LEDEBURIT

LEDEBURIT

На Пикабу
6630 рейтинг 2 подписчика 16 подписок 31 пост 14 в горячем
Награды:
За неравнодушие к судьбе Пикабу5 лет на Пикабу
17

Без маски её никогда не видел

Увидел пост Без маски
и вспомнился фельетон Зощенко "Свадьба"


Конечно, Володька Завитушкин немного поторопился. Был такой грешок.

Володька, можно сказать, толком и не разглядел своей невесты. Он, по совести говоря, без шляпки и без пальто ее никогда даже и не видел. Потому, все главные события на улице развернулись.

А что перед самой свадьбой Володька Завитушкин заходил со своей невестой к ее мамаше представляться, так он не раздеваясь представился. В прихожей. Так сказать, на ходу.

А познакомился Володя Завитушкин со своей невестой в трамвае.

Сидит он в трамвае и вдруг видит — перед ним этакая барышня вырисовывается. Такая ничего себе барышня, аккуратненькая. В зимнем пальто.

И стоит эта самая барышня в зимнем своем пальто перед Володькой и за ремешок рукой держится, чтоб пассажиры ее не опрокинули. А другой рукой пакет к груди прижимает. А в трамвае, конечно, давка. Пихаются. Стоять, прямо сказать, нехорошо. Вот Володька ее и пожалел.

— Присаживайтесь, — говорит, — ко мне на одно колено, все легче ехать.

— Да нет, — говорит, — мерси.

— Ну, так, — говорит, — давайте тогда пакет. Кладите мне на колени, не стесняйтесь. Все легче будет стоять.

Нет, видит, и пакета не дает. Или пугается, чтоб не упер. Или еще что.

Глянул на нее Володя Завитушкин еще раз и прямо обалдел.

«Господи, — думает, — какие миловидные барышни в трамваях ездиют».

Едут так они две остановки. Три. Четыре. Наконец, видит Завитушкин — барышня к выходу тискается. Тоже и Володька встал. Тут у выхода, значит, у них знакомство и состоялось.

Познакомились. Пошли вместе. И так у них все это быстро и без затрат обернулось, что через два дня Володька Завитушкин и предложенье ей сделал.

Или она сразу согласилась, или нет, но только на третий день пошли они в гражданский подотдел и записались.

Записались они в ЗАГСе, а после записи и развернулись главные события.

После записи пошли молодые на квартиру к мамаше. Там, конечно, полная суматоха. Стол накрывают. Гостей много. И, вообще, семейное торжество — молодых ждут.

И какие-то разные барышни и кавалеры по комнате суетятся, приборы ставят и пробки открывают.

А свою молодую супругу Володька Завитушкин еще в прихожей потерял из виду.

Сразу его, как на грех, обступили разные мамаши и родственники, начали его поздравлять и в комнату тащить.

Привели его в комнату, разговаривают, руку жмут, расспрашивают, в каком, дескать, союзе находится.

Только видит Володька — не разобрать ему, где его молодая жена. Девиц в комнате много. Все вертятся, все мотаются, ну, прямо с улицы, со свету, хоть убей, не разобрать.

«Господи, — думает Володька, — никогда ничего подобного со мной не происходило. Какая же из них моя молодая супруга?»

Стал он по комнате ходить между девиц. То к одной толкнется, то к другой толкнется. А те довольно неохотно держатся и особой радости не выказывают.

Тут Володька немного даже испугался.

«Вот, — думает, — на чем засыпался — жену уж не могу найти».

А тут еще родственники начали коситься — чего это молодой ходит, как ненормальный, и на всех девиц бросается.

Стал Володька к двери и стоит в полном упадке.

«Ну, спасибо, — думает, — если сейчас за стол садиться будут. Тогда, может, что-нибудь определится. Которая со мной сядет, та, значит, и есть. Хотя бы, — думает, — вот эта белобрысенькая села. А то, ей-богу, подсунут какое-нибудь дерьмо, потом живи с ним».

В это время гости начали за стол садиться.

Мамаша христом-богом просит обождать еще немного, не садиться. Но на гостей прямо удержу нету, прямо кидаются на жратву и на выпивку.

Тут Володю Завитушкина волокут на почетное место. И рядом с ним с одного боку сажают девицу.

Поглядел на нее Володька, и отлегло у него на сердце.

«Ишь ты, — думает, — какая. Прямо, — думает, — недурненькая. Без всякой шляпки ей даже лучше. Нос не так уж просится наружу».

От полноты чувств Володя Завитушкин нацедил себе и ей вина и полез поздравлять и целоваться.

Но тут и развернулись главные события. Начали раздаваться крики и разные вопли.

— Это, — кричат, — какой-то ненормальный, сукин сын. На всех девиц кидается. Молодая супруга еще к столу не вышедши — прибирается, а он с другой начал упражняться.

Тут произошла абсолютная дрянь и неразбериха. Володьке бы, конечно, в шутку все превратить. А он очень обиделся. Его в суматохе какой-то родственник бутылкой тиснул по затылку.

Володька кричит:

— А пес вас разберет! Насажали разных баб, а мне разбирайся.

Тут невеста в белом балахоне является. И цветы сбоку.

— Ах, так, — говорит, — ну так это вам выйдет боком.

И опять, конечно, вопли, крики и истерика.

Начали, конечно, родственники выгонять Володьку из квартиры.

Володька говорит:

— Дайте хоть пожрать. С утра, — говорит, — не жравши по такой канители.

Но родственники поднажали и ссыпали Володьку на лестницу.

На другой день Володя Завитушкин после работы зашел в гражданский подотдел и развелся.

Там даже не удивились.

— Это, — говорят, — ничего, бывает. Нынче, — говорят, — редко случаются более продолжительные браки.

Так и развели.

Показать полностью
136

Адвокат Ефремова

Вся эта история чем-то напомнила рассказ Тэффи.

   В этот день народу в суде было мало. Интересного заседания не предполагалось.   На скамьях за загородкой томились и вздыхали три молодых парня в косоворотках. В местах для публики -- несколько студентов и барышень, в углу два репортера.   На очереди было дело Семена Рубашкина. Обвинялся он, как было сказано в протоколе, "за распространение волнующих слухов о роспуске первой Думы" в газетной статье.   Обвиняемый был уже в зале и гулял перед публикой с женой и тремя приятелями. Все были оживлены, немножко возбуждены необычайностью обстановки, болтали и шутили.   -- Хоть бы уж скорее начинали, -- говорил Рубашкин, -- голоден, как собака.   -- А отсюда мы прямо в "Вену" завтракать, -- мечтала жена.   -- Га! га! га! Вот как запрячут его в тюрьму, вот вам и будет завтрак, -- острили приятели.   -- Уж лучше в Сибирь, -- кокетничала жена, -- на вечное поселение. Я тогда за другого замуж выйду.   Приятели дружно гоготали и хлопали Рубашкина по плечу.   В залу вошел плотный господин во фраке и, надменно кивнув обвиняемому, уселся за пюпитр и стал выбирать бумаги из своего портфеля.   -- Это еще кто? -- спросила жена.   -- Да это мой адвокат.   -- Адвокат? -- удивились приятели. -- Да ты с ума сошел! Для такого ерундового дела адвоката брать! Да это, батенька, курам на смех. Что он делать будет? Ему и говорить-то нечего! Суд прямо направит на прекращение.   -- Да я, собственно говоря, и не собирался его приглашать. Он сам предложил свои услуги. И денег не берет. Мы, говорит, за такие дела из принципа беремся. Гонорар нас только оскорбляет. Ну я, конечно, настаивать не стал. За что же его оскорблять?   -- Оскорблять нехорошо, -- согласилась жена.   -- А с другой стороны, чем он мне мешает? Ну, поболтает пять минут. А может быть, еще и пользу принесет. Кто их знает? Надумают еще там какой-нибудь штраф наложить, ан он и уладит дело.   -- Н-да, это действительно, -- согласились приятели.   Адвокат встал, расправил баки, нахмурил брови и подошел к Рубашкину.   -- Я рассмотрел ваше дело, -- сказал он и мрачно прибавил: "Мужайтесь".   Затем вернулся на свое место.   -- Чудак! -- прыснули приятели.   -- Ч-черт, -- озабоченно покачал головой Рубашкин. -- Штрафом пахнет.  

* * *

     -- Прошу встать! Суд идет! -- крикнул судебный пристав.   Обвиняемый сел за свою загородку и оттуда кивал жене и друзьям, улыбаясь сконфуженно и гордо, точно получил пошлый комплимент.   -- Герой! -- шепнул жене один из приятелей.   -- Православный! -- бодро отвечал между тем обвиняемый на вопрос председателя.   -- Признаете ли вы себя автором статьи, подписанной инициалами С. Р.?   -- Признаю.   -- Что имеете еще сказать по этому делу?   -- Ничего, -- удивился Рубашкин. Но тут выскочил адвокат.   Лицо у него стало багровым, глаза выкатились, шея налилась. Казалось, будто он подавился бараньей костью.   -- Господа судьи! -- воскликнул он. -- Да, это он перед вами, это Семен Рубашкин. Он автор статьи и распускатель слухов о роспуске первой Думы, статьи, подписанной только двумя буквами, но эти буквы С. Р. Почему двумя, спросите вы. Почему не тремя, спрошу и я. Почему он, нежный и преданный сын, не поместил имени своего отца? Не потому ли, что ему нужны были только две буквы С. и Р.? Не является ли он представителем грозной и могущественной партии?   Господа судьи! Неужели вы допускаете мысль, что мой доверитель просто скромный газетный писака, обмолвившийся неудачной фразой в неудачной статье? Нет, господа судьи! Вы не вправе оскорбить его, который, может быть, представляет собой скрытую силу, так сказать, ядро, я сказал бы, эмоциональную сущность нашего великого революционного движения.   Вина его ничтожна, -- скажете вы. Нет! -- воскликну я. Нет! -- запротестую я.   Председатель подозвал судебного пристава и попросил очистить зал от публики.   Адвокат отпил воды и продолжал:   -- Вам нужны герои в белых папахах! Вы не признаете скромных тружеников, которые не лезут вперед с криком "руки вверх!", но которые тайно и безыменно руководят могучим движением. А была ли белая папаха на предводителе ограбления московского банка? А была ли белая папаха на голове того, кто рыдал от радости в день убийства фон-дер... Впрочем, я уполномочен своим клиентом только в известных пределах. Но и в этих пределах я могу сделать многое.   Председатель попросил закрыть двери и удалить свидетелей.   -- Вы думаете, что год тюрьмы сделает для вас кролика из этого льва?   Он повернулся и несколько мгновений указывал рукою на растерянное, вспотевшее лицо Рубашкина. Затем, сделав вид, что с трудом отрывается от величественного зрелища, продолжал:   -- Нет! Никогда! Он сядет львом, а выйдет стоглавой гидрой! Он обовьет, как боа констриктор, ошеломленного врага своего, и кости административного произвола жалобно захрустят на его могучих зубах.   Сибирь ли уготовили вы для него? Но, господа судьи! Я ничего не скажу вам. Я спрошу у вас только: где находится Гершуни? Гершуни, сосланный вами в Сибирь?   И к чему? Разве тюрьма, ссылка, каторга, пытки (которые, кстати сказать, к моему доверителю почему-то не применялись), разве все эти ужасы могли бы вырвать из его гордых уст хоть слово признания или хоть одно из имен тысячи его сообщников?   Нет, не таков Семен Рубашкин? Он гордо взойдет на эшафот, он гордо отстранит своего палача и, сказав священнику: "Мне не нужно утешения!" -- сам наденет петлю на свою гордую шею.   Господа судьи! Я уже вижу этот благородный образ на страницах "Былого", рядом с моей статьей о последних минутах этого великого борца, которого стоустая молва сделает легендарным героем русской революции.   Воскликну же и я его последние слова, которые он произнесет уже с мешком на голове: "Да сгинет гнусное..."   Председатель лишил защитника слова.   Защитник повиновался, прося только принять его заявление, что доверитель его, Семен Рубашкин, абсолютно отказывается подписать просьбу о помиловании.  

* * *

     Суд, не выходя для совещания, тут же переменил статью и приговорил мещанина Семена Рубашкина к лишению всех прав состояния и преданию смертной казни через повешение.   Подсудимого без чувств вынесли из залы заседания.  

* * *

     В буфете молодежь сделала адвокату шумную овацию.   Он приветливо улыбался, кланялся, пожимал руки.   Затем, закусив сосисками и выпив бокал пива, попросил судебного хроникера прислать ему корректуру защитительной речи.   -- Не люблю опечаток, -- сказал он.  

* * *

     В коридоре его остановил господин с перекошенным лицом и бледными губами. Это был один из приятелей Рубашкина.   -- Неужели все кончено! Никакой надежды?   Адвокат мрачно усмехнулся.   -- Что поделаешь! Кошмар русской действительности!..

Показать полностью
1

Исторический рассказ

Прочитал пост "Я Ленина видел..." и вспомнил рассказ Зощенко

В этом деле врать не годится. Если ты видел Владимира Ильича — говори: видел там-то, при таких-то обстоятельствах. А если не видел — молчи и не каркай по-пустому. Так-то будет лучше для истории.А что Иван Семёныч Жуков хвалился, будто он на митинге видел Владимира Ильича и будто Ильич всё время смотрел ему в лицо, то это вздор и сущая ерунда. Не мог Ильич смотреть ему в лицо,— лицо как лицо, борода грубая, тычком, нос простой и заурядный. Не мог Ильич смотреть на такое лицо, тем более что Иван Семёныч Жуков нынче ларёк открыл — торгует, и, может, у него гири неклеймёные.За такое враньё я ещё при встрече плюну в бесстыжие глаза этого Жукова.Вообще от такого вранья только путаница может произойти в истории.Я вот видел нашего дорогого вождя, Владимира Ильича Ленина, не вру.Я, может, специально от Мартынова пропуск в Смольный достал. Я, может, часа три как проклятый в коридорах ходил — ждал. И ничего — не хвастаюсь. А если и говорю теперь, то для истории.А встал я в коридоре ровно в три часа пополудни. Встал и стою что проклятый. А тут возле меня мужчина в меховой шубе стоит и ногами дёргает от холода.— Чего, спрашиваю, стоите и ногами дёргаете?— Да, говорит, замёрз. Я, говорит, шофёр Ленина.— Ну? — говорю.Посмотрел я на него — личность обыкновенная, усишки заурядные, нос.— Разрешите, говорю, познакомиться.Разговорились.— Как, говорю, возите? Не страшно ли возить? Пассажир-то не простой. А тут вокруг столбы, тумбы — не наехать бы, тьфу-тьфу, на тумбу.— Да нет, говорит, дело привычное.— Ну смотрите, говорю, возите осторожно.Ей-богу, так и сказал. И не хвастаюсь. А если и говорю, то для истории. А шофёр, хороший человек, посмотрел на меня и говорит:— Да уж ладно, постараюсь.Ей-богу, так и сказал. «Постараюсь»,— говорит.— Ну, говорю, старайся, братишка.А он махнул рукой — дескать, ладно.— То-то, говорю.Хотел я записать наш исторический разговор — бац — карандаша нету. Роюсь в одном кармане: спички, тонкая бумага на завёртку, нераскуренная пачка восьмого номера, а карандаша нету. Роюсь в другом кармане — тоже нету.Побежал я во второй этаж, в канцелярию — дали огрызок. Возвращаюсь поскорей назад — нету шофёра. Сейчас тут стоял в шубе и ногами дёргал, а сейчас нету. И шубы нету.Я туда, сюда — нету.Выбегаю на улицу — шофёр на машине сидит, машина шумит и трогается. А в машине — дорогой вождь, Владимир Ильич, сидит, и воротничок поднят.Приложил я руку к козырьку, хотел закричать ура, но забоялся часового и отошёл влево.Отошёл — и не хвастаюсь. Не кричу налево и направо — дескать, и я видел Ильича.Ну видел и видел. Про себя счастлив, а которые люди хотят от меня подробностей узнать, пущай прямо ко мне обращаются.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!