warhead.su

Крымская война оказала влияние на множество стран. Включая те, что не принимали в ней участие. Она стала катализатором серьёзных изменений в Европе и за её пределами, начиная от потери австрийцами Апеннин и заканчивая продажей Аляски Россией. Об итогах Крымской — привычных и невероятных — в материале WARHEAD.SU.

Крымская война является, наверное, самой неисследованной войной в российской истории, более того — оценки её итогов наиболее ангажированы. Чего только стоит фраза Ленина: «Крымская война показала гнилость и бессилие крепостной России». Как правило, о тех событиях судят на уровне штампов. Тут и «техническая отсталость» царской России, и «позорное поражение царизма», и «унизительный мирный договор». Меж тем, если почитать не только российские, но и иностранные источники, выглядят итоги и последствия Крымской далеко не так однозначно.

Армии до войны — и после

Взять тот же военно-технический аспект. На начало 1854 года все стороны конфликта обладали примерно одинаковым вооружением. Да-да, нарезные ружья появились в Крыму в значимых количествах лишь глубокой осенью 1854 года, да и тогда ими были вооружены 75% англичан и 60% французов. Но это всего лишь статистика. До 1855-го большая часть английских «Энфилд Паттерн» использовалась как… гладкоствольные.

Проблема была в английском казначействе, оно отдало в войска пули «с истёкшим сроком годности». Будучи на Мальте, британские офицеры обнаружили, что жир, который помогал заталкивать пули в ствол, на пулях высох, в результате чего скорострельность оказалась ниже всякой критики. Некоторые полки перелили пули Минье в уже давно знакомые и опробованные на практике круглые пульки, как для гладкоствольных мушкетов. Но возникла новая проблема. Поскольку в стволах были сделаны нарезы, приходилось использовать такие пули с большим зазором, что снижало точность стрельбы. Если же лили по калибру, пули заклинивало, было даже зафиксировано 50 случаев разрыва ствола.

Но оставим нарезные ружья. Ибо победу в Крымской войне союзникам принесла артиллерия. И здесь мы видим следующее. Дистанции стрельбы для артиллерийских орудий увеличились с 800-1100 ярдов в 1854 году до 3000-3500 ярдов в 1855-м, и, скорее всего, перевалили бы за отметку в 4000 ярдов в 1856-м.

Или рассмотрим флот. Если на 1854 год все эскадры — это в основном парусные корабли с небольшим количеством паровых (исключая Балтику), то к 1856 году количество парусников уменьшилось в разы. Более того, появились самоходные броненосные батареи. Правда, вопреки расхожему мнению, они не были неуязвимым чудо-оружием (как показали послевоенные эксперименты, проводимые англичанами, с бронёй таких батарей вполне справлялись пушки больших калибров).

Как бы то ни было, 1854–1856 годы стали настоящим рывком в технике и технологии. Армии образца 1856 года были технически оснащены гораздо лучше и гораздо сильнее, чем армии образца 1854 года. Это касается всех воюющих сторон. В том числе и России, которая уже к концу 1855-го массово переделывала гладкоствольные ружья на нарезные, создала новые артиллерийские системы Баумгартена и Маиевского, а также строила паровые канонерки и клиперы в невиданных ранее для себя масштабах.

Не стоит забывать, что новая техника требовала новой концепции её применения, а с этим были большие проблемы. И эти проблемы в конце Крымской войны вообще вызвали кризис военной науки, который окончательно разрешился только в 1880-е годы.

А теперь давайте просто пройдёмся по странам и посмотрим на последствия Крымской для них.

Англия

Война обошлась Британии в 68 миллионов фунтов стерлингов. В результате англичане получили свободный доступ в Чёрное море, который… как оказалось, им не сильно и нужен. Базу там не построишь, а рядом ещё и миллионная армия, жаждущая реванша.

Кроме того, по результатам Крымской на туманном Альбионе узнали, что их войска — как бы помягче выразиться — старомодны и несовременны, и с этим надо что-то делать. Что и стало причиной реформы армии, которая затянулась аж до 1870-х годов.

Отдельно стоит упомянуть и Индию. Там новости о войне в Крыму и скандалах, с этим связанных, узнавались по телеграфу. Приходили сообщения о бедствиях и болезнях, о бессмысленной атаке Лёгкой бригады, о неумении английских командиров ни воевать, ни снабжать свои войска. А потом из Индии начали забирать британские войска. Крымская война сократила присутствие чисто британских контингентов в Индии в два раза — на 1856 год там находилось всего 23 тысячи европейских солдат при 151 тысяче туземных войск.

И это послужило пусть не главной, но одной из причин восстания сипаев в 1857 году. Индийцам просто закралась в голову мысль: неужели англичане уже не такие, как раньше?

Кстати, британское правительство в 1857-58 гг. упорно искало «русский след» в индийском мятеже. В результате нашло «турецкий след», а вот русские, как оказалось, были непричастны.

Австрия

Для Австрии последствия Крымской войны оказались самыми неприятными. Точно по пословице «не рой другому яму, сам в неё попадёшь».

Уже на Парижском конгрессе премьер-министр Сардинии и Пьемонта граф Камилло Бенсо ди Кавур как полноправный член «держав-победительниц» внёс в повестку дня «итальянский вопрос». Для Австрии это было громом среди ясного неба, а тут ещё выступил Наполеон III: «Мне жаль, что наши с Австрией отношения уже не так хороши, как раньше». Франция заключила с Пьемонтом оборонительный союз, в котором Париж обещал помочь сардинцам, если на них нападёт Австрия. Кавур грамотно спровоцировал австрийцев, и началась война за объединение Италии. По её итогам австрийцев с Апеннин просто выгнали.

Но если бы только это!

Пруссия оказалась одним из главных выгодоприобритателей Крымской войны. После разрыва с Австрией Россия, благодарная Фридриху-Вильгельму IV за его позицию дружественного нейтралитета, всеми мерами стала поддерживать в германском мире именно Пруссию. Именно позиция Петербурга в австро-прусской войне и угроза удара по Австрии из Галиции помогла Бисмарку решительным блицкригом решить всё дело в битве при Садовой. Таким образом, с разницей в год Австрия лишилась гегемонии в германском и итальянском мире.

Россия

Для русских последствия Крымской войны оказались неоднозначными. Траты на Крымскую войну составили 336 219 412 серебряных рублей, или 1 513 млрд. франков, или около 60 млн. фунтов. По условиям Парижского договора Россия потеряла право иметь флот на Чёрном море, была демилитаризована зона Аландских островов, а также страна лишилась устья Дуная по линии «Кагул-Измаил».

Приобретения же оказались гораздо более обширными: генерал Муравьёв присоединил к России Приамурье и Дальний Восток, а это — 3 895 тыс. кв. км новых территорий.

Вообще, Китай, в Крымской войне не участвовавший, понёс самые большие территориальные потери в этой войне. Впрочем, и Пруссия, не участвовавшая в конфликте, оказалась одним из главных выгодоприобретателей.

Крымская война вызвала реформы Александра II, большинство из которых, скажем прямо, не удались. Крестьянская была провалена вчистую. Военная — имела больше минусов, чем плюсов. Реформа флота — провалена. Финансовая и экономическая — тоже.

Россия стала страной «отвёрточной сборки», и основные её капиталы утекали держателям акций за рубежом. Ну и начало «кредитной экономики» — оттуда же.

Во внешней же политике боязнь повторения Крымской войны парализовала Петербург почти на 20 лет, поэтому активную внешнюю политику Россия вела либо в интересах своих союзников (США и Пруссии), либо при первых признаках столкновения с Англией шла на громадные уступки.

Бисмарк назвал поведение России в это время «политикой напуганных».

США

И тут читатель возмутится — причём тут Соединённые Штаты? Они же в Крымской не участвовали! Совершенно верно, скажет автор. Но Крымская оказала громадное влияние на США.

Прежде всего, для американцев Крымская война стала упущенной возможностью. По идее, будь правительство в Белом Доме более решительным, американцам удалось бы и Канаду захватить, и Гавайи с Центральной Америкой получить, и англичан из Китая вытеснить.

Вообще Вашингтон все 1830–1870-е годы был ярым союзником России, поскольку объединял их один и тот же враг — Великобритания.

Ну а теперь о главном приобретении США по итогам Крымской. Речь, конечно же, об Аляске.

Да-да, каким бы странным ни показалось это заявление, Аляска — это безусловное приобретение США именно по итогам Восточной войны.

Россия поняла, что не сможет толком защитить эту территорию в случае новой войны с Британией, и решила продать её Штатам.

Эта продажа вызвала в Англии большую нервозность: у британцев на западном побережье обеих Америк был всего лишь один порт — Ванкувер, который теперь с двух сторон был зажат владениями США.

Именно продажа Аляски заставила британское правительство начать реформы в своих североамериканских владениях, и в 1868 году была создана Канадская конфедерация.

Турция

Самые неоднозначные итоги Крымской войны были именно для Османской империи. Нет, Турция однозначно проиграла Крымскую войну. Вчистую. Полностью. Турции также было запрещено содержать флот на Чёрном море.

Но проиграв — Турция выиграла.

Она выиграла 20 лет мира, сохранила свои европейские владения и получила время для модернизации. Турки после войны, с одной стороны, сохраняли только формальный контроль над Румынией, Сербией и устьем Дуная, потеряли Кавказ и Закавказье. С другой — приступили к реформам и смогли удержать свою империю от распада аж до Первой Мировой.

Швеция

Номинант на премию «слабоумие и отвага».

Не воюя с Россией, Швеция умудрилась с ней поссориться. А ещё потратить годовой бюджет на постройку Стены в районе Печенги (проект укрепленного рубежа на случай вторжения России — прим. ред.), вложиться в перестройку Гете-канала, который не имел практического значения до XX века. Сами шведы шутили, что этот канал нужен только для одного — чтобы шведская королевская семья, если придут русские, успела сбежать из Швеции до тех пор, пока страну ещё не успели захватить.

Румыния

Дунайские княжества, из-за которых и начался весь сыр-бор, оказались тоже одними из главных выгодоприобретателей.

Австрийцы после окончания военных действий хотели оставить свои войска в Дунайских княжествах, но под давлением Англии и Франции были вынуждены их вывести. А 7 августа 1858 года была заключена Парижская конвенция, которая разрешала объединение Валахии и Молдавии в одно государство. И в 1859 году появилась Румыния, пока ещё находящаяся в зависимости от Османской империи, но её господарь в управлении должен был помимо всего прочего руководствоваться и конвенцией великих держав. В 1861 году Османская империя признала существование Объединённого княжества Валахии и Молдавии как своего вассала. Таким образом, Румыния была признана де‑юре.

Франция

По результатам Крымской войны Франция вместе с Англией заняла почётное место «жандарма Европы». Это позволило ей вмешаться в войну Пьемонта и Австрии, а также заняться колониальными авантюрами в Мексике и Китае.

В 1859 году Франция, имеющая особое положение в Египте, начала строительство Суэцкого канала, который должен был соединить Средиземное море с Индийским океаном. И в конечном счёте французская колониальная империя возросла с 300 тысяч квадратных километров на 1851 год до одного миллиона квадратных километров на 1870 год.

Однако вместе с тем у Парижа постоянно росли противоречия с Вашингтоном, Берлином и Петербургом, и в результате период с 1866 по 1870 годы стал для Франции «временем неудач».

Сначала Бисмарк смог подманить Наполеона «морковкой» в виде Люксембурга и обеспечить нейтралитет Франции в австро-прусской войне. А когда Наполеон потребовал обещанное — Бисмарк сообщил о требованиях Парижа в газеты Европы, что произвело взрыв негодования в общественном мнении. В результаты выступившие единым фронтом Англия, Россия, Пруссия и Австрия оставили герцогство Виллему I, королю Нидерландов и, собственно, герцогу люксембургскому.

В 1868 году — испанский кризис, где опять Наполеон III проиграл Бисмарку. И как результат — франко-прусская война, свержение Наполеона III и объединение Германии. Да, это было заложено именно результатами Крымской войны. Без поддержки России вряд ли у Пруссии получилось так эффективно и чётко действовать в Европе.

Итоги

Сотни жертв политических убийств, взрывы бомб в Милане и Болонье, тысячи похищенных мафией и террористами людей. Итальянцам 1970-е годы запомнились как «годы свинца». «Рим сгнил» — общее впечатление итальянцев от происходившего вокруг них бедлама. Но даже для тех безумных и кровавых времён события в Калабрии и неудавшийся неофашистский путч стали чем-то неожиданным.

Праздник непослушания кончился

Власти Италии в 1970-м году решили перенести столицу Калабрии из Реджо-ди-Калабрия в Катандзаро — в рамках очередных административных преобразований и для борьбы с коррупцией. Издали декрет, заручились поддержкой оппозиции (коммунистов) и стали ждать, когда ситуация резко улучшится. Но получилось наоборот.

Жители старой столицы с криками «Оптимизаторов на кол!» начали бузить. Стоял июль, в Калабрии в это время даже мафия обычно расслабляется. Но тут граждане мобилизовались. Железные и автомобильные дороги из Калабрии оказались перекрыты. Население жгло шины, в городе росли баррикады из всего, что было под рукой. Брошенные подавлять беспорядки пять тысяч полицейских и жандармов затыкали носы — в Реджо-ди-Калабрия воняло, мусор не убирали, так как службы ЖКХ отказались работать.

«Это всё революция», — решили местные анархисты и радостно присоединились к бузе и мордобою.

Праздник непослушания кончился быстро. 14 июля калабрийцы восстали, а 22-го на вокзале калабрийского города Джоя-Тауро взорвалась бомба. Шесть погибших, 135 раненых. Власть в шоке, бузотёры в изумлении. Как такое могло произойти?

Наши связи скрепит бомба

Довольно быстро выяснилось, что организующая сила, стоящая за активностью «рассерженных граждан», — неофашисты из Национального авангарда и Итальянского социального движения (ИСД). На самом деле единственное, что в нём было социального — то, что масса его членов сидела на шее у государства: почтенные пенсионеры, сожалеющие, что не могут кинуть зигу в Квиринале, мамкины борцы за расу, люмпены на пособии… Власти подкинули им отличную идею: сыграть на стойком отвращении местного населения к Риму, от которого никто не ждал ничего хорошего.

«Гнусные квириты хотят нас ограбить! Кто не с нами — тот предатель! Мочи северян!», — типичные лозунги, которые скандировали неофашисты в коротких перерывах между получением в жбан и поджиганием шин.

Ежу было понятно, что тягаться с Римом эти клоуны не могли. К их счастью, им на подмогу пришли настоящие короли Калабрии — Ндрангета.

«Синьоры, у нас общие цели, давайте дружить», — предложили мафиози. Неофашисты согласились — с выбором союзников у ИСД было не густо. Их поддержала (в первую очередь, морально) только часть правящих в Калабрии «Христианских демократов». А у мафии были деньги, оружие и взрывчатка. Они могли прикрыть боевиков, поскольку имели связи среди полицейских. По позднейшим данным, в тот злополучный день, 22 июля, именно мафиози снабдили неофашистов взрывчаткой и помогли её установить.

Взрыв отпугнул «широкую общественность» — население стало понимать, что ввязалось во что-то скверное. Зато неофашисты и мафиози ударились во все тяжкие. С июля по сентябрь 1970 года в Калабрии было совершено 14 взрывов, десятки нападений на отделения полиции и местные префектуры.

Если до «гражданской революции» Ндрангета была властью тайной, то теперь мафиози носились по всему региону, взрывая магазины и офисы компаний, сотрудничавших с властями. Власти не успевали защищать своих сторонников и нейтралов. К ноябрю-декабрю в Калабрию ввели ещё шесть тысяч полицейских и около пяти тысяч солдат. Рим практически оккупировал регион.

А не устроить ли нам переворот?

Проблема была в том, что подавить мафиозные бунты — Ндрангета уже играла первую скрипку в противостоянии, хоть и держалась в тени — не удавалось. Премьер-министр Эмилио Коломбо плюнул на всё и в октябре пошёл на переговоры с бунтовщиками.

Посулы были щедрые: государство вложит миллиарды лир в сооружении новых заводов, переоборудование порта Джоя-Тауро, в новые дороги, аэропорты и массовое жилищное строительство. Столичные функции решили поделить между Катандзаро и Реджо-ди-Калабрия.

«Товарищи, дело сделано, можно расходиться», — решила мафия. Огромные государственные контракты распределили между кланами. Через три года из-за конкуренции за контракты по реконструкции порта Джоя-Тауро вспыхнула первая мафиозная война внутри Ндрангеты….

Неофашистам досталась слава «защитников интересов Юга», так что на выборах 1972 года они заимели собственного сенатора — из числа тех, кто громче орал на баррикадах и лез драться с полицией.

Но перед этим на пути мафии оказался Юнио Валерио Боргезе.

Чёрному князю требуется помощь

Выходец из знаменитой аристократической семьи и совершенно отбитый фашист, Боргезе прославился во время Второй мировой войны. Он был командиром «Десятой флотилии МАС», на счету которой было много дерзких акций. Фанатик своего дела (во всех смыслах этого слова), Боргезе отсидел после 1945-го четыре года в тюрьме и вышел оттуда культовой фигурой. Славу закрепила изданная в 1950-м году книга, которая описывала славный путь его флотилии.

Безудержный самопиар сделал своё дело — князь оказался примой фашистской сцены. Каждая мало-мальски оперившаяся ультраправая группа хотела заполучить его — если не в свои ряды, то хотя бы в крёстные отцы.

То самое ИСД, члены которой жгли шины в Калабрии, сумело в какой-то момент понравиться Боргезе. Да так, что пару лет он был почётным президентом партии. Однако рыхлое сборище маргиналов опытному фашистскому ветерану пришлось не по душе, и в 1953 году князь покинул партию и пустился в суровое автономное плавание.

В 1968-м году Боргезе начал готовить правый переворот. Звезды благоволили ему — он установил связи с наиболее бешеными и милитаристскими группами итальянских неофашистов (например, с «Национальным авангардом»). Одновременно он завёл связи на самом верху среди известных финансистов — Микеле Синдона и Личо Джелли.

События в Калабрии не могли пройти мимо синьора Юнио. Ведь он был, можно сказать, духовным папой и дедушкой всех тех молодцов, которые творили адовый бедлам на Юге.

Возможности мафии вдохновили князя. К сицилийской Коза Ностре и Ндрангете зачастили его эмиссары.

«Сеньоры, меня восхитили ваши взрывные таланты. Их не стоит зарывать в землю. Поддержите наш заговор. А я в ответ отпущу всех ваших из тюрем и вы озолотитесь».

Старички из Коза Ностры с кислой миной отказались. Зато Ндрангета (в первую очередь — клан Ди Стефано) пустилась во все тяжкие. Боргезе осталось только дать отмашку мафии, и она стала бы действовать.

Путч, которого не было

Всё должно было произойти в ночь на 8 декабря 1970 года. Но ничего не произошло.

Потом Боргезе говорил, что, мол, шёл сильный дождь, он чувствовал себя не очень и решил свернуть лавочку. Его сторонники, среди которых хватало буйных пенсионеров-полицейских и бывших вояк, успели выдвинуться на позиции и даже захватили вестибюль МВД Италии, когда пришёл сигнал отбоя.

С горя заговорщики устроили ужин со спагетти и винишком, а потом разъехались по домам, где их и взяли тёпленькими.

Без сомнения, если бы путч доверили проводить мафиози, они бы выполнили всё по высшему разряду. Но тут уже — что вышло, то вышло.

После такого феерического провала Боргезе смотался в Испанию под крылышко Франко. Там он и умер в 1974-м году. Суды над заговорщиками (по традиции, в их среде было по три информатора спецслужб на каждого участника) шли все 1970-е и 1980-е годы. При этом членов Ндрангеты вообще не привлекли к ответственности.

Мафия не просто вышла сухой из воды. Она почувствовала вкус и азарт политической игры на самом верху. В 1970-х годах Паоло ди Стефано, глава клана Ди Стефано, вошёл в масонскую ложу П2 (она же «Propaganda Due»), состоявшую из банкиров, министров, генералов и верхушки правящей партии «Христианских демократов». В их числе были те самые Синдона и Джелли. Мафия стала одной из опор власти в стране. Следом за Паоло в масонские ложи и тайные общества потянулись и другие мафиози, дабы «укрепить» итальянскую власть…

А началось всё с решения о переносе столицы Калабрии в другой город.

Источник

Операция «Багратион» — крупнейшее поражение немецкой армии за всю её историю! Чтобы просто неудача и прорыв переросли во вселенскую катастрофу, нужно было не раз и не два сделать правильный выбор места и времени ударов, и добавить щепотку импровизации и мастерства. Что же именно происходило 75 лет назад во время Великой Отечественной войны?

А не лучше ли? Нет
С наступлениями в Белоруссии у Красной армии зимой 1943–1944 годов не клеилось. Неудивительно, что товарищ Сталин при обсуждении планов на лето предложил развить успех на проверенном направлении — на Украине. Предлагалось ударить глубоко в тыл «Белорусскому балкону» танковыми армиями.

Однако именно этого немцы и ждали. Во главе группы армий «Северная Украина» стоял немецкий «гений обороны» Вальтер Модель; здесь были собраны самые боеспособные танковые дивизии Восточного фронта. План Сталина мог обернуться обидным фиаско и надолго отодвинуть капитуляцию Германии. К счастью, А. И. Антонов и Г. К. Жуков взяли на себя ответственность и убедили Верховного нашинковать «балкон» чередой ударов.
«Ну и что, что у Соколовского и Гордова зимой не получалось? Если всё правильно сделать, то получится».
В правильных действиях не было никакого бинома Ньютона. Велась тщательная артиллерийская разведка со сбором и обмером горячих осколков с вычислениями откуда это прилетело. Солдат и младших командиров тренировали на построенных в тылу точных копиях немецкой обороны. Даже речушку подходящую перегородили и сделали точь в точь как участок реки на одном из направлений ударов. Готовили планы ударов дальней авиации и атаки штурмовиков на артиллерию. Поменяли командиров и командующих, призвав с юга хорошо себя зарекомендовавшие в успешных наступлениях кадры. Всё вместе сработало, и в нужный день и час белорусский «балкон» посыпался.
Бесперспективняк
Уговорами Верховного дело не ограничилось. Частью большого плана был разгром немцев под Бобруйском. Толково выглядел удар на Бобруйск с двух сторон: от Паричей и от Рогачёва. Командующий же Первого Белорусского фронта К. К. Рокоссовский в докладе о перспективах и планах сказал, как отрезал: «Паричи, Бобруйск. Это направление невыгодно». Далее он подробно написал почему — местность и всё такое.

Идеей Рокоссовского был мощный удар от Рогачёва на запад. За зиму Рокоссовский крепко сдружился с командармом 3-й армии А. В. Горбатовым. Обоих роднила и служба в кавалерии старой армии, и опыт отсидки во время репрессий. Горбатову предлагалось возглавить мощный таран из шести стрелковых корпусов и нестись на Бобруйск, сметая всё на своем пути.
Однако Жукову такой план не понравился. Рокоссовского продавили, и операция 1-го БФ приняла форму удара по сходящимся направлениям. Жуков оказался прав на все сто процентов. Протаранить сильные позиции немцев под Рогачёвым ещё получилось, но небыстро.
Рысью добежать до Березины, сходу её форсировать и пытаться кого-то там окружать… это уже было фантастикой.
Всё же удар от Паричей в обход Бобруйска с запада превратил частное поражение в катастрофу и «котёл». Также два удара заставили беспомощно метаться между ними единственный немецкий резерв на этом направлении — 20-ю тд.
Без бобруйского «котла» для 9-й армии весь большой план мог рассыпаться, как карточный домик. Получился бы не разгром, а оттеснение немцев в район Минска, в лучшем случае — к границе 1941 года.
Идеальный шторм
Может показаться, что всё решили генералы и маршалы в штабах и Ставке. Однако это не так. Любой замысел для своей реализации требует грамотных и инициативных действий на поле боя.
Показательны в этом отношении удары советских ВВС по отходящим колоннам немцев между Березиной и Днепром. Фронт ушел вперёд, потенциальные цели находились на расстоянии 160-170 километров от аэродромов штурмовиков — а это практически предел досягаемости для Ил-2. Доразведка целей происходила на ходу, точнее на лету. Уходившие на просёлочные дороги колонны немцев догоняли и останавливали. Наиболее опытные экипажи штурмовиков били первыми. Они разрушали переправы и создавали пробки и заторы в выбранных намётанным глазом узких местах. Далее намертво вставшая колонна становилась лёгкой целью.

Планомерный отход немецкой 4-й армии на новый фронт обороны оказался попросту сорван. Её дивизии потеряли под бомбами и РСами штурмовиков тяжёлую технику и неуклонно превращались из армии в толпу. Немецкие пленные разного ранга позднее в один голос говорили, что в «Багратионе» советская авиация действовала необычайно активно и предопределила разгром ГА «Центр».
Дорогу видишь? А она есть!
Загонная охота на немецкую 4-ю армию шла вроде бы хорошо, но требовалось перехватить пути отхода немцев под Минском. Нацеленная же на Минск 5-я гв. ТА Ротмистрова сталкивалась с немецкими резервами: свежей 5-й тд с «Пантерами» и «тигриным» батальоном. На трассе Москва-Минск развернулось танковое сражение с неясными перспективами.

Успех операции вновь стал делом командиров тактического звена. 2-й гв. танковый корпус А. С. Бурдейного поначалу не получил каких-то амбициозных задач. Ему лишь нужно было прикрывать главную ударную группировку фронта с юга. Закалённый в боях под Сталинградом и Курском корпус продирался через леса и болота южнее шоссе.
О состоянии коммуникаций здесь красноречиво говорит фраза в отчёте корпуса, что одна из дорог «на карте показана, в действительности её нет».
Но сопротивление противника здесь было меньше. В полночь 30 июня танкисты 2-го гв. тк захватили и не дали сжечь деревянный мост через Березину. Танки он держал весьма условно, и переправа затянулась до 2 июля 1944 года.
К северу под Борисовым находилась 5-я танковая дивизия. Южнее, под Пуховичами — боевая группа Линдига (12-я танковая дивизия и некоторые другие части). Бурдейный прошёл, как говорится, «между струй». Всё решил последний бросок.

Занятые сильным отрядом немцев Смолевичи удалось обойти сразу по нескольким маршрутам. В пять утра 3 июля в Минск ворвалась 4-я гв. тбр полковника Лосика. Немцы объявили Минск «крепостью» и стали готовиться к обороне, но всё решили быстрые и энергичные действия бригады Лосика. В середине дня в Минск вошёл 1-й гв. тк М. Ф. Панова, и гигантский «котёл» под Минском замкнулся. Задача разгрома главных сил ГА «Центр» в Белоруссии была выполнена.
«Удар серпом», русская версия
Бросок от Витебска и Бобруйска к Минску сам по себе был большим успехом. За спиной армий у Минска, Вильнюса и Гродно остались сотни километров и разрушенная железнодорожная сеть. Предел возможностей людей и техники, казалось, уже был достигнут.
Да… но нет. 1-й Белорусский фронт К. К. Рокоссовского в июне 1944 года занимал огромное пространство от Ковеля до Бобруйска. Участок под Ковелем достался Рокоссовскому в наследство от незадачливого 2-го БФ весны 1944 года. Причём, несмотря на разгром немцев в Белоруссии, проба пера под Ковелем силами 11-го тк 8 июля окончилась неудачей и немалыми потерями. Корпус напоролся на «Викинг». Казалось бы, на Ковель можно махнуть рукой.

Однако расчёт на растаскивание немецких резервов под ударами на других направлениях всё же оправдался. Через десять дней, 18 июля, наступление левого крыла 1-го БФ пошло вполне успешно. Немцев не только сбили с насиженных позиций, но и не дали зацепиться за реку Западный Буг. Именно «удар серпом» от Ковеля через Буг позволил выйти в тыл немцам под Брестом, образовать плацдармы на Висле и выйти к Нареву и Варшаве. «Багратиону» дали новый импульс.
Каждый раз, в каждом из пяти эпизодов нужно было сделать правильный выбор, рискнуть и проявить профессионализм. Russians did it. Русские это сделали. Ведь только так можно навсегда остаться в военной истории.
Источник

Британский генерал 18 века Джеффри Амхёрст прославился предложением заразить оспой индейцев, осаждавших английский форт. Метод был прост — распространить среди них одеяла и одежду больных. Сметливые янки якобы подхватили британский почин, и очень скоро тысячи индейцев отдали душу Великому Маниту. Однако всё это миф. Реальность была куда прозаичнее и хуже.

Что случилось в форте Питт
В мае 1763 года индейцы под руководством вождя племени оттава Понтиака подняли антибританское восстание. Вскоре оно распространилось по северу Среднего Запада и вокруг Великих озёр.
Уже 29 мая превосходящие силы восставших осадили форт Питт (будущий Питтсбург). В письме от 16 июня 1763 года командующий войсками и местным ополчением капитан Симеон Эквер докладывал вышестоящему начальству, полковнику Генри Буке, что ситуация сложилась аховая.
«Я боюсь эпидемии… Среди нас есть больные оспой», — писал Эквер полковнику. Форт был переполнен, сотни колонистов и торговцев бежали под его защиту.
Прочитав это, Буке 23 июня написал командующему, генералу Амхёрсту, мол, «форт держится, но среди гарнизона есть больные оспой. Что делать будем, мой генерал?». Пока Амхёрст соображал, что бы такое придумать, дела приняли неожиданный оборот.

24 июня индейцы заслали к осаждённым двух парламентёров, предложив сдать форт. Англичане, понимая, что вряд ли их выпустят живыми, отказались. Тогда индейцы настойчиво попросили у британцев еды и воды, чтобы добраться до своих и передать им ответ осаждённых. Именно в этот момент — якобы чтобы задобрить парламентеров — им из госпиталя прислали одеяла и одежду больных оспой. За решением стояли капитан Эквер и торговец Вильям Трент. Последний оставил у себя в дневнике запись о смертоносных подарках: _«Надеюсь, они возымеют соответствующий эффект».
Генерал Амхёрст об этом не знал, но если бы узнал, то одобрил бы этот подход, поскольку и сам думал в этом направлении.
29 июня Амхёрст написал Буке, собиравшему силы для деблокады форта: «Возможно ли распространить эпидемию оспы среди племён восставших индейцев? Мы должны использовать любую хитрость, чтобы ослабить их». Буке в ответном письме обещал сделать всё возможное. 16 июля Амхёрст дополнительно накрутил хвост полковнику, призвав его использовать не только одеяла с оспой, но и «любой другой метод ради искоренения этой отвратительной расы».
Удалась ли англичанам их диверсия? Сразу несколько военных источников, включая бывших пленных, говорят, что среди индейцев бушевала эпидемия оспы, — как раз с весны-лета 1763 года. Минго, шауни, делавары сотнями умирали от болезни. Однако была ли причиной эпидемии пара одеял из форта Питт, или же индейцы подхватили её откуда-то ещё — неясно до сих пор.

Успешное поначалу восстание стало сходить на нет. Индейцы сняли осаду с форта Питт. А самого Понтиака убили в 1769 году, через три года после подписания мира с англичанами.
Индейцы и оспа
Случай в форте Питт стал хрестоматийным, хотя ни Амхёрст, ни Буке, ни Эквер после осады не пытались повторить свою бактериологическую новацию. Однако этого оказалось достаточно, чтобы в любых эпидемиях оспы, которые случались среди индейцев, стали винить колонизаторов.Еще до инцидента в Питтсбурге, в 1755-1756 и 1757–1758 годах эпидемия оспы выкосила стройные ряды французских союзников — индейцев-потаватоми. То ли сами, то ли по наущению французов, индейцы обвинили во всём англичан. Их бывший пленный Корнелиус Ван Слик писал, что индейцы считали, будто заразились, употребляя английский ром. Хотя, вероятнее всего, они подхватили инфекцию, осаждая форт Вильям Генри, внутри и вокруг которого бушевала эпидемия.
В другом случае индейцы племени оттава, к которым принадлежал Понтиак, решили, что заразились оспой от французов. Якобы те дали им в Монреале в 1757 году шкатулку с подарком, которую приказали открыть только по возвращению в племя. Иначе, мол, быть беде. Но индейцы были любопытными и открыли её до возвращения, так что заразились ещё в пути. Во всём, ясное дело, обвинили французов. Последние, обалдев от таких претензий, переложили ответственность на британцев.
Опять, мол, эти англосаксы выпивку заразили.
В 1759 году в городе Чарльстон и его окрестностях бушевала эпидемия оспы. Болезнь колонисты подхватили у индейцев. А вот как она попала к индейцам — история умалчивает.
У индейцев оджибве существовала легенда, что их в 1770 году заразили какие-то торговцы. Они передали им «заражённый флаг». Индейцы на радостях поделились флагом со своими более цивилизованными товарищами в форте Пон-дю-Лак. В итоге от эпидемии за один год умерло более трёхсот человек.

Впрочем, историки выяснили, что всё было немного не так: эпидемия разразилась в 1780–1782 годах. И была она не только у оджибве, но и у ассинибойнов, и у криков. Вдобавок оспу бедолаги подхватили во время набега на деревни индейцев хидатса в Миссури, где в тот момент бушевала эпидемия.
И хотя часть племен знали про карантин, — научились от тех же европейцев, — индейцы часто не понимали, откуда берутся эпидемии. По их мнению, все они были искусственно созданы колонизаторами (кем же ещё?).
Истории об эпидемиях, распространявшиеся в форме мифов и легенд, в XIX веке записали американские этнографы и историки. Публика приняла их на ура, и на то была своя причина.
Англичанка гадит
Дело в том, что случай передачи заражённых оспой одеял в форте Питт был довольно подробно описан в дореволюционных США. Когда в 1773 году началась война за независимость британских колоний, американские революционеры быстро припомнили англичанам варварские методы войны. Можно ли было терпеть над собой таких уродов? Тут, как говорится, каждое лыко было в строку.
В ноябре 1775 года революционеры обчистили бараки английских войск в Нью-Йорке — в революционной Северной армии не хватало одежды и постельных принадлежностей. Однако Временный Конгресс постановил немедленно сдать экспроприированное, поскольку боялся, что англичане оставили заражённые вещи.
Не хватало ещё эпидемии в армии, у которой дела и так были не ахти.
Во время осады Бостона в 1775–1776 годах, когда в рядах Континентальной армии вспыхнула эпидемия оспы, главнокомандующий Джордж Вашингтон немедленно возложил ответственность на англичан. По мысли генерала, британцы задумали осуществить «дьявольский план» — подорвать революционные силы эпидемиями. 13 марта 1776 года Вашингтон поначалу запретил своим войскам заходить в покинутый британцами Бостон. «Наши враги в своем злодейском усердии распространили заразу по всему городу», — писал Вашингтон в приказе. Несмотря на принятые после занятия города меры предосторожности, в последних числах марта в Бостоне разразилась эпидемия оспы, буквально отправившая всю Континентальную армию в лазареты.

С 1775 по 1781 годы не проходило и месяца, чтобы население то Нью-Гемпшира, то Виргинии, то Массачусетса, то ещё какой восставшей колонии не обвиняло англичан в попытках заразить бунтовщиков. И эти обвинения не были безосновательными.
Британцы настойчиво стремились развязать эпидемии в тылу революционных войск. С индейцами в 1763 году они импровизировали на коленке, а в нынешних условиях подошли со всей серьёзностью.
Например, в июле 1781 году английский генерал Александр Лесли описывал командующему Корнуоллису, как он специально высылал сотни чёрных рабов, больных оспой, туда, где стояли революционные войска. Смысл был в том, чтобы охватить эпидемией как можно большую территорию, что затруднило бы операции американских войск.
В июне 1781 года солдаты революционной армии в Виргинии свидетельствовали, что на их пути постоянно попадались десятки рабов, умерших от оспы. Многие из них находились рядом с источниками воды, на фермах, мельницах. В других местах британцы могли отпускать пленных или заложников, болевших оспой. Или же оставляли трупы и одежду больных в местах, пригодных для квартирования их революционных противников.
Логика у британцев была железная. На дворе стоял XVIII век, когда у любой армии 80 процентов потерь происходили от болезней, а не от столкновений с врагом.
Так что исторический опыт США ясно показывает, что во время войны британцы использовали любую возможность для победы, включая искусственно вызванные эпидемии.
Дикари не заслуживают пощады
Командующий британскими войсками в Северной Америке генерал Томас Гейдж обеими руками ратовал за заражение индейцев оспой. Он, как и большинство его офицеров, думал, что дикари не заслуживали пощады, поскольку, в соответствии с модными тогда теориями, понимали только язык силы. Большинство английских офицеров, искренних роялистов и наглухо отбитых аристократов, считали восставших американцев такими же индейцами, только с белой кожей. Вдобавок в рядах восставших было много ирландцев, а уж эту-то «кельтскую шваль» британские офицеры привыкли считать дикими животными.
Только «факел и штык» могли очистить колонии Его Величества Георга III от всей этой погани.
И если в США происшествие у форта Питт рассматривалось как нездоровая сенсация и варварство, то в Соединённом Королевстве генерал Джеффри Амхёрст был необычайно популярен среди военных и аристократии. Его военные кампании пристально изучались, и осуждать прославленного вояку за то, что он угробил хитроумным способом несколько сотен дикарей, никто не собирался.

Опыт Амхёрста британцы переняли. Другое дело, что он не помог им победить в революционной войне с бывшими колониями.
А что касается индейцев, то новое государство, Североамериканские соединённые штаты, довольно быстро унаследовало британский подход. Однако при «уничтожении дикарей» обошлись более традиционными методами: массовыми убийствами во время карательных рейдов и депортациями, при которых гибли тысячи индейцев.
Источник

21 июня 1919 года второй флот мира добровольно отправился на дно прямо во вражеской базе. Споры, было ли это подвигом или величайшим позором в истории войны на море, не утихают до сих пор.

Последний парад
Холодным ноябрьским утром 1918-го прожектор английского эсминца скользнул по надстройкам выплывших из дымки немецких кораблей. Но сражения не последовало.
Немцы шли с пустыми снарядными и зарядными погребами, торпедные аппараты — тоже пусты, на кораблях — сокращённые экипажи.
Могучий Флот открытого моря шёл в свой последний поход, шёл сдаваться.
В Северном море его встретила огромная, в несколько сот вымпелов, армада союзников. После этого 69 германских кораблей (один эсминец подорвался на мине и затонул) под конвоем проследовали в британский Ферт-оф-Форт, где немцам приказали спустить императорские флаги.

В следующие дни германцев небольшими группами переводили в тюрьму — в Скапа-Флоу на пустынных и продуваемых всеми ветрами Оркнейских островах.
Флот Второго рейха, рождённый в землях без особых морских традиций и начинавший со скромных задач по береговой обороне от французского и русского флотов (о противостоянии с англичанами было страшно даже думать), благодаря немецкой промышленной мощи и научно-техническому потенциалу стал вторым в мире. Немцы были первыми, кто за сто лет смог по-настоящему угрожать «владычице морей» — Британской империи — на море.
Но теперь краса и гордость Германии завершила свой последний поход.
Перемирие
Утром 11 ноября 1918 года Германия подписала с союзниками перемирие, фактически означавшее капитуляцию. От тевтонов требовали сдать союзникам большую часть артиллерии и пулемётов, практически всю авиацию, все подводные лодки и даже огромное количество вагонов с локомотивами. Касательно надводного флота статья XXIII гласила, что 74 немецких корабля (из них шесть линейных крейсеров, десять линкоров, восемь крейсеров и пятьдесят эсминцев) должны быть интернированы, а остальные собраны в немецких базах для разоружения.
Идея интернировать вымпелы рейха в нейтральных портах быстро заглохла сама собой. Рассматривались испанские и норвежские порты, но обе эти страны в ужасе отказались иметь с этим дело. В итоге было решено, что немецкий флот погонят к англичанам.

15 ноября для переговоров о сдаче в Англию прибыл немецкий контр-адмирал Мойрер. Так как времена в Германии стояли революционные, с ним прибыли и представители «Советов рабочих и солдатских депутатов» — но их англичане отказались пускать даже на порог. Британцы потребовали немедленной сдачи, но Мойрер честно предупредил, что не уверен, смогут ли они вообще вывести корабли в связи с бунтами команд.
Тем не менее, 21 ноября корабли пришли в Англию, а спустя неделю собрались в Скапа-Флоу. Чтобы достичь установленного количества в 74 корабля, немцы продолжали прибывать вплоть до 9 января 1919. Даже на замену погибшему на мине V-30 был прислан другой эсминец.
Так как корабли считались интернированными, английских караулов на них не было.
Плен
В Скапа-Флоу в первую очередь начали сокращать экипажи. До Нового года из примерно 20 000 немецких моряков на родину вернулись три четверти. Для оставшихся наступили серые и монотонные дни.

Англичане запретили сходы на берег и перемещение между кораблями. Дисциплина окончательно рухнула — немецкие матросы открыто игнорировали приказы оставшихся офицеров и собирались на «революционные сходки».
Всё необходимое для эскадры доставляли из дома, но продукты были ужасного качества, а средств гигиены и одежды практически не привозили вовсе. Морякам приходилось добывать недостающее у экипажей регулярно доставлявших воду наливных судов — в обмен на личные вещи и всё ценное, что можно было содрать с кораблей. Одним из предметов бартера был алкоголь, в обилии имевшийся на кораблях рейха. Сами немцы употребляли его много и ничуть не скрываясь. Со временем экипажи прекратили даже уборку кубриков и кают — как только они загаживались всегда можно было переехать в соседние, места-то полно!
Развлечений никаких не существовало (кроме рыбалки), и даже почта приходила нерегулярно и с большими задержками. Все исходящие письма цензурировались англичанами.

Командовавший пленной немецкой эскадрой контр-адмирал фон Ройтер (Хиппер предпочёл остаться дома и избежать участия в капитуляции) ничего не мог с этим поделать. Всё, что ему удавалось, так это отправлять всё больше беспокойных моряков домой и ждать решения судьбы своих кораблей.
Последние дни
О ходе мирных переговоров в Версале фон Ройтеру не сообщали, и всю информацию он мог почерпнуть только из доставляемых ему английских газет. Прочитанного вполне хватило для того, чтобы понять: корабли обречены. Если Германия не пойдёт на условия мирного договора, его вымпелы станут законной военной целью. А если пойдёт — немецкий флот уйдёт как трофей союзникам.
Ройтер не знал (хотя и догадывался), что англичане готовят планы по силовому захвату его кораблей. И чем ближе была дата истечения перемирия (21 июня), тем больше нарастала вероятность внезапного штурма. И действительно, британская эскадра только и ждала официального разрешения от своего правительства. Соответствующие приказы были написаны, и даже проведены учения. Основной датой считалась ночь с 21 на 22 июня.

17 июня 1919-го фон Ройтер, пользуясь теми небольшими правами, что оставили ему англичане, разослал по кораблям секретный приказ приготовиться к затоплению. На немецких кораблях, на которых суммарно осталось чуть больше 1700 моряков, закипела работа. Её масштабы и продуманность свидетельствуют о том, что она, вероятно, готовилась и тихо велась задолго до 17 июня. В тот же день британскому адмиралу Фримантлу, сторожившему со своей эскадрой немцев, официально сообщили: перемирие продлено до 23-го числа. О чём он и осведомил фон Ройтера.
20 июня в Версале британцам официально разрешили захватить немецкие корабли, назначив для этого дату и время — 23 число, семь часов вечера.
21 июня английская эскадра, зная, что у них есть ещё два дня в запасе, вышла в море на учения. В Скапа-Флоу осталась лишь пара эсминцев и малых судов. Фон Ройтер решил воспользоваться уходом англичан.
Параграф одиннадцать
В 10:30 утра 21 июня 1919 года на флагмане фон Ройтера поднялся сигнал «Параграф одиннадцать. Подтверждаю», служивший кодом к началу затопления кораблей.
Возможно, в названии кода был ещё и чёрный юмор: на тогдашнем немецком сленге «параграф одиннадцать» означало «продолжать пить до беспамятства».
По этому сигналу немецкие корабли подняли флаги и приготовились к затоплению. Открывались конденсаторы и кингстоны, крышки подводных торпедных аппаратов; запирающие их клапаны и вентили выводились из строя. Переборочные двери по всей длине корабля оставались открытыми, а их запоры приводились в неисправность. Часть дверей вообще была снята. Открывались иллюминаторы и все люки на верхних палубах.

Корабли быстро начали оседать с креном и дифферентом. Всё, что смогли сделать примчавшиеся англичане, так это обстрелять безоружных и не сопротивлявшихся немцев. В результате восемь моряков было убито на месте и 21 ранен. Девятым погибшим стал немец, таинственным образом застреленный уже 24-го числа на борту линкора «Резолюшн». Правда, более 1700 человек спокойно эвакуировались со своих кораблей.
Англичане успели оттащить часть «утопленников» на мель, но из 16 линейных кораблей затонули 15, были спасены три из восьми крейсеров и 18 из 50 эсминцев. Ещё одним эсминцем, попавшим в английские руки, стал пришедший на следующий день с почтой и продуктами B98.

Фактически это было крупнейшей одновременной потерей боевых кораблей в истории. Ядро германского флота ушло на дно.

Победа?
Команды затонувших кораблей объявили военнопленными и засунули в самый мрачный и плохой лагерь, который смогли найти. Дома их всех во главе с фон Ройтером принимали как героев, спасших честь немецкого флота. Но уже сто лет с этой оценкой согласны не все.

В ответ на затопление кораблей союзники наложили на Германию дополнительные репарации — несмотря на протесты её правительства о том, что моряки действовали исключительно по своей инициативе. Ущерб возместили многочисленными плавдоками, кранами и прочим флотским имуществом.
Позорная служба под чужими флагами для кораблей рейха вряд ли бы затянулась. После Первой мировой большинство флотов стран-победительниц отправили на слом множество своих собственных кораблей, так что «чужаки» вряд ли прослужили бы долго.
А так получилось, что флот, претендовавший на власть над семью морями, бесславно и без единого выстрела совершил самоубийство прямо в чужой базе. Причём к скрытой радости главного врага: англичане ожидали свары с союзниками за «немецкое наследство», а теперь предмет раздора лежал на дне.

Судьба затопленных кораблей стала мрачным символом бессмысленности. Их лежащие на мелководье остовы со всем содержимым были выкуплены частной судоподъёмной фирмой и поднимались при помощи оборудования, отобранного у немцев. Одним из последних в июле 1939 подняли линейный крейсер «Дерфлингер». Это случилось за считанные дни до того, как немецкий и британский флоты снова сошлись в смертельной схватке.

Источник

Немцев обескураживали дерзкие вылазки разведчиков. Их командир, старший сержант Григорий Жулега, всегда старался действовать так, чтобы даже в безвыходной ситуации быть хозяином положения. Это правило позволило ему не только выжить на войне, но и стать полным кавалером ордена Славы. Весной 44-го его разведгруппа действовала на Карельском фронте.

На мурманском направлении
В конце апреля 1944 года в Заполярье было шумно. Артиллерия и миномёты 14-й армии девять раз прошлись по вражеским оборонительным сооружениям. С 26 по 30 апреля они израсходовали свыше 34 тысяч снарядов и мин.
Как отметил штаб армии, первые обстрелы застигли противника врасплох:
«(…) живая сила отойти в укрытия не успела и понесла большие потери (…) разрушенные огневые точки в опорных пунктах не восстанавливались».
Но, кроме разрушения вражеских укреплений и уничтожения живой силы противника, обстрелы имели и другую цель. Артиллерия прикрывала действия разведгрупп, которые сразу после прекращения огня врывались в немецкие траншеи, сея смерть и панику.
Так, разведчики 10-й гвардейской стрелковой дивизии смогли захватить пять пленных и уничтожить много вражеских солдат. При этом они взорвали дзот, наблюдательный пункт и два блиндажа.
Во время этих рейдов особо отличилась разведгруппа 35-го гвардейского полка под командованием помощника командира взвода пешей разведки старшего сержанта Григория Жулеги.
За живым немцем
В полночь 27 апреля группа Жулеги из пяти разведчиков и двух сапёров вышла на захват языка на высоте «Битая». Пока высоту обрабатывала наша артиллерия, Жулега и его бойцы укрывались под ней.

В семь утра, когда на «Битой» перестали рваться снаряды, гвардейцы поползли к немецким траншеям. Но, когда они приблизилась к проволочному заграждению, шальным осколком ранило разведчика Зоричева.
Опытный и бывалый командир группы понял, что выполнение задания под угрозой. Тогда он решил отправить раненого в сопровождении разведчика Фомичёва в тыл, а выбывших заменить сапёрами. Как вспоминал позже сам Жулега:
«Однако чем сапёры не лихие воины!»
Проскочив в проход в колючей проволоке, командир, разведчики Тихомиров и Зазнобин, сапёры Шабанов и Крапивин ринулись к брустверу и «начали шарить по траншее». Но никого обнаружить не смогли.
Пусто!
Захлопнуть «мышеловку»!
Вскоре красноармейцы увидели большую землянку, в которой оказалось полно немцев. Они сидели тихо, как мыши, прячась от советского артналёта. Жулега решил захлопнуть «мышеловку».
Землянка стояла на перекрёстке трёх траншей. Оставив в них сапёров, чтобы не дать немцам ударить в спину, Жулега начал действовать.
Красноармеец Василий Тихомиров подбежал к тамбуру с гранатой. Вслед за ним туда ринулись сам командир группы вместе с Зазнобиным:
«В тамбур полетели гранаты. Взрывы, дым, стоны. А внутрь идти рискованно: можно с пулей встретиться».
Но немцы не дали разведчикам времени обдумать, как проникнуть в задымлённую землянку. Один из фрицев изловчился подхватить брошенную гранату и швырнул её обратно. Раздался взрыв — и разведчик Зазнобин получил в ногу девять осколков.

Жулега хотел отправить раненого к своим, но Зазнобин отказался:
«„Нет, я ещё могу“, — и перезаряжает автомат».
В этот момент откуда-то появился немецкий солдат. Взрыв гранаты и суматоха из-за ранения товарища лишили разведчиков бдительности. За что они тут же были наказаны — враг ошибок не прощает. Василий Тихомиров выстрелил, но опоздал. Немец, прежде чем упасть замертво, успел дать очередь и попал раненому Зазнобину в руку. Пришлось командиру группы помочь ему выбраться из окопа, чтобы ползти к своим.
Бой в траншее
Как только Жулега вытолкнул Зазнобина из траншеи, он увидел, что прямо на него бегут пять немцев. Старший сержант не растерялся — он был мастером боя в окопах.
«В траншее им развернуться нельзя, стрелять всем сразу тоже нельзя, а первый замешкался. Это их и погубило. В одно мгновение я вскинул автомат, убил первого, второго… и так до пятого».
Уложив всех пятерых, разведчик вернулся к Тихомирову, который караулил выход из землянки. Жулега понимал, что их осталось всего двое. Сапёры сторожили подходы к траншее. Звать их на помощь — значит убрать прикрытие. А это может привести к удару в спину.
Ну — двое, так двое. Поставленную задачу надо выполнить и контрольного пленного взять. Жулега и Тихомиров пошли по траншее искать языка. Но как только они выглянули из-за поворота, то увидели, что навстречу им бежит целое отделение вражеских солдат.

Опытный старший сержант понял: немцы собираются прижать их «в плановом порядке». Но он решил не бежать, а контратаковать:
«Однако ж встретили мы их, гансов, не там, где они ожидали, а на полдороге, и опередил их Тихомиров с выстрелом на полсекунды».
Внезапность была на стороне гвардейцев, и этот бой они выиграли. От их автоматного огня траншея вскоре наполнилась трупами:
_«В результате на следующей минуте лежали двенадцать немцев мёртвых в траншее. Но мёртвые есть мёртвые, а нам нужен живой».
Язык взят!
Разведчики продолжили искать контрольного пленного. Жулега и Тихомиров побежали в другую траншею. Проскочив с десяток метров, они снова напоролись на фрицев. Это была группа человек из восьми:
«И снова мы первые открыли огонь. Убили двух первых и двух задних. Остальные юркнули в „лисьи норы“ и выставили автоматы. Не подступишься».
Деваться было некуда, языка брать надо. Красноармейцы достали гранаты, чтобы выкурить немцев из их укрытий. Но теперь инициатива была не на их стороне.

Однако фортуна любит храбрецов! Внезапно Тихомиров заметил, что один из застреленных гитлеровцев осторожно приоткрыл глаз:
«Стой! — кричит мне Василий. — есть один живой. Притворяется, сволочь».
Чтобы не получить очередь в спину, разведчики кинули в «норы» немцев гранаты. Затем схватили мнимого покойника и с помощью сапёров поволокли его в сторону своих позиций.
Что сказал «покойник»?
Возвращались разведчики очень осторожно, так как пленного надо было доставить живым. В этот момент артиллерия противника ожила и стала вести беспорядочный огонь по советскому переднему краю.
Опытный Жулега не торопился. Переждав опасность, его группа вернулась в свои окопы лишь в 13:30 — вместе с языком и раненым Зазнобиным. Зоричев и Фомичёв также добрались до своих. Таким образом, разведгруппа старшего сержанта Жулеги выполнила задание, не понеся потерь убитыми.
Захваченный в плен немец оказался обер-ефрейтером 141-го горнострелкового полка Францем Беером. Уже на предварительном допросе он рассказал, что немцы были ошеломлены первым же артобстрелом. Во время него было убито пятеро гитлеровцев, в том числе командир его взвода, ещё восемь человек ранено.
Любопытно, что из взятых разведчиками 10-й гвардейской дивизии пяти языков трое были убиты огнём немецкой артиллерии на подходах к советским окопам. Жулеге и его бойцам повезло — они доставили живым одного из двух контрольных пленных.
Ордена разведчика
Командование высоко оценило действия старшего сержанта Григория Жулеги. В своём представлении на награждение разведчика командир 35-го гвардейского стрелкового полка подполковник Кравченко писал:
«Исключительную инициативу, решительность и храбрость при выполнении дневного поиска проявил старший сержант Жулега. Он умело организовал взаимодействие разведчиков при пленении и отходе по выполнении задачи».
Четырнадцатого июня 1944 года Григорий Прохорович был награждён орденом Красного Знамени. Это был второй орден за взятие языка. Свою первую награду — орден Красной Звезды — старший сержант получил в ноябре 1943-го. К этому моменту на его счету было уже пять пленных немцев.

Войну Жулега начал на Карельском фронте 7 августа 1941 года. В 1942 году был дважды ранен.
Любопытно, что свою третью награду — орден Славы 3-й степени — разведчик получил спустя четыре дня после награждения «Красным Знаменем». Одиннадцатого июня 1944-го его разведгруппа снова вернулась с контрольным пленным.
Орденом Славы 2-й степени Григория Прохоровича наградили в ноябре того же года. Принимая участие в Петсамо-Киркенесской операции, он организовал отражение нападения врага на штаб полка и спас от захвата его знамя, а позже ещё и взял в плен трёх немцев.
С января 1945-го года старший сержант Жулега воевал со своим полком уже на 2-м Белорусском фронте. Прославленный разведчик сумел отличиться в боях на территории Германии. За свои подвиги 29 июня 1945-го года он был награждён орденом Славы 1-й степени, став полным кавалером этого ордена.
После войны храбрый разведчик и мастер окопного боя выбрал мирную профессию агронома. Затем заведовал животноводческой фермой в Калининградской области. Скончался Григорий Прохорович в очередную годовщину начала войны — 22 июня 1973 года, в возрасте 52 лет.
В чём был секрет успеха разведчика Жулеги? На этот вопрос он отвечал так:
«Во время боя в траншеях возможны тысячи разных случайностей, которые немыслимо предусмотреть. Но есть одно основное правило: в каком бы положении ты ни оказался, как бы ни столкнулся с противником — стань хозяином обстановки, бей первым. Тогда будешь жить и побеждать».
Источник

На первые полосы газет хорошо законспирированная Ндрангета попала всего лет десять назад. И за это время успела печально прославиться, оставив далеко позади сицилийскую Коза ностра и неаполитанскую Каморру. Теперь именно калабрийская мафия считается самой успешной и богатой в мире. У неё самый крупный наркотрафик и самые жестокие убийства.

Ндрангета — не мафия, а какой-то киндер-сюрприз. Ещё вчера о ней никто не знал — и на тебе. Дуйсбург, ФРГ, 2007 год — перестрелка и куча трупов прямо среди дня. Полиция в шоке — оказывается, итальянская мафия забралась далеко на север. И уже успела прибрать к рукам местную проституцию и наркотрафик, заключив альянсы с турецкой и арабской мафиями.

Отдельные эпизоды боевого пути Ндрангеты просто невероятны. Калабрийцы (члены Ндрангеты — по названию области Италии, где образовалась мафия. — Прим.ред.) настойчиво копировали своих старших собратьев из Коза ностра и Каморры. Первичный капитал сколотили на массовых похищениях людей в 1970-х — 1980-х годах и контрабанде сигарет, а после грамотно вложили его в контрабанду кокаина и героина в Европу. Именно наркотики катапультировали Ндрангету на вершину мафиозного Олимпа. Больше половины наркотрафика Европы, Северной Америки и большая часть азиатского — дело рук калабрийцев и союзных им мафий. Филиалы кланов Ндрангеты есть на всех континентах, буквально в каждом регионе мира.
Между тем, граждане Австралии узнали, что их демократичнейшее государство на самом деле — вонючая мафиозная дыра. Посол Австралии в Италии и экс-министр по делам миграции Аманда Ванстоун оказалась в центре скандала — обвиняли ее в том, что калабрийские боссы мафии давали ей деньги — десятки тысяч долларов — на выборную кампанию и вообще на мелкие расходы. Но, конечно, все эти жалкие бумажки никак не повлияли на законодательство Австралии и решение отказать в выдаче наркобосса Франческо Мадаффери Италии, где его ждала неуютная жизнь в тюрьме. Либеральный посол практически заявила следователям: мамой клянусь, я честная женщина, а не вот это вот всё. Следователи поверили. Ну правда — не может же австралийский министр…
Мафиозное государство стоимостью в триллион долларов?
Первые криминальные кланы осели в Австралии в 1920-х годах. Известна даже точная дата — 18 декабря 1922 года в Аделаиде пришвартовался корабль «Король Италии». К этому моменту на Зелёном континенте проживало уже несколько сотен тысяч итальянцев, сбежавших сюда в поисках новой жизни. Основная их масса занималась выращиванием и продажей овощей и жила в Квинсленде и Новом Южном Уэльсе. Пришлось и Ндрангете заняться овощами.
К 1930 году она полностью подмяла фруктовые и овощные рынки. Кланы Барбаро, Страно, Нирта, Брандо строили своё состояние на систематическом рэкете итальянцев и мелких торговцев. В северном Квинсленде в 1930-х годах мафиозные войны унесли жизни несколько десятков членов разных кланов.
Двадцать четвёртого декабря 1925 года группа итальянских рагацци устроила мордобой у общественного бассейна. Констебль Джеймс Кларк с двумя коллегами были неподалеку и сделали замечание драчунам. Кларка зарезали прямо у бассейна. Остальным настучали по рожам. На суде калабриец и член ндрины Доменико Конделло заявил, что он ни в чём не виноват и что полисмены первыми напали на него. Парня оправдали. Деньги на адвокатов и кампанию в прессе собирал Антонио Барбаро, босс Ндрангеты в Квинсленде.
В 1970-е годы у мафии начались шикарные времена. Расцвет рок-н-ролла и сексуальной революции требовал травы. Прямо в Новом Южном Уэльсе калабрийцы купили 188 участков размерами в несколько десятков тысяч гектаров и засеяли их коноплёй. Травы было так много, что дым из ушей повалил не только у мельбурнской золотой молодёжи — дымить калабрийской травой стали от Индонезии и до Чили. Новый Южный Уэльс превратился в настоящую наркоавтономию. Ндрангета скупала голоса итальянских избирателей и щедро жертвовала на выборные кампании местных политиканов.

Наглость и влияние мафии внутри Австралии поражали. Вероятно, именно боевики Ндрангеты в 1989 году двумя выстрелами в голову убили прямо в Канберре заместителя Австралийской федеральной полиции (АФП) Колина Винчестера (по российским меркам — это первый замглавы федерального МВД). Просто федералы слишком настырно расследовали наркобизнесс калабрийцев, и им это не понравилось.
По слухам, в 1980-х годах трава дошла даже до Мексики, где произвела переполох среди местных наркобаронов: «Сеньоры, австралийская трава на нашем рынке! Это позор».
Но нет худа без добра. Австралийская Ндрангета устроила диверсификацию наркопроизводства и переключилась на кокаин и экстази. Аделаида, как и калабрийский порт Джоя-Тауро, через который запрещённые вещества завозили тоннами, стала окном в светлое будущее мафии. Из 44 миллиардов долларов прибыли калабрийцев в 2011 году более 26 миллиардов пришлись на оборот наркотиков. И кокаиновую дорожку из Европы прямо к Пабло Эскобару и прочим колумбийским картелям помогли проложить австралийские кланы — Серхи, Тримболе, Нирта, Ромео, Медичи и другие.

Нельзя сказать, что борьба с Ндрангетой велась спустя рукава. Главу клана Нирта взяли за мягкое место уже в 2008 году. А после 2009-го ежегодно десятки мафиози и их пособников оказываются в австралийской тюрьме. В тесной кооперации с итальянскими полицейскими и Национальным антимафиозным директоратом (DIA) в стране с 2009 по 2013 год приняли кучу антимафиозных законов. Однако проблемы с австралийской Ндрангетой остаются нерешёнными. В марте 2016 года в Мельбурне застрелили одного из юристов мафии, который, как считалось, сотрудничал со следствием. Убийство осталось нераскрытым.
Однако Ндрангета никогда бы не стала настоящим бичом Европы, если бы не её изворотливость. Раз власти во многих странах мира так озабочены наркокартелями, а с легалайзом тяжёлых наркотиков дело не заладилось, не стоит ли поискать легальное прикрытие? Аппетит, как известно, приходит во время еды — требовалось дело, в котором крутились бы по-настоящему большие деньги.

Зелёный заговор
И такое дело нашлось. Сюрприз — им стала бурно растущая отрасль «зелёной энергетики». А Ндрангета оказалась одним из главных лоббистов её развития на юге Италии.
Ничто, как говорится, не предвещало. В ЕС напринимали кучу директив по развитию альтернативной энергетики: ветрогенерации, солнечных ЭС и других. Обозначили перспективную цель — 20 процентов к 2020 году. А потом стали искать, кому бы дать сотни миллионов евро для развития отрасли. Правительство Италии решило поддержать общеевропейский порыв и увеличило гарантированную оплату за «зелёный» МВт до 300 евро (для традиционных ЭС — только 70). Отрасль стала бурно расцветать, и к ней тут же присосалась Ндрангета.
Уже к 2012 году Италия занимала третье место в Европе (седьмое в мире) по «зелёной энергетике». Установленная мощность превысила 7,5 ГВт (в Калабрии — 900 МВт) и продолжала рост. Новые электростанции — новые подряды стройкомпаниям, новые рабочие места и куча денег, выделенных из европейских фондов.
Могла ли Ндрангета смотреть, как такой кусок проносят мимо её рта? Нет, начиная с 2000-х калабрийцы взяли продвижение дела «спасения планеты от климатической угрозы» в свои загребущие руки.
Планетарной мафии — планетарное дело.
Тем более что 86% электростанций располагались на юге, и Калабрии достался немалый кусок.
Дальше всё было делом техники. Купленные мафией депутаты — точнее, депутаты мафии, — задрав штаны и порвав рубахи, вопили, что надо срочно развивать «зелёнку». И вообще, весь мир борется с изменениями климата — может ли родная Калабрия находиться в стороне? Региональное правительство, также до упора забитое сторонниками Ндрангеты, с неменьшим упорством лоббировало перед Римом и Брюсселем себя любимых. Мол, и самые неразвитые мы, и ветра у нас постоянно дуют, и людям нужно что-то кушать, и вообще — давайте убьём двух зайцев: будем развивать Юг и с климатом бороться. Про лисицу в кустах, в смысле мафию, которая активно продвигала борьбу за все хорошее, собираясь заработать на этом миллиарды, все предусмотрительно забыли.
Первый же серьёзный звонок раздался во время сдачи крупной электростанции в калабрийском Кротоне в 2006 году. Оказалось, что все подрядчики связаны с мафией. Причём мафия проникла не только туда, а даже в электрокомпании. Прокуратура рвала и метала, всех причастных к беспределу арестовали (но во время очередных проектов по расширению станции в 2010 году мафию обнаружили снова). Мафиозный след нашли и при вводе в эксплуатацию другой электростанции — в Катандзаро, в 2008 году. И это только то, что нам известно. В реальности всё гораздо хуже.
Проекты в области «зелёной энергетики» даже слегка реабилитировали Ндрангету в глазах прикормленного электората. Не всё же на завозах героина, кокаина, оружия и женщин зарабатывать. «Спасибо» Риму и ЕС за предоставленную возможность.
Ндрангету отличает способность присосаться к любому «хайповому» бизнесу. Её заметили на рынке деривативов во Франкфурте, попытках влезть в поставки сжиженного газа в Европу и финансировании перспективных IT-проектов. Она умеет, оставаясь в тени, работать с общественным мнением и поднимать громкие проекты.
Это Илон Маск криминального бизнеса.
Только Маск не находится в списке самых серьёзных национальных угроз США, а Ндрангета — да.
И, если коммерческий космос «выстрелит» по-настоящему, — сомнений нет, Ндрангета будет в первых рядах. А там и до космической империи недалеко.
Источник