Ночь, тихо, нет карканья ни ворон ни воронов
Я сегодня первый раз прыгал в сугроб после бани.
Точнееее, осторожно лёг со скоростью черепашки, паникуя как рыба вне воды.
Но лёг. Получил новые ощущения. Не скоро забуду. Тело не скоро меня простит.
Еще, первый раз в чане сидел. Приятно. Чувствовал себя элитным пельменем в густом хвойном супе с приправами. Ромашка, лаванда, болотная мята. Вокруг тишина, темнота, красота. Река, деревья, деревянный домик. Еле слышно, ноты классических русских композиторов плыли к нам по ледяному воздуху на коньках. Так тихо, что это только намек, что есть мир за пределами леса. Как будто ноты нашли путь к нам из прошлого и мы слушали эхо пиано концерта Рахманинова, вместе с затаившей дыхание аудиторией
А мы пельмени в ёлочном супе. Когда сварились, нас пригласили в баню
Вхожу в парную, снимаю простынь, я раздет догола, до искренности. – "Ложись", – ложусь.
Парит парит парит меня. Парит до костей, до костного мозга, парит парит, до дна души, тяжелый пар.
Венники венники, ели вареники. Слова с баней прошлого прилетели в голову, войлоковую шапку одевай, что-то про не обжигаться, слизистые сосуды, или сосудная слизь или сосудистые сосуды, не знал, мозг не мог помнить, ни хотел, мозг на волю, хочет кислорода, почему род кислый, не знаем мы с мозгом, жарко, шарко, щаака, генералов в бане нет, дышу дысу, еле дыс, легкие жалуются "дыхода нет", а мозг спрашивает "я не расплавился уже?
Я еще не стал лужей расплавленной англости? Чуть-чуть еще и сплуощь, – я вода. Тело - 85% - вода, и вся почти кипяток. На краю, на грани, на границе, лежу рекой, а меня спрашивают "все в порядке?", мой автоответчик отвечает "да, все хорошо", возможно он прав, возможно и нет. Теперь просят сидеть, но я же уже вода, и чуть ли не пар, но теперь просят встать и ходить, но только течь могу, "норм, потечем" и я покорно стекаю туда куда просят, на крыльцо, на улицу, мимо тихие ноты пиано концерта Николая Петрова.
"Не торопимся, Крэйг". Не парься, парень, я не торопоспособън.
Меня ведут в снег, в ледяной снег, я за, но блин, это снеговой лёд, холодно, но я ложусь, замерзну, снова буду твердое вещество, солидный англичанин, ух ух ух, я в снегу, первый раз в сугробе, как настоящий русский, Кеша хороший. Я културовод, господи какой холодняк!
Мозговой голос вернулся. Он мне срочно сообщает "мы в снегу". Тут минус пятьсот. Легкие пришли в разговор "нам тут не дышать. Вставай. "Терпите чуть-чуть" мне говорят, я мозгу сообщу, что нас попросили терпеть. Но мозг сильнее и каркает "ах, не могу" и мне дали не мочь, подняли, увели в дом.
Дальше процедура "Дедовское мытье веником"
Потом он увел меня к вёдрам. Знаю я ваши вёдры думал я, но сил не было убежать. Покорно согласился встретиться с содержимым вёдер.
Мм. Да. Знаю я ваши вёдры.
И наконец Александр закутал меня как запеленованный малыш, зановорождённый, и увел на крыльцо. Я там сидел, Царь Царевич и старался помнить как по-русски "swaddled".
"Алиса, Рахманинов, второй фортепиано концерт" сказал Александр.
Не мог понять почему он говорил это моей жене, сидящей далеко в чане.
Только через десять минут понял с кем он разговаривал.
Потом Александр принёс мне "напиток банщика". Мёд, лимон, минеральная вода с пузырьками. Сижу, пью, пар от меня ходит, я добавляю тепло к глобальному потеплению. Зимой можно.
Я тёплый, чисытй, я доволен. На крыльце сижу, общаюсь с ветром.
Наконец могу уже нормально ходить, ухожу в дом. Сижу. Пью чай. Говорю короткими сентенсами. В перемикску с инглийским.
