Помните героическую историю пламенного пионера Павку Морозова, который заложил чекистам собственного папу, укрывающего зерно, за что и был зарезан кулацкими недобитками. По другой версии Павлик написал донос в органы о том, что его батя, будучи председателем сельсовета, торгует справками и бедняцком положении и содействует побегу из ссылки спецпереселенцам. На суде он будто бы отрекся от отца и вообще призывал расстрелять его, как контру. Очень правильный мальчик по канонам 30-х годов. Но к реальности это, как водится, никакого отношения не имело.

Был ли Павлик Морозов пионером, да еще организатором первого в деревне Герасимовка пионерского отряда, как о том трубила советская пропаганда? Носил ли он пионерский галстук, с которым его неизменно ваяли скульпторы и изображали художники? Нет. Вот единственная фотография Морозова, на ней он без красного галстука, как и все прочие дети. Какой вообще пионерский отряд в глухой сибирской деревеньке? Кстати, следва от Павки его двоюродный братец Данилка, о котором речь ниже.

Следует отметить, что русская деревня не только до революции, но и вплоть до коллективизации, а где-то и до более поздних времен, представляла собой зрелище крайне убогое – избы, которые топятся по-черному, и в которых люди и скотина живут зимой бок о бок; неграмотное, одетое в лохмотья население, позабывшее, что такое баня (дрова дороги, не по карману беднякам); дико высокая детская смертность; примитивнейшие деревянные орудия труда на уровне каменного века (железо дорого); низкая культура земледелия, и как следствие – ничтожная продуктивность труда.

Это потом, во время Перестройки столичные ителлигенты начали лить крокодиловы слезы, оплакивая сферического в вакууме крепкого, предприимчивого, духовного, свободолюбивого (какого-какого?), богатого русского мужика, которому, де сука-Сталин переломил хребет своей коллективизацией, недовольных миллионами пострелял, а прочих загнал в колхозное рабство. А попади эти диванные русофилы в деревню 20-х годов, их шаблон порвался бы вместе с недоразвитым мозгом. Что бы они там увидели? Бедность, вонь, грязь, дремучесть и звериную жестокость.

В Сибири землепашцы жили побогаче, по крайней мере, в домах были настоящие печи, которые топили настоящими дровами, а не коровьим дерьмом. Да и насчет помывки в бане особых проблем не было – леса кругом навалом. Но грамотности это людям не добавляло и дикости нравов не усмиряло. Вот что вспоминала о том времени учительница Павлика Лариса Исакова:

«О радио, электричестве мы тогда и понятия не имели, вечерами сидели при лучине, керосин берегли. Чернил и то не было, писали свекольным соком. Бедность вообще была ужасающей. Когда мы, учителя, начали ходить по домам, записывать детей в школу, выяснилось, что у многих никакой одежонки нет. Дети на полатях сидели голые, укрывались каким-то тряпьем. Малыши залезали в печь и там грелись в золе.

Некоторым сейчас Павлик кажется этаким напичканным лозунгами мальчиком в чистенькой пионерской форме. А он из-за бедности нашей эту форму и в глаза не видел. Ни про какого Сталина Павка тогда и не знал. В газетах о нем в те времена мало писали, да и Павлик газет не читал».

Так что приписали пионерское звание Павлику уже после смерти, когда ваяли миф о первом пионере-герое. Не мог он организовать в оторванной от мира глухой деревеньке то (пионерский отряд), о чем он понятия не имел.

Ключевая фигура в этой истории – отец Павлика Трофим Сергеевич Морозов. В Тавдинском районе действовала банда братьев Пуртовых, с которой Морозов был связан. Будучи с 1930 г. председателем герасимовского сельсовета, он продавал бандитам продукты и фальшивые документы.

Ошибочно будет думать, что Пуртовы были идейными борцами с Советами, мстящими за поруганную свободу. В 1919 г. Осипа, Михаила и Григория Пуртовых мобилизовали в колчаковскую армию, однако они тут же сдались красным и были отпущены домой. В 1921 г. григория призвали в Красную Армию, однако он и оттуда дизертировал через три дня. Вскоре в Сибири полыхнуло крестьянское восстание и Пуртовы, сколотившие банду, прославились кровавыми расправами над сторонниками советской власти. 10 марта 1921 г., застигнутые в своем логове в лесу, бандиты сдались без боя отряду из семи большевиков Еланской партячейки.

Голос разума мне подсказывает, что надо было бандитов шлепнуть на месте, а в рапорте написать, что, дескать, оказали отчаянное сопротивление и были ликвидированы. Но еланские большевики оказались гуманистами и решили все делать по закону: сначала суд, а потом – расстрел. Суд же оказался к банде убийц и грабителей фантастически снисходителен: приняв во внимание бедняцкое происхождение и крокодильи слезы раскаявшихся бандитов, им дали всего 10 лет лагерей. Но и в лагерях они не задержались. Через два года они были освобождены как исправившиеся и по причине будто бы болезни отца.

Вернувшись домой, братья тут же вернулись к своему разбойничьему промыслу. Задерживались, но бежали из-под стражи. С началом коллективизации в Сибирь начали ссылать раскулаченных из европейской части страны, и этот контингент охотно вливался в банду Пуртовых. Что примечательно, до начал 30-х годов семьи бандитов не подвергались гонениям и только в 1931 г. по решению Свердловского областного суда отец Пуртовых с младшими сыновьями Петром и Павлом и их жены были выселены за родной деревни. Младший сын Пуртова Петр получил пять лет колонии за укрывательство страших братьев, однако через полгода сбежал и вернулся в родные места, где жил по фальшивым документам. Павел тоже сбежал из ссылки и примкнул с банде.

Ликвидирована банда Пуртовых, на счету которой было не менее 20 трупов, лишь в 1933 г. Последней каплей, переполнившей чашу терпения органов, стало зверское убийство Павлика и Феди Морозовых, получившее широкий резонанс. Пуртовы не имели к этому прямого отношения, однако сам факт существования в районе банды, пользовавшуюся славой неуловимой, выглядел вызывающим. В район была направлена опергруппа ОГПУ под началом опытного чекиста Крылова, которая поставленную задачу выполнила.

Так вот, столь длительная эпопея банды Пуртовых стала возможной благодаря, как бы сейчас сказали, коррупции, поскольку бандиты наладили тесные связи с главами местных сельсоветов, том числе и Трофимом Морозовым. Как говорится, деньги не пахнут, поэтому торговлю справками о бедняцком положении председатель поставил на широкую ногу – покупали их и раскулаченные односельчане и сосланные спецпереселенцы (наличие справки позволяло им покинуть место ссылки). Выданные Трофимом Морозовым справки чекисты изымали у пленных бандитов, находили в бандитских схронах.

Вот и взяли «коррумпированного» председателя под белы рученьки, никакого доноса Павлика для этого не потребовалось. Запираться Трофиму Сергеевичу смысла не было. При чем тут вообще Павка? Дело в том, что его отец был неграмотный, и все справки, которыми он торговал, аккуратным детским почерком выводил сын Павлик. То есть выходит, что отец «сдал» своего сына, а не наооборот. Павлик лишь подтвердил райуполномоченному ОГПУ признание своего отца. Не было и никакого суда, на котором, согласно легенде, юный пионер произнес обличичтельную речь.

Как пишет тюменский краевед и писатель Александр Петрушин, раскопавшим эту историю, «судьбу Трофима Морозова решило заседание «тройки» при Полномочном представительстве ОГПУ по Уралу от 20 февраля 1932 года. Указано: «Занимался фабрикацией подложных документов, которыми снабжал членов к/р повстанческой группы и лиц, скрывающихся от репрессирования Советской власти». Постановление «тройки»: «Заключить в исправительный трудлагерь сроком на десять лет».

К сведению школоты: исправительный трудовой лагерь – это не тюрьма и не колымская зона. Осужденного всего лишь отправляли на работу на какую-нибудь из множества строек социализма, где он жил и работал без охраны. Но Уволиться» до окончания срока не мог, и часть заработка у него изымалась в пользу государства. Вот такие «зверства» творила Советская власть! Трофиму Сергеевичу Морозову повезло – он попал на строительство Беломорканала, где проявил себя с лучшей стороны, и не только был освобожден через три года, но даже был награжден орденом. После освобождения он жил и работал в Тюмени.

Так за что же убили Павлика, который во всей этой криминальной драме был статистом? Подсказка в следующем: вместе с Павкой был зарезан его 4-летни брат Федя, который даже гипотетически не мог быть пионером, борцом с кулачеством и стукачем на батю. Нет, политика тут совершенно не при чем! Выше я упоминал, что нравы в русской деревне образца начала XX века были дикими, и деревня Герасимовка тут не исключение:

«Отец Павла бросил семью (жену с четырьмя детьми) и стал сожительствовать с женщиной, жившей по соседству — Антониной Амосовой. По воспоминаниям учительницы Павла, отец его регулярно бил и избивал жену и детей как до, так и после ухода из семьи. Дед Павлика сноху также ненавидел за то, что та не захотела жить с ним одним хозяйством, а настояла на разделе. Со слов Алексея (брата Павла), отец «любил одного себя да водку», жену и сыновей своих не жалел, не то что чужих переселенцев, с которых «за бланки с печатями три шкуры драл». Так же к брошенной отцом на произвол судьбы семье относились и родители отца: «Дед с бабкой тоже для нас давно были чужими. Никогда ничем не угостили, не приветили. Внука своего, Данилку, дед в школу не пускал, мы только и слышали: «Без грамоты обойдешься, хозяином будешь, а щенки Татьяны у тебя батраками». (источник)

Почему дед Павлика возненавидел сноху? Дело в том, что ее Трофим взял в жены из соседней деревни Кулоховки, где нравы были менее патриархальны, нежели в Герасимовке, население которой состояло из «столыпинских» переселенцев из Белоруссии. Татьяна Байдакова, мало того, что оказалась из бедняков и приданное за нее дали маленькое, так она еще и наотрез отказалась жить в доме мужниного отца, а потребовала раздела хозяйства. Этого Сергей Морозов ей простить не мог. Арест сына Трофима вряд ли сыграл тут какую-то роль.

2 сентября 1932 г. Павлик с братом Федей во время отъезда матери, отправившейся продавать на рынок корову, пошли в лес за клюквой. 6 сентбря два детских тела были обнаружены в лесу. Вот что зафиксировал участковый в протоколе:

«Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии 10 метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесён в грудь около сердца, под каковым находились рассыпанные ягоды клюквы. Около Павла стояла одна корзина, другая отброшена в сторону. Рубашка его в двух местах прорвана, на спине кровяное багровое пятно. Цвет волос — русый, лицо белое, глаза голубые, открыты, рот закрыт. В ногах две берёзы (…) Труп Федора Морозова находился в пятнадцати метрах от Павла в болотине и мелком осиннике. Федору был нанесён удар в левый висок палкой, правая щека испачкана кровью. Ножом нанесён смертельный удар в брюхо выше пупка, куда вышли кишки, а также разрезана рука ножом до кости». (источник).

Подозрения сразу пали на семью отца убитых. Да, собственно, они особо и не скрывались. По показаниям Татьяны Байдаковой, «когда моих зарезанных детей привезли из леса, бабка Аксинья встретила меня на улице и с усмешкой сказала: «Татьяна, мы тебе наделали мяса, а ты теперь его ешь!». Инициатором убийства выступил дядя Павлика и Феди Арсений Кулуканов, а непосредственными исполнителями убийства стали 76-летний дед Сергей и 19-летний Данила – двоюродный брат Павлика и Феди. Бабка Аксинья помогала скрыть улики, застирывая кровавые пятна на одежде своего мужа и внука. Но, видать, плохо старалась…

В общем, мы имеем дело заурядное бытовое убийство на почве личной неприязни. Данила Морозов и Арсений Кулуканов были приговорены к расстрелу, но вменялось в вину им именно зверское убийство, а вовсе не контрреволюционная деятельность, которую им пристегнули до кучи, чтоб придать делу правильную классовую окраску. Дед Сергей и бабка Аксинья (Ксения) умерли в тюрьме, не дождавшись приговора.

В перестроечное время, когда было модно «переоценивать ценности», неполживая демократическая общественность стала требовать реабилетации убийц братьев Морозовых, вопя, что дело сфабриковано, а показания выбивали из обвиняемых пытками. Версия эта не имет под собой оснований. Суд был публичный, Данила свою вину признал и дал показания против подельников. Дед Сергей юлил – то признавался, то шел в отказ. Арсений Кулуканов свою вину отрицал. Однако улики были серьезными, показания свидетелей неопровержимыми. Какой смысл выбивать показания пытками, если на суде обвиняемые от них откажутся? В общем, даже спустя 68 лет Генеральная прокуратура после проверки следственного дела, постановила «Признать Морозова Сергея Сергеевича и Морозова Даниила Ивановича обоснованно осужденными по настоящему делу за совершение контрреволюционного преступления и не подлежащими реабилитации». Разве что в отношении Данилы уточнили, что тот обвиняется лишь в убийстве.

А миф о пионере-герое к реальному Павке Морозову отношения не имеет. Секретарь Уральского обкома ВКП(б) Кабаков рассказал Сталину о резонансном убийстве в Тавдинском районе 14-летнего мальчика, вождю показалась перспективной идея раскрутить это дело в пропагандистском русле – и понеслось… Миф зажил собственной жизнью.

Нет уже ни Сталина, ни советской власти, а миф живуч, правда из светлого он превратился в черный, и имя Павлика Морозова стало нарицательным, обозначая подонка, который готов продать родного отца. А факты? Факты никому не интересны.

http://kungurov.livejournal.com/tag/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE...

Недавно  "серфил" по сети и наткнулся на  такую интересную статью.... баянометр молчал как партизан.

Невыдуманная судьба Павлика Морозова: семейно-бытовая драма или убийство с политическим подтекстом?

Он дважды становился жертвой политической пропаганды: в эпоху СССР его представляли героем, отдавшим жизнь в классовой борьбе, а в перестроечное время – доносчиком, предавшим собственного отца. Современные историки подвергают сомнению оба мифа о Павлике Морозове, который стал одной из самых спорных фигур в советской истории.

Эта история произошла в начале сентября 1932 г. в селе Герасимовка Тобольской губернии. Бабушка отправила внуков за клюквой, а через несколько дней тела братьев со следами насильственной смерти обнаружили в лесу. Федору было 8 лет, Павлу – 14. Согласно канонической версии, общепринятой в СССР, Павлик Морозов был организатором первого пионерского отряда в своей деревне, а в разгар борьбы с кулачеством донес на своего отца, который сотрудничал с кулаками. В результате Трофима Морозова отправили в 10-летнюю ссылку, а по другим источникам – расстреляли в 1938 г.

На самом деле Павлик не был пионером – пионерская организация появилась в их селе только спустя месяц после его убийства. Галстук позже ему просто дорисовали на портрете. Никаких доносов на отца он не писал. Против Трофима на суде свидетельствовала его бывшая жена. Павлик лишь подтвердил показания матери о том, что Трофим Сергеевич Морозов, будучи председателем сельсовета, продавал справки кулакам-переселенцам о приписке к сельсовету и об отсутствии у них задолженности по налогам перед государством. Эти справки были на руках у чекистов, и Трофима Морозова судили бы и без показаний сына. Его и еще нескольких председателей района арестовали и отправили в тюрьму.

Отношения в семье Морозовых были непростыми. Дед Павлика был жандармом, а бабушка – конокрадкой. Они познакомились в тюрьме, где он ее охранял. Отец Павлика, Трофим Морозов, имел скандальную репутацию: он был гулякой, изменял жене и в результате бросил ее с четырьмя детьми. Председатель сельсовета действительно был нечист на руку – о том, что он зарабатывал на фиктивных справках и присваивал имущество раскулаченных, знали все односельчане. В поступке Павлика не было никакого политического подтекста – он просто поддержал мать, несправедливо обиженную отцом. А бабка с дедом за это возненавидели и его, и мать. К тому же когда Трофим бросил жену, по закону его надел земли перешел к старшему сыну Павлу, так как семья оставалась без средств к существованию. Убив наследника, родственники могли рассчитывать на возврат земельного участка.

Сразу же после убийства началось следствие. В доме деда нашли окровавленную одежду и нож, которым были зарезаны дети. На допросах дед и двоюродный брат Павла сознались в совершенном преступлении: якобы дед держал Павла, пока Данила наносил ему удары ножом. Дело имело очень большой резонанс. Это убийство представлялось в прессе как акт кулацкого террора против члена пионерской организации. Павлика Морозова тут же провозгласили пионером-героем.

Только спустя много лет многие детали начали вызывать вопросы: почему, например, дед Павла, в прошлом жандарм, не избавился от орудия убийства и следов преступления. Писатель, историк и журналист Юрий Дружников (он же Альперович) выдвинул версию о том, что Павлик Морозов донес на отца по поручению матери – чтобы отомстить отцу, и был убит агентом ОГПУ с целью вызвать массовые репрессии и высылку кулаков – это было логичным завершением истории о злодеях-кулаках, готовых убивать детей ради собственной выгоды. Коллективизация происходила с большими трудностями, в стране плохо принимали пионерскую организацию. Для того, чтобы изменить отношение людей, нужны были новые герои и новые легенды. Поэтому Павлик был всего лишь марионеткой чекистов, стремившихся устроить показательный процесс.

Однако эта версия вызвала массовую критику и была разгромлена. В 1999 г. родственники Морозовых и представители движения «Мемориал» добились пересмотра этого дела в суде, но генпрокуратура пришла к выводу, что убийцы осуждены обосновано и не подлежат реабилитации по политическим основаниям.

Писатель Владимир Бушин уверен в том, что это была семейно-бытовая драма без всякого политического подтекста. По его мнению, мальчик рассчитывал только на то, что отца припугнут и вернут в семью, и не мог предвидеть последствий своих действий. Он думал только о том, чтобы помочь матери и братьям, так как был старшим сыном.

Как бы ни трактовали историю Павлика Морозова, его судьба от этого не становится менее трагичной. Его смерть послужила для советской власти символом борьбы с теми, кто не разделяет ее идеалы, а в перестроечную эпоху использовалась для дискредитации этой власти.