Это был ковидный год, когда половина мира сидела дома в пижамах, а другая половина — в пижамах смотрела вебинары. Пъе, к своему стыду, принадлежал ко второй категории.
Он сидел, лениво пролистывая соцсети, пока не наткнулся на рекламу, которая была настолько яркой и наглой, что его палец замер над экраном:
На фотографии женщина с идеально прямыми волосами и ослепительной улыбкой буквально излучала уверенность. Её взгляд был таким, словно она уже знала ответы на все вопросы, даже те, которые вы ещё не придумали.
Курс вела инфо-бизнесвумен с псевдонимом Мадура Шанти. На деле её звали Марина Шаповалова, и, судя по цоканью, родилась она где-то под Вяткой. Но псевдоним звучал достаточно загадочно, чтобы вселить в людей надежду.
— Процто рицуйте! — вещала она с экрана. — Ведите линию, поцувствуйте поток! Главное — улыбайтесь. Улыбка — это ваше оруцие!
"Оружие? Против кого?" — подумал Пъе, но всё же вооружился маркером и листом бумаги.
Рисование оказалось сложнее, чем казалось. Вместо потока у него вышла линия, которая через час всё ещё оставалась убого кривой. Кривой была и его жизнь, но это его не сильно вдохновляло.
— Почему ничего не работает? — буркнул он, глядя на своё произведение, больше напоминающее трассу для тараканов, чем что-то духовное. — Да и ладно! По крайней мере, у меня в это время нет охоты нажаться дешевого индийского рома!
Спустя неделю Мадура внезапно объявила, что нейрографика устарела.
— Мир меняется, и я меняюсь вместе с ним, — заявила она в новом вебинаре. — Теперь я бизнес-коуч! Создаю из вас лидеров, пробуждаю титанов!
"Титанов?" — Пъе почти захлебнулся своим кофе. "Эти титаны, наверное, строят Вавилонские башни из долгов."
Мадура утверждала, что за два месяца её методика помогла заработать миллионы. Правда, кому именно, она не уточняла. Но, судя по её уверенности, миллионы, вероятно, были у неё самой.
Курс свернули, нейрографические "потоки" остались недооформленными, а Пъе — с пачкой испорченной бумаги и чувством, что его снова обвели вокруг пальца.
"Может, это и была её нейрографика," — подумал он с иронией. "Линии-то кривые, но всё сходится в одну точку: на её банковском счёте."
Когда мир захлестнул ковидный хаос, Мадура вышла на новый уровень:
— Медитация через третью чакру — вот ответ на пандемию! — вещала она в своих вебинарах. — Вакцина? Зачем вам вакцина, если вы можете просто дышать правильно?
Эта "третья чакра", которую Мадура всегда называла с загадочным блеском в глазах, должна была стать новым трендом. Она уверяла, что особое дыхание не только откроет энергоцентры, но и "разрушит молекулярные цепочки вируса".
— Вирусы — это всего лишь энергетический шум! — провозглашала она. — Очистите свои чакры, и вы станете невидимыми для болезни.
Мадура начала запускать антивакцинные марафоны, собирая тысячи участников. Люди слушали её голосовые сообщения в мессенджерах:
— Не позволяйте страху управлять вами! Третья чакра — это ваша самая мощная защита. Делайте вдох, делайте выдох. Почувствуйте поток.
Она записывала вдохновляющие видео, где стояла на фоне закатов и морей, и уверяла:
— Я чувствую, что моя чакра пульсирует так сильно, что может защитить даже соседей по дому!
Но вот парадокс: когда сама Мадура заболела, никакая чакра её не спасла. Ковид настиг её в апогее успеха. Слухи о её состоянии начали расходиться быстро, но она уверяла:
— Это просто очищение! Моя третья чакра выбрасывает всё лишнее.
Последнее видео, которое она записала, стало иконой нового уровня абсурда. В нём Мадура, осунувшаяся и с тяжёлым дыханием, всё ещё пыталась улыбаться и говорила:
— Если я заболела, это потому, что Вселенная хочет научить меня чему-то большему. Не волнуйтесь за меня, моя чакра уже почти победила вирус.
И вот, одним тоскливым ковидным утром, лениво пролистывая почту, Пъе Левиндт наткнулся на письмо с ярким заголовком:
"Успей проститься! Купон на 80% OFF на похороны Мадуры Шанти."
Письмо сопровождала фотография Мадуры, сияющей всё той же непробиваемой улыбкой слепящей искусственно-белоснежными зубами, цокая которыми она когда-то обещала своим адептам поток и гармонию.
— Даже после смерти делает бизнес, — пробормотал Пъе, зевая.
В письме сообщалось, что церемония прощания пройдёт на редчайшем кладбище в предгорьях Гималаев. А внизу, жирным шрифтом, добавлялось:
"Эксклюзивная возможность увидеть гуру в последний раз и провести её к новым вершинам духовного успеха!"
Купон выглядел заманчиво, да и до кладбища было рукой подать — Левиндт снимал гостиницу неподалёку.
"В конце концов, никто меня там не узнает. Все в масках. Да и кто из её адептов читает постмодернистов?" — подумал он, вспомнив, как даже самые близкие друзья Мадуры едва тянули на любителей Гандапасов, Тони Робинса и Джо Витале, не говоря уже о серьёзной литературе.
Пъе никогда бы не подумал, что окажется на кладбище в Индии, стране, где 99% людей предпочитают сожжение. Найти здесь место для погребения было сродни обнаружению библиотеки в ночном клубе — неожиданно и совсем не к месту.
Кладбище находилось в предгорьях Гималаев. Узкая тропинка, будто прорубленная в скале, вела к месту захоронения, петляя среди зарослей деревьев с чёрными, обугленными стволами.
Левиндт осторожно поднимался, чувствуя, как его обувь скользит по влажной, поросшей мхом дорожке. Мох, правда, выглядел как заплесневелый ковёр — не такой, который хочется трогать, а скорее такой, о котором вспоминаешь после плесени на забытом бутерброде.
Вокруг открывался захватывающий вид: вдали возвышались снежные вершины, словно покрытые сахарной пудрой, и небо вокруг них было таким ярким, что казалось нарисованным акварелью. Воздух пах дымом и чем-то сладковато-пряным — то ли благовониями, то ли тем, что кто-то решил приготовить карри прямо под открытым небом.
Неподалёку от кладбища возвышался величественный особняк в колониальном стиле. Его стены были выкрашены в ослепительно белый цвет, от которого глаза начинали болеть ещё на подходе. На балконах виднелись резные деревянные перила, а из окон доносился аромат специй и сладковатого дыма благовоний.
У ворот стоял гигантский рекламный щит с надписью на русском:
"Шамбала ближе, чем вы думаете! Вход за донейшн."
На крыльце сидели несколько индусов в свободных белых одеждах и с тщательно уложенными бородами. Их внешний вид выдавал полное презрение к окружающему миру, как будто они были не просто хранителями тайны Шамбалы, а её главными акционерами.
Местный проводник, который вёл Пъе, остановился и хмыкнул.
— Видишь этих ребят? Это потомки тех самых проводников, что обещали вашим Рерихам показать Шамбалу.
— И что, они всё ещё этим занимаются? — Пъе не мог скрыть иронии в голосе.
— Конечно! Только теперь у них технологии.
Проводник кивнул на один из балконов, где стояла группа туристов в шлемах виртуальной реальности. Их головы покачивались в такт воображаемым шагам, а руки тянулись к чему-то, что могло быть невидимыми портальными воротами.
— VR-путешествия в Шамбалу. Всего за 8 000 рупий за сеанс.
— Ещё какой! Правда, некоторые жалуются, что у них начинается морская болезнь.
Пъе пристально посмотрел на особняк. Он напоминал комбинацию дорогого курорта и плохо замаскированной аферы. Внутри, несомненно, пряталась куча сувениров с логотипами Шамбалы, ароматические палочки с надписью "Ощути энергию предгорий" и, вероятно, даже фирменная линия косметики "Сияние просветления".
— И все эти люди на полном серьёзе верят, что увидели Шамбалу? — спросил Пъе, глядя, как один из туристов снял шлем и восторженно вскрикнул:
— Это было незабываемо! Я словно прикоснулся к божественному!
— Конечно, верят, — кивнул проводник. — Зачем разрушать их иллюзии? Если бы они узнали правду, пришлось бы возвращать деньги.
"Мир меняется, и он меняется вместе с ним," — подумал Пъе, вспоминая слова Мадуры Шанти. "VR, нейрографика, ирония — всё это работает на одну и ту же публику."
С трудом оторвав взгляд от туристов, Пъе направился к кладбищу. Позади него раздавался голос одного из "потомков Рериховских гидов":
— На следующей неделе мы открываем новый маршрут! Путешествие в потусторонний мир через уникальную аудиомедитацию. Всего 16 000 рупий за полный опыт!
"Всё-таки бизнес — это вечная Шамбала," — подумал он. "Её находят только те, кто знает, как брать за это деньги."
Когда Пъе наконец достиг кладбища, его ждал сюрприз. Среди могил, выстроившихся неровными рядами, выделялся "русский сектор".
На надгробиях с золотыми буквами красовались такие фамилии, которые можно было ожидать увидеть в криминальных хрониках, но никак не в предгорьях Тибета:
Все эти люди завещали похоронить их "поближе к Шамбале". Видимо, они настолько прониклись мистическими идеями, что решили, что быть захороненным в предгорьях — это что-то вроде VIP-пропуска в загробную жизнь.
"Купол? Бульдозер? Браток? Это что, клуб русского эзотерического криминала?" — подумал Пъе, разглядывая таблички.
Под одной из них значилось:
"Здесь лежит Владимир, который почти нашёл истину. Но закусил её шавермой."
