warhead.su

С русскими морозами шутки плохи. И горе тому, кто не усвоил эту истину сразу… О том, как вермахт выживал в первую зимнюю кампанию на Восточном фронте, — в нашем материале.

Планируя нападение на СССР, верховное командование вермахта рассчитывало разгромить Красную армию в течение четырёх-пяти месяцев. Германские стратеги желали закончить войну до наступления зимы. Но к указанному времени победить не удалось. В результате гитлеровцам пришлось зимовать в России — и к этому они не были готовы.

Солдаты рейха не имели тёплой одежды для защиты от Генерала Мороза и были вынуждены кутаться буквально во что попало. Вот, что говорили о необычном внешнем виде убитого врага бойцы Ленинградского фронта, расчищавшие от трупов места боёв в канун нового, 1942 года: «Чтобы защититься от стоящих сильных морозов, немцы повязывают головы платками, наматывают на ноги тряпки, укутываются во всякую ветошь».

И такая «защита» от холода не была самодеятельностью вражеских солдат. Они выполняли рекомендации германского командования. Вместо тёплого обмундирования оно снабдило своих военнослужащих памяткой, как выжить зимой в России. Перечислим самые интересные из правил.

Помоги себе сам

Сильные холода снижают боеспособность войск. А сохранить её могут только соответствующие русской зиме одежда и кров. Но ни того ни другого у немцев часто не было. А пока в Берлине думали, как улучшить снаряжение и обмундирование своих войск, офицеры должны были сами учить солдат бороться с холодом и обморожениями.

Это называлось «самопомощь».

Германское командование дало понять своим военнослужащим, что выживать и воевать в зимних условиях они смогут только благодаря собственной изобретательности.

Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Но некоторые конкретные рекомендации, как «не утонуть» в сугробах всё-таки дали.

Движение — жизнь

Как гласила памятка, движение — лучшая защита от холода. Пока солдаты двигаются, они не замёрзнут. Другое дело на привале, когда части останавливались в открытом поле или лесу. Там категорически запрещалось садиться или ложиться на снег для отдыха после марша.

Уснул — значит замёрз.

Офицеры и младший командный состав должны были следить за солдатами, не давать им спать и всячески тормошить, заставляя двигаться. Любопытно, что во время движения военнослужащим вермахта рекомендовалось одеваться легко, защищая от мороза лишь уши, руки и лицо. На привале пропотевшее белье и носки следовало менять и кутаться в одеяла и шинели, чтобы не простудиться.

Следи за камрадом и три ему уши

Памятка призывала немцев к бдительности. Ведь уставший человек может не заметить у себя признаков обморожения. Поэтому солдаты должны были следить друг за другом, и если у кого-то уши, нос или руки сначала белели, а потом краснели, то заметивший это сразу должен был предупредить замерзающего камрада. Для восстановления кровообращения рекомендовалось растирать части тела снегом и только потом медленно их разогревать.

И конечно, жир! Им нужно было мазать открытые участки кожи, чтобы защитить её от мороза.

«Шубы» из газет

Как же одевались фрицы в холода?

Командование рекомендовало им носить зимой одежду и обувь только больших размеров. Вещи и сапоги в обтяжку запрещались, так как их носка способствовала плохому кровообращению. А ещё хорошей защитой от мороза считался слой воздуха между надетыми на тело вещами. Поэтому одна из «заповедей» гласила: «Лучше больше тонких слоёв одежды, чем меньше толстых».

Ну а лучшей заменой зимнего обмундирования в Берлине сочли... газету!

Просвещённые завоеватели считали её универсальным средством для сохранения тепла тела и защиты от ветра, ввиду отсутствия у войск тёплой одежды. Солдатам и офицерам рекомендовалось между рубахой, мундиром, кальсонами и брюками носить несколько пластов бумаги, чтобы защитить от холода и ветра грудь, живот и спину. Ноги тоже следовало обмотать газетой и только потом надевать носки. Лучше несколько пар сразу. А в качестве стелек в сапогах немцы использовали картон или солому.

Перчатки вермахт забраковал. Лучшей заменой им зимой считались варежки. Они были теплее, и их можно было сшить из любого куска материи.

Постель из еловых веток

А вот как в немецких войсках сооружали кров, чтобы укрыться от ветра и мороза в чистом поле или в лесу.

Лучшим средством здесь считалась отапливаемая палатка. Но если печки или топлива для неё не было, то рекомендовалось строить шалаши из еловых веток и плащ-палаток. И конечно, заботиться о хорошей подстилке. «Пол» в шалашах выкладывали теми же ветками, соломой и газетами.

Выпил — замёрз

Чем согревались немцы? Пили шнапс?

Нет, употреблять спиртные напитки во время боевых действий в холода запрещалось. И до марша, и во время его, и в ходе боя. «Алкоголь — злейший враг зимой!», — гласило ещё одно правило.

Он притупляет чувства, усыпляет тело и создаёт опасность быстрого обморожения. После употребления шнапса у солдата возникало мнимое ощущение тепла, за которым следовало усиливавшееся чувство холода.

Все подразделения германской армии в России должны были заботиться об обеспечении своих солдат горячими безалкогольными напитками. Особенно это касалось раненых, которые в момент транспортировки были особенно чувствительны к холоду. Правда, в войсках термосов не хватало. Поэтому от каждой части требовалось самостоятельно создавать специальную посуду для перевозки пищи и напитков в горячем виде.

Война с рейтузами на голове

Эта памятка солдатам вермахта напоминает инструкцию по выживанию в экстремальных условиях. Именно так характеризовали своё положение на допросах немецкие пленные зимой 1941-42 года.

Они прямо говорили, что завидуют зимнему обмундированию красноармейцев, так как вместо тёплых вещей фрицы получили лишь бумажные перчатки и подшлемники.

Когда у пленного унтер-офицера Вильгельма Шеффера спросили, что за странный подшлемник у него на голове, он ответил: «Это, по-видимому, половина дамских рейтуз — ну, хоть и штанина, лишь бы было тепло».

Увы, забавного тут мало. Призывая своих солдат выживать самостоятельно, германское командование стимулировало их к мародёрству. В результате гитлеровцы разживались тёплой одеждой, отбирая её у советского мирного населения. А также пленных или раненых красноармейцев.

И всё же спастись от морозов немцам не помогли ни инструкции, ни грабёж населения. Из-за частого награждения обмороженных медалью «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42 гг.» фрицы очень быстро со злым сарказмом окрестили её «мороженым мясом».

Источник

Кульминацией первого Парада Победы 24 июня 1945 года стал момент, когда нацистские знамёна были брошены к подножию мавзолея Ленина. Низложение немецких знамён намеренно проводилось в перчатках, чтобы подчеркнуть отвращение к разбитому врагу. Среди этих штандартов имелись старые кайзеровские флаги. Почему они разделили судьбу знамён вермахта — в этой статье.

В 1914 году императорская армия Германии вступила в Первую мировую войну под сенью 1214 полковых знамён и 126 штандартов. В годы войны было потеряно 76 полковых знамён и пять штандартов, а 21 ноября 1918 года в городе Позен сами немцы сожгли ещё 61 знамя и штандарт, во избежание захвата их поляками.

В годы Веймарской республики немецкая армия не получала новых знамён.

В 1933 году к власти в Германии пришёл Адольф Гитлер, который восстановил немецкую призывную армию — вермахт.

Шестнадцатого марта 1936 года Гитлер издал указ, согласно которому части созданного вермахта должны были получить новые флаги. Фюрер заявил, что слава императорской армии Германии была утрачена после заключения позорного Версальского мира, поэтому новая армия Третьего рейха должна иметь собственную символику.

К началу Второй мировой войны все сформированные батальоны и аналогичные им части имели собственное знамя или штандарт (для моторизованных и кавалерийских частей). Вновь формируемые части немецкой армии собственных вымпелов уже не получали.

Согласно правилам, принятым в вермахте, батальонное знамя всё время хранилось в штабе. Но были установлены десять «знамённых» дней, когда по случаю национальных праздников Германии символ части в торжественной обстановке мог выноситься на публику. Кроме этого батальонное знамя использовалось для принятия присяги новобранцами.

В отличие от знамён кайзеровских частей, отличавшихся друг от друга символами, цветами и геральдическими знаками, знамёна вермахта были строго стандартизированы. Они имели установленный дизайн и размер и различались только цветовой гаммой, демонстрирующей принадлежность части к тому или иному виду вооружённых сил.

Помимо знамён и штандартов немецкие войска имели набор флагов, которые несли чисто технические функции. Они использовались для опознавания на поле боя, поднимались над занятыми частями вермахта зданиями и т. д. Обычно в руки противников Германии попадали именно эти флаги.

Двадцать восьмого августа 1944 года Гитлер отдал так называемый приказ о флагах. Согласно этому приказу, все батальонные знамёна вермахта изымались из частей и сдавались на хранение в музеи при арсеналах Германии. Части получали стандартный немецкий военный флаг, который использовался как замена знамени.

Причины отдачи этого приказа были не ясны, предполагается, что изъятие знамён из частей произошло из-за возросшей угрозы их захвата противником. Либо в знак недоверия фюрера к вермахту после покушения на его жизнь 20 июля 1944 года. Так или иначе, символы гитлеровских частей оказались в музеях, где они размещались рядом с хранившимися там же кайзеровскими знамёнами. Там они и попали в руки советских войск, оккупировавших немецкую территорию.

После войны в Москву доставили около 900 трофейных знамён, в числе которых оказались и кайзеровские флаги. Специальная комиссия отобрала 200 знамён, которые должны были принять участие в Параде Победы. Бывший начальник Генштаба генерал Сергей Штеменко в своих мемуарах рассказал, что это было решение Сталина. В конце мая 1945-го он дал указание генералам: «На Парад надо вынести гитлеровские знамёна и с позором повергнуть их к ногам победителей. Подумайте, как это сделать».

Среди отобранных флагов оказалось 20 кайзеровских штандартов. Вероятно, члены комиссии не знали о решении Гитлера прервать преемственность вермахта от кайзеровской армии, и эти знамёна были выбраны за выдающийся внешний вид.

К слову, кайзеровские знамёна иногда передавались в боевые части для поднятия боевого духа, и в руки РККА они попадали уже в качестве реальных военных трофеев. Так что, вполне возможно, часть кайзеровских знамён — это не из арсенала напрямую, а действительно с поля боя.

После Парада Победы немецкие знамёна перешли на хранение в Центральный музей Красной армии.

Источник

Обеспечил ли пакт Молотова-Риббентропа отсрочку нападения Германии на СССР? И дало ли его заключение возможность СССР выиграть время для подготовки к войне? Мы разобрались.

Истинная ценность

Двадцать третьего августа 1939 года был заключён пакт Молотова-Риббентропа. В советской и современной историографии часто встречается мнение, что подписание СССР пакта с нацистской Германией стало вынужденной мерой. В качестве одного из аргументов в пользу соглашения с немцами указывается то, что пакт о ненападении почти на полтора года отсрочил вступление СССР во Вторую мировую войну.

Но так ли это?

По своей сути пакт о ненападении являлся декларацией о намерениях. СССР и Германия заявили, что не собираются нападать, — воздерживаясь в том числе от участия в союзах, направленных против друг друга. В обстановке лета 1939 года это означало в первую очередь срыв переговоров СССР с англо-французской коалицией. При этом пакт сам по себе не содержал — да и не мог содержать — никаких гарантий исполнения его сторонами и каких-либо санкций за нарушение взятых на себя обязательств.

Двадцать второго июня 1941 года была продемонстрирована истинная ценность соглашения, заключённого с дьяволом.

Основным документом, подписанным между Германией и СССР летом 1939 года и несущим на себе конкретную смысловую нагрузку, стал так называемый секретный протокол. И, что интересно, — по сути, единственным, кто получал выгоду по этому соглашению, был Советский Союз.

Мало того, что СССР получал половину Польши, сокрушать которую Германии предстояло в одиночку, — он не брал на себя никаких обязательств военного характера, так ещё и в сферу «советских интересов» попадали республики Прибалтики и Финляндия, где традиционно было сильно немецкое влияние. И это не пустые договорённости: когда СССР начал реализовывать их в Финляндии, Германии пришлось оказывать поддержку Советскому Союзу. Ещё до начала вооружённого конфликта немцы рекомендовали финнам согласиться на советские условия, а уже в ходе советско-финской войны Германия заморозила торговые отношения с Финляндией, задержала на своей территории итальянские самолёты, купленные финнами, и не пропустила венгерских добровольцев, собиравшихся помочь «родственникам».

Но факт остаётся фактом: при всей ненависти Гитлера к большевизму, при всех планах получения жизненного пространства на востоке, Германия напала на СССР только 22 июня 1941 года.

Сыграл ли свою роль в этой отсрочке пакт, заключённый в августе 1939 года?

Чисто гипотетически

Представим гипотетическую ситуацию: СССР и Германия не заключили пакт о ненападении вместе с секретным протоколом к нему. Подобная ситуация не отменяет нападение Германии на Польшу, поскольку причины действий Гитлера не зависели от позиции СССР. Более того, никаких соглашений с Польшей или с западными союзниками в отношении защиты Польши у СССР не было. Равно как и не было причин у Советского Союза специально ввязываться в грядущую европейскую войну без весомых на то причин.

При таком раскладе следовало ожидать полной оккупации польской территории немецкими войсками — правда, произошло бы это в более поздние сроки, нежели в реальности, — но так или иначе немецкие войска вышли бы на советско-польскую границу не раньше октября 1939 года.

Насколько вероятным был сценарий, при котором Третий рейх нападал на СССР осенью 1939 года?

Подобный вариант развития событий представляется абсолютно невероятным по трём причинам.

Во-первых, прекрасно известно, какое внимание уделяли военачальники Третьего рейха, и в особенности главнокомандующий Вооружёнными силами Германии Гитлер, сезонному фактору при планировании нападения на СССР.

Начинать вторжение в конце осени, в наиболее невыгодное для действий подвижных соединений вермахта время — нонсенс!

Во-вторых, такая масштабная операция, как война с СССР, требовала серьёзного планирования.

В реальности немцы разрабатывали и отрабатывали план кампании на Востоке чуть менее года; непосредственная подводка к вторжению заняла не менее полугода, а с учётом мероприятий по подготовке театра военных действий, которые были начаты ещё до принятия решения о нападении, — год.

Ну и в-третьих, и это самое главное, — Германию ждала война на Западе. Довоенные немецкие планы однозначно указывали порядок действий в грядущей войне: разгром противника на «условном востоке» (Польши или Чехословакии в 1938 году), после чего происходил перенос всех усилий на Западный фронт. В реальности на подобном развитии событий настаивал в первую очередь лично Адольф Гитлер, который стремился начать наступление против западных союзников еще в 1939 году, и только ряд объективных проблем воспрепятствовали этому.

Гитлера не обманывало кажущееся спокойствие «странной войны» на Западном фронте. Он прекрасно понимал, что объявившие войну союзники могут позволить себе накапливать силы для нанесения удара по Германии. И не менее хорошо помнил, что в Первую мировую войну Германия «не была побеждена на поле боя»; основой для поражения стала экономическая ситуация.

Причины для проведения блицкрига на Западе были теми же, что побудили Гитлера начать войну в 1939 году: потенциальные возможности экономики коалиции западных государств с опорой на промышленную мощь США превосходили немецкие — особенно с учётом экономической блокады, установленной союзниками. Более того, без сопутствующих заключению пакта Молотова-Риббентропа экономических соглашений с СССР, которые предусматривали, помимо прочего, транзит немецких грузов по советской территории, эффект от этой блокады был бы более значительным и подстегнул бы Германию к скорейшему решению «западной» проблемы.

Таким образом, в гипотетической ситуации «без пакта» весной-летом 1940 года вермахт был бы занят войной с союзниками на Западе. В случае своей победы, как и в реальности, немцы могли начать планирование и подготовку к войне с СССР не раньше лета 1940 года, что автоматически означало перенос начала кампании на весну — лето 1941‑го.

Пакт Молотова-Риббентропа был, безусловно, выгодным для Советского Союза, который в результате реализации положений секретного протокола получал территориальные приобретения в Польше, Прибалтике и Финляндии. Но отсрочка нападения Германии на Советский Союз произошла из-за того, что внимание Гитлера отвлеклось на коалицию западных союзников, объявивших Германии войну.

Да, в реальности коалиция не смогла победить Гитлера без участия СССР; её вообще очень быстро разгромили немцы на полях Европы. Но даже этот быстрый разгром потребовал от немцев времени, которое они не смогли использовать для подготовки нападения на СССР.

Советский Союз получил отсрочку, которой воспользовался в полной мере.

Масштаб мероприятий, проведённых советским руководством в 1939–1941 годах и направленных на усиление обороноспособности страны, поражает. Именно эти мероприятия и стали тем фундаментом, на котором была возведена победа в Великой Отечественной войне. Однако утверждать, что именно пакт Молотова-Риббентропа оказал влияние на этот процесс и дал СССР какую-то отсрочку, было бы ошибкой.

Источник

«Пират должен висеть на рее!» — говорил герой Дольфа Лундгрена в фильме «Неудержимые». Однако история пиратства привлекает нас: литература рисует образы «благородного бандита», который рыцарственно относится к дамам, милосердно — к пленным, жёстко — к врагам. Но так ли это? Выясним на реальном примере «ограбления века», которое устроил пират Генри Эвери.

Путь к пиратству

Итак, что нам известно? Генри Эвери родился в деревне Ньютон Феррес (недалеко от Плимута) в семье парикмахера примерно в 1659–1669 годах. Обычно упоминается дата 20 августа 1659 года, хотя Даниэль Дефо писал, что год его рождения — 1653-й. Мы возьмём за основу первую, наиболее популярную дату.

В 1671 году двенадцатилетний Эвери попал на Королевский флот в качестве юнги, служил на бомбардирском кече и участвовал в бомбардировке Алжира. К марту 1689 года Эвери дорос до старшего помощника (chief mate) 66-пушечного линейного корабля «Руперт», капитаном которого был Фрэнсис Уиллер. Более того, к этому времени Эвери носил звание мичмана, то есть за 18 лет смог стать из простого юнги унтер‑офицером.

На следующий год Уиллер принял под командование 90-пушечный «Албермарл» и взял с собой Эвери в качестве помощника капитана (master’s mate). Судя по новому чину, Эвери освоил навигацию, поскольку на английском флоте, согласно традиции, master являлся штурманом, и если капитан отвечал за корабль в бою, то его помощник — за то, чтобы корабль дошёл до этого самого боя. В 1690 году «Альбермарл» участвовал в сражении при Бичи-Хэд.

Непонятно что произошло далее, так как 29 августа 1690 года Генри уволили из рядов военно-морских сил и отпустили на вольные хлеба. Скорее всего, у него вышел какой-то конфликт с начальством, либо он получил серьёзное ранение, ведь в этот момент в самом разгаре была война Аугсбургской лиги (1688-1697), и опытные матросы и унтер-офицеры были буквально наперечёт.

«По собственному желанию» покинуть службу в то время было просто нереально.

В 1693 году фамилия Эвери всплыла при комплектовании каперского судна «Карл II». Этот 46-пушечный корабль снабжался на деньги лондонских купцов (в частности, деньги в предприятие вложил Джеймс Хублон, один из совладельцев Банка Англии, владевший сетью лавок, продававших специи по всему Лондону), но формально был передан Испании (поэтому и получил название в честь её короля — Карла II Испанского). Капитан Гибсон, возглавивший корабль, перевёл его в Ла-Корунью.

Согласно планам арматоров, «Карл II» должен был возглавить флотилию каперских судов в составе собственно 46-пушечника, пинка «Севенс сон», а так же фрегатов «Джеймс» и «Дав», которые должны были в ближайшее время произвести набег на французскую Мартинику в Карибском море. Но «что-то пошло не так…»

Для начала — плавание из Лондона в Ла-Корунью, которое должно было занять две недели, в результате продлилось пять месяцев. По прибытии в испанский порт оказалось, что испанская юрисдикция над кораблями ещё не оформлена, поэтому надо согласовать бумаги с Мадридом, дабы далее каперов финансировала Испания. Пока велись переговоры, матросы «самоизолировались» на своих кораблях — на берег сходить им было запрещено, а денег не платили ни инвесторы, ни испанцы.

Угроза мятежа нарастала день ото дня. Естественно, наиболее популярная версия начала бунта — невыплата жалованья матросам. Там действительно есть вопросы, поскольку контракт предусматривал выплаты матросам раз в шесть месяцев в полном объёме. Причём первый платёж они получили сразу при подписании контракта, 1 августа 1693 года. Следующий платёж, согласно контракту, должен был произойти 1 января 1694 года, но… деньги не выплатили.

Однако тут следует учесть, что на каперы народ чаще всего нанимался ушлый и в расчёте на призовые деньги. То есть финансовые затруднения инвесторов до экспедиции были прогнозируемы и очевидны.

Вторая версия — капитан Гибсон очень любил прикладываться к «беленькой» и просто затерроризировал матросов на фоне белой горячки. А теперь сложим все три фактора — вечно молодой и вечно пьяный капитан, отсутствие денег и фактическое заточение на кораблях без возможности сойти на берег.

В общем, 1 мая делегация матросов подошла к командующему экспедицией О’Бирну и вежливо, но настойчиво попросила денег, иначе… О’Бирн был человек неглупый и написал в Лондон инвесторам, что команды близки к бунту. Хублон со всей серьёзностью отнёсся к письму О’Бирна, однако остальные инвесторы в лучших традициях крупных корпораций устроили обсуждение вопроса, чтобы создать комиссию по проблеме, а потом комиссию над комиссией, и т. д. В результате вопрос о деньгах был просто погребён под завалом обсуждений.

Шестого мая активисты начали вербовать сторонников для мятежа. Седьмого мая 1694 года прибывший на корабль Гибсон, пьяный в лоскуты, вместе со своими собутыльниками был заперт в своей каюте. О’Бирн ночевал на берегу и о мятеже ничего не знал.

Часть матросов дезертировала на борт «Карла II» с других кораблей, капитан «Джеймса» Хамфрис пытался вести переговоры с восставшими, пугая карами, однако примерно в 22:00 «Карл II» выбрал якоря и покинул Ла‑Корунью.

Когда корабль отплыл от порта примерно на 15 миль, Гибсона поставили перед выбором — либо присоединиться к мятежникам, либо команда выделит капитану и лоялистски настроенным офицерам лодку и отпустит на все четыре стороны. Гибсон выбрал второе. Новым капитаном стал бывший помощник — Генри Эвери.

Вокруг Африки

Устроив бунт, матросы «Карла II» оказались вне закона, поэтому после долгих дискуссий было принято решение плыть в Индийский океан и грабить там все корабли, которые попадутся под руку, для «возмещения расходов честных матросов».

Уже около Кабо-Верде (островов Зелёного Мыса) Эвери захватил три английских торговых корабля, плывших с Барбадоса с провизией и пиломатериалами. Далее «Карл II», переименованный в «Фэнси» (Fancy), отплыл к побережью Гвинеи, где наловил чернокожих на продажу. В Бенинской бухте по предложению Эвери корабль откренговали, очистив днище от ракушек и водорослей, а также снесли надстройки для увеличения скорости хода и уменьшения паразитной парусности корпуса. После этого «Фэнси» стал одним из самых скоростных кораблей в регионе.

В октябре 1694 года пираты захватили два датских судна с грузом золота и слоновой кости, а также пополнились там личным составом, который решил испытать судьбу на кривой дорожке «джентльменов удачи». В начале 1695 года Эвери достиг Мадагаскара, где взял новые припасы, а затем встал на стоянку на Коморских островах, по пути захватив французский корабль и пополнив экипаж 40 матросами.

Оттуда Эвери написал послание английскому правительство, утверждая, что никогда не атаковал английские корабли (это ложь, как мы видели) и что не собирается атаковать их в будущем, если они при встрече с «Фэнси» дадут условный сигнал.

Скорее всего, Генри опасался флота английской Ост-Индской компании, который представлял в регионе грозную силу.

Грабёж века

В августе 1695 года «Фэнси» прибыл в Баб-эль-Мандебский пролив, где встретился с пятью другими пиратскими кораблями — шлюпами «Эмити» (капитан Тью, экипаж 60 человек), «Портсмут Эдвенчер» (Джозеф Фаро, 60 человек), «Долфин» (Ричард Уэнт, 60 человек), «Перл» (Уильям Мейс, 30 человек), «Сюзанна» (Томас Уэйк, 70 человек). Пиратская флотилия приплыла из вод Северной Америки, чтобы попытаться атаковать и захватить конвой Великого Могола — ежегодный караван кораблей, перевозящих из Индии в Аравию паломников-мусульман в Мекку. Понятно, что следовали на кораблях очень богатые люди с богатыми дарами.

У Эвери на тот момент был самый мощный корабль и самый многочисленный экипаж (40 орудий, 150 человек), поэтому ему предложили не просто поучаствовать в деле, но и возглавить флотилию.

Эвери согласился. Но сначала он предложил избавиться от «Долфина», поскольку корабль был плохой и тихоходный — в результате его сожгли, а команду перевели на «Фэнси».

В конце августа пираты появились недалеко от берегов Индии, а 8 сентября Эвери обнаружил два судна из состава конвоя Великого Могола — «Фатх Махмамади» (Fateh Mahmamadi) и «Ганг-и-Савай» (Gang-i-Sawai). Первым в дело ринулся «Эмити», однако плохо вооружённое доу (тип индийского корабля) смогло-таки отбить атаку капитана Тью, более того — сам Тью погиб. Для него такой исход стал «потерей потерь», ведь дядька путём неправедной деятельности накопил 100 тысяч фунтов и решил было уйти на покой, а тут его пригласили «в последний вояж» и старое сердце грабителя с большой дороги не смогло отказать. Судя по описанию Дефо, ядро калибром 1,25 фунта попало Тью чуть пониже живота, в причинное место.

Когда в дело вступил «Фэнси» с 46-ю орудиями, исход схватки был предрешён. «Фатх Махмамади» нёс только вертлюжные пушки малых калибров и против нормальных морских пушек выстоять не мог. В результате индийский корабль сдался, и на нём пираты нашли ценностей и денег на 50 тысяч фунтов.

Ну а далее последовал бой с хорошо вооружённым «Ганг-и-Савай». Это очень крупное доу было вооружено 62 пушками и имело экипаж в 400 человек — то есть на бумаге силы сторон оказались примерно равны (у пиратов было 440 человек). «Фэнси» открыл огонь по кораблю, целя в мачты и такелаж, и один из удачных выстрелов лишил «Ганг-и-Савай» грот-мачты. К тому же на верхней палубе судна взорвалось несколько индийских орудий — то ли из-за плохого качества литья, то ли из-за неграмотных действий экипажа, и на корабле началась паника.

Пираты же пошли на абордаж. Их встретили плотным мушкетным огнём стражники под командованием Мухаммеда Ибрагима. Всего в абордаже со стороны пиратов участвовало 113 человек, при этом потери составили 20 человек убитыми. Далее деморализованный экипаж «Ганг-и-Савай» сдался. Пираты ринулись в трюмы и… обомлели. Золотая и серебряная монета, рубины, алмазы, изумруды, сапфиры, драгоценные кубки, золотые украшения — корабль был доверху набит богатствами!

По самым скромным подсчётам добыча составила 325 тысяч фунтов стерлингов, а по самым достоверным — вообще 600 тысяч фунтов.

Поясним, что же такое на тот момент 600 тысяч фунтов. Серебряный фунт стерлингов тогда — это монета в 107 грамм веса. То есть пираты захватили эквивалент 64,2 тонны серебра! Другой пример — на тот момент весь бюджет Англии составлял четыре миллиона фунтов стерлингов, то есть сокровище на «Ганг-и-Савай» можно оценить в 15 процентов годового бюджета Англии!

Помимо богатств были захвачены и люди — это, на минуточку, внучка Великого Могола Аурангзеба, жёны и наложницы богатых индийских и арабских купцов, а также просто множество состоятельных людей. Индийский отчёт о бое прямо обвинял в случившемся капитана корабля Мухаммеда Ибрагима: «Христиане напали на корабль с робостью, на борту „Ганг-и-Савай“ имелось много оружия и много мужчин, и, если бы капитан организовал нормальное сопротивление, атака была бы отбита».

Естественно, пираты, ворвавшиеся в каюты и трюмы, сразу перепились. Множество мусульманок покончили с собой, чтобы избежать изнасилования. В общем, на корабле царил неописуемый хаос.

По идее, Эвери должен был поделить сокровища с командами «Эмити», «Портсмут Эдвенчер», «Перл» и «Сюзанна». Однако ночью капитан поднял паруса и… сбежал. Вместе с «Фэнси» разбойники на оставшихся кораблях лишились и 600 тысяч фунтов.

Разгневанные пираты продолжили грабить купцов и устраивать изнасилования, многие женщины и мужчины бросались в море, часть — удавились сетками для волос; некоторым разбойники вспарывали животы, поскольку существовало поверье, что мусульмане при опасности глотают золотые монеты.

Ну а Эвери с основным кушем был уже далеко.

Через два океана

Согласно индийским источникам, сумма ценностей на «Ганг-и-Савай» составляла 600 тысяч фунтов, из них 325 тысяч — это средства непосредственно Великого Могола Аурангзеба. Узнав о «грабеже века», он начал собирать войска, чтобы раз и навсегда выбить англичан из Индии. Над английской Ост-Индской компанией нависла угроза разорения и полного краха.

Это понимали и в Лондоне, поэтому на заседании Тайного Совета в 1696 году Генри Эвери заочно приговорили к виселице как пирата, причём без права амнистии или помилования, а на него самого фактически объявили мировую охоту.

Что касается «Фэнси» — в ноябре 1695 года он прибыл на остров Реюньон, где команда поделила награбленное. Каждый юнга получил по 50 фунтов, каждый матрос — по 1000 фунтов (чтобы заработать столько в английском флоте, моряк должен был прослужить порядка 100 лет), кроме того, ложкой черпали и делили драгоценные камни и перстни. Тут же до Эвери дошли слухи о грандиозной охоте, объявленной на него и его команду. Нет, конечно, можно было сойти где-нибудь на берег и попытаться скрыться в толпе, но… все монеты и драгоценности на «Фэнси» были индийскими, и в Европе, где в ходу гинеи, луидоры, далеры и прочие песо, человек, предъявивший к размену рупии или цехины, по сути, сам признавался, что участвовал в нападении на конвой Великого Могола.

Поскольку английское правительство было готово заплатить 500 фунтов за любую достоверную информацию об Эвери и 1000 фунтов за самого пирата, живого или мёртвого, — конец был немного предсказуем.

В результате изнурительных дебатов разбойники решили плыть к берегам Северной Америки, на Багамские острова, в порт Нассау. Почему именно туда? Тут сыграло роль следующее обстоятельство — как мы помним, в Гвинее Эвери захватил негров, и к ноябрю 1695 года примерно 90 из них ещё были живы, поэтому возникла идея выдать себя за работорговцев, реализовать «чёрный товар» и легализоваться в Тринадцати Колониях. Но для занятия работорговлей требовался патент. Тогда пираты не нашли ничего лучше, как подделать бумагу, которая сделала бы их легитимными охотниками за рабами.

В марте 1696 года «Фэнси» достиг островов Карибского моря, где зашёл в порт датской колонии на Сент-Томасе и продал 90 рабов по дешёвке. Там же он реализовал и товары: парчу, бархат и т. п.

В конце апреля Эвери вошёл в Нью-Провиденс (Багамские острова) и вступил в тайные переговоры с губернатором Николасом Троттом. Больше всего боялись таможенного досмотра, поскольку сокровища в трюме невозможно было скрыть. Тротт согласился за взятку в 860 фунтов не проводить досмотр и даже разрешил «Фэнси» остаться в гавани для проведения ремонта и отдыха экипажа.

Пока же Эвери пытался связаться с губернатором Ямайки Уильямом Бистоном, чтобы тот амнистировал пиратов за взятку в две тысячи фунтов. Бистон отказался. Но охота за Эвери начинала набирать обороты, и однажды Тротт получил приказ — если вдруг появится Эвери или кто-то из экипажа «Фэнси», захватить их живыми или мёртвыми.

За взятку в 100 фунтов он разрешил Эвери и его людям спокойно покинуть Нью-Провиденс и дал указание начинать активные розыски только после того, как пираты скроются из вида. Тротта можно понять — у него было немногим более 70 солдат при 12 устаревших пушках, тогда как разбойники обладали 46 пушками и примерно 200 матросами. В случае открытого противостояния они вообще могли взять город и разграбить его.

Неудача с легализацией окончательно рассорила пиратов между собой. В сложившейся ситуации на военном совете решили просто — дальше каждый сам за себя. Несколько человек изъявили желание остаться в Вест-Индии, другие высадились в Тринадцати Колониях, оставшиеся решили вернуться в Англию и Ирландию. «Фэнси» затопили в море, а пираты с попутными кораблями поодиночке или небольшими группами попытались добраться до мест назначения.

Большая охота

Тем временем разгневанный Аурангзеб закрыл в Индии четыре английских фактории, чиновников Компании заключили под стражу, а индийская армия всерьёз готовилась к штурму британской колонии в Бомбее. ОИК, чтобы хоть как-то остаться у лакомого куска индийской торговли, выделила 325 тысяч фунтов стерлингов (то есть как раз долю Аурангзеба от потерянного) для компенсации убытков. Понятно, что ОИК не собиралась прощать Эвери такие траты.

В июле 1696 года через Парламент провели специальный закон, согласно которому Эвери и его подельники провозглашались «врагами рода человеческого» и лично короля Англии и Ирландии (а также штатгальтера Голландии) Вильгельма III Оранского. Перед Советом по торговле поставили задачу прошерстить все английские колонии на предмет поимки Эвери и его команды. Были направлены запросы в голландскую и французскую ОИК с просьбой посодействовать в деле поимки опасного преступника.

Первые плоды не заставили себя долго ждать. В конце июля 1696 года из Карибского моря в Кинсейл (Ирландия) прибыло судно «Сифлауэр», с которого сошли 20 пассажиров. Трое их них обратились к местным ростовщикам с просьбой обменять старинные монеты. Ростовщики сразу направились к властям, и в результате двух человек, пришедших за деньгами, поймали, третьему удалось скрыться.

Тридцатого июля 1696 года в Рочестере (графство Кент) был арестован постоялец гостиницы «Булл» Ричард Данн. Донос написала горничная, которая обратила внимание на слишком тяжёлый камзол гостя. Обыск показал, что в камзол было зашито 1045 золотых монет (цехины, рупии, и т. д.) восточного производства, ещё десять золотых гиней нашлись под подкладкой жакета. Расследование выяснило, что Ричард Данн был штурманом на пиратском корабле «Фэнси», и 3 августа, после интенсивного допроса он согласился сотрудничать со следствием, дабы избежать смертного приговора.

Примерно в это же время согласился помочь расследованию и пойманный за попыткой обменять драгоценные камни на деньги Филипп Миддлтон. В результате удалось захватить шесть членов экипажа «Фэнси», которых осудили на процессе 19 октября 1696 года и повесили в Ньюгейте. Пиратам предложили прощение, если они помогут поймать Эвери, но то ли они действительно не знали его местонахождения, то ли оставались преданными своему бывшему капитану до конца.

Джона Данна освободили и реабилитировали, а Миддлтона осудили на каторжные работы. В течение 1696–1703 годов властям удалось поймать ещё 16 человек из команды Эвери — всех их отправили на плантации в Вест-Индии.

Примерно 75 человек экипажа «Фэнси» решили попытать счастья в Северной Америке. Большинство поселились в Пенсильвании, где они вошли в соглашение с губернатором Уильямом Маркхэмом: пираты скидываются по сто фунтов с носа — тот забывает об их грязном прошлом, если они будут сидеть тише воды, ниже травы. Пенсильванским сидельцам повезло, а вот в Мэриленде, Массачусетсе, Нью-Йорке и Вирджинии поймали 16 предполагаемых членов экипажа «Фэнси». Всего двоих из них осудили и отправили на плантации, остальных оправдали — скорее всего, действительно оказались не теми.

Джозеф Моррис, корабельный хирург, остался на Багамах, пристрастился к игре в карты, и в результате сошел с ума, проиграв всю свою добычу (около семи тысяч фунтов) за пару ночей.

А что же сам Эвери?

В июне 1696 года он сошёл на землю в Лондондерри, Ирландия, под именем Бенджамина Бриджмена. Это известно достоверно. Далее следы его потерялись, но согласно самой распространённой версии, случилось следующее — Эвери удалось достичь Бристоля, где он решил обменять очень большую партию бриллиантов. Отнёс драгоценности к ростовщику-еврею и… не увидел больше ни денег, ни бриллиантов. Ростовщик объяснил ему популярно: если Бриджмен-Эвери поднимет шум — его сдадут «ловцам воров» и получат законную тысячу фунтов премии. Так что в его же интересах было сидеть тихо.

В результате Эвери в одночасье стал нищим и умер в июне 1714 года в городе Байдфорд — фактически бомжом. В другой версии этой истории то же самое произошло с Эвери не в Бристоле, а в Барнстапле.

Заключение

История Генри Эвери ещё раз доказывает, что грабежом кораблей и дилижансов занимаются любители, профессионалы сидят в просторных офисах банков и, подавая ручку, ласково указывают: «Подпишите, пожалуйста, здесь и здесь». Гигантское богатство не принесло Эвери и его команде счастья, никто из них не выбился в джентри или набобы, подавляющее большинство были обобраны банкирами, губернаторами, ростовщиками в Англии или колониях.

Говорят, повезло только одному члену команды «Фэнси», который смог жениться на дочери губернатора Уильяма Маркхэма. Но в 1704 году Маркхэм под грузом исков по обвинению в коррупции и укрывательстве преступников умер, и далее судьба зятя оказалась незавидной.

И наверное, это справедливо. Ведь, как уже было сказано: «Пират должен висеть на рее!».

Источник

Как появились, как менялись и куда исчезли боевые колесницы — в нашей статье.

Боевые повозки были известны уже шумерам в третьем тысячелетии до н. э. О боевых качествах этих изделий сейчас трудно судить — вряд ли эти телеги со сплошными деревянными колёсами-дисками, запряжённые мулами, ослами или онаграми, были манёвренными и быстрыми. Что же превратило колесницы в грозное оружие бронзового века?

В начале II тысячелетия до н. э. был совершён технологический прорыв. Древние мастера добились двух качеств — лёгкости и надёжности. Имена гениальных конструкторов неизвестны, но своё слово в истории они сказали: не только создали новую технику, но и перерисовали этническую и политическую карту Евразии. У «Колесницы 2.0» появились не четыре, а два колеса. И эти колёса были не сплошными, а состояли из спиц и обода, вращаясь на закреплённой оси. Роль рессор выполнял пол колесницы, нередко сплетённый из ремней. И запрягали в них уже не осликов, а лошадей.

Эра колесниц

Любое эффективное оружие перестаёт быть чьей-то монополией. Колесницы перенимали другие народы и племена, — познакомившись с ними поближе и убедившись в их возможностях. Племена гиксосов в XVII–XVI веках до н. э. захватили нижний Египет. Так колесницы приехали в страну «большого Хапи» и стали визитной карточкой армии Древнего Египта.

Боевые повозки с берегов Нила были хорошенько прокачаны. Лошади египетских колесниц были прикрыты защитными попонами, а на самой колеснице закреплялись запасные колчаны со стрелами. В сражениях той эпохи порой принимали участие сотни и даже тысячи боевых повозок. В середине XV века до н.э., после битвы при Мегиддо, трофеями войска Тутмоса III стали в числе прочего 924 колесницы.

Как место величайшей битвы колесниц в историю вошёл город Кадеш, расположенный в долине Оронта. В XIII веке до н.э там столкнулись две армии завоевателей, делившие Ближний Восток, — хетты и египтяне. В одном только хеттском войске число колесниц доходило до 2,5 тысячи, у египтян их, предположительно, было чуть меньше. Сотни боевых повозок, несущихся по полю битвы, не только сыграли свою роль в сражении, но, вероятно, выглядели очень впечатляюще…

Ладно, это Ближний Восток — там есть немало открытых мест, подходящих для колесничих отрядов. Но ведь даже в Греции времён «Илиады» колесницы, укомплектованные копьеносцами, были основой армий. Колесницы греков могли быть средством транспортировки знатных воинов к полю боя. Но эти двуколки могли и сражаться между собой — на встречных курсах или когда одна догоняла другую. А еще на них было удобно преследовать убегающих врагов…

Таких схваток очень не хватает в фильме «Троя».

Колесница не может совершить эффектный «полицейский разворот», с визгом тормозов и ржаньем лошадей, — для таких манёвров нужны открытые пространства. Но в Элладе даже удобную площадку для двух фаланг найти было нелегко — поэтому одни и те же названия мест битв повторяются на протяжении нескольких веков. Впрочем, на Пелопоннесе, где и были основные центры микенской цивилизации, местность в основном холмистая — «танкодоступная».

К началу I тысячелетия до н. э. человек освоил верховую езду. Колесницы постепенно уступили место всадникам, которые были дешевле — и не столь требовательны к рельефу местности. Но какое-то время оба рода войск существовали и сражались вместе.

А что там в Азии? Армии Китая очень сильно отличались от ближневосточных и европейских, но боевые повозки были популярны и там. Именно они составляли основу войск в эпоху «Воюющих царств», исчисляясь сотнями. Экипаж первоначально состоял из лучника и возницы, позже к ним добавился копейщик. А ещё за такой «двуколкой» закреплялся небольшой отряд пехоты. В III веке до н. э., после объединения империи, боевые повозки исчезли — их сменила конница, необходимая для борьбы с кочевниками. Эра боевых колесниц в Поднебесной завершилась.

Миф, отлитый в бронзе

Казалось бы, тут колесницам и закатиться в древние ангары или стать музейной диковинкой. Но в V веке до нашей эры они пережили очередное усовершенствование и получили «второе дыхание». Появились машины, имевшие боевые косы, точнее — серпы, закреплённые на оси.

«Колесницы 3.0» вновь принципиально отличались от классических. Теперь там стоял лишь возница. Он, как и лошади, был прикрыт панцирем. Кузов стал выше и прочнее — он также выполнял защитную функцию. Разогнавшись, серпоносные квадриги должны были прорубиться сквозь плотное построение пехоты и устроить там самую натуральную мясорубку. Впрочем, прорваться насквозь при таком раскладе всё равно было трудновато, и у возничего были высокие шансы погибнуть, повиснув на копьях. Фактически серпоносные колесницы выполняли задачу, которую в Средние века взяла на себя тяжёлая конница.

Первое упоминание серпоносных колесниц относится к битве при Кунаксе (401 г. до н. э.).

Греческие наёмники выступали на стороне Кира Младшего, претендовавшего на персидский престол. Но конноприводные мясорубки не смогли там показать себя во всей красе. Под напором греков войско Артаксеркса стало отступать, поэтому колесничие потеряли интерес к атаке и покинули поле боя. Спустя шесть лет лишь пара персидских колесниц смяла спартанский отряд, который не успел построиться в фалангу. А затем контрольный удар нанесли всадники.

Такие колесницы показаны в «Александре» Оливера Стоуна. Они должны были прорубить бреши в македонской фаланге. Но не получилось. Часть возниц были выбиты легковооружёнными воинами. А затем фалангиты организованно расступились, пропустив мчащиеся смертоносные повозки.

Вообще, ход этой битвы оставляет немало вопросов. И есть версия, что левое крыло македонян, которым командовал Парменион, было смято, так как колесницы там действовали успешнее.

Селевкиды сменили Ахеменидов, но «боевые мясорубки» сохранились. На протяжении трёх веков они появляются на полях сражений, что свидетельствует об их эффективности. Последняя встреча с ними произошла в Малой Азии, в 47 г. до н. э. Там Юлий Цезарь разбил Фарнака, сына Митридата VI Евпатора. Римский полководец был лаконичен, написав знаменитое донесение Veni, vidi, vici. Тогда же он и завершил историю серпоносных машин.

Они исчезают с поля боя, но… появляются в мифологии и искусстве.

На другом краю света

Британия — это на краю света. Колесницы там долго не выходили из моды… и до сих пор в моде одно распространённое заблуждение о них. Вообще, устройство и тактика кельтских колесниц хорошо известны — там стояли возничий и воин, метавший специальные копья. Римские полководцы ни разу не упоминают о косах, да и у археологов нет находок, подтверждающих такой факт. И тем не менее, то тут то там изображаются они до сих пор.

О серпоносных колесницах у островитян первым написал один римский географ. Видимо, под впечатлением от Ксенофонта. А как же ещё колесницы могут сражаться? Конечно, они должны мчаться и лихо рубить врага лезвиями. Иначе он и представить не мог — да и не только он.

Серпоносной в ирландских мифах была и колесница Кухулина. Но можно ли этому верить? В конце концов, на руках и ногах у этого древнего героя было по семь пальцев, а в глазах — семь зрачков…

В Лондоне стоит знаменитый памятник королеве-воительнице Боудикке, возглавившей восстание против римлян в I веке н. э. И там она тоже мчится на колеснице, оснащённой боевыми косами. И где же историческая достоверность?

Миф отлили в бронзе и он пошёл в жизнь — да там до сих пор и остался. В 2011 году на экраны вышел фильм «Орёл девятого легиона», где кельтские колесницы тоже оснащены боевыми косами…

Но в военном деле всему рано или поздно приходит конец. Легионы и конница постепенно вытесняли боевые повозки с полей сражений, пока им совсем не осталось там места.

Колесницы окончательно переехали на ипподромы. А также сохранили сакральную функцию — именно на колеснице ехал триумфатор во главе победоносных легионов.

Потому что бои боями, а колесница — это, прежде всего, красиво.

Источник

Несколько веков назад нетронутая белым человеком Камчатка стала ареной длительного противостояния. С одной стороны были русские — они пришли за пушной данью, но при этом параллельно «несли в дикие края цивилизацию». С другой — полудикие, но коварные и знающие свою выгоду племена. И победить в начавшейся схватке могла только одна сторона.

Анадырцы хотят приключений

В истории покорения территорий на востоке много белых пятен. Точная дата и имя русского человека, который первым ступил на Камчатку, неизвестны. Есть только предположения — самое раннее отсылает к 1648 году. Десятилетие спустя полуостров посетил казак Иван Камчатый — именно он подарил Камчатке её современное название.

Но настоящее освоение новых земель началось значительно позже. Исходной точкой стал Анадырский острог — он находился буквально под боком (по сибирским, конечно, меркам) у Камчатки.

Первый более-менее серьёзный поход предприняли в 1683 году; в последующее десятилетие русские приходили на Камчатку три раза, занимаясь привычным для себя делом — обложением ясаком (пушной данью) и его сбором. Но в 1693 году в Анадырском остроге, видимо, разгребли более насущные дела и решили, что пришла пора снимать с Камчатки не только сливки, но и всё остальное.

Для начала следовало всё основательно разведать. За дело взялся опытный первопроходец — Лука Старицын, также известный по прозвищу Морозко. К делу он подошёл творчески — передвигался с совсем небольшим отрядом, переодетым под проживающих рядом коряков. Это позволило спокойно собрать сведения. Правда, по ним выходило, что вокруг живёт слишком уж много туземцев — и те довольно неплохо организованы и вооружены.

Стало ясно — пора возвращаться. Овладение Камчаткой потребует более серьёзных усилий.

Камчатский Ермак

Морозко совершил ещё несколько походов с силами покрупнее: на пике — более полусотни казаков и союзников-юкагиров. Завоевать кого-нибудь с этим было нельзя, но облагать ясаком, получая драгоценную пушнину — можно. Последняя — особенно когда речь шла о редкой и ужасно дорогой чернобурой лисе — была очень сильным аргументом для Владимира Атласова, анадырского приказчика.

Александр Пушкин дал Атласову говорящее прозвище: Камчатский Ермак.

Причём за дело — уж больно похожими были результаты деятельности. Как и Ермак, Атласов возглавил первый по-настоящему серьёзный поход в непокорённый регион, так же пытался взять его под контроль — и так же погиб в процессе. Это дело завершили другие, но «нажал на спуск» именно он.

Сам Атласов был фигурой лихой и противоречивой, хотя и, по меркам сибирских конкистадоров, довольно вменяемой. До Анадыря и Камчатки, в уже более-менее обжитом и «цивилизованном» Якутске его назначили кем-то вроде помощника шерифа — надо было везде ездить и разбираться с нелегальными самогонщиками и туземцами, которые плохо платили дань.

Тут Атласов переусердствовал с битьём морд и в итоге наколлекционировал на себя столько челобитных, что слетел с должности и даже был бит батогами. Но потом попал на Анадырь и дослужился до приказчика.

Правда, в истории влипать не перестал — уже позже, возвращаясь на Камчатку из Москвы (после первого «большого похода») в 1701 году, он попал в якутскую тюрьму за грабёж купеческого каравана на Ангаре. Причём, как часто бывает, так и неясно, «а был ли мальчик». По версии Атласова, он якобы наткнулся на товары погибшего купца и взял только немного и под расписку.

Как бы то ни было, отбыв пятилетний срок, наш герой вновь отправился приказчиком на Камчатку.

Ходим по-большому

Впрочем, драма с купцом была позже. А пока что Атласов собрал большое, по местным меркам, войско — 124 человека. Оно было во много раз сильнее полусотни Морозко — среди людей приказчика союзники-юкагиры составляли лишь половину, в то время как у Луки русских было всего 15 человек. Позже обилие казаков в войске ещё сыграло свою роль и спасло Атласова от разгрома.

Поход стартовал в начале 1697 года. Разделив силы надвое, Атласов пустил отряды по побережьям, разумно полагая, что бо́льшая часть туземцев — а значит, и ясака — находится именно там. Однако его несколько подвели излишняя решительность, манера рубить сплеча и, будем прямы, некоторая грубость.

Невзирая на то, что половину войска составляли лояльные (пока что) туземцы, он не утруждал себя дипломатическими тонкостями и обращался с ними весьма своевольно. Не исключая мордобоев и унижений за косяки.

В результате в отряде Атласова эти самые юкагиры и взбунтовались. Напали, выбрав удачное время, — и довольно результативно. Убитых у русских было всего шестеро, зато раненых — хоть в возы грузи. Поэтому тут же разгромить восставших не вышло — пришлось обороняться, посылать гонцов ко второму отряду и ждать помощи. Как только она прибыла, мятежные юкагиры тут же удрали. Правда, не все — некоторые остались, запросив пощады.

Атласов проявил редкостную сдержанность и ограничился всего лишь порциями палочных ударов.

Большая локация — и квесты интересные

Оставшись на Камчатке всего с восемью десятками людей, Атласов не унывал — он принялся энергично «объясачивать» всех, кто попадался под руку.

Кто-то делал это добровольно и даже с радостью — появление «третьей силы» в виде русских могло помочь решить проблемы с соседними племенами. А кто-то активно контратаковал — местные коряки, например, улучили момент и увели у оставшихся трёх десятков юкагиров почти всех оленей. Гнаться за коряками пришлось шесть недель — в результате лутеров XVII века жестоко разбили, а имущество вернули.

В одном из поселений даже обнаружился настоящий живой японец). Звали его Дэмбэй — когда-то он, ни о чём не подозревая, ходил на торговом судне вдоль японских же берегов. А потом налетел сильный шторм, унёс в море и разбил посудину о камчатские берега.

Остальных японцев поубивало или море, или местные народы. Дэмбэй уже распрощался с жизнью и ждал, что же с ним сделают недружелюбные дикари. Но пришли русские. Это был второй, после судьбоносного шторма, резкий поворот в жизни японца. Позже, когда Атласов оставил на Камчатке гарнизон и отправился в Москву, Дэмбэя он забрал с собой. Его ждали встреча с Петром I и работа по обучению русско-японских переводчиков.

Вечный раздор

Немалую роль в успешном покорении Камчатки довольно малыми силами сыграла разобщённость туземцев. Ительмены и коряки воевали не только друг с другом, но ещё и между родами и кланами внутри самих себя. На это накладывалась ненависть кочевых коряков к оседлым. А ещё и те и другие страдали от чукотских набегов на Камчатку.

С одной стороны, это оказалось на руку русским — разделять и властвовать можно было сколько угодно. Правда, часто случались недопонимания — туземцы приносили присягу Москве, думая, что заключают временный союз для совместного похода на соседей. Каково же бывало их удивление, когда через год в поселение приезжали казаки, требующие ясак.

Туземцы легко называли свои имена — просто не знали, что такое письменность.

И пугались до чёртиков годы спустя, когда приехавшие за данью русские оглашали поимённый список. Думали, это колдовство такое — ведь всех так долго не упомнишь!

Но усобицы имели и минусы. Привыкшие к постоянным набегам оседлые коряки поднаторели в искусстве фортификации и возводили достаточно серьёзные укрепления — со рвами и иногда даже каменными стенами. Поджигать их сходу не получалось и приходилось запрашивать пушки.

Партизанская война

Атласов уехал, но проблемы остались — почувствовав, что русских стало меньше, туземцы развернули лихорадочную деятельность и перебили все оставшиеся на Камчатке отряды. Погиб и Лука Морозко. К моменту, когда Камчатский Ермак после истории с купцом отсидел свой срок и вернулся обратно в должности приказчика, на полуострове кипела малая война.

Череда коварных засад и ответных карательных операций: небольшие группы русских гибли одна за другой. Иногда «завоеватели» теряли даже остроги — как, например, Большерецкий, сожжённый ительменами в 1707 году. А в поле трепали и крупные отряды с артиллерией.

Атмосфера тотальной партизанщины давила на головы — причём с серьёзными последствиями.

В 1707 году 70 казаков подняли бунт, в ходе которого убили в том числе и Владимира Атласова.

Причём сделали они это не сразу — вначале легендарного конкистадора просто посадили в тюрьму, но он бежал.

Чистых бунтовщиков на фронтире не было — далёкие земли зависели от подвоза всего подряд с Большой земли. Свергнув кого-то, все тут же начинали строчить на бывшее начальство челобитные, пытаясь как можно быстрее легализоваться. Поэтому беготня Атласова по Камчатке с попытками легально вернуть себе власть успехом не увенчалась — в разгар партизанской войны никто не хотел тратить немногочисленные силы еще и на бунтовщиков.

Но Атласов стоял на своём, ходил то в один острог, то в другой и пытался сколотить коалицию против вчерашних предателей. Это упорство стоило ему жизни — бунтовщики всё-таки добрались до Камчатского Ермака и убили, пока на его писульки не обратило внимание высокое начальство из Москвы.

Впрочем, конкистадоры Камчатки зверели не только на собственных вождей, но и на пленных туземцев. Например, казаки имели обыкновение раздевать их догола, обмазывать рыбьим жиром и радостно травить собаками.

А ещё русские с удовольствием пользовались передовыми достижениями науки и техники. Например, артиллерией — местных было много, и они подчас строили внушительные крепости.

Например, в 1714 году отряд Афанасия Петрова брал корякский острог, площадь которого переваливала за гектар.

Сделать это удалось не сразу — пришлось посылать в Анадырский острог за пушками. Орудий, правда, не дали — но зато подвезли ручные гранаты, которые тут же с оглушительным успехом пошли в дело. Вражескую твердыню взяли с минимальными потерями.

В итоге оказалась, что жестокая война шла не просто так — русские потихоньку брали регион под контроль, застраивая его сетью контролирующих транспортные артерии укреплений. С каждым годом «рыпаться» становилось всё сложнее. И к концу 1710-х годов бо́льшая часть организованного сопротивления сошла на нет.

Камчатка была покорена.

Источник

В древности вести войны были проще. Набрал пару тысяч солдат — и уже можно набегать на ближайший полис: у кого людей больше, тот и победил. Но иногда глупость полководцев, вундервафли и тайные операции творили чудеса на поле брани.

Битва при Платеях. Даже в хаосе гоплиты держат удар

30 тысяч греков vs. 40-50 тысяч персов

В этой битве решалась судьба Греции. И, хотя она менее раскручена, чем события типа This is Sparta! и прочие афинские победы, греческие гоплиты благодаря ей блестяще продемонстрировали возможности тяжёлой пехоты.

Начиналось всё с оскорблений. В 481 году до н. э. греческие полисы получили от царя Ксеркса послание.

Мол, падите ниц, грязные варвары, и покоритесь мне, иначе я вам всем покажу мамку Кибелы.

Греки персов послали, и вот уже в 480 году до н. э. персидская армия взяла Афины и сожгла их дотла.

Но греки разбили персов на море, а затем объединённая армия полисов во главе со спартанским полководцем Павсанием встретилась с персами на берегу реки Асоп в Беотии.

Численность армий безбожно завышается античными хронистами. По Геродоту, численность греков достигала якобы 110 тысяч человек. Персов вообще было запредельное число — 350 тысяч. Скажу так: ирландские мифы, в которых врагов всегда «много», без уточнения численности, на порядок честнее, чем эти «отцы истории».

На наше счастье, современные историки крошат в мелкую стружку всех этих осетров: греков было около 30 тысяч. Персов — 40-50 тысяч.

Персы разбили укреплённый лагерь, а греки заняли гористую возвышенность напротив них. У обеих сторон было выгодное положение, так что битву никто не начинал.

За восемь дней окопного противостояния персы засыпали все источники пресной воды в округе и разграбили греческий обоз с припасами. Павсаний понял, что на голодном пайке пехота воевать не будет, махнул рукой и скомандовал отступление. И тут всё пошло наперекосяк.

Афиняне побежали в одну сторону, спартанцы разделились и убежали в другую. Союзники вообще прыснули кто куда.

Полководец персов Мардоний, увидев такой бодрый драп, понял, что перед ним открываются зашибенные перспективы: можно мочить греков по частям и решить исход всей войны за один день.

И вот вроде бы он всё понял правильно… Но нельзя, категорически нельзя поручать дело идиотам. Персидская армия — вместо того чтобы преследовать конницей и лёгкой пехотой отступающих греков, отрезать отстающих и добивать раненных — решила всеми силами обрушиться на спартанцев.

Мешаясь в кучу, легковооружённые воины Мардония лезли на гоплитскую фалангу, чтобы удобрить своими тушками всё окружающее пространство. Союзники персов, фиванские гоплиты, вместо того чтобы на переднем краю биться со спартанцами, побежали махаться с афинянами, своими злейшими врагами. Конница носилась по полю боя, то нападая на отступающих греков, то бросаясь к лагерю.

Хаос, смерть, кровь, кишки… — и тут спартиаты убили Мардония. Боевой дух персов тут же упал ниже нуля. Их разрозненные отряды понеслись в сторону лагеря. За ними — греки, тут же учинившие бойню своим врагам. Выжили немногие, в основном те персы, которые додумались не принимать участия в этом бедламе. Под руководством перса Артабаза они бежали к Геллеспонту.

Победа греков была полной. Их боги оказались круче. Армия вторжения вместе с самым способным военачальником персов Мардонием перестала существовать. Греческие полисы, которые перешли на сторону персов, начали переходить обратно. Спустя несколько десятилетий эллины полностью выбили персов из Греции.

Битва при Гавгамелах. Вундервафли не спасли перепуганных персов

21 тысяча греков vs. 40-50 тысяч персов

Альтернативная раскладка — 47 тысяч у македонян против 50-100 тысяч у персов.

Тиха персидская ночь. Самое время нанести внезапный удар по варварам. Этот совет Александру дал Парменион, лучший его командующий. «Не хочу красть победу», — заявил царь.

Потом историки будут гадать, что двигало Александром. Рискну предположить, что осторожность.

Персов было раза в два больше, чем македонцев. Они так боялись внезапной атаки Александра, что всю ночь не спали и стояли под копьём. Нападать на них было бы глупо. Однако своим ночным бдением они лишь измотали себя, так что утром против македонцев стояла порядком уставшая армия.

Профит! Тот случай, когда страх помогает сильным.

На следующий день, 1 октября 331 года до н. э., македонские войска сошлись с персидскими на равнине Гавгамелы. Персы сходу атаковали своими вундервафлями — 200 серпоносных колесниц: они должны были пропахать кровавые просеки в македонской фаланге (наивные арийские юноши!)

Колесничих быстро перебили. Часть лошадей македонцы так запугали, что те понеслись на своих, — персам резко стало не до шуток. Рубленые бошки и выпотрошенные кишки повалились на их стороне.

К чёрту колесницы! Дарий бросил в бой всю армию. Конница македонцев на левом фланге была опрокинута тяжёлой кавалерией персов. Та быстро домчала до обоза и принялась его лихо грабить. В центре македонская фаланга под командованием Пармениона с трудом сдерживала атаки превосходящих сил персов.

И тут случился поворотный момент битвы. Кавалерия Дария прорвалась по правому флангу македонской фаланги, обнажив центр персидского войска, где стоял сам царь. Именно в этот разрыв Александр и направил удар своих гетайров.

В пылу битвы чей-то дротик убил возницу царской колесницы. Окружавшие царя царей персы с криками: «Царя убили!» бросились бежать. Поднялась паника. Отряд царских телохранителей и сам Дарий тщетно пытались остановить это безумие. Паника неслась как степной пожар.

Персидская армия драпала во все стороны. Македонская фаланга крошила отступавших в винегрет.

Мазей, командующий персидской конницей, только что ловко грабившей обоз македонцев, узрев творящийся бедлам, приказал немедленно отступить. Это была единственная часть персов, покинувшая бой с полным достоинством и чутка озолотившись.

Победа была полной. Александр сразу же объявил себя «Царем Азии». И не было в радиусе тысячи километров того, кто посмел бы в этом усомниться. Ахеменидская империя перестала существовать. Дария III вскоре убили собственные сатрапы. А Александр начал строить империю, которую после его смерти разорвали на части наследники-генералы — диадохи.

Битва при Метавре. Гениальность не наследуется, даже если ты Барка

40 тысяч римлян vs. 60 тысяч карфагенян

Вот так подарочек от римского народа! Ганнибал Барка смотрел на голову своего брата Гасдрубала — утром римляне подкинули её прямо к карфагенским аванпостам. А ведь ещё пару недель назад Ганнибал был уверен, что ему удастся соединиться с войском брата. Вместе у карфагенян было бы под 90 тысяч войска. Вполне достаточно, чтобы поставить Рим в осадное положение и довести Вторую пуническую войну до победного конца.

Но вышел эпичный факап.

К 207 году до н. э. ситуация в войне напоминала качели. Никто не мог взять верх. Срочно требовался решительный перелом в войне.

В 207 году до н. э. Гасдрубал, брат Ганнибала, появился с испанским войсками в Италии. Великий полководец немедленно ломанулся к нему на всей скорости. Римляне пытались остановить Ганнибала, перегородив ему дорогу в Апулию. Но Ганнибал сумел их обмануть и дёрнулся на север изо всех сил. Это сыграло с ним плохую шутку.

Всадники, посланные братом, не обнаружили его на месте, заплутали и были схвачены римлянами. Короткий допрос с пристрастием — и вот уже консул Гай Нерон замысливает хитрый план. Пока часть армии имитирует бурное преследование Ганнибала, семитысячный отряд во главе с Нероном несётся на север, чтобы соединиться с четырьмя легионами второго консула Марка Салинатора у города Сена Галлика.

Нерон ломится на север, Ганнибал спасается от римлян, а Салинатор играет с Гасдрубалом в «бои локального значения».

Двадцать второго июня 207 года до н. э. оба консула объединили силы. Теперь у римлян было примерно 40 тысяч человек. С таким войском уже можно было попробовать остановить Гасдрубала!

Тот, впрочем, тоже время не терял. Его лазутчики выяснили, что в римский лагерь прибыло подкрепление. Недолго думая (и очень зря!) Гасдрубал снялся с лагеря и начал отступление.

Ночью, по незнакомой местности. К тому же карфагенян покинули проводники. Все эти метания вымотали армию. Вокруг бушевал хаос, впереди была река Метавр, бродов карфагеняне не знали и начали беспорядочное хождение около реки.

Двадцать третьего июня римская армия при всём параде нагнала уставшую карфагенскую армию. Войска Гасдрубала вынужденно приняли бой в невыгодных для себя условиях: атаковали римлян на узком фронте, выставив впереди себя десять слонов.

Во-первых, это был идиотизм: слоны по привычке неслись кто куда, пугались римской пехоты и топтали карфагенян. Хаос, кровь, вопли. Римляне спокойно отражали атаки кельтов и испанцев и рубили в капусту карфагенский центр. Во-вторых, в это же время правый фланг римлян обошёл Гасдрубала и атаковал его тылы. В давке римляне избили карфагенскую армию, которая таяла на глазах. Сам Гасдрубал погиб в бою.

Результат для Ганнибала был плачевный. Вместо усиления войска — голова брата, вместо марша на Рим — бегство в Бруттий.

После такой победы римляне немедленно начали переть по всем азимутам. Оставшиеся союзники Карфагена в Италии и Испании быстро сменили сторону. А через пять лет римляне выиграли битву при Заме и поставили точку в затянувшейся войне.

Битва при Каррах. Не стоит доверять легионы торгашу

40 тысяч римлян vs. 11 тысяч парфян

Это было одно из самых позорных и глупых поражений за всю историю Римской империи. Если бы не битва в Тевтобургском лесу, принцепс Август мог с таким же успехом полгода биться головой об косяк, причитая: «Чёртов Лициний Красс, верни мои легионы!».

А начиналось всё очень бодро. Член первого триумвирата Марк Лициний Красс засобирался воевать с Парфией. Надо было наращивать популярность в войсках и республике, чтобы опередить конкурентов — Цезаря и Помпея.

Великий поход состоялся в апреле 53 года до н. э. Римляне перешли Евфрат и вторглись в Парфию. И все сразу же пошло по… в смысле стало очень плохо.

Советник Красса Гай Кассий Лонгин предложил держаться реки. По ней легко организовать снабжение и пополнять запасы воды — в пустыне это важно. Но Крассу нужна была быстрая победа над парфянами: она открыла бы ему прямую дорогу на их столицу Ктесифон. Поэтому он попёр напролом, через пустыню.

Разведчики римлян донесли, что парфянская армия неслась прямо на него. Сейчас считается, что у парфян было около десяти тысячи конных лучников и тысяча катафрактов.

Девятого мая 53 года до н. э., римская армия, растянувшаяся на 21 километр, начала строиться для отражения конной атаки парфян. Но Красс прекратил манёвр на полпути. Вместо этого все войска, все 40 тысяч человек, собрались в огромное каре.

Это был шикарнейший подарок парфянам. Их конница первым делом окружила полукругом это огромное каре. Дальше в атаку пошли парфянские катафракты, но неудачно — римские легионы отразили нападение. Тогда парфяне принялись расстреливать римлян из луков. Квириты попытались контратаковать. Но лучники, чуть что, поворачивали обратно, а потом повторяли атаку.

Вместо того чтобы скомандовать отступление, Красс встал на месте. Он был уверен, что у парфян скоро закончатся стрелы. Но, как позже заметили сами римляне, степняки подвозили огромные запасы стрел на верблюдах.

Тогда ещё можно было спастись, прикрыв отступление лёгкой пехотой и конницей. Вместо этого Красс послал сводный шеститысячный отряд из кавалерии и пехоты во главе со своим сыном Публием в атаку на парфян, пытавшихся зайти в тыл. А сам остался на месте.

Публия Красса парфяне окружили и разгромили. Его голову продемонстрировали римлянам, после чего желание воевать у окружённого войска упало ниже плинтуса.

Избиение длилось весь день. Ночью Красс всё-таки отошёл в Карры. Четыре тысячи оставленных римлянами раненых парфяне безжалостно добили.

Отступление Кассий предложил провести по той же дороге, по которой римляне вторглись в Парфию. Но Красс был против. Он решил отступать на север, через земли союзных римлянам армян.

Очередная ошибка.

Итог предсказуем: та часть римлян, которая послушала Кассия и ушла вместе с ним, благополучно достигла границ Рима. Те, кто последовал за Крассом, были окружены парфянами и перебиты.

За время похода погибли 20 тысяч римлян, в плен к парфянам попали десять тысяч. Голову Марка Лициния Красса бросили к ногам парфянского царя Орода II, когда тот смотрел у себя во дворце трагедию Еврипида «Вакханки». После такой победы парфяне ещё полстолетия разоряли римские Сирию и Палестину.

Но были и хорошие новости. Принцепс Август сумел вернуть двух легионных «орлов», по поводу чего в Риме организовали празднества, а потом с новыми силами стали воевать с Парфией.

Битва у Красной скалы. Миллион мёртвых китайцев летопись не испортят

Очень мало хороших парней vs. охрененное количество негодяев!

Воды Янзцы почернели от сгоревших кораблей. Сотни тысяч воинов империи Хань бросались в её воды, чтобы найти там смерть. Separatists win и вот это вот всё.

Чем хороши китайские хроники — там никто не мелочится. Сказано, что в 208 году н. э. первый министр империи Хань Цао Цао пошёл подавлять южан-мятежников с 800-тысячным войском — значит, так все оно и было. Моральные ориентиры тоже были заданы жёстко. На одной стороне — сучьи потрохи в виде Цао Цао, на другой — благородные мужи Джугэ Ляна и Ко. А посередине — эпичная битва, породившая Троецарствие.

Суть в том, что царство Шу и царство У не оценили централизаторских усилий Цао Цао, будущего основателя царства Вей. Поход на Юг, к крепости у Красной скалы должен был быть решающим. Или империя будет жить — или развалится под напором сепаратистов.

По китайским источникам, имперский флот насчитывал две тысячи джонок. На суше их прикрывала имперская кавалерия. Первые же столкновения с мятежниками вышли ей боком — её очень быстро разгромили. Генералы несолоно хлебавши вернулись на корабли, отдав инициативу на земле мятежникам. Как оказалось — очень зря.

Понятное дело, что поражение обострило злобность Цао Цао. Из-за антисанитарии в его войске свирепствовал тиф. Тогда этот негодяй, одно время самый поносимый персонаж китайской истории, замыслил жуткое — отправил вниз по реке умерших, чтобы вызвать эпидемию у мятежников.

Но благородные мужи не растерялись. Парочка ночных мозговых штурмов — и вот уже зимой 209 года Цао Цао подбрасывают анонимный донос на его адмиралов. А те, как назло, южане. Министр на измене и, как положено злодею, казнит невиновных. Благородные мужи между тем превозносятся как эпичные стратеги, которые додумались до такой подлости такого хитрого манёвра.

Прямо вот установка детям — если ты уверен, что твоё дело правое, пофигу мороз. Круши врагов, руби их в капусту — небеса простят всё.

Вместо опытных адмиралов флот вели безголовые (зато преданные!) сухопутные крысы, и они не придумали ничего лучше, чем скрепить корабли брусьями. Мол, так все сотни тысяч или миллион солдат не будет укачивать. Чистейшее супероружие, вся мощь которого проявится в ближайшее время.

Брандеры — знакомое слово, да? Так вот, мятежники, не мудрствуя лукаво, просто направили брандеры на многотысячный флот Цао Цао, подожгли головные корабли, а дальше огонь пошёл гулять сам — всё благодаря жёсткой сцепке брусьями.

Конечно же, флот сгорел дотла. Огонь был до небес, воины Цао с криками: «Полундра!» бросались за борт и находили вечный покой в водах Янзцы…

Правда, оставалась ещё сухопутная армия Цао, которая укрывалась в лагере. Мятежники атаковали её со всех сторон. И пусть их было мало, какие-то 50 тысяч, зато их кунг-фу было круче всех. Сотню тысяч воинов Цао порубали на лапшичку. Сам он едва спасся.

Поход закончился катастрофой. Империя Хань распалась на царства Вей, У и Шу. На 60 лет о единстве Китая можно было забыть. Зато о благородных мужах сложили легенду и Цао Цао заклеймили.

Так что далеко не всегда в античности противника можно было задавить голой массой. Часто неуправляемость войск и подход «вундервафли нас выручат» прямой дорогой вели в ад.

Источник