Накануне Международного дня музеев мы посетили музейный комплекс «Неаполь Скифский» — историческое сердце моего родного Симферополя. Более двух тысяч лет назад здесь располагался Южный дворец Неаполя, столицы позднескифского государства.

На территории комплекса можно увидеть охранный павильон, царские мавзолеи, ритуальный бассейн, уникальные экспонаты и артефакты.

К сожалению, далеко не все знают, что на месте нынешнего Симферополя находилась столица одного из скифских государств. Эту историческую информацию необходимо активно популяризировать.

Помню, в каком запущенном состоянии находился «Неаполь Скифский» в моём детстве: горы мусора, отсутствие экспозиций, пасущиеся коровы и козы... Сегодня всё изменилось.

Выражаю искреннюю благодарность сотрудникам историко-археологического музея-заповедника за их большую и значимую для общества работу. Надеюсь, что в обозримом будущем в «Неаполе Скифском» будут проведены масштабные раскопки. Потенциал этой земли огромен — она хранит множество тайн и ценнейших знаний о прошлом.

Иван Мезюхо

Перевод с английского языка вышедшего в Лондоне в 1820 г. исторического очерка Неаполитанской кампании 1815 г., в ходе которой австрийскими войсками был разгромлен маршал Иоахим Мюрат, ставленник Наполеона на троне Неаполя, к тому времени уже отложившийся от "корсиканца", но пытавшийся сохранить себе Неаполитанское королевство. Авторство принадлежит английскому офицеру, участнику Наполеоновских войн, мемуаристу и военному художнику Роберту Бетти.
Capt. Batty, An Historical Sketch of the Campaign of 1815, London (1820).

К илл. - Иоахим Мюрат в облачении короля Неаполя, худ. Франсуа Жерар, ок. 1812 г.
Этот прославленный кавалерист Наполеоновской эпохи в качестве самостоятельного командующего в ходе Неаполитанской кампании 1815 г. не продемонстрировал ни военного таланта, ни политической твердости, и закономерно проиграл.

Парижский мирный договор 1814 года наметил контуры политических взаимоотношений европейских государств, но претензии нескольких держав еще предстояло обсудить на Венском конгрессе, который после долгих и тревожных ожиданий открылся в октябре 1814 года. Рознящиеся интересы различных кабинетов министров было так трудно согласовать, что с этого момента прошло почти шесть месяцев, а никаких весомых результатов объявлено не было: армии нескольких государств оставались отмобилизованными на случай продолжения войны, и вероятность прочного мира казалась почти такой же далекой, как и в начале обсуждений.

Именно в этот период Наполеон, зная о дискуссиях в Вене, а также о политической нестабильности и общественном недовольстве реставрацией монархии во Франции, 25 февраля 1815 года собрал своих верных сторонников и, объявив о своем намерении вернуться во Францию, немедленно сел на корабль и отплыл. Обстоятельства его прибытия в залив Хуан и высадки 1 марта, а также триумфального продвижения к столице, которой он достиг 20 числа того же месяца, слишком хорошо известны, чтобы приводить здесь новые подробности. Весть об этом событии с предельной быстротой распространилась по всей Европе, и тревога, которую это вызвало на Венском конгрессе, существенно способствовала сокращению сроков дискуссий в кулуарах. Союзные монархи считали поддержание мира и независимости своих государств невозможным, пока династия Бонапартов владела троном Франции. Поэтому было решено свергнуть Наполеона, и соответствующее заявление было обнародовано вскоре после того, как весть о его высадке достигла Вены.

Приложение № I.
"Декларация.
Державы, подписавшие Парижский договор, собравшиеся на конгресс в Вене, проинформированные о побеге Наполеона Бонапарта и его вооруженном вторжении во Францию, обязаны своим достоинством и интересами общественного порядка к торжественному изложению чувств, которые это событие заставило их испытать.
Нарушив тем самым соглашение, установившее его пребывание на острове Эльба, Бонапарт уничтожил единственный законный титул, которым было закреплено его существование. Вернувшись во Францию с планами учинить беспорядки и потрясения, он лишил себя защиты законов и показал перед лицом вселенной, что с ним не может быть ни мира, ни перемирия. В результате державы заявляют, что Наполеон Бонапарт поставил себя вне гражданских и общественных отношений, и что, как враг и нарушитель спокойствия мира, он предался публичной мести.
В то же время они заявляют, что, будучи твердо привержены сохранению в неприкосновенности Парижского договора от 30 мая 1814 г., и документальных актов, санкционированных этим договором, а также тех, которые они приняли или будут принимать для его дополнения и закрепления, они употребят все свои средства и объединят все свои усилия для того, чтобы Парижский договор оставался в силе. Всеобщий мир, как задача государств Европы и неизменная цель их деятельности, не должен быть снова нарушен, и надлежит гарантировать его от любых посягательств, которые угрожали бы ввергнуть народы в беспорядки и несчастья революций.
И хотя они глубоко убеждены в том, что вся Франция, сплотившись вокруг своего законного правителя (имеется в виду король Людовик XVIII - прим. переводчика), будет неустанно сводить на нет эту последнюю попытку преступного и бессильного бреда бонапартистов, все государи Европы, движимые одними и теми же чувствами и руководствуясь одними и теми же принципами, заявляют, что если, вопреки всем расчетам, это событие могло повлечь за собой какую-либо реальную опасность, они готовы оказать королю Франции и французской нации или любому другому правительству, подвергшемуся нападению, помощь, необходимую для восстановления общественного спокойствия, как только будет подана соответствующая просьба.
Настоящая декларация, включенная в протокол конгресса, созванного в Вене, будет обнародована на его заседании 13 марта 1815 г.
Составлено и заверено полномочными представителями восьми держав, подписавших Парижский договор.
Вена, 13 марта 1815 г.
Подписи следуют в алфавитном порядке (так в тексте):
Австрия. Принц Меттерних, барон Вессембергский.
Испания. П. Гомес Лабрадор.
Франция. Князь Талейран, герцог Дальбергский, Ла Тур дю Пен, граф Алексис де Ноай.
Великобритания. Веллингтон, Кланкарти, Кэткарт, Стюарт.
Португалия. Граф Пальмелла, Салданья, Лобо.
Пруссия. Принц Харденбергский, барон Гумбольдт.
Россия. Граф Разумовский, граф Штакельберг, граф Нессельроде.
Швеция. Левенгиельм."

Франция, вновь оказавшаяся перед угрозой вторжения, употребила все средств для поддержания мира, но каждое ее предложение было отвергнуто; следовательно, война была неизбежна, и, как бы сильно Франция ни была ослаблена предыдущими кампаниями, рвение, с которым ее солдаты, происходившие из почти всех сословий, стекались под императорские знамена, и энтузиазм, с которым приветствовалось возвращение Наполеона, в сочетании с чрезвычайной активностью, проявленной его исполнительным правительством в организации системы национальной обороны, сделали очевидным, что ни что иное, кроме как выступление против Франции превосходящих сил Европы, не могло добиться его низложения.
Англия, Пруссия, Россия и Австрия, а также второстепенные государства Германии начали готовиться к достижению объявленной ими цели. Войска из самых отдаленных частей Австрийской империи последовательно прибыли в Вену и 2 апреля начали свой марш к Рейну. Русские армии, едва прибывшие к своим границам, получили приказ возвращаться, и многочисленные колонны армии этой огромной империи снова пересекли всю Германию. Прусская армия начала собираться на берегах Мааса и Мозеля, а небольшой английский корпус, остававшийся в Бельгии со времен кампании предыдущего года, получил подкрепление с быстротой, которая, должно быть, поразила всю Европу. Бавария и мелкие государства Германии собрали свои силы, и было подсчитано, что к концу мая на французской границе может быть сконцентрировано около пятисот тысяч человек.
Опрометчивая попытка Мюрата нанести удар по северу Италии, приведшая в этот период к чувствительному для Союзных сил отвлечению почти ста двадцати тысяч австрийских войск от немедленного похода на Францию, делает необходимым беглый обзор основных событий в Италии, прежде чем вдаваться в подробности подготовки к войне между Францией и Союзниками.

Результаты Венского конгресса, без сомнения, поставили под сомнение стабильность положения Мюрата на его Неаполитанском троне: Бурбоны постоянно отказывались признавать его суверенитет, и достаточно прочитать письмо Талейрана к лорду Каслри (британский министр иностранных дел - прим. переводчика), чтобы показать, что у неаполитанского короля были все основания для подозрений; соответственно, в течение некоторого времени он укреплял свои силы, а затем обратился к австрийскому правительству с просьбой разрешить проход его армии через среднюю и верхнюю Италию с намерением атаковать юг Франции, где наполеоновские войска уже начали собираться для ее защиты. Почти излишне добавлять, что такое требование было отклонено; Австрия сама начала ощущать тревогу вследствие усиления Мюрата и укрепила свои войска в провинции Ломбардия, находившиеся тогда под командованием маршала Беллегарда.

Приложение № II.
"Копия письма князя Талейрана лорду виконту Каслри,
датированного 15 декабря 1814 г. в Вене
Милорд, вы хотели бы, чтобы я изложил вам свое мнение о том, как, по моему мнению, дела Неаполя должны быть решены на конгрессе. Что касается необходимости их урегулирования, то в этом вопросе не может быть неопределенности как для вас, так и для меня; ибо это было бы поводом для упрека и, я бы даже сказал, вечного позора, если бы право суверенитета над древним и прекрасным королевством, таким как то, которое существует в Неаполе, было бы оспорено, когда Европа впервые (и, вероятно, в последний раз) объединилась на всеобщем конгрессе, оставив нерешенным вопрос такого рода, в некотором роде санкционировав узурпацию власти над Неаполем своим молчанием и, похоже, поддерживая мнение, что самое справедливое право народов - это право силы.
Мне не нужно говорить вам о правах Фердинанда IV (Бурбона, неаполитанского короля, изгнанного французами - прим. переводчика), которые Англия никогда не переставала признавать. В войне, в которой он потерял Неаполь, Англия была его союзницей. Так было тогда и остается до сих пор. Англия никогда не признавала ни титула, который принял человек, правящий сейчас в Неаполе, ни права, которое предполагает этот титул; вот почему, стремясь обеспечить права короля Фердинанда IV, Англии остается сделать только одну простую вещь, а именно заявить конгрессу, что король Фердинанд IV является королем Неаполя, что она всегда признавала, и что Фердинанд IV является законным правителем Неаполитанского королевства.
Возможно, Англия, бывшая союзницей Фердинанда IV, сомневается в том, желает ли она по-прежнему быть его союзницей? Может ли она поверить, что для нее большая честь помогать ему изо всех сил, чтобы вернуть ему корону Неаполя, сувереном которого он был признан? Но это не те обстоятельства, которые могут воспрепятствовать прямому признанию прав этого монарха, потому что признание права Фердинанда IV на престол естественным образом не влечет за собой иного обязательства, кроме обязательства не делать ничего, что противоречит этому праву, и не поддерживать никаких притязаний, противоречащих этому праву, более того, оно не предполагает обязанности сражаться в его защиту.
Возможно, я тешу себя иллюзиями; но мне кажется бесконечно вероятным, что откровенное и единодушное заявление держав Европы с заверением лица, правящего в данный момент в Неаполе, в том, что оно не будет поддержано ни одной из этих держав, сделало бы ненужным любое применение силы. Но если бы произошло обратное, королю Фердинанду понадобились бы только те из его союзников, которые сочли бы необходимым оказать ему помощь.
Можно ли опасаться, что в этом случае война распространится за пределы Неаполитанского королевства, и что спокойствие Италии снова будет нарушено? Можно ли опасаться, что через Италию снова могут пройти иностранные войска? Можно развеять эти опасения, заявив, что Неаполитанское королевство не подвергнется нападению с материковой части Италии. Я слышал, что Австрия взяла на себя обязательство перед тем, кто правит в Неаполе, гарантировать его от любого нападения с этой стороны: если, как нас уверяют, Австрия взяла на себя только это обязательство (и, как мы можем предположить, ее император дал свои гарантии против прав на Неаполитанский престол какого-либо принца, который одновременно является его дядей и тестем (дочь Фердинанда Бурбона Мария Тереза была замужем за австрийским императором Францем I, приходившимся ей кузеном - прим. переводчика), и который потерял свое королевство, занимаясь общим делом с Австрией!), она, возможно, не постесняется примириться с существующим положением вещей и пренебречь ее естественными чувствами привязанности, и вступит в бой только в чрезвычайных обстоятельствах.
Поэтому мне кажется, что мы можем выполнять свой долг и в то же время служить своим интересам, выполняя свои обязательства, зафиксированные в статье, которая была бы сформулирована следующим образом:
“Европа, собравшаяся на конгресс, признает Его величество Фердинанда IV королем Неаполя. Все державы взаимно обязуются друг перед другом не поддерживать прямо или косвенно никаких притязаний, противоречащих правам, которые он имеет на получение этого титула. Но войска, которые державы, находящиеся за пределами Италии и являющиеся союзниками ее называемого суверена, могли бы ввести в действие для поддержки его дела, не смогут пройти через Италию”.
Я убеждаю себя, милорд, что Ваше превосходительство обладают достаточными полномочиями, чтобы согласиться с этой оговоркой: но если бы вы предложили иное, и если вы считаете, что вам нужно принять более сложное решение, я прошу вас запросить меня без промедления, как вы любезно пообещали мне сделать.
Соглашайтесь и т.д. и т.д.
(Подпись) Князь де Талейран".

Успешное завершение предприятия, которое снова поставило Наполеона во главе Французской империи, послужило сигналом к выступлению неаполитанского короля (Мюрата), который получил сведения о том, что австрийцы готовятся напасть на него; поэтому он решил больше не ждать: его армия теперь была полностью отмобилизована и насчитывала 82 000 боеспособных солдат, включая 7009 кавалеристов (Современные историки полагают, что реально Мюрат мог вывести в поле не более 50 тыс. бойцов, и против Австрии он официально выступил еще до вступления Наполеона в Париж - прим. переводчика). Она была организована в следующие дивизии, а именно:
Каракоза (в более известном прочтении: Микеле Карраскоза - прим. переводчика),
Лекки,
Амбросио,
Пиньятелли Черчиаре,
Ливроне и
Пиньятелли Стронголи". (так в оригинале)

Эти дивизии насчитывали в среднем от 12 000 до 15 000 человек каждая, за исключением двух последних, которые являлись гвардейскими и вместе составляли до 10 000 человек.
Кавалерия, как уже говорилось, насчитывала 7009 человек. Артиллерийский парк состоял из 90 орудий.

Дивизиям Ливроне и Пиньятелли Стронголи было приказано выдвинуться через территорию Римского государства (Папской области), и, получив отказ, они несмотря на это 22 марта пересекли римскую границу. Папа был вынужден удалиться на генуэзскую территорию, и кардинал Сомалья, который был оставлен во главе папского правительства, протестовал против этого нарушения прав понтифика.
Неаполитанский король (Мюрат) разместил свою штаб-квартиру в Анконе, где расположился с оставшейся частью своей армии. Дивизия генерала Каракоза с несколькими артиллерийскими орудиями первой двинулась по большой дороге в направлении Болоньи: за ней последовали дивизии Лекки и Амброзио, усиленные 3 тыс. кавалеристов и некоторым количеством артиллерии, которая вместе с таковой, приданной дивизии Каракоза, насчитывала 30 пушек. 29-го числа штаб-квартира короля передислоцировалась в Римини, а 30-го он издал прокламацию, призывавшую итальянцев отстаивать свою независимость, а также обещавшую им национальное представительство и соответствующую эпохе конституцию, которая гарантировала бы их личную свободу и права собственности.

Приложение № III.
"Обращение Мюрата к итальянцам.
Настал момент для свершения грандиозных событий. Провидение призывает вас к свободе; от Альп до Сицилийского пролива раздается общий клич: "ПУСТЬ ИТАЛИЯ БУДЕТ СВОБОДНОЙ!"
Какое право имеют иноземцы отнимать у вас независимость, это лучшее и чудеснейшее благословение для каждой нации? Какое право имеют они править вашей прекрасной страной и вывозить ее продукты и ценности в свои собственные менее благодатные страны? Какое право они имеют ставить ваших детей в зависимость от своих амбиций и посылать их на смерть вдали от могил их предков? Неужели природа напрасно воздвигла ваши естественные бастионы, Альпийские горы? Неужели еще более прочные барьеры между вами и ими, различия в языках, манерах и непреодолимая антипатия характеров - бесполезны? Нет! Пусть любое иностранное владычество исчезнет с итальянской земли! Прежде вы были хозяевами мира; и вы искупили эту славу двадцатью годами угнетения. Пусть вашей будущей славой будет отсутствие хозяев. Все человечество должно держаться в пределах, установленных природой: моря и неприступные горы - это ваши границы - не желайте расширять их; но прогоните чужеземца, который не уважает их, если он не поспешит сам вернуться к своим пределам. 80 000 неаполитанцев уже встали под знамена своего короля и поклялись не знать отдыха, пока Италия не станет свободной. – Они уже доказали, что придерживаются своих клятв. – Пусть другие государства Италии поддержат это великодушное начинание; пусть те, кто раньше носил оружие, вновь возьмутся за него; пусть молодежь научится обращаться с ним; пусть все благородные души провозгласят свободу всем итальянцам; пусть все население выступит на нашей стороне массово и в любой форме! Вопрос в том, будет ли Италия свободной, или она еще долгие века будет говорить на смиренном языке рабства? Пусть эта битва будет решающей, и вы обеспечите счастье нашей прекрасной страны, которая, хотя и окровавлена и изуродована, все еще достойна восхищения просвещенных людей всех наций, страны людей, достойных того, чтобы ими управляли по либеральным законам, и князей, отличающихся своим величием, которые радуются вашему предприятию и будут аплодировать вашему триумфу. Даже Англия, этот пример конституционного правления, эта свободная нация, которая прославилась борьбой за свободу и расточает свои сокровища, чтобы добиться этой цели, разве она не будет аплодировать вашим усилиям? Итальянцы! Вы были изумлены своим прежним обращением к нам, оставшимся без ответа: возможно, вы винили нас в бездействии, когда мы выслушивали ваши пожелания - но тогда время еще не пришло - мы не получили доказательств вероломства наших врагов; было справедливо и необходимо испытать ложность обещаний ваших прежних правителей, когда они вернулись, и опыт показал, какое множество зол быстро обрушилось на нас. Я призываю добродетельных и несчастных граждан Милана, Болоньи, Турина, Венеции, Брешии, Модены, Реджо и других краев стать свидетелями того, сколько воинов и патриотов было оторвано от родной земли! Сколько людей стонали в тюрьмах, сколько было жертв притеснения и неслыханных унижений. Итальянцы, вы должны получить компенсацию за эти страдания! Объединяйтесь! Позвольте правительству по вашему выбору, подлинному национальному представительству, и конституции, достойной вашей зрелости и вас, защитить вашу свободу и собственность. Но ваше мужество должно быть залогом вашей независимости. Я призываю всех героев сражаться на моей стороне. Я призываю всех тех, кто задумался об интересах своей страны, разработать конституцию и законы, которые отныне должны управлять счастливой и независимой Италией.
Подпись: ИОАХИМ НАПОЛЕОН.
Миллет де Вильнев,
начальник штаба.
Римини, 30 марта 1815 года".

Жители севера Италии, управляемые нацией, совершенно отличной от них по языку, манерам и всем особенностям характера, смотрели на приближение неаполитанской армии как на приход своих освободителей: их ненависть к австрийцам, которую они долго и с трудом подавляли, теперь вылилась в открытое насилие в некоторых главных городах. Многие итальянские дворяне, опасаясь успеха сторонников независимости из числа простонародья, послали депутацию в Вену, выразив свою лояльность австрийскому правительству и решимость поддержать его. Это вызвало страстное негодование народа; на улицах Милана открыто освистывали австрийских генералов, а во многих частях города были вывешены плакаты - “Смерть дворянам! Да здравствует независимость Италии!” - было начертано на них.
Последовали повальные аресты; был учрежден военный трибунал; и многие военные итальянского происхождения, отказавшиеся служить под началом австрийского командования, были отправлены под конвоем в Германию.
5 апреля австрийский маршал Беллегард издал прокламацию, чтобы противодействовать опасным последствиям, которые могли быть вызваны действиями Мюрата; и австрийское правительство, которому теперь угрожала серьезная опасность в этой части его владений, быстро усилило свою армию, командование которой было поручено барону Фримону. Этот генерал, зная о представившейся Мюрату возможности выступить маршем прямо на Милан, разместил свою штаб-квартиру в Пьяченце и сосредоточил австрийские силы между этим местом и Казаль-Маджоре с целью организации обороны линии по реке По до прибытия подкреплений.
30 марта в сражении между Савиньяно и Чезеной передовой отряд австрийцев под командованием генерала Бианки был отброшен, и 1 апреля штаб-квартира неаполитанской армии была перенесена в Фаэнцу, а 2 апреля - в Болонью. Бианки отступил к Модене и занял позицию за Панаро; последовали решительные бои между его войсками и войсками неаполитанского генерала Каракоза, которые предприняли энергичную атаку на его позиции; неаполитанский король направил колонну войск на левый фланг в направлении Спилемберго, чтобы обойти правый фланг австрийцев, и, поддержав атаку, предпринятую Каракоза, выбил австрийцев с их позиций и вынудил их искать спасения за каналом Бентивольо и тет-де-поном Боргофорте на реке По. Эта победа открыла неаполитанцам путь на Модену, Реджо и Карпи; два последних населенных пункта были немедленно заняты дивизией Каракоза, в то время как король с дивизиями Лекки и Амбросио двинулся на Феррару и тет-де-пон у Оккиобелло.

Однако цитадель Феррары выдержала попытки неаполитанцев взять ее, и 8 апреля Мюрат предпринял попытку перейти реку По у Оккиобелло: он был отбит, и возобновленная атака на следующий день также не увенчалась успехом; упорная оборона австрийцев под командованием генерала Мора в сочетании с выгодной позицией их артиллерии вынудила неаполитанцев отступить, потеряв, по словам очевидцев, около 2 000 человек за эти два дня боев.
Тем временем неаполитанские дивизии Ливроне и Пиньятелли Стронголи беспрепятственно прошли через Папское государство и большую часть Тосканы: 7 и 8 апреля они заняли Флоренцию. Генерал Нугент с небольшим отрядом австрийских и флорентийских войск был вынужден отступить к Пистойе, неаполитанцы преследовали его, 8 и 10 числа произошли незначительные арьергардные бои; но, получив подкрепление и заняв сильную позицию, австрийцы смогли сдержать врага.
Это был критический момент кампании для Мюрата, не имевшего поддержки ни с одного фланга; он остался один на один с австрийской армией Фримона с фронта и с армией Нугента в тылу; в таких условиях нерешительная тактика неизбежно потерпит неудачу. Именно на левом берегу реки По он должен был искать поддержки у сторонников независимости; его прибытия в Милан с нетерпением ожидали местные жители, и около сорока тысяч итальянцев, большая часть из которых ранее служила в армиях Наполеона, были готовы встать под его штандарты в момент его прибытия; тогда как на выбранном им операционном направлении он столкнулся с трудностями, которые не смог преодолеть, а вызванная ими фатальная задержка вынудила его к оборонительной войне.

Австрийский командующий барон Фримонт, понимая, что цитадель Феррары не сможет оказать длительного сопротивления, решил перейти в наступление. Он направил войска генерала Бианки атаковать Карпи, который удерживала неаполитанская бригада генерала Пепе из дивизии Каракоза; другая колонна была направлена на Квартирофоло, чтобы отрезать ему путь к отступлению; но это движение было обнаружено генералом Каракоза, и он отступил за Секкью, а оттуда за Панаро, где к нему присоединились оставшиеся части его дивизии, которые были вынуждены эвакуироваться из Реджо и Модены. Мюрат, чтобы сделать эту позицию более безопасной, укрепил свой правый фланг и разместил одну бригаду в Спилемберго для защиты левого фланга. На этом участке осажденному гарнизону Феррары все еще угрожала опасность, и поэтому австрийский генерал Фримон приказал предпринять новую атаку: австрийцы двинулись вперед тремя колоннами: первая - от тет-де-пона Оккиобелло в направлении на Равалле и Касалья, где окопалась неаполитанская дивизия Амбросио, чтобы угрожать неаполитанцам с тыла; вторая - под командованием генерала Нейпперга - на правый фланг неаполитанцев; и третья - под командованием генерала Стефанини - на Мирандолу. Во второй половине дня 12-го апреля произошло ожесточенное сражение между войсками австрийского генерала Мора и неаполитанского дивизионного командира Амбросио, в котором последние после храброй обороны были отброшены с укрепленных позиций обратно на Болонскую дорогу. 14-го австрийцы Фримона попытались форсировать Панаро, но были отбиты; Однако Мюрат, обнаружив, что и его собственные попытки форсировать По оказались бесплодными, ночью 13-го отступил со своей позиции, а 16-го также покинул и Болонью. Его преследовал передовой отряд австрийцев под командованием генерала Штаремберга.
Тем временем неаполитанские дивизии Ливроне и Пиньятелли Стронголи по не поддающейся объяснению причине отступали, не неся каких-либо потерь и не имея столкновений с австрийцами, которые 15 апреля беспрепятственно вновь заняли Флоренцию. Это нанесло смертельный удар по перспективе успеха Мюрата, и король Неаполя решил продолжать отступление уже в пределах своей собственной территории: 17, 18 и 19 числа он последовательно отступил к Фаэнце, Форли и Чезене, при чем в последний из этих дней неаполитанская дивизия Амбросио была атакована гарнизоном Коммачио при отступлении из Равенны в Чезенатико.
В результате этих операций австрийские войска генерала Фримона установили контроль над главной дорогой на Флоренцию; армия Фримона теперь значительно превосходила по численности армию неаполитанского короля, и австрийский командующий получил возможность направить второй корпус под командованием генерала Бианки во Флоренцию, с последующим выдвижением на Фолиньо, чтобы попытаться зайти в тыл неаполитанцам, чье прямое отступление на Неаполь было бы таким образом отрезано. Первому корпусу под командованием генерала Нейпперга было приказано преследовать отступающего Мюрата по большой дороге в направлении Анконы и, беспокоя противника, задержать его продвижение и способствовать продвижению корпуса Бианки.
Мюрат, который слишком доверял силе дивизий Ливрона и Пиньятелли Стронголи, медленно отступал на Ронко и Савио, сдерживая преследование: 24-го он сосредоточил свои силы близ Римини, оставив свой арьергард в Савиньяно; с этой позиции австрийцы преследовали его до Пезаро и Фано, куда австрийский авангард прибыл 29-го апреля.

Арьергард неаполитанской дивизии Каракоза занял Сомалью, где 1 мая он был атакован неприятелем, и последовавшей ночью отступил по Анконской дороге.
Тем временем второй австрийский корпус под командованием генерала Бианки достиг Флоренции 20-го апреля, Ареццо 23-го, Перуджи 25-го и Фолиньо 26-го; так что Мюрат, обнаружив, что его прямое отступление на Неаполь перекрыто, попытался выйти на большую дорогу через Мачерату и Толентино, оставив генерала Каракоза сдерживать продвижение Нейпперга. Австрийский же командующий Бианки со своим корпусом двинулся на Толентино, чтобы отрезать отступление Мюрату, и, прибыв вовремя, занял позицию перед этим городом, расположив свой правый фланг в долине реке Кьенти, а левый - в долине Потенцы.
Король Неаполя разместил свою армию, которая теперь была усилена большей частью войск, находившихся под командованием Ливроне и Пиньятелли Стронголи, на высоте Монте-Милоне, примерно на полпути между Мачератой и Толентино (Боевое расписание сторон в сражении при Толентино). 2 мая он атаковал правый фланг австрийцев и был отброшен назад, а 3 мая возобновил свою попытку наступления со стороны большой дороги, в то время как неаполитанские дивизии Амбросио и Пиньятелли спустились с Монте-Милоне, чтобы атаковать австрийский левый фланг. Около 8 000 неаполитанцев были выстроены в каре по два батальона в каждом и, спустившись с горы, смело двинулись против австрийцев под шквальным артиллерийским и ружейным огнем: эта атака была встречена австрийцами, выстроившимися в две линии и поддержанными кавалерией, которая перестроилась и обошла правый фланг неаполитанцев. При таком расположении сил австрийцам удалось отразить атаку, и австрийский генерал Мор на правом фланге также отразил натиск неприятеля. Генералу Бианки отдал приказ продвигаться вперед колоннами по долинам на обоих флангах, чтобы создать угрозу тылу позиции Монте-Милоне, а неаполитанский король, узнав, что австрийский корпус Нейпперга уже продвигается мимо Джези, чтобы зайти ему в тыл, был вынужден отступить. Потери неаполитанских войск были серьезны, многие из высших офицеров пали в бою или были тяжело ранены; среди солдат стремительно распространялись недовольство и подозрения измены, и Мюрат, несмотря на постоянный пример своей личной храбрости, был не в состоянии остановить волну несчастий, которые быстро последовали за этой катастрофой. (Потери войск Мюрата в генеральном сражении при Толентино составили, по австрийским данным, свыше 1 700 убитых и раненых и 2 400 пленных; большинство пленных неаполитанцев ожидала малоприятная перспектива насильственного рекрутирования в армию Австрийской империи; собственные потери австрийцы показали всего в 800 бойцов).

К илл. - Слева австрийские драгуны атакуют неаполитанскую пехоту, в центре - выезжает из-под обстрела фельдмаршал-лейтенант Бианки, справа - австрийская беломундирная пехота.

ОКОНЧАНИЕ ТЕКСТА ДАНО ПЕРВЫМ КОММЕНТАРИЕМ.

Мой рассказ о шестерке сказочных супергероев, созданных Шарлем Перро, находится ровно на середине. Я уже рассказал вам про Кота в сапогах, Красную шапочку и Синюю Бороду, своей очереди ждут Золушка, Мальчик с пальчик и Спящая красавица.

Вот о ней сегодня и поговорим.

Вы помните, что собственных сказок Перро практически не писал - он лишь обрабатывал народное творчество. Но некоторые фольклорные байки литераторы успели пересказать до него - например, про Кота в сапогах на полтора века раньше успел поведать итальянец Джованни Франческо Страпарола.

Примерно тогда же про Спящую красавицу рассказал городу и миру другой итальянец - Джамбатиста Базиле. Вот он, красавчик.

Родился в небогатой дворянской семье в Неаполе, судя по начитанности - учился в университете, но не очень усердно. Похоже, автор вообще был порядочным разгильдяем - не удивлюсь, если эти его строки автобиографичны:

…Сынок растет, как на навозе сорняки,
цветет и крепнет, что твоя капуста.
Ты в школу шлешь его, бесчисленные дни
слепить глаза премудростями книг;
и вот, когда в твоих мечтах
он без пяти минут эксперт наук,
нежданно увернувшись из-под рук,
он ускользает на опасную дорогу, с
бабенками якшается дрянными,
проводит дни в компании прохвостов,
в каких-то в драках бьет, иль бьют его,
грозит то писарям, то брадобреям…
И так упарит, в пот введет такой —
из дому сгонишь собственной рукой!

В общем, достоверно известно только то, что в 1603 году тридцатисемилетний неудачник по жизни Джамбаттиста Базиле завербовался в отряд наемников. С "кошкодером" он пробегал пять лет, воевал на Крите с турками. Именно в армии он начал писать и публиковать написанное, выслужил офицерский чин и в 1608 году вернулся в Неаполь в звании капитана пехоты, правда, бедным, как библиотечная мышь. Как он сам напишет позже

ибо бедному солдату
с военной службы суждено уйти
в обносках с дырами, или с дырой в груди,

И только после сорока его жизнь немного наладилась.

Сестра Адриана, которая была младше на 14 лет, стала знаменитейшей певицей, настоящей итальянской дивой, по которой сходили с ума сильные мира сего.

Будучи звездой придворной капеллы богатейшего князя Луиджи Карафа ди Стильяно, она пристроила в свиту покровителя почти всю свою родню, в том числе и непутевого Базиле, который занял должность придворного стихотворца, а также устроителя маскарадов и спектаклей.

Дальше - больше. Кроме написания мадригалов и обустройства масштабных пьянок отставной капитан мало-помалу освоил и другие обязанности. В итоге Базиле стал профессиональным управляющим имениями и закончил жизнь богатым и уважаемым человеком.

При этом он оказался настоящим графоманом - всю свою жизнь писал как подорванный, издал огромное количество умных книг, а еще несколько - не издал. Неизданными остались книги, которые он писал "для себя", на коммерчески сомнительном родном неаполитанском диалекте.

В их числе был и сборник народных сказок "Пентамерон", то есть "Пятидневник", также известный под названием «Сказка сказок, или Забава для малых ребят».

Вот его он издавать даже не пытался - книга вышла только после его смерти, причем выпустила ее за свои деньги добрый ангел нашего героя - сестра Адриана. Но не под подлинным именем брата, а под псевдонимом, образованном перестановкой букв в имени - Джан Аллесио Аббаттутис.

Почему не пытался и почему под псевдонимом?

Потому что "Пентамерон" - это неадаптированная версия народных сказок. Очень грубая, очень похабная и очень смешная - а Джамбатиста Базиле не смягчил ни строчки.

Чтобы было понятно - книга написана чуть более чем полностью примерно в таких выражениях: "Но, видя, как добрые слова, которые она в него вкладывала, он вываливал наземь через задницу, а все наставления входили в одно ухо и выходили в другое, девушка не удержалась и закатила ему оплеуху".

А персонажи объясняются таким вот возвышенным стилем: "Сдохни, сломи себе шею, сыночек проклятый! Чтоб тебе хребет по позвоночку рассыпали и не собрали! Вон катись с моего порога! Лучше бы мне кишки мои показали и обратно не вложили! Лучше бы меня грыжа загрызла или зоб задушил, когда ты у меня между ног пролезал. Сгинь отсюда сей же миг, и пусть дом этот жжет тебе пятки как огонь! Вытрясла уж я тебя из своих пеленок, и не считай меня больше за ту дуру, что высрала тебя на белый свет!". Это любящая мама напутствует сына, если что...

Чувствуется, что Базиле в этой книге мобилизовал весь свой потенциал по части изощренных ругательств, полученный в армии и при работе управляющим.

Знал бы он только, что все его многочисленные тома приличных сочинений забудут уже через несколько лет.

И только написанный на кураже "Пентамерон", переполненный невероятно сочными ругательствами и неприличными приключениями, обессмертит его имя в веках.

Возьмем для примера сказку про Спящую красавицу. Как вы наверняка догадались, "сермяжный" вариант Базиле изрядно отличается от волшебной сказки Перро.

Красавицу-принцессу у матерщинника-итальянца зовут Талия, и в детстве ей предсказали большие проблемы от льняной костицы - это такие твердые частицы стеблей льна, оставшиеся не вычесанными в пряже. В итоге веретёна в королевстве оказалось под запретом, но, как всегда, нашлась бабуся, работающая с куделью прямо на улице, под окном. Принцесса разумеется, захотела попробовать прясть, загнала себе костицу под ноготь и заснула вечным сном.

А вот дальше начинается, извините, полная жесть. Заброшенный замок, где Талия спала в одиночестве волшебным сном, посетил молодой король. Целоваться он не стал - вместо этого деловито перенес красавицу на кровать, "где сорвал плоды любви", после чего уехал, довольный жизнью.

Через девять месяцев спящая красавица, не просыпаясь, произвела на свет близнецов, мальчика и девочку, которых невесть откуда появившиеся феи стали подкладывать "для кормления к матушкиным сисечкам".

Но однажды то ли феи недоработали, то ли младенцы затупили, но факт остается фактом - вместо груди дети принялись сосать матушкин палец, высосали костицу и пробудили страдалицу.

Разумеется, тут же объявился и папашка-король, которого вновь занесло в эти глухие места и он, похоже, решил повторить приключение в заброшке.

Увидел такую картину, папаша растрогался, рассказал Талии, что любит ее больше жизни, назвал младенцев Солнцем и Луной, после чего убыл в свое королевство, пообещав как-нибудь вернуться.

Дома жене он ничего рассказывать, разумеется, не стал - дураки редко становятся королями. Но проболтался в сне, бормоча в семейной постели имена Талии, Солнца и Луны. Королева тоже не была дурой и коррумпировала секретаря мужа, который под давлением раскололся, как осиновое полено.

И потому секретарь вскоре поехал в заброшенный замок - якобы король велел привести к нему детей. Детей королева велела приготовить с подливкой и подать на обед изменщику. Но повар оказался приличным человеком и вместо них зажарил двух ягнят.

Потом настал черед Талии, которую тоже привезли в замок к королю. Дальше цитата:

"И когда она прибыла во дворец и стала перед королевой, та, с лицом Нерона, вся налившись змеиным ядом, прошипела: «Добро пожаловать, госпожа Троккола! Это ты, прекрасная рвань, белена, которой объелся мой муж? Это ты, щенная сука, имя которой проело мне все виски? Добро пожаловать, ты пришла в чистилище, где я сполна вычту с тебя весь ущерб, что потерпела!».

Слыша это, Талия стала оправдываться, что на ней нет вины, что муж королевы овладел ее огородиком, когда она спала. Но королева, не желая слушать оправданий, повелела запалить тут же во дворе большой костер и бросить в него Талию".

Талия, правда, вымолила разрешение снять с себя дорогие одежды, на что корыстная и домовитая жена дала согласие. Состоялся детально описанный автором сеанс стриптиза, перемежаемый криками и призывами о помощи. После чего оставшуюся без одежды разлучницу поволокли на костер.

"Чтобы нажечь из нее золы для стирки штанов Харона" - пояснил добрый автор.

Разумеется, в последнюю минуту появился король, злая королева и предатель-секретарь сами отправились на костер.

Добросердечного повара повысили до должности рыцаря Королевской палаты, а организовавший себе вдовство король женился на Талии.

Самое зачетное - это мораль, которой добряк-сочинитель завершил эту историю про заснувшую принцессу:

"Судьба кому благоволит, и во сне добро на макушку дождит".

Да уж.

Счастья - полные штаны, как говорила в таких случаях моя деревенская бабушка.

_______________________

Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame

Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history

Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741