Falkonevi

Я не был в Москве тридцать лет. Москва очень сильно изменилась, этот факт я знал благодаря новостям, красивым видео и материалам блогеров. Москва похорошела, принарядилась. Стала удобным городом для жизни.  

Добравшись с двумя пересадками на метро из аэропорта до нашей старой сталинской высотки, я был очень сильно удивлен. Пока ни разу мне не встречалось подобного, чтобы местная власть могла настолько продавить и подчинить таксистскую мафию себе и лишить её самого хлебного места.  

У меня с собой был только рюкзак со сменой белья. Совсем не собирался задерживаться. Мне нужно было вступить в наследство, оформить документы и распрощаться с этим якорем. Хотя определённые мысли о грядущем богатстве меня, честно признаться, немного радовали. Но внутренне я корил себя, ведь богатство, доставшееся от умершей тётки, должно вызывать хотя бы грусть. Обязано просто, всё же родственник умер.  

Но чувства не было. Родители о тётке не говорили. Могу вспомнить всего пару раз. Моя тогда невеста на семейном застолье была усажена разглядывать фотоархив. А она в тот момент сильно хотела сменить статус на «жена» и понимала, что крайне необходимо понравиться маме, поэтому смотрела с должным прилежанием и активными вопросами.  

На одной из фотографий был я в военной фуражке и с большой деревянной лошадью в руке, а на заднем плане — неизвестные люди. Будущая моя супруга стала расспрашивать о них, то ли желая развеять откровенную скуку происходящего, то ли чтобы ещё сильнее вовлечь свёкровь в диалог. Но дойдя до тётки, родители замолчали, обозначили, что это одна сумасшедшая родственница, и очень быстро свернули просмотр. Дальше вечер прошёл скомкано, натужно. Мы с любимой поспешили в своё молодое гнёздышко. В то время мы всегда в него спешили.  

Мне 36. Я живу вполне понятную жизнь. Ипотека, недавно закрыл кредит за машину, воспитываю ребёнка. Жить с женой и ребёнком в двушке, пусть и 75 квадратов, неплохо, но я смотрю на жизнь в телефоне и хочется шикарно-блестящего. Хотя бы попробовать шоколад дубайский. Ну или почаще ездить на море. Вот в Китае, поговаривают, хорошо.  

Сидя в поезде метро, я мысленно тратил будущие деньги от продажи квартиры. Радовал себя и жену новыми вещами, делал вклады для сына, летел в отпуск на Бали и охотился на бизонов в Восточной Африке. Хотя, вроде бы, там нет бизонов. Или всех бизонов убили американцы. Или не всех, несколько осталось в Беловежской пуще, но их убил распад Советского Союза? Я понял, что знания о жизни бизонов в моей памяти носят очень размытый характер, и пообещал себе при случае почитать хотя бы «Википедию» на тему этих прекрасных и сильных животных.  

Почему я думал об охоте, не представляю. Я ведь даже стрелять не умею. Но богатство, разросшееся в фантазии уже до неимоверных масштабов, требовало выхода. А это как минимум путешествие по Африке в пробковом шлеме в сопровождении десятка местных и совершение пары-тройки удивительных открытий. Мне мерещилось внесённое в летопись — «Олег Аравийский» как минимум. И ещё воздушный шар. Обязательно нужно полетать на воздушном шаре, а лучше на дирижабле.  

Мысли роились в голове, перепрыгивая с одной на другую. То я как Ливингстон был в Африке, то готовил завтрак в Папуа — Новой Гвинее, то жил на 80-м этаже в «Москва-Сити», который увидел из окна. Даже проехал одну станцию мимо, пришлось возвращаться назад.  

Добравшись всего за час, я поел в бургерной рядом с метро. Куриные бургеры не вызывали у меня приступа счастья, и у кофе был привкус жирности и лёгкий аромат школьной столовой. Но всё было горячим и быстрым. Я сидел с подносом у окна, смотрел на электротеатр и думал, что, пожалуй, надо было ужаться, но ехать всем вместе. Посмотрели бы столицу, театр. Сыну точно бы понравилось. Правда, возиться с кучей вещей, сумками, чемоданами было так себе.  

Семья требует ежедневного, пусть маленького, превозмогания и героизма. Жаль, мы не знаем этого на старте. Такое надо в сказках писать: «И жили они долго и счастливо, заботились друг о друге, иногда отказывались от своих интересов, но всё равно им вместе было хорошо». А про «умерли в один день» не надо. Глупость какая-то.  

Я шёл дворами в сторону набережной. Специально на карте поставил точку ещё одну, иначе навигатор бы меня вёл волчьими тропами. Хотелось прогуляться красиво. Вдруг я в душе москвич. Жили же мы тут когда-то. У меня и место рождения стоит в паспорте — «Москва».  

День ещё такой пасмурный, но тёплый. В голове сквозь сумбур крутилась басовая партия из песни «Я шагаю по Москве». Я вышел к высотке.  

Все эти имперские дома честно поражают. Я смотрел на картинки перед выездом, смотрел фотографии внутри. Но стоять рядом — совершенно другое ощущение. Тебя обнимает огромная империя. Ты твёрд как стержень, потому что империя на тебя надеется и доверяет. Об этом говорит высотка. И говорит, что жить внутри было счастьем для тысяч людей.  

Я смотрел на высотку. Признался себе, что часто видел её во сне. Тогда она казалась мне ещё больше, ещё монументальнее. Но сны были отрывистые. Словно листаешь короткие видеоролики, совершенно не связанные друг с другом. А между ними — тёмные провалы. Когда очень хочется спать, а ты лежишь с интересной книжкой или фильмом и пытаешься себя заставить не спать. Но глаза слипаются раз за разом всё дольше и дольше, и уже потеряна нить сюжета. Но ты не сдаёшься. В итоге в моменты тёмных провалов тебе начинают сниться сны, как ты читаешь книгу или смотришь фильм. И всё это совершенно не совпадает с реальностью.  

И проснувшись, чтобы выключить свет и уже совсем уснуть, находишься на той истончающейся грани, где не разобрать, что правда, а что реальность. Затем проваливаешься в сон, и утром или позже, пытаясь наверстать прочитанное, совершенно путаешься в происходящем.  

Такое же ощущение было у меня, когда я стоял перед высоткой. Словно я тут был и не был, жил долгую и настоящую жизнь и оказался впервые. Дорога и перелёт дались мне непросто, решил я. Надо бы выспаться, а то ощущение дежавю может продлиться долго.  

В этот момент зазвонил телефон. Жена. На автомате начал разговор. Её голос казался далёким и даже незнакомым.  

— У меня всё хорошо. Добрался. Да, почти на месте. Да, помню, что комиссию риэлтору платить не нужно. Нет, точно попробую переночевать в квартире. Потому что я всё ещё инженер, а не владелец квартиры в центре Москвы, и мне всё ещё жалко денег. За одну ночь в московской гостишке малой сможет заниматься месяц в кружке. Ну если совсем плохо, то пойду в хостел. Не бронировал. Это Москва, тут очень много отелей и костёлов. На крайний случай вернусь в аэропорт, да. Да, поел в бургерной. Конечно, хотелось бы домашней еды. Нет. Немного волнуюсь. Вроде бы жил, да. Но я не помню. Вроде знакомо. Давай, разберусь и наберу? Всё, целую.  

Обычно она пишет. Созваниваемся мы редко. Сейчас вообще все созваниваются редко.  

Я шёл налево в сторону подъезда и открыл дверь. Дверь не открылась. Потому что нужно было позвонить в домофон. Мышцы помнили, что нужно просто подойти и посильнее дёрнуть дверь. Она просела и открывалась тяжело. Да и сама была достаточно тяжёлая. Домофон мышцы не помнили. Но я позвонил.  

— Здравствуйте, это Олег. Мы с вами созванивались по поводу ключей. У вас их оставили приставы.  

Ответа из шипящего и потрескивавшего домофона я не дождался. Услышал писк, оповещающий о разблокировке магнитного замка. Неприятный писк. Как раньше выдавал телевизор, если уснёшь под «Трёх мушкетёров», которых почему-то в час ночи показывали. Откроешь глаза, а там настроечная сетка и писк.  

Я пробормотал «спасибо» безликому домовому и дёрнул дверь на себя.  

Пересекая просторный холл к лифту, я чувствовал каждое движение внимательных глаз консьержа. Он анализировал посетителей дома не хуже автоматизированных детекторов. Движения, направление. Уверен, если бы он распознал во мне курьера, или вредителя, или просто запутавшегося посетителя, то коршун бы вылетел на битву и снёс бы меня на раз-два. Ощущал его настроение затылком. Даже запнулся. Но я не вызывал подозрений, шёл к лифту.  

Я знал, где кнопки, на какую мне нужно нажать. Кнопки были новые. В голове промелькнули пожелтевшие от времени, с царапиной на моём этаже. Царапина помогала найти её, если вдруг было темно. Где включался свет в холле, я не представлял. На новой кнопке царапины не было. Всё же столько лет прошло.  

Лифт немного и очень тихо, и знакомо гремел где-то внутри себя. Звук был убаюкивающим. Почти дома. Осталось немного.  

На площадке моего этажа никого не было. Я прошёл сразу к двери и увидел ключ в личине замка. Со мной явно не хотели общения. Оно и к лучшему. Меньше слов. Тем более опасения возможного осуждения от соседей, которые всё это время жили с тёткой, помогали ей, может быть, приносили продукты или лекарства. А тут сваливаюсь ни за что я, и все денежки отправляются к инженеру из Калязина. Потому что команда знатоков с Котельнической не смогла дать правильный ответ.  

Посетить бы «Нескучный сад». Нравилась эта телепередача в детстве. Тогда мне очень хотелось покрутить лошадку. И сейчас был бы не против. Вдруг там музей какой есть. С лошадкой.  

Открыл дверь, сделал два шага. Понял, что оказался далековато, привычные шаги сильно увеличились за годы. Справа стояла палка. Ей я включал свет в прихожей. Скрипнула третья доска паркета. Я закрыл дверь.  

Пахло старостью, плетёными салфетками и запылёнными динамиками радиолы. Пощёлкал старым рижским выключателем. В него непросто было попадать палкой. И тогда я сам придумал привязать на палку ещё палку, чтобы сделать контактную площадь больше.  

— «Так из пещерного человека инженером станешь», — окружил смущённого меня смех приятной взрослой женщины.  

Я сильно стушевался и очень гордился своим техническим решением. Воспоминание прорезало меня внутри. Я стоял совершенно растерянный, очень одинокий и печальный в большом коридоре захламлённой старой квартиры и не понимал, почему меня никто не встречает.  

Свет не включился. Снова пробки. Я, не закрывая входную дверь, прошёл на кухню, одной рукой подхватил табуретку и открыл дверь на чёрную лестницу. Электрощиток был там. Поставил перед ним табуретку. Понял, что она мне была совсем не нужна. Осторожно открыл щиток.  

Чёрные, покрытые пылью автоматы были переведены в положение «выкл», большая ручка тоже. Перевести всё обратно заняло пару секунд. Громкие щелчки вызвали рык раненого бизона, который, создавая жуткую вибрацию, заворочался на кухне. Вспотели ладони. Мне не нравился этот шум.  

Я закрыл дверцу щитка, снова подхватил табуретку и вернулся на кухню. Холодильник «ЗИЛ» рычал, стонал, сипел и ворочался в углу, словно старая собака, которую согнали с дивана нерадивые дети хозяев.  

Уютнее заброшенная кухня выглядеть не стала. Перемешанные старые деревянные шкафы с покрытыми цветным пластиком уродцами из ДВП создавали эклектичный срез долгой эпохи после разрушенного коммунизма. Когда в остов павшей империи люди, как сороки, стаскивали самые яркие безделушки, считая их более ценными.  

Клеёнка на столе. Хлебница с портретом американского актёра. Наклеенные на шкафу огромные красные маки. Китайский термос с голубыми цветами и железной крышкой сверху. Красные пластиковые лопатки и ложки для головки. Крюк для вылавливания солений из банки. У нас такой тоже был, я его потерял лет в 15, когда мы в школе ставили сценку про пиратов на КВН. Нас, конечно же, засудили учителя, и игру мы продули. Поэтому сильно опечаленные так отмечали, что я попрощался с крюком и порвал синий кроссовок.  

Жалко было обоих. Крюка — за его уникальность, а кроссовок — за красоту и понимание, что следующий его брат может появиться сильно позже и придётся летом ходить в старых кедах. На них я в итоге ручкой написал «Адидас» с одной стороны и «Говнодавы» с другой. Чем морально компенсировал потерю китайской обуви и повысил свой статус среди пацанов двора и прекрасных дам. Про последних, возможно, мои мечты. Вряд ли порядочная девушка стала гулять с парнем в подобных кедах и уж тем более из-за них. Скорее мне помогала эрудиция и постриженные маникюрными ножницами усы. Так что я даже целовался.  

Кухня не была завалена вещами. Я опасался, что найду в квартире что-то вроде результатов жизни сумасшедших женщин, натаскавших с помойки миллионы всякого добра так, что между ними протоптаны крохотные тропки. Или 70 голодных котов. Но тут была просто пустая квартира.  

Наверное, неправильно, что я не был на похоронах. Но я и не знал про них. И про тётку не знал. Смешно звучит — получить наследство от тётки, которую даже не помнишь. Такое только в сказках бывает.  

Обошёл одну за другой все комнаты.  

Кухня с выходом на чёрную лестницу. Гостиная. Тут стоял большой стол из красного дерева, ссохшийся, с потрескавшейся от времени столешницей. Она напоминала поверхность потерянного моря. Или пустыни после дождя. Прочерченные борозды, заломы шпона, блики света там, где пыль из-за силы притяжения откладывалась чуть поменьше.  

У стены стоял секретер. У него вытягивалась большая доска, чтобы можно было сидеть как за столом. Так я и сидел, рисовал или клеил что-то. Ставил ногу на ручку на дверце внизу. Однажды ручка не выдержала. Она всё же была из дерева, и никто не рассчитывал, что её будут ковырять 20 килограмм активного мальчика.  

Доска выходила очень тяжело, потому что секретер при переезде попал под дождь и его перекосило. Я не видел, но именно этим объяснялась борозда посредине. Приходилось учитывать её, когда кладёшь лист. Иначе можно было нашпиговать на листе огромный незапланированный каньон.  

В основном отделении стояли книги. Майн Рид, Валентин Пикуль, Стругацкие, Тургенев, Фенимор Купер и «Жизнь замечательных людей». Кто-то много лет выписывал эти книги, собирал для будущих поколений. Не нужно было. Теперь это хлам, груз или музейная ценность.  

На радиоле стоял чёрный кинескопный телевизор «Goldstar». Сверху он был прикрыт большой плетёной салфеткой и стопкой журналов «Телесеть» с фотографиями звёзд и кричащими заголовками об их личной жизни. «Телесеть» покупали из-за программы. Она была самая подробная.  

Тумбочки, несколько шкафов, складной стол в углу. Всё стояло в порядке. Сверху были сложены книги, журналы. «Юный техник», «Чудеса и приключения» — эти я знал. Мне их читали в этой комнате.  

В спальне стоял огромный трёхстворчатый шкаф. В него можно было спрятаться даже втроём или вчетвером. Было весело забегать туда с разных сторон и пробираться в другую дверь через развешенную и сложенную одежду и даже не встретиться на пути. Не шкаф, а дом внутри дома.  

На дверце висели чьи-то галстуки. Большая деревянная кровать застелена ковром. Сверху брошена подушка с вышитым медведем на дереве. Должны быть и другие медведи, но за годы они стёрлись. Остался только один — гордый бурый житель острова Городомля.  

В третьей комнате стоял огромный письменный стол. И два серванта. В них ничего не было. Могла быть посуда. Внутри были менее запылённые области на полках. Что-то стояло, но исчезло.  

Письменный стол вполне мог бы стоять в кабинете мэра или министра. Он выражал собой имперскость во плоти. И был готов отстаивать и защищать интересы империи. Сверху он был покрыт коричневой кожей. С одного угла она лопнула и отошла. Ни кресла, ни стула рядом не было.  

В углу стояла раскладушка, сложённая и прижатая к стене стопкой книг. Монографии по кардиохирургии, какие-то ещё книги о медицине. Я отодвинул их в сторону. Сверху лежала раскрытая на первой странице книга О. Д. Маршанова «Пересадка органов в боевых условиях».  

Как меня зовут.  

Историю семьи я не знал. Фотографий было мало. Мать всегда говорила, что фотографии в тех местах, где служил дед (а он был военным), не делали. А до войны все были простыми крестьянами да рабочими, поэтому все данные потеряны.  

Совпадения имён всегда вызывали у меня особую приязнь. Словно нашёл родственника. Их было мало. Все были с папиной стороны. Родственников матери я не знал. Оказывается, вот тётка, да и та померла.  

Вообще, та фотография с конём была моей самой первой. Раньше фотографий не было. И сейчас это казалось странным. Я жил в центре столицы. Не в закрытом городке на Ямале с одной ракетой посреди посёлка, от которой и электричество добывали, и хлеб в ней пекли. В Москве. Даже когда везде ничего не было, в центре страны всё было. Хоть и не всем доставалось.  

Я сдвинул книги и раскрыл свою будущую постель. Терпимо. Как в походе. Чистый Кощей Бессмертный. У меня есть миллионы, но их нет. Поэтому я сплю на раскладушке старше, чем я, и сейчас пойду в магазин за растворимой лапшой и шоколадкой.  

Колокол звонка заставил меня почти подпрыгнуть, снести всю стопку книг, повернуться и подвернуть ногу. Я поковылял до прихожей. В ней стояла дама, которую я в любом бы городе назвал опытной жительницей столицы.  

Присутствовала в ней определённая смесь ядерной хамоватости и аристократической утончённости. Человек, способный вести светскую беседу, попивая чай из сервиза, сделанного на императорском фарфоровом заводе, и обсуждая декадентство граффитистов Европы начала 30-х годов. И в то же время органично сцепившийся в битве за последние штаны на рынке.  

И там, и там моя гостья вышла бы победителем, я не сомневался.  

Завитые белые с фиолетовым отливом локоны, ярко подведённые глаза, опутанные сетью морщин, которые её совсем не старили, а скорее придавали очень боевой и душевный вид. Настоящая бабушка из ранних советских фильмов. Рина Зелёная с оттиском эстетства и слоновой кости.  

В ней был этот московский стержень людей, рвущихся вперёд на эскалаторах ради выигранных секунд. У неё в руках была шаль крупной вязки. Зачем ей летом тёплый аксессуар, я не представлял.  

— Молодой человек, вы же Олег, да? Антонина Михайловна. Мы с вами созванивались. Дверь была открыта. Я решила, что вы меня ждёте с радушием. Понимаю, никакого чая. Во-первых, вы тут всего-ничего, во-вторых, дела ждать не любят.  

Она посмотрела на меня выше очков, ожидая какую-то реакцию.  

— Здрасьте, — запутавшимся в тишине, надломленным голосом выдавил я.  

— У вас будут налоги и на наследство, и на продажу. Квартира старая, требует ремонта. Много не надейтесь получить, — Антонина Михайловна шествовала, как пионервожатая с отрядом, состоящим из меня одного, по комнатам, — но просторная и не так уж и страшная. Мебель можно выбросить или продать, книги тоже. Или сдайте в библиотеку. Вам копейки, а им приятно. Знание надо поощрять!  

От последней фразы на краю сознания забрезжило что-то очень знакомое.  

— Но! У нас есть проблема. Это памятник. Квартирой так давно никто не занимался, что свидетельство о собственности ещё советское, а план этажа в домовой книге отсутствует. Я направила запрос в архив, но пока они сообразят, что к чему.  Итак, наша квартира без ремонта и с учётом всех платежей, налогов, сборов и комиссии может принести вам 76 миллионов. Предстоит много сделать. Но главное — вам нужно решить, вы сами всем этим займётесь или предоставите профессионалу? Тогда нам нужно будет проехать и подписать доверенность на продажу.  Без переживаний, мой друг. Антонина Михайловна слишком стара и честна, чтобы обманывать таких хорошеньких мальчиков.  

(примечание) простите, в один пост весь текст не влез, пришлось собирать в серию.

Для примера взял больной вопрос со стадионом "Центральный", деньги на ремонт которого украли еще в конце 90х и с тех пор никто не может им заняться. Были потенциальные инвесторы, готовые взять его в концессию. Но инвесторы отказались кланяться вождю и отбыли восвояси. А когда-то на стадионе был даже этап кубка Европы по прыжкам с трамплина.

Второй выбрал центральную улицу. Вроде ничего, только урны пропадать стали, дороги поплыли. Вдоль дорог стали класть плитку. Почему? Потому что ее можно перекладывать.

Вообще красивые урны, дороги, отсутствие граффити и урны для раздельного сбора мусора есть только на улице Крылова и Салтыкова-Щедрина. В остальных местах города таких чудес не встречали. Только один раз, когда в город прилетал главный в январе и перед новым годом срочно ремонтировали дороги в поле зрения. И мусорки ставили, потому что был самый разгар мусорной реформы, которая регионе сами понимаете.

Пока мы имеем - мост пешеходный (ржаевет с первого месяца) для красивых свадебных фотографий. Собор главный (восстановленный, чутка крыша течет, ну да ладно) очень монументальный. даже площадь переименовали из Революционной в Соборную. Вообще переименование в Твери важное занятие. Губернатор даже хотел проспект в сторону столицы переименовать в Московский. Чтобы понятно было. Но потом почему-то перехотел. Зато переименовал центральную площадь, ту самую, где трехлучевая схема по принципу Питера или Парижа из Советской в площадь Святого Благоверного князя Михаила Ярославича Тверского. Что в целом не плохо, нужно знать, любить и уважать местных героев и гордиться ими. Минус тем, кто там живет с написанием адреса в анкетах. Но при этом самый длинный проспект в городе назвали в честь советского главы города, которого никто и помнить не помнит. А вот реального главу, которого все любят и относятся с уважением, кто руководил городом в 90е и даже тогда ходил на работу пешком почитают чуть менее чем никак.

Есть крутые вещи - например центральный ЗАГС, там действительно хорошо. Транспорт Верхневолжья тоже хорошо, но это заслуга московской конторы. Тверь просто близко к столице, удобно Минтранс возить показывать успешное внедрение. Автобусы реально удобные, а что их работа оплачивается из бюджета, а деньги за проезд уходят на Кипр, так это все злобные инсенуации прозападных подлецов и ЛГБТ-пропагандистов. Кстати, в Тверской области начали бороться с ЛГБТ до того как это стало трендом.

По всем федеральным программам ремонты идут. Прекрасно сделана пешеходная улица. Но только сделана вопреки, потому что активисты и заинтересованные тверские патриоты выиграли конкурс и было не отвертеться. Но при этом рекламные тумбы, которые уже 5 лет стоят незаконно, все еще стоят. И даже реклама продается. Потому что администрация города не может их демонтировать. Поднять, переложить под ними плитку может, а демонтировать не может.

По сравнению с 00 и 90ми уровень жизни и комфорт сильно увеличился. Ходить не страшно стало. Гулять можно. Реального города и поселки под умелым руководством расцветают. Но в этой Твери нету таких...

Дальнейшая дорога оказалась не очень насыщенной, так как после приземления тверичей на свои полки, я отрубился и проспал даже прибытие поезда. В итоге мои попутчики уже ушли, а я под шум и заверения проводницы, что нас вот прямо сейчас оттащат на запасной путь, приводил себя в человеческий вид. А потом отправился на небольшую прогулку по Невскому с желанием поесть. И желательно не бургеров, которые очень не хотел. Хорошо, что есть заведения, работающие вокруг вокзала по утрам. В 5.30 особо не разбежишься. По пути расчехлил фотоаппарат со штатным полтинником на полном кадре и решил снимать все подряд, чтобы ни было. Ведь раз я тащил на себе эти 750 грамм инженерной мысли, надо использовать.

Ходил я не то, чтобы много. Вокруг площади. Приехал-то я по рабочим делам и их надо было делать, а не прохлаждаться. Фотографии всего похода будут черно-белые. Такую задачу я себе поставил на старте. С цветными фотографиями попроще, да и их удобнее делать на телефон. А вот искать сюжеты для черно-белых сложнее. Ставить себе фотозадачи - это похоже на квест. Например мне нравится ограничивать себя в кадрах, или в объективе. Или в чувствительности. Чтобы целью было не только найти сюжет, но и технически его получить. Не все на свете получилось. Одна фотография должна остаться цветной. Такая небольшая прелюдия к дальнейшему фотопотоку. Меньше слов больше картинок!

В подворотне, не знаю, может правильнее говорить в арке, все же Питер. Одинокий стоял мопед. Готовился выйти к людям, чтобы нестись и доставлять устрашение, ой, угощение людям. Хотя проблема узких тротуаров есть. Особенно на Невском. Толпа несется вперед, чтобы посмотреть что там впереди. Я против людей не выступаю. Иду себе да иду.

Само собой невозможно пройти мимо надписи "Город-герой". Просто из уважения к великим стальным людям, выстоявшим в блокаду. Были дамы, которые кормили бегемота и таскали ему воду. И бегемот выжил. А ведь могли его пожарить и прокормить пару сотен человек. Честно, как бы я поступил представить не могу. Героизм он внутри, он всегда. Честно не уверен в своих силах. Кого-нибудь я бы наверное съел. Или накормил близких.

Это будет единственная цветная фотка. Утром вывозят мусор. Красив город. Единые фасады, проспекты, улицы. В Питере очень интересно бывать. Чувствуется история. Возможно потому, что она сконцентрирована в одном месте и выливается на тебя со всех сторон. Когда отошел в сторонку, чтоб пошуршать мороженым или плюшку скушать или как я приложиться к проклятой никотиновой соске, а там "В этом доме жил известный на всю страну книгочей Иордам Актинович Вяземскый". И какой-нибудь мимо проходящий кот на тебя смотрит с осуждением "Да-да, сам Вяземскый, а ты тут вздумал курить без уважения". И уходит вдаль. А ты стоишь, уже ничего тебе не надо, только и думаешь, да кто ж такой, тысяча чертей, этот Вяземскый? Достаешь телефон, гуглишь. А в интернете тебе написано, что известный книгочей И.А. Вяземский проживал в доме 48 по улице Желейная в Санкт-Петербурге. И не понятно, то-ли дом красит человека, то-ли человек дом. Хочется немного держать в руке топор как Раскольников. Для ментального здоровья.

Потому что бабушка, точно интеллигентная, смотрит на тебя с подозрением. Она-то поняла, считала по глазам, что ты ни Вяземского, ни Нечепурного, ни Бенуа не знаешь. Причем ну Бенуа-то стыдно не знать. А ты всю жизнь думал, что это театральное. Парте, Бенуа, Балко.

В эту поездку в театр не ходил. Да и давно не ходил. Последний раз был в Мариинском. Давали Электру. Не в смысле что мочили рок, а не акустику. Спектакль такой. Опера даже. Но на немецком. С субтитрами. Чтобы я, по-немецки только гутен морген и хендехох с детских игр в войну знающий, точно сориентировался в чем там дело. Занавес открывается и дородная светловолосая Электра сидит на стиральной машине в подвале и поет. На немецком. Я вообще думал, что на немецком может петь только Рамштайн. Даже Диттер Болен и тот на английском шпарил.

Пела она пела. А там поет она внизу на сцене, а субтитры вверху. То есть мечешься как конь в ощип у казахов. От такой глазной физкультуры меня быстро укачало и я уснул. Проснулся под аплодисменты. Я хлопал как не в себя. Было стыдно. Мой внутренний интеллигент протестовал, сетовал и неистовствовал против проявленной безолаберности. Хорошо еще, что билеты достались бесплатно. За деньги-то я обычно и спички в глаза готов вокнуть, лишь бы не пропустить. Однако, уплочено.

Думаю так многие делают. Активные туристы в Питер едут, чтобы максимально все посмотреть. Я вот хотел посмотреть на яйца коня на Аничковом мосту. А то никак не разберусь, есть там лицо любовника или нет его. Мой принцип, посмотри себе сам нужно реализовать. Вот и туристы тоже должны успеть. В Санкт-Петербург же туры выходного дня. Ну кто в здравом уме поедет туда дольше? Это ж не на море. Хотя море есть. Только оно не настоящее. Идешь, идешь, идешь. А потом плюх и дальше идешь. Ну или мне где-то не повезло. Купание тоже так себе.

Зато много всяких гостишек, апартов и всего на свете. Это, конечно, приятно. Еще приятно, что надписи о досуге везде уменьшились. Теперь они QR-кодами. Когда-нибудь надо изучить и это направление. Но потом. Короче хорошо, что много гостишек, а то пришлось бы жить в гостиннице Англитер, где Есенин умер. А у меня какое-то предвзятое отношение к местам, где кто-то умер. Слишком часто редакторы телеканала ОРТ ставили по утрам "Кентервильское приведение" в сетку.

Короче туристы несутся вперед. Но в 5 утра они все же пытаются укатить и доспать свое. Мне катить было некуда, поэтому я просто гулял.

Обнаружил велосипеды. Вспомнил, что начался сезон арендных великов, самокатов и мопедов. опечалился. Люблю гулять, а потребность передвигаться по тротуару рывками, как под артобстрелом, постоянно оглядываясь и проверяя не преследуют ли тебя фашистские шпионы, желающие размотать бледное комиссарское тело по асфальту, несколько утомляет. И хотелось бы ходить с палкой в руке, чтобы пролетающему мимо ткнуть, но нет. Теперь везде камеры, и он же первый побежит на тебя жаловаться. Скучаю по детству, когда можно было навалять велосипедистам при желании и никто не в обиде. Ты ж догнал. Это его проблема, что не смог уехать.

Спустился в метро. Мне подумалось, что именно в метрополитене Санкт-Петербурга можно стать читающей нацией. Едешь минут 30. Кругом такой шум, что нереально не только поговорить, но и собственные мысли услышать. Лучший выход читать. Я читал. Чтение успокаивает. Народу в метро много. Начинался рабочий день. В Москве метро тише, выше, современнее. Можно и аудиокнижку послушать. Или сериальчик посмотреть. В Питере пить.

Выбрался из метро на станции Кировский завод и пошел. Дворец имени Газа оказывается построили конструктивисты. Надо будет побывать внутри. Перед ним покрасили скамейки. Какой-то он очень похож на 90-е. Поставь рядом палатки, торгуй и вот тебе возвращение эпохи. Хотя вроде бы вообще из другого времени. Но во многих городах торговля была именно перед ДК, и тут, думаю, тоже была. Сформировалось восприятие. А так как нет этого давящего ампира или другой имперской темы, то и кажется захолустным строением. ДК Строителей на улице строителей.

Вот ансамбль на площади совсем другой. Он торжественный, мощный. Представляешь прям как купишь себе настоящую питерскую шаверму и счастливый пойдешь мимо этих колонн, перенимая дух империи и мотивацию к новым великим свершениям в будущем.

До своей работы я дошел. А после рабочего дня силушки снимать не было совсем.

Для тех кому интересно: выдержку ставил 1/100, диафрагму 1.8 чувствительность автомат. Так как не могу привыкнуть к управлению никак, в ручном режиме не очень выходит. Ну и сама стартовая беззеркалка с полным кадром не подразумевает сильные кручения-верчения. Пробовал снимать от бедра, это удобно.

Спасибо, если кто долистал до конца. Будет настрой, напишу про музей. А не будет - не напишу.

Совсем недавно лет назад один очень умный человек придумал, что эффективность политической рекламы нужно мерить охватами и вовлеченностью (то есть сколько реакций, репостов). Так как человек уважаемый и умный, ему все поверили. Тогда все специалисты по политическому пиару поняли, что эффективность их работы, а значит и их зарплаты она спрятана в отчетах об охватах. А раз все ими меряются, значит нужно за ними гнаться.

Вот и вылетают у депутатов не реже раза в месяц безумные инициативы. Не потому что они нужны или востребованы. А потому что раз месяц составляется рейтинг медиаактивности депутатов. И если депутат (А) увидит, что его показатели ниже чем у депутата (Б), то депутат (А) расстроиться и напихает в панамку своему пиарщику. Никто не хочет, чтобы ему пихали.

В результате интернет набит всякими идиотскими идеями. Часто депутат понятия не имеет, какие инициативы он может выдвинуть. Если ему не понравиться - напихает авторам. Но там люди на опыте годами живут. Знают, что запретить учителям в бикини ходить тема безопасная, но подорвет людей дай боже.

А пикабу и инициативы пикабушников если не депутаты, то их пиарщики читают, обсуждают, используют. И в обратную сторону тоже используют.

Отнесу этот ответ на пост в категорию, что я узнал 15 лет поработав в госпиаре.

Значит в дореволюционной России целую тысячу лет было очень мало скорпионов, рыб, водолеев, тельцов, львов и дев.

Сложно поспорить, что все представители этих знаков все же с легкой ебанцой в жизни. Если уж даже есть единый день эмоциональной поддержки тех, кто женат на скорпионах.

Были ли люди спокойнее и как это отразилось на состоянии общества с точки зрения астрологии?

При этом!

1. Александр I Павлович (23 декабря 1777 по старому стилю, что соответствует 12 декабря 1777 по новому стилю) - российский император, правивший с 1801 по 1825 год. Хотя по современному календарю он родился под знаком Стрельца, по старому стилю его день рождения приходился на 23 декабря, что близко к границе знаков.

2. Александр II Николаевич (29 апреля 1818 по старому стилю, что соответствует 17 апреля 1818 по новому стилю) - российский император, правивший с 1855 по 1881 год. Он родился под знаком Тельца, но его реформы и либеральные взгляды оказали значительное влияние на историю России.

• Иван III Васильевич (Иван Великий) (1440–1505). Иван III родился 22 января 1440 года, что соответствует знаку Водолея.

Царская семья была менее набожна или они специально планировали детей с более уникальными для общества знаками? Это уже для расследования в духе Ренов вопрос.

Но вот просто представьте. Живете живете, а у вас один скорпион в деревне. Или телец. Не зря же говорят «два скорпиона в одной банке не живут»?

В 20 веке никто постов не соблюдал. Поэтому известные деятели  относятся к упомянутым знакам. Например Сталин и Шаинский - весы. Ельцин - водолей. А Горбачев - рыбы. А вот Дмитрий Медведев - дева.

Значит ли все это, что «постники» обладают большей пассионарностью?

Мне не хватает знаний по астрологии, чтобы делать выводы. Призываю экспертов.

Тогда только Саша Черный писал, что "черта в стуле" и хотелось бы жить сейчас хорошо. А всем остальным система была понятна.

Оценивать этот поворот можно только с точки зрения результативности. Он сработал. Страна выстояла в войне, смогла развернуть экономический бум и освоить собственную территорию.

Но с другой стороны война породила массовый страх, в том числе и в руководящих кругах. Для простых людей страх повторения войны вылился в сверхопеку над детьми, достаточно жесткое воспитание и контроль. Что аукнется потом, когда в 90е это поколение детей растеряется и растеряет свой потенциал. И сейчас, когда повторив методы социальной адаптации мы производим слабое и изнеженное потомство, воспитанное в домашней коробке из страха, транслируемого через медиа.

Но для спасения страны и предотвращения потенциального блицкрига по нашим территориям Союз превратился в империю наоборот. Пришлось накачивать национальные окраины для создания буферных зон по границе. Для этого туда отправлялось русское население, вливались ресурсы в экономику.

В Восточное Европе было лучше, чем в РСФСР. Все мечтали о чехословацкой одежде. У меня были отличные чехословацкие кроссовки. Они продержались намного дольше чем страна.

При этом идеологически всем доносилось - мы единый советский народ. И в первую очередь вымывалась русская идентичность. Даже если взять русские сказки. Сейчас всех жутко раздражает, когда из великих фильмов 90х и 00х вырезают фразы, блюрят сигареты. Примерно так же и поступало советское правительство. Сказки русские были переписаны. Только ограниченные издания для филологов сохранились. Но в массовой культуре их не было. В воспитании и образовании упор делался на идеологию. Те русские специалисты, которые жили в странах Варшавского блока, Африке, Азии или советских республиках так и назывались "советские". Это очень хорошо показано в фильме "Гранит", где местный мальчик называет бойцов ЧВК "советские".

Русскость как идея, тем более национальное самосознание размывалось. Частично это похоже на угасание римской империи, ассимилировавшей дикие германские племена и рухнувшей от их культуры. В Союзе нужно было подчеркивать равенство всех участников, поэтому РСФСР жил по остаточному принципу.

Русских не было. И в конце 80х и в 90е, когда под действием западной пропаганды и специальных советников советский блок расшатывался именно через распространение национальных идей "советскость" в РСФСР держали до последнего. Иначе страна бы развалилась, как это было по эфемерному плану Даллеса. Помните, что Татарстан подписал федеральный договор только в 96 году.

Что касается Российской империи, там ассимиляция национальностей шла стандартным путем. Есть русские, они сильные, будем с русскими, будем сильнее.

Поэтому да, советские руководители размыли русскую идентичность. В 22 году, когда всем репатриантам и другим запутавшимся людям было стыдно быть русским, отсутствие национального самосознания нас здоров подвело. И этот страх быть русским сидит внутри нас. Вспомните истории на отдыхе, не хотелось бы отдыхать с русскими. Все так думают. И да, многие не хотят отдыхать с соотечественниками, но они не стесняются.

В СССР было много хорошего. Коммунизм, если он дойдет до состояния описанного в Стартреке, где у тебя все есть и ты работаешь ради своего желания, станет прекрасным мироустройством. Но для этого путь нужно пройти очень длинный. Как минимум понять, что планетка у нас крошечная и очень странно вообще думать, что вид может еще как-то делиться.