Они остановились на парковке у небольшого загородного мотеля, окружённого со всех сторон запущенной живой изгородью. Даже в темноте домик выглядел нежилым — окна провалились, левая створка дверей криво повисла на одной нижней петле, а правой не было вовсе. Роберт хмыкнул и сделал шаг навстречу неторопливо подходящему к ним Грегу:

— Мы надолго?

— До утра, — ответил рейнджер, и, предупреждая сразу вскинувшегося Картера, пояснил: — Дальше дорога будет всё хуже, ехать труднее и опаснее, а ночевать миль на сто больше негде. Все устали, риск слишком велик. Да и проблема твоя, считай, решена — не поедет сюда уже никто.

— Кроме нас! — выпалил неслышно подошедший Лысый и громогласно заржал.

Мария явственно вздрогнула и подтянула дочь ближе к себе.

— Тихо, ты, бешеный, не пугай людей без нужды, — попенял ему Грег, но так, без особенной резкости. — А вам, миссис, стоит привыкать — дальше люди будут… попроще. И погрубее. И не то, что орать могут, как этот дундук — иной и выстрелит без раздумий! Так что, не расслабляйтесь…

“Утешитель хренов”, — зло подумал Роберт. Но со смыслом сказанного спорить было невозможно, поэтому вопрос свой он задал совершенно нейтральным тоном:

— А где же тут ночевать? В дом-то и зайти страшно…

— Ночевать мы все будем в траке, и не спорь, — рубанул рукой Грег. — Всё, забудь, турпоход для бойскаутов кончается… вот где-то тут! Мы уже выставляем посты, бережёмся, и должны быть уверены, что сможем быстро драпануть, если что. Тебе что дороже — постель, тачка или жизнь? Да не твоя — ты-то, может, и вывернешься, а ребёнка твоего? Или того, кто вас, телят, из волчьих зубов выдёргивать будет? Пока мы вместе — мы за вас отвечаем. Не обсуждается, короче.

— Понял тебя, — со вздохом ответил Роб.

-*-*-

Утром Роберт проснулся от невесомого прикосновения к плечу. Глаза неожиданно легко открылись, он напрягся, готовый вскочить, но склонившийся над ним Грег приложил палец к губам. Приподнявшись на локте, Роб огляделся — вокруг все вповалку спали, рядом с ним под одеялом посапывали его жена и дочка. Грег выпрямился и поманил его за собой.

— Извини, что поднял тебя раньше. Но нам надо поговорить, а как все встанут — будет уже не до того.

Роберт послушно кивнул.

— Значит, так: мы — здесь, — Грег развернул на капоте седана новенькую бумажную карту.

Боб полез в карман за терминалом, чтобы сделать фото, но рейнджер его остановил:

— Не надо, не трать время, я тебе её отдам, у нас таких много. Тем более, ты всё равно не знаешь, сколько ещё твой терминал проработает… Лучше слушай внимательно — времени в обрез,  общий подъём через 10 минут уже! Тебе надо куда-то вот сюда, — он ткнул пальцем в пыльный капот, прилично ниже обреза карты. — Там уже придётся вслепую, мы в тех краях ни разу не бывали, карт нет, извини. Ну или сам поищи какой-нибудь атлас где-нибудь на заправке… Но дорога там одна, насколько я по прежней жизни помню, не ошибёшься.

Грег выпрямился, закинул руки за спину, потянулся, хрустнув суставами.

— Чего смотришь? Я тебя на десять лет старше, Бобби-бой. Старость не радость… — и совершенно неожиданно продолжил: — хоть бросай всё и уезжай с вами!

Роберт ошарашенно молчал, глядя мимо потёртой фигуры рейнджера куда-то на полосу расходящегося восхода.

— Ладно, отставить лирику, — сухим тоном сказал Грег, и Роберт ощутил неясное чувство вины, как будто ему доверили что-то важное, ценное, а он… доверия не оправдал. Но никакие слова на язык не лезли, и он только безмолвно шевелил губами, с мольбой глядя рейнджеру в глаза.

— Не парься, это я так. На кого я этих обормотов брошу, ну ты сам подумай? — из-за трака вывернула пара негромко что-то обсуждающих бойцов с пластиковыми канистрами в руках.

— Мы вас проводим вот сюда, это миль 80, потом отвалим на восток. Дорога плохая, ехать будем часа три, не меньше. Ты ведь не доделал там у нас кое-что? — Картер молча кивнул. — Я предлагаю тебя подменить за рулём на это время, а ты закончишь. На ходу ты же можешь работать?

— Да, — губы наконец-то разлепились, и уже можно бы сказать что-то важное, только вот время разговоров истекло. Из трака раздался залихватский электронный сигнал, и внутри сразу зашевелились, заговорили на несколько голосов, хлопнула дверь кабины, а дежурный с канистрой, уже не сдерживаясь, заорал: “Кому умываться — вода под навесом, как всегда!”.

— Ну вот, не успели, — с досадой проговорил Грег. — Хотя… ещё по дороге обсудим. Но самое главное я тебе сейчас скажу, коротко: чем дальше уедешь — тем безопаснее. Хуже всего — на бывшей границе, её надо пересекать на максимальной скорости, и не вздумай останавливаться, что бы ты ни увидел, чем бы тебе ни угрожали. Понял? Можешь начинать укладывать в голове.

Роберт только вздохнул в ответ.

-*-*-

Паника накрыла Роберта не сразу.

Они успели отъехать миль на 10, не меньше, и поднятое машинами облако пыли давно осталось позади, и, казалось, даже ландшафт изменился! Но вот ощущение конца почему-то пришло только сейчас. Не ощущение даже — понимание, что всё, пути назад нет, ничего и никого из прошлой жизни они не увидят больше никогда. Липкий холодный пот струйкой скользнул между лопаток, и Роб затормозил, слишком резко, голова качнулась вперёд, и он с трудом удержал её в дюйме от рулевого колеса.

Паника как-то сразу сама по себе отшагнула на второй план, уступив беспокойству — как там девочки, никто не пострадал? Не напугался?  Уже поворачиваясь назад, Роберт криво ухмыльнулся: “А что — это тоже метод. Напали глупые страхи — тресни башкой об чего-нибудь потвёрже! Надо бы запомнить способ…”. Однако стоило ему увидеть ужас в расширенных глазах жены, как паника скачком вернулась обратно. Роб судорожно вывалился из машины, на подгибающихся ногах кое-как оббежал капот, рванул дверь на себя.

— Что?! — прохрипел он, готовый… ко всему!

— Т-туф-ли, — всхлипнула жена.

Картер рухнул на колени, в одно движение сорвал старенькие балетки и с разворота забросил их в придорожные кусты.

— Так лучше?!

Жена молча кивнула, в её глазах стояли слёзы. Роберт, так же молча, неловко привалился к кузову машины и обнял её. Минуту или две они сидели так, в невообразимой позе, у мужчины мгновенно затекло всё!

“Кажется, я слишком стар для такого дерьма”, — расстроенно подумал он, и осторожно пошевелился. Мария словно очнулась, разомкнула руки, погладила его по голове и отодвинулась обратно внутрь салона.

— Глу-у-упый! Выбрасывать-то было зачем?

— Ну так я ж не понял… — растерянно пробормотал Роберт. — Сейчас найду, — и он неловко полез от машины в кусты, кряхтя и пытаясь разогнуть затёкшую спину.

— Просто ты затормозил резко, а у меня обе ноги как будто судорогой свело, прямо в этот же момент, вот я и испугалась…

К счастью, пропажа нашлась почти сразу — в кусты даже и лезть не пришлось, туфли валялись буквально в пяти шагах. Хм, на вид — совершенно обычные… Поставив их на коврик под сиденье, Роберт выпрямился и зачем-то, прищурясь, посмотрел на нестерпимо яркое солнце.

— Ничего не пойму, — удивлённо проговорила жена из машины. — Они малы!

— Кто? — механически переспросил её Картер, жмурясь и пытаясь разогнать облако солнечных зайчиков, оккупировавших темноту прикрытых век.

— Ну кто — туфли малы! А ведь я их уже три года ношу… Как такое может быть?!

— Дай-ка, — он забрал одну балетку и попытался найти этикетку.

В какой-то момент у него мелькнула дикая мысль — вдруг кто-то ехал тут до них? И так же остановился, и так же выкинул туфли… только на размер меньше!

— А это точно твои?

Жена сердито сверкнула глазами из салона.

— За дуру меня держишь? Точно!

— Ладно, ладно, — примирительно проговорил он. — Но ведь чудес не бывает? Три года были нормально, а сейчас вдруг малы? Какой размер должен быть?

И тут он нашёл штамп, гласивший что-то немыслимое: “Размер 9-12”. В горле сразу пересохло, и Роберт молча показал жене полустёртую надпись на язычке.

— Вот чёрт, — растерянно проговорила она. — Подписка же! Вот я дура… Как я могла забыть?!

Она принялась выворачивать одежду в поисках этикеток, а Роберт, ничего не понимая, стоял столбом с туфлей в руках.

— Так… это нормально, — приговаривала Мария, — штаны тоже, а вот лиф наверняка… почему тогда ещё не свалился, интересно? Неужели я так разъелась?

— Какая подписка, — прочистив горло, каркнул Роберт.

— Ну какая — обычная, — машинально, себе под нос пробормотала жена, теперь проверяющая одежду спящей дочери, — Помоги! Аккуратно только!

Ботинки девочки тоже пришлось снять, но она даже не проснулась.

— И вообще, — теперь жена решила обратить внимание на него, — марш в машину! С ума сошёл — прыгать по такой жаре? Солнечный удар схватишь!

Обходя капот, Роб почувствовал вибрацию в кармане и вытащил терминал. Яркое солнце засветило экран, разглядеть не удавалось ничего, и он, чертыхнувшись, поспешил внутрь машины.

Сев на своё место и захлопнув дверь, Роберт нетерпеливо разблокировал девайс и буквы уведомления с экрана словно сами прыгнули навстречу, как атакующий хищник: “Опоздание на работу на час без уважительной причины. Штраф — 10 пунктов рабочего рейтинга”.

“Опоздание на работу на 2 часа без уважительной причины. Штраф — 20 пунктов рабочего рейтинга”.

“Пропуск рабочего дня без уважительной причины. Штраф — 50 пунктов рабочего рейтинга. Дело передано на рассмотрение в Административный департамент Комитета Социального Здоровья”.

И убийственное: “Пропуск рабочего дня без уважительной причины. Блокировка доступа к официально зарегистрированному средству связи. Блокировка доступа к браслету контроля физического состояния. Штраф — 20 пунктов социального рейтинга. Получить информацию о своём СР вы можете в Бюро рейтингов Комитета Социального Здоровья. Для подачи апелляции на решение вы можете обратиться в Апелляционную комиссию КСЗ в течение 10 дней”.

Сообщение из Бюро кредитной истории о постановке кредитного рейтинга на пересмотр выглядело на этом фоне уже почти мелочью.

— Что там? — обеспокоенно спросила сзади жена.

Роберт посмотрелся в зеркало заднего вида и попытался приморозить к лицу самое спокойное выражение из возможных, потом обернулся назад и безмятежно сказал:

— Первые птички прилетели. Оштрафовали меня за прогул…

— Ну, тут ничего не поделаешь, правда? Мы знали, на что идём, трудно было ждать чего-то другого… — попыталась поддержать Роберта жена.

Он покивал, пытаясь вслепую удерживать лицо, а потом напомнил:

— Подписка.

— Подписка? А… Ну подписка, обычная. Неужели ты не знаешь? Делают один цвет и один размер, самый ходовой, а все отклонения — по подписке. За дополнительную плату. Правда, я никогда не слышала, чтобы уже оплаченную подписку на одежду отключали…

— Господи, что за бред! — мужчина с силой потёр щёки руками. — И много у нас такой одежды… с подпиской?

— С цветом — почти вся… другой давно нет. Раз вообще начали отключать — значит, скоро станем все равномерно серенькие. Как рабы в древности, — жена неуместно хихикнула. — А вот размер — тут есть варианты. Бельё всё подписное, но это не очень страшно — мы все меньше стандарта, то есть, просто станет велико, это можно потерпеть. А вот обувь… У меня на размер больше среднего, а у дочки — на два, то есть, нам всё будет мало. Только тебе повезло — у тебя как раз самый распространённый для мужчин, 12…

— И что делать? — промычал Роберт.

— Посмотрим, — Мария пожала плечами. — Сначала надо дождаться, чтоб всё отключилось, чтоб точно знать, чего не хватает. У меня пока только туфли отключились и вот майка, — она на мгновение вытащила край серой ткани из-под толстовки. Но думаю, что это только начало. Видимо, придётся Эйке надевать мои кроссовки и шнуровать потуже… А я надену твои.

— Ну, то есть, не страшно? — облегчённо выдохнул Боб.

— Одежда ладно, переживём. Но вот всё остальное… Что с машиной, например? Это ты лучше знаешь — что тут подписное из опций? Кондиционер? Радио?

Жена, не дождавшись ответа, подняла глаза и смотрела на него вопросительно, а у Картера слова застряли в глотке.

Что тут подписное! Что — подписное! Что? Да всё! Вся машина!

Не ответив, он повернулся, вцепился в руль и втопил педаль акселератора в пол.

-*-*-

Знойный полуденный воздух с грохотом врывался в полуоткрытое окно, впереди на дороге блестело марево, а назад убегало облако пыли.

— Робби! Робби, я боюсь! Робби, нам страшно! Да притормози же ты! — отчаявшись добиться хоть какой-то реакции, жена вцепилась в плечо Роберта и затрясла его с неженской силой.

Картер поднял ногу с педали, и машина словно клюнула вперёд. Поток воздуха в окно истаял, сразу стало слышно шуршание шин по асфальту.

— Робби, объясни, в чём дело? Куда ты так мчишься?!

Вздохнув, Роб начал поворачивать к обочине, но тут же одумался: какая разница? Никто теперь больше тут не поедет, хоть поперёк дороги стой!

Остановившись, он повернулся назад и невольно залюбовался: всё как раньше! Как в тот раз, когда они впервые встретились во время обязательного квартального забега, и он, засмотревшись на задницу какой-то красотки в леггинсах, не заметил миниатюрную соседку и толкнул её так, что та свалилась в кусты. Он, конечно, тут же ринулся её оттуда доставать, извиняться, а она вот так же гневно сверкала глазами… И никаких извинений принимать не хотела.

Неудивительно: забег они, конечно, позорно слили, и его пришлось повторить через неделю. Все эти семь дней Роберт молился, чтоб слабаков не оказалось много, но, явившись на регистрацию, ещё издали понял, что дело не выгорело: народу было как бы не больше, чем в первый раз. Однако, простояв у стойки регистрации почти полчаса, он был вознаграждён: Мария только бросила на него косой взгляд, когда он шустро пристроился сразу за ней в очередь, но ничего не сказала. На дистанции он из кожи вон лез, чтоб оказаться полезным — отгонял других бегунов, чтоб не перекрывали дорогу, тащил для девушки воду и банан, при малейшей её заминке бросаясь на помощь. И уже на самом финише в парке получил свою награду — Мария, хитро улыбаясь, поддала ему бедром, после чего Роберт с облегчением обрушился в кусты, вызвав звонкий смех девушки.

— Один—один? — отряхивая листья, спросил он.

— Вот ещё! Нет уж, так легко ты не отделаешься! Придётся потрудиться!

— Придётся потрудиться, — повторил он, глядя в сердитые глаза жены.

— Какого чёрта, Роберт?! — ей, похоже, было не до воспоминаний. — Ты убить нас хочешь? Избавиться, да?

— Нет, что ты, дорогая! Я просто хочу проехать как можно больше, пока… — тут он замялся.

— Пока что?

— Пока нам не отключат машину, — собравшись с духом ответил Картер.

— Ма… машину? А почему? Как — отключат? Мы разве её не выкупали? — похоже, жене такая мысль в голову не приходила.

— Ну как — так… Ты и туфли свои выкупала, разве нет? Мы на самом деле выкупили право на пользование, но ежемесячный платёж никто не отменял… Сама ведь каждый месяц, в выписке, разве ты забыла? Счёт за подписку, сбор за топливо, сервис, страховку, за дополнительную мощность, кондиционер… кстати, обрати внимание — кондиционер не работает уже.

— И… когда? — севшим голосом спросила Мария.

Роберт только пожал плечами, повернулся и снова нажал на газ.

-*-*-

Машина отключилась последней, когда солнце уже нависло над самым горизонтом, а граница давно осталась позади. До этого Картеры успели пообедать, выкинуть окончательно зависшие терминалы, подобрать обувь и посмеяться над одинаково-серой одеждой. Не один и не два раза Роберт с замиранием сердца говорил себе: всё, вот сейчас! Но всякий раз в батарее по-прежнему плескался заряд, а мотор неутомимо продолжал крутить колёса, наматывая милю за милей.

Пока не остановился.

Тут же погасли все экраны, дочка издала недовольный писк — мультик, конечно, оборвался на самом интересном месте! Перестал дуть вентилятор, заткнулся, наконец, противный зуммер, который вот уже пару часов требовал срочно посетить сервис.

На остатках инерции Роберт съехал на пыльную обочину. Руль стал неожиданно тяжёлым, а нажать педаль тормоза и вовсе не получилось, так что машина встала кривовато и даже сползла одним колесом в  кювет, но…

— Всё равно. Теперь всё равно, правда, дорогой? Сколько нам осталось? — Мария перегнулась через спинку сидений вперёд и неожиданно поцеловала мужа.

— Карты нет, — напомнил он ей, почему-то расплываясь в счастливой улыбке. — Но если Грег был прав — меньше сорока миль. За день доберёмся! Переночуем в машине — в последний раз, и утром пойдём, да?

— В последний раз… — задумчиво повторила жена. — Последняя ночь старой жизни?

— Да, — твёрдо ответил Роберт. — Последняя. Завтра будет совсем другой день. Новый.