НАЧАЛО
Первое, что увидел, когда пришел в себя, это крепкий армейский ботинок, который радостно влетел в мое напряженное лицо. Когда очнулся второй раз, уже смеркалось. Убийственный холод и боль. Боль разбитого фейса. Прямо напротив, на сосновом чурбане сидит старый знакомый. Седой ублюдок! Заметив моё шевеление, он кинул в потухшее костровище банку из-под тушенки, облизал ложку и сказал:
– Ну что, засранец, какой смертью желаешь умереть?
– Да че ты с ним цацкаешься, Борис? – Подошел хмырь в берете, который оглушил меня в лесу. – Он троих наших положил. Аваз так точно к утру кони двинет.
– Погоди, Альберт. Не кипешуй. Меньше народу – больше кислороду, – ответил Седой, не сводя с меня поганых глаз. – Ну, что ты теперь скажешь, Санек?
Я усмехнулся.
– Где Лена? – Язык с трудом ворочался во рту.
– Теперь это моя баба! – обрадовался Седой. – Лену мы реквизируем, как и твои продукты.
– Даже не поделитесь с Сергеичем?
– Да пошел он нахрен, – Борис сплюнул. – Мы едем в Кандалакшу к нашим американским друзьям.
– Предатели! – вскричал я.
Седой злобно прищурился.
– Нет, предатели – это вы, выживальщики херовы! – Он сплюнул. – Прячетесь, как крысы, по своим норам и думаете спастись таким образом? Наша команда давно разведала все нычки. Сергеич хоть и гандон, но дело свое знает. За месяц выпотрошит все схроны, убежища и бункеры.
– Это мы еще посмотрим, – сказал я, – А ты ошибаешься. Выживальщики просто более предусмотрительны. И не надо завидовать, своей башкой думать надо! Все к этому шло! К войне!
– Знаешь, кем я работал?! – заорал Борис. – У меня фура своя была! Рефрижератор. Я рыбу возил из Норвегии! Налоги платил, Платон этот ебучий у меня даже стоял! Когда ракета упала на Петрозаводск, я ехал с грузом. Подъезжал к посту. Уже взятку приготовил… как нас волной накрыло. Легковушки просто разметало. Фуру завалило обломками… я два месяца рыбу жрал, пока смог выбраться! Два месяца, блять! А где была Родина? Где правительство, спасатели? Всем насрать! Все сидят в своих бункерах!
Я молчал. Седой вытащил из своего кармана мои сигареты, нервно закурил и продолжил:
– У амеров порядок на базе. Дисциплина. В городе чисто. Электричество… патрули везде ходят. Остатки рыбы хорошо у меня брали. Они нас к себе возьмут. Мы в Америку скоро уедем! Говорят, подводная лодка должна приплыть.
– Америки нет больше. Наши тоже отстрелялись…
– Это еще неизвестно! Связи нет!
– Да нахер вы, ублюдки, нужны пендосам? – засмеялся я. – Пристрелят вас, или повесят!
Альберт подскочил и пнул меня по ребрам.
– Вот поэтому мы едем не с пустыми руками, – ответил Седой с усмешкой. – Три воза еды и баба. Не твоего масштаба. А самое главное, я знаю, что вы задумали, крысы лесные. Амеры будут благодарны за информацию о предстоящем налёте на Кандалакшу.
Он поднялся, в его руке блеснул мой револьвер. Затушив бычок, Седой направил дуло мне в лоб и выстрелил.
Флэшбэк
– Помогите! Грабють! – Я аккуратно объезжал пробку по тротуару на своём роскошном спортивном мотоцикле, когда услышал истошные вопли этой бабки. – Сумку выхватил паршивец! Там вся пенсия моя!
Впереди удирал, сверкая пятками, худощавый тип в олимпийке. Наркоман долбанный, наверно. Я вздохнул. Мое чувство справедливости не позволяло проходить мимо подобных сцен. Только бы не опоздать на тренировку по стрельбе.
– Стой здесь, бабуль, – сказал я и, поставив свою Ямаху на дыбы, рванул в погоню. Может, старуха расщедрится хотя бы на косарь за мои труды?
Мерзавец резко свернул в проулок. Со свистом шин я влетел за ним. На ходу достал из кармана Осу. С револьвером старался не ездить, чтобы не получить проблем с законом. А резинострел – самое то. Уж сколько раз он выручал на дороге. Постоянно всякие мудаки пытались докопаться до меня. Не нравилось, видите ли, что я проезжал слишком близко к их беспонтовым корытам в междурядье. Когда подобный умник начинал орать, высунув морду в окно, я молча стрелял из травмата. В зеркало, или куда там попаду. Я не боялся, что отберут лицензию. Трудно забрать то, чего нет. Этот ствол мне подогнал знакомый мусор.
Остановившись, я уперся своими крепкими ногами в асфальт и прицелился в спину бегущего наркомана. Три раза бахнуло оружие. Проклятье! Точность у этих игрушек не ахти. Лучше, конечно, в упор стрелять. Ворюга, взвыв снова свернул за угол. Бешеным зверем зарычал мой байк.
– Стоять! – крикнул я, догоняя. – Верни сумку бабушке, ушлепок!
В Осе остался последний патрон. Сигнальный. Не останавливаясь, пальнул в спину. Раздался жуткий вопль. Я захохотал. Нара с полыхающим задом прибавил скорости, перебежал на другую сторону улицы. Ну, все он меня разозлил. Дал максимальный газ, бросаясь наперерез. В этот момент возникший буквально из ниоткуда Камаз въехал в меня сбоку. Я пролетел много десятков метров по воздуху и ударился головой о бетонный столб. Шлема у меня не было. Не люблю летом в нем кататься, жарко очень. Да и как девчонки увидят мое волевое мужественное лицо?
Пришел в себя через месяц. За окном лил серый сентябрьский дождь.
– Повезло тебе, парень, – сказал мне тогда лысеющий доктор с красными воспаленными глазами. – Мозг не пострадал. Это просто удивительно. Твой череп можно было по кусочкам собирать. Но мы сделали лучше – поставили титановую пластину прямо заместо лобной кости. Можешь теперь даже орехи им колоть, хах!
– Какой толщины пластина? – поинтересовался я.
– Тридцать миллиметров! – ответил врач.
– Нормально, – сказал я и уснул.
Провалялся в стационаре еще две недели. Та бабка даже навещала меня, приносила пирожки, голубцы, борщи в термосе. Я пожирал все это с адским аппетитом. Ведь в больнице кормили всяким дерьмом, от которого плохо восстанавливалась мускулатура. А негодяя выловили полицейские, как рассказала мне потом бабуля.
И теперь, спустя годы этот металл в голове спас мне жизнь. Я с благодарностью вспомнил доктора, а самое главное, бабку, из-за которой получил такую мощную защиту…
***
…О, боги, как холодно! Дьявольская тьма окружала, сковывая израненное тело мертвым холодом. В голове будто царь-колокол. Попытался сесть. С первой попытки не получилось. Штормит, как хилого школьника после выпускного. Седой со своей бандой, видимо, давно убрались прочь. Потрогал рукой лоб. Пуля срикошетила, оставив рваную рану. Кровь уже запеклась или замерзла, пока валялся в коматозе. Что-то надо с этим делать. Слишком уж часто меня стали вырубать. Неужели я как-то подпортил свою безупречную карму? Да, наверно. Нужно было всех убить и забрать себе добро.
Я надвинул на поврежденный лоб волчью шапку и пошарил вокруг. Мои вещи забрали проходимцы! А мне, чтобы выжить, нужно разжечь огонь. Расстегнул куртку и отыскал во внутреннем кармане зажигалку крикет. Ништяк, теплая! Чиркнув колесиком, я огляделся. Снег под затухшими углями сильно просел, образуя яму. Вокруг костровища валяются несколько бревен. Но я не могу их разжечь. Ублюдки забрали даже нож, которым я рассчитывал настругать щепок! Вспомнил, у меня же есть еще несколько страниц из Метро 2033. Ну, хоть на что-то она сгодится, обрадовался я.
Шатаясь, поднялся и наломал сухих веток с ближайшей елки. Изнеженный горожанин давно бы сдох от безысходности, но я не привык унывать. Я воин этого жестокого апокалипсического мира, с прокачанными навыками выживания. Набралась здоровая куча хвороста. Положил еще сверху пару чурбаков и бревно, с помощью бумаги запалил все это дело и принялся греть тушку возле разгорающегося костра.
Потом нашел несколько пустых банок из-под тушняка. В них осталось немного жира и чуток мясных ошметков, застывших на стенках. Я напихал в банки снег и поставил к огню. Вскоре получилось несколько порций аппетитного бульона. От запаха чуть не кончил. Кажется, сейчас бы сожрал даже медведя, если б у него хватило ума выйти ко мне из мрака леса. Кстати, неплохая идея. С приходом ядерной зимы все косолапые, поди, так и спят в берлогах. Надо будет поискать. Сперва раздобыв оружие, конечно. Я вздохнул. Где же сейчас моя любимая Сайга и верный револьвер? Я с пустыми руками, ни еды, ни оружия, ни инструмента. И без Лены. В моей бездонной памяти возникли ее радостные глаза, когда мы веселились и дурачились в схроне долгими вечерами. А какую она варила кашу с тушенкой! Про постельные дела я уж не говорю. Лучшие минуты моей суровой и полной неожиданных поворотов жизни. А теперь я один посреди северного леса.
Выпив тушеночный отвар и тщательно выскоблив банки, я счастливо рыгнул. Такой ужин, всяко, лучше, чем ничего. Я принялся обдумывать положение. Мысли постоянно сбивались. То ли от выстрела в голову, то ли от ярости и жажды мести. Можно добраться до схрона, в котором живет мой друг Валера. Примерно знаю, в какой стороне.
Скоро выступать в поход на Кандалакшу. Там я надеюсь, получится поквитаться с Седым гандоном и вернуть моего Ленусика.
Но без лыж и в таком состоянии, вряд ли осилю даже гребанный километр! Надо будет сделать снегоступы из веток. Отличная мысль. А еще утром поискать параплан. Без пропеллера, конечно, не улететь, но там же на дереве должен висеть мертвый чувак. Сомневаюсь, что бандиты сняли своего корефана. Мясо этого подлеца поможет мне окрепнуть и набраться сил. Может у него хоть нож найдется? Геморойно будет тащить всю тушу и запекать целиком. Приободрившись от перспективных планов, я начал клевать носом и постепенно задремал.
***
Проснулся резко от неприятного ощущения чужого присутствия. Подпрыгнул, хватая в руки полено.
– Ты ебанутый? – спросил сидящий возле костра незнакомец. Откуда он только приперся среди ночи?
– Да нет… – ответил я.
– Тогда положи полешко… Если б хотел убить, то перерезал горло еще час назад.
Я кинул полено в огонь. Старый хер говорит логично и при этом выглядит не опасно. Одет в какой-то замусоленный ватник, на башке меховая шапка, на ногах унты. Ружья нет. Лицо лесного гостя выделяется своей моршинистостью, загорелостью и пронизывающим внимательным взглядом бледно-голубых глаз. Местный, похоже. Из карелов.
– Ну, будем знакомы, – сказал, наконец, я. – Как тебя звать?
– Витёг зовут люди, – усмехнулся дед.
– А меня Александр.
Потом мы сидели и кушали жареное мясо. У Витька оказалась с собой немного еды. Это меня обрадовало больше всего.
– Ты из поселка что ли? – жуя ногу лося, спросил я.
– Нет. – Витег закурил папиросу, угостив и меня.
– Охотник?
– Гыгыгы… нет!
– А кто тогда?
– Шаман я! – сверкнув зубами, улыбнулся старый.
– Я читал Кастанеду, – сказал я, – ты, дед, не похож на Дона Хуана. Знаешь эту книгу?
– Нет. Витег не умеет читать буквы людей.
– Почему? Ты не учился в школе?
– Я что, похож на ебанутого? – заржал Витег. – У меня два внука и семь правнуков ходили в школу. В Петрозаводске.
– Соболезную, дед, – сказал я.
– Духи забрали их очень давно, – махнул рукой Витег. – Еще когда они стали жить в городе. Это пропащие люди.
– Почему пропащие?
– Потому что ходили в школу. А школы придумали плохие звери. Вы, городские люди, служите плохим зверям. Вот ты бы отдал своего сына в лагерь, к зэкам?
– Конечно, нет!
– Почему? – Старик улыбнулся. – Ведь каторжники его научили бы всем хитростям и законам лагеря. Он смог бы там неплохо жить и возможно достичь хорошего положения в том обществе.
– Но он уже не сможет никем стать! Только преступником, бандитом. Он не сможет жить нигде кроме зоны!
– Вот видишь, – сухо произнес Витег, – и белый человек не может нигде жить, кроме каменных коробок. Но если раньше ваша зона могла бы называться честной, где все по понятиям, то сейчас весь ваш мир – петушиный барак. Это на самом деле очень плохо, хотя и называется забавным словом цивилизация.
Я задумался, переваривая слова старого карела.
– А кто такие плохие звери?
– Духи, нечисть, – дед сплюнул.
– Их можно убить?
– И да, и нет. Это долгая практика.
– Научишь?
– Тебя? – Витег пожал плечами. – Ты долго жил у плохих зверей, ты очень ебанут. Удивительно, что ты вообще смог уйти из города. Духи сделали тебя слабым, Санек. На-ка, выпей!
– Настойка, как у Егорыча? – я повертел в руках стеклянную бутыль с мутной бурой жидкостью.
– Хех, не совсем, – усмехнулся шаман. – До прихода Большой Зимы я собирал много мухоморов. Чтобы открывать двери в миры духов. Когда настали холода, я понял, что собрать грибы еще долго не получится. И сделал из своих запасов целую бочку мухоморной настойки!
– И что, правда, можно слышать духов?
– А то как же, я постоянно с ними говорю. Это духи мне помогли тебя найти! Плохие белые звери забрали у тебя все. Все, что было дорого и было частью тебя.
– Да, мой револьвер…
– Но самое главное они не смогли отнять. Твою силу и отвагу великого Воина.
– Это точно! – согласился я.
– Духи шепчут мне, что у тебя впереди великий путь, – серьезно произнес Витег. – Выпей, нужно пробудить в тебе Силу!
– Буду как, Люк Скайукер что ли?
Витег кивнул:
– А ты как будто, и не такой долбоеб, каким хочешь казаться!
– А это не опасно? – спросил я, открутив крышечку и понюхов содержимое. Пахло спиртягой и грибами.
– Немножко можно, а то слишком ты уныл! – заржал дед. – Пей уж! Духам не терпится с тобой побеседовать.
Я с некоторой опаской налил в банку из-под тушенки эту загадочную жидкость. Немного, на два пальца.
– Э, так ты не услышишь голос духов! – воскликнул Витег. – Лей до краев!
Продолжение следует...
