Утопия — это всегда модель будущего, но оно покрыто мраком неизвестности, что заставляет нас искать гарантии — и находить их, как правило, в идеалах прошлого. И не важно, существовало ли оно или нет. Неоязычество и нью-эйдж — яркая иллюстрация того, как современные горожане отвергают достижения прогресса и науки и ищут что-то аутентичное в древней истории. Они создают новые святыни и совершают к ним паломничества, а в основе их веры лежит миф о благородном дикаре.
Долгое время ученые считали, что вера в богов(-а), а вместе с ней мифы, ритуалы и суеверия неизбежно уходят из общественной жизни. На смену религиозным объяснениям и предрассудкам должны были прийти научные построения, рациональные и экспериментально проверенные теории. Эти ожидания не оправдались, а выводы исследователей оказались поспешными. Религиозные группы продолжают играть важную социальную роль, о чем свидетельствует рост популярности харизматического протестантизма, радикального ислама и эзотеризма, начавшийся во второй половине XX века. Более того, внутри разных религий наблюдается всплеск традиционализма, представляющего собой протест против современной цивилизации. В эзотеризме он был выражен при помощи мифа о благородном дикаре, легшего в основу неоязычества и движения нью-эйдж. Его создатели и сторонники призывают построить новый мир, следуя идеалам воображаемого прошлого.
Впрочем, такие воззрения не сразу стали достоянием исключительно увлеченной эзотерикой публики. Философ Жан-Жак Руссо в 1762 году в трактате «Эмиль» воспел естественную доброту и чистоту нецивилизованного человека, а вскоре европейские интеллектуалы начнут ценить фольклорные песни и сказки, видя в не испорченном образованием и науками крестьянстве «душу народа». Романтический национализм, увлекший многих видных деятелей Старого Света в XVIII–XIX веках, стал масштабным проектом.
Сказки братьев Гримм, фольклорные сюжеты в поэзии Пушкина — это не просто интерес к народному творчеству, но и попытка найти основания формирующимся национальным идентичностям.
Тогда же в Британской империи становится популярной версия, что Стоунхендж — монументальный памятник неолитической архитектуры в графстве Уилтшир — был построен друидами. Поздний каменный век мало интересовал новоявленных приверженцев древних традиций, а вот лучше сохранившееся наследие кельтской культуры вдохновляло на поиск новых сакральных мест. Священники-друиды оказались привлекательным образом для людей, которые сами были не прочь превратиться в благородных дикарей. Стоунхендж с его уцелевшими материальными артефактами сделали центром возрожденной религии дохристианской эпохи.
С 1920-х годов уникальный памятник всё чаще привлекает посетителей не только как туристическая достопримечательность, но и как сакральное для неоязыческих паломников место. После долгих сражений с государством и археологами в 2000 году последователи этой веры добились исключительного права доступа в центр Стоунхенджа для проведения обрядов в день летнего солнцестояния.
Новые дикари
Новое язычество и религия нью-эйдж — явления современного эзотеризма, в целом традиционного для европейской мысли. Некоторые из этих концепций восходят еще к поздней античной философии, но в том виде, в каком он существует сейчас, эзотеризм сформировался в XVIII–XIX веках. Также это часть обширной области мистических, колдовских, оккультных идей и практик, включающих в себя не только увлечения интеллектуалов вроде алхимии, но и элементы многочисленных народных верований.
Наука и государство всегда с неодобрением относились к подобным явлениям, но разные оккультные стигматизируемые организации и практики пользовались тем не менее немалой популярностью.
Достаточно вспомнить ложи масонов, объединявшие долгое время множество влиятельных фигур европейского истеблишмента. Их не любила Екатерина II, однако в большей степени они вызывали у нее опасения как политическая оппозиция. Российская императрица стремилась искоренить не только масонство, но и оккультизм в целом — разные проявления народных верований, колдовства, магии и прочие суеверия.
То же делали и другие правители XVIII века, движимые идеалами Просвещения и рационализма. Но короли и императоры не могли удержать своих подданных от общения с потусторонним миром. Даже чиновники — элита государства — были подвержены суевериям. Так, камергера Петра Салтыкова однажды застали за попыткой при помощи магических операций повлиять на решение Елизаветы Петровны относительно его дальнейшей карьеры.
Надеясь снискать расположение императрицы, Салтыков прямо в Зимнем дворце рассы́пал колдовское зелье, за что впоследствии поплатился, отправившись в Соловецкий монастырь.
В XX и XXI веках ситуация не изменилась. Недоверие к науке, медицине и прочим «достоверным» источникам информации и сегодня подогревает интерес к иному знанию. Более того, это выливается и в неприятие всего официального и мейнстримного, включая государство, систему образования, медицину, СМИ и т. д. Люди начинают искать альтернативу и находят ее в проектах, в основе которых лежит протест против современного мира, — религии нью-эйдж и новом язычестве, замешанном на мифе о благородном дикаре и вере в золотой век. Оно стремится удовлетворить потребность человека наших дней, жаждущего обнаружить нечто подлинное в архаичных и традиционных культурах.
Этот поиск и привел к появлению эзотерических паломничеств. Стоунхендж — яркий, но далеко не единственный тому пример. В США искатели аутентичного духовного опыта приезжают к Красным скалам Седоны, в Перу их привлекает город инков Мачу-Пикчу, в Австралии — священная гора аборигенов Улуру, а богатое на древние памятники Средиземноморье притягивает паломников со всего мира. В России ньюэйджеров вдохновляют на путешествия раскопки индоевропейского поселения Аркаим, а также дольмены — сооружения, построенные представителями загадочной, а оттого еще более привлекательной культуры эпохи бронзы (III–II тысячелетия до н. э.). От нее мало что осталось, за исключением впечатляющих каменных конструкций, использовавшихся, судя по всему, в обрядовых целях. Новым благородным дикарям нужны свои ритуалы, и одним из них как раз и становится паломничество к археологическим и природным объектам, ассоциируемым с естественным опытом взаимодействия с окружающей средой и древними культурами.
Аркаим и национальная идея
Эзотерические паломнические поездки — активно развивающаяся индустрия. Помимо упомянутых Стоунхенджа, Улуру, Седоны, Мачу-Пикчу, менее разрекламированные локации также начинают привлекать искателей духовного опыта. Свойственный нью-эйдж творческий подход к созданию сакральных мест позволяет практически любой сколько-нибудь примечательный природный объект превратить в святыню, которой поклоняются верующие. Но все-таки особое внимание привлекают настоящие древности и всё, что с ними связано, — археологические памятники либо поселения, расположенные недалеко от них.
Одним из первых мест силы в России стал Аркаим. Его история показательна, поскольку в ней хорошо просматривается тот идеологический перелом, который случился в советской и постсоветской культуре в 1980–90-х годах.
Аркаим — поселение индоевропейцев XVII–XVI веков до н. э., расположенное на территории современной Челябинской области. Интерес к археологическим изысканиям в этой местности в 1970–80-х подогревался не в последнюю очередь дискуссией о прародине индоевропейцев и маршрутах их миграции по континенту.
Поселение имеет круглую планировку, в его центре расположена площадь. Вместе с обнаруженными находками это свидетельствует о том, что жители образовывали довольно сложное общество с четкой иерархией. В России и Северном Казахстане открыто около двадцати подобных поселений.
Аркаим — один из хорошо сохранившихся памятников такого рода, позволяющих многое узнать о ранней истории индоевропейцев Южного Урала, но все эти культуры не представляют собой ничего выдающегося для своего времени. В ту же эпоху в Египте, Месопотамии, Китае, на севере Индии и в некоторых других регионах существовали более развитые цивилизации.
В 1988 году в работу исследователей вмешалось Министерство водного хозяйства СССР, которое планировало затопить обширные территории Челябинской области, включая Аркаим, ради создания водохранилища. Начальнику археологической экспедиции Геннадию Здановичу пришлось тогда приложить немало усилий для того, чтобы сохранить памятник. Мобилизовав все возможные ресурсы, он сумел добиться поддержки директора Эрмитажа Бориса Пиотровского и Бориса Рыбакова, возглавлявшего Институт археологии Академии наук СССР. Кроме того, на фоне растущих регионалистских настроений, воплощавшихся иногда в призывах создать независимую Уральскую республику, местные правящие элиты стали видеть в Аркаиме потенциальный символ нового политического субъекта. Постепенно и планы строительства водохранилища были забыты. Советское государство угасало, и идея сохранения археологических находок как объектов светской культуры также становилась всё менее актуальной. Вместе с тем на волне усилившегося национализма и регионализма, а также религиозного возрождения началось осмысление памятников прошлого в новых терминах.
В 1990-е годы у археологов, отстоявших на излете перестройки Аркаим, появилась другая проблема — финансирование. Государство уже не было способно поддерживать дорогостоящие исследования в полной мере, и ученым пришлось обращаться к частным спонсорам, а также пытаться сделать из Аркаима местную достопримечательность, привлекающую путешественников. Среди меценатов оказалось немало любителей эзотерики, а туристов больше интересовали не академические лекции археологов, а интерпретации, которые приблизили бы Аркаим к более понятным символам и категориям: корни русского народа, духовный потенциал памятников древности, возможность исцелить внутренний мир и бренную плоть.
За 1990-е и 2000-е годы Аркаим стал местом притяжения интеллигенции, увлеченной эзотерическими идеями и отстаивающей миф о благородном дикаре, причем в его националистической версии.
Согласно вновь возникшей гипотезе, здешнее древнее население представляло собой развитую цивилизацию, обладавшую особенными тайными знаниями, однажды утраченными, но теперь постепенно обретаемыми благодаря паломничеству. Об Аркаиме писали астрологи Павел и Тамара Глоба, Александр Асов, работающий в жанре фолк-хистори, увлеченный идеями нью-эйдж сатирик Михаил Задорнов и многие другие. Все они видели в путешествии к этим местам ресурс для возрождения золотого века. В 2005 году Аркаим посетил Владимир Путин.
Директор одноименного музея-заповедника Геннадий Зданович стал к этому времени гораздо ближе к паломникам-эзотерикам, нежели к археологам. Он считал, что Аркаим обладает огромным идеологическим потенциалом, и связывал его с поисками национальной идеи. В унисон подобным заявлениям звучат пророчества авторов-эзотериков, уверяющих, что именно Россия спасет заблудший капиталистический мир от духовной гибели. Так что визит президента был воспринят как свидетельство готовности власти искать основания для национальной идеи в трудах альтернативных историков. Национализм и эзотерика здесь соединились в мифе о благородном дикаре: и для того, и для другого характерны идеализация прошлого и критика современности за бездуховность и неестественность.
Окунево и духовный плюрализм
Население современного Аркаима, как и других мест силы, довольно пестро. Туда приезжают не только эксцентричные сатирики и переводчики Велесовых книг, но и последователи учения Рериха, новые язычники, эзотерики разного толка. Однако все же настоящие хозяева этого памятника древности — археологи. Туристов и паломников в Аркаиме пускают не везде, и остаться здесь надолго вряд ли получится.
Там же, где нет контроля научных и культурных учреждений и доступ ничем не ограничен, могут возникнуть целые поселения, основанные паломниками.
Одним из них стала деревня Окунево в Омской области. Это небольшое село — объект паломничества и в то же время место, где постоянно проживают представители самых разных религиозных движений, включая упомянутых новых язычников, а также последователей некоторых направлений индуизма (бабаджисты и кришнаиты), буддизма, членов церкви православных староверов-инглингов и многих других. Окунево состоит всего из пяти улиц, и на данный момент его населяют около 700 жителей. Немалую их часть составляют мигранты из города, нашедшие в сибирской деревне источник духовного опыта.
С конца 1990-х — середины 2000-х здесь появилось множество культовых мест, а ключевыми событиями в жизни окуневцев стали четыре праздника: день летнего солнцестояния, почитание славянского бога Перуна, индуистское торжество Наваратри, а также празднество, организуемое лидером староверов-инглингов омичом Александром Хиневичем. Он создал свое учение на основе идей нового язычества, взяв за ориентир образ «старой веры». Однако инглинги не имеют прямого отношения к старообрядческой традиции, являясь частью движения нью-эйдж. Помимо новоиспеченных жителей деревни, в окуневских торжествах участвуют и паломники, которых в год приезжает иногда по несколько десятков тысяч.
Рядом с деревней располагается специальное обрядовое место — Омкар, куда поочередно приходят последователи разных религиозных движений. Инглингов сменяют православные, а их — кришнаиты и новые язычники.
Соседствуют они относительно мирно, являя собой удивительный пример духовного плюрализма. Однако объясняется это благочиние тем, что всех духовно ищущих приезжих и жителей Окунева, несмотря на такой разброс в духовных традициях, объединяет одно: и индуизм, и язычество, и христианство здесь понимаются в нью-эйджерском духе. Паломники осмысляют свой духовный опыт в эзотерических терминах, таких как «энергетика», «эгрегор», «астрал» и др.
Но главное, что роднит нью-эйдж и всех обитателей Окунева, — это поиск оснований для своих воззрений в культурах древности. И здесь, как и в случае Аркаима, Стоунхенджа и многих других мест силы, им на помощь приходит археология. Окунево привлекло ньюэйджеров потому, что рядом с ним были открыты памятники эпохи неолита. Один из них — некрополь на Татарском увале, погребальный комплекс, располагавшийся вдали от поселений и использовавшийся в большей степени для совершения обрядов. Сегодня это дает ньюэйджерам основания утверждать, что возле Окунева проводились ритуалы самых разных конфессий, а следовательно, место обладает «особой энергетикой». Популярны истории о том, что именно Окунево стало колыбелью человеческой цивилизации и дало начало мировым духовным традициям.
И Аркаим, и Окунево, как видно, претендуют на самый высокий статус: для паломников это останки самой древней и аутентичной цивилизации, приобщение к которой позволит переосмыслить свою жизнь.
Несмотря на обилие мест силы, творческий поиск новых источников знаний о подлинной древности не заканчивается. Паломники приезжают в уже раскрученные локации и находят новые, стремясь воспроизвести в таких сакральных для себя пространствах образ жизни воображаемых праотцов.
Дольмены и возрождение древности
В 1996 году в нашей стране начала выходить книжная серия «Звенящие кедры России» предпринимателя Владимира Мегре, что привело к появлению нового религиозного движения — «Анастасия». Его главная идея такова: современному человеку необходимо жить естественной сельской жизнью на участке размером минимум с гектар. Основой его хозяйства должны быть аграрная деятельность и ремесла, не причиняющие вреда окружающей среде. В качестве главных в жизни провозглашаются следующие цели: создание семьи, воспитание детей и последующее «перерождение» человека в теле одного из потомков. Последняя идея представляет собой нью-эйджерскую интерпретацию буддийской концепции кармы, основанной на идеалах семьи и рода, — характерный для подобных движений синкретизм. Сами книги с точки зрения структуры повествования были написаны в духе Карлоса Кастанеды, хотя литературный стиль не отличается изысканностью.
Наивный и невежественный представитель технократического капиталистического и несправедливого мира в лице Владимира Мегре встречает в Сибири (сакральное пространство русских земель) выжившего потомка загадочной древней цивилизации — Анастасию.
В 1997 году Мегре написал вторую книгу серии, один из сюжетов которой был связан с дольменами Краснодарского края. Мегалитические сооружения провозглашались святынями ушедшей цивилизации золотого века. Книга произвела эффект. Уже в начале 2000-х годов в Геленджике, упомянутом в качестве ориентира для поиска останков исчезнувшей культуры, работали экскурсионные бюро, специализирующиеся на эзотерической интерпретации дольменов. Хотя и до текстов Мегре эти сооружения привлекали некоторых интересующихся подобными концепциями людей, всё же именно анастасийцы долгие годы будут составлять основную аудиторию паломников к этим рукотворным каменным объектам.
В середине 2000-х читатели создадут под Геленджиком в поселке Возрождение центр «Восхождение». Его лозунгом стала фраза: «Возрождение России — восхождение души». Поселок, получивший свое название в советские годы, превратился в место обитания энтузиастов идеи (ре)конструкции дохристианских славянских традиций. В них паломники и видят подлинную культуру.
«Подлинное» — это не только древнее, но и нечто такое, что характерно для простых обществ, где нет угнетения, неравенства, а человек живет в гармонии с природой. В то время как мнимую, то есть современную, культуру паломники считают символом несправедливости, дикой эксплуатации планеты, разобщенности людей.
Вместо сложного нью-эйдж предлагает простое, миф о благородном дикаре приходит на смену вере в прогресс и торжество науки и технологий.
Древность идеализируется, а эволюционизм науки (понимаемый, надо сказать, не совсем верно и довольно прямолинейно) отвергается.
Владимир Мегре, выступивший вдохновителем паломничества к дольменам, предлагает переезжать на земельные участки, расположенные вдали от городов, и жить там автономно от современного мира. Пока на такой радикальный шаг готов далеко не каждый, но все сходятся в том, что однажды это нужно будет сделать. Один из паломников поделился со мной собственными соображениями по поводу организации экономической жизни:
«Вот растут персики, и все их любят, да, но почему-то они продаются за 150 рублей, да, вот там вот за углом. А откуда мне эти деньги взять? Я должен пойти в город и работать. А в городе ну что-то очень плохое, там, для дыхания, вода грязная, да, там грязи полно, негативные какие-то стрессы вызывающие. И все я это должен вытерпеть только для того, чтобы получить эти персики, которые я могу просто пойти и сорвать с дерева. Но это же глупо — иметь столько этого вот, такой путь делать, когда ты можешь вот так вот пойти. Тогда вопрос следующий: почему этих персиков не растет здесь столько, чтобы всем хватило? Вот это вопрос».
Есть немало инициативных людей, которые стремятся воплотить мечту о создании подлинной культуры в жизнь. По всей России сегодня существуют сотни экологических поселений, включая и те, что основали читатели Мегре. Большинство же продолжает жить в городах, приобщаясь к аутентичной, на их взгляд, древности через эзотерическое паломничество.
Дольмены, интерпретируемые в духе альтернативной истории, на сегодняшний день стали местом, возле которого, будто в театре или музее, устраиваются перформансы — постановки, воспроизводящие эпизоды из жизни воображаемых древних людей.
Исходя из своего понимания значения слов «подлинный» и «традиционный», разные активисты и предприниматели пытаются изменить собственный образ жизни. В «Восхождении» продаются органические средства гигиены, вегетарианские продукты, льняная одежда с солярной вышивкой, проводятся лекции и семинары об осознанном родительстве и домашних родах, устраиваются праздники в честь славянских богов. Хотя бы на время паломники могут почувствовать себя внутри того мифа, который сами и создают. А рядом с ними проходят толпы туристов, приехавших посмотреть на памятники архитектуры бронзового века, покупаться в горной реке, поесть шашлыка и выпить местного вина, — представители ненавистного города, современной цивилизации со всеми ее пагубными привычками, такими как убийство животных ради пищи, употребление алкоголя. Именно туристам обычно приписывают невежество, следствием которого оказываются не только пьяные выходки, но и горы мусора, нецензурная брань, неуважительное отношение к дольменам и их почитателям. И нельзя сказать, что ньюэйджеры так уж неправы в своей оценке их поведения.
Их нравы
Во время этнографического исследования в центре «Восхождение» мне не раз доводилось наблюдать такого рода столкновения, обусловленные конфликтом мировоззрений. Паломники обычно живут в палаточном лагере в стороне от дольменов и основных достопримечательностей. Туристы, иногда из-за незнания дороги, а иногда любопытства ради, заходят туда и могут повстречать людей, одетых в яркие одежды, занимающихся йогой, медитациями, водящих хороводы, славящих какого-нибудь языческого бога.
Однажды две чисто и аккуратно одетые девушки отправились по непривычному для туристов маршруту и наткнулись на такую же пару обитательниц палаточного лагеря примерно одного с ними возраста, которые стояли возле тропы, беседуя о чем-то. Правда, несмотря на эту «симметрию», они все же сильно отличались от путешественниц: не такие аккуратные, в слегка запыленной, яркой (туристки были будто нарочно облачены во все ослепительно белое), имитирующей индийский стиль одежде. Одна из «местных» девушек держала на руках ребенка, которого в какой-то момент стала кормить грудью, не пытаясь укрыться от посторонних глаз и не прерывая разговора со своей спутницей. Именно в этот момент прогуливающаяся пара туристок остановилась, и одна из них достала фотоаппарат. Сделав снимок никак не реагировавшей на них кормящей матери, девушки еще некоторое время созерцали происходящее, а затем всё тем же прогулочным шагом двинулись дальше.
Я не знаю, что именно заставило туристку запечатлеть увиденное на фото. Возможно, ей это показалось чем-то диким и пугающим — или, напротив, «настоящим», честным и правильным.
В любом случае две пары, встретившись, но не вступив в контакт, символизировали собой как будто два разных мира: естественных, близких к природе, не боящихся грязи и наготы ньюэйджеров — и чистых, аккуратных, городских, ищущих лишь свежих впечатлений туристов.
Впрочем, вовсе не исключено, что путешественницы не так уж далеки от тех странных дам, что на время стали для них фотомоделями. Вполне вероятно, что, встретившись в городе (который, скорее всего, является основным местом обитания и для одних, и для других), внешне они различались бы гораздо меньше. Также не было бы ничего удивительного, если бы туристки заглянули в палаточный лагерь, имея кое-какие соображения насчет будущего отдыха, а то и больше — духовной работы.
Источник
