Вечер пятницы. Мы дома. Потихоньку остываю от рабочих проблем. Жена зовет ужинать. Сидим на кухоньке, наворачиваем аппетитные шпикачки с аджикой. Картошечка, салатик-шмалатик, уют, расслабон. Супруга спрашивает: "Как тебе шпикачки? Вроде свеженькие, конские."
О-п-па! Ловлю лаг, подвисаю, не переставая жевать, размышляю: т-а-ак, что-то новенькое в рационе появилось - конина. Оцениваю - да, вроде вкусно, вполне съедобно. Хотя и странно - обычно у нас на столе говядина-свинина-баранина,
а нежнейших розовых пони, пегасов и белых динорогов как-то до селе не принято было хавать. Ну, все течет, все изменяется. Пуркуа па бы и не па конину пожевать.
Возвращаюсь в плоскость становящегося элитным ужина, одобрительно киваю башкой. Говорю, мол, нормально всё, отличные шпикачки. Доедаю, и пытаясь яркой шуткой разрядить неловкость своих зависаний, говорю: "Ну вот и все что осталось от лошадки. Хороша была конинка."
Тут уже подвисает супруга. Делает скорбные глаза как на библейских картинах ранних фламандских мастеров, неуверенно молвит: "Погоди, погоди. Какая конина? Это че, я сейчас лошадь съела?" Бежит бодрой рысью к холодильнику, достает пакет со шпикачками, читает: "Шпикачки свинные. Произв. объединение "такое-то", г.Омск". Оборачивается ко мне, ржет, спрашивает, как это я продиагностировал в кошерной свинине элементы лошади?
Теперь настала моя очередь удивляться невероятным поворотам судьбы. Изумлённо вопрошаю: "А как же твоя фраза - "Свеженькие, конские?". Оказалось, было сказано: "Свеженькие, омские."
Ну че. Бывает. Пятница жеж.