикосновение к лицу. Я чувствую себя дремлющим, но не спящим. Ужас сковал сердце, но я открыл глаза, схватил кого-то за руку и закричал
«Погоди дрянь, сейчас я тебя поймаю». Но это был я сам, моя зеленая густая тень с гримасой омерзительной улыбки отскочившая от меня к стене. Эта мразь смотрела на меня, а я еще чувствовал на своем лице ее ужасное прикосновение смертельного холода. Невиданная сила подбросила меня с кровати, и я буквально пролетел эти два метра до противоположной стены, вцепившись в него. Но он с гнусным тихим смехом просочился сквозь стену и исчез. Я лежал на полу, лицо и руки болели. Поднялся и зажег свет в комнате, подошел к зеркалу. Посмотрел и вздрогнул, на меня смотрело мое лицо с мягкой, снисходительной, доброй улыбкой. Я протянул руку к лицу и ощупал его, но мое отражение в зеркале не двигалось и все с той же улыбкой глядело прямо в глаза. И я почувствовал, что улыбаюсь сам, тихо и безмятежно. На сердце стало пусто и прохладно.
