именно так и отсеивали воинов в греческую фалангу. Принцип прост если ты не справишься с быком - как ты выстоишь в фаланге? А фалангист - это гражданин. Его любят гетеры. Уважают ветераны. Можешь голосовать на собрании.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Микенская_цивилизация

https://www.youtube.com/watch?v=Mu4_zNCaymA

Параллель я придумал потому и тег -мое. Короче военная логика. А еще лучше

"хуйня война - главное маневры"

В Нижнем Новгороде маленькая девочка лишилась фаланги пальца при катании со стальной горки в городском парке «Швейцария». Об этом сообщает ГТРК «Нижний Новгород».

Пострадавшую госпитализировали. Местные медики провели онлайн-консультацию с травматологами ведущих федеральных клиник. Уточняется, что ампутированная ногтевая фаланга пальца не подлежит восстановлению. ???!!!

Пожалуйста, кто знает девочку, передайте эту информацию родителям как можно скорее:

НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ВРАЧЕБНОЙ РЕКОМЕНДАЦИЕЙ, врачи велком в коменты

Чуток ссылок

https://medach.pro/post/2545

https://www.researchgate.net/project/Fingertip-Regeneration

https://en.wikipedia.org/wiki/Regeneration_in_humans#Fingers

http://edition.cnn.com/2010/HEALTH/09/09/pinky.regeneration.surgery/index.html

https://zalipaka.icu/story/regeneratsiya_konchikov_paltsev_u_lyudey_5389666

Без рейтинга, поднимите, пож.

Люди царя

Во времена Филиппа фундаментом македонского войска стали фаланга и кавалерия. Причём мы доподлинно не знаем, в какой момент произошёл этот качественный скачок от старой македонской армии, опиравшейся на довольно паршивую по меркам греческого мира лёгкую пехоту, к военным реформам, которые провёл царь.

Диодор — первый источник, указывающий на эти изменения, — относит их к началу царствования Филиппа.

Из чего же состояла царская армия? Во-первых — фаланга. Как нам известно, боевые порядки времён Филиппа и Александра были вооружены пиками-сариссами и мечами и имели элементы защиты, включавшие щит, шлем, металлический нагрудник и составной льняной доспех-линоторакс. Кроме того, в македонской армии существовали подразделения гипаспистов — «щитоносцев», которые были вооружены более короткой сариссой, нежели фалангиты, и могли взаимодействовать как вместе с фалангой, так и абсолютно автономно.

Филипп также обладал, пожалуй, сильнейшей кавалерией среди всех правителей грекоговорящего мира. Это была тяжёлая конница, ядром и образцом для которой служил элитный отряд гетайров — «товарищей» — конной гвардии царя. Задачей конницы было не только сражаться со всадниками, но и атаковать фланги неприятельской армии, а также наносить быстрые удары в прорехи во вражеских построениях.

Различные корпуса должны были взаимодействовать друг с другом в бою, дополняя и усиливая друг друга. Так, Филипп — как впоследствии и Александр — любил с фланга наносить конный удар по вражескому отряду, скованному лобовым столкновением с македонской фалангой. Обычно это имело сокрушительный эффект. Другим приёмом, который Александр позаимствовал у отца, была идея сосредоточения крупных сил на одном из флангов для того, чтобы затем нанести неприятелю мощный акцентированный удар.

И, если пристально взглянуть, македонская «военная революция» не предложила ничего радикально нового. Это были всё те же «три кита» любой греческой армии: тяжёлая пехота, лёгкая пехота и конница. Но, если в армиях греческих государств главную роль всё-таки играла тяжёлая гоплитская пехота, а конница и лёгкие пехотинцы имели сугубо вспомогательные роли, Филипп сделал их полноценными игроками на поле боя и развил тактический потенциал этих видов войск.

Македонская тяжёлая пехота была лучше греческих гоплитов за счёт более длинных копий (четыре — шесть метров против двух у греков) и выучки. Лёгкая пехота была, в сущности, элитой, а не сбродом «с бору по сосёнке». Наконец, кавалерия также имела лучшую выучку, более тяжёлое вооружение и могла при необходимости атаковать даже пехоту — немыслимая вещь для классической греческой конницы.

Гений Филиппа был в том, что он взял всё самое лучшее от греков — и вывел это на качественно новый уровень. Таким образом, македонскую «военную революцию» более уместно было бы назвать «военной эволюцией».

Первый блин

Спустя год после восхождения на престол Македонии, в 358 году до н. э., Филипп II вступил в свою первую серьёзную войну. Попутно потренировавшись в смертоубийстве на племенах пеонов, он двинулся в Верхнюю Македонию, чтобы раз и навсегда выгнать прочь обосновавшегося там как у себя дома иллирийского царя Бардила.

А тот взял да не испугался — и с чего бы?

Бардил уже бил македонцев, и бил смертным боем: всего-то год назад он отправил к Харону 4000 солдат прежнего македонского царя Пердикки III. А чтобы им не так грустно было маршировать до переправы через Стикс, послал с ними и самого Пердикку. Именно эта военная катастрофа сделала для всего греческого мира две судьбоносные вещи: во-первых, снова открыла на македонской бирже труда вакансию «царь», а во-вторых, наглядно показала всю ничтожность македонской военной организации.

У Филиппа был год, чтобы провести работу над ошибками, и теперь он шёл сдавать экзамен. «На бумаге», впрочем, всё выглядело достаточно неоднозначно. Собрав едва ли не всё боеспособное население, свежеиспечённый македонский царь смог выставить в поле 10 000 пехотинцев и 600 всадников. У Бардила были те же 10 000 пехотинцев, а всадников — лишь на сотню меньше. Впрочем, иллирийский царь отнёсся к этому недостатку со всей серьёзностью и выстроил свою пехоту большим квадратом, чтобы избежать неожиданной атаки македонской кавалерии. Филипп всё видел и решил, что при таком построении лучшие войска неприятеля практически наверняка окажутся в самом центре квадрата, в то время как на краях будут стоять те, что поплоше. А значит, по ним и надо бить!

Сам Филипп, напротив, усилил не центр своей армии, а правый фланг — он выставил там отборную пехоту. Именно правый фланг македонской армии первым подался вперёд, в то время как левый фланг и центр двигались с небольшим опозданием — так, чтобы вместо перпендикулярной линии получилась диагональная. Конница же шла ещё правее — она должна была вступить в бой в строго отведённый для этого момент.

И вот отборная пехота Филиппа начала давить на левый край иллирийского квадрата — как раз туда, где стояли далеко не лучшие солдаты Бардила. Иллирийский центр и рад был бы как-то помочь — но он уже скован боем с подошедшими войсками македонского центра и левого фланга. Правый фланг Филиппа всё усиливал давление на угол квадрата — и тот начал крошиться.

Помните про македонскую конницу? Ту самую, которая не должна была вступать в бой до определённого момента? Так вот — это был как раз он. Тяжеловооружённые македонские всадники буквально вклинились в прорехи иллирийских порядков. Квадрат больше не крошился — он разваливался на куски. Дальше была просто бойня.

Впоследствии македонцы заключили с побеждёнными мир, по условиям которого иллирийцы оставили Верхнюю Македонию навсегда.

Тактика, применённая Филиппом, и убедительность победы косвенно указывают на то, что это была уже новая македонская армия, качественно отличавшаяся от той, которую привёл ещё какой-то год назад Пердикка III.

Диодор считал, что уже тогда на поле боя присутствовала фаланга, однако, скорее всего, в своём законченном виде она появилась позднее, после ряда экспериментов.

Тогда кто стоял на правом фланге? Классические гоплиты?

Это вряд ли, по крайней мере, если говорить о каком-то существенном их количестве. Македония того времени — дыра дырой, нищая окраина греческого мира, которая попросту не могла себе этого позволить. Особенно когда всего-то год назад уже потеряла одну армию вместе с царём, что автоматически ударило по экономике и без того небогатого царства. Вполне вероятно, что Филипп привёл на поле боя войска, которые могли быть промежуточным звеном между классическими греческими гоплитами и будущей македонской фалангой. Они были явно тяжелее привычной для Македонии лёгкой пехоты и практически наверняка пытались моделировать греков, однако в плане вооружения представляли собой более бюджетный вариант и брали выучкой и слаженностью действий.

Тем не менее Филипп с самого начала уделял большое внимание отработке манёвров и дисциплине — об этом свидетельствует слаженность действий македонской армии уже в первом крупном сражении, которое дал царь.

Справедливости ради, концентрация большого количества высококачественных войск на одном фланге не была новинкой — такое делал, например, фиванский стратег Эпаминонд, у которого Филипп позаимствовал очень много. Но вот действия конницы, её ударная тактика — это было что-то новое.

Первый ком

Расширив границы государства и заявив о себе, Филипп довольно скоро стал видной политической фигурой и со временем оказался втянут в терзавший Грецию конфликт, известный как Третья Священная война. Мы не будем углубляться в перипетии этого конфликта — они имеют второстепенное значение для данного материала, а сама война, без сомнения, достойна отдельной статьи.

Если вкратце, то Фессалийский союз воевал против Фокидского союза. А внутри самой Фессалии был такой город Феры, которым управляли марионеточные тираны, подконтрольные фокидянам. Тираны пытались подминать под себя другие города Фессалии, в частности город Лариссу. И тогда аристои, «лучшие люди» Лариссы, обратились за помощью к Филиппу II Македонскому. Царь во главе армии пошёл в Фессалию и нанёс тиранам и их союзникам пару болезненных поражений, после чего владыки Фер срочно запросили помощь у Фокиды. Помощь подоспела: разбираться с дерзким македонцем пришёл сам стратег Ономарх, который рулил в Фокиде всеми вопросами. С собой он привёл 20 000 пехотинцев, пятьсот всадников и несколько камнемётных машин — довольно внушительные силы.

И здесь случилось кое-что важное: Филипп дважды потерпел от фокидян поражение. О первой схватке практически ничего не известно, однако тот факт, что затем состоялось ещё одно сражение, указывает на то, что македонская армия не была разбита. Что касается второй битвы, то её детали нам известны благодаря жившему во II веке уже нашей эры Полиэну, который, надо полагать, имел доступ к соответствующим источникам и описаниям.

Ономарх построил свою армию на равнине, но спиной к холмистой гряде, по форме напоминавшей полумесяц. То есть с самого начала занял оборонительную позицию и решил действовать «вторым номером», отдав инициативу македонянам. Почему? Странное поведение для человека, накануне выигравшего бой.

Очевидно, что это не была убедительная победа, и, скорее всего, она досталась большой кровью или как минимум с трудом. И фокидский стратег извлёк из неё определённые уроки.

Что давало такое построение? Правильно — естественную защиту тыла и флангов, не позволяло окружить. Помните, как македонская конница дала прикурить иллирийцам, ударив им во фланг? Судя по всему, Ономарх тоже видел её в деле и сделал выводы. Выйти на равнину и атаковать — значит открыть фланги для атак вражеской конницы, противостоять которой фокидские всадники не могли.

Что ещё? Пехота. Оборонительная тактика могла свидетельствовать и о том, что у фокидских гоплитов в первом бою возникли сложности при лобовом столкновении с македонской пехотой. А это, в свою очередь, могло значить, что у македонцев появилась фаланга с сариссами, более длинными, чем греческие копья. В этом случае встать у подножия холма, на который можно было бы отойти в случае форс-мажора, — вполне здравое решение, ведь фаланге будет тяжело подниматься в гору. В любом случае, это лишь предположение и доподлинно мы не знаем. Что мы знаем точно, так это то, что свои камнемётные машины Ономарх поставил на холме, укрыв их до времени от взора неприятеля.

Бой, как и предполагал стратег, начали македонцы. Они двинулись вперёд, и лёгкая пехота Филиппа, шедшая впереди фаланги, принялась обстреливать фокидских гоплитов. Фокидяне подались назад и стали подниматься по холму, всем своим видом демонстрируя отступление. Македонская фаланга двинулась было за ними, однако тотчас же попала в радиус обстрела осадных машин, установленных на холме. И они открыли огонь. Неся существенные потери от летящих с холма камней, македоняне пришли в замешательство, их движение застопорилось, и тогда, повинуясь сигналу своего стратега, фокидская фаланга развернулась и двинулась в контратаку вниз по склону холма.

Лишь ценой больших усилий и немалых жертв Филиппу II удалось вывести свою армию из этой ловушки и избежать разгрома. Это было болезненное поражение, однако оно не изменило главного: македонцы проиграли не более сильному, а более хитрому врагу. И враг этот пошёл на хитрость как раз потому, что чувствовал свою слабость. В конечном счёте, даже это поражение косвенно показало, что при равных условиях македонская армия была сильнее среднестатистического греческого войска.

Реванш

В конце весны следующего 353 года до н. э. македоняне вернулись в Фессалию. Теперь у Филиппа с союзниками было в сумме 20 000 пехоты и 3000 всадников, и во главе этого войска царь двинулся прямо на Феры. Ему навстречу вновь выступил Ономарх, у которого было 20 000 пехоты и 500 всадников. Кроме того, ему на помощь спешили афиняне.

В этой ситуации Филипп должен был форсировать события и сам навязать противнику битву, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев: не дать своим врагам соединить силы и вынудить Ономарха сражаться именно на такой местности, где македонский царь мог бы в полной мере реализовать своё преимущество в коннице. В итоге Филипп встал на прибрежной равнине, на полпути между легендарным Фермопильским проходом и Ферами. В историю это место вошло как Шафранное (Крокусовое) поле.

Теперь у Ономарха не было приоритета в выборе позиции. Единственное, что он мог сделать, — это развернуть порядки своего войска так, чтобы правое крыло, где находился он сам, упиралось в море. Однако это не спасло — македонская фаланга взломала строй его гоплитов, после чего конница Филиппа буквально разорвала левое крыло фокидской армии и вышла стратегу в тыл. Фокидяне оказались прижатыми к морю — совершенно безнадёжная ситуация.

Потери были тяжелейшие — до 6000 человек, включая самого Ономарха, ещё 3000 были взяты в плен.

Главный бой жизни

Поразительно, но для человека, проведшего половину жизни в военных походах, Филипп дал на удивление мало больших полевых сражений. В сущности, следующая масштабная битва, описание которой нам доступно, произошла спустя многие годы. Это было знаменитое сражение при Херонее, окончательно утвердившее власть Македонии над Грецией. Той самой Македонии, которая ещё недавно представляла собой нищую периферию эллинистического мира.

Афины и Фивы сформировали коалицию греческих государств с целью остановить вторжение Македонии в Центральную Грецию. Двум противоборствующим армиям было суждено сойтись в бою в начале августа 338 года до н. э. у деревеньки Херонея, недалеко от Фив. Это было ключевое сражение в военной биографии Филиппа II.

Диодор говорит нам, что македонская армия превосходила противника числом, была лучше обучена и готова к бою. А также, что юный Александр возглавил решающую атаку македонцев. Марк Юниан Юстин, напротив, утверждает, что численным превосходством обладали греки, однако первенство в качестве войск также отдаёт македонцам. Диодор сообщает, что у Филиппа было 30 000 пехотинцев и 2000 всадников, но ничего не говорит о греках. Позднейшие исследователи, на основании косвенных данных, пришли к мнению: у греков могло быть до 35 000 человек, причём 2/3 их войска составляли афиняне и фиванцы. Что касается конницы, то, скорее всего, она численно (и качественно) уступала македонской.

Греческие порядки растянулись в ширину на три километра — так, чтобы один фланг упирался в поселение, а другой — в реку, которая, согласно Плутарху, даже летом была полноводной. Более того, течение реки в том месте образовывало угол, что позволяло грекам развернуться и попытаться окружить македонцев в ходе контратаки. Казалось бы, идеальная оборонительная позиция.

Перед Филиппом стояла довольно сложная задача: придумать, как развернуть греков, чтобы они сдвинулись со своей позиции и оголили фланги. Царь, как и всегда, занял место на правом крыле своей армии — против афинян; Александр командовал левым и противостоял фиванцам, которых на тот момент считали лучшими воинами Греции.

Плутарх сообщает, что сражение начал Александр, атаковавший элитный «Священный отряд» фиванцев. Нечто подобное утверждает и Диодор, тоже отдавший первенство Александру. Но здесь важно учитывать один момент: оба автора жили существенно позднее описываемых событий, когда деяния Александра были известны всему миру и, без сомнения, масштаб его фигуры затмевал дела его отца. Так что, отдавая «первую скрипку» юному тогда ещё Александру, они вполне могли тем самым просто постфактум подчеркнуть его таланты.

С другой стороны, мы помним, что фланги греческого войска были надёжно защищены естественными преградами. На начальной стадии битвы атаковать можно было только в лоб. Лобовая атака конницей против пехоты — и в особенности против отборного «Священного отряда» — дело крайне рискованное, даже для отлично выученных македонских всадников. Более логичным был бы сценарий, при котором сначала атаковала бы македонская фаланга, которая должна была потеснить неприятельский строй и создать условия для кавалерийской атаки. В этом случае удар Александра никак не мог быть первым.

А что творилось на другом фланге — том, где находился сам Филипп? Как сообщает нам Полиэн, царь предпринял хитрость: видя, что неприятель хуже организован и уступает в численности македонским воинам, он максимально растянул фронт своей фаланги, чем вынудил афинян сделать то же самое. Это может косвенно подтверждать слова Диодора о том, что македонцев всё-таки было больше.

Вытянув и тем самым ослабив неприятельский строй, Филипп сначала вступил с афинянами в первичный контакт, а затем симулировал отход, явно выманивая греков на себя. В итоге левый фланг греческого войска бросился преследовать македонцев, сдвинулся вперёд — и сломал монолитность оборонительных порядков. Более опытные и умелые фиванцы остались стоять на месте и удерживать позицию. Между войсками союзников образовался зазор — и именно туда, в эту брешь, бросилась кавалерия Александра. Вот когда царевич мог атаковать «Священный отряд»! Не самоубийственно в лоб в начале битвы, а сейчас, когда вражеское войско развалилось на две части и край фиванских порядков, прежде прикрытый афинянами, оказался оголённым.

А как македонская конница умела бить по вражеским флангам, мы уже знаем. Филипп же, в свою очередь, прекратил ложный отход и двинулся в контратаку, опрокинув и разгромив афинян.

Афиняне в тот день потеряли тысячу убитыми и две — пленными, насчёт фиванцев точных данных нет, хотя наверняка их потери также были существенными. «Священный отряд» был перебит поголовно.

Получается, что Александр не сыграл «первую скрипку» в битве, а попросту добросовестно следовал инструкциям, полученным от отца? Столь сложный план никак не мог быть импровизацией — слишком согласованными были действия войск царя и царевича, слишком высокой могла быть цена ошибки. Для достижения победы план должен был сработать как часы. Он и сработал.

Удивительно, но если смотреть на последующие сражения Александра с этой точки зрения, то за каждой битвой словно бы маячит тень Филиппа. Вновь и вновь — фланговые удары, «косое» построение, где один из флангов заметно сильнее другого, вновь атаки тяжёлой конницы и чётко скоординированные действия различных родов войск. Александр оказался прилежным учеником своего отца.

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Паблик в ВК