Берём кота. Кладём на мягкую сплюшку (чем мягче, тем лучше). Не страшно, что кот первоначально выступает за края.

Затем аккуратно сворачиваем кота.

И вуаля, расстегай готов! Начинка больше не растекается.

Теперь остаётся только наслаждать видом кота, мирно спящего в своём гнёздышке.

P.S.: Расстегай имеет декоративное назначение. В пищу не употреблять.

Такой сон. Начало 80-х писателя-фронтовика без одной ноги и с деревянным протезом похищает некая таинственная организация писателей-деревенщиков. Инвалида отвозят в глухую сибирскую деревню и прикапывают его протез на грядке. На грядку ходят старухи и проливают ее всякими снадобьями, что-то шепчут. Писатель поначалу активно сопротивляется(как в кинговской Мизери), пытается бежать, но постепенно воля его угасает, да и протез пускает корни причем не только в землю но и в культю. Писатель начинает галюционировать и одновременно весь свой бред выплескивает на бумагу, записи редактируют уже в Москве и издают в издательстве "Московский Рабочий". После того, как на грядке приносят в жертву участкового, вокруг проросшего писателя начинается строительство храма. Вереницы литераторов из Москвы и со всего СССР приезжают к старцу. Уже конец 80-х, уже можно...

Снился город Сивск, город Севск есть, а вот Сивск мне снился, я ехал туда вместе со своими умершими бабушками по вопросам наследства. В наследство мне переходил старый деревянный дом. Мы ушли на кухню, а бабушки тем временем припоминали то чего не было. Как я понимал, чем больше бабушки припомнят тем больше нам достанется комнат в этом доме.

Одна из бабушек шепнула мне, что у нас есть привилегия - за 10 минут я должен обежать помещения дома и выгрести из комодов монеты, монеты были все 1935 года будапештской чеканки. Потом события ускорились на дом стала набегать человекообразная шпана, они ловко кидали похожие на пуповины веревки в окна, веревки прилипали к интерьеру и шпана тащила предметы обстановки к себе, мы с бабушками бегали по дому и резали эти мутные тяжи морскими кортиками. Бабушки обещали, что это кончится как только придет Вацлав. Потом, я помню, что пошел прогуляться по Сивску, запомнились интересные дома из которых торчали фигуры, как буд-то облитые битумом. Это были герои "восстания вырождения". Потом я очутился на улице Аэропланирования, тут в многочисленных провалах в стенах и на крышах торчали хвосты, капоты, винты и крылья разнообразных самолётов. Проснулся я с твердым убеждением, что надо ехать в Сивск ведь до него всего 16° градус-километров.

Приснилось, что я должен написать некую игру. Процесс происходил так: я надевал на голову какую то кастрюлю-шлем и визуализировал образы которые на дополнительном дисплее сливались в строчки кода, а готовый результат я видел в шлеме. Игра получилась очень странная : серое болотистое пространство от горизонта до горизонта уставленное подъемными кранами, причем самыми разными и башенными, и портальными, и автокранами.

Спонтанно на пространстве появляются грузы, краны должны первыми подхватить груз и куда то поднять, на пути к грузу краны вступают ожесточенные стычки, рушат стрелами структуры, плющат кабины. Особенно запомнился такой тип оружия, как гипнокрюк, при ударе этим крюком пораженный кран начинает галлюционировать, он превращается в жирафа, оказывается в африканском вельде и переполненный торжеством стремительно бежит навстречу солнцу, в реальности же кран хаотически движется и падает в глубокий овраг ломая механизмы и теряя груз.

Снился вязкий и нечеткий сон. Мне заказывают труд об истории Франции очень объемный и подробный на пределе моих сил, труд классический и магистральный, но с одной небольшой поправкой я должен писать его так, чтобы учитывать ритуальный обычай во Франции, которого на самом деле нет, а именно, что людей хоронят в огромных выдолбленных арбузах, мне были предоставлены подробные слайды по этой технике, как покойника укладывают в арбуз, готовят из мякоти погребальные блюда, а главное роют для арбугробов cercueil de pastèque огромные ямы, под воздействием этого странного ритуала Франция преображалась, сокращались посевные площади, увеличивались кладбища, люди выдыхались при выращивании арбузов и рытье котлованов для мертвых, умирали сами и опять им были нужны арбузы и ямы. Когда я писал этот труд я чувствовал, что меняется и реальная Франция, а с ней и весь мир. Я пытался прекратить, но тогда у меня страшно колыхались шторы и кто то бросал мне в форточку окунутых в дёготь подоженных воробьев. Сон кончился в 3:35 резкими спазмами в животе и засосавшей штору форточкой, чертовски болела нога, я съел две капсулы кетонала и перевернулся на другой бок, где мне снился мир машинистов и очень умных свиней вынашивающих побег из теплушки.