Начали с индукции: расслабление, дыхание, внимание к телу. Я лег на кушетку и вскоре почувствовал, что всё уходит вглубь — не провал, не транс, просто как будто привычный шум в голове выключили, и появился фокус.

— Почувствуй это место. Где именно щекотка?
— Чуть ниже груди. Внутри.
— Какого цвета?
— Тёмно-синий, с металлическим отблеском.
— Текстура?
— Как шарик с усиками. Похож на одуванчик из проволоки.
— Пахнет?
— Озоном. Или чем-то электрическим.

Он замолчал на секунду. А потом спросил:

— Если бы у этого было сознание — что бы оно сказало?

Я не думал. Фраза пришла сама, как будто ждали, когда я спрошу:
«Не двигайся. Мы наблюдаем».

Я сразу открыл глаза.
— Это что за фигня?
Он спокойно сказал:
— Всё хорошо. Это может быть что угодно. Давай узнаем — кто это.

Мы вернулись в состояние. Он начал мягко задавать вопросы. Ответы приходили не мыслями, а ощущениями, как будто я слушал не уши, а воздух вокруг.

— Кто поставил тебя?
→ Наблюдатели.
— С какой целью?
→ Сбор сигнала. Эмоциональные всплески.
— Какие?
→ Гнев. Боль. Возбуждение. Страх. Уровень отклонений.

Мне стало не по себе. Как будто кто-то смотрел кино про мою жизнь в режиме прямой трансляции с биометрикой.

— Я не давал согласия, — сказал я. — Я не хочу, чтобы меня считывали.
→ Ты осознал. Этого достаточно.
— Что будет теперь?
→ Уходим.

И в этот момент в теле что-то… свернулось. Не как боль, а как плотная энергия, уходящая вверх — к позвоночнику. Ощущение странное: как будто из тебя вытащили иголку, которой ты уже привык пользоваться.

Когда я открыл глаза, у меня тряслись пальцы. Но внутри было — впервые за долгое время — тихо.

На следующий день я ждал, что оно вернётся. Щекотки не было. Ни боли, ни страха. Просто — покой. Тот редкий момент, когда ты один в своём теле. И оно — только твоё.

Прошло уже две недели. Всё спокойно. Но иногда, когда сижу в тишине, вдруг ловлю себя на мысли:

«А если теперь они поставили другой зонд — поумнее?»

Он кивнул и продолжил спокойно, будто мы не ерундой маемся, а действительно что-то копаем:

— Если бы у этой штуки был голос, каким бы он был?

Я подумал.
— Шершавым. Низким. Как у отца, когда он злился.
— И если бы он мог говорить — что бы он сказал?

Тут я замер. Потому что фраза пришла сразу, будто кто-то заранее заготовил:

— «Ты ещё не готов. Сядь. Сиди. Не рыпайся».

Он молчал. Я тоже. Было немного стрёмно.

— Это не ты, — сказал гипнотерапевт. — Это не твоё.
— Я знаю.
— Он что-то хочет. Обычно такие сущности приходят с задачей. Чему он тебя учит?

Я с трудом сформулировал. Но понял — он учит меня терпению. Смирению. Не спешить. Всё время тормозит, потому что в прошлом я, похоже, хватался за всё, сгорал и бросал.

— То есть он тебя останавливал, чтобы ты научился доводить до конца? —
— Наверное, да.
— И ты понял?
— Да. Мне больше не нужно, чтобы он сидел внутри.

Гипнотерапевт сказал:
— Тогда отпусти. Поблагодари — и пусть уходит.

Я мысленно сказал: спасибо. Иди.

И вот тут — не знаю, как это объяснить — но я почувствовал, как грудная клетка становится пустой. Не холодной, не больной — просто как комната после переезда. Ещё осталась пыль, но коробки уже увезли.

С того дня мне стало легче. Не резко. Но как будто кто-то перестал всё время дёргать за тормоз внутри.

Иногда я ловлю себя на мысли: а вдруг он вернётся? Но потом понимаю — задача выполнена. Контракт закрыт. А я наконец иду. Сам.