warhead.su

Во время Первой мировой войны немцы считали, что оставлять противника в покое никак нельзя даже на «спокойных» участках фронта. Дерзкие и хорошо подготовленные рейды в чужие окопы были их своеобразной «визитной карточкой». Как они проходили — в нашей статье.

На Западном фронте без перемен

Позиционная война учила терпению и кропотливой работе. Днём по обе стороны жизнь по возможности замирала, но с закатом солнца все развивали лихорадочную деятельность. Под покровом темноты ремонтировались позиции и отрывались новые, сменялись подразделения, на передовую доставлялись припасы. Активность выходила и за собственные передовые окопы: на нейтральной полосе появлялись патрули и дозоры, ремонтировались и обновлялись проволочные заграждения, в направлении противника копались новые сапы и траншеи.

Ночь была временем смелых, но осторожных. Время от времени на нейтральной полосе вспыхивали стычки с самым непредсказуемым результатом, где всё решали секунды, а порой и одна вовремя брошенная граната.

Но главное — ночь была самым удобным временем, чтобы большой компанией заглянуть на позиции противника.

Хороший план — половина дела

К весне 1916-го года немцы по праву считали себя мастерами рейдов и ночной охоты, превосходящими в этом как противников, так и союзников. Главным их преимуществом было сочетание разумной инициативы и тщательной подготовки.

Жизнь не стояла на месте, и противники учились на своих ошибках. В прошлом остались отчаянные вылазки полудюжины смельчаков за вражескими часовыми — плотность войск повышалась и укрепления становились все лучше, теперь такие предприятия были верным самоубийством.

К началу 1916 года метод захвата пленных, которым немцы с успехом пользовались весь 1915 год, признали устаревшим. Они специально обстреливали артиллерией вражеские проволочные заграждения, а когда ночью противник выходил из своих окопов для их починки, устраивали засады. Но теперь противник сопровождал свои рабочие партии многочисленным охранением, заранее выбрасывая на нейтралку группы гранатомётчиков и пулемётчиков, что сделало такие операции слишком затратными для немцев.

Для каждого рейда во вражеские окопы, предпринимаемого, как гласило немецкое наставление, «с целью нанесения потерь, захвата пленных и трофеев, деморализации противника и подъёма духа наших войск», требовалась тщательная подготовка. Место рейда выбиралось на основе внимательных наблюдений за передовой противника; требовался участок, куда можно было подойти и отойти как можно более скрытно, с повреждёнными или уничтоженными проволочными заграждениями, а также непростреливаемый с флангов.

Главной новинкой 16-го года стала возрастающая роль артиллерии в таких рейдах, в них задействовали по несколько десятков батарей и шесть-десять тысяч снарядов.

Артиллеристы должны были сначала смести шрапнелью вражеские секреты на нейтральной полосе, добить проволочные заграждения, загнать вражеских бойцов в укрытия, а затем изолировать цель рейда от подкреплений, окаймив её огнём. Кроме того, от них требовалось давить известные артбатареи противника, чтобы те не помешали рейду. Чтобы запутать врага, такие артиллерийские программы проводились сразу на нескольких участках.

Число участников рейда варьировалось от 20 до 120 человек (хотя бывало и больше) — в зависимости от обстановки. Все они были добровольцами, и число желающих всегда превышало имеющиеся вакансии. Быть взятым в такой рейд считалось большой честью, это было признанием твоего мужества и опыта. Кроме того, немецкие наставления прямо говорили, что «каждый участник успешного рейда должен был отмечен тем или иным образом».

К примеру, за успешный рейд 29-го декабря 1915-го года два офицера и один унтер получили по Железному Кресту первого класса, а 39 других участников рейда — второго класса. Все они получили по внеочередному отпуску домой.

Прыжок на валлийцев

Рейд на английские окопы в районе деревни Бомон-Амель штаб немецкого 119-го резервного пехотного полка начал планировать с середины февраля 1916 года, а в начале марта три группы по 25 человек приступили в тылу к тренировкам.

Рейд должна была открывать сорокаминутная артподготовка с участием миномётов, полевых орудий, тяжёлых и лёгких гаубиц. Причём помимо самого участка рейда, такие же обстрелы проводились ещё в четырёх местах. На атакуемый участок английских окопов длиной в 200 метров и глубиной в 150 должно было упасть по три сотни тяжёлых и лёгких снарядов, после чего артиллерия переключалась на окаймление и обстрел тыловых позиций.

Каждый немецкий боец оставлял дома все знаки различия, солдатские книжки, письма и прочее. На левую и правую руки надевали белые повязки, а командирам дополнительно полагались небольшие жёлтые вымпелы. Каждый боец должен был нести по восемь ручных гранат — четыре знаменитых немецких «колотушки» и четыре «лимонки». Винтовки полагались лишь нескольким бойцам в каждой группе, остальные вооружались пистолетами «Люгер» M. 1908, а также устрашающим набором ножей, дубин, кинжалов и прочего холодного оружия для ближнего боя (воспетыми Ремарком заточенными сапёрными лопатами в реальности не пользовались).

От момента выхода из своих окопов до возвращения в них должно было пройти всего 15 минут. Для контроля времени каждому унтер-офицеру выдавали часы.

Рейд начался в 11 вечера, в ночь с 6 на 7 апреля 1916 года. Немцы вышли из своих окопов ещё до окончания собственной артподготовки и, пользуясь небольшим возвышением между позициями, скрытно подошли к английским окопам и ворвались через считанные секунды после падения последнего снаряда. Сюрприз был полным.

Англичане укрылись от обстрела в блиндажах, которые немцы начали закидывать гранатами, почти не встречая сопротивления. Лишь одна группа, которая продвинулась по коммуникационной траншее до третьей линии британских окопов, встретила сопротивление и после короткого гранатного боя, оставив трёх убитых и забрав одного раненого, отступила.

Через установленные 15 минут немцы без проблем вернулись в свои окопы.

29-я британская дивизия по итогам этой ночи потеряла 112 человек. Девятнадцать немцы увели в плен, 43 погибли, 50 получили ранения. Основные потери понёс 2-й батальон южно-валлийских пограничников, на чьи позиции пришёлся основной удар.

Вечная игра

На каждое действие есть противодействие. В ответ на удар англичане попробовали нанести свой — увы, безуспешный. Немцам удалось зафиксировать подготовку ответного рейда, обнаружив проделанные в проволоке проходы и разметку на земле, ведущую в сторону немецких окопов (чтобы не заблудиться в темноте). Когда 30 апреля англичане начали артподготовку, немцы выбросили на нейтралку несколько групп для встречи, а затем вызвали огонь своей артиллерии, полностью сорвав британский рейд.

Но так было далеко не всегда. Двадцать четвёртого апреля в нескольких километрах к югу англичане поймали два немецких батальона на пересменке и ушли с 13 пленными. А в начале июня британцы успешно отбили немецкий рейд: немцы потеряли более 20 убитыми и ранеными, а один из «рейдеров» попал в плен.

В этой игре обе стороны постоянно учились друг у друга.

Источник

Установить монополию на торговлю с Китаем — эта мечта всегда будоражила воображение голландских торговцев и моряков. Но, увы, Китай был слишком сильным. Тогда голландцы просто взяли и заключили союз с… пиратами. О борьбе за гегемонию в прибрежном Китае — наш материал.

Гибель китайского флота в Сямыне

Двенадцатого июля 1633 года флот голландской Ост-Индской компании внезапно появился на рейде портового города Сямыня. Китайцы умудрились его прошляпить. Об этом они вскоре пожалели: голландские корабли обстреляли и постарались утопить новёхонький флот, который местные власти снарядили против пиратов. Порт заволокло дымом.

Адмирал Чжэн Чжилун с ужасом смотрел на остатки своего флота, догорающие в сямыньском порту. Тридцать превосходных военных джонок, сделанных по европейскому образцу, с двухдечным расположением орудий, были безвозвратно потеряны — и это не считая простых военных джонок и транспортных судов. Рыжебородые лаоваи не только сорвали адмиралу победоносный поход, но и отправили к его дворцу парламентёра. Нахалы требовали «свободной» торговли, которую бы не регулировали китайские чиновники, а также открытия порта Фучжоу и разрешения на создание поселения на острове Гуланг — прямо напротив Сямыня.

Но бывший пират Чжилун и не думал потакать Компании в её желаниях. Он согласился с требованиями, прибегнув к самому страшному оружию имперского Китая — его бюрократии. «Ваши послания будут переданы канцлеру, и я лично буду ходатайствовать перед Сыном Неба об удовлетворении ваших просьб». Голландцам ничего не осталось, как согласиться, — сил для войны с Китаем у них не было. Удовлетворившись обещанием, они удалились в свою колонию на Тайване. А адмирал Чжилун, понимая, что когда-нибудь они приплывут снова, начал готовить горячий приём.

Рынок порешал

В китайских водах голландцы появились около 1600 года. Как и многих европейцев, их вела жажда наживы. Азиатские товары доставлялись в Нидерланды на португальских судах. Торговля с заморскими территориями напрямую сулила большие дивиденды. Упускать такой шанс в Амстердаме не хотели.

Учреждённая ради этого Ост-Индская компания тут же стала играть мускулами. Голландцы не только вышибли португальцев из Индонезии — в 1622 году они осадили Макао. Португальская колония еле устояла, и не без помощи испанских войск и прикормленных китайских чиновников. Последние вмешались в межевропейские разборки и предложили голландцам построить такую же колонию, как у португальцев. Голландцам только это и требовалось.

Колонию основали на Тайване. Остров позволял контролировать торговлю наиболее загруженных китайских портов — того же Фучжоу. Вдобавок он располагался между Филиппинами и Японией. То есть при случае позволял «грабить корованы» испанцев и в то же время служил перевалочной базой для торговли с Японией. Оставалась только одна проблема — китайские пираты. С ними надо было что-то делать.

Взаимовыгодный рэкет

В те времена у китайцев пиратство не сулило многообещающую карьеру. В основном пираты были рыбаками, которые только часть времени уделяли морскому разбою. Многие из них обретались тогда как раз на Тайване. Руководили ими два легендарных предводителя: Янь Сици и Ли Дан, которые сделали эту профессию доходной.

Ли Дану голландцы дали кличку «Капитан Китай». Кэп обложил данью все корабли, курсирующие между Японией и Китаем. Голландцы на радостях даже одолжили ему несколько джонок и гоняли от него своим флотом пиратов-конкурентов. Любовь-морковь неожиданно закончилась в 1625 году, когда выяснилось, что товарищ Ли тырит из общака деньги, предназначенные для лоббирования голландских интересов при дворах губернаторов прибрежных провинций.

С 1625 года голландцам пришлось самим охранять свои торговые караваны. Быстро выяснилось, что многие торговцы не прочь заплатить за голландскую «крышу» — лишь она отгоняла пиратов. За небольшой пиратский процент — десятину — голландцы защищали всех. К примеру, в 1626 году три голландские джонки бодро отбили нападение местных пиратов на рыболовецкий флот из 120 джонок.

В 1625 году на пиратском горизонте взошла новая звезда — Чжэн Чжилун. И поначалу ничто не предвещало проблем.

Переводчик, пират, политик

Даже для бурного 17 века карьера адмирала Чжилуна выглядит неожиданно. В юношестве он принял христианство и под именем Николаса Гаспара работал переводчиком в Ост-Индской компании. Помимо этого, он занимался перепиской с китайскими властями, аудитом расходов колонии, работал от лица компании с пиратами и довольно неплохо изучил весь этот грязный бизнес. В 1625 году скромный переводчик уволился и… в том же году совет пиратских капитанов выбрал его своим главой.

Голландцы, конечно, поддерживали своего экс-сотрудника. Для них на горизонте маячило создание самого крупного морского флота у китайского побережья, причём под их покровительством.

Результат сказался немедленно. Под флагом Компании Чжилун затерроризировал всё побережье. Только в результате одного похода в 1626 году он захватил девять больших торговых джонок и добычу на 20 тысяч талеров.

Голландцы были на седьмом небе от счастья.

Как бы ни резвились на суше китайские мандарины, мешая им вести дела, — на море они ещё чуть-чуть, и взяли бы под контроль всю торговлю.

Чжилун ни в чём не знал отказа: Компания снабжала адмирала десятками джонок, оружием и порохом, отклоняя официальные запросы властей по его поимке. Губернаторы провинций Гуандун и Гуанси жаловались в центр, что пираты вконец разорили побережье, пару раз успели захватить Сямынь и устроили блокаду Фучжоу.

После очередного взятия Сямыня, в 1628 году император сделал «хитрый ход». Он официально принял Чжилуна на службу в ранге адмирала.

Компания тоже не осталась в долгу. Чжилуна захватили во время визита на Тайвань и заставили подписать выгодный для Голландии договор о поставках европейцам шелка и ряда других товаров по льготной цене. Но самую большую выгоду извлёк, конечно, Чжилун, ещё три года назад работавший переводчиком. В качестве имперского адмирала он зарабатывал больше, чем ему могли предложить голландцы. Это положило конец их союзу и вылилось в бурную череду пиратских войн.

Пиратские войны

С 1629 по 1632 год Чжилун разбил буквально все голландско-пиратские коалиции. Однако уничтожение голландцами нового флота Чжилуна в порту Сямынь в июле 1633 года привело к бешеному росту их авторитета среди местных «рыцарей морей». Пираты валом ломились под крыло Компании, которая устроила настоящую морскую войну против Китайской империи, подмяв под себя её торговлю.

Но адмирал и не думал сдаваться. Потеряв 30 построенных на европейский манер военных джонок, он взвинтил налоги, залез к себе в кубышку и создал небывалый для Китая того времени военный флот. Около 150 новых двухдечных военных джонок с пушечным вооружением выступили в 1634 году в поход против Компании и её пиратских союзников.

Чжилуну удалось обмануть голландцев со сроками выступления. Тщетно ожидая его в тайваньском проливе, Компания потеряла четыре корабля из-за шторма. А хитрый Чжилун, переждав непогоду в Сямыне, выступил на следующий день и застиг вражеский флот врасплох. Потеряв в битве ещё два корабля и неизвестное число военных джонок, голландцы ретировались в тайваньскую колонию.

После поражения голландцев их вчерашние союзники-пираты ринулись к Чжилуну рассказывать, как они изо всех сил способствовали его победе.

Способствовали, видимо, своим бездействием и трусостью.

Впрочем, вовремя предать — это грамотная стратегия, и китайские пираты освоили её в совершенстве.

Вялотекущие боевые действия продолжались до 1636 года, но уже и так всем было ясно, кто тут победитель. В 1634 году Ост-Индская компания согласилась на условия мира: троих китайских торговцев лицензируют для торговли с европейскими варварами.

Лучше, чем ничего.

Из пиратов в патриоты

В 1640 году Чжилун стал генерал-губернатором провинции Фуцзянь, откуда потом не раз устраивал рейды против уцелевших пиратов. Он достиг всего, что только возможно для выходца из низов. Быть может, в других обстоятельствах его сын стал бы канцлером. Возможно, Китай модернизировал бы свой флот, и мы бы узнали о громких сражениях между ним и европейцами.

Всему этому не суждено было сбыться. В 1644 году маньчжуры взяли Пекин. Гористая провинция Фуцзянь с её выходом к морю стала опорой для китайского сопротивления захватчикам. Из презренных разбойников и обитателей дна пираты стали патриотами и последней надеждой сторонников свергнутой династии Мин. Но силы были неравны.

…Впрочем, в 1661 году сын Чжилуна — Чжэн Чэнгун — вместе с союзными ему пиратами высадился на Тайване и уничтожил голландскую колонию. Это поставило эффектную точку в противостоянии с Ост-Индской компанией. Но, увы, не спасло от поражения — в 1683 году Тайвань завоевали маньчжуры.

Однажды за парой коктейлей в Каире британские офицеры решили украсть одного немецкого генерала. Наутро идея обрела чёткую форму и вылилась в план реальной военной операции. Правда, получилось у джентльменов в итоге не совсем то, что задумывалось…

Однажды тёплым сентябрьским вечерком 1943 года в Королевском клубе охоты и рыбалки в Каире грустили два британских офицера. Один из них был капитаном, звали его Айвен (Ivan) Уильям Стэнли Мосс. Второй собутыльник — то есть собеседник — Патрик Майкл Ли Фермор уже был целым майором.

Оба британца являлись офицерами SOE (Special Operations Executive), а также соседями по вилле «Тара». Точнее, виллу сначала купил Мосс, чтобы не селиться в общежитии для личного состава SOE с характерным названием «Похмелье». Но как-то так вышло, что сначала Мосс жил там один, затем у него завёлся щенок, затем польская графиня София Тарновска и два её мангуста, затем туда переселились ещё шесть офицеров специальных операций (одним из которых и был Фермор) — и в доме стало несколько шумно. Поэтому Фермор иногда предпочитал посидеть в тех местах, где нет риска проснуться на горящем диване или выпить нечто, отличающееся от ликёров Софи по старинному семейному рецепту.

Рецепт, возможно, был и не плох. Но, во-первых, в оригинале была водка, а не спирт-сырец, который пытались использовать в Каире. Во-вторых, полученную смесь рекомендовалось выдержать три недели, а доблестные офицеры британских специальных операций обычно выпивали всё на третий день.

Под хороший же коктейль Королевского клуба на Фермора иногда накатывало лирическое настроение, и тогда он рассказывал младшему коллеге, как хорошо было бы в Греции вообще и на Крите в частности, если бы не война, чёртовы немцы и особенно новый командир расположенной там 22-й воздушно-десантной дивизии Фридрих-Вильгельм Мюллер.

Из описания Фермора следовало, что этот самый Мюллер был порядочной скотиной: гонялся за партизанами, брал и расстреливал заложников и вообще вёл себя так, словно сидел не в колыбели минойской цивилизации, а где-то в России.

Удивлённый Мосс возразил, что, наверное, переведённому с Восточного фронта генералу забыли рассказать, как надо правильно воевать с джентльменами. Вот если бы ему кто-то смог объяснить разницу…

На следующее утро оба офицера, конечно, протрезвели, но идея осталась. И даже некоторое время спустя оформилась в план операции «Как украсть немецкого генерала».

Что может пойти не так?

Придуманный Моссом и Фермором план был прост, как схема кирпича в разрезе. «Прыгаем с парашютами на Крит, хватаем генерала, тащим его к берегу, а там несколько часов морской болезни — и потом мы снова в Каире с ценным трофеем». А поскольку джентльменам принято верить на слово, да и вообще Фермор умел быть очень убедительным, командование дало добро.

Кроме Фермора и Мосса в группу вошли также два грека — Георгиос Тиракис и Эммануил Патеракис. Четвёртого февраля 1944 года бомбардировщик «Веллингтон» с этой лихой четвёркой взлетел и направился в сторону Крита. Погода и в полёте была не очень — местом для десантирования Фермор выбрал плато Катаро, которое в тогдашних путеводителях описывалось как «место с 10 000 ветряных мельниц». Почему греки решили построить в этом районе столько ветрянок, Фермор, по всей видимости, не подумал — иначе бы выбрал другое место и уж точно не стал бы прыгать первым.

Понаблюдав за тем, как потоки ветра играют с парашютом командира, оставшиеся на борту переглянулись — и по возвращении на базу лётчик доложил, что «ну вот сразу» после прыжка Фермора всё плато затянуло сплошной облачностью, так что прыгать остальным не было ни малейшей возможности.

В третий раз закинул старик невод…

Между тем приземлившийся-таки на острове Фермор очень жаждал воссоединиться с оставшейся в самолёте троицей боевых товарищей и снаряжением. Увы, проклятая погода никак не давала осуществиться его мечте. Тройка отважных парашютистов семь раз вылетала в сторону Крита — и каждый раз поворачивала назад со словами: «Не сезон!». Всё это время Фермор жил в горной пещере около деревни Тапас, питался едой, которую ему приносили местные и понемногу зверел и дичал.

Два месяца спустя командование SOE, проглядев чеки за бензин и лётные часы, решило, что эти чартерные рейсы на средиземноморские курорты слишком дорого обходятся британской казне и вообще у них тут немного война. У тройки будущих похитителей отобрали самолёт, вручили взамен катер, показали, в какую сторону плыть и прозрачно намекнули: без Очень Веских Причин им лучше в этот раз не возвращаться.

Вдохновлённые таким напутствием Мосс и два грека наконец добрались до Крита. На пляже их встретили злой и небритый Фермор, а также капитан SOE Рэндел, понемногу тренировавший местных партизан. На календаре было 4 апреля 1944 года.

Гипс снимают, клиент уезжает!

В этот момент внезапно выяснилось, что генерала Мюллера на Крите-то и нет. Ещё 1 марта его заменили генерал-майором Генрихом Крайпе. В отличие от своего предшественника, Крайпе пока не успел отличиться особыми злодеяниями. Да и вообще новый генерал был фанатом древнегреческой культуры. Он поселился в деревне Кносс, где, по преданию, был построен знаменитый лабиринт для Минотавра, и назвал свою виллу в честь Ариадны — критской принцессы, чья нить помогла Тесею найти выход из лабиринта.

Новость эта, разумеется, вновь прибывших не очень обрадовала. Но, как уже было сказано выше, майор Фермор умел быть убедительным, а после двух месяцев народной греческой кухни его аргументы приобрели особый вес. Под их тяжестью все очень быстро согласились, что Крайпе со всех точек зрения ничем не хуже Мюллера.

Первоначально планировалось, что помогать группе будет отряд греческих партизан. Однако, как назло, Крайпе несколько дней подряд возвращался на виллу довольно рано, засветло.

В своём отчёте Фермор дипломатично написал: «наша группа оказалась слишком большой для эффективного укрытия в этом опасном предательском районе около Ираклиона». В реальности же привлечённым грекам стало скучно сидеть в засаде и они начали бродить по округе, посматривая, что бы такого напартизанить. Этим они привлекли внимание местных партизан из прокоммунистических отрядов EAM. Узнав суть вопроса, те немного удивились и выкатили Фермору ультиматум в стиле: «А ну быстро убрались нафиг отсюда — вы генерала сопрёте и того, а нас потом немцы…» и так далее.

Фермору пришлось расстаться со слишком шумными греческими приятелями, но район засады он не покинул, а подкупил несколько местных полицейских.

Наконец, вечером 25 апреля Крайпе задержался в штабе, играя в карты, и отправился домой уже в темноте. На одном из поворотов его машину остановили два «продавца полосатых палочек» в форме немецкой полевой жандармерии. Едва разъярённый генерал выскочил из машины с намерением объяснить потерявшим берега гаишникам их родословную и сексуальные предпочтения, как его тут же скрутили, засунули обратно в машину и попросили дать честное благородное слово, что пытаться бежать и привлекать внимание он не будет.

«А если вы откажетесь, — добавил Фермор, показывая на севших рядом с генералом греков, — они вас зарежут!».

Надо сказать, что к этому моменту новые подчинённые Крайпе уже хорошо знали, что их генерал очень не любит, когда его машину тормозят из-за каких-то там досмотров, паролей и прочих придуманных для простых смертных формальностей. Поэтому похитители совершенно беспрепятственно проехали 22 (двадцать два!) поста до самого побережья, где и бросили машину, оставив в ней британскую шинель, сигареты, покетбук Агаты Кристи и письмо: «Крайпе похищен британской разведкой, уплываем в Каир».

Картина Репина «Не ждали»

По официальной английской версии, успешное похищение немецкого генерала очень воодушевило все антигерманские силы на Крите. Сложно сказать, насколько это было правдой, особенно насчёт приставки «анти», — в 22 дивизии вермахта Крайпе тоже успели невзлюбить настолько, что при сообщении о краже генерала один из офицеров предложил выпить по этому поводу шампанского.

Вскоре на место похищенного офицера на остров был вновь назначен Фридрих-Вильгельм Мюллер. Он никому не верил, и поэтому писулька британцев его совершенно не заинтересовала. Мюллер считал, что, во-первых, Крайпе спрятали где-то на острове, а во-вторых, в этом наверняка замешаны местные.

По его приказу немецкие части заняли все удобные для высадки участки побережья и начали прочёсывание острова. Сверху над этим летали самолёты, выслеживая «подозрительные группы лиц», а заодно разбрасывая листовки: «Отдайте генерала, а не то всем худо будет!».

В результате похитителям пришлось почти месяц перепрятывать Крайпе из одной пещеры в другую. В процессе перетаскивания британцы умудрились сломать генералу правую руку. Прочие подробности скитаний по острову Крайпе вспоминать очень не любил, ограничиваясь фразами типа: «я стойко переносил все лишения».

В сухом осадке

В итоге трофейного генерала Крайпе всё-таки вывезли с острова — для этого потребовалась очередная спецоперация с привлечением бойцов Специальной лодочной службы. В Каире с ним перефоткались все желающие, затем генерал на три года отправился в комфортабельный канадский лагерь для пленных офицеров. Участники операции по его краже получили награды разных степеней.

Заменивший похищенного Крайпе генерал Мюллер продолжил действовать в своём прежнем стиле — то есть расстреливал заложников, уничтожал деревни. В общем, вёл себя как обычный немецкий генерал в оккупированной стране, заработав при этом прозвище «Мясник Крита». Войну он закончил в 45-м, командуя 4-й армией в Восточной Пруссии. Поскольку советское правительство не чувствовало за собой каких-то моральных обязательств в отношении немецких генералов, Мюллера передали грекам. Которые с большим удовольствием устроили над ним суд в Афинах и расстреляли в 1947 году.

К слову, на Мюллера имели зуб не только греки. К примеру, он деятельно участвовал в разгроме советского десанта в Евпатории в 1942 году. После того как десант был разбит, нацисты казнили в городе — по собственным, подчеркнём, данным — более 1200 гражданских лиц. Так что разница для генерала была не очень существенной: что греки расстреляют, что русские повесят.

А в меню критских ресторанов с тех пор название одного из местных мясных блюд — клефтико — переводится как «мясо по-партизански». Правда, только на русский. В дословном переводе это просто «краденый баран».

Источник: warhead.su

Фиделя и его «барбудос» не выпускают из США. Ситуация накаляется с каждым часом, и никто не знает, чем это может закончиться. Но тут на помощь приходят Никита Хрущёв и советские авиаторы…

Конец, могила колониальному рабству!

Тысяча девятьсот шестидесятый год. В мире, как всегда, стабильности нет. Отношения бывших союзников по Второй мировой — СССР и США — ухудшались. Нарастала ядерная гонка. В ней Советский Союз уступал по количеству боеголовок и носителей, но зато уже выигрывал в гонке космической. В Южном Вьетнаме разгоралась партизанская война Вьетконга против «буржуазной диктатуры» при поддержке Северного Вьетнама и его «старших братьев». В мире с хрустом и треском шла ломка колониальной системы. Тысяча девятьсот шестидесятый не зря назвали годом Африки. На карте континента появилось 17 новых независимых государств.

В это неспокойное время первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв отправился в оплот мирового империализма — США, — чтобы выступить на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Это был уже второй его визит в Америку.

Двадцать третьего сентября он выступил с речью, предлагая принять Декларацию о предоставлении независимости странам и народам, ещё не освободившимся от колониального гнёта.

Да, тремя неделями позднее произойдёт исторический эпизод с ботинком. Во время обсуждения процедуры рассмотрения Декларации, предложенной Хрущёвым, филиппинский представитель Лоренцо Сумулонг затроллил советскую сторону, заявив с трибуны, что документ должен относиться и к странам Восточной Европы, «поглощённым» СССР. Возмущённый Хрущёв стал кричать с места, пытаясь получить ответное слово для отлупа «холуя американского империализма». Он стучал кулаками по столу, а в какой-то момент снял туфлю и стал стучать или размахивать (свидетельства очевидцев расходятся) и ей: «Не заглушить вам голос народа, голос правды, который звучит и будет звучать! Конец, могила колониальному рабству!». И что-то добавил про кузькину мать.

«Что этот Фидель себе позволяет!»

В работе Генеральной ассамблеи ООН принял участие ещё один «проклятый коммунист», заноза в карибском мягком подбрюшье США — Фидель Кастро.

Двадцать шестого сентября он выступил с самой длинной речью в истории ООН. Его доклад «Когда исчезнет философия грабежа, тогда исчезнет и философия войны» длился 4 часа 29 минут (почти в два раза превысив время Хрущева) и вошёл в книгу рекордов Гиннеса.

Что-что, а говорить он умел.

Глава революционного правительства Кубы, который в январе 1959-го сверг проамериканский режим Батисты, жёг глаголом направо и налево. Он обвинял США в нападках на Остров Свободы. В том, что командующий американскими ВМС адмирал Бёрк недооценивает готовность большого советского брата защитить революционные завоевания кубинского народа ядерным оружием. «Он (адмирал Бёрк. — Прим. ред.) ошибается!» — поддерживал с места Никита Сергеевич.

Представляете, какую ярость вызвал десятидневный визит Фиделя у «вашингтонских ястребов»? Крейзи Кастро просто явился прямо в логово льва.

Прибыл он с товарищами ещё 18 сентября — и сразу кубинской делегации стали подкладывать свиней. Отогнали самолёт Кастро в самый дальний ангар аэропорта, а грузчики отказались разгружать багаж (явно не без подсказки администрации и ФБР). Отель «Шелбурн», куда поселились кубинцы, был блокирован силами конной полиции, а управляющий резко поднял плату, ссылаясь на сопутствующие неудобства, и затребовал депозит в 10 000 долларов — безумная сумма по тем временам. Разъярённый Фидель приказал купить палатки и разбить лагерь прямо в сквере возле здания ООН (нам, «барбудос», не привыкать!).

Но тут поступило предложение от сочувствующего владельца отеля «Тереза» в Гарлеме: «живите бесплатно!». Гарлем никогда в своей истории не видел столь высоких особ — президент Египта Гамаль Абдель Насер, индийский премьер Джавахарлал Неру и сам Никита Хрущёв приезжали в «чёрный квартал» для встречи с кубинским революционером.

После разгромной речи неистового команданте американцы решили добить Фиделя танцем. Коктейльным зонтиком на бокале с «Куба либре» стал арест обоих самолётов авиакомпании «Кубана де Авиасьон». Шах и мат!

Как возвращаться? Кораблём? Поездом, а потом морем? Задерживаться в США было опасно. Президент Америки Дуайт Эйзенхауэр за полгода до этого утвердил операцию по свержению правительства Кубы, а на острове американцы снабжали и координировали оппозиционные группы партизан. Можно себе представить, как точили зубы американские спецслужбы на лидера одного из первых государств‑изгоев.

В кубинском авиаотряде происходит замена

В это время в США летел новенький пассажирский лайнер Ил-18. Его эксплуатация на советских воздушных линиях началась только в апреле 1959-го. На международных «литерных» рейсах самолёт сопровождали представители ОКБ Ильюшина.

В этом полёте на борту был Генрих Новожилов — молодой заместитель Ильюшина, отвечавший за ввод в эксплуатацию турбовинтового дальнемагистрального самолёта. Он и не представлял, что из Нью-Йорка ему придётся везти не предсовмина СССР, а совершенно другого человека.

Генрих Васильевич Новожилов — генеральный конструктор ОКБ им. С. В. Ильюшина в 1970–2005 годах, создатель самолётов Ил-76 и Ил-96, преемник Сергея Ильюшина. Родился в 1925 году. Мечтал стать пилотом, но не смог из-за сложного перелома ноги. Закончил МАИ. После преддипломной практики остался в ильюшинской фирме на всю жизнь. Занимал пост советника гендиректора ПАО «Ил» по науке до самой смерти в конце апреля 2019 года.

Дорожка Ил-18 на американский континент была уже протоптана. Лайнер возил на выставку в Мексику Анастаса Микояна. И, хотя полёт обошёлся не без происшествий — долетели на последних каплях керосина, к тому же сломался новый радар «Эмблема», — больших трудностей от полёта в Нью-Йорк не ждали.

Ил-18 — советский турбовинтовой пассажирский самолёт. Создан инженерами ОКБ Ильюшина в конце 50-х. В зависимости от модификации перевозил от 75 до 122 пассажиров на крейсерской скорости более 600 километров в час. Дальность полёта — до 6500 километров. До 1978 года выпущено около 800 самолётов. Долго был флагманом «Аэрофлота» и служил бортом № 1 для глав СССР. На его базе созданы: противолодочный Ил-38, самолёт-разведчик Ил-20, самолёт РЭБ Ил-22. В отличие от своих одноклассников-современников «Локхид Электра» и «Виккерс Вэнгард», в небольшом количестве летает до сих пор. В основном в составе ВКС России.

Вообще одновременно прорабатывались три варианта возвращения советской делегации: Илом, Ту-114 или кораблём «Балтика», которым и прибыл Хрущёв сотоварищи. Но для Ил-18 определили другую задачу. Командир экипажа Иван Груба получил специальное указание Никиты Сергеевича — доставить кубинских представителей на Остров Свободы.

А сама наложит тола под корсет!

«Будьте готовы к любым провокациям», — предупредили наши «люди в штатском».

Но самолёт нужно было заправить и подготовить к вылету. В два часа ночи к Ил-18 подъехали цистерны с керосином. Бортинженеры стали проверять качество горючего. «Удельный вес керосина в одном заправщике отличается!». Начали проверять бумаги, после нескольких прочтений документов выдохнули: разница в удельном весе — из-за температуры нефтепродуктов.

После этого все забрались в салон, закрыли двери и проспали без задних ног до семи утра.

Утром настала очередь продуктов для буфета-кухни. «Своего» практически не было. Тем временем борт окружили сотрудники ФБР. Экипаж, в свою очередь, выставил внутреннее кольцо оцепления. Чтобы не дай бог кто не подобрался и винтик какой не открутил. Обстановочка!

Погрузка еды началась, замелькали упаковки с банками пива. «А вдруг в одной из них заряд взрывчатки?», — осенило прикомандированного кэгэбешника.

Обратились к начальнику отдела электрики, фронтовику-разведчику Анатолию Шапошникову, который охранял отсек шасси. Тот не моргнув глазом велел «пробулькивать»: если булькает — пиво, если нет… В салоне свободные от дежурства лётчики трясли банки. К счастью, всё пиво оказалось пивом.

Подозрения были не совсем беспочвенными. Бесконечная череда покушений на Фиделя только разгоралась. К нему уже подсылали наёмного убийцу в партизанский лагерь, пытались отравить с помощью соратника и даже любовницы. Всё это не без участия ЦРУ, которое подрядило на это даже итальянскую мафию. Всего таких попыток насчитывают от 200 до 634. Так что как знать — могло и хватить духу подсунуть пару сотен грамм тротила, которых было достаточно, чтобы самолёт упал где-нибудь над Карибским морем (а мы тут при чём? это все некачественная советская техника и пьяные пилоты в ушанках).

Аста ла виста, Нью-Йорк

Прибыли кубинцы. Фиделю предложили салон-спальню в хвосте. Тот лишь помотал головой — слишком буржуазно — и занял кресло рядом с кабиной пилотов, где по правому борту было «купе» для отдыха экипажа.

«Юнайтед фрут компани», — показал пальцем Кастро на вазу с фруктами и тоже попросил убрать. В Латинской Америке этот передовой отряд капиталистических янки недолюбливали.

На предложение угоститься виски, коньяком и шампанским, переводчица Фиделя, сказала, что команданте будет только русскую водку. А её-то родимой и не было.

И тут снова своим НЗ из чемоданчика спас ситуацию предусмотрительный фронтовик Шапошников. «Шапкин, давай!», — скомандовал Новожилов.

Обстановка стала разряжаться… Постепенно в небольшую кабину, где сидел Фидель, собралась вся кубинская братия. Долетели с песнями и в атмосфере советско-кубинской дружбы. Вечером перед их взором предстала залитая огнями Гавана. Советский экипаж встречали, как годом позднее будут по всему миру встречать Юрия Гагарина. Кубинцы приветствовали советских братьев, которых в открытых автомобилях доставили прямо на митинг.

На подъезде к площади Хосе-Марти улицы были запружены народом. Лес рук тянулся, поскольку из первой машины кортежа объявляли, что едут советские лётчики, привёзшие Фиделя. «Руки потом день болели от рукопожатий», — вспоминает Новожилов.

«Мы поднялись на трибуну, сотни тысяч людей стояли плотной стеной, такое количество людей я видел ещё раз по телевизору, когда Ельцин произносил свою речь с танка».

Затем Фидель коротенько доложил об итогах визита — часа так на три — и позвал своих новых друзей на ужин, который продлился до рассвета.

За столом Кастро внезапно задал вопрос: «Неженатые есть среди вас?». Холостой Новожилов, почуяв, чем дело пахнет, решил дипломатично промолчать. Попутно отдавливая ногу пытающемуся встать боевитому Шапошникову: «Толя, молчи-и-и».

Фидель окинул всех взором: «Жаль… я построил бы красавиц в ряд. Вы бы выбрали лучшую, а мы — устроили карнавал по этому поводу». С женщин перешли на политику. «Нам, кубинцам, с нашим темпераментом ракеты давать нельзя, шарахнем ещё по США!», — прозорливо рассудил Фидель. Скоро ракеты окажутся на Кубе, но останутся в руках советских военных.

На следующий день Ил-18, спасший вождя кубинской революции, отправился в Нью-Йорк. Надежды экипажа на то, чтобы отоспаться и погулять по Большому Яблоку, быстро развеялись — срочная диппочта Никиты Сергеевича. Заправляйтесь — и в Москву!

Вскоре полёт Москва-Нью-Йорк-Гавана-Нью-Йорк-Москва благополучно завершился. «Рейс занял пять дней, из них спали мы не больше 10-12 часов. Такое бывает», — спокойно резюмирует в своей книге Генрих Новожилов.

Пока Фидель был в США, в Пентагоне вовсю верстался план высадки десанта на Кубе. Семнадцатого апреля 1961 года бригада кубинских эмигрантов, вооружённая и обученная американцами, попыталась высадиться в заливе Свиней. С катастрофическими, впрочем, для себя последствиями. ЦРУ и кубинцам-эмигрантам оставалось только продолжать свои бесплодные попытки убить Фиделя, которые не помешали ему прожить до 90 лет.

P.S. Как говорили раньше, «когда этот материал готовился к печати», стало известно, что 28 апреля 2019 года скончался Генрих Новожилов. Он был на год старше своего особо важного пассажира и пережил его на два с лишним года. Светлая память создателю прекрасных самолётов…

Источник: warhead.su

Недооценка противника — страшное дело! Из-за советской секретности в годы холодной войны американцы в ужасе придумали коммунистам супероружие — а затем успешно его превзошли.

Коммунизм шагает по планете

Сильнее всего люди боятся неизвестности. Советский Союз был для Америки действительно устрашающим противником.

Ещё вчера Москва заказывала у Вашингтона множество предприятий «под ключ», а стальные легионы «дядюшки Джо» перемалывали вермахт от Волги до Эльбы. Для США это было прекрасно, несмотря на все пугающие странности коммунистических идей с точки зрения «американской мечты».

В первые послевоенные годы красный цвет на карте накрыл пол-Европы, выплеснулся в Китай и грозил затопить бóльшую часть Евразии. До невозможности стремительно у Советов появилась своя ядерная дубинка, а заодно самолёты и ракеты для её доставки. Сенатор Маккарти рассказывал ужаснувшимся американцам, сколько меж них бродит агентов мирового коммунизма. А министр обороны Форрестол так и остался в легенде выпрыгивающим из окна с криками про русские танки. И вот в небесах бибикает Sputnik, а на вчера курортной Кубе, откуда ракетой подать до американских мегаполисов, появляется коммунистическое ядерное оружие.

Но хуже всего для американцев оказалось то, что у них было до безумия мало сведений о происходящем за «железным занавесом». Закрытость страны, своеобразие советского общества и тотальная слежка КГБ за любым иностранцем превращали оплот международного коммунизма в «чёрный ящик».

Ужас советской секретности

Для аналитиков и штабных, а значит, и для политиков с военачальниками в США, всё это было невыносимо. Лавина танков под алыми знамёнами вот-вот хлынет через Фульдский коридор к Ла-Маншу, советские эскадры вырываются через Фареро-Исландский рубеж к восточному побережью, в американских небесах уже мерещатся инверсионные следы армад краснозвёздных самолётов с ядерными бомбами мегатонного класса… а американцы всё ещё имеют очень смутное представление, что именно за танки, корабли и самолёты это будут! Сколько, каковы их тактико-технические характеристики, в чём сильные и слабые стороны?

Неизвестность ужасала.

Аналитики Пентагона и Лэнгли сутками корпели над крохами разведданных. То что-то интересное мелькнуло на параде в честь Октябрьской революции, то кто-то из восточноевропейских сателлитов легкомысленно допустил утечку в прессу. Что-то удавалось добыть и на полях сражений холодной войны от Египта до Вьетнама и Кореи. Добытое не пылилось под грифами в секретных папках «на всякий случай», а появлялось в широком доступе — вплоть до журналов для подростков, о чём советским диванным милитаристам оставалось только мечтать.

Но секретность была половиной беды. СССР имел привычку безудержно блефовать и вводить империалистические разведки и штабы в заблуждение. Не случайно в сленге американских военных давно устоялось понятное без перевода слово maskirovka. Одни образцы техники Москва упорно секретила, а другие старалась продемонстрировать в умопомрачительных количествах — чтобы у проклятых капиталистов не возникло дурных идей про разные «дропшоты».

Не раз просчитавшись и недооценив возможности СССР на заре холодной войны, а также резонно опасаясь худшего и имея лишь крохи данных, американцы старались готовиться к битвам Третьей мировой «с запасом».

Ведь эти коммунисты способны на всё!

Они проектируют самые чудовищные и совершенные «вундервафли»! Нужно бросить все силы на создание более продвинутого оружия, чтобы хотя бы попытаться остановить «красные орды»!

США сами не заметили, как от испуга обошли СССР на вираже и ушли в отрыв.

Рождение NORAD из страха перед М-50

В начале 60-х годов Союз и Штаты ещё держались «нос к носу». Именно тогда американцы понемногу начали выходить вперёд, переоценив советские возможности. Впрочем, это ещё было прямым следствием сознательного блефа Москвы.

Систему аэрокосмической обороны Северной Америки NORAD с подземным центром в горе Шайенн американцы создавали среди прочего и в расчёте на армады советских сверхзвуковых стратегических бомбардировщиков М-50, задолго до их официального показа на параде. Из умов сотрудников Пентагона не выходили образы линий инверсионных следов, со скоростями в два-три Маха несущих коммунистические мегатонны к Нью-Йорку и Лос-Анджелесу.

В СССР, где иллюзию готовности супербомбардировщика создавали вполне сознательно, посмеивались — американцы в ужасе бросились создавать сверхновые перехватчики и тратить на это ресурсы, хотя М-50 оказался слишком сложным и дорогим для ВВС СССР. В результате у американцев заранее появилась система континентальной ПВО, вполне готовая встретить самые скоростные бомбардировщики, ещё не вышедшие даже из стадии проектирования.

Ответ на «Сотку»

С середины 60-х, в эпоху психоделиков, рок-н-ролла, Вьетнама и хиппи, американцы и начали уходить в отрыв. Уже первые американские самолёты четвёртого поколения разрабатывались для борьбы с гипотетическими советскими машинами, которых часто ещё не было и в проекте.

Знаменитые F-14 «Томкэт» вместе с ракетами AIM-54 «Феникс» делали с очень суровой целью. Они должны были защищать американские ударные авианосные группы от эскадр советских ракетоносцев, прорывающихся к ним на скоростях порядка трёх Махов. Именно для этого «томкэты» могли выходить на скорости в 2,3 Маха и выпускать сверхмощные «фениксы» стоимостью полмиллиона долларов каждая почти на 200 километров.

Авианосец всё равно дороже и важнее.

Ну а в СССР истребитель авианосцев Т-4 «Сотка» ещё только разрабатывали. К моменту начала его испытательных полётов «томкэты» уже вовсю проходили опытную эксплуатацию на авианосцах США. Даже если бы очередной шедевр советского авиастроения поставили на вооружение — его уже могли встретить.

Страшный «Бесстрашный»

В начале 1970-х американцы задумались, каким станет советский ответ на F-14 и F-15. Его окрестили MiG Fearless, «МиГ Бесстрашный». По расчётам аналитиков, эта машина по своим ТТХ (тактико-техническим характеристикам) — как выяснилось позже — должна была превосходить даже первые серии реальных МиГ-29 и Су-27.

В США это сопоставили с доступными крохами данных о новых советских разработках в области авиации, на всякий случай поверили и схватились за головы. Проклятые коммунисты опять получают преимущество! Хватит это терпеть!

Для разрабатываемого тогда F-15 немедленно «задрали» требования, чтобы он получил хоть какие-нибудь шансы в бою с новым русским монстром. Системы наведения и обнаружения вкупе с прочей электроникой нового американского самолёта стали приводить в соответствие с потребностями дальнего воздушного боя с «Бесстрашным МиГом».

И, хотя на выполнение всех требований военных денег не хватило даже у Пентагона, и проектные ТТХ пришлось урезать, — к моменту постановки на вооружение МиГ-29 и Су-27 у американцев уже не первый год на вооружении стояли и активно эксплуатировались машины аналогичного класса.

Более того, эти советские самолёты разрабатывали как ответ на новейшие американские истребители… которые американцы считали ответом на выдуманные ими же советские чудеса техники.

Змей укусил себя за хвост.

И «Раптор» туда же

В 1984 году, на пике очередного обострения холодной войны, американцы придумали ещё более страшный коммунистический суперсамолёт. Он получил название МиГ-2000. Чудо советской техники в глазах американских аналитиков должно было иметь частичную радионезаметность… обеспечивать которую в СССР попросту не умели.

Даже разрабатываемый в те годы реальный МиГ-1.42 (позднее ставший МиГ-1.44) и близко не стоял к своей фантастической «тени», рождённый американскими страхами неизвестности и коммунистической изобретательности. Заодно новый «кошмар с Востока» должен был глубоко превосходить по манёвренности американские аналоги, не оставляя «янки» шансов в ближнем бою.

Для противодействия придуманному самими же американцами МиГ-2000 ATF (будущий F-22), пока находившийся в разработке, получил заметный прирост ТТХ — в том числе «заточенность» под воздушный бой в режиме «ударил и удрал».

При этом СССР вряд ли создал бы что-то сопоставимое с F-22 даже к концу 90-х — только если бы не сосредоточился на продолжении работ над МиГ-1.44, оказавшимся тупиковым путём.

И «команчи» тоже

Легендарный «Команч» RAH-66, создавали по всё той же причине. Американцы по крохам данных о Ка-50 и Ми-28 сочинили легенду о флоте советских супервертолётов — и принялись за самую дорогую программу вертолётостроительства в истории. На войска НАТО в этих фантазиях коварный Горбачёв должен был обрушить орды винтокрылов и даже специализированных вертолётов-истребителей для отстрела себе подобных, вроде «апачей».

В результате к 1994 году на вооружении США должна была появиться армада в несколько тысяч малозаметных стремительных «команчей» общей стоимостью в десятки миллиардов долларов. Реальные же Ка-50 и Ми-28, конечно, не имеют зарубежных аналогов, но и по сей день вряд ли превосходят даже всё те же «апачи». Ну а «команчи» после внезапного краха СССР и стремительного развития беспилотников решили в серию не пускать — слишком сложно и дорого даже для США.

«Абрамсы» против «Кремлёвского Дредноута»

M1A1 разрабатывали не просто для отстрела бесчисленных советских танков в коридоре Фульды. В Пентагоне решили, что этим Советы не ограничатся, и придумали FST-1: Future Soviet Tank-1. С особо прочной сварной башней и непрошибаемым лбом с комбинированной бронёй. Американцы в очередной раз ужаснулись своей же бурной фантазии — и разработали снаряды с особо эффективной бронепробиваемостью.

К моменту появления у СССР подобных танков «янки» вновь были готовы их встретить, поскольку думали, что такое у коммунистов уже и так есть — но власти скрывают, ибо maskirovka.

Когда дошло до разработки M1A1 Block III, в Пентагоне по обрывкам разведданных о работах над Объектом 477 «Молот» сочинили ещё более страшную коммунистическую машину: FST-2, Future Soviet Tank-2.

Они верно выясняли подробности вроде необитаемой башни с 152-мм орудием, но развили идею сверх всякой меры. И решили, что это будет стремительный и компактный танк со сверхмощной пушкой, бронекапсулой экипажа и активной защитой, который превратит все прочие танки в устаревший хлам — как когда-то английский HMS Dreadnought «обнулил» прочие броненосцы.

Ужас битв Третьей мировой прозвали «Кремлёвским дредноутом» и стали его старательно опасаться. Именно для борьбы с ним оптимизировали более современные версии «Абрамса» и множество противотанковых систем США и НАТО. Ну а «Молот», бывший лишь бледной тенью легенды о себе, попал в серию и на поля битв исключительно в забытых уже компьютерных играх.

В 1989 году начали думать над совсем ужасным FST-3 — Future Soviet Tank-3 — с рейлганами, лазерной системой защиты и прочими крутыми штуками. Но вскоре выяснилось, что «СССР уже не тот».

Только теперь нечто подобное появилось в стали и полимерах под названием Т-14 «Армата», но и она не дотягивает до легенды о «Кремлёвском дредноуте».

Так и не родившийся меч советской империи

А что же в СССР? А в СССР и без того скудные ресурсы, которыми надо было соревноваться с большей частью планеты, растаскивались по множеству конкурирующих и дублирующих друг друга КБ и использовались со всей немыслимой расточительностью неповоротливой плановой экономики.

Новые проекты в Союзе всё чаще «равняли» даже не по добытым разведкой сведениям о разрабатываемых в США образцах, а по стоящим в строю или даже устаревшим машинам. Всё чаще целые направления работы у вероятного противника не замечали или недооценивали: концепцию стелс, противотанковые ударные вертолёты и многое другое.

Лишь бы хоть как-то угнаться и поддерживать паритет.

Чем дальше, тем больше СССР отставал от «империалистов», несмотря на всю изобретательность и таланты советских инженеров. Обрывки сведений об их работах просачивались на Запад, додумывались там с поправкой на коммунистическое коварство и собственный уровень технологий — и превращались в ещё более продвинутые модели техники. Которые в СССР не могли даже скопировать.

В реальности столь популярные некогда у российского читателя байки гневных орков про сломанный супермеч империи были полной фантазией и сказочкой для оскорблённых поражением советского проекта романтиков.

Технологическое превосходство НАТО в системах вооружения в 80-х годах можно было преодолеть лишь численностью и отвагой.

Но если сделать поправку на ещё более фундаментальное отставание в информационных системах управления войсками и контроля поля боя — всё было совсем плохо.

Что это значило на практике — показал Кувейт 1991 года. Даже за вычетом воздушной мощи американцы на земле раз за разом уничтожали иракские войска ещё до того, как были хотя бы замечены. Они реагировали на изменения обстановки в режиме реального времени, а не после медленного и печального прохождения информации по цепям командования советского образца.

В результате одна из сильнейших армий мира с новейшим советским оружием и десятилетним опытом войны с Ираном, бойцов которой в последнюю очередь можно было обвинить в трусости, попросту не смогла сделать ничего.

Сотни сгоревших остовов так и не выстреливших боевых машин в иракской пустыне стали зримым символом того, как полезна порой бывает переоценка возможностей противника.

Источник: warhead.su

Борьба за независимость Ирландии шла полным ходом. Но вот одним прекрасным утром случилось то, чего явно не ожидал никто: Лимерик объявил себя… Советской Республикой. Как до такого дошло — сейчас расскажем.

Есть такой парень

Началось всё с того, что в ирландском городе Лимерике на главпочтамте работал обычный парень — Роберт Бирн.

Но это же Зелёный остров. Тут надо поддерживать революционеров и борьбу за независимость, а иначе соседи не поймут, да и в пабе косо смотреть будут.

В общем, в начале января 1919 года наш герой сходил на похороны участника протестного движения, после чего ожидаемо был уволен с работы.

Ещё через пару дней в дом к его матери постучали констебли и вежливо поинтересовались, нет ли Роберта дома? Роберта дома не оказалось. Зато полицейские нашли револьвер, что сочли достаточным поводом для обвинения ирландца в поддержке повстанцев, и отправили его в тюрьму на год. Для наступления просветления.

Но получилось ровно наоборот.

В тюрьме Роберт воспрял духом и стал подбивать других заключённых на беспорядки и попутно озвучивать мысль, что раз их сюда засадили королевские констебли, то значит все узники — политические и борются за независимость Ирландии. В знак серьёзности намерений заключённые устроили погром в камерах и поломали решётки.

Тут расстроился начальник тюрьмы, ведь всякие выступления портили ему статистику и вверенное имущество. И на подавление бунта бросили полицейских. Те особо в средствах не стеснялись, избили всех участников «перфоманса», отняли одежду и личные вещи. Зачинщиков отправили в карцер на хлеб и воду, после чего, сочтя дело сделанным, — блюстители закона удалились.

Бирн, расстроенный, что его не воспринимают как политическую фигуру, объявил голодовку. До «просвещённых» 80-х оставалось ещё более 60 лет, так что «кровавым англичанам» ничего не оставалось, как перевести его в больницу, дабы сохранить здоровье.

Ведь Падди с самого детства терпеть не мог англичан…

Тут на сцену вышли борцы за независимость, которые решили спасти «товарища по борьбе». Ну и попиариться на этом, чего уж.

Двадцать четыре человека вошли в больничную палату нашего героя, изображая посетителей, ещё пятнадцать остались снаружи в качестве группы прикрытия. Средством эвакуации был выбран грузовик, в котором лежал гроб с одеждой для Бирна.

Что характерно, стволов на всех не хватило, так что вооружена была только половина бойцов.

Если бы всё прошло как надо — это была бы не Ирландия.

Полицейские засомневались в том, что такая толпа здоровых мужиков пришла просто навестить Бирна, и открыли огонь. Здоровые мужики радостно стали стрелять в ответ. В случившейся неразберихе погибли констебль Мартин О’Брайен и… Роберт Бирн, который получил ранение и благополучно отдал богу душу на следующий день.

Установив слежку за женой и матерью бунтовщика, полицейские вышли на коттедж, где лежало его тело, и арестовали всех, кто там находился. Что вызвало ещё больше протестов среди населения — со стрельбой в стражей закона, по старой традиции.

Ирландский Совет

Тем временем неспособность полиции урегулировать весь этот бардак развязала руки военным. Девятого апреля 1919 года бригадный генерал Гриффин объявил, что округ Лимерик становится «специальной военной зоной» (в нём вводится «режим контртеррористической операции»), а все граждане должны будут иметь специальные идентификаторы для прохода на закрытую территорию.

Всё бы ничего, но границу этой зоны провели так, что все жилые кварталы округа Томондгейт с рабочими остались с одной стороны, а производственные предприятия с другой (особенно пострадала фабрика «Кливс» по производству сгущённого молока и висковарня «Уокерс»).

Помимо проверок четыре раза в день людям надо было ещё получать разрешение на проход через КПП у местных констеблей, которые должны были подтверждать лояльность короне. Естественно, что большинство стоявших на учёте «революционеров» его не получили и потому остались без работы.

Совет торговцев и рабочих был органом, который следил за ущемлением прав служащих на производстве, — этакий аналог профсоюза. И когда одновременно стало тягостно и бизнесменам, и производственникам — реакция не заставила себя ждать.

Вся власть Совету!

Утром 14 апреля в Лимерик вошли военные части и бронетехника, но их встретили листовки, которые объявляли начало Всеобщей забастовки и самоуправления в округе. Фабрики, магазины, банки, рестораны — и даже пабы! — стояли закрытыми. Рабочие прошли по улицам, требуя прекратить ущемление их прав.

Военное руководство принялось совещаться с центром на предмет «что делать», отчего пауза затягивалась.

Вся территория округа Лимерик попадала под самоуправление Совета, который решил брать пример с далёкой Soviet Russia, где к власти пришли как раз такие рабочие комитеты, и вообще «страна идёт прямиком в коммунизм».

Получалось, конечно, не очень с оглядкой на местные реалии.

Для начала, к революционерам пришли их жены и спросили, где брать еду, «раз уж вы, мужчины, позакрывали все торговые точки». Совет стал выдавать распоряжения о выдаче продовольствия и одежды из магазинов по расписке от нового органа власти. На что последовал закономерный вопрос: «А кто будет платить?».

«Ха!» — сказал Совет Лимерика и напечатал собственные деньги. А заодно выделил «рабочие отряды» для контроля за ценами на продукты.

Тем не менее еды и топлива не хватало, так что по Ирландии был брошен крик «помогите кто чем может молодой республике». Попутно разгрузили «в счёт будущих успехов» 7 000 тонн зерна из стоявших в порту кораблей.

Часть окрестных фермеров согласилась помочь добровольно, часть добровольно‑принудительно.

Как-то тяжело отказывать крепким ребятам, которые смотрят тебе в глаза и спрашивают, поддерживаешь ли ты революцию и народное самосознание.

С топливом тоже была беда — профсоюз угольщиков отказался поддержать выступление и перестал поставлять грузы в город. Хуже было то, что организацию не поддержал Ирландский союз транспортников и рабочих (ITGWU), справедливо заметивший, что «вообще-то вы бастовали против несправедливости, а теперь декларируете политические цели». А без этой организации глобальная забастовка и установление общей власти было обречено на провал. Несмотря на горячую словесную поддержку из далёкой России и даже Венгрии.

Давить на больное

В итоге военные получили из Лондона несколько телеграмм и пошли договариваться с руководством предприятий, что теперь те будут выдавать разрешения на работу. На это уже не смогли пойти представители рабочих и стали устраивать провокации, пытаясь прорваться на рабочие места, не предъявляя никаких разрешений.

Выступления, конечно, надо было заканчивать. Но как? Просто отвести войска военные не могли — упадёт реноме Короны. Да и Совет Лимерика должен был остаться в плюсе — глобальной забастовки не предвиделось, а результат локальной стачки выглядел не ахти.

Выход нашли простой и изящный. Военные договорились с предпринимателями, что выдавать разрешения на проход всё же будут бизнесмены, а не полицейские. Если такой вариант ирландцев не устроит, всё население города — а это 38 тысяч человек — должно быть эвакуировано.

Как это сделать, никто не представлял, но идея была хорошая.

В итоге утром 27 апреля, спустя две недели после начала забастовки и провозглашения «Советского Лимерика», на стол Совета легло письмо мэра и местного епископа с призывом прекратить бардак. Неизвестно, что повлияло больше (редакция ставит на духовенство), но в тот же день все выступления были свёрнуты, а жизнь горожан вернулась в привычное русло.

Вот так из банального спасения обычного ирландского телеграфиста родилась и погибла республика Советский Лимерик — кусочек коммунизма на Зелёном острове.

Источник: warhead.su

Одна из самых больших загадок военной истории Древнего мира — гибель армии персидского царя Камбиза. Мы провели собственное историческое расследование, чтобы разобраться, что же на самом деле произошло две с половиной тысячи лет назад в Египте во время песчаной бури.

Сахарские тайны

В 2009 году в лентах новостных агентств разорвалась бомба! Два итальянских археолога, братья Анджело и Альфредо Кастильони, заявили, что нашли следы исчезнувшей армии персидского царя Камбиза, которая погибла две с половиной тысячи лет назад в Египте во время песчаной бури. В новостях также сообщалось, что эти братья уже получили мировую известность 20 лет назад, когда обнаружили древнеегипетский «город золота» — Беренику Панкрисос.

Если в пустыне нашли погибшую древнюю армию — это сенсация мощнее, чем Висбю и Калькризе.

Эта штука даже посильнее «Фауста» Гёте!

Однако известный египетский археолог доктор Захи Хавасс, занимавший пост генерального секретаря Верховного совета по древностям Египта, выразил недоумение. Он заявил, что никакого погибшего персидского войска не найдено и братья не имеют никакого отношения к раскопкам в Беренике Панкрисос. И вообще не копают в Египте — у них нет такого разрешения.

Однако если сенсацию про открытие дали все агентства, то опровержение такого резонанса не получило. Очередную новость об обнаружении погибшего войска эти итальянцы выдали в 2012 году. Но, судя по тому, что никакими реальными открытиями в дальнейшем археологи нас не порадовали, это была виртуальная находка.

Ранее братья Кастильони занимались съёмками «мондо» — «документальных» фильмов, затрагивающих сенсационные и не совсем политкорректные темы. В 1969–1982 годах они сняли пять фильмов, повествующих о диких и жестоких нравах жителей Африки. Затем, видимо, фильмы «про африканских дикарей» зрителю приелись. Но о том, как привлечь внимание СМИ, братья знают хорошо. О себе они рассказывают много удивительного: они исследовали пещерные храмы, обнаружили множество доисторических гробниц, иероглифические надписи на мёртвых языках, пирамиды… Вероятно, Атлантиду эти самопровозглашённые Индианы Джонсы тоже отыщут.

Стоит ли надеяться, что в пустыне лежит занесённая песком армия? Тела погибших воинов наверняка пошли на обед падальщикам. Но если войско действительно погибло в пустыне во время похода, есть шанс найти кости и снаряжение. Хотя жители пустыни наверняка обнаружили бы тела раньше и, получив такой депозит оружия, долго торговали бы огромным арсеналом. Что, конечно, должно было оставить свой след в истории.

Пустыня хорошо хранит следы. В Ливии был обнаружен занесённый песком римский город Лептис Магна. Он сохранился не хуже, чем Помпеи. Но ситуация в Ливии, где после свержения и убийства Муаммара Каддафи несколько лет идёт гражданская война «всех против всех», не благоприятствует раскопкам и туризму.

Что же произошло в пустыне более двух с половиной тысяч лет назад?

Камбиз в Африке

Послушаем свидетелей — точнее, почитаем источники. Главный из них — Геродот. Правда, он не был современником и описывал события лет семьдесят спустя. Но при этом он лично был в Египте, видел груды костей и черепов на месте битвы персов и египтян при Пелузии (на северо-востоке Египта). Свои знания Геродот черпал из общения с кем-то из местных — видимо, достаточно образованным и знавшим греческий язык.

Сын Кира Великого, персидский царь Камбиз в 525 году завоевал Египет, но решил не останавливаться на достигнутом. Согласно Геродоту, он предпринял три неудачных похода. Против Карфагена, против эфиопов (точнее, в Нубию — на территорию современного Судана) и против аммониев. Последние жили в оазисе Сива, недалеко от современной египетско-ливийской границы. Аммониями их называли, поскольку в оазисе находился храм оракула Аммона.

Оазис Сива расположен в безводной впадине Каттара в пустыне на западе Египта. Её нижняя точка находится в 133 метрах ниже уровня океана, а сам оазис лежит на отметках в минус 10-20 метров. Существует проект затопления впадины водами Средиземного моря либо Нила. Для этого туда нужно будет прорыть канал, либо проложить трубопровод. В оазисе есть и свой исторический Диснейленд — очередные купальни Клеопатры.

Морской поход на Карфаген сорвался из-за того, что финикийцы отказались выступить в эту экспедицию, не горя желанием воевать со своими соплеменниками. Геродот писал, что «без финикиян корабли остальных (подвластных царю городов) не могли тягаться с карфагенянами. Так-то карфагеняне избежали персидского ига». Эти слова иногда трактуют по-другому: мол, какое-то морское сражение всё же произошло, но было для персов не очень удачным. В дальнейшем Персия и Карфаген заключили союз. В 480 году до н. э., во время похода Ксеркса на Грецию, карфагеняне открыли «второй фронт» и атаковали греческие полисы в Сицилии. Однако греки разбили их при Гимере.

Пропавшее войско

Затем Камбиз разделил своё войско. Согласно Геродоту, 50 тысяч персидских воинов отправилось в поход против аммониев в оазисе Сива, а остальные — против эфиопов.

Старт был из Фив — столицы Верхнего, то есть южного Египта. Чтобы достигнуть оазиса Сива, войско должно было идти сначала на запад, а потом в северо-западном направлении. Историк сообщает, что армия Камбиза прошла оазис Харга, где стоял гарнизон из греческих наёмников, а затем исчезла. По рассказам аммониев, на которых ссылается Геродот, в пустыне между этими двумя оазисами войско якобы погибло в песчаной буре, которая настигла воинов во время завтрака.

И тут возникают вопросы. Зачем нужно было посылать на завоевание маленького оазиса такую большую армию? Не проще ли было туда попасть из Нижнего Египта, как это позже без проблем сделал Александр Македонский?

Есть и другие версии происшедшего в пустыне. Профессор-египтолог Олаф Кейпер из Лейденского университета, исследуя египетские тексты, несколько лет назад выдвинул иную гипотезу. Он предположит, что персидскую армию на самом деле разбили египетские повстанцы. Персы направлялись в оазис Дахла, и попали в засаду, после чего египтяне отвоевали большую часть Египта и провозгласили своего военачальника фараоном (он известен как Петубаст III).

Вскоре это восстание подавил Дарий I. Как считает Олаф Кейпер, желая скрыть разгром персидской армии, новый царь объяснил её исчезновение песчаной бурей. Но это остаётся лишь гипотезой.

Голландский историк предложил новое объяснение и новую локализацию военной катастрофы — но никаких следов её не найдено, и даже примерно неясно, какой численности отряд направлялся в Дахлу.

Поход в Нубию

По словам Геродота, экспедиция против эфиопов также провалилась — вследствие нехватки провизии. Историк сообщил, что персы не заготовили припасов, поэтому во время похода воины сначала съели вьючных животных, а затем, двигаясь по песчаной пустыне (NB!), дошли до каннибализма. После этого Камбиз повернул назад и, спустившись по Нилу, отправил на родину греческих наёмников, которые были в его войске.

О неудаче похода против «эфиопов» написал и Диодор Сицилийский, живший в I веке до н. э.: «Камбиз, как пример приводят они, который шёл войной на них с большим войском, не только потерял все своё войско, но и сам подвергся величайшей опасности».

Но как далеко прошли персы в этом походе? Геродот об этом умолчал.

Однако он очень подробно, опираясь на неизвестный нам источник, описал войско Ксеркса во время вторжения в Грецию в 480 году до н. э. Там, среди прочего контингента, Геродот описал и «эфиопов», живших южнее Египта. По его словам, они были вооружены большими луками, копьями с наконечниками из рога антилопы и палицами с железными навершиями. Он чётко назвал и командира — во главе арабов и отряда «эфиопов» стоял Арсам, сын Дария и Артистоны, дочери Кира.

То есть нубийцы всё-таки подчинились персам? Или это произошло позднее, при Дарии?

У нас есть ещё один свидетель — Страбон. Правда, он жил намного позже Геродота, на рубеже эр. Географ написал, что персидский царь проник далеко на юг. «Когда Камбиз овладел Египтом, он достиг вместе с египтянами даже Мероэ. И действительно, как говорят, он дал это имя острову и городу, потому что сестра его (иные говорят, что жена) умерла там. Во всяком случае, он назвал это место в честь женщины».

Не факт, конечно, что Камбиз достиг Мероэ. Но эхо от его походов там осталось.

Мероэ находится примерно в 200 километрах к северу от современной столицы Судана — города Хартум. Напата — в 400 километрах.

У Страбона, который описал поход в эти края римского префекта Гая Петрония в 23 году до н. э., есть ещё одно интересное упоминание: «Из Псельхисы Петроний прибыл в укреплённый город Премнис, пройдя песчаные дюны, где было засыпано песком застигнутое бурей войско Камбиза. Напав на крепость, он взял её приступом. После этого он двинулся против Напат».

Получается, Страбону также было известно про засыпанное песком войско Камбиза! Но он считал, что оно погибло не на западе современного Египта, а в совсем ином месте.

Верить ли Геродоту?

Но можно ли верить Геродоту? Ведь многие описанные им эпизоды истории Персии сейчас ставятся под сомнение.

Что касается пятидесяти тысяч воинов, отправившихся в оазис Сива, то нужно помнить, что у «отца истории» с цифрами отношения не сложились. Вообще. Так, говоря о вторгшейся в 480 году до н. э. в Грецию армии Ксеркса, он насчитал один миллион 700 тысяч персидских пехотинцев, а также 80 тысяч всадников. Всего же, вместе с флотом и союзниками, — два миллиона 600 тысяч воинов. И ещё примерно столько же людей, по его оценкам, было в обозе!

Что-то тут историк очень сильно напутал…

Геродот любил рассказывать исторические анекдоты — видимо, чтобы не потерять внимание читателя, — и был порой недостаточно критичен. Так, «отец истории» считал Камбиза сумасшедшим. Видимо, жрецы в Египте его очень не любили и нарассказали греческому туристу всяких гадостей. Не было причины любить Камбиза и у тогдашних персидских властей — ведь Дарий I, отец Ксеркса, фактически узурпировал власть после странных смертей Камбиза и его брата Бардии.

Возможно, Камбиз совершил только один неудачный поход — в Нубию. Его войско действительно подчинило себе часть этой страны, но во время перехода понесло тяжёлые потери.

А был ли персидский поход против оазиса Сива?

Не факт. Гибель части персидского войска произошла в Нубии, а дальше она могла превратиться в легенду, которая стала жить своей собственной жизнью. В Египте жрецы могли распускать эти слухи, чтобы отбить желание соваться в оазис Сива.

Сообщение Геродота о погибшей армии Камбиза остаётся одной из загадок истории. Она до сих пор будоражит археологов и кабинетных учёных, а также простых читателей, как Атлантида или библиотека Ивана Грозного. И последнее слово здесь останется именно за археологами.

Источник: warhead.su