День террориста
Посвящается пацанам, которые могли бы быть умнее.
Прочитав эту грамотку, потщитесь делать всякие добрые дела, славя бога со святыми его. Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам бог пошлет.
Владимир Мономах
Весна 2017. В провинциальном городе К. стоит прекрасная погода. Апрель выдался знойным.
Я сижу в подвале управы, прикованный наручниками к жёсткому стулу, и по-тихой теряю сознание. Бойцы «Дельты» третьи сутки пропускают меня через «конвейер» – теперь моё лицо похоже на свиное рыло с кривым заборчиком вместо улыбки.
Среднестатистический хипстер, начитавшийся художественной литературы пополам с «Медузой», при слове «пытки» представляет кабинет зубного во главе с карикатурным доктором Менгеле или Железным Феликсом. На деле, у отечественной госбезопасности нет ни времени, ни средств на подобные изыски. Все увеселительные мероприятия ограничиваются мордобоем, отсутствием сна и голосовыми командами. Процесс банален донельзя и напоминает затянувшуюся дедовщину, где доктора Зло заменяет толстеющий майор, заеденный тёщей и бумажной работой.
Впрочем, простота и эффективность нашего подхода поражают. Чтобы добиться результата, не нужно копаться в хитросплетениях человеческой психики, подкармливая подопытных казенной кислотой. Весь анекдот в том, что чекистам не нужны лучшие умы человечества, «МК Ультра» и миллиарды долларов. Достаточно крепкой верёвки, пакета и терпения.
Человек прост. Даже самые крепкие пряники начинают мокнуть. И только оказавшись в конвойной машине, ты немного расслабляешь булки.
Дружище, чего бы там ты о себе ни думал, но ты обязательно сдашься и скажешь то, что нужно. Это вопрос времени. Угрюмый опер пожмёт плечами и со словами «подумай лучше» продолжит дело. Тогда и придёт понимание: хлопок одной руки – это щелчок затворной рамы.
Мой мозг готов лопнуть от пережитого шока, но крепкая рука изнутри сжимает глотку. Любая попытка пошевелиться приводит к тому, что перед глазами начинают мелькать красные разводы.
Всё время в перерыве между побоями уходит на то, чтобы сохранять вертикальное положение. Балансируя на стуле, я прикидываю свои шансы, считаю часы и начинаю думать, где повернул не туда.
Я знаю всё это на своей шкуре. Ребята, мальчишки и девчонки, избегайте мутных экстремистских движух, особенно идейных. Никого не мочите. Слушайте родителей. И помните, что даже в самом плотном движе есть крыcа.
Будьте осторожны с желанием перемен. Собрались группой лиц, надели берцы, начали толкать в правильном направлении. Так бывает по молодости. А всё почему? Динамику учили плохо.
Допустим, Россия – это большая и длинная стена. Чтобы сдвинуть её, нужно встать как следует, упереться и приложить сверхусилие. Однако действие равно противодействию, следовательно, толкающих Россию Россия тут же начнёт толкать сама. И сила, ломающая судьбы, будет прямо противоположна положенному пацанами правильному курсу. Тут-то начнёт доходить, почему Достоевский переобулся, а цитаты нелюдимого графомана про обустройство страны нашли столь широкое признание. Тогда пацаны со всей ясностью осознают, что двигать гиперстену совсем не надо было. Там, где стена, всегда есть и дырка.
Так что плюньте на этот ваш радикальный перформанс. Учите физику, смотрите в перспективу. Сегодня-завтра спиздят последний кирпич, и всё наконец рухнет. Само.
А если будете упрямиться – добро пожаловать в ИВС города К.
Сегодня меня туда отвезут.
Кормят там безобразно, а всё один хрен – не подвал. В изоляторе уже мытарства наступают. Прикладами не бьют. Не каждый оценит. А я вот понимаю. И черти, которые рядом едут, всё понимают, глядя на мою синюю морду.
И пусть на проходной будет очередной шмон, осмотр врача, оформление. Будет адвокат, предлагающий сменить показания, и крепкие лица с погонами, которые вежливо попросят толкать свежевыкрашенную красную стену в государственном направлении. Будут передачки от родителей, неожиданный поворот в военном суде и бледное лицо прокурора. Может быть, я даже вставлю коронки и шагну в новую бесовскую жизнь.
Но сейчас я затягиваю дым сигаретки своим беззубым ртом и радуюсь тому, что лежу на мягкой шконке. Будущее? В него ещё надо суметь попасть. Запомни, земляной червяк, если жизнь жёстко прессует – нет ничего проще, чем жить здесь и сейчас.
В конце концов, у меня есть старый тетрадный листок, и я пишу поучение для потомков в этот счастливый день.
Всё, разбежались.
