Lyubov.Minutka

Катерина ворвалась во взрослую жизнь с наслаждением и уверенностью в своих уже недетских силах. Первая работа менеджером, возникшая благодаря свежеполученному образованию в организации узконаправленной деятельности, вдохновляла невиданной ответственностью, долгожданной самостоятельностью и возможностью управлять людьми. В премьерный рабочий день она с удивлением обнаружила, что взрослые граждане, не смотря на свой старший возраст и профессиональный стаж, фактически беспрекословно слушаются нарочито строгий голос вчерашней студентки. Может кто-то и посмеивался, а кто-то и снисходительно качал головой за спиной Катерины, но девочка была слишком самозабвенна в новой для себя роли. Да, не обходилось без курьёзных ошибок, но работодатели не скупились на новый шанс для юной особы, за что новобранка отвечала молодому красивому начальству приветливым щебетанием и очаровывающей мимикой.

Катерина работала с упоением! Но всё ж не все разделяли её менеджерский авторитет, что заметно раздражало генеральствующую девочку. Пожилой начальник чертёжного цеха Феодосич оказался тем самым камнем, на который со всей дури нашла катерининская коса. Он никогда не скандалил, не ругался матом, не проявлял неуважение. Наоборот, всегда был раздражающе вежливым, нарочито говорил внятным тихим голосом, указывая на явные и специфические ошибки менеджера, спокойно и лаконично. Девочку, почему-то чувствовавшую себя на более высокой иерархической ступени, такое обращение не устроило сразу. Она нередко позволяла себе срываться на хамство в адрес Феодосича, пренебрежительное обращение и «тыкание». Начальник чертёжного цеха терпеливо выслушивал все эти тирады, но оставался верен себе. В приватной болтовне с коллегами Катерина высмеивала неторопливость и архаичность внешнего вида сутулого старика, но те лишь пожимали плечами и участливо приободряли энтузиазм девочки. Менеджер также не гнушалась докладывать на вопиющие недочёты работы Феодосича (которые, справедливости ради, также имели место быть) и собственному начальству, упоминая также про несоответствующий имиджу организации его образ.

В какой-то момент это привело к «ледяному душу» для Катерины в виде внезапного увольнения, с возможностью не отрабатывать положенные две недели. Ситуация сложилась тривиальная: оказывается Феодосич — истинный и единственный владелец компании, выбравший себе не самую ответственную, но любимую профессиональную стезю. Ещё у истоков создания предприятия он поставил во главе производства наёмных директоров и начальников, дабы самому не участвовать в бумажной и организационной рутине, лишь изредка прикасаясь к данной функции при неизбежной необходимости. Да, не любил старик гарцевать в дорогих брендах, по привычке кутаясь в старую удобную одежду и управляя поддержанным тридцатилетним «Опелем». В остальном он не испытывал нужды. Просто любил профессионально копаться в чертежах.

А Катерина получила свою первую пару взрослых уроков…

Она стояла в гулкой комнате у стола и тревожно смотрела сквозь незашторенное окно куда-то в угасающий горизонт. На её изящном бледном личике, выхваченном вечерним светом из объятий комнатной полумглы, чернильным пятном темнела сегодняшняя гематома. У нижней губы едва заживала свежая ссадина. Ангел молча курил позади неё. Его мерцающий нимб тускло озарял комнату, словно уставшая нить накаливания в столетней лампе. Бесплотное существо выглядело мрачным и изнеможденным.

— Разве курить — не грех? — наконец спросила Она с ноткой иронии в голосе.

— Нет, не грех. Всего лишь вредная людская привычка.

— Я думала, всё что отравляет тело как «храм божий» — грех: табак, наркотики, алкоголь.

— Тогда уже и чипсы включи сюда, и энергетическую дрянь в банках. Вот уж что тело отравляет. И, кстати, что тогда делать с кагором в евхаристиях?

Она пожала хрупкими плечами и на минуту снова окунулась в собственную тревогу.

— Почему ты не защитил меня? Ты же мой хранитель! — вдруг Она нервно бросила Ангелу, почти крича.

— Я тебе регулярно намекал, что Его нужно избегать, — всё также спокойно отвечало существо, — Замечала внутри себя тревожные звоночки, каждый раз, когда тебя одолевало оправданное сомнение? Это был я.

— Что мне твои звоночки! А прямо сказать не мог? Вот как сейчас, например!

— Твои подруги тебе прямо говорили. Это были тоже мои сигналы. Они видели непредвзято, со стороны, чего Он стоил. Поверь, это была у них не зависть, как ты думала.

— Но я ведь была влюблена! Разве ты не понимаешь? Ты же Ангел, ты должен знать, что такое любовь! Это кружит голову и заставляет забыться!

— Когда ты едешь на велосипеде, ты крутишь педали или держишь равновесие? — привёл внезапную аналогию Ангел.

— И то, и другое.

— Вот видишь, тут то же самое — держи свои чувства в равновесии. Любовь — это яркая вспышка, фейерверк. Но даже зажигая фейерверк, ты не запускаешь его себе в лицо.

Она печально опустила голову и простонала:

— Мне больно теперь. Не из-за синяка. Внутри.

— Когда куют металл, по нему бьют очень много и очень сильно. Но в итоге получается изящная бронзовая роза, или строгая практичная подкова. Каждый удар судьбы делает тебя сильнее. Я, находясь рядом, лишь направляю тебя и намекаю, как можно избежать слишком сильных ударов. Я помогаю не черстветь и не ломаться. Остальное всё зависит от тебя, именно ты принимаешь окончательное решение. Это и есть свобода воли, которое я отнять не могу, ибо я твой не поводырь, но попутчик.

В комнате снова воцарилось тягучее молчание. Ангел докурил сигарету и щелчком пальцев выбросил окурок куда-то в бесконечность. В соседней комнате громкие часы назойливо отбивали ритмичный такт. Книги и пустяковые статуэтки на полках утопали в густых сизых тенях. В какой-то момент в Её блестящих глазах вспыхнули тёплые ностальгические искорки, черты лица смягчились и утратили груз тревоги.

— Когда я любила Его… Все эти моменты безумного счастья… Это тоже ты?

— Конечно. Я стараюсь создавать в твоей жизни как можно больше счастливых моментов.

— Спасибо, — тихо произнесла Она.

P.S. Ни на что не претендую.