Я очнулся в каком-то странном месте. Да, именно очнулся, как бывает с путниками, которые засыпают от усталости, а проснувшись, долго не могут понять, где они и как здесь оказались.
Берег реки, нас — небольшая компания, человек десять. Мы строим плот, чтобы отправиться в сплав вниз по реке. Вода очень тёплая, на берегу кипит работа. Компания разношёрстная: индус, поляк, девочка кореянка — и я это просто знаю, мне никто этого не говорил. Мы понимаем друг друга, хотя каждый говорит на своём языке, но всё ясно.
Вспомнился медийный проект одного блогера по постройке плота. И тут же на помостах я увидел его, Алексея. Как я его раньше не заметил! Подошёл поздороваться и сразу получил кучу заданий.
Стали обсуждать конструкцию. Кто-то притащил автомобильные покрышки, чуть поодаль на берегу лежала кипа строительного пенопласта-утеплителя, из которого мы связали поплавки. Соорудили раму из досок и металлических трубок, прикрепили поплавки и покрышки, а в качестве двигателя посередине плота встроили педальный катамаран. Начались испытания. На удивление, катамаран позволял плоту двигаться быстро и манёвренно. Но задняя часть плота, где были покрышки в качестве поплавков, упорно тонула, что не позволяло взять на плот более трёх человек. Индус с поляком заметно нервничали и постоянно о чём-то спорили. Они с упорством доказывали, что хватит испытывать, надо плыть. Индус яростно отстаивал покрышки и не хотел заменять их пенопластом.
Так как большинству вся эта затея казалась развлечением, мы посадили на плот Алексея в качестве капитана, а также индуса и поляка. Глядя им вслед, стало как-то пусто, и появилось ощущение, что мне определённо куда-то надо. Обязательно надо. Но куда?
Когда собирали плот, я обратил внимание, как поляк пытался удить рыбу. Нашёл его удочку — она была заброшена, и поплавок даже слегка дёргался. Решил, что будет интересно поймать рыбу и приготовить её в полевых условиях. Сначала захотел окунуться — было очень жарко. Нырнув в реку, ощутил, как за волоски на ногах покусывает мелкая рыба. Интересно, если рыбы так много, почему поляку не удалось ничего поймать? Возвращаясь к берегу, чуть не напоролся на крючок, на котором отчаянно извивался червяк. Выбравшись на берег, пошёл вдоль течения. Река делала крутой поворот, и когда-то высокий холм подмыло до середины, так что он стал похож на утёс. Сверху, должно быть, лучше видно реку, и, возможно, удастся разглядеть рыбу.
Каково же было моё удивление от открывшейся картины! Река сильно петляла, вода была очень прозрачной, и в ней кипела жизнь. Рыба всех видов, какие только можно представить, а ещё раки, кальмары, плавунцы, пёстрые медузы, морские звёзды, дельфины, пингвины и вдалеке даже кит. Сама река была разной. Представьте, что каждые двести метров — отдельная климатическая зона. Вот тропики, моя часть больше напоминала равнинную европейскую реку, чуть дальше вода текла среди песков, а вдали виднелись снег и подмёрзшие берега. По берегам — группы людей самых разных возрастов и национальностей, а вокруг — разнообразие животных. Потрясающая и одновременно чем-то отталкивающая картина.
Меня заинтересовала группа, преимущественно состоявшая из африканцев. Я лёг на край утёса и стал наблюдать. Очень выделялась молодая девушка. Похоже, она хотела уйти, но остальные не давали ей это сделать. Мне захотелось ей помочь и уйти вместе с ней. Это желание возникло внезапно и стало непреодолимым. Я подполз ближе, чтобы послушать их и решить, как поступить. Я был почти над ними, когда край холма предательски начал осыпаться, и я полетел вниз. Было очень высоко, кажется, я сломал пару рёбер и упал прямо на девушку. В глазах потемнело.
Очень ярко светило солнце, я ощущал это даже сквозь тонкую кожу век. Тело немного ныло, но, похоже, ничего не было сломано, как мне показалось раньше. С трудом открыл глаза. Сначала видел только тени, затем начал различать голоса и понял, что обращаются ко мне, пытаясь выяснить, кто я и откуда взялся. Сел, глаза постепенно привыкли к свету. Вдалеке увидел ту самую группу африканцев. На них были яркие красные и синие накидки и множество бус. Ко мне подошла та самая девушка.
— Привет, я Миса. Ты пришёл, чтобы проводить меня к выходу?
— Привет, Миса. Меня зовут… хм, я не помню, как меня зовут! — мне стало не по себе. Как можно забыть своё имя? Наверное, сильно ударился головой, когда упал.
— Я не сделал тебе больно, когда упал на тебя? — спросил я.
— Почему ты решил, что упал и именно на меня? Мы с семьёй обсуждали, как лучше добраться до выхода, когда ты внезапно появился из ниоткуда. Отец говорит, что это магия. Но я знаю, что ты пришёл, чтобы показать мне выход.
— Миса, подожди, как это из ниоткуда? Какой выход, откуда? Я упал вот с этого утёса… — тут я с удивлением обнаружил, что сижу посреди саванны. Ни утёса, ни реки! Мне стало грустно, и я вновь ощутил то самое желание, которое возникло, когда лежал на вершине утёса и наблюдал за ними — хочется уйти.
Миса смотрела на меня, не отрывая глаз, будто пыталась что-то сказать, но не могла.
— Я не знаю, как он выглядит, но мне надо найти выход, и я точно знаю, что ты мне поможешь.
Её семья не решалась подойти к нам. Они стояли, о чём-то перешёптываясь.
— Пойдём! — сказала Миса.
— Нет, но ты мне покажешь. Нам точно надо идти на север, дальше ты меня проведёшь.
Я удивился её уверенности. Решил, что надо идти — чего зря сидеть на солнцепёке? Меня по-прежнему не покидало чувство грусти, но я никак не мог вспомнить, отчего мне так тоскливо.
Мы пошли на север. Вернее, Миса повела, а я решил довериться ей — ей лучше знать, где в саванне север. Спустя час мы вышли к железной дороге, поднялся ветер. За путями виднелся карьер, серый и не внушающий доверия. Но я понял, что нам туда, в здание на другом краю карьера. Трудно описать ощущение, когда тебе нестерпимо надо в определённую точку.
Здание и сам карьер выглядели заброшенными. Над головой кружили вороны, вдали слышался лай собаки. Мы осторожно обошли карьер по краю и приблизились к зданию. Это был заброшенный двухэтажный жилой барак. Окна выбиты, кое-где ещё висели занавески, пахло испорченной едой. Ощущение, что люди были здесь недавно.
Грянул гром, стало серо и темно, ветер задул ещё сильнее. Вдруг нас окликнул какой-то мужчина, вылезший из будки у ворот, — похоже, сторож. Это был таджик, он побежал к нам, крича и размахивая руками. Снова залаяла собака. Мы с Мисой переглянулись и, не сговариваясь, побежали внутрь дома. Забежав на второй этаж, бросились к зелёной двери с надписью «Эвакуационный выход» над ней. Такие таблички обычно вешают на пожарных выходах. Странно, дом был явно заброшен и обесточен, света не было нигде, но табличка горела. Я знал, именно знал, что Мисе надо сюда, в эту дверь. Миса бежала впереди, быстро рванула дверь на себя, но вдруг остановилась на пороге.
— Спасибо тебе за то, что проводил! — тихо сказала она и исчезла в проёме.
Я стоял как вкопанный и не мог понять, что произошло. Меня снова накрыла волна дикой тоски. Хотелось сесть, сжаться и тихо постонать. Послышался шум со стороны лестницы, и появился запыхавшийся таджик.
— Не могу, — сказал я, повернулся к двери и начал забегать. Я не заметил, что дверь начала медленно закрываться. Так больно головой об торец двери я стукался, наверное, только в детстве. Сноп искр из глаз. Показалось, что кто-то схватил меня за руку и сильно рванул в сторону. Чёрт! Почему я всё время теряю сознание?
Чувствую, что лежу в кровати. Под одеялом тепло и уютно, морозный воздух. Так бывает зимой, когда будильник прозвенел, но так не хочется вылезать из-под одеяла и перебежкой мчаться в туалет. Лежишь, терпишь, притворяясь, что всё ещё спишь.
Открыв один глаз, обнаруживаю себя в тесной комнате. Вроде что-то знакомое. Вон шкаф, там одежда, телевизор работает, но звук приглушён. Показывают какой-то концерт, все в чёрном. Я даже подумал сначала, что изображение чёрно-белое. Потом начался выпуск новостей, показывали заброшенный карьер и таджика, что-то бурно объясняющего репортёру.
И тут я вспомнил всё: карьер, Мису, саванну, реку, плот. Меня прошиб озноб — где я? Что я делаю в этой кровати, причём ощущение, что это явно моя кровать. Но, чёрт возьми, как?
Я лежал и пытался думать, пока мне это не надоело. Выглянув в окно, увидел позднюю осень, уже со слякотным снегом — тоска смертная. Одевшись потеплее, пошёл на улицу. Заглянув по пути в почтовый ящик, нашёл письмо, адресованное мне. О! Меня зовут Женя. Один камень с души упал, но грусть не уходила. Письмо было от знакомой, которая просила встретить её подругу и проводить к тётке. Встретиться надо было на какой-то остановке. Я знал, где она находится, и пошёл. Было безлюдно, проехало пару машин, но водителей я так и не разглядел. Через пару минут вдруг ощутил на плече «подарок» от голубя. Зараза. И так тошно, ещё этот голубь.
Девушку я увидел издалека.
— Юля, — тихо сказала она.
— Привет, а я Женя, — приветливо ответил я.
Я пытался приободрить и себя, и её. Она выглядела подавленной и готовой вот-вот заплакать.
— Ты чего, брось это дело. Улыбнись, может, погода улучшится.
На её лице промелькнуло что-то похожее на улыбку.
— Вот и хорошо. Пойдём, вон наш автобус, согреемся заодно, — я почему-то был уверен, что нам нужен именно этот автобус. Я даже знал район и дом, куда нам надо попасть.
Водитель оказался хмурым и неприветливым. Правда, мы видели только его руки, которые выдали билеты в обмен на сотню, и недовольное бухтение откуда-то из глубины кабины.
— Как доехала? — спросил я у Юли, как только мы сели.
Она вдруг всхлипнула, уткнулась мне в плечо и зарыдала. Это было так неожиданно, что я немного опешил и даже не стал утешать. Минут через пять она притихла. Мы молча смотрели в окно на проплывающий мимо пейзаж. Редкие прохожие, укутанные в тёплые серые и чёрные пальто и куртки, быстро исчезали в переулках.
— Пойдём, приехали, — сказала Юля.
Мы вышли на остановке в каком-то спальном районе. Я сразу приметил ветхую пятиэтажку и знал, что нам туда, вверх по лестнице и на крышу.
— А ты не знаешь, зачем нам на крышу этой халупы? — спросил я.
— Знаю, там мой выход, Женя.
— Зачем ты так со мной? И так тошно, у меня это уже шестой уровень, и я держусь из последних сил. Ты просто проводи, и всё.
— Так, Юля, давай рассказывай, что происходит и куда мы приехали! — я начинал немного злиться. — Ты случайно не знаешь Мису?
— Нет, я не знаю никакую Мису, кто это вообще? Остальные проводники просто молчали, а ты ещё и нервы треплешь. Идём и просто молчи, пожалуйста. Там мой выход.
— Хорошо, но кто сказал, что я должен отвести тебя к выходу? Хотя я сам внутри понимаю, что должен это сделать.
— Как ты меня нашёл, тебе кто-то или что-то рассказало про меня?
— Да, мне пришло письмо по почте от знакомой.
— Вот это и есть твоё задание! — резко сказала она.
Я понял, что разговаривать бесполезно. Решил пока оставить её в покое, но к выходу не пущу, пока не расскажет всё.
Мы вошли во двор. В нём стояли развалившиеся машины, полно мусора и окурков. Наш подъезд был открыт. Мы стали подниматься по лестнице и остановились в пролёте между третьим и четвёртым этажом, когда послышалось бряцанье ключей внизу. Кто-то стал подниматься. Юля посмотрела на меня с испугом и стала ждать, когда человек поднимется. Это был невзрачный мужичок в грязном пальто. Он бросил на нас неприветливый взгляд и начал открывать дверь на третьем этаже.
— Постойте! — пронзительно крикнула Юля.
Я схватил её за руки и прижал к себе.
— Ничего, не переживайте, у нас всё хорошо! — сказал я мужику, и он скрылся за дверью.
В тот самый момент, когда вскрикнула Юля, перед моим взором пронеслась картинка. Я точно знал, что произойдёт, если я её не остановлю.
«Она сбежит вниз к мужику, станет просить у него помощи и попытается спрятаться за него. После увлечёт его в квартиру, и как только захлопнется дверь, произойдёт "перезагрузка" — вспышка, мерзкое ощущение железа во рту от крови, шум в висках. И я опять проснусь в той кровати, в маленькой комнате, с ощущением грусти и растерянности».
— Не надо, Юля. Ты же знаешь, что будет, ведь ты поэтому на меня обижена. Потому что знаешь — всё начнётся с самого начала.
— Знаю, — всхлипнула она.
— Юля, а ты можешь мне сказать, что вообще происходит?
— Я могу рассказать! — раздался голос сверху.
Это был тот самый таджик, которого я принял за сторожа на карьере.
— Меня зовут Фарух, Женя. Я всё тебе расскажу, — он протянул мне папку. — Здесь все, кто был до тебя и кто нуждается в помощи для перехода на следующий уровень.
Я взял папку и открыл. Там были дела людей. Первая шла девочка:
! Проводник Катя Хворова, 13 лет, 4-й уровень, начало зимы, Кёльн, предельно допустимый уровень по возрасту. Далее проход только в сопровождении взрослого.
! Проводник Усман Бетелиев, 32 года, 6-й уровень, зима, Баку, сложный провожатый. Застрял в "перезагрузке". Требуется помощь в поимке провожатого.
! Проводник Кашурников Евгений, 35 лет, 6-й уровень, осень, Киев. Проводник пока не "явный" — скачет по уровням, координатор не может вручить повестку и удостоверение.
! Проводник Захарова Екатерина, 47 лет, 9-й уровень, холодная пустошь. Единственный на уровне. Требуется помощь в нахождении выхода.
— Какое удостоверение, что значит не явный, кто ты вообще такой?! — не выдержал я.
— Женя, давай отпустим Юлю, завершим процедуру, и я всё тебе расскажу.
Юля тихо вздохнула и обречённо пошла наверх, мы пошли за ней. Весь этот процесс напоминал траурную процессию. Перед самой дверью с надписью «Выход» Юля вдруг обернулась и выкрикнула:
— Женя! Ты же умер! — и вбежала в дверь.
Я вдруг осознал это. Меня не стало — вот почему всё так непонятно, новые места, многое я просто не могу вспомнить. А главное, я понял, почему так грустно. Я жил, у меня была любимая жена, двое прекрасных детей, сестра, мама. Теперь меня просто нет, вместо меня пустота. И эта пустота у меня внутри, от этого так печально, грустно и невыносимо больно.
Я сел на верхней площадке и заплакал.
— Фарух, за что? Почему я?
— Нас никто никогда не спрашивает, когда забирают нашу жизнь.
— Но это несправедливо, я же даже не попрощался. Я не помню, как это случилось. Как же они без меня там?!
И Фарух стал мне тихо рассказывать. Всё всегда случается внезапно. Некоторые люди, такие как мы с ним, попадая сюда, становятся проводниками, контролёрами и беженцами. Контролёр — это Фарух, он должен отыскать проводника, вручить ему удостоверение и рассказать, в чём задача. Беженцы — это люди, у которых в жизни не было никого, и они хотели из неё уйти. Попав сюда, они становятся частью уровней, и именно через них происходит перезагрузка уровня, если что-то пошло не так. А не так идёт в единственном случае — человек не хочет «на выход». Проводник же — это проводник. Его задача — сделать так, чтобы путник нашёл свой выход. Всегда наступает момент, когда и проводник должен пройти свой выход и оказаться на следующем уровне, но уже своём.
На первом уровне всегда много людей — там основная река времени и судьбы. Там задерживаются надолго, выходы открываются редко. Там много детей, потому что дети не понимают, что с ними произошло. Они не могут понять, что такое выход и зачем туда идти. По этой же причине там масса животных. Лишь редкие из них попадают на уровни выше. Но дальше шестого их никто не видел, а на шестом — пара птиц и одна собака. Я вспомнил голубя, который отметил меня сегодня.
— Сколько уровней? — спросил я.
— Десять, но дальше девятого никто не проходил. На седьмом и восьмом ещё есть проводники, но на восьмой ещё никто не прибыл в качестве провожатого, хотя проводников там уже шесть человек. На девятом уровне только Катя. Она там уже давно, если здесь вообще есть такое понятие. И, судя по удостоверению, у тебя выход в девятый уровень. Ты станешь проводником Екатерины.
— Я не знаю, никто не знает, что потом.
— Я не хочу! — заявил я и встал.
— Не надо, Женя. Ты же знаешь, что будет.
— Нет, я не верю, я не хочу в это верить.
— Будет «перезагрузка», это больно, давай не будем повторять. Пожалей Юлю, ведь она тоже вернётся на этот уровень.
Он говорил таким голосом, что я понял: всё будет именно так — больно и бесполезно.
— Фарух, а я могу отказаться и просто остаться на этом уровне?
— Нет, через определённое время происходит сброс, и ты «перезагрузишься» в любом случае.
— А можно как-то увидеть своих родных?
— Нет, для них ты просто ушёл — тебя больше нет.
Я проснулся от того, что дочка начала кряхтеть и хныкать, выпрашивая у мамы своё любимое успокоение — грудь. Ведь дочке ещё всего годик. Услышал, как мама прошла на кухню и поставила чай. Я знаю, что через полчаса пойду с сыном на улицу, чтобы посадить его на автобус в детский сад. А пока у меня есть ещё пять минут, чтобы прийти в себя и полностью осознать — я здесь!
P.S. Моей любимой Джаннет.
