Wargoshi

Первая часть: Велизаров сказ: Спутанные тропы

К утру погода споганилась. Небо затянуло серой мглой, без перерыва зарядил дождь, тревожно шелестя в кронах. Лес побелел от низко стелящегося тумана, оседающего на сапогах и подоле водяными бисеринками. 

Деревья расступались на пути, покорные лесавке. А та пела. Голос её, мучительно-мелодичный, такой же туманный, как и это утро, одурманивающий, распадался, будто русло ручейка, на два, три, затем вновь сливался в один. Велизаре от него становилось дурно. Она слышала в бесовской песне эхо голосов навечно сгинувших в этой жестокой чаще по воле Голубы: детский плач, старческое причитание, бабий вой и скупой безнадёжный мужицкий стон.  

Голова кружилась. Велизара шла, хватаясь за палку двумя руками, чтобы не потерять равновесие и не пластануться в грязь размокшей широкой тропы. На плече её болталась полупустая запыленная сума богатыря. Рядом, приплясывая, плыла Голуба, ведущая под руку Вольгу. Сначала, когда лесавка только запела, глаза богатыря почернели от огромных зрачков, теперь же взгляд его помутнел, веки почти опустились. Он запинался на ходу, еле волочил ноги, бормотал что-то невнятное. Морок лесной девки возымел над ним власть, и теперь он, безвольный и потерянный, брёл за ней на заклание, сам не понимая этого. 

Где-то далеко за спиной напуганно храпел Азар, опутанный хмелем, колкой ежевикой, прижатый к земле. Вольга его не слышал, а у Велизары от этого зова, полного смертным ужасом, кровь холодела в жилах. 

– Возлюбленный ты мой! – прочирикала Голуба, цепляясь вострыми совиными когтями за богатырскую кольчугу. 

Шаг, другой – она теряла человеческую личину. Кожа её обратилась полупрозрачной берестой, тут же от движений покрылась трещинками, засочилась зеленоватым соком. Русая коса рассыпалась по плечам, сменилась копной плюща, кипрея и лесных цветов: средь зелёных плетей засновали пауки да ящерицы. Сарафан из паутины и сухой листвы облепил её тощий стан заместо беленого льна. 
– Скоро, скоро ты весь будешь принадлежать мне! Счастлив ли ты, свет мой? 

Вольга неопределённо мотнул головой, что вызвало у лесавки радостный нетерпеливый возглас. Затем, она сверкающими глазами – ну точно желтоватые светляки – взглянула на Велизару. 
– Бери, – одеревенелые пальцы вырвали из зелёной копны золотистый горицвет. – Тропы под твоими ногами сами распутаются. Уходи, пока не передумала. 

Велизара забрала цветок у Голубы, гаденько оскалилась на прощанье и, развернувшись, стремительно зашагала прочь. 

Поганая песня лесавки за спиной все отдалялась, и когда слова в ней стали неразличимы, Велизара свернула с дорожки и кинулась к ближайшему дереву, суетливо зашарила в суме дрожащими руками. 
– Где же ты, черт, где?.. Когда что надо, хрен сыщешь! О! 

Со злорадным смешком она вытащила на свет божий черный кожаный мешочек, а затем вытряхнула на ладонь огниво. 
– Сраный дождь! Как всё не вовремя! – Велизара ощупала кору старого широкостволого тополя, мельком глянув на тропу. 

Вдалеке стоял Вольга. Его могучую фигуру почти что сожрал липкий туман, опутал мохнатыми космами. Голуба обнимала богатыря за шею, жадно, с хищным рычанием впивалась в его уста. По подбородку Вольги на широкую грудь ручьём хлестала тёмная кровь. 

– Ах ты, шлëнда стоеросовая!.. 
Велизара прикусила от гнева губу, задрала голову, осматривая дерево, и к собственной радости приметила хорошее такое дупло высоко у себя над головой. Засунув огниво в карман передника и скинув отяжелевший от влаги плащ, она зацепилась за нижнюю толстую ветку, подтянулась, закинула ногу, схватилась за сук, и вот уже оказалась лицом к лицу с тёмной дырой в стволе. 

– Так, пшли отсюда! – не церемонясь, Велизара вытащила из дупла сначала пронзительно верещащую взрослую белку,   так и норовящую цапнуть ведьму за палец. Затем тройку её бельчат, которые лёгким взмахом руки отправились вслед за родительницей на скомканный под деревом плащ. 

Зачирикала завитушка кресала об кремень, полетели искры. Благо, всё дупло было забито пухом да соломой, дымком потянуло быстро. Стоило немного подуть, как занялся огонек, разгорающийся всё сильнее. Тогда уже Велизара свесилась с ветки, хотела ловко спрыгнуть, но руки не вовремя заскользили, и она свалилась мешком на землю. 
– Да что ж за день такой! 

Языки пламени скоро начали вырываться из тесного дупла, лизать рыхлую замшелую кору, ползти неминуемо вверх. 

– Ну же, ну! Горим, хозяин, ой беда! Пожар! – завопила Велизара и замахала руками. 

Выпорхнула из кроны разгорающегося тополя стайка испуганных птиц, до того прятавшаяся в листве от дождя. 
– Чего случилось?! – обеспокоенно крикнула Голуба, убирая, наконец, от Вольги свою перепачканную в крови морду. 
– Чего-чего, пожар! Пожар!!! – завопила Велизара что было мочи, выпучив чернющие глаза. 

Голуба отскочила от Вольги, заметалась, не зная, куда скрыться и вдруг!.. замерла, как пришпиленная, под суровым взглядом хозяина леса. Огромное сморщенное лицо старика смотрело на неё сквозь кроны. Он склонился, опустившись на одно колено, даже при этом будучи выше деревьев. Кожа его была чёрной, точно сажа, а огромные плошки глаз горели жёлтым, будто совиные. Седая борода и волосы убраны в небрежные косы, изо лба ветвились корявые рога, за которые цеплялись когтистыми лапами грачи и сороки. Он, не отнимая взгляда от лесавки, протянул сухую длинную руку над лесом и обхватил ствол горящего дерева, тут же унимая огонь. 

Велизара, хватая свой плащ, снялась с места, бегом подлетела к Вольге и за локоть оттащила его от Голубы. Затем отвесила поясной поклон и с уважением заговорила:
– Гой ты еси, лесной владыка, почёт тебе да благоденствие!
– Ты мой лес жгёшь, ведьма? – спросил леший, и голос его оглушительным громовым раскатом прокатился меж деревьев. 
– Я, батюшка! Твоего внимания добивалась, ведь тут такое, такое!.. Ты гля, что жена твоя удумала: с богатырём блудить, тебя позорить, да род твой славный! 
– Замолчи, проклятая! – прорычала Голуба. Цветы в её волосах тут же завяли, а листва пожухла и посыпалась на землю. – Клевета, брехня! 
– Так он до сих пор от чар твоих не отошёл, погляди! Околдовала мужика своей песнею! Владыка, и про тебя вчера дурно сказывала! Чёртом плешивым обзывала, дурачиной распослелним! Что, мол, муж из тебя никакой, толку как с козла молока! 
– Ты ври, ври, да не завирайся! – совсем уже по-зверинному оскалилась Голуба. – Такого точно не говорила! 

Леший утробно зарычал так, что кишки в животе задрожали. 
– Голуба! – громыхнул он, разгоняя послушно разбежавшихся в стороны деревья и оставляя на поляне лишь крохотную, скрюченную от страха фигурку лесавки. 
– Бежим! – Велизара поволокла Вольгу за собой прочь, быстрее, быстрее! – Пущай разбираются! 
– Ах ты тварь! – услышала она в спину полный боли и ярости визг Голубы. – Сочтёмся еще с тобой, колдовка никчёмная!.. 
– Как только, так сразу! Я к тебе в следующий раз со своим посохом в гости приду, только угли от тебя и останутся! 


Лес был похож не на лес, а на чëрте чë – не ясно где верх, а где низ, деревья гуляли, топорщились то слева, то справа, то вообще с неба. Тропы свивались в клубки, но под ногами уже расплетались и ложились как положено. Велизара с трудом тащила богатыря вперёд, выставив перед собой ярко сияющий горецвет. По дороге им встретился Азар, тут же высвобождённый из ловушки ведьмовским булатным ножом. Как только Велизаре удалось перекинуть Вольгу поперёк коня, услужливо припавшего к земле, дело пошло быстрее – можно было свободно нестись вперёд что было сил.

Совсем скоро деревья поредели, потянулся под ногами бесконечный кустарник, и, наконец, Велизара вывалилась на опушку, запнулась о кочку и кубарем полетела вперёд, распластавшись в конце по земле. Полежав так с минуту и утихомирив хриплое дыхание, она с оханьем поднялась. 

Азар стоял чуть поодаль, недоверчиво щуря на неё глаза. Когда Велизара подошла ближе, конь отпрянул. 
– Погоди ты, дай посмотрю, как хозяин. 

Когда Велизара потянулась к Вольге, Азар недовольно заржал и щёлкнул крупными зубами, чуть не попав по пальцам ведьмы. 
– Ишь какой! – возмутилась та. – Ну и не буду ничего делать. Неси сам его тогда к людям… – что-то быстренько обмозговав, она добавила, махнув рукой в сторону: – Вон туда шуруй, там Мгловские курганы. Вам там помогут. 

Конь махнул гривой, кажется, поняв всё слово в слово, и быстро погарцевал в указанном направлении. 

Велизара смотрела ему вслед, пока Азар не скрылся за холмами, а затем, накинула плащ и, покряхтывая, двинулась вдоль леса к своей избе. 
– Шкура, ты как? 
– Цел, красавица. Ох, и нагулялись мы с тобою! 
– Ой, и нагулялись… Спать буду, как убитая! 

***

Солнце шло к зениту. Велизара, заручившись поддержкой пары анчуток – один играл на балалайке, другой сопровождал мелодию стрекотом ложек и неземным вокалом, читайте, орал дурниной матерные частушки, – конопатила по новой обугленные стены избы. Конопляная пенька ладно вгонялась в щели дубовой лопаткой, по которой Велизара постукивала киянкой. Успела заделать венцы с первого по десятый, работы осталось чуть меньше половины, когда на дорожке перед домом появились люди. 

Велизара не обернулась – много чести. Опять, сукины дети, на разборки пришли? Или в обратку – прощения вымаливать за свой проступок? Анчутки побросали нехитрые инструменты и, испуганно ойкнув, нырнули под лавку. За спиной вкрадчиво откашлялись. 

– Видеть не желаю! Пойдите прочь! – рявкнула Велизара. 
– Ну, душенька, прости, что от работы отрываем, но поговорить придётся. 

Руки сами опустились. Значит, рано взялась конопатить, ещё, глядишь, придётся переделывать. В пылу битвы опять погореть можно. 

– Гляжу, богатырь, тебе лучше уже? Ну, славно, славно. 
– С Черноручья травницу привели, она своё дело знает. 
– Дарья Кудыкина? Да, баба грамотная. С меня труды лишние постоянно снимает. – Велизара нехотя развернулась к собеседнику и встретилась с уже знакомыми голубыми глазами. 

Вольга хмурился. Но как-то беззлобно, что ли. Разглядывая её, будто впервые увидел. 
– Как, говоришь, тебя звать? Не Велена ж, однако? 
– А я так сказала? – лукаво охнула ведьма. – Оговорилась, видать. С кем не бывает. 
– Эт да. 

Из-за могучей спины богатыря высунулся Юрка. Взглянул на Велизару мигом и стыдливо отвёл глаза, будто дитë нашкодившее. 
– Здравствуй, – мяукнул он. 
– Здоровей видали, – усмехнулась ведьма, складывая руки на груди. 

Рядом с незваными гостями крутилась черномордая свинья, выковыривала что-то мясистым пятаком из земли и с аппетитом пожирала. 

– Меня матушка в избе держала, не пущала никуда! – Юрка вышел из-за богатыря совсем и сделал пару несмелых шагов вперёд. – Я им говорил всё, как было, и Авдотья говорила, Ванятку показывала здоровенького. Не послушали! 
– Угу, ага, – фыркнула Велизара. 
– Да клянусь! Вот те крест! 
– У меня тут работы непочатый край, сквозняки измучали уже. Как ночь – изба насквозь свистит. Так что мы или прекращаем этот никчёмный трëп и вы уходите откуда пришли, либо уже бьёмся насмерть. 

Вольга хмыкнул и улыбнулся. Губы его от поцелуев лесавки до сих пор были припухшие и израненные. 

– Без боя не сдамся, – доверительно добавила Велизара, не зная, как реагировать на этот смешок. 
– Да угомонись ты. Не за крепкой дракой я к тебе пришёл. 
– А… Нет? – Велизара выдохнула, опустив плечи. Это хорошо, это славно… значит, ещё поживём. – А чего ж тогда? 
– В общем, я разузнал про тебя, про срачку эту вашу. Поспрашал люд, Георгия, вон, как главного пострадавшего. Говорят про тебя славное, хоть и побаиваются, в пакостях не замечали. Про ту ночь – сами, мол, пришли, не отрицают. Все в один голос клянутся – бес попутал. Так что… Похоже, вины твоей изначально и нет. 
– Вот как? Такой ты богатырь? – изумилась Велизара. – Не только горазд мечом махать, а ещё и башковитый? Ну, так и есть. К тебе б домой пришли тебя убивать, ты бы не отбивался? 
– Конечно бы отбивался, – согласился Вольга. 
– Вот и я. Хотя поначалу с миром посылала их всех нахер. 

Свинья, смачно хрюкнув, вытянула из земли жирного дождевого червяка и тут же счавкала. Юрка охнул и побледнел. 

– Давай в общем так порешим… – Вольга, глядя на проделки порося, попытался скрыть отвращение на лице, но получилось едва ли. – Я за силу колдовскую тебе наказывать не могу. За злодеяния – да, вопрос другой. Но за тобой их не замечено. Ты батюшке вид человечий верни, а то нехорошо. На людей не серчай, не мсти никому. Ну, и всё. Живите миром дальше. 

Велизара набычилась, зыркнула на богатыря люто. Но сделка была ой как хороша, ведь все эти дни, после похода по чертовому лесу, она к смерти готовилась вполне серьёзно. А тут – прости дураков! Делов-то! Хотя могли бы сами прийти, повиниться… 

Велизара развернулась молча и ушла в избу. Вскоре вернулась, неся старый куль из-под прошлогодней репы, россыпь ножей в ведре и рогатый посох. 
– Колоду вон ту мне сюда прикатите, – она указала на добротный берёзовый чурбан для колки дров, стоявший у угла избы. 

Вольга с лёгкостью поднял его и поставил посередь двора. Велизара присела рядом и принялась втыкать в чурбан ножи, постоянно считая их. 
– Одиннадцать, – заключила она в конце. Затем вынула из сапога свой любимый булатный тесак и вонзила его рядом с остальными. – Ещё один нужен. 

Тринадцатый нож ей протянул Вольга – дорогущий кинжал с россыпью самоцветов на рукояти, вынутый из поясных ножен. 

– Ладушки! – Велизара на всякий случай пересчитала ножи ещё раз и, окончательно удовлетворённая, поднялась на ноги. – Теперь отойдите подальше. 

Когда Вольга и Юрка подчинились, Велизара встала так, чтобы свинья была прямо перед ней, а за животиной расположилась истыканная металлом колода. Ведьма закрыла глаза, еле слышно прошептала вереницу нужных тайных слов, а после с силой двинула порося по лбу черепом, венчавшим посох. 

Зверь взвизгнул, подлетел в воздух и лихо крутанулся через чурбан, тут же обратившись батюшкой. Растерянным, испуганным, ошалевшим. А ещё в чем мать родила. Велизара кинула ему мешок и демонстративно отвернулась:
– Прикройся давай. Не догадались ему одëжи взять, а у меня лишней тряпки дома нету. Только так. 

Юрка радостно вскрикнул и кинулся к названному отцу, обнимая его  и помогая встать с земли. 

Богатырь с лёгким осуждением взглянул на Вализару, после чего отдал новоприобретенному свой яркий пунцовый плащ. 
– Ты, Георгий, веди отца домой, а я тут ещё потолкую… 

***

Велизара выплыла из избы с крынкой студёного молока, снятого с ледника в подполе. Приблизившись к богатырю, она остановилась от него в нескольких шагах, любуясь широкой рельефной спиной, к которой прилипла ставшая полупрозрачной рубаха из невесомого заморского хлопка. Вольга изрубил целую кучу дров, валявшихся на дворе ещё с прошлой осени, а теперь стоял, оперевшись на колун, и отдыхал. 
– Не желаешь жажду утолить? – промурлыкала Велизара, протягивая кувшин. 

Вольга обернулся, сердечно её поблагодарил и принялся жадно пить предложенное. А ведь она могла ему сейчас подлить какое угодно бесиво – вот простосердечный! От того, что ей так верят, стало даже тепло на душе. Хороший все-таки мужик ей повстречался! Вызвался помочь избу доконопатить, там увидал, что крыльцо скосило, ступени все скрипят – починил. Затем зацепился за упавший плетень. Как выправил, наткнулся на затупившийся инструмент: топор, косу, мотыгу. Увидал, проходя мимо, недокошенный от сорной травы сад… Всё сделал! Закончил вот дровами. Не то чтобы Велизара не могла привлечь к этим делам чертей каких – за печью как раз валялся про запас берестяной туесок с тройкой оных. Руки как-то не доходили. Но как же было приятно смотреть за умелой мужской работой!.. 

– Ну, тут я кончил, – Вольга отнялся от кувшина, утëр тыльной стороной ладони молочные “усы” и кивнул на гору поленьев. – Чего ещё, может, подсобить? 
– Да вроде бы и всё, – ласково ответила Велизара и склонила голову набок. – Вечереет уже. 
– Ну да, пора бы мне, значит, в село возвращаться. 
– А может…  – она подошла к Вольге ближе, положила ручку ему на грудь и вкрадчиво взглянула в глаза снизу вверх, – останешься на ночь?.. 

Богатырь задержал свой взгляд на её непроглядно-черных глазах, осторожно накрыл своей рукой её ладошку и… убрал от себя. Ласково, но однозначно. 
– Ты девка славная, я погляжу. Но мы ж с тобой как бы… враги? Не могу я к тебе в избу войти. И на ночь тоже не останусь. Как бы не хотел. 
– Ну да… – Велизара отошла от него и горько усмехнулась. – Я ж сила нечистая, точно. 
– Не держи зла на меня. 
– Какой там… 

Скоро Вольга ушёл. Велизара стояла на крыльце, которое больше не скрипело, поглаживала между рожками прижавшегося к ноге анчутку и смотрела, смотрела вдаль... Вроде, и ясно ей всё было, но как ж горько! 

Как только на небе зажглись первые звёзды, Велизара вошла в избу, притворила за собой дверь и быстро распутала пояс, скинула передник, сарафан, затем рубаху прямо на пол. 
– Июль, просыпайся! Есть дело… 

Глазницы черепа на посохе засияли зеленью колдовского пламени, повалил из них чёрный дым, сплетающийся в массивную мужскую фигуру, подпирающую рогами потолок. 

– Богатыря видал? Обратись им. 

И демон немедля подчинился. Вот кто ей точно никогда не откажет. 
.
.
Ссылка на сообщество автора: https://vk.com/kinovar26

Предыдущие части:
•• Свадебка
•• Недоля
•• Велизаров сказ: через Калинов мост

– Ух, Шкура бестолковая! Вернёмся в избу – я тебя на бубен натяну и отдам Оське-дурачку пустозвонить на базаре!

Велизара одернула край тяжёлого плаща, зацепившегося за колючки молодого боярышника, и с досадой огляделась.
– Ну и куда ты меня завёл? Где обещанный разбойничий курган, злато-серебро под ним, м?
– А черт его знает! Мы как Люгашкин ручей перешли, вообще леса не узнаю... – послышался приглушённый сиплый голос из-под широкого капюшона, скинутого с черноволосой головы Велизары. – Моя ли в том вина?.. Точно леший нас кругами водит! Ты, будь ласкова, башлык-то натяни обратно. Не вижу ж ничерта.

Велизара недовольно цокнула языком, но просьбу исполнила.

По возвращению с Нави она осуществила задуманное – плащ ее, изнутри подбитый пёстрыми лоскутами, отороченный чёрным лисьим мехом с богатой проседью, снаружи был пошит из темно-зеленого сукна и окрашенной ему под цвет выделанной кожи. Человечьей кожи. Шкура был распорот и приштопан к полотнищу ведьмовской накидки, лицо его, безглазое, с дырой косого рта, натянуто на заднюю часть капюшона. В целом, плащ получился тяжёлый, ужасно тёплый и добротный. Но излишне болтливый.

– Так-то лучше! – хмыкнул Шкура, моргая иссохшими веками, за которыми не было никаких глаз, только зелень ткани. – Нет, не пойму, где мы! Береза двухголовая как будто знакомая. От неё б вправо, но вкруг той рябинки сидели, а тут нет их. Значит, другая то берёзка. И тропинку тоже словно видал, но не рядом с такими деревьями, а с ëлками... Всё перепуталось!
– Толку с тебя... – выдохнула Велизара и устало опустилась на почерневший, поросший переспелыми опятами пень. – Весь день тут бродим, как слепые кутята тыкаемся туда-сюда. Ни клада, ни выхода из чащи.

Палкой, служившей дорожным посохом, она без энтузиазма врезала по стеблю развесистого борщевика. Тот, распушивший свои белые зонтики у тропки, вздрогнул и... тоненько ойкнул. Велизара от неожиданности слетела с пня и навзничь повалилась на пружинистую землю. Вскрикнул Шкура, проехавшийся по дерну мордой. А борщевик, приподняв побегами корни из земли, что баба подол, метнулся на другую сторону тропки и скрылся в ближайших зарослях.
– Нечисть проклятущая! – с чувством выкрикнула Велизара вслед слинявшей нечести и, поднимаясь, потрясла в воздухе кулаком. – Свербигузка бестолковая! Напужала!
– Тьфу-тьфу!.. – Шкура звучно отплевался от попавшей ему в рот травы. – Ты чего, красавица, тут же и я есть, запамятовала? Давай аккуратнее, я все-таки артефакт исключительной ценности!.. А ну...

Он вдруг притих.
– А?.. Конь как будто к нам идет.

Велизара скинула ойкнувший капюшон и тоже вслушалась. И правда – лошадиная поступь, бряцанье упряжи, фырканье и негромкий голос, как будто успокаивающий животину. Ведьма тут же стянула с себя плащ, лихо вывернула его на цветастую сторону и вновь накинула на плечи.
– Ни звука, – прошипела она Шкуре, после поплотнее стиснула палку.

Эх, жаль, рогатый посох с собой не взяла, ну что ж она так!..

А тем временем тяжелые шаги приблизились. Из зарослей к тропе продрался мужчина, ведущий под уздцы большого и крепкого жеребца чалой масти в богатой упряжи. Он сносил цеплючие ветки шиповника массивным мечом, которым, однако, управлялся с необыкновенной лёгкостью. И какой это был мужчина!.. Велизара на миг забыла, что она, собственно, сила нечистая, заклятый враг всему доброму, чистому, вечному, и даже сделала робкий шажочек навстречу незнакомцу. Ведь перед ней, широко и светло улыбаясь, стоял всамделишный богатырь! Нет, она, конечно встречала на своём веку их племя, но такого красавца, видит бог, ни разу. Богатырь смахнул со светлых кудрей паутину, уверенным движением вложил клинок в поясные ножны, да так, что Велизара аж воздухом захлебнулась, и, радушно приложив широкую ладонь к сердцу, проговорил:
– Здравствуй, девица! Как хорошо, что я тебя повстречал!

У Велизары мурашки побежали, до того голос богатыря звучал густо и бархатисто. Да что ж такое!.. Она расплылась в неприличной улыбке, разглядывая мощную бычью шею, широченные покатые плечи и мускулистую округлую грудь под кольчугой. А глаза у богатыря были голубые-голубые и ясные, как июльское небо в полдень! Лицо приятное и румяное, безбородое, с высоким лбом, широковатым носом и аккуратными губами. И… он, кажется, что-то продолжал говорить!..
– …уже счёт времени потерял. Да всё никак дороги верной не найду. Ты же местная? Выведешь меня из чащи?
– Д-да?.. – мяукнула Велизара.
– Ну как же хорошо, как я рад тебе! Смотри, Азар, – обратился богатырь к коню, поглаживая того по заплетенной в косы гриве, – нам этого ангела сам Бог послал! Меня, душенька, Вольга звать. Вольга Данилыч.
– Вель… ена я, – ведьме, наконец, удалось унять сердце, пустившееся при виде красоты такой неземной вскачь, и снова овладеть своим голосом. – Пойдём по этой тропке, там и выйдем.

Встрепенувшись, Велизара подплыла к богатырю и мягко взяла его под локоть, потянув вперёд. Вольга, не сопротивляясь, пошёл за ней, а вот Азар фыркнул недовольно, упёрся копытами в землю – видать, почуял ведьмовской душок. Но после ласковых уговоров хозяина да наливного яблока из заплечной сумы все-таки нехотя сдвинулся с места.
– Устал, видать, – оправдываясь за друга, проговорил Вольга. – Прости его! Ты с какого села будешь?
– С Мгловских курганов, – Велизара кокетливо отвела глаза от открытого и светлого богатырского лица и пригладила густую косу на плече. – А ты откуда?
– С Чернигова. Между прочим, к тебе в село и иду. Мгловские мужики обратились к нашему князю, Олегу Всеславичу, а он меня на подмогу отправил. Говорят, бесы у вас расшалились?
– Ну… слыхала.

На деле ни черта. Велизара лихорадочно пыталась понять, об чем речь. Никакая молва подобного толка до неё не доходила, но селян она не видала с тех пор, как поп с огнём и мечом завалился к ведьмовской избе посредь ночи. Даже Юрка куда-то запропастился, что уже было слегка обидно. Хотя… Если бы Велизара сказала, что у него не было причин держаться подальше, она бы соврала.

– Ведьма – это, конечно, не шутки. Ума не приложу, чего раньше ваши не обратились за избавлением, – Вольга бережно накрыл горячей ладонью крохотную в сравнении с его руку Велизары на своём локте, посмотрел ей в глаза и вкрадчиво произнёс: – Но ты не бойся, я с этой поганкой точно управлюсь. Не впервой.

Велизара сглотнула.
– Ну, теперь-то я точно в полной безопастности!

Она улыбнулась дрогнувшими губами. Кажется, таки смекнула, по чью душу сюда прибыл богатырь.
– А ты про ту ведьму толкуешь, которая…


– Ух, нечистая! Грязь ты черная, тварь грешная! – пробасил поп, яростно сверкая впалыми глазами. – Мы терпели тебя столько лет у себя под боком! А ты чем отплатила? Сына моего погубить удумала!
– Вы че это, значит, убивать меня пришли? – Велизара скрипнула зубами и полоснула темным взглядом по толпе, что сопровождала батюшку. – Совсем с башкой дружить перестали? Я вам что, девка беспомощная? Не забыли, куда и к кому приперлись? Пшли прочь, пока я вас миром отпускаю!

Батюшку угрозы не впечатлили. Он взмахнул крестом, будто мечом, и двинулся на ведьму. Селяне хлынули за ним.

Рогатый посох за печью мелко задрожал, а затем молниеносно метнулся через всю избу и послушно лег в руку хозяйки. Велизара сжала его так, что костяшки побелели, и врезала жестяной пяткой посоха по порогу. Глаза черепа сверкнули зеленым колдовским пламенем. Тут же под ногами горе-карателей вспыхнула трава, взметнулся в воздух рой кусачих искр. Половина селян с криками кинулась врассыпную, а Велизара взмахнула посохом, собирая вкруг себя огненный вихрь, и прорычала сквозь вой пламени:
– Как что – так сразу ко мне: “Помоги, матушка, спаси!” А тут накинулись по первому же слову этого божедура! Ну, я вам!..

Вихрь распался на тугие огненные жгуты, хищно щелкающие в воздухе. Люди, кто не пустился наутёк сразу, получили этими кнутами по спинам, плечам, лицам. Крепко завоняло дымом, жженым мясом и волосами. Краем уха Велизара услыхала, как за её спиной испуганно визжат домашние нички – брёвна избы снаружи трещали от жара, засияло червоным обугленное дерево.

– И не смейте ко мне за снадобьями ожоговыми заявиться! Кишки повыпущу и по деревьям раскидаю! А ты, – она указала на попа, скрючившегося посреди мечущийся толпы, но по-прежнему не убравшего выставленный вперёд крест, – свинья неблагодарная! Я Юркиного крестника, значит, спасла от судьбины чёрной, жизнью своей рисковала, а ты мне вот так отплатить решил? Ну, и быть тебе свиньёй тогда!

Велизара рассекла воздух почерневшими заострившимися когтями – батюшку закорежило. Он захрипел, выронил распятье, упал на четвереньки. Не то крик, не то визг взвился над опушкой, а через миг из поповских одежд выбралась здоровенная вислоухая свинья с черным пятном во всю морду, и припустила вслед за убегающим от пожарища людьми…


– Про эту, – кивнул Вольга. – Которая отца Онуфрия поросëм обратила. Ну, где это видано?
– Баба с выдумкой, конечно… – Велизара с досадой прикусила губу.

Ну как же так? Такой мужчина в кои-то веки заявился в их медвежий угол, и сразу по скверному поводу. Но до чего ж хорош, до чего ж!.. Его б схватить, на печь завалить и!.. А вместо этого иди и думай, как бы шкуру сберечь. Богатырь ведь – это вам не это! Такая сила божия от них прет, что смотреть больно. Точно на солнце. Велизара ясно почувствовала жар, мерными спокойными волнами идущий от нательного креста Вольги, спрятанного под кольчугой, в такт с биением могучего сердца. Настоящий богатырь, штучный в своей чистоте и отваге. С таким с полтычка не совладать. Да и жалко, черт его дери и в хвост и в гриву! Вольга вызывал трепет и уважение. Редкой породы человек. Да и, ядрена кочерыжка, какие ж у него мускулы!.. Велизара поймала себя на том, что с упоением жамкает плечо Вольги, а тот идёт, косится на неё и посмеивается.
– Чего, впервые богатыря видишь?
– Такого? Да! – более чем искренне ответила Велизара, на что Вольга довольно хмыкнул и напряг руку.

Мускулы вздулись, обтянутые льном рубахи и коротким кольчужным рукавом. Бугристые, рельефные! Такие, что зубами впиться охота! Велизара счастливо взвизгнула, не сдержавшись, и, хихикая, прижалась к Вольге поплотнее, но тут же получила по затылку. Азар ткнул её голову влажным носом, громко и недовольно фыркнув.
– Да ты чего сегодня? – удивился Вольга, разворачиваясь к коню. – Разве ж так можно?

Азар посмотрел влажными тёмными глазами сначала на Велизару, а затем на хозяина, да так выразительно! “Ты чего, мол, совсем дурень?”. Вольга нахмурился в задумчивости.
– Что ж ты мне сказать хочешь, друг верный?
– Может, яблоко ему?.. – встревоженно пропела Велизара, отрывисто поглаживая локоть богатыря.

Конь снова презрительно фыркнул.

– А может быть… – протянул Вольга, – может быть…
“Куда бежать, куда ломиться?” – в голове Велизары лихорадочно замелькали варианты отступления, но в каждом из них она получала по голове либо мечом, либо копытом.

Ты погляди, и конь-то у него не простой! Богатырский! Иные из них и речью русскою излагаются почище некоторых человеков! Велизара слыхала даже, как подобная скотина овладела латыню, и черт знает, может оно и было! Может и нет, но в том, что конь этот исключительного ума, да с хозяином духовно повязанный, ведьма не сомневалась ни на миг. Азар явно раскусил её с первого взгляда, а посему…

– Помогите, а-а-а! Мамочки!!!

Визг спереди раздался так неожиданно, что Велизара вздрогнула и отшатнулась, вписавшись в широкую конскую грудь. Из-за объемистого тополя вылетела девка – подол выше головы, только белые ноги мелькают! А за ней на тропу вывалился огромный медведь. Грозный зверь оглушительно взревел, поднялся на задние лапы. Девка с криками кинулась к Вольге, повисла у него на плече:
– Спаси, богатырь!.. Чем хочешь тебе отплачу, только спаси!

Вольга отстранил её от себя, спрятал за спину и обнажил меч.
– Чур меня!.. – подал голос Шкура в ухо Велизаре, а та схватилась за капюшон и стянула его на подбородке.
– Заткнись щас же!

Тем временем медведь ринулся на богатыря, тот легко ушёл от тяжелого удара когтистой лапы и размашисто взмахнул мечом. Зверь взревел от боли – глубокая рана наискось пролегла по широкой морде, задев левый глаз. Еще выпад – клинок задел мохнатый бок, но прошёл вскользь. Медведь развернулся и пустился прочь, а Вольга победно зарычал ему вслед.

Девка упала на колени и подползла к богатырю, вцепилась в край его пунцового плаща да принялась нацеловывать.
– Спаситель ты мой, избавитель, заступник!

Вольга присел рядом с ней и заглянул в бледное личико:
– Цела?
– Цела, свет мой, цела! Благодаря тебе!
– А ты, Веленушка? – он поднял свои ясные глаза на Велизару.
– С нами всё хорошо! – та похлопала по шее Азара, от чего снова получила тычок носом в макушку.
– Ах, что-то голова закружилась!.. – пискнула девка, картинно приложила руку ко лбу и рухнула прямо в объятия богатыря.
– Ох, ты ж… – удивлённо выдохнул Вольга.
– Не могу идти, со страху ноги отнялися!

Велизара, сложив руки на груди, с недоверием смотрела за этим неумелым скоморошеством. Как только Вольга поднял незнакомку на руки и встал, та расплылась в блаженной улыбке, которую тут же поспешила спрятать, уткнувшись носом в кольчугу. Творилась явно какая-то дичь.

Девка назвалась Голубою, сказала, что в лес пришла по малину, да только лукошка при ней не было. Сказала, что потеряла, убегая от медведя. Самой ей было не больше шестнадцати, вся тоненькая, как веточка, хрупкая, глазища зелёные в пол-лица, коса русая ниже пояса, украшенная цветами да травами. Велизара её не знала. Ни в Мгловских курганах, ни в ближайшем Черноручье такой отродясь не водилось. Откуда только взялась, как снег на голову в середине лета?

Вскоре Голуба совсем повеселела, разболталась, но сама идти всё равно отказалась, только радостно в воздухе босыми ножками помахивала, да как кошка похотливая к груди богатыря жалась.

Велизара чуть отстала от сладкой парочки, и теперь плелась рядом с Азаром, пыхтя и ворча себе под нос. Коню, кажется, новая спутница тоже не пришлась по вкусу. Теперь, с появлением её, он выглядел совсем раздраженным и недовольным, постоянно фыркал и на каждый очередной взрыв хохота Голубы по-человечьи закатывал глаза.
– Может быть ты не такой уж проницательный, а просто ревнивый? – спросила его Велизара, протягивая березовую веточку.

Азар угощение принял, но как-то без уважения: бесцеремонно вырвал прутик с сочными листьями из рук и, высоко вздернув массивную башку, скоро прожевал.

***

Естественно, дотемна из лесу они не вышли. Велизаре пришлось признаться, что на самом деле проводник из неё никакой, и она сама заплутала, а Голуба просто включила дурочку. Ночевать было решено на небольшой поляне в окружении высоких осин. Велизара изворчалась насквозь, что это никуда не годится, что осинники – места нехорошие, кутилища для чертей и пакостной лесной нечисти. Но Голуба разнылась, что идти ей больше невмоготу, и остановились все-таки здесь. Вольга скоро развёл костёр, поделил между всеми хлеб да яблоки из своих оскудевших запасов, а потом достал гусли. Полилась песня, мелодичная, тягучая, в сопровождении прозрачного перезвона струн под умелыми пальцами. Велизара свернулась калачиком на собственном плаще, расстеленном мордой в землю. Из-под тяжелеющих век она смотрела на богатыря, на его красивое лицо, освещённое отблесками огня, и наслаждалась тем, как густой голос обволакивал её приятным теплом. Эх, ну какой же мужик!.. Повезёт какой-нибудь дуре черниговской. Выскочит за Вольгу замуж, будет ему щи варить да ребятишек кучерявых рожать, но так и не поймёт, не оценит, какой ей муж достался. Они ж, городские, все там ну куда деваться! Избалованные, жизни не видавшие. То ли дело Велизара. Она вот смотрела на богатыря и буквально видела его внутренний свет, сочащийся сквозь кожу.

В какой момент от костра отлучилась Голуба, Велизара упустила. Стоило гуслям смолкнуть, а Вольге задремать, привалившись спиной к шурпатому стволу, ведьма встрепенулась и села, осоловело оглядываясь по сторонам. Трещал огонь, мерно посапывал богатырь, фырчал Азар, бесстрашно щиплющий траву где-то за кругом света. А девки и след простыл.
– Пс, Шукра! – прошептала Велизара, низко склонившись к плащу. – Ты не приметил, куда эта коза ускакала?
– Голуба чтоль?
– Тише ты! Да, она.
– Я слышал лёгкий шаг не так давно. Вон, где-то левее от тебя.

Велизара, стараясь не шуметь, поднялась на ноги и двинулась в указанном направлении. Из тяжёлого сапога на ходу она вынула здоровенный булатный нож, ну так, на всякий случай, – а после занырнула в высоченные густющие папоротники, скрывшие её с головой.

– Ну прости, сейчас полегчает…

Голос Голубы! Виноватый, встревоженный. Впереди. Осторожно Велизара выглянула из-за пышного пера резного листа.

На крохотной прогалине в окружении целого роя светляков сидел жалобно поскуливающий медведь, а рядом с ним хлопотала Голуба. Девка провела ладонью по сочащейся тёмным ране на морде зверя, и та мигом затянулась. Косолапый заворчал, как будто жалуясь, а Голуба ласково потрепала его за ухом и сочувственно ответила:
– Знаю, что больно, напужался, горемычный. Я же не хотела, чтобы так. Зачем подошёл близко? Мог бы издалека показаться и всё.

После этих слов она перевела взгляд на стену папоротника, именно в то место, где затаилась Велизара, и чуть громче позвала:
– Да не прячься, знаю, что ты там. Иди, дело с тобой обговорим.
– Так и знала, что ты чего-то темнишь, – фыркнула Велизара и без промедления вывалилась на прогалину, пряча нож в складках сарафана и опасливо поглядывая на медведя.
– А сама ты, посмотрю, чиста, как родниковая водица. Это ж за твоей головой богатырь явился, а, ведьма?
– А то ж!
– Ну, и что делать собираешься?

Велизара задумалась. И правда, а чего делать-то? Убить его? Да как-то гнило оно. Но и самой помирать ох как неохота, конечно.

– Я этот вопрос за тебя разрешу, – видя замешательство ведьмы, тут же отрезала Голуба. – А тебе делов – не мешай мне и всё.
– Поняла, наконец, – ударила себя по лбу Велизара. – Думала всё, ну что ты за тварь такая? Лесавка. Это ты мне встретилась днём борщевиком. Удумала Вольгу окрутить, в чащу завести, а там и сгубить?
– Скажи ещё, что жаль тебе его.
– Может и жаль, я ж баба мягкосердечная. Это ты, значит, тропы поперепутала все?
– Не тебя заради, – презрительно выплюнула Голуба. – Ты просто под руку попалась. Его я кругами водила.
– Понравился?
– Страсть как!
– А муж твой что на это скажет? Хозяин леса-то?
– Ничего не скажет! За рекой поля горят уже который день, огонь к лесу подбирается. Он там сейчас, про меня и думать забыл. А знать ему не надо, как я дни коротаю!
– Ишь ты, кака…
– Ты знать не знаешь, что это – жить лесавкой! – Голос Голубы стал выше, зазвенел натянутой струной, полный горечи. – Одна, всегда одна! Ни тепла, ни ласки, пустая, как пень порожний, никчёмная, позабытая! Что мне муж? Любви от него нет. Я пленница! Думаешь, я выбирала женой его стать? Он меня и сгубил, из души бессмертной сделал нечистью лесной. Отдай мне богатыря, ведьма! Уж я его полюблю как стоит!
– Тебя, значит, угробили, теперь ты за то же злодейство взялась? Он-то лесавкой, как ты, не станет, – Велизара сурово скрестила руки на груди.
– Лесавкой – нет. Но частью леса. Я напою его кровью землю, сквозь его кожу прорастут травы, его плоть насытит лисы и воронов, в груди устроит гнездо змея. Он растворится, но не умрет. Больше никогда.

Велизара задумалась, покусывая щеку изнутри, затем подняла глаза на Голубу:
– Я согласна. Завтра я уйду, только тропы мне распутай. А ты уж делай, что пожелаешь. Главное, чтобы никто никогда богатыря больше не увидел. По рукам?
– По рукам! – широко улыбнулась Голуба, обнажая нечеловеческие зубы-иглы.


Продолжение: Велизаров сказ: Спутанные тропы. Часть 2 (заключительная)

Ссылка на первую часть: Велизаров сказ: через Калинов мост

Чем дальше продвигались они меж острых скал, тем холодное становилось. Велизара уже с тоской вспоминала жар Смородины-реки и стеклянного моста. Сверху сыпал лохматый снег, а стылый ветер пробирал до костей.

Шкура шел впереди, колыхаясь от резких порывов, протискивался в узкие щели между камнями, петляя только известными ему тропками.

– Долго ещё? – окликнула проводника Велизара, растирая озябшие пальцы.

– Не долго, красавица, скоро дойдем!..

– Он нас за нос водит! – прошипел ей на ухо Юрка.

– Нет в тебе, Георгий, веры в людей! – криво усмехнулась Велизара. – Добрее ж быть надо, тебе по службе тем паче положено.

– Да какой это человек!

– Я, сынка, – вдруг вклинился шкура, – не дурилка какая. Я – душа бессмертная, божье творение. Спроси у красавицы! Не просто так я! Даже у неё души нет, а я у себя есть!

– Ты давай, – пихнула его во вмявшийся бок Велизара, – ногами шевели шибче! У нас время не бесконечное!

Влас Егорыч уже досчитывал восемь, бесконечно растягивая “м-м-мь”.

– Нам только за ту гряду, и всё, пришли-и-и! – в конце шкура сорвался на визг. Налетевший ветер подхватил его и поволок по камням, но Велизара вовремя схватила проводника за тёмные волосы, притянула к себе, после чего закинула за спину на манер плаща и крепко затянула вокруг плеч мягкие ленты рук на два узла. – Спасибо, благодетельница, спаси тебя бог!

– Замолчи, иначе морду так же завяжу.

Шкура притих.

За грядой скалистый утес заканчивался крутым обрывом. А внизу, в бескрайней долине, укутанной лёгкой белой дымкой снега, лежала рухнувшая прямо с неба Луна. Она вошла в мерзлую землю почти до половины, а бугристая её поверхность, будто изъеденная оспой, мерцала мягким белым светом. На фоне неё Велизара не сразу приметила терем, сложенный из льдин и огромных рубинов. Но когда разглядела… Она, конечно, была наслышана про палаты Матери, но совсем другое дело их увидеть воочию.

– Ух ты… – выдохнула она, любуясь резным высоченным дворцом, остроконечным и изящным, сверкающим синим и красным одновременно.

А Юрка рядом вообще замер, распахнув рот, и даже не дыша.

– Кто эта Мать? – полушепотом спросил он.

– Богиня, очень древняя. Сейчас мало у нее в Яви власти, а когда-то задолго до явления на наши земли твоего бога…

– Богиня, вот как…

– Ну, красавица, я же обещал! – вклинился шкура радостно. – Привел!

– Эй, божедур, ты руки-то при себе держи! – Велизара выдернула из-за ворота своей рубахи чужие пальцы.

– Каюсь, каюсь…

– Ой, давай его прямо сейчас со скалы этой кинем!.. – тут же вспылил Юрка.

– Успеем! Нам спускаться надо. – Ведьма обратилась к шкуре: – Где тут тропка вниз?

– А не надо вам никакой тропки. Берете и прыгаете.

– Ой, а может и впрямь не такая уж плохая идея его зашвырнуть куда, а! – погрозила шкуре кулаком Велизара.

– Да правду говорю, красавица! Ты приглядись: то ведь не снег внизу долины белеет. То духи.

Велизара присела на корточки и пригляделась.

– Смотри-ка, двигаются!

– Они вас подхватят и к Матери на руках донесут!

– Но ты имей ввиду, я, если прыгать буду, тебя с собой возьму! Готов?

Шкура снова закивал.

– Сыном клянусь! Не вру!

– Ну, чего Георгий? Я первой пойду. А ты, если всё сладится, за мной.

Юрок несогласно закрутил головой и отшатнулся от пропасти, а Велизара, долго не думая, махнула ему рукой и ать!.. С разбегу сиганула вниз!

Сердце ушло в пятки. Шкура сипло закричал, в ушах, заглушая его верещание, засвистел ветер! Через мгновение Велизара различила под собой укутанные в призрачный струящиеся шёлк силуэты. Она попала будто в туман, но вязкий – кисель киселём. Вокруг нее закружили безмолвные фантомы со скорбными бледными лицами, холодные ладони мягко поймали и потоком, будто лихой ручей, понесли к терему. Где-то позади Велизара услышала короткий вскрик Юрка – не смалодушничал, все-таки последовал за ней.

Вот уже и сверкающая лестница, и высокие стрельчатые ворота. Смотреть снизу вверх на терем было волнительно – настолько он был огромным, нависал ледяной глыбой.

Внутри дворца призрачное течение сошло на нет. Велизара приземлилась на ледяной пол, пушистый от искристого инея. Чуть спустя возле неё плюхнулся и Юрка, бледнее всех призраков вместе взятых. Он сжимал нательный крест и истово шептал молитву за молитвой.

– Тшшш! – Велизара дала ему лёгкий подзатыльник. – Ты это прекращай! Мы в гостях, почти хозяйку!

Юрка взглянул на нее с вызовом и возмущением, поцеловал крест и спрятал его под ворот подрясника.

– Батюшки святы! Полетали так полетали!.. – пискнул шкура, но тут же получил по морде от Велизары.

– Ты вообще рот не разевай! Хоть слово услышу, уууух что сделаю с тобой, черт подосиновый!

Палаты были высоки и торжественны, – ледяные стены бесконечно уходили вверх, теряясь в синеве темноты. Они были полупрозрачными, наполненными пузырями воздуха, драгоценными рубинами, вмерзшими в них животными: оленями, пойманными морозным пленом прямо в прыжке, ощерившимися волками да лисами, зайцами, птицами и рыбами – таких даже и Велизара сроду не видала никогда.

– Вставай давай, – она подняла Юрку, отряхнула подол его рясы от ледяной крошки и под локоть повела вперёд. – Не кричи, не молись, веди себя почтительно и уважительно. Помни, это ты за помощью пришёл. Сам. Так что, опусти глаза и говори только когда тебя спросят.

Они очутились в огромной зале – чудесном ледяном гроте, сквозь тонкие стены которого синим просвечивала снаружи громада упавшей Луны. Совершенно пустом, полукружием прозрачного купола похожим на застывший мыльный пузырь. Велизара приложила руку с сердцу и, склонив голову, протяжно пропела:

– Мара-Марушка,

Хозяюшка-матушка,

Княжна-смертушка,

Мара-Маренушка.

Метель черноснежная,

Темень безбрежная,

Царица кощная,

Птица полуночная,

Яко чудеса твои дива дивные,

Яко кудеса твои чуда чудные,

Яко серебро твоё млеко литое,

Яко инобытие в нави скрытое!

Уж ты гой еси, чёрна матушка!

И с каждым словом блики и лучи холодного света сплетались вместе, сгущались и складывались в огромный женский силуэт, подпирающий резным сверкающим кокошником ледяной купол. Мара тряхнула белоснежной косой, осыпая пол снежными искрами, воздела над собой руку – сверкнул полумесяц сребристого серпа. И ещё две руки развела по бокам: в одной свернулся калачиком младенец, от скользкого блестящего тельца которого валил густой пар, в другой же скрючилась голая тощая старуха. Мара медленно обернулась, обратив белые очи на незваных гостей. Велизара поклонилась до земли, дернула за рукав застывшего Юрку. Тот встрепенулся и последовал ее примеру.

– Гой! Чёрна мати! Гой-ма! – громко проговорила ведьма. – Мы к тебе, матушка, с прошением!

Мара выдохнула облако переливчатого пара – оно тут же осело по полу иглами инея.

– Не спеши карать, спеши выслушать! – Велизара подобрала заиндевевшую черную косу и, выпрямившись, закинула ее за спину.

– Ⰿⱁⰾⰲⰹ ⰸⰰⱍⰵⰿ ⱂⱃⰹⱎⰾⰰ! – уста богини не шелохнулись. Голос накрыл со всех сторон одновременно, как звон сотен раскалывающихся льдин.

Юрка вздрогнул и покосился на Велизару. Та кивнула ему и продолжила:

– Мы пришли, матушка, за серебром да самоцветами! И не один сундук хотим, а тридцать три каждого сокровища! Знаем, богата ты, как никто!

Юрка икнул и ошалело взглянул на Велизару.

– Ты чего несешь?!. – прошипел он, но тут же на ногу его приземлился тяжелый ведьмовской сапог.

Мара изменилась в лице.

– Ⰲⱁⱅ ⰽⰰⰽ? – от затягивающего взгляда пустых глаз душа ушла в пятки. А богиня вдруг звучно рассмеялась. – Ⰽⰰⰽⰰⱝ ⱂⱁⱅⰵⱎⱀⰰⱝ ⱁⱅⰲⰰⰳⰰ! Ⰹⰾⰹ ⰶⰵ ⰳⰾⱆⱂⱁⱄⱅⱐ? Ⰹ ⱄ ⱍⰵⰳⱁ ⰶⰵ ⱝ ⰴⱁⰾⰶⱀⰰ ⱁⰴⰰⱃⰹⱅⱐ ⰲⰰⱄ ⰱⱁⰳⰰⱅⱄⱅⰲⱁⰿ?

– Ч-что она говорит? – заикаясь, прошептал Юрка, но Велизара от него отмахнулась.

– Мара-матушка, смею предложить тебе забаву! Потешу тебя, да нас заодно озолочу. Есть у меня загадка. Коли не угадаешь, будет нам награда.

– Ⰰ ⰽⱁⰾⰹ ⱆⰳⰰⰴⰰⱓ?– Мара сложила руки на груди.

– А коли отгадаешь, отдадим тебе душу бессмертную. Еще одну в услужение! В рой твой бесчисленный!

– Бог с тобой, ведьма!.. – ахнул Юрка и тут же закрыл себе рот ладонью.

Мара нахмурилась, устремив свой невидящий взор на него. Лицо ее, будто высеченное топором из куска цельного льда, красивое и грозное, из мягко-голубого стало кошмарно бледным. Велизара крепкой затрещиной заставила Юрку упасть на колени.

– Проси прощения, бестолочь!

– Не б-буду, – прошептал Юрка, скукоживаясь от страха. – Мне не за что, я одного Бога слуга… Истинного!

Резкий порыв ледяного ветра ударил в лицо. Велизара проглотила рвущуюся наружу матерщину и раскланялась Маре:

– Прости юродивого, матушка! Не ведает, что несет, лободырный! Пощади!

– Здесь нет богов, кроме меня! – прогудела лютой вьюгой Мара.

Потемнело. Померкла синяя луна снаружи терема, снежные искры, вьющиеся в воздухе, обратились хлопьями тлеющего пепла. Велизара выступила вперёд, закрыв собой Юрку, врезала ещё раз хорошенько развывшемуся Шкуре и выпалила на одном дыхании:

– Слабый силится сокрыться,

Схорониться от меня,

Глупый чает, что обманет –

То напрасная возня!

Время все расставит в стойла,

Я приду, как час пробьет.

Кто я? Сможешь догадаться?

Кто с тобою толк ведет?

– Ты – Смерть! – прогудела Мара, облачаясь во тьму. По её коже, волосам хлынул мрак, зезмеился по подолу, до пояса и выше, и вот уже ледяная дева обратилась в угольно-черное изваяние, а глаза ее вспыхнули трескучим огнём.

– Я смерть… – вторила ей Велизара одними губами. – Верно…

Юрка схватился за ее широкий рукав, потянул к выходу, но Велизара не шелохнулась. Она подняла глаза на Мару, смиренно и неуместно спокойно.

– Ну что ж, матушка, твоя взяла. Мудра ты, как про тебя и сказывают. Мудра и справедлива. Всё, как мы договаривались будет, да? С нас теперича душа. Вот только… – Велизара выдернула руку из Юркиной хватки и посмотрела на него, строго нахмурив брови, – свою-то душу я давно сторговала за тридцать сребреников. Тебе, Георгий Чертович, расплачиваться!

– Че-чего?! – Юрка отпрыгнул по-кошачьи и, выхватив из-за шиворота нательный крест, стиснул его в ладони. – Что ты имеешь ввиду?

Тем временем к нему протянулась огромная чёрная ладонь Мары. Серп, до того зажатый в ней, грохнулся об пол, а богиня тут же схватила Юрку, сжала его до жалобного писка и поднесла к лицу. Волна искр обдала служку, прожигая на груди подрясник.

– Одна душа, Мара! Одна душа твоя! – прокричала Велизара, комкая подол сарафана побелевшими пальцами.

– Свою отдашь, предложишь чужую? – выдохнула Мара таким жаром, что тёмный кудри Юрки затрещали, опаляясь.

– А… а… могу?

– Можешь, Георгий! – Велизара шагнула вперёд. – Родственника кровного! Отца, матери… сына!

– Шкуру возьмëте?.. – ни живой ни мертвый, мяукнул перепуганный до смерти, и видимо в доску отупевший Юрка.

– Крестный сын тоже считается! – Велизара метнула снежок, метко попав по Юркиному затылку.

И тут на миг Юрка замер, перестал дергаться в попытках вывернуться из чужой крепкой хватки.

– Да слава те… – Велизара вовремя спохватилась, – Марушка… Дошло…

– Забирай, – уже увереннее промолвил Юрка, – душу у крестника моего забирай!

Чёрный морок застелил ему глаза. Он потерялся в нём на миг, забарахтался, не ощущая, впрочем, более длани богини, сжимающей его. А затем ноги его в этой непроглядной тьме коснулись земли, и он услышав требовательный голос Мары: “Веди!”.

Как вести, куда? Юрка повертел головой. Вроде открыты глаза, а как нет – не видно ничего! Он сделал несколько неуверенных шагов.

– Де-е-евять!.. – донесся до него низкий раскат голоса Власа Егорыча.

“Уже!” – Юрка в панике схватился за голову. – Не успею, пропадет Ванятка!”.

И тут же сквозь густую завесу проступило светлое пятно. Размытое, далёкое...

“Ваня, Иван…”.

Дымка рассеялась, возник образ стола с льняной скатертью из ведьминого дома, а на нем дитя, корчащееся в плаче.

“Туда! – обратился Юра к незримой Маре, – там твоя плата!”.

И тут же он увидел, как склонился над ребёнком тёмный силуэт богини. Влас Егорыч его явно не видел – округлив мясистые губы в бесконечно тянущемся слове, он напряженно следил за падающим навзничь Юркой и вцепившейся побелевшими пальцами в его горло Велизарой. Время застыло: тела замерли в воздухе над дощатым полом, а вокруг них завис рой крупных золотых пчёл.

Мара наотмашь тяпнула призрачными когтями по груди младенца, вырывая из неё тёмный пульсирующий комок. Он отстал от Ванятки нехотя, изо всех сил цепляясь черными отростками за детские ручки и шею, вытягивая за собой из-под кожи нечто переливчатое и сверкающие, будто солнечный блик в ручье… Юрка похолодел. Черная душа пыталась забрать с собой непорочную детскую, но Мара взмахнула серпом, отрезая лохматые щупальца своей добычи, и подняла ее высоко над головой. Тьма быстро скользила и перетекала меж её пальцев, будто клубок змей, силилась вывернуться и сбежать. Но не тут-то было: богиня держала цепко. Она перевела горящий синим взгляд на Юрку:

– Одна душа.

– Мы в расчёте? – прошептал тот.

И Мара кивнула.

Тьма вокруг снова схлопнулась. Юрка почувствовал, как задыхается в ней, захлебывается. Тьма была густой и холодной, и сколько он не барахтался в ней, никак не получалось вынырнуть.

– Де-е-есять! – где-то совсем издалека донесся до него голос Власа, а затем жгучая боль вспыхнула на правой щеке.

Юрка взвизгнул и… тут же распахнул глаза. Велизара отпрыгнула от него, влетела спиной в сундук, повалила прялку. Юрка резко сел, втягивая со свистом воздух. Он дотронулся до щеки, которая знатно пульсировала огнем и снял с нее пчелу без жала, дергающуюся в предсмертных конвульсиях.

– Ну, чего ты? Как? – Велизара подползла к нему на четвереньках, с беспокойством заглядывая в глаза.

Юрка хотел ответить, но лишь захрипел и лающе раскашлялся, хватаясь за горло. Шея болела. Дышать было сложно, говорить вообще невыносимо. Юрка встал и, пошатываясь, подошел к столу.

– Все получилось? – спросил Влас Егорыч и, подкатившись к Ванятке, заглянул в сверток рубахи.

А Ванятка спал, преспокойно посасывая пальчик и причмокивая губешками. Черная кожа, клочки шерсти, рог – все исчезло. Здоровенький крепкий мальчишка. Юрка с облегчением рухнул на лавку рядом, подперев опухшую от пчелиного укуса щеку рукой.

Подошла Велизара. Она была бледна как никогда и имела замученный вид. Ведьма похлопала Юрку по плечу.

– Ты молодец, все как надо сообразил. Я уж в какой-то момент даже испугалась, что у тебя в башке вместо ума сморщенная репа. Но нет. И крестник у тебя удачливый какой. Мара могла и его душу забрать вместо того паразита проклятущего.

Юрка перевел на нее возмущенный вопросительный взгляд.

– Ну, да, тут и так и сяк выйти могло, – хохотнула Велизара. – А чего ты на меня так вылупился? Не попробовали – точно бы помер малец. Так что ты это, не кипятись. Все ж удачно обернулось.

Юрка осуждающе покачал головой и подвинулся, давая ведьме опуститься рядом.

– Сыно-очка! Спас таки, спас батю!..

От неожиданности Юрка улетел с лавки на пол. Шкура, все так же болтающийся за спиной Велизары, поднял свою пустую полупрозрачную голову и положил ведьме на плечо, растягивая иссохшие губы в подобии улыбки.

– А этот тут как? – сипло взвизгнул Юрка. – В печь его!

– Да ну прямо, в печь, – Велизара рукой сплющила голову Шкуры, заставляя его заткнуться. – Плащ себе пошью дорожный, будет меня по лесу тайными тропками водить, которые только их племя разбойницкое знает. Авось еще клады тайные покажет. А, черт лесной, знаешь где сокровища прикопаны?

Шкура яро закивал.

***

В дверь заколотились нагло и громко. Велизара чуть с печи не слетела от неожиданности. Такое на ее памяти было впервые.

– Кого нелегкая принесла? – зло рявкнула она, сползая с теплой лежанки на пол. Стемнело приличное время назад, дело шло ко сну. Велизара уже устроилась под тяжелым лоскутным одеялом, а тут нате.

– Открывай, ведьма! Сей же миг открывай!

Загалдели возбужденные голоса, поддержали ровным гулом зовущего.

По голосу сельский батюшка. Случилось что? А если с Юркой? Велизара на бегу одернула ночную рубаху из тонкого небеленого льна и рывком распахнула дверь.

– Что тако?..

Человек тридцать топтались перед ее избой с факелами и рогатинами. Первее их всех действительно стоял батюшка Сергий в полном облачении, с раскрытой книгой в руках и золотым крестом, высоко воздетым вверх.

– Ух, нечистая! Грязь ты черная, тварь грешная! – пробасил он, яростно сверкая впалыми глазами.

– И вам доброй ночи, – нахмурилась Велизара. – Я так понимаю, вы не на чай с баранками пришли такой развеселой толпой?

– Мы терпели тебя столько лет у себя под боком! Обходились, как с человеком, не трогали не выгоняли. А ты чего? Чем отплатила? Ладно, по лесу шастаешь, людей в округе пугаешь да дела свои черные за селом творишь. Но ты же сына моего погубить пыталась! Придушить!

Велизара сложила руки на груди.

– Так-то он меня сам попросил, да?

– Врешь, проклятая! Не мог он!

– Каждому своя потеха, не дело за такое мальчонку осуждать. Я видала и похуже увлечени…

– Морок на него навела, задурила! Все ворожба твоя проклятая! Не позволю!

Селяне жидко поддержали своего пастыря. Стоило ведьме появиться на пороге, как их решимость несколько подрастерялась. Но отступать они тоже не отступали. А Велизара, поняв, что отшутиться не выйдет, недобро набычилась.

– Вы че это значит, убивать меня пришли? – она скрипнула зубами и полоснула темным взглядом по толпе. – Совсем с башкой дружить перестали? Я вам что, девка беспомощная? Не забыли, куда и к кому приперлись? Пшли прочь, пока я вас миром отпускаю! А не то худо будет! Единожды предупреждаю!

Батюшку угрозы не впечатлили. Он взмахнул крестом, будто мечом, и двинулся на ведьму. Селяне хлынули за ним.

Рогатый посох за печью мелко задрожал, а затем молниеносно метнулся через всю избу и послушно лег в руку хозяйки. Велизара сжала его так, что костяшки побелели, и врезала жестяной пяткой посоха по порогу. Глаза черепа сверкнули зеленым колдовским огнем.
.
.
.
Предыдущие части злоключений Велизары:
•• Свадебка
•• Недоля

Ссылка на сообщество автора:
•• https://vk.com/kinovar26

Юрка, качая на руках закутанного с головой в холщовую косоворотку младенчика, переступил порог ведьмовской избы. Прежде чем войти, он стучал, честно стучал, но ответа не дождался. А дверь была не заперта…

Снаружи сруб потемнел от времени, оброс мхом да опятами, но внутри брёвна были выскоблены до желта. Чистота стояла необыкновенная: большая печь белоснежная и аккуратная, будто игрушечка, тканые дорожки, разложенные по лавкам, и половики – все будто только с кросен. На большом столе в красном углу свежая скатерть из тонкого льна. Поверх неё начищенный пузатый самовар, обвешанный бусами из маковых баранок: Юрка задержался на нём особо, с восхищением рассматривая красноватую медь. Вещица ой какая недешёвая. Ни пылинки, ни крошечки во всей избе – будто никто здесь и не жил.

Наверное, Юрка ожидал увидеть тут свору чёрных собак с горящими, будто угли, глазами, темнокрылых воронов, пауков и пыльную паутину, веники трав по стенам, ступу, помело, в конце концов. Может, даже гору человеческих обглоданных костей. Но изба оказалась светлой, чисто убранной, пахнущей дозревающими в печи пирогами, мёдом и душицей. Уютный и хороший дом. Единственное – вместо икон у лампадки богопротивные изображения псоглавых людей с треугольными нимбами, да из-за печи выглядывает одержимый посох с рогатым черепом в качестве навершия.

– Юра!.. – донёсся до него дрожащий бабий писк с улицы. – Юра! Ну, что?..

– Никого! – через плечо ответил тот.

Ребёнок на его руках слабо хрюкнул и завозился. Юра прижал его к себе чуть крепче:

– Баю-баю-баиньки, в огороде заиньки… – промурлыкал он единственную колыбельную, которую знал. – И где же её носит?

Юрка хотел было вернуться на улицу к своей спутнице, как вдруг из подпола что-то с силой ударило.

– Эй! – донёсся приглушенный голос, – кто там приперся? Сдвинь сундук!

– Че-чего?.. Сундук? Ты где? – растерялся Юра.

– Да, курьи головешки, возле печи сундук! Георгий, вы, что ли? – Голос принадлежал Велизаре.

– Я, да! – Юрка торопливо положил младенца на широкую лавку и кинулся к грубо окованному жестью сундуку.

Сначала он снял с крышки пустую прялку – на лопасти пылала яркими красками жар-птица – и засаленное частым использованием веретено. Затем, ухватившись за ручку-кольцо, со скрипом потянул сундук вбок, оставляя на дощатом полу глубокие царапины. Тяжеленный!

В полу обнаружился люк, тут же приоткрывшийся на чуть-чуть.

– Отойди к двери. – В щели показались чёрные глаза, а за ними рука. Велизара замахала, отгоняя Юрку подальше.

Тот подчинился. Вернулся ко входу, снова взяв на руки беспокойно агукающего ребёнка. Велизара, скрипнув коваными петлями, откинула крышку. В избу из-под земли хлынул ослепительный белый свет. Юрку обдало плотным ароматом ладана, мира и переспелой земляники. Ведьма же, быстро выбравшись, захлопнула люк вновь и с кряхтением пододвинула сундук поверх него на место.

– Вот жешь нички проклятущие! – хохотнула Велизара и шутливо погрозила кулаком. – Ты представляешь, я им кудели льняной забыла оставить – ну, кончилась, я что могу сделать! – а они меня за это в подполе заперли. Совсем распоясались!

– Нички?.. – вылупился на неё Юрка. – А ты на кой их балуешь?

Злобные тварюшки, которые ночами пакостили по дому, гремели посудой, путали пряжу и таскали в избу с улицы мусор, были главной головной болью любой доброй хозяйки. Их не привечали, а наоборот, выкуривали из углов молитвами и чертополохом. А тут вон, специально развлечений им подкидывают.

– Как на кой? – теперь уже удивилась Велизара. – А кто ж у меня по дому хозяйничать будет? Видал, какая ляпота? Че, думаешь я сама тут с метлой да тряпкой бегаю? – она фыркнула. – Дел у меня других нету?

– Нички у тебя… на хозяйстве? Так они ж, вроде, наоборот?

– Я если тебя сто раз козлом назову, ты заблеешь? – Велизара хитро сощурилась.

– Да нет вообще-то… – пожал плечами Юрка.

– А три сотни?

– Не думаю…

– Ну, а тыщу раз? – с разгорающимся раздражением спросила ведьма.

– Да чего мне блеять-то? Я дурачок какой? – Юрка решительно не понимал, чего от него хотят.

– Тудыть тебя растудыть!.. Юрка, сучий потрох! Короче, вы их, люди, травите по-всякому, житья не даёте, вот они и ерундят бессовестно. А я к ним ласково, вон, льна им оставляю, молоком угощаю. И они в благодарность в избе порядок держат да с бабской работой управляются. Лучше любого домового!

– Чудеса…

Ребёнок захныкал.

Велизара с интересом уставилась на беспокойный свёрток.

– Вы, Георгий, чего, собственно, явились? Совсем страх потеряли, али нужда?

– А чего мне тебя бояться? – храбро выпятил грудь Юрка. – Меня же Бог хранит. Но пришёл я по делу, не просто так.

– Бог, говоришь, хранит? – Велизара желчно рассмеялась. – Ну, везучий ты, раз так. Давай, выкладывай. Да не жмись к порогу, проходи.

– Юр!.. – снова испуганно позвали с улицы. – Ну, чего ты там?..

– Опа, – ведьма с интересом заглянула Юрке за плечо, – так вас таких отчаянных ещё и двое. Заводи давай подругу. Будем беседовать. А ну! – кинула она в сторону стола. – Разжигайте, нички, самовар. Гостей встречать будем.

Тотчас из-под крышки медного толстяка закурился белесый кудрявый дымок.

***

Велизара сидела во главе стола, прихлебывая из кружки кипяток и исподлобья разглядывая крепкую щекастую бабу, нервно мнущую мясистые красные руки напротив неё. Юрка ходил из угла в угол, качая проснувшегося ребёнка и мыча в качестве колыбельной церковный псалом.

– Ну, – начала ведьма, вдоволь насмотревшись на гостью. Обычно дальше порога селян она не пускала – много чести. А тут, видать, на радостях освобождения чего-то подмякла. – Рассказывай, матушка.

Баба икнула пугливо.

– Ребёночек у меня… Ванечка. В общем… ты сама лучше посмотри.

– Занемог, что ль? – набычилась Велизара. – Да я так-то не бабка-травница. Это вам в соседнюю деревню. Там Дарья Кудыкина живёт, она людей от хворей лечит.

– Да ты обожди, – с укором кинул ей Юрка. – Глянь сначала. Тут именно что по твоей части, – он подошёл и положил холщовый сверток на стол, а затем осторожно развязал рукава рубахи и развернул ткань.

Велизара встала, подошла к парнишке, оттеснив его плечом, и уставилась на сучащего ручками и пускающего слюнявые пузыри младенца.

– Ох, чертушка родименький, ничего себе! – присвистнула она. – Это родилось такое, али потом отросло?

Правая половина дитëнка была вполне себе нормальной: пухленькая розовая щечка, мутновато-синий глазик, крохотная раковинка ушка, ладное крепкое тельце и ножка со складочками. Но вот левая часть… Чёрная и сморщенная кожа, напоминающая глянцевый скол угля, обтянула тощие когтистые конечности, плешивая седая шерсть покрыла плечо, а во лбу торчал пенёк спиленного рога. Левый глаз, напоминающий переспелую надтреснутую калину, смотрел на Велизару ясно и свирепо, будто понимал, кто перед ним и зачем.

– Ванечка ладным народился! – всхлипнула баба, утирая рукавом широкий нос. – С неделю назад заметила, ноготки на ручке стали как будто толще. Затем кожа потемнела. Всё шибче и шибче и вот… – она сквасилась, пытаясь удержать подступившие слезы.

– Неделя, значит. – Велизара, наступив брови, задумчиво пожевала губу. – Тебя как звать-то?

– Авдотьей, – сдавленно просипела баба.

– Ну, что я могу сказать тебе, Авдотья…

– Чего? – Баба уставилась на ведьму с надеждой.

– Ничем я помочь не могу. Забирай своего Ванятку и идите прочь.

Юрка аж подпрыгнул на месте.

– Да что ты такое говоришь?

– Да то и говорю. – Велизара подошла ко двери и пинком распахнула ее. – Шуруйте.

Авдотья взвыла в голос. Юрка, раскрасневшийся от злости, сжимал и разжимал кулаки.

– Объяснись! – горячо потребовал он.

– А не охренел ли ты часом, а? – Велизара зыркнула на него недобро. – Мне тебе, может, еще вприсядку сплясать? Ты, кутëнок, не забывайся, с кем разговор ведешь. Я тебе не подружка.

Служка как-то сразу сдулся, узкие плечи его опустились обессилено. Велизара махнула рукой, мол, выметайтесь, после чего Авдотья, перекошенная от горя, завернула сына обратно в рубаху и, не глядя на ведьму, поплелась прочь из избы. Юрка же не сдвинулся с места, продолжал стоять и смотреть на Велизару потухшими глазами. Привычная искрящаяся синева в них стала мутно-серой.

– Давай, – кивнула ему Велизара. – Иди уже. Не трави душу.

– Да нет у тебя души… – обиженно бросил парнишка и метнулся на улицу.

Велизара перехватила его за рукав, развернула к себе и выпалила в лицо:

– Зато у малóго их две! Двоедушник он! Я тебе кто, чтобы вот так запросто души из людей вынимать? Моей власти на то не хватит!

– Тогда чьей хватит? – выгнув жалобно брови, прошептал Юрка. – Ну, что-то же можно сделать?

– Готов в Навь чесануть? – хохотнула Велизара.

– Готов!

– Ой, дурень!.. – Она грубо пихнула Юрку в плечо.

– Он крестник мой, я за него перед Богом отвечаю! – Тот ответил ей ровно таким же тычком.

– Ну вот иди и помолись тогда за раба Божия, Ивана. А для меня путь в Навь закрыт. Туда, чтобы из Яви прыгнуть, душа нужна. А моя… – Велизара замялась. – И не моя уже.

Юрка упал вдруг перед ней на колени, стиснул мёртвой хваткой её ледяные руки и, уткнувшись лицом в чёрный подол, слёзно взмолился:

– Прошу тебя, умоляю! Ты же знаешь, что делать! Вижу, что знаешь! А я помогу, я на всё согласный. Все сделаю, что скажешь!

– Это опасно, – почти сдалась Велизара. – Не для меня. Для тебя.

Юрка закивал головой, не отнимая лица от сарафана.

– Да как знаешь, – махнула рукой ведьма. – не я ж в случае чего помру. Но за просто так не возьмусь! Скажи ей, что спрошу с нее услугу, как все провернем. И с тебя тоже спрошу, чего уж.

– Какую такую услугу?

– Там поглядим. Должник – дело великое. Любо мне, когда их у меня тьма, никогда не знаешь, когда чего пригодится, – Велизара хитро подмигнула Юрке и подленько ухмыльнулась.

***

– …поэтому мне придётся тебя убить, – закончила свой рассказ Велизара и обернулась от распахнутого сундука к знатно опешившему Юрке. В руках у неё сверкал начищенными боками большой чугунный горшок, залитый по крышке жёлтым воском и перевязанный лоскутом от цветастого платка.

– Чего?.. – промямлил Юрка.

– А в Навь иначе не попасть. Чего ты на меня вылупился? Не ты ли тут только что на коленях валялся, умолял меня, божился, что сделаешь всё нужное?

– Прям чего… прям убить?

– Ну, не полностью, я надеюсь. Тут важно поймать грань, где ты уже не жив, но и не мёртв, чтобы тебя можно было воротить. Вот тогда ты меня в Навь и протащишь.

Юрок упал на лавку, рукавом вытер холодный пот с побледневшего лица.

– А ты это, ну… Точно оживить меня сможешь?

Велизара бухнула горшок о стол рядом со свертком, в котором тихо урчал Ивашка.

– Если успеем, пока совсем не окочуришься, туда-сюда метнуться, то да. Всё с тобой ладно будет. А не смогëм – ну, так мне-то ничего не грозит, очухаюсь и все. А ты того. Не хотелось бы, но там как пойдет, н-да… В самой-то Нави, в целом, мирно, а вот путь туда для тебя… Да и все-таки не место это для живой души, насмотришься всякого. Ну, уверен?

Ивашка жалобно и недовольно захныкал и тут же низко зарычал по-звериному. Голосочек младенца смешался с противным скрипучим хохотом.

– Сука! – гаркнул вдруг он басом и ещё шибче загоготал, перебивая тоненькие всхлипы. – Хер, хер! Тварина облезлая, и-хи-хи!

Велизара запахнула край рубахи, закрыв детское лицо.

– А ну, ирод сатанинский, закрой пасть. Ну? – она взглянула на Юрку.

А тот изменился в лице. Посмурнел, посерьезнел.

– Да, я готов, – кивнул Юрок решительно. – Кем я буду, если крестника спасти не попытаюсь. У него вон, мать, батя, сестры. А я чего…

– А чего?

– Я ж это… У меня мамка померла, когда я только народился. Папка не иначе, как чёрт лесной. А как ты оправдаешь его? Он мать поймал, когда та с девками по грибы ходила, и сневолил. Так и не нашли его.

– Стало быть, – Велизара размотала узел на горшке и сняла крышку, – Ты, Юрка, чертов сын?

– Крысишься, ведьма, – Юрок, поджав губы, отвернулся к окну.

– Ну, а чего мне? Я же сила злая, нечистая. Меня ж разорвет надвое, если я не поддену кого. – Она улыбнулась. – Ладно тебе, не серчай, Георгий Чертович. Поздоровайся с супружником моим законным, Власом Егорычем.

Из горшка, громко и низко жужжа, вылетела жирная мохнатая пчела. Сделав пару кругов по избе, она приземлилась Велизаре на плечо. За ней взвилась ещё одна, затем следующая. Они заметались в воздухе яркими золотыми всполохами. Нос защекотало от пряного сладкого запаха.

Велизара запустила руки в горшок и вытащила оттуда голову. Юрка охнул, отшатнувшись, и повалился на лавку.

То был мужик. Широкомордый, с мясистым носом, заросший косматой темной бородой. И сплошь облитый медом. Янтарные липкие нитки потянулись к льняной скатерке с обрубка его шеи. Велизара поставила голову на стол и вытерла руки о край Ивашкиной рубахи.

– Ну, суженный мой, утро доброе. Поспал с годок и полно будет!

Лицо мертвеца дернулось, будто щеку судорогой свело. Он с хрустом окоченевших жил зевнул и разлепил мутные выцветшие глаза.

– Доброе, – булькнул Влас. – Тьфу! – он отплевался от забившего рот меда и посмотрел на схватившегося за сердце Юрку. – Здорово, парнище! Ты кто таков будешь?

– Ю-юра я… Служка при церкви.

– Ничего ты себе, Зарушка, компанию нашла! Давно с ентими дружбу водишь?

– Я я че? – усмехнулась ведьма. – Живу себе на опушке, каверзы чудю, а они всё ходят и ходят. Помоги да выручи!

– Дело ясное, – Влас слизнул серым языком янтарную каплю с кончика крючковатого носа. – Давай, Ю-юра, подойди ближе. Я не кусаюсь. Хоть рассмотрю тебя.

Юрок встал и нетвердой походкой приблизился к столу.

– Знакомы будем, – моргнул выразительно Влас. – Пожал бы руку, да сам понимаешь…

– А-а-э, это как, это кто? – парнишка растерянно посмотрел на Велизару.

– Говорю ж, муж мой. Бортник от Бога, благодетель. В евоной избе живу, от всего чёрного сердца ему благодарна. Выручил меня, приютил, хозяйство после себя оставил.

– Сдаётся мне, Зарушка, – усмехнулся Влас, – про другое он спрашивает. Чего я башка говорящая, да? Это тебе любопытно?

Юрок истово закивал.

– Так тут всё просто. Нагрешил я при жизни. Сильно нагрешил. Ну, и куда мне? В пекло прямиком? Не хотелось. Искал, искал, как быть, к вашим ходил, замолить грехи пытался, да как будто и без толку. В монастыре два года просидел, озарения какого ждал, гласа с неба. Ни шиша. Потом вот, ко вражинам вашим переметнулся, повстречал эту барышню-красавицу…

– Ой, да скажешь ещё, – с игривым смехом отмахнулась Велизара.

– … ну и договорились с ней. Я ей после смерти всё мирское, а она меня от котла дьявольского убережёт. Своеобразно вышло, конечно, н-да, – Влас вздохнул, со свистом втягивая через дырку обрубленной трахеи воздух. – Но оно хоть как лучше – в горшке дремать да медок посасывать, чем в вечных муках маяться.

– Влас Егорыч, – обратила его внимание на себя ведьма, – тут дело такое... Нам с Георгием Чертовичем в Навь приспичило, с Матерью потолковать. Моих силенок не хватить провернуть одно дельце, а ее с лихвой. Но чтобы с возвратом. Подсобишь?

– Приспичило так приспичило! – присвистнул Влас. – Чем могу, лебедушка моя. А разве договоришься с ней, с Матерью? Характер у нее… Скверна баба.

– Ну, тут уж моя печаль. Есть мысля одна. В общем, я как крикну тебе, до десяти сосчитай и Георгия буди, как можешь.

– Будет сделано!

– А ты, Юр, ниче не бойся. И, главное, не дерись. Понял?

Юрок кивнул, сглатывая ком, вставший в горле. А Велизара приблизилась к нему, засучив рукава, и через плечо кинула отрубленной голове:

– Ты это, батюшка, ещё за дитём пригляди. Матершиной поливать будет – не серчай. То не со зла он. Эх, – ведьма с ног до головы оглядела служку.

Тот был выше неё на добрую голову. Подумав немного, она опрокинула деревянное ведро и, забравшись на него, сровнялась с Юркой в росте.

– Веришь мне? – спросила Велизара серьёзно.

– Верю, – голос Юры сорвался от волнения.

– Тогда закрой глаза и расслабься. И главное, помнишь что?

– Чего?

– Не дерись!

– Хорошо, не буду.

– Ну, в добрый путь.

Велизара сомкнула пальцы на длинной худой шее служки и сжала её изо всех сил.

Юрка дёрнулся, захрипел, и когда глаза его закатились, наотмашь хлестанул ладонью перед собой. Велизаре звонко прилетело по щеке, она фыркнула, но рук на его шее не разжала.

– Просила же… не… драться…

Юрка пошатнулся, начал заваливаться назад, потащил за собой и ведьму – её ноги соскользнули с ведра.

– Давай! – крикнула Велизара Власу.

– Один! – громко пробасил бортник. – Два, три!..

Юрка падал на пол, Велизара за ним, да всё медленнее медленнее… Изба вокруг смазалась, пошла тусклыми пятнами, голос Власа стал звучать тише, будто издалека. Ведьма сосредоточилась на синеющем лице служки, пытаясь схватиться за нужную ниточку. Она почувствовала, что её тянут прочь из собственного тела куда-то туда, где нет цветов и звуков, в темноту, бархатную и абсолютную. Мир схлопнулся, утопил в черноте и тишине, пока перед очами Велизары не проступило черемное зарево, разгорающееся всё сильнее. Камень, на который она вдруг рухнула, встретил её невыносимым жаром, таким, что ведьма аж взвыла. Глаза её распахнулись, она в мгновение ока нашла взглядом Юрку, стоящего невдалеке и растирающего растерянно лицо, и в три прыжка оказалась у него на спине – заскочила верхом, руками обхватив шею, а ногами талию. Служка охнул и закрутился на месте, а Велизара вцепившись покрепче в его подрясник, сбивчиво запричитала:

– Тише ты, не егози! Это тебя не жжёт, а мне как угли каленые на ощупь!..

Юрка, наконец, немного успокоился, сориентировался и, завернув голову, попытался взглянуть ей в лицо.

– Ничего не понял! Боже милостивый, вонь-то какая!

– Не понял, так раскрой глаза и смотри, где мы!

Степь не степь… Во все стороны разбегалась острыми гребнями и валунами каменистая пустыня. Пространства было много, но небо больше походило на мрачный свод пещеры, чем на хрустальный купол. Было жарко и сухо, пахло серой, сажей и горелой землёй. А впереди…

Юрка охнул.

– Да, – слегка боданула лбом курчавый мальчишеский затылок Велизара, – Это он. Калинов мост…

Над бескрайним морем огня, пышущим жаром и серным смрадом, протянулся широкий пылающий мост. Камень и песок его сплавились в сияющее раскаленно-алым стекло, бурлящее и капающее в волны пламени.

– А как же мы по нему пройдём?.. – растерялся Юрка, испуганно хлопая синими глазищами.

– Я никак, – отозвалась Велизара, поудобнее устраиваясь на чужой спине. К тому времени Юрка уже подхватил её под колени и придерживал. На удивление сноровисто крепко. – Слишком уж много на мне грехов. А вот ты должон. Ты как? Давно батюшке исповедовался? Грешен?

Кончики ушей у Юрки запылали, а Велизара выразительно хмыкнула.

– Ой, да чего ты там натворить-то мог? Не выдумывай. Самое страшное – комара хлопнуть.

– Дурные помыслы… – еле слышно буркнул служка.

– Шибко дурные? – насторожилась Велизара.

– Я честно старался их не думать! Как только приходили в голову, сразу молитву читал. – Он на миг крепче сжал мягкие Велизарины бёдра, но тут же тряхнул головой. – И отпускало.

– Ну, Юрка, одна надежда, что не врешь. Иначе сгорим оба.

– Не вру! – отчаянно выкрикнул служка.

– Тогда шагай!

И Юрка двинулся. Наступил на мутное стекло сначала одной ногой, подождал немного.

– Терпимо, – кивнул он, и медленно пошел вперед. Под его подошвами заплясали языки синего огня, принялись облизывать потёртую кожу сапог. Но Юрка продвигался уверенно, не глядя по сторонам. – А что это за звук? Слышишь?

А как не слышать? Сквозь треск огня отчётливо проступал басовитый гул, как бы тянущий “ы-ы-ы” без конца. Со всех сторон одновременно.

– А это Влас Егорыч, – ответила Велизара. – Я велела же считать ему до десяти. Вот он это и делает. А это четы-ы-ыре тянется. Здесь же, в Нави, время по-другому идёт. Куда медленнее.

Вскоре Юрка начал фырчать и от боли покусывать губы. Щеки его раскраснелись. Велизара подгоняла парнишку, как могла. Видать, и правда что-то дурное в своей курчавой головке держал, жег его Калинов мост. Медленно, но верно.

– Давай, Юрочка, давай! Немного осталось!

И правда, был уже виден противоположный берег пылающего моря. Проступили тёмные силуэты избенок, как будто бродящих рядом с ними людей, скотины и даже церквушки с погнутым на ней крестом.

Юрка зашипел, пошатнулся, схватился неловко за перила, но устоял.

– Горячо!.. – простонал он, приплясывая на месте. – Не могу больше!

– Можешь! – гаркнула ведьма. – Иди!

Велизара чувствовала, как служка плетется всё медленнее и медленнее, шаркая ногами по раскаленной стеклянной глади. “Не дойдет!” – с досадой подумала она, но вдруг увидела, что от деревеньки к ним навстречу кто-то движется. Всадник на кривой-хромой лошаденке, вспыхнувшей буквально тут же. Животина теряла куски кожи и вóлос, но послушно ковыляла вперёд. Стоило ей поравняться с Юркой, как наездник глухо крикнул:

– Запрыгивайте!

Сначала Юрка подсадил Велизару, затем кое-как перевалился мешком через покатый круп сам.

Лошадь была странной. Словно куль с зерном на ощупь. Как будто не кости и мясо внутри, а…

– Опилки? – удивлённо воскликнул Юрка, глядя, как из брюха лошади сыпется труха, вспыхивая огненными светлячками на лету.

Чуть не дойдя до конца моста, ноги лошади затрещали и подломились, та рухнула, рассыпалась на шкуру, набивку и деревянные жерди, а вся троица ездаков кубарем покатилась наземь. Юрка, быстро сообразив, подскочил, схватил визжащую Велизару на руки и пустился бежать что было сил. Даже сквозь подошвы сапогов он чувствовал жар моста, однако берег оказался близко, и вот уже он сделал первые шаги по покрытому сажей камню и рухнул на колени, опустив наземь и ведьму.

– О-ох!.. – протяжно раздалось где-то прямо за спиной.

Юрка глянул на своё плечо и обомлел: обгорелые пальцы, мягкие и дряблые, вцепились в ворот подрясника. Парнишка чертыхнулся, сдернул их с себя и, обернувшись, уставился удивлённо на человеческую кожу, пытающуюся подняться на ноги. Как будто мужика выпотрошили, выделали и высушили, безглазое и беззубое нечто, просвечивающие насквозь. Шкура встал, отряхивая с себя чёрные хлопья, и совсем уже по-людски чихнул. Юрка отшатнулся, споткнулся об ойкнувшую Велизару и рухнул рядом с ней.

– Господи, спаси и сохрани! – дрожащими пальцами он осенил чудище крестным знамением.

А шкура растянул дыру рта в подобии улыбки и протянул глухим шелестящим голосом:

– Сыно-ок! Сыночка-а!

– Никак на самого чёрта повезло наткнуться! – некрасиво рассмеялась Велизара и похлопала Юрку по плечу.

***

Они шли по чахлой деревеньке, оглядываясь по сторонам. Юрка со страхом и удивлением, а Велизара больше с отвращением. Шкура то и дело норовил повиснуть на Юркином плече, хватаясь за него своими помятыми пальцами, а парнишка жался к ведьме всё ближе и ближе.

– Да хватит! – Велизара в очередной раз огрела шкуру по руке, а тот лишь жалобно пискнул, поджав конечность к груди. – Ещё раз потянешь к нему свои лапы, точно в огонь кину!

– Какой ты у меня вырос! – будто вовсе не замечая угроз, снова завелся шкура елейным голосочком. – Сильный такой, красивый! Ну, вылитый я! И кудри мои, смоляные, и глаза!

– Мамины у меня глаза! – не выдержал Юрка.

Мимо прошагала коровья яловка черно-пестрой масти, стуча болтающимися на тонких лоскутах ног копытами. Здесь все были такие – пустые. Все до единого обитатели этой странной деревни. Животные, селяне. Страшнее, конечно, были люди. Сухая тонкая кожа с волосами, морщинами, родинками и шрамами, жалкая и немощная, с болтающимися сдутыми грудями и чреслами. Они потерянно бродили по улочкам, изредка переговариваясь между собой, пытаясь при этом стыдливо прикрыться полупрозрачными руками.

– Страх-то какой, – прошептал Юрка.

– Не бойся, они тебе зла не причинят, – махнула рукой Велизара. – Это никчемные души. Как жили пусто и без смысла, так и после смерти мытарятся.

– Я думал, он в аду горит, а он здесь! – Юрка зло зыркнул на шкуру, снова тянущего к нему руки.

– Видать, не заслужил.

Служка только зубами скрипнул с досады.

– Ты знаешь, как пройти к Матери? – Велизара в очередной раз огрела шкуру по пальцам.

Тот быстро закивал, счастливо мыча.

– Отведешь?

– Отведу, чë б не отвести! Отведу, красавица!

– Зачем ты? – возмутился Юрка. – Его с собой хочешь?.. Нет!

– Не шуми, Георгий, нам проводник нужен. Слышишь, до куда Влас Егорыч уже досчитал? До шести. Времени мало.

И правда. Раскатистый голос из ниоткуда протяжно шипел: “ш-ш-ш…”.

– Только с условием! – вдруг выдал шкура.

Велизара опалила его взглядом. Шкура сложил ладони в молитвенном жесте.

– Сыночка… Забери меня с собой, а? Плохо тут, тоскливо. А ты можешь, то в твоих силах! Ты ж мне сын! Моя кровь!

– Да зачем ты мне нужен!.. – вспылил Юрка, но тут же осёкся. Ведьма смотрела на него крайне выразительно. Соглашайся, мол, будь умнее. Пущай сначала поможет, а обдурить мы его всегда успеем. – Эх, ладно. Если выручишь…

И тут же Юрка почувствовал, как сильнее начало припекать от моста в спину. Ну вот, ещё один грех – ложь…

Шкура радостно заугукал, замахал руками:

– Туда идти надо! Туда! Там палаты Матери!

Уже на пути Велизара нагнала Юрку и, ухватив его за рукав, зашептала:

– Вон откуда он на наши головы свалился. Я думаю, как вовремя черт твой лесной со своей кобылкою у моста ошивался! А он, оказывается, тебя почуял и прискакал свободы просить. Не то, что в ад не хочет, а даже здесь вечность коротать, хитрец!

Юрка брезгливо сплюнул на сухую землю.

– Мы ж его с собой в Явь не возьмем?

Велизара пожала плечами.

Юрка пихнул ее локтем и быстрее зашагал вперед, зло фырча.

***
Ссылка на вторую часть: Велизаров сказ: через Калинов мост. Часть 2 (заключительная)

📼 Литературный сериал "Пустая книга"

Год: 2024

Жанр: хоррор

1 сезон / 8 серий

🔞

Аннотация: восемь причудливых кошмаров в коротких историях – пробирающая до мурашек коллекция ужасов, рожденная из забытых заметок в старом телефоне писателя.

🔹🔹🔹

СЕРИЯ 3: SOS

Сквозь синеву проступил темным пятном остов корабля. Размытый и далёкий, он с каждым взмахом ласт становился всё чётче. Судно дрейфовало в толще воды, зависнув кверху брюхом точно в невесомости, неспособное ни всплыть, ни окончательно опуститься на дно. Одинокое в бескрайней морской бездне.

Вокруг сновали изящные синие акулы похожие острыми носами на подводные торпеды – небольшие, в сравнении с затонувшим брюхастым буксиром, сателлиты. Они описывали широкие круги, изучая нас, спасательную группу, чуткими невромастами, растянувшимися вдоль серо-стальных боков. Признаться, мне было не по себе. Я не боялся быть пожранным хищными тварями, как раз по всем признакам они были сыты и спокойны. Меня пугала очевидность того, что вблизи судна, потерпевшего кораблекрушение уже двое суток как, они наелись далеко не рыбой.

Я хорошенько продул нос, выпустив облако из мелких пузырьков, и посмотрел на ближайшего товарища: он, как в замедленной съемке, помотал головой. Спасать тут было некого, это я и сам понимал перед погружением, но лично убедится в этом мы были обязаны. Я подплыл к чёрному металлу корабельного брюха, дотронулся до него рукой в неопреновой перчатке. Затем двинулся вдоль борта, осматривая обшивку. Пробоин не было, по крайней мере с этой стороны. Причиной кораблекрушения, как я думал, мог стать ночной шторм или даже волна-убийца – ужасная водяная стена, приходящая неизвестно откуда и почему, ломающая и сметающая даже контейнеровозы, не то что какой-то там буксир.

Бам!

Я отпрянул от корпуса судна, так неожиданно прозвучало этот.

Бам, бам!

Глухо, но ясно различимо, изнутри корабля. Я, успокоив сбившееся дыхание, снова приблизился к борту и приложился к нему ухом. Стуки. Повторяющиеся вновь и вновь. Я закрыл глаза, вслушиваясь. Мне понадобилось не больше минуты, чтобы поймать их периодичность. Три коротких удара, три с паузами после них, и снова три коротких. Я замахал руками, привлекая внимание других спасателей.

То, что я слышал, было сигналом SOS.

***

Нам пришлось подняться на поверхность. Крушение покорежило судно, перекосило заклинившие двери. Мы не смогли попасть внутрь, а нужного оборудования при себе у нас не было. На последок я так же постучал рукоятью водолазного ножа по металлу судна, получая изнутри три заветные буквы раз за разом. Методично и однообразно – бам, бам бам!

Было очевидно, что в глубине судна, видимо где-то в воздушном кармане, сумел уцелеть по меньшей мере один человек. И нам нужно было его спасать. Вторую экспедицию собрали в сжатые сроки, приготовили пилы по металлу, пресную воду, медицинский набор, пару дополнительных комплект для погружения: баллоны, маски. Буксир завис на отметке практически в сорок метров, если бедолага провёл на такой глубине двое суток, так сразу поднимать его на поверхность было нельзя. План состоял в том, чтобы сначала оказать ему первую необходимую помощь, а затем доставить в барокамеру для предотвращения развития декомпрессии.

Погружались второй раз уже ночью под светом прожекторов. Пучина в темноте выглядела совсем иначе. Черная, непроглядная и бескрайняя невесомость, сжимающая со всех сторон. Теперь вокруг порхали слепые и бледные ночные рыбы, будто бы недвижимые, не пугающиеся яркого луча моего фонаря. Они попросту не знали, что такое свет, потому никак не реагировали на него.

Первым делом я подплыл к тому же месту, где слышал тревожный сигнал. И да, он продолжался. От этого ливанули по спине волны неприятных мурашек. Прошло несколько часов, а человек всё стучал, стучал… Как такое возможно? Хотя, должно быть, это была его последняя надежда. Или же то просто совпадение, и он делал перерыв на отдых. Конечно, должно быть так.

Дверь в машинное отделение вскрыли кое-как, в шесть рук. Я пошёл первым.

Тёмный зал, весь в трубах и проводах. Луч фонаря упал на ряд ярко-желтых прямоугольных двигателей у меня над головой. Затем проскользил по пузатому обогревательному котлу – откуда-то из глубины механизма тоненькой струйкой сочилось тёмное машинное масло, шариками идущее вверх, где уже под самым потолком собралась угольная колышащаяся клякса.

Здесь была вода. Повсюду. Надо было идти дальше в поисках воздушного кармана.

Миновав все механизмы, по узкому проходу с лестницей, убегающей вперёд поверху, я попал в хвостовое отделение. Здесь самым примечательным были огромный вал, идущий надо мной к корабельному винту, и огромная якорная цепь, свисающая сверху вниз стальными витками. Сердце заколотилось сильнее. Я мысленно пожурил себя: стоило успокоиться, кислород не вечный. Мне же нужно было ещё поднимать целого человека, и неизвестно, был ли он ранен или истощен. Сколько этот бедняга просидел здесь, в тишине, темноте, без еды, воды и сна? У меня сердце обливалось кровью с тех пор, как я распознал SOS, рвущийся наружу из недр буксира. Отчаянная просьба о помощи, бедолаги, попавшего в страшный плен беспощадного моря.

Я уплывал всё дальше от входа в непроглядной темноте, разрезаемой лишь одиноким лучшем моего фонаря. Тишина стояла невероятная. Я слышал собственное сердце, шелест дыхания, выпускаемых пузырьков. И всё. Но вдруг сквозь водяную толщу я различил другой звук – уже знакомые повторяющиеся стуки. Я был близок, человек находился где-то впереди.

Поднявшись до самого верха зала, я уперся рукой в пол, ставший теперь потолком и, не отнимая пальцев, направился на звук ударов. Наконец вот он, воздушный карман! Тонкая прослойка воздуха, между водяной гладью и металлом корабля, расширяющаяся с каждым моим гребком. Впереди я различил какое-то движение, но дергающийся свет и стекло маски в потеках не позволили мне рассмотреть всё в полной мере. Я постучал по потолку кулаком, привлекая к себе внимание.

То был человек. Он стоял по колено в воде, сильно сгорбившись, и высоко поднятым разводным ключом лупил в стену тот самый повторяющийся ритм. Я вынул изо рта регулятор, сплюнул горькую воду и охрипшим голосом позвал:

– Эй, ты меня слышишь! Я спасатель!

Но тот не остановился. Он продолжал своё к этому моменту уже бессмысленное действие – выбивал из внутренней обшивки буксира глухие тревожные звуки.

– Приятель, приём! – Я сделал ещё несколько взмахов ластами и почувствовал под ногами твёрдую поверхность. – Ты спасён, друг!

Несколько шагов в сторону кажется поплывшего умом человека – мужчины в синем заляпанном чем-то тёмным комбинезоне и темно-бордовой рубахе. Справа что-то сильно шлепнуло по поверхности, и я метнулся в противоположную сторону. Вода накрыла меня с головой, свет заметался по мутному пространству и высветил треугольник акульей морды метрах в четырёх. Распахнув зубастую пасть, рыбина метилась прямо в меня. Момент – и она устремилась в атаку, я успел выхватить из пластиковых ножен нож, выставить его перед собой и отшатнулся влево. Шершавая акулья кожа наждаком прошлась по моей щеке, обдирая её до мяса. И так  ничерта не было видно, так ещё и вода вокруг окрасилась ярко-алым быстро расходящимся облаком. Я никогда не впадал в панику под водой. Это стало первым разом. Я изо всех сил погреб к спасительному мелководью в сторону так и барабанящего в стену мужчины, когда меня ткнуло в в плечо, кинуло вперёд. Я только и смог махнуть лезвием ножа – оно прошлось по морде акулы, клацнуло о острые треугольники зубов. Собравшись на короткий и единственный миг, я вновь занёс нож и ударил им прямо в матовый рыбий глаз. Акула дёрнулась, ушла вбок, бешено мотая хвостом, а я не теряя времени, цепляясь за провода и трубы коммуникаций, пополз, как мог, прочь.

Рывок, рывок, рывок!.. И вот я упёрся лбом в чужую спину, схватился за мокрую одежду подтянулся и еле как встал. Длинные ласты заворачивались и мешали, меня качнуло так, что я вновь чуть не свалился в воду. Акула! Как она решительно и зло напала на меня! Без раздумий! Оголодавшая тварь видимо протиснулась сюда сквозь узкий дверной проём, а выплыть уже не смогла!

– Приятель, хватит, хватит, хорош!.. – Я поймал в который раз занесённый разводной ключ, прорвав сигнал на середине буквы О.

Рука мужчины вяло дёрнулась, ещё раз. Он продолжал попытки ударить по металлу, дергался, будто его свело судорогой. Я снова  отфыркался от морской воды, потянулся к заплывшей маске, сдвинул её на лоб.

– Всё, всё! За тобой пришли! Хочешь воды?..

Я развернул его, до сих пор страшно сгорбленного к себе. Хрустнули позвонки, и мужчина, наконец выпрямился во весь рост. И я обомлел… Сделал несколько шагов назад, к глубине, к акуле.  Куда угодно, только подальше от этого!

У него не было головы. Вместо неё торчал окровавленный огрызок: белые зубы нижней челюсти, сокращающийся мясистый язык, а дальше обломки костей, кровяное месиво, свистящая при каждом новом вдохе и выдохе дыра трахеи. Он подняло руку со всё так же зажатым в ней ключом, я весь сжался на краю синей бездны, и безголовый ударил. Металл просвистел у меня над ухом, когда я увернулся в последний момент. Безголовый дернулся, затем ещё раз, вновь повторяя своими взмахами “SOS, SOS”, и всё по одной траектории.

Позади вновь раздался плеск. Акула была по-прежнему там, а у меня даже ножа не было – он остался по рукоять торчать в рыбьем глазу. Нет, нужно было взять себя в руки и выбираться, но как? Я здесь, на страшной глубине, буквально зажатый в этой консервной банке с каким-то невообразимым ужасом. Разгорающаяся паническая атака жаром прилила к щекам. Я прикусил губу, сильно, до крови – во рту стало солёное. А затем второпях огляделся и заметил под самым потолком мостки из перфорированного металла, болтающиеся там перилами вниз. Над ними была небольшая, буквально в полметр пустота перед закругляющимся днищем буксира. Тогда я сбросил баллон и компенсаторный жилет, после чего подпрыгнул, зацепился за край мостков и подтянулся. Оказавшись сверху, я втащил за собой ноги в неудобных ластах и немного прополз вперёд. Распластавшись на холодном металле, я немного перевёл дух. Здесь я пока что в безопасности, а мне очень нужно было время успокоиться.

Когда сердце, наконец, забилось ровно, в голове созрел вполне себе план. Я пополз вперед, подсвечивая себе путь. Можно было добраться таким путём до выхода, минуя акулу.

В спину мне летели глухие удары ключа о металл: видимо, безголового крутануло на месте, и теперь он снова продолжил своё странное дело. В какой то момент я не удержал фонарь в дрожащих пальцах. Он полетел вниз в воду, в пространство между двумя мостками и вскоре оказался на дне. Луч подсветили мутную синеву, и теперь я мог видеть остроносый акулий силуэт, кружащий подо мной плавно, но неотступно. Я обессиленно обмяк, ощущая, как слезы обжигают ободранную щеку. Я лежал там, беспомощный и растерянный, в темноте. И мне уже не хотелось ничего – только бы оборвался этот однообразный и потусторонний бой: бам, бам, бам…

***

Каким-то чудом, но в ту ночь я всё же сумел выбраться из страшной ловушки, доплыть без акваланга до товарищей, где на меня в последний момент сумели надеть один из запасных комплектов. Я жестами объяснил, что впереди опасность, что не стоит идти в машинное отделение и смысла в этом всё равно нет. Другие, не понимая до конца, что происходит, но доверившись мне, прервали миссию и всё же поднялись наверх. Там я уже на словах пояснил всё произошедшее после чего глубоко уснул, будучи уже на борту спасательного судна. Как меня осматривал судовой врач я уже не помню.

Тело бедолаги через некоторое время все-таки подняли на поверхность. Погружение следующего дня показало, что стуки стихли. Видимо, тот импульс, что поддерживал в нём жизнь, наконец угас.

Я объяснил для себя это так: кому-то из членов экипажа действительно удалось спастись во время кораблекрушения, оказавшись в единственном воздушном кармане в хвосте судна. Но его быстро наша акула, привлеченная с десятком других хищниц запахом людской смерти. Там, в непроглядном мраке, в воде и ужасе человек и принял гибель от зубастой твари. Конечно, я уверен, что он боролся. Но акула в какой-то момент отхватила добрую часть его головы, не задев при этом мозжечок и, возможно, нижние отделы мозга. Как такое может быть? Да, я слышал о безголовых курах, живущих после такой травмы ещё довольно продолжительное время, но человек?.. Сомнения переполняли меня каждый раз, когда я думал об этом. Но если оно невозможно, во что мне ещё верить? Что это был призрак, зацепившийся из последних сил за мёртвое тело, раз за разом посылающий во вне тревожный сигнал лишь бы его тело нашли и по-человечески упокоили? Не знаю. И никогда не узнаю, наверное.

На память об этом происшествии мне остались лишь шрам на щеке, поседевшие виски да акулий зуб, вынутый из останков погибшего ужаснейшей смертью моряка. Сувенир от товарища, который и поднимал в последствии его безголовое тело.

Ссылка на сообщество автора: https://vk.com/kinovar26