С сегодняшнего дня начинаю новую историю про свою жизнь и работу в Нарьян-Маре.
К вопросу о сложности откручивания гаек в зимний период
– Б****! – невнятно пробурчал Бродяжка, пытаясь запихнуть скрюченные от мороза пальцы в рот, чтобы хоть немножко их отогреть. Выходило это у него не очень, поэтому он снова и снова повторял свою магическую формулу.
– Что сказал? – увлёкшись откручиванием очередной прикипевшей к полу гайки, я не расслышал Игоря и решил, что он сказал что-то очень важное. Например: «Бросай всё, пойдём на обед». А то и ещё лучше: «Шабаш работе! На сегодня закончили!»
– Погода, говорю, хорошая! – Бродяжка бросил попытки засунуть пальцы в рот и теперь активно дышал на них, чтобы хоть как-то оживить. Я наконец-то справился с непослушной гайкой, закинул её в коробку и теперь уже сам начал запихивать за пазуху практически полностью потерявшие чувствительность пальцы. Как же всё-таки ужасно крутить болты и гайки в тридцатиградусный мороз!
***
Закончив в конце октября летний полевой сезон 1990 года, я отправился в межсезонный отпуск: полевых геологов и геофизиков часто отправляют в такие отпуска, чаще всего для того чтобы не болтались под ногами у камеральщиков, занимающихся обработкой полевых материалов. Опять же накопившиеся за время полевых работ отгулы нужно использовать, а их за сезон может и полтора месяца набраться. Сидеть в общежитии было скучно, поскольку весь народ успел разъехаться по домам. Немножко поразмыслив, я тоже улетел в Пермь, чем очень сильно обрадовал родителей, особенно отца, тут же свалившего на меня все заботы по мичуринскому саду (так в Перми называют дачные участки). А через месяц, перекопав родительский огород и отъевшись на маминых пирожках, я вернулся в Нарьян-Мар.
Ненецкая партия вольготно расположилась на краю посёлка Факел (с автобуса мимо магазина и по тропинке через лесок в сторону аэропорта, как в забор упрёшься, так, считай, и дошёл). За забором спрятались контора, гараж, склады, и маленькое дощатое общежитие на 20 комнат с кухней, душевой и туалетом типа "дырка в полу". Обогревало всё это хозяйство собственная котельная, заведовал которой Гриша Вдовенко - мой сосед по комнате.
В партии уже вовсю началась подготовка к зимнему полевому сезону. Буровики, водители и рабочие готовили технику и вагончики к выезду в поле; завхоз завозил на склад продукты и полевую одежду. Нашлось занятие и для меня.
В этом зимнем сезоне зимой мне предстояло работать на здоровенной генераторной станции, установленной в специальном балке.
Это я уже в поле у входа в свой балок. Трапик перед входом как и сани - это наш самодел, изначально балок на колёсах стоял, но по тундре на них здорово-то не погоняешь. Заснеженная дверка внизу справа - полевой холодильник.
И всё бы ничего, но перед этим предстояло перебросить генератор из старого, разбитого балка в относительно новый, списанный из армии и переданный в партию кунг - кузов универсальный нормального габарита, а если попроще, то выкрашенный в защитный цвет металлический домик на колёсах. С колёс его уже переставили на сани, а вот генератор ещё только предстояло перекинуть из старого балка в новый. Чем собственно мы и занялись с геофизиком Игорем по прозвищу Бродяжка, большим любителем женского пола и по совместительству начальником генераторной группы. Собственно говоря, задача у нас была не самая сложная: разобрать, перенести да собрать – если бы не один м-а-а-аленький нюанс. Всё это нам предстояло делать при свете Луны да ещё и на морозе, поскольку в Нарьян-Маре стояла самая настоящая полярная ночь.
Полярная ночь никогда не бывает абсолютно тёмной. Примерно в 10 часов начинается серый рассвет, который медленно но уверенно переходит в такой же серый закат и к часу дня наступает самая настоящая ночь со звёздами, северными сияниями и трескучими морозами. И это очень интересно и даже красиво, особенно когда сидишь с кружкой горячего чая в руках за столом в тёплом кабинете… Вот только тёплый кабинет мне совсем не светил. Разбитый балок, стоящий на улице возле гаража, никто, отапливать не собирался: какой в этом смысл, если в щель между его задней стенкой и полом мог спокойно пролезть не очень крупный подросток. Со светом была примерно такая же история: тянуть в балок удлинители или переноски было далеко, а фонари на морозе моментально разряжались. Так что пришлось нам разбирать генератор в те самые три часа относительно светлого времени.
Ежедневно, с 10 часов утра и до часа дня мы с Игорем, матерясь и обмораживая пальцы, разбирали генератор. Попробуйте-ка откручивать гайки в варежках! В них и гаечный-то ключ не удержать толком, не говоря уже о работе. Вот и приходилось крутить нам гайки голыми руками: одну открутил, руки согрел и за новую взялся. Раз в час, окончательно задубев, мы убегали греться в гараж. Как же прекрасен крепкий, горячий чай в тёплой каморке под очередную водительскую байку! Как же здорово, когда можно промороженными пальцами обнять кружку с горячим чаем, прижавшись спиной к батарее!
После обеда Игорь уходил в лабораторию, где они с Марсом чинили убитую за сезон геофизическую аппаратуру, а я шёл или в камералку к Якову Карловичу или в гараж возиться с аккумуляторами. Аккумуляторы на меня повесил начальник партии, узнав что моя военно-учётная специальность – электрик зарядных и аккумуляторных устройств.
– Вот и здорово! – радостно потирая руки сообщил он. – Будет у нас свой собственный аккумуляторщик!
Мои робкие попытки объяснить, что на самом-то деле я помощником начальника караула служил, а не аккумуляторщиком, он отвечал:
– Аккумуляторы заряжал? Плотность проверять умеешь? Вот тогда ареометр тебе в руки, полставки в зубы и вперёд – в гараж!
Так что пришлось вспомнить, чему учили в армии и отправляться в гараж отрабатывать свои полставки. Время от времени я бегал помогать сварщику Валере чинить разбитые сани и балки: нравилась мне сварка, да и 3 разряд по электросварке я ещё в школе получил на УПК. Почему бы не обновить свои знания и по этой специальности?
Но вот прошла неделя и мы наконец-то перетащили генератор в новый балок. Больше всего пришлось провозиться с трансформатором – сердцем всей станции. Мало того, что мы с очень большим трудом раскрутили прикипевшие болты, крепившие его к полу балка, так ещё и переноска этого 500-килограммового кошмара в новый балок заняла у нас целый день. Зато теперь мы с чистой совестью могли растопить солярную печь и аккуратно собрать перенесённый генератор не боясь отморозить пальцы и всё остальное окончательно.
Вот так он и выглядел. мой генератор. Правда здесь балок уже вполне обжитой, даже радиоприёмник на видном месте торчит. Ну и моё спальное место слева от генератора разглядеть можно :-)
Продолжение следует...
Пишите. комментируйте, ругайте - ваши комментарии помогают писать лучше и чаще.
Компания "Vitmadeit" выпустила деревянный пазл с моим рисунком. Встречайте - Тропики!
Это уже не первый мой пазл, выпущенный этой компанией. Первый - "Подводный мир", я уже выкладывал, теперь настала очередь нового.
Вообще, очень здорово заниматься тем, чем нравится, да ещё и деньги на этом зарабатывать. Плохо только что времени постоянно не хватает: идей косой десяток, а не успеваю - заказы прямо как из рога изобилия сыплются. Хотя очень классные заказы сейчас в работе, грех жаловаться :-))
В общем, встречаю свой 59-й день рождения с радостными известиями. Ага, стукнуло мне сегодня 59 лет, и радостно и грустно.. Ну да ладно, зато сын вот такенную открытку нарисовал:
Читайте на здоровье, скачивайте, комментируйте, критикуйте - целую книжку читать всегда интереснее, чем по частям. Ну а я со следующей недели продолжу свои истории про Нарьян-Мар и работу геофизика в условиях Крайнего Севера.
Ну а если кто-нибудь захочет поблагодарить автора - то автор против не будет
Полевики редко ходят друг другу в гости. Иной раз между полевыми лагерями могут лежать до десятка а то и больше километров болот и леса безо всяких дорог. Тут уже в гости не находишься, разве что по какой-нибудь особой нужде. Ну или когда шило начинает колоть в то самое место, которое ответственно у нас за большинство приключений.
Чем дальше уходил наш отряд от Мезени в сторону Нарьян-Мара, тем меньше вокруг нас становилось леса, и в какой-то момент он остался только по берегам рек, которые начали прятаться в самые настоящие ущелья с крутыми, каменистыми берегами. Зато теперь вокруг нас расстилалась тундра. Не могу сказать, чтобы встреча с ней меня очень сильно впечатлила – просто ещё одно болото, только теперь уже совершенно бескрайнее, да к тому же покрытое каким-то невероятным количеством озёр. Бо́льшую часть из них и озёрами-то назвать сложно – так, лужи какие-то, правда, с чистой, совершенно не болотной водой. Рыба в них не водилась, поскольку лужи была бессточными, откуда там рыбе-то взяться?
Наш балок посреди тундры. Стоит криво, но хоть не в луже и то хорошо.
А ещё появилась самая настоящая мерзлота, из-за которой установка магнитных датчиков превратилась из лёгкой работы на 30 минут в двухчасовое долбление льда лопатой и ломом. Не самое весёлое занятие, прямо скажем, хоть и способствует поддержанию организма в спортивной форме: в трико и олимпийке.
Дни становились всё короче и короче, зато морозные ночи украсились полярными сияниями самых невероятных оттенков: чаще всего они были зелёных цветов, но иной раз радовали нас оттенками голубого и розового. Вот только ночи эти грозились в скором времени слиться в одну большую полярную ночь. И всё бы ничего, но теперь нам приходилось практически всё время сидеть в балке при свете свечей: холод на улице не располагал к длительным посиделкам на лоне природы, а сил нашего бензоэлектрического двигателя хватало только для работы электроразведочной станции. Слабоват он был для ламп накаливания. Эх, как бы нам в то время пригодились современные светодиодные лампы!
Тундра. Одна из первых моих попыток снять панораму.
На очередном сеансе радиосвязи Марс, начальник второй бригады, похвастался, что у него в запасе имеется керосиновая лампа, которой он не пользуется, но может нам её подогнать. За килограмм конфет и пачку чая № 36. Дело оставалось за малым – сходить в гости к Марсу за 5 километров. Яков Карлович, сменивший Игоря на посту старшего геофизика, спросил у меня, готов ли я прогуляться за керосинкой.
– Делов-то, - хмыкнул я. – Завтра с обеда сбегаю да притащу.
Я действительно не видел ничего сложного в том, чтобы пройтись по замёрзшей и ровной тундре в солнечный день. Разве что нужно было каким-то образом пересечь речку Сно́пу, но проблемы буду решать по мере их поступления. Да и вообще, что со мной может случиться, если наш балок стоит на берегу озера Счастья. Да-да, именно так: озеро, на берегу которого стоял наш лагерь, действительно называлось озером Счастья! Вот что такое на нём произошло, кому посчастливилось? Загадка…
На следующий день, тщательно изучив карту, я отправился в путь. Светило путь и холодное, но всё же яркое солнце и жизнь была прекрасна и удивительна, какой она бывает в 20 с небольшим лет, когда позади остались занудная учёба, а впереди ждёт ещё целая вечность, полная надежд на светлое будущее. Дойдя до Снопы, я спустился по крутому берегу и вышел к реке. Снопа оказалась покрыта весьма толстым слоем льда, так что вопрос с переправой отпадал сам собой. И даже больше: теперь я мог спокойно пройти по ней почти до самого лагеря Марса, а не тащиться по покрытому густыми кустами тальника берегу реки. Я же чувствовал, что мы не зря встали на озере Счастья!
Снопа. Лес кажется очень густым, а на самом деле он только на берегу реки. Стоит лишь подняться чуть выше по склону и оказываешься в тундре.
Спустившись на лёд, я двинулся вперёд скользящим «лыжным» шагом по реке. Время от времени мне приходилось обходить полыньи от впадающих в Снопу ручьёв и даже пару раз пройтись по берегу, но в общем-то этот маршрут мне понравился гораздо больше, чем даже путешествие по замерзшему болоту: очень уж быстро и как-то совсем незаметно я добрался до лагеря Марса. Потом мне ещё не единожды приходилось пользоваться подобными зимними «дорогами», но в тот раз на Снопе я впервые использовал замёрзшую речку в качестве лесного пути.
Ещё одно фото замерзшей Снопы.
Что делают геологи, приходя в гости? Да всё то же самое, что и обычные гости: раздают принесённые подарки, пьют чай и травят байки, которые в своём лагере все уже по сто раз слышали и пересказали, зато здесь они оказываются совсем свежими. В ответ тебя потчуют своими, давно надоевшими всем окружающим, байками – в свободные уши они заливаются просто прекрасно! За разговорами время текло незаметно, так что собираться в обратный путь я начал уже в надвигающихся сумерках.
– Не заблудишься? – забеспокоился Юра Ишметов, выглянув в окно. – Гляди какая метель на улице.
И правда, на улице разбушевалась настоящая зимняя метель. Я пожал плечами и ответил:
– К речке спущусь, там метели точно не будет, а от реки до балка всего ничего пройти. Не заблужусь.
И отправился в обратный путь. По речке я действительно быстро и без приключений добрался до своего спуска к реке, разве что свежий волчий след, пересёкший мой собственный, добавил немножко адреналина в кровь. Но вот я поднялся по крутому склону вверх и понял, что выбрал не самый лучший день для прогулок. От Снопы до озера Счастья всего каких-то полтора километра и в хорошую погоду я наверняка легко заметил бы яркий жёлто-красный балок, стоящий на берегу озера. Но в наступивших сумерках, да ещё и во время метели, я не видел практически ничего буквально в 20-30 метрах от себя из-за снежной круговерти. Да и ветер, бивший в лицо, уверенности отнюдь не добавлял. «Ладно, - решил я. – Общее направление знаю, а мимо озера всяко не пройду».
Идти по тундре, когда сильнейший ветер так и норовит тебя свалить и засыпать снегом, очень сложно. Но я упрямо двигался, как мне казалось, к своей цели. Пройдя, судя по своим ощущениям, километров сто – сто пятьдесят, я неожиданно вышел к зарослям тальника, за которыми просматривался редкий хвойный лес. Но никакого леса здесь нет и быть не может!
Оставалось два варианта: или я проскочил мимо озера и ушёл к реке Оме, или, сделав круг, вернулся обратно к Снопе. Второй вариант мне нравился гораздо больше. Осмотревшись вокруг и вспомнив карту, посмотренную перед выходом, я сориентировался, развернулся на 180 градусов и снова отправился навстречу ветру. Вот только теперь я использовал его в качестве ориентира: если дует в лицо, значит иду верно. Пройдя с полкилометра, я услышал раздавшийся где-то впереди звук выстрела: Яков Карлович подавал сигналы для заблудившегося меня.
Теперь я пошёл гораздо быстрее: ничто так не радует уставшую лошадь, как близость стойла с кучей сена. К сожалению, на улице стало уже совсем темно, так что шёл я в общем-то наугад, поскольку уже вообще ничего не видел. Неожиданно буквально в 10 метрах передо мной открылась дверь невидимого в темноте балка и в освещённом прямоугольнике двери я увидел ствол ружья, уставившийся, как мне в тот момент показалось, прямо в мой лоб.
– Не стреляй! – заорал я что есть силы.
Вслед за ружьём из дверного проёма показалась голова Якова Карловича.
– О, явился! – пробурчал он, скрывая за насмешкой явное облегчение. – Я тут на тебя уже три патрона израсходовал – из зарплаты вычту.
Но мне уже было совсем пофиг, поскольку дышащая жаром печь и чай из только что закипевшего чайника способны были в тот момент примирить меня со всем окружающим миром. Каким образом в темноте и во время метели мне удалось так точно выйти к балку для меня до сих пор осталось загадкой. Зато теперь я точно знаю, почему озеро назвали озером Счастья – меня оно точно осчастливило.
По традиции выкладываю кроки своей эпопеи.
Метель поставила окончательную точку в нашем полевом сезоне: начиналась зима и все полевые работы были остановлены. Нас вместе с балками вывезли в Нарьян-Мар, а оттуда меня выпроводили на целый месяц отдыхать в межсезонный отпуск, который я вполне неплохо провёл у родителей в Перми.
Так закончился полевой сезон 1990 года.
Ну вот, закончилась ещё одна история. Пишите, критикуйте, указывайте на ошибки - своими комментариями вы очень мне помогаете писать лучше!
Хорошо, когда есть возможность в любой момент выехать с поля чтобы немножко отдохнуть, посидеть в тёплом туалете и поваляться в горячей ванне. Плохо, когда в городе тоже нет ни горячей ванны, ни тёплого туалета, а вместо мягкого дивана приходится спать на панцирной кровати. Собственно, именно поэтому я и не рвался выезжать с поля – никакой особой разницы между жизнью в балке и жизнью в общежитии, составленном из почти таких же балков в общем-то и не было. Туалет типа «очко», душ вместо ванны… Разве что телевизор посмотреть вместо вековечного радиоприёмника «Океан». Так что ехать на отгулы и не хотелось: что мне делать в чужом пока ещё для меня Нарьян-Маре, где ни друзей, ни жилья своего не было. Но тут вмешалось высокое начальство, постановившее вывезти инженера-геофизика Зубенина Д. И. на отгулы. С начальством спорить я не решился, поэтому с озера Вижас вылетел в г. Нарьян-Мар вместе с Марсом и его рабочим Юрой Ишметовым, которых заменил Яков Карлович с Турыстом, тем самым, что подарил мне спиннинг.
Вертолёт забросил нас в село Нижняя Пёша и улетел к оленеводам на Канин Нос. «Наши» вертолёты вовсю использовались для местных перевозок помимо работы на геологов, что и не удивительно: в редкие деревни и сёла, разбросанные по побережью Баренцева моря только на вертолётах да на кукурузниках и можно было добраться. Ну или в короткую летнюю навигацию. Так что для местных наша работа была только за счастье – лишняя возможность сгонять в Нарьян-Мар за покупками!
В общем, вертолёт наш улетел, поэтому пришлось нам часа четыре болтаться по селу изучая местные достопримечательности. Достопримечательностей оказалось ровно две: деревянный магазин и не менее деревянный двухэтажный аэропорт. В магазине мы купили буханку замечательного, обалденно душистого хлеба с колбасой из оленины, после чего отправились в аэропорт, где и остались ждать свой вертолёт, любуясь, как деревенское стадо густо минирует своими лепёхами аэродромное поле.
Собственно говоря, ничего в Пёше с тех пор особо и не изменилось. Во всяком случае, если смотреть сверху.
Вечером вертолёт забрал нас из Пёши и мы наконец-то добрались до Нарьян-Мара. В аэропорте нас встретила партийная вахтовка, на которой я и добрался до своего общежития в посёлке Факел, где и завалился спать, чтобы рано утром быть разбуженным секретаршей начальника партии. Постучавшись в дверь, она объявила, чтобы я срочно подошёл к начальству по поводу получения квартиры. «Какой квартиры?» - изумился я, но секретарша уже упорхнула, оставив меня в глубоком изумлении. Нет, я конечно слышал, что в Нарьян-Маре, в посёлке Искателей строится дом для нашей партии, но меня вроде бы ни в какую очередь на получение жилья не вписывали. Всё страньше и страньше, как сказала бы Алиса из Страны Чудес.
Быстренько умывшись, я отправился в контору Ненецкой партии, где был окончательно ошарашен:
– Дмитрий Иванович! Поздравляю с получением квартиры, - с порога поприветствовал меня начальник партии, улыбаясь во все свои 32 золотых зуба.
– В Нарьян-Маре? – тихонечко спросил я.
– Почему в Нарьян-Маре? – изумилось начальство. – В Новодвинске! Там дом только что сдали, народ заселяется. Тебе, как молодому специалисту, жильё выдали. Только придётся тебе туда сгонять за ордером, а то без квартиры останешься.
– Но я не хочу в Новодвинске! – ответил я, с трудом приходя в себя от неожиданного известия. – Я в Нарьян-Маре жить хочу!
– Дурень! – оборвал меня начальник. – Такими вещами не разбрасываются! Три дня даю на то, чтобы слетать в Новодвинск и в понедельник жду на работе. В аэропорт подвезу - дуй за вещами.
Так что через час я уже сидел в самолёте, увозящем меня в славный город Архангельск, а ещё через три – заходил в здание Новодвинской геофизической экспедиции.
– Ой, не успеешь получить ордер! – испереживалась кадровичка, выписывая мне бумаги для его поучения. – Пятница же, сокращённый день!
– Успею! – выбегая из отдела кадров с бумагами в руках, ответил я. Деваться-то мне было некуда: или получить ордер, или ночевать на вокзале до понедельника.
– Не успеете, у нас рабочий день заканчивается! – в голос завопили тётки из ЖЭКа, когда я прибежал за ордером.
– До конца работы ещё целый час – у вас на дверях написано! – я прекрасно видел, что тётки уже готовились слинять домой пораньше, всё-таки пятница, поэтому возиться со мной им совсем не улыбалось.
– Ну это же долго, - протянула одна из них.
– Ничего, я подожду, - сев на свободный стул и достав из сумки книжку, ответил я. – Всё равно идти мне некуда.
Немножко пошушукавшись, тётки вытащили из шкафа здоровенную папку, в которой неожиданно быстро обнаружился искомый ордер. Через пять минут, расписавшись в получении, я отправился разыскивать дом номер 28 по улице Советов, где меня ожидала новая квартира. Не могу сказать, что я был этому очень рад: если честно, то Новодвинск мне не нравился. Очень уж он был вонючим из-за Архангельского целлюлозо-бумажного комбината. Да и вообще – я же хотел жить и работать в Нарьян-Маре. Новодвинск в мои планы вообще не входил! Только через пару лет я осознал, какой счастливый билет вытащил этим сентябрьским вечером, а пока был не очень-то счастлив. «Ну ничего, устроюсь пока здесь, а потом обменяю квартиру на Нарьян-Мар» - успокаивал себя я.
Вот он, мой новый дом, жить в котором я не собирался, но в итоге прожил там целых четыре года.
Добравшись до своего нового дома, я нашёл старшую по дому, которая вручила мне ключ от квартиры и набор юного сантехника: слив в унитаз, два смесителя для воды и душевой шланг с рассеивателем. На мой немой вопрос она, пожав плечами, ответила:
– Мы их специально сняли, чтоб не открутили. Держи газовый ключ – потом вернуть не забудь.
Поблагодарив домохозяйку, я отправился на пятый этаж, где ждала меня совершенно новенькая, моя собственная квартира. Никогда до сих пор у меня не было СВОЕЙ квартиры и вдруг появилась. Что делать с этим, неожиданно рухнувшим на голову счастьем я не знал, поэтому для начала прикрутил все краны на место, после чего принял настоящую горячую ванну.
Какое всё же это блаженство – поваляться с книжкой в наполненной обжигающе-горячей водой ванне! Разве может сравниться с ванной двухмесячное мытьё в тазике под радостное пение комарья и мошки? Горячая вода расслабляет натруженные в поле мышцы и ты зависаешь в ней, как в невесомости, чувствуя как уходит из тела усталость и тревога… Главное, вовремя успеть подхватить падающую в воду книжку и отложить её в сторону, а потом понежиться ещё минут двадцать-тридцать-сорок, время от времени добавляя горячей воды в остывающую ванну.
Вдоволь повалявшись в ванной, я пошёл осматривать квартиру и она меня сумела удивить. Во-первых, в ней была какая-то невообразимо огромная кухня с выходом на балкон и электрической плитой. После родительской кухоньки в хрущевке моя смотрелась просто гигантской (мой сосед Вовка Антонов года два жил на кухне – соорудил себе там лежанку и стол, а комнату использовал исключительно в качестве хранилища всяких рыболовных принадлежностей). Комната тоже была очень большой – 22 квадрата, по тем временам весьма большой метраж. Ещё в квартире был встроенный шкаф с полками и вешалкой для одежды. Ну и совмещённый санузел с ванной и унитазом. А ещё там были настоящие северные трёхстворчатые окна – таких окон я больше ни разу нигде не встречал. Вот только лампочка в квартире была одна-единственная, в ванной комнате. Там я и заночевал, поспав прямо в ванне на своей собственной куртке. На следующий день, в субботу я, сходил в магазин, купил ведро со шваброй и веником, после чего устроил в квартире традиционный субботний армейский ПХД (парково-хозяйственный день): вымыл пол и очистил всё от пыли и извести, оставшейся от строителей. Домохозяйка щедрой рукой выдала мне два стула и раскладушку, так что следующую ночь я спал уже почти прилично.
А в воскресенье я улетел обратно в Нарьян-Мар, поскольку полевой сезон ещё не закончился, а стало быть в поле меня ждут мои друзья-товарищи.
P.S. Вот почему так получается, что пишешь, стараешься, подбираешь красивые слова, а в итоге получаешь пару десятков плюсов? А как напишешь дурацкий пост-ответ про трусы-копилку, так неделю обсуждать будут и топового автора дадут. Даже обидно как-то. Подходит к концу моя история про полевой сезон 1990 года. Нынче получилась не совсем про поле, а совсем даже наоборот. Надеюсь, вы не против будете?
В очень давние времена, когда деревья были большими, а мои одноклассники маленькими, отправили меня родители в новогоднюю школьную турпоездку по Украине (Херсон, Николаев, Одесса). Естественно, что мне были вручены 5 рублей на карманные расходы: в 1981 году это были очень крутые деньги. А ещё 10 рублей на случай непредвиденных расходов мама сложила в тканевой мешочек и пристегнула английской булавкой к моим трусам. Чтобы, значит, никто не спёр. Ну или сам чтобы не потерял - всё же от 15-летнего пацана ожидать можно вообще всего, что угодно.
Непредвиденные расходы случились в Московском ГУМе неподалёку от Красной площади, где мы болтались в ожидании поезда на Николаев: прямых поездов из Перми на Украину не было, поэтому везли нас через Москву, ну а куда пойти в Москве? Конечно же на Красную площадь! Так вот, в ГУМе на первом этаже продавалась она - 8-миллимитровая фильмокопия выпуска "Ну, погоди"!!!
Та самая плёнка не дожила до нынешних времён, но выглядела она примерно как на этом фото из интернета.
Стоила эта плёнка какие-то бешеные деньги: то ли 5 рублей, то ли 7... В общем, карманных денег на неё точно не хватало, поэтому нужно было каким-то образом достать эту самую десятку из-под груды одежды, напяленной на меня по случаю зимы. Но что самое главное, уходить из магазинчика было жутко страшно - а вдруг, пока я хожу, этот фильм купит кто-нибудь другой?!
Пришлось мне проводить операцию по изыманию денег из трусов прямо в магазинчике. На помощь мне пришёл мой старый добрый друг Агеев, который мужественно прикрыл меня своей не самой широкой грудью в то время как я, извиваясь ужом пробирался сквозь слои одежды (пальто, свитер, рубашка, штаны, трико) за заветной десяткой. Не знаю, как это выглядело со стороны, но взгляд продавщицы, когда я с радостным воплем вытащил заветную купюру, мне не забыть никогда. Искололся я тогда знатно (булавка всё-таки сделала свое острое дело), но зато в моей коллекции фильмов появилась новая серия «Ну, погоди!»
Вечерний киносеанс в нашей квартире. Я за киноаппаратом, а одноклассники прилагаются )))
В те давние времена, когда моя бабушка вышла замуж за командира Красной Армии, в молодой стране Советов появилось комсомольско-молодёжное движение. Молодые люди старались доказать, что могут работать ничуть не хуже, чем умудрённые опытом и возрастом трудяги. Но со временем ВЛКСМ скатился в полный формализм, а вместе с ним скатилось в формализм и комсомольско-молодёжное движение. Да и сложно не скатиться, когда в комсомол начали принимать всех подряд. Ну а к 1990 году о комсомоле уже почти и не вспоминали, поэтому можете представить наше удивление, когда на вертолётную площадку возле балка приземлился вертолёт с яркой надписью на борту – «комсомольско-молодёжный экипаж».
– Ох, ё! – только и сумел произнести Игорь, глядя на молодого румяного бортмеханика, выглянувшего из открывшейся двери вертолёта. Продолжить свою мысль он не успел, поскольку работающий двигатель заглушил вообще все звуки. Мы с Женей бросились закатывать бочки с бензином и солярой на борт вертолёта. А Игорь с картой в руках побежал в кабину к пилотам показывать место нашего будущего лагеря. Закинув бочки и усадив Женю в вертолёт я убежал к балку, влез на его крышу и стал ждать, когда вертолёт скинет мне подвеску: привычное и десяток раз отработанное вместе со знакомым экипажем действие, правда, неизвестно было, насколько новый экипаж был знаком с этой работой. «Будем надеяться, что они с этой работой знакомы» - оптимистично подумал я.
И ошибся. Для начала меня чуть было не задавил вертолёт, когда завис над балком, чтобы скинуть подвеску. Возможно, что произойди это, то я был бы единственным человеком в мире, которого сбил вертолёт, что, впрочем, меня совершенно не радовало. Так что с трудом вывернувшись из-под опустившегося на мою спину вертолётного колеса, я жестами высказал следящему за мной бортмеханику всё, что я думаю о нём, о пилотах и о всей малой авиации в принципе.
Бортмеханик, ещё больше округлив и без того широко раскрытые от удивления глаза, скинул подвеску. Я быстро прицепил её к балку и стал ждать, когда вертолёт опустится чуть ниже, чтобы забрать меня с крыши балка. Обычно бортмеханик не убирал откидной металлический трап от двери, поэтому я цеплялся за него и забирался внутрь вертолёта. Новый бортмеханик трап убрал и теперь смотрел на меня, явно не представляя, как я буду забираться в вертолёт. А может быть вообще решил, что я собираюсь путешествовать на крыше балка, во всяком случае я ощутил, как начали натягиваться тросы подвески – вертолёт явно собирался взлетать!
Путешествие на крыше балка, может и романтично, но весьма опасно – это вам любой инструктор по технике безопасности скажет. Изображать из себя Карлсона на крыше мне совсем не улыбалось, поэтому я изобразил руками, что хочу в вертолёт, а не романтичную прогулку на свежем воздухе. Вертолёт опустился чуть ниже, правда у бортмеханика всё равно не хватило фантазии скинуть мне трапик. Плюнув, я подпрыгнул и вцепился в вертолёт. Если это вообще можно было назвать «вцепился», поскольку всё, за что я сумел зацепиться – пазы от откидного трапа, за которые мне удалось уцепиться только двумя пальцами. Какой-нибудь скалолаз наверняка легко бы выбрался из этого положения, моих же сил хватило ровно на то, чтобы не сверзиться обратно на крышу. И тут я почувствовал, как балок оторвался от земли – мы взлетали в воздух.
Примерно так это и выглядело. Жаль, что сфотографировать некому было :-)
Мои пальцы, вцепившиеся в пазы, начали ныть, поэтому я всерьёз стал подумывать о том, чтобы спрыгнуть, пока мы не взлетели слишком высоко. К счастью, на помощь мне пришёл Женя, видимо только сейчас заметивший моё отсутствие на борту. С рёвом, перекрывшим даже гул двигателя, он откинул стоящего у двери в глубоком ступоре бортмеханика и втащил меня внутрь вертолёта. С трудом согнув задубевшие пальцы я снова высказал жестами всё, что я думаю о бортмеханике и его экипаже, после чего практически без сил свалился на скамью. Из кабины пилотов вышел Игорь и спросил, всё ли в порядке.
– Нормально! – устало поднял я большой палец вверх. Живой, целый да ещё и внутри вертолёта: много ли нужно для счастья?
Но на этом наши неприятности не закончились. Обычно перелёт с точки на точку занимал у нас минут 5-7, но в этот раз мы летели явно дольше. Чертыхнувшись, Игорь снова убежал в кабину к пилотам. Там он увидел замечательную картину: штурман водил пальцем по карте, которую ему дал Игорь, так, будто это была не пятидесятка (карта масштаба 1:50000, очень точная и хорошая), а как минимум пятисотка – такими обычно пользуются пилоты. Как мог, сквозь шум мотора, Игорь сумел проорать капитану что они утащили наш балок чёрт знает куда, поэтому придётся возвращаться. Проорав извинения, капитан согласился вернуться на пару километров, поскольку горючего у них было впритык. Чуть-чуть вернувшись назад, Игорь с командиром выбрали более-менее подходящую поляну неподалёку от небольшой речки, после чего быстренько отстегнули балок, высадили нас и резво свинтили обратно в Нарьян-Мар.
Так выглядит из вертолёта работа по зацепке балка на подвеску. Тут, конечно, не я балок цепляю, а Юра Ишметов - рабочий Марса. Да и балок не наш, хотя особой разницы между нашими балками не было.
Немного погодя, я отправился сориентироваться, куда же нас всё-таки высадили, поскольку практически с первого дня работы был поставлен рисовать абрисы точек наблюдения, да и по карте ориентировался неплохо. Так что компас мне в руки и карандаш в зубы, как говорится. Побродив вокруг точки, я достаточно быстро вычислил, куда же нас всё же закинули. Не так уж и далеко – всего на два километра дальше, чем надо, да ещё и неподалёку от речки со странным названием Вижас.
Вижас с впадающим в него ручьём Андреевским. Именно это место и помогло мне сориентироваться на местности.
А экипаж этот мы больше не видели; всё оставшееся время к нам прилетал наш знакомый экипаж, работать с которым было одно удовольствие.
Озеро Вижас
Середина сентября – замечательное время. Деревья разгораются алыми и золотыми свечами, утренние заморозки напрочь изгоняют из воздуха всякую летучую нечисть и даже грибы начинают радовать полным отсутствием червей. Но эти же самые заморозки заставили рыбу, жившую в реке, скатиться вниз, к устью, так что теперь я с нетерпением ожидал, когда же мы перелетим на новую точку – ведь там нас ждала встреча с озером Вижас – таким большим, что оно целиком даже не умещалось на нашей карте! «Вот уж там точно оторвусь по полной» - мечтал я, поглядывая на спиннинг.
Совершенно неожиданно ударили морозы. Несильные, всего градусов 5-10 ниже нуля, но не укрытые снегом болота практически за пару дней весьма сильно промёрзли. Класс! Теперь по ним можно стало ходить, как по асфальту. Правда, особо некуда: грибы уже отошли, а ягоды мне не нужны вовсе. «Зато как здорово будет на озеро по таким болотам ходить!» - радовался я.
На озере Вижас. Я уже побрился, чтобы не ходить с "северным загаром": это когда половина лица загорелая, а вторая - белая.
Наконец прилетел вертолёт с давно знакомым экипажем и перебросил нас на берег озера Вижас. Ещё на подлёте я обратил внимание на мелкую рябь на нём. «Здорово! Значит ещё не успело промёрзнуть!» Радость от вида озера несколько смазалась тем, что место, куда поставили балок оказалось очень топким: балок своей тяжестью продавил промёрзший слой грязи и теперь наше жилище покачивалось на болотной жиже практически при любом нашем движении. Особенно сильно балок раскачивался, когда по нему проходил Женя: 150 кг живого веса устраивали самую настоящую морскую качку, особенно ощутимую на втором этаже нар, где спал я. Чтобы не затонуть окончательно, нам пришлось подсовывать под домик брёвна, хоть чуть-чуть, но они увеличивали площадь опоры и не давали затонуть нашему жилищу.
Спасательная операция по вытягиванию балка из лужи.
В первый же день я рванул на озеро, отпросившись у Игоря. Тот легко отпустил меня, посоветовав прихватить ещё и ружьё – наступило время перелётных птиц, так что на озере я запросто мог встретить стаю уток или гусей. Вооружившись ружьём и спиннингом, я отправился в путь. Под ногами похрустывал заиндевелый иней и жизнь моя была прекрасна и удивительна, как может быть только в 20 с хвостиком лет. Но вот я дошёл до озера и застыл в изумлении. На озере была рябь и даже волны, вот только застывшие. Всё озеро было покрыто молодой, но уже основательной коркой льда.
Всё это - лёд, а сверху-то так красиво смотрелось!
Я вышел на озеро в надежде найти хоть какую-нибудь полынью: зря что ли спиннинг с собой притащил?! Поблизости полыньи не наблюдалось, поэтому я решил пробежаться по озеру в поисках полыньи, да и просто осмотреться вокруг. Самый лучший способ передвижения по льду – коньковый ход. Таким способом можно идти довольно быстро: скользишь себе по льду, как на коньках, только ветер в ушах свистит. Пробежавшись до узкого длинного мыса, далеко вдающегося в озеро, выбрался на берег и поднялся на горку, чтобы осмотреться вокруг и совершенно неожиданно увидел два дома, спрятанных в неглубокой ложбинке у дальнего края мыса.
Дома действительно очень хорошо спрятаны - если не знать про них, то наткнуться можно разве что случайно, как наткнулся на них я.
Ничто так не привлекает наше внимание, как следы человеческой деятельности, особенно если встречаешь их в десятках километров от ближайшего жилья. Конечно, я сразу же отправился исследовать свою находку. Уютно устроившиеся в ложбине дома сложно было назвать охотничьими, насколько хорошо они были срублены из толстенных брёвен. По давней традиции двери домов не были закрыты, а только припёрты поленом от зверья: открытая дверь в такой домик может спасти от смерти заплутавшего в тайге путника. Главное здесь – не пакостить и ничего не брать без особой нужды. Убранство дома не поражало воображение: пара нар, здоровенный сундук с припасами да стол, заваленный кипой журналов «Охота» и «Рыболов-спортсмен». В углу стояла небольшая каменная печка, а стену украшала здоровенная медвежья шкура. Осмотревшись, я вышел из дома и закрыл дверь, аккуратно приперев её поленом. Во второй дом решил не заходить, справедливо рассудив, что увижу там всё то же самое: всё-таки охотники и рыбаки редко обременяют себя каким-нибудь хозяйством. Перейдя через мыс, я очутился в южной части озера и поплёлся домой. Вдруг мне послышалось утиное кряканье, доносящееся из зарослей камыша. «Утки!» - обрадовался я. Не порыбачу, так хоть поохочусь! Сняв ружьё и зарядив его, я стал медленно красться по зарослям, стараясь не спугнуть добычу. А добыча, крякая, плавала в небольшой полынье на самом краю камышового поля. Я крался, крался, крался пока, наконец, не подобрался к уткам так близко, что впору было уже не стрелять, а бить их прикладом. Утки смотрели на меня во все свои утиные глаза, не делая ни малейшей попытки взлететь. Они спокойно попозировали, дав себя сфотографировать, и продолжили плавать в полынье. Плюнув. Я разрядил ружьё и отправился в лагерь: ну что это за охота, когда добыча от тебя убегать не хочет?
Шилохвости
– Так это шилохвости! – сказал Игорь, когда я рассказал ему об утках. – Ну и правильно, что не стрелял, они всё равно невкусные и рыбой воняют.
Весь вечер через наш лагерь, трубно крича, пролетали лебединые стаи – наступала зима и птицы торопились на юг, в тёплые края.
Лебеди летят.
– Хорошо им, - пробормотал Женя, выливая из ботинка болотную воду. – На юг прилетят, греться будут.
– Шашлык кушать, вином запивать, - в тон Жене продолжил Игорь. Женя заржал и начал снимать второй ботинок с ноги. В отличие от нас с Игорем, Женину массу замёрзшее болото не выдерживало, поэтому он регулярно проваливался, набирая полные боты воды. Неожиданно от озера донеслись какие-то странные звуки, будто кто-то запускал по льду здоровенное жестяное корыто. Сгорая от любопытства мы выбежали на берег: вдалеке на льду виднелась какая-то фигура, идущая в нашу сторону – звук явно шёл от неё, но что это было?
Когда человек подошёл поближе мы поняли, что это Марс – наш новый начальник отряда. Его бригада стояла на восточном берегу озера, в пяти километрах от нашего лагеря. За собой на верёвочке Марс тащил бак от вездехода, который и издавал эти громыхающие звуки.
– Здоро́во! – заорал Марс, подойдя к нам. – Бензином не поделитесь? А то нам на точку может не хватить.
Бензином мы, конечно же, поделились, а заодно и чаем: разве можно встретить человека в лесу да не угостить его кружечкой крепкого, сладкого чая? Никак нельзя! Ну а за чаем и поболтать можно – всё же не каждый день видимся, а по связи много ли поговоришь? Марс тут же обсмеял наш, плавающий в болотной жиже балок. После чего пожаловался, что жена его совсем замучила: вбила себе в голову, что ей нужен новый холодильник, а чтобы его купить, нужно сдать 50 килограмм ягод или 5 кг сушёных грибов в контору заготсырья, где выдадут талончик на покупку заветной и очень дефицитной техники.
– Да я в жизни столько ягод не собирал! – пожаловался Марс, - 40 килограмм уже набрал, а тут морозы эти дурацкие. Руки мёрзнут ягоды собирать. Обидно, блин!
– А ты в варежках собирай, - хохотнул Игорь. – Или вон у Жени попроси: он уже целый ящик набрал. Может поделится?
– А правда, Жень, - обрадовался Марс. – Ты мне ведро ягод, а я тебе, как с поля выедем, чего хочешь, дам? Ты же всё равно на продажу собираешь – вот мне и продашь.
Покряхтев, Женя притащил с улицы четырёхведерный ящик, плотно набитый клюквой:
– Бери уж. Свои люди – сочтёмся.
Обрадованный Марс выцыганил у Игоря пластмассовое ведро под ягоды, и отправился в обратный путь, громыхая на всё озеро баком с бензином. Заканчивался очередной полевой день.
Привык к картам, поэтому мне всегда проще нарисовать свои похождения на космоснимке, чем рассказать о них. Если кому не нравятся: просто забейте на эти карты, простите мою маленькую слабость )))
Ну вот, очередная часть дописана. Скоро уже наступит конец сезона, а с ним конец очередного моего полевого сезона. Пишите, критикуйте - я не всегда вижу свои ошибки и ляпы, глаз-то замыливается :-) Да и просто спрашивайте о нашей жизни, я не всегда понимаю, что может быть интересным для людей - для меня-то это привычный образ жизни.
Август и сентябрь – самое время сбора даров природы. Опасно в это время гулять по лесу! Дикие подосиновики, подберёзовики и белые грибы набрасываются на зазевавшегося путника и водят его вглубь леса, где уже поджидают своего часа черничники и брусничники, масляно поблёскивая искрящимися ягодами. И вот уже все пакеты, вёдра и корзины заполнены грибами, лицо перемазано ягодным соком, а в голове бьётся мысль, что всё это ещё предстоит обработать, а ведь не хотел же, ведь только на пять минут заглянуть решил…
Перелетали мы с точки на точку раз в три-четыре дня, поэтому довольно быстро сдружились с экипажем вертолёта, чаще всего прилетавшего к нам. Примерно так, как бывает начинают дружить совершенно незнакомые люди, с которыми регулярно приходиться ездить по утрам на одном и том же автобусе. Встречая человека регулярно и ежедневно, поневоле начинаешь с ним здороваться и улыбаться при встрече. А ещё через какое-то время начинаешь потихоньку общаться, болтать обо всём и ни о чём, а если вдруг собеседник пропадает на несколько дней, то начинаешь переживать – не случилось-ли с ним чего?
Так и здесь, через три-четыре рейса, мы уже основательно подружились с вертолётной бригадой: радостно улыбались при встрече, обмениваясь крепкими рукопожатиями, дружно прикалывались над молодым бортмехаником, а прощаясь махали друг другу руками и показывали «победу», поднимая вверх указательный и средний палец на руке.
Сейчас этот знак практически забыт, но во те времена он был практически универсальным знаком приветствия и прощания.
Однажды бортмеханик подошёл к нам и спросил (точнее сказать, проорал, поскольку говорить спокойно, когда над головой крутятся винты и ревёт двигатель, практически нереально), можно ли у нас в лагере остановиться: пожить на природе, да пособирать грибы с ягодами.
– Конечно прилетайте, - ответил Игорь. – Место для всех найдётся.
– Здорово! – обрадовались вертолётчики. – Тогда ждите нас в гости в начале сентября.
И действительно, через неделю они всем экипажем прилетели в наш лагерь: с палаткой, с коробами и вёдрами и даже с удочками. К этому времени Игорь отпустил Женю на отгулы, так что весь экипаж, хоть и с трудом, но поместился в нашем балке. Хоть и тесно, зато весело: поскольку вертолётчики оказались на редкость жизнерадостными и компанейскими, так что по вечерам наш балок содрогался от дружного смеха, после очередной байки командира экипажа: крупного краснолицего толстяка лет 40 с небольшим. Баек он знал просто неимоверное количество: тут были истории про то, как экипаж заблудился в тундре, но умудрился вылететь, сориентировавшись по какому-то ручью, про нападение быка на вертолёт в какой-то деревне, про три дня в тундре со сломанным винтом… Мы, конечно же, не отставали, благо и у нас накопилось множество историй. Так что по спальникам мы расползались уже далеко за полночь.
На второй день я отпросился у Игоря сходить на рыбалку на озеро с очень заманчивым названием – Щучье (если вы находитесь в лесу, обязательно ставьте кого-нибудь в известность о том, что куда-то собрались – так вас будет легче искать в случае чего).
Где-то там, на самом краю горизонта то самое Щучье озеро. Видите, нет? А оно есть :-)
– Конечно иди, - благодушно ответил Игорь и ехидно добавил. – Глядишь, пару карасиков поймаешь. Будет чем гостей угостить.
Прихватив спиннинг и помахав рукой пилотам, собиравшим бруснику неподалёку от лагеря, я отправился к озеру, лежащему от нас километрах в двух к северу. Болото между нашим лагерем и озером оказалось весьма мерзким, так что напетлял я по нему с полукилометра лишних, а может даже и больше. По пути я наткнулся на олений рог, маленький и аккуратный, всего лишь с одним отростком – видать, совсем молодой олень рога сбросил. Как ни странно, но рог оказался совершенно целым: чаще всего у рога, валяющихся в тундре, мыши и другие мелкие зверьки обгладывают кончики рогов. А тут всё было цело и красиво. «Заберу в лагерь, - решил я, - летунам, наверное, понравится». Наконец я добрался до озера и начал забросы. Полчаса размахивания спиннингом – и вот уже на берегу, жирно поблёскивая и разевая рты, валялись две небольших, но очень симпатичных щучки. Решив сильно не жадничать, я насадил щук на рог, как на кукан, и отправился обратно. Как же я пожалел, что не взял с собой ни рюкзака, ни какого-нибудь мешка!
Тащить двух щук суммарным весом килограмм в семь в руке самое по себе занятие не их лёгких. Но когда они время от времени начинали извиваться и дёргаться на кукане, то меня начинало мотать по болоту из стороны в сторону в такт их метаниям. Пару раз я всё же умудрился выронить кукан и один раз, оступившись после очередного щучьего рывка, я провалился в болото чуть не по пояс – так что обратный путь мне показался раза в два длиннее, чем был. Зато как обрадовались лётчики, завидев щуку!
– А ты нас завтра отведёшь на озеро? – спросил их командир.
– Да запросто, если начальник разрешит, - ответил я, разделывая щук на ужин.
– Фу, серая рыба! – Игорь презрительно скривился, едва глянув на моих щук.
– Не нравится, не ешь – нам больше достанется, - тут же ответил я.
Но как только над поляной поплыл запах жареной рыбы, так тут же Игорь прибежал на кухню едва ли не самым первым и попытался спереть кусок щуки прямо со сковородки. За что, естественно, схлопотал по рукам от повара, т.е. от меня. А вечером, после ужина, объевшийся щуки Игорь благодушно отпустил меня с вертолётчиками на рыбалку:
– Иди уж, без тебя справлюсь!
Так что на следующий день я снова отправился на озеро, только теперь уже в сопровождении штурмана и капитана (бортмеханик ушёл за ягодами и грибами – мужики очень хотели набрать их побольше до отлёта домой). С трудом дойдя до озера, командир вытер пот и с трудом отдышавшись произнёс:
– Да уж, рождённый летать, ходить не умеет.
Распаковав удочки, вертолётчики разошлись по берегу, а я отправился в путешествие вдоль озера, время от времени забрасывая спиннинг. Через пять минут над озером раздался радостный рёв капитана:
– Пошла родимая!
И правда: за каких-нибудь полчаса летуны умудрились наловить два полных ведра окуней и даже пару пелядей – некрупных, но очень вкусных северных рыбок. А когда я приволок двух щук, то восторгу пилотов не было предела.
– Клондайк! – восторженно орал командир. – Настоящий Клондайк! В жизни не видел, чтобы за полчаса столько рыбы натаскать можно было!
Мужики были настольно по-детски счастливыми и радостными, что я тактично промолчал о том, что рыбалка на северных озёрах практически всегда такая, да и окуни со щуками у местных считаются серой рыбой, которой разве что собак кормить можно. Брешут, конечно: и жареную щуку и вяленых окуней местные едят с огромным удовольствием, но не забывают при этом фыркнуть: «Серая рыба!»
Вечер на болотах. В тот год я одну цветную фотоплёнку запорол (то ли сам дурак, то ли бракованная попалась) так что фотографий с той рыбалки не сохранилось.
Всю дорогу до лагеря пилоты на перебой рассказывали о самых захватывающих эпизодах своей рыбалки, так что обратный путь прошёл для нас практически незаметно. А на следующий день прилетел вертолёт, перекинувший нас на новую точку и забравший отдохнувших на природе и загруженных по самую маковку дарами природы вертолётчиков.
P.S. Закончена очередная часть моей истории. Но мои приключения на этом не заканчиваются - скоро будет новая часть.
Пишите комментарии, спрашивайте, критикуйте (критика всегда помогает писать лучше) - я всегда рад пообщаться со всеми вами!
