Боец ВСУ до и после пленения. Фото: Личный архив + Александр КОЦ

Удивительная реакция части читателей на мой репортаж о пленных украинских десантниках, которым дали позвонить родным. Той части, которая, как правило сидя глубоко в тылу, жаждет крови и скорой жестокой расправы. И пишет мне про инфантилизм и терпильство.

Во-первых, дайте тем людям, которые в бою берут пленных, без советов со стороны решать, что с ними делать. Это их священное право. Вы же не считаете их инфантильными терпилами? Я бы, находясь рядом, на это решение влиять не рискнул, не имею морального права.

Во-вторых, никто не отменял принцип симметричного обмена. Это и когда меняют 50 на 50 человек, и специалиста на специалиста. И живые пленные специалисты - это возможность вернутся к семье русскому спецу. На простых солдатиков спеца менять никто не будет. Ну, к примеру, летчика.

В-третьих, никто не отменял пропагандистского эффекта. И в Мариуполе пачками не пошли бы сдаваться, если бы не сарафанное радио. А это - сбереженные жизни наших бойцов из штурмовых отрядов. Поверьте, на той стороне новости разносятся очень быстро. Фото своего чада в плену одна из мамаш увидела в наших телеграмах раньше, чем он ей позвонил. Впереди еще много блокированных городов, где последнее, что будет удерживать гарнизоны от сдачи - это страх перед расправой.

Раненые пленные военнослужащие ВСУ в Новоазовской центральной районной больнице, ДНР. Фото: Сергей Бобылев/ТАСС

В-четвертых, ничто не мешает желающим отправиться в пункт набора на контрактную службу, заключить краткосрочный контракт на 3-6 месяцев с согласием выполнять задачи за рубежом, отправиться в разведку, взять пленных и решать - что с ними делать.

В-пятых… Здесь должно быть что-то про моральную сторону, но я не хочу лукавить. Никакого сочувствия к украинским пленным лично у меня нет. И никакой эмпатии к ним своими репортажами я вызвать не пытаюсь. Перечитайте их еще раз. Но я уже два месяца нахожусь на Украине с российскими войсками. А поэтому читайте пункты 1, 2 и 3.

Александр КОЦ