Спуск в подвал был погружением в преисподнюю. Лестница обрывалась в непроглядную черноту, которую даже лучи фонарей не могли пронзить – лишь высвечивали клубящиеся, плотные слои дыма, как грязную вату. Воздух здесь был другим: тяжелым, влажным, пропитанным не только гарью, но и запахом сырой земли и плесени. Треск сверху стал приглушенным, но зато громче слышалось шипение и навязчивый, равномерный гудок – сигнал низкого давления воздуха в баллонах. Алексей повернулся к Игорю:
— Сто пятьдесят... сто сорок... – донесся сдавленный, но контролируемый ответ. Страх в голосе сменился концентрацией. Дышу.
Лучи их фонарей метались по подвалу, выхватывая груды хлама, старые велосипеды, покореженные санки. И тут – силуэт. За массивной, старой решеткой, запирающей нишу, похожую на бомбоубежище, прижавшись к прутьям, сидел мужчина. Он безжизненно свесил голову на грудь. Рядом с ним, жалобно мяукая, билась о решетку рыжая кошка.
— Найден пострадавший! – крикнул Алексей в рацию, уже подбегая к решетке. – Жив? Отвечай!
Мужчина слабо пошевелился, поднял лицо. Глаза, полые от ужаса и удушья, встретились с Алексеем через стекло маски. Он беззвучно пошевелил губами: "Спасите..."
Решетка была крепкой, замок старым, но ржавым. Алексей рванул его – не поддался. Игорь подал лом.
— Держи! – Алексей вставил лом между прутьев, налегая всем весом. Металл заскрипел, но не поддавался. "Вместе! Раз-два!"
Они рванули синхронно. Раз. Два. С треском лопнул сварной шов замка. Еще рывок – и решетка подалась, открыв проход. В этот момент где-то совсем рядом, в полумраке за грудами хлама, раздался оглушительный хлопок, а затем – резкий, режущий уши свист. Треснула труба отопления, выпустив клубы раскаленного пара. Белая, шипящая стена обрушилась на них, ослепляя, обжигая даже сквозь боевку.
— Назад! – заорал Алексей, оттаскивая Игоря от потока пара. Но было уже поздно. Пар заполнил пространство перед нишей, создавая непроходимый, кипящий занавес. Одновременно сверху, сквозь перекрытие, с оглушительным грохотом провалилась часть пола первого этажа, обрушив в подвал ливень искр и горящих обломков. Огонь, наконец, добрался сюда. Они оказались в ловушке между стеной, решетчатой нишей с пострадавшим, шипящей стеной пара и быстро разрастающимся пламенем, которое жадно лизало старые доски и хлам. Температура подскочила мгновенно. Воздух в маске стал обжигать горло.
— Товарищ старший прапорщик! – голос Игоря был на грани срыва, но не в панику – в отчаяние. "Огонь! Мы... мы отрезаны!"
Алексей озирался, ища выход. Пламя перекрывало путь к лестнице. Пар шипел, как разъяренный зверь, наполовину скрыв пострадавшего и кошку. Свисток выл всё сильнее, предупреждая: давление воздуха критическое. В глазах зарябило от жары и дыма. И тогда...
Воспоминание ударило, не как картинка, а как физическое ощущение. Не запах гари, а запах свежего хлеба и детского шампуня. Не вой сирены, а тихий голосок: "Папа, ты сегодня спасешь кого-нибудь?" И лицо Маши, ее доверчивые глаза. Ольга, ставящая кофе: "Постарайся пораньше. Может, в кино?"
"Я обещал..." – прошептал он сквозь маску, и эта мысль обожгла острее любого пламени. Обещал вернуться. Обещал быть дома. Не может быть, чтобы здесь, в этом аду, все закончилось...
Отчаяние сменилось яростной, безумной решимостью. Он не видел выхода, но не мог сдаться. Не перед лицом дочери.
— Игорь! Ствол! Воду на пламя перед нами! Не дай ему добраться до нас! – закричал он, хватая топор. Сам рванулся не к выходу, а вглубь, к шипящей стене пара, к нише. "Мужик! Прижмись к задней стене! Быстро!"
Он занес топор над головой, нацелившись не на пар (это было бы самоубийством), а на старую, мокрую от конденсата кирпичную кладку рядом с лопнувшей трубой, откуда пар бил слабее. "Сегодня БЕЗ ПОТЕРЬ!" – ревело в нем. Удар. Еще удар. Кирпичи крошились. Пар бил в лицо, обжигая. Аппарат гудел панически. Игорь, стиснув зубы, поливал огонь перед ними, отступая под его натиском, создавая крошечный островок относительной безопасности.
И в этот момент, сквозь рев огня, гудение свистков и шипение пара, пробился другой звук – глухой удар кувалды и голос Семена в рации, перекрывающий все:
— Петров! Игорь! Где вы?! Отзовитесь!
Пробой был сбоку. Не со стороны лестницы, а через старую, заваленную кирпичом дверь в соседний подвал. Ее вышибали изо всех сил. С треском и грохотом обломков дверь рухнула внутрь. В проеме, в клубах дыма и пара, стояли фигуры в боевках. Сергей и еще один боец, с ломами и стволом, а за ними – Семен, его лицо искажено яростью и страхом за своих.
— Мы здесь! – закричал Игорь, крепко держа ствол.
Сергей не раздумывал. Он бросился сквозь стену пара, буквально нырнул в нишу, схватил безвольное тело мужчины и потащил его к пролому. Второй боец открыл воду на заграждающее пламя. Семен схватил за шиворот Игоря, который едва стоял на ногах, и потащил к выходу.
Алексей, ослепленный паром, оглохший от грохота, почувствовал сильную руку, вцепившуюся в его боевку. Его рванули назад, прочь от шипящей стены, прочь от ниши. Он инстинктивно нагнулся, ища что-то... и его рука нащупала теплый, дрожащий рыжий комочек. Он втянул кошку под куртку боевки.
Последнее, что он увидел перед тем, как его вытащили в пролом и вниз по узкому проходу в соседний подвал, был огненный водопад, обрушившийся на то место, где он стоял секунду назад.
Они вывалились на улицу через аварийный выход соседнего дома. Алексей упал на колени, кашляя, выплевывая горечь. Семен сорвал с него маску, проверяя лицо на ожоги. Сергей отдавал пострадавшего медикам. Игорь сидел на земле, трясясь, но держал в руках спасенную кошку.
— Ты... ты спас нас... – хрипел Алексей, глядя на Игоря и рыжий комочек в его руках. Ледяная пустота прошлого дрогнула и дала трещину. Он сделал глубокий, чистый, невероятно сладкий вдох. Сегодня без потерь.
