Глава 12. Яхтинг – это ремонты в красивых местах
Плотная пелена дождя скрыла от наших глаз не только бермудский берег, но и силуэт затонувшего корабля, и близстоящие лодки. Крупные капли отбивали частую дробь по крыше нашего дома, так что приходилось говорить громче обычного, чтобы быть услышанными.
– Вот что значит – льёт как из ведра, – прокричал Ваня.
– Настоящий тропический ливень, – добавила Маша.
– Ох, хорошо-то как! Лодку отмоет от соли!! Тут сезон дождей что ли начинается? – Лёша проверял, не протекают ли закрытые люки.
– Нет, здесь нет сезонов дождей. Хоть дождливых дней примерно половина в году, но они равномерно распределены по всем месяцам, – сообщила я. – А ещё все жители островов собирают дождевую воду, потому что другого источника пресной воды нет. Ну, ещё привозят с континента и опресняют морскую, но такая вода получается очень дорогой.
– Да, я читал, что вот эти странные ступенчатые крыши как раз и предназначены для сбора воды, – рассказывал Ваня. – Такая форма позволяет постепенно стекать потоку дождя даже в такой сильный ливень, как сегодня. Потом этот поток направляют через желоба в цистерны под домом.
– Так, а мы-то чем хуже? – воскликнула я. – Пока опреснитель у нас не работает, давайте тоже соберём дождевую воду. Маша, Ваня, держите кастрюльки, вылезайте в кокпит. Там как раз с навеса течёт бурным потоком.
Старшие дети воодушевились такого рода развлечением. Они дожидались, когда на навесе соберётся много воды, набухнет пузырь, потом снизу приподнимали эти пузыри и соревновались, кто больше поймает воды в свои кастрюльки. В процессе они сами попадали под тёплые струи воды, хохотали и веселились. Кузьма тоже очень хотел присоединиться к брату и сестре, но я ему разрешила лишь стоять на ступеньках в проходе, чтоб не мешался Ване и Маше под ногами.
– Интересно, чистая вода или нет, – муж взял прибор для определения количества примесей в воде. – Двадцать пять, пить можно. (Нормой считается уровень < 250 - прим. автора)
– А у неё другой вкус, не такой как я помню из детства. Мы-то тоже собирали дождевую воду, пока у нас в Слюсаревке не провели водопровод, – мне вкус воды даже понравился.
За полчаса, пока дождь не потерял свою силу, мы сумели набрать две пятилитровые бутылки воды. Местный климат с частыми ливнями все три недели помогал нам, как и бермудским жителям, обходиться собственными запасами воды, а не платить за неё баснословные деньги. Так что мы только перед самым отъездом воспользовались услугой и набрали полный бак воды на заправочной станции.
– Опреснитель-то надо починить, – заметил Лёша, – завтра, пожалуй, этим и займёмся.
Солнце, ещё недавно нещадно палившее, скрылось за грозовыми облаками, на горизонте ярко проявилась радуга.
– Как думаешь, польёт? – спросила я у мужа.
– По прогнозу не обещали. Надеюсь, пронесёт. А то надо будет срочно весь этот бедлам убирать.
– Не зря говорят, что яхтинг – это заниматься ремонтами в самых живописных местах нашей планеты, – восхищалась я красивым небом и радугой. – Сколько мы уже мучаемся с этой колбой? Два часа?
– Да мне кажется, что больше, – с тоской в голосе отозвался муж.
Мы с Лёшей сидели в кокпите, пили кофе, а вокруг нас валялась куча разнообразных инструментов и разобранный опреснитель. Мы решили сделать паузу, потому что уже почти отчаялись побороть абсолютно гладкую колбу с мембраной внутри, которая не хотела открываться и не поддавалась никаким манипуляциям. Мы уже всё перепробовали: и зажимы, и тиски, и разводные ключи, и специальный съёмник для фильтров; но все наши усилия были напрасны. Так что уставшие, с ослабевшими руками, мы отдыхали и наслаждались прекрасным видом, стараясь не думать о злосчастной колбе.
– Красиво у вас тут, – сказал Ваня, поднимаясь к нам наверх.
– Уснул? – спросила я у него, так как сегодня была его очередь усыплять Кузьму на дневной сон.
– Ну, он сегодня утром рано подскочил. А Маша что делает?
– Вроде бы занимается то ли геометрией, то ли физикой. Удалось вам колбу открыть? – поинтересовался Ваня.
– Не-а. Вообще никак, зараза, не поддаётся, – жаловался отец.
– Посидим, отдохнём, дальше будем что-то придумывать и стараться открыть. Других вариантов нет.
– Да, без опреснителя в океане никак, – посетовал сын.
– Можно, конечно, но очень сложно. Лучше бы всё таки он работал, – вздохнул Лёша.
– Я уже не знаю, что ещё придумать, чтоб ключ не скользил. Уже все виды ткани попробовали, и резина тоже скользит, – расстраивалась я.
– Нам бы что-то такое резиновое, но не гладкое, – рассуждал Лёша.
– У меня на кухне есть резиновая прихватка, она такая – с круглыми большими пупырками сверху.
– Неси, попробуем, – сказал муж, но в голосе совсем не чувствовалось надежды на успех.
В этот раз судьба сжалилась над нами, и крышка колбы медленно стала поворачиваться.
– Ползёт, ползёт! – обрадовался Ваня.
– Да неужели?! – не верили мы своему счастью.
– А я не люблю резиновые прихватки, всё смотрела на неё и хотела выбросить. Но она во время перехода хорошо помогает от звякания – я её между банками с приправами засовываю, – я радостно делилась своими мыслями.
– Ты что! Береги её теперь как зеницу ока. Такая ценная штука! – муж тоже радовался.
– Так вот и не знаешь, что где и когда пригодится, – рассуждал Иван.
– Наверное, поэтому твоя бабушка, которая Ира, никогда ничего не выбрасывала, – вспоминала я заваленные всякими, как казалось, ненужными вещами шкафы и полки в доме свекрови.
Теперь дело пошло быстрее. За пару часов мы поменяли мембраны, установили опреснитель на его законное место и запустили его поработать. Он на отлично справлялся со своей задачей – из солёной забортной воды делал вполне приличную и даже вкусную пресную.
Примерно через час, когда я полезла за мусорным пакетом в шкафчик под мойкой, я обнаружила воду на дне.
– Попробуй на вкус, солёная или пресная, – скомандовал капитан.
– А соединение мойки сухое?
– Да, здесь всё сухо, но на дне немного воды.
– Видимо, из опреснителя течёт. Вань, пойдём разбирать рундук в кокпите. Надо до труб добраться.
– Тяжела и неказиста жизнь простого круизёра, – грустно шутила я. – То одно ломается, то другое. Лёш, а если бы у нас новая лодка была, меньше бы пришлось мучиться с ремонтами, а?
– Наверное. Но что грустить о том, чего у нас всё равно нет, – чем мне всегда нравился мой муж, так это позитивным настроем в любой ситуации. – А плановое обслуживание и на новой лодке приходится делать, так что рутинных ремонтов всё равно не избежать. Хотя можно, конечно, передоверить это всё сторонним лицам за деньги. И есть такие яхтсмены, которые не заморачиваются насчёт всего этого. Но тогда и плавать можно только рядом с берегом, потому что, кого ты будешь вызывать посреди океана, когда что-то сломается, непонятно. Том и Майк вон научились всё делать сами, и мы научимся.
В случае с опреснителем мужу пришлось научиться запаивать пластиком трещину на пластиковой же трубе. Через пару дней пришлось досконально разобраться в электрической схеме и устройстве генератора, когда мы в течение нескольких дней возились с ним и никак не могли найти причину его внезапных отключений. А загвоздка была банально в плохом соединении проводов на кнопке включения. Пришлось научиться менять фильтры, ремни и импеллер в большом двигателе и свечи в навесном моторе, разбираться в туалетной сантехнике и устройстве стиральной машины, чинить сгоревший кондиционер, ремонтировать АИС, менять верёвки на парусах и много других вещей. Каждый раз Лёша привлекал к ремонту и меня, чтобы, если вдруг что-то случится в океане с капитаном, я смогла бы сама справиться с управлением и ремонтом яхты. Не скажу, что Лёша за это время подготовил в моём лице равноценную себе замену, но чему-то я точно научилась.
– Всё, вроде бы держит заплатка, не течёт. Но пока рундук так оставлю, а то вдруг опять придётся туда лезть. На сегодня с работой закончим, – сказал Лёша.
– Папа, теперь поедем гулять? – обрадовался Кузьма. Ещё утром мы легкомысленно пообещали ему, что поедем на берег, как только отремонтируем опреснитель. Кто ж знал, что это займёт практически весь день?
– Нет, Кузечка, сейчас уже совсем поздно. Смотри, как на улице темно. Завтра устроим себе день отдыха и нагуляемся вдоволь, – объяснял отец. Конечно, сын отреагировал слезами, но быстро успокоился. Кузьма очень редко закатывал истерики и достаточно быстро справлялся с негативными переживаниями.
– Кузя, я вот тоже два дня уже не выходила на берег и ничего, не плачу, – то ли успокаивала брата, то ли жаловалась нам Маша.
– Ну, давайте предварительно решим, что сначала мы с папой и Кузей поедем погулять, а потом вы с Ваней, – предложила я. – Раз уж день отдыха.
Мы никогда не оставляли «Алетес» без присмотра, хотя многие яхтсмены не боятся бросить свою лодку на якоре на несколько дней, а то и недель. Правда, иногда это заканчивается плачевно, и потом в новостях читаешь, как очередную яхту сорвало с якоря и выбросило на берег. Поэтому у нас всегда на борту было как минимум два человека, не считая двухлетнего Кузьмы. По крайней мере мы надеялись, что не зря старшие дети ездили между буями в Калифорнии, тренируясь в управлении яхтой, и смогли бы при случае продержаться какое-то время сами и увести судно от берега и других опасностей, пока мы бы возвращались на «Алетес». Для связи мы использовали обычную ручную рацию, которая добивала практически до любой точки острова. Жаль, в первый день, когда Лёша и Маша ездили в Гамильтон, не догадались про неё, меньше бы волновались.
– Договорились! – согласилась Маша.
– Договорились! Договорились! – прыгал и кричал Кузя, но слово было такое сложное, что у него получалось лишь «довалились».
– А я бы с радостью сейчас до кровати довалился, – устало произнёс отец.
