Звук подошв моих ботинок своим эхом разбавлял тишину пространства. Я совершенно точно знал куда идти, и, шел не торопясь, по коридору, разглядывая окружающую обстановку. Вот она дверь, которую я должен был открыть. Открываю. Захожу в кабинет. Там сидит худоватый, большого роста, бодрый старик в сером клетчатом пиджаке с небрежно расстегнутым воротником рубашки. Он сказал звучным низким голосом, словно из преисподней, отрывая пальцы правой руки от стола, как бы приглашая присесть:

– Ну что, как вам здесь, нет ли страха? Не видно ли в коридоре котлов, в которых варят грешников?

– По-моему у вас тут неплохо, и котлов я не видел. Страха нет. Правда, моё путешествие пошло не по плану, вот что удивительно.

Старик без особого удивления сказал:

– Как это не по плану? Всё у нас здесь по плану. Не хотите ли коньячку? Могу вам предложить замечательные сигары, такие не крутят даже на Кубе.

– Спасибо, мне уже довелось однажды попробовать настоящие Кубинские сигары, но давно уже бросил эти пустые привязанности, не пью и не курю, знаете ли. Однако, кажется, будто бы умом я тронулся, раз так отчетливо вижу вас и всё это.

– А может быть и тронулись, ну и что с того?

Старик откусил щипчиками конец сигары, поджог её, затягиваясь, и, выдыхая дым, сказал:

–  Мне уже поздно бросать. Всё же если вам привычнее видеть котлы, я могу это устроить. Старик щелкнул пальцами, и тут же пространство потемнело, окружение как будто поменяло декорации, вокруг выросли языки пламени, над которыми на цепях были подвешены огромные котлы с людьми.  Вокруг распространялись ужасные крики, жар и вонь. Скажу я вам, гнетущее состояние овладевает каждым, кто попадает в такое место. Туда-сюда мельтешили разные уродливые существа, навлекающие ужас, порой даже не имеющие конкретной формы. Тем не менее, старик остался стариком, а я собой.

– Может быть, вернемся в привычную обстановку?  – Сказал я.

– Без проблем, всё это лишь в вашей голове. – Старик опять щелкнул пальцами и мы вернулись в привычный тихий и просторный кабинет.

– Что привело вас сюда? – спросил он с видом, будто знает ответ.

– Мне интересно во многих вопросах разобраться.

–Ах-ах-ах, интерес? – Рассмеялся старик. – Может просто эгоизм? Придумали себе несчастье в том, что вы многого не знаете, а ежели узнаете, то обретёте пусть небольшую порцию, но счастья. Хорошо бы сейчас чилить где-нибудь на морском берегу, на песочке, правда? Или деньги зарабатывать. А вы тут со своими интересами. Бросьте это ребячество.

– Так ведь человек так устроен, ему всё интересно, вот каждый и пытается по-своему познать этот мир.

– Человечеством в целом движет несчастье, ибо с позиции счастья вы не способны шевелиться.

Старик энергично встал со стула и подошел к вешалке, на которой висела шляпа. Схватил её  и кинул ко мне со словами – “лови!”.

Как только я поймал шляпу, она тот час же превратилась в руль автомобиля. Сейчас же я очутился вместе со стариком в автомобиле, который мчался по идеально ровному асфальту слегка извилистой дороги. Рева мотора слышно не было, но мощь чувствовалась, легкое нажатие на педаль газа и тело вжималось в сидение от предаваемого ускорения.

– Нравится? – Говорил старик. – На этой модели еще никто не катался, более того её еще не придумали.

Мгновение назад от всего веяло стариной, а тут на тебе: сверхсовременный автомобиль, новейшие разработки.

– Это что, сон, вымысел? – Cпросил я.

– Сон и вымысел – это вся ваша жизнь в целом. А здесь любую идею можно материализовать. Вот смотри лучше.

Дед коснулся сенсорной кнопки на панели автомобиля,  после этого руль сложился и задвинулся вглубь под панель приборов. Теперь машина двигалась сама по себе, причем подруливать я мог усилием мысли. Дед продолжал что-то бормотать. Говорил про то, что мы все слишком привязаны к материальному миру, хотя он по своей сути не материален. Я был в лёгком трансе от всего происходящего. Автомобиль с открытым верхом мчался по трассе будто бы прорубленной в зеленой роще, приятный ветер обдувал мою лысую голову. Слегка чувствовались запахи листвы и цветущих полевых растений. Из аудиосистемы доносилось что–то похожее на Green Onions 1962 года.

Дед хлопнул рукой по дорогой обивке автомобиля и сказал:

– Хочешь эту тачку? Поновее чем твоя, ломаться долго не будет, компания гарантирует. Здесь все детали качественные, только заряжать не забывай. А может продажи таких авто наладим через тебя? Забирай её, только не пробуй искать ответы на свои вопросы.

– Пожалуй, такой подарок я не смогу принять. Подарок или откуп? Она реально-то существует? Заманчивое предложение конечно, но не за ней я сюда пришел!

– Может быть и верно, наигравшись пару-тройку дней с этим аппаратом, ты бы придумал себе новое несчастье. Хочу другой автомобиль, хочу другую новую игрушечку, вещичку, человечка или что-то в этом духе. Это всё как у червей, они ползут за новой порцией свежего перегноя, вот и весь смысл. Ха-ха-ха, а есть ли вообще смысл? Многие смыслы созданы за вас, но вы слепо их принимаете. А еще у вас есть кажущаяся свобода, вы можете сами выбирать себе якобы полезное или бесполезное, действовать или бездействовать.

– Полезные фитнес-батончики с кучей сахара и всякого говна! Или эти ваши таблеточки от головной боли, у которых список побочных эффектов на километровом листе не умещается.  – Добавил старик, еле сдерживая смех, и, затем, начал, прикрывая рот и покрякивая, тихонько смеяться.

Затем он успокоился и резко сделал серьезное лицо:

– Ну что, я дал тебе выбор, ты сам решил. Насильно не заставлял. Нет правильного или неправильного выбора, есть только его последствия.  Этот мир не сломается, он выдержит всё, и даже если не выдержит, то есть еще куча других... Не редко появляются всякие товарищи, которые своим выбором ведут мир под откос, но, как видишь, мир всё ещё существует. Так будет и далее. Сейчас ты увидишь небольшое кино, а мне пора, всего доброго!

Дед исчез, превратился в дым едкого красного цвета, который тут же сдуло набегающим ветром. Вдруг на доли мгновения стало всё как будто металлическим, ломанным, угловатым, квадратным, довольно упрощенным, безвоздушным. Один миг существовали только ощущения и ничего более. Такое чувство, что ты проходишь сквозь цифровую мясорубку. Произошел импульс, словно переключился канал на телевизоре. И вот я уже скакал на черном коне, а в руке у меня вместо руля была узда. Сопутствовало непоколебимое ощущение уверенности в этом коне, будто бы я был специалистом в верховой езде с раннего детства. Копыта, покрытые толстой кожей для защиты, мягко врезались в почву, устланную невысокой травой, при этом поднимая легкие взвеси пыли.  Горизонт был расчерчен хребтами холмов, подсвеченными вечерним солнцем. В остальном же, взгляд ничего не сдерживало в поглощении безмятежных просторов степи.

Рокотание своры лошадей моих товарищей, скачущих рядом, создавало ощущение мощи и силы. Где–то издалека слышались удары в барабан – это шаман обращался к богам. Прекрасное чувство свободы сопровождало меня. Ты не привязан к месту, к вещам и дому, широкие степи раскрываются перед тобой и ты волен направляться куда угодно. Такое чувство свободы несравнимо с чувством пребывания в бетонной коробке под названием квартира.

Я посмотрел на право, рядом скакал на коне мой соратник Тумэн. Удивительно, что я видел этого человека первый раз, но как будто бы знал уже давно. Он рассуждал про завоевание соседних земель.

– Тумен, дорогой, по воле этого голубого неба мы смогли поменять ход событий. Мы объединяем людей, племена. Мы несем новый уклад во многие варварские земли – и это доброе дело. –  Сказал я.

У меня не было никаких сомнений в том, что я говорю. Некие люди были неправедными с моей точки зрения, достойными кары всевышнего и этой карой был по своей сути я со своими идеями и великими возможностями. Да и кто вообще об этих людях думал в то время, когда действовал принцип “если не ты, то тебя”.

Судя по всему, это были времена чуть менее чем тысячелетней давности. А я являюсь подселенцем в сознании человека по имени Тэмуджин. Хотелось влиять на его решения, но этого не получалось сделать, все было как в фильме по готовому сценарию. Так вот что такое быть демоном в чужом теле?

– Ты слыхал, про учение тойин? По нему те, кто отнял землю у людей, в следующей жизни перерождаются в зверей или даже червей? – произнес Тумэн.

– Что ж, если всевышний захочет, чтобы я принял такую участь, то я с радостью её приму. Разве мы уже сейчас не подобны червям в своем стремлении рыхлить почву истории. А теперь, дорогой Тумэн, оставим рассуждения о наших высоких делах. Сегодня быть охоте!

– Как скажешь Тэмуджин. Гляди, табун скачет на водопой.

Тэмуджин любил поохотиться на зверей в свободное от охоты на людей время. Я чувствовал его холодный светлый ум, в котором не было в таком количестве злобы и агрессии, сколько могло казаться окружающим. Я видел другую картину мира, как она соткана из наслоившихся друг на друга понятий, объяснений всему и вся. И, кажется, что вот-вот ты соберешься с силами и поменяешь что-то, хотя бы двинешь пальцем этого человека но нет, ничего не получалось.

Мы с группой охотников  из-за сопок приметили лощину, куда пришло стадо диких лошадей. Около двадцати лошадей, среди которых были как зрелые, так и молодые, более предпочтительные к отлову.

– Готовимся! – крикнул я, то есть Тэмуджин.

Жизням жеребцов ничего не угрожало, но после поимки они будут до конца своих дней служить человеку. Завершить свою жизнь эти молодые особи запросто могут в боевом сражении, а пока их ждала приёмная кобыла, которая будет кормить их своим молоком.

– Хэй–хэй! – вокруг стали слышаться крики всадников.

С криками они стали окружать диких лошадей. На берегу у водопоя начала подниматься пыль, лошади в западне метались из стороны в сторону. Кто-то из охотников начал раскручивать аркан, чтобы забросить на выбранную жертву. Однако среди диких лошадей на водопое оказался не менее дикий кабан. В этой неразберихе он резко и стремительно понесся прямо в мою сторону. Лошадь подо мной испугалась, инстинктивно встав на дыбы. Мне, уже довольно пожилому человеку, удержаться в седле не удалось. Без того больное тело, выстраданное в походах и сражениях было сломлено ударом о землю. На утро в агонии от повышенной температуры вся жизнь пронеслась перед глазами.

И вдруг стало легко и необычно. Тяготы этого бренного существования, усталость и боль стали чуждыми мне. Предо мной лежало тело человека по имени Тэмуджин. Более не хотелось иметь ничего общего с ним. Оно виделось для меня безобразным, не потому что носило в себе страшные идеи при жизни. Когда умираешь, начинаешь понимать, что тело – это лишь мешок, который натягивают на себя словно одежду, чтобы быть в этом физическом мире объектов, ходить, видеть, слышать и совершать дела. Потом же отношение к телу подобно отношению к использованному белью в корзине для стирки.

Далее, нечто предложило мне отправиться в путь, в другое место. Я посмотрел вверх и оттуда был свет. Никто не заставлял меня направиться к свету, но я четко понимал, что это нужно сделать. Похоже, что я уже летел, ускоряясь довольно быстро. Ощущение тоннеля и свет впереди возникали от огромной скорости.

Там, куда я попал, тоже есть люди. Они разные и верили в разное. Каждый нашел там отзвук своих воззрений. Но надолго ли? Жизнь не останавливается ни на секунду. У меня были одни задачи, которые я решил как смог, и скоро будут новые. Я это чувствовал. И вдруг всё пространство было пронизано громким голосом:

– Здравствуй Тэмуджин, ты прошел очередной отрезок своего пути, многому научился, многое совершил и готов ли отвечать за всё совершенное.

– Да. – ответил я не задумываясь

Больше фраз не было. Громкий голос говорил без малейшей злобы, а даже с любовью, я был готов всё принять, и в этот момент у меня уже совершенно точно не было никакого выбора.

Затем всё было как во сне, но пришло осознание того, что нужно ползти, поглощая нечто впереди меня. Приятная сырость. Есть только ощущения. Нет никаких страданий, переживаний. О чудо, наказание это или подарок. Впереди меня ощущается очередная порция вкусной субстанции. Потом ещё и ещё. Какая она приятная. Поев перегноя листьев можно уползти поглубже, свернуться клубочком. Там в сырости никто тебя не найдет и не увидит.

Поскольку для меня это кино я понимаю, что по большому счёту существо в котором я сейчас мало чего осознаёт. У него нет переживаний, нет проблем, нет ипотечного кредита и соседа с перфоратором. К сожалению, не видно во всех красках этот прекрасный мир и не слышно звуков.  Наличие света ощущается лишь кожей, и кажется, что этого полностью достаточно. Ты даже не думаешь, что тебя кто-то может с легкостью раздавить или сожрать. С позиции человека переселяться в червя – было бы суровым наказанием.

За все мои грехи меня можно было уничтожить, однако нечто свыше оставило меня, хоть и в другом состоянии. Что это, действительно наказание, подарок судьбы или временный отпуск? И тут послышалось отрывистое “Тринадцатый этаж”. Мои сильно зажмуренные глаза открылись вместе с дверьми лифта и я, справляясь со стрессом, выдохнул воздух из лёгких, надувая щёки.

–Фуууухх, неужели я снова человек. – Потрогав себя за лоб, увидев свои руки, сказал я, выходя из лифта.

– Приветствую, что, выходные удались на славу?

– Пожалуй, да. Имей в виду, что кофе сегодня в автомате особенный…

— Вся наша планета – дурилка картонная. Люди, звери, птицы, леса и поля – все это фейк, приманка, которая ждет добычу, — сказала тогда Аврора.

Слова эти теперь со мной навсегда. Может я попрошу из в камне высечь.

Я познакомился с «космическими бабушками» на сплаве по реке Ай в Челябинской области. У нас тогда случился форс–мажор и мы на три дня застряли. Наши все пить начали, благо деревня была недалеко. А мне это не интересно. Как назло, и погода была плохая – все время моросил мелкий дождик. Я тогда от нечего делать поднялся на высокий скалистый берег и увидел вполне себе пасторальный пейзаж – оградка, домик–времянка, в которых живут в летнюю пору. Не поленился, дошел до домика и обнаружил, что в нем живут три женщины, лет около пятидесяти. Мне, который им в сыновья годился, они казались бабушками, я так к ним и обратился. Они не обиделись, угостили иван–чаем и сообщили, что у них тут земля в аренду, с которой они и живут, а на досуге созерцают сферы небесные. Тогда я их назвал про себя «космическими бабушками».

— Сегодня распогодится, приходите, покажем вам, — сказала одна из них, которой я явно приглянулся.

Я пообещал подумать. Вечером действительно распогодилось, а у нас на привале все уже отправились спать, поскольку из–за дождя весь день готовили уху и ели ее под водку, а я ж не пью. Со скуки я снова полез на высокий берег.

«Космические бабушки» налили травяного чаю и выдали мне плед, а потом они разложили раскладушки на поле, чтобы удобнее было наблюдать, что происходит на небе. Я скептически отнесся к этой процедуре, но решил не артачиться. Лежим, смотрим в небо. А одна из них, самая старшая, которая представилась Авророй, начинает тихонько петь, как шаманка, горловым пением. Сначала тихо, так что я не заметил, а потом все громче и громче, а две другие подхватывают ритм, и я вижу, как звезды начинают вибрировать. Мое сознание словно устремляется к ним, или они летят ко мне с ошеломительной скоростью. И тут я вижу, как одна из звезд на моих глазах становится ярче и увеличивается и я уже вижу полосы на ней, которые еле заметно двигаются, как облака в мультфильме. Это Юпитер, понимаю я вдруг и пытаюсь в ужасе вскочить со своей раскладушки, но меня словно охватил паралич. Я не могу оторвать глаз от этой картины – планеты гиганта — прямо надо мной, так что можно рассмотреть в деталях ее атмосферу.

И тут Аврора начинает петь тише и меня «отпускает». Юпитер начинает удаляться со стремительной скоростью, как в документалке от Би–би–си. Как только я осознаю, что могу двигаться и говорить, я вскакиваю и начинаю с криками бегать по полю кругами. Немного придя в себя, я спрашиваю Аврору, что это сейчас было?

И они мне наперебой рассказывают о своей медитативной практике. Для этого нужно выпить настой специальных трав, поудобнее устроиться под открытым небом и с помощью простых мантр впасть в транс. Тогда зрение человека чудесным образом преображается, и он начинает видеть то, что находится за миллионы километров, причем в режиме онлайн–времени, что противоречит законам классической физики, но, возможно, не противоречит квантовой механике.

— Сейчас хорошее время, недавно прошел парад планет и можно наблюдать Юпитер, Нептун и Сатурн и даже их спутники, — сказала Аврора.

Я, конечно, засомневался, особенно после слов о настое трав. Но вроде других психосоматических проявлений галлюциногенов не было. А Аврора меня добила – хочешь, говорит, на своих посмотреть? Их с берега сейчас можно хорошо увидеть. И мы пошли. Ночь была темная, но едва женщина начала читать мантры, как в лесу стала видна каждая веточка и каждый листик. Я приближал их и удалял, просто своим желанием. Наш лагерь был как на ладони и можно было разглядеть надпись на коробке спичек, которые лежали на переносном столике. У костра еще сидели два человека и о чем–то говорили – к счастью, громкость не увеличивалась, как изображение.

— Офигеть, —сказал я.

— На самом деле, не все так просто могут с первого раза увидеть такое. Большинство людей в ужасе бегут после того, как увидели даже Марс.

И тут я сделал нечто необычное. Там, на стоянке, на раскладном столике стояла бутылка водки. Не знаю как у меня получилось, но я как будто дотянулся до нее и толкнул. Она зашаталась и упала.

— Ого, да у тебя есть сверхспособность! Так что, если тебе интересно, можешь приезжать к нам на сессию в Крыму. Там в августе звезд на небе больше.

Кто же от такого откажется? Мы обменялись контактами и мне даже показалось, что ее глаза как–то ярко вспыхнули. Жаль я не геронтофил, промелькнуло у меня тогда в голове.

Избранное общество собралось в жуткой дыре на мысе Фиолент. Оказалось, что это единственное место, где можно было поставить палаточный лагерь на человек 20 без вопросов со стороны властей – прямо там в оливковой роще, на уступе скалы обитала колония каких–то хиппи. К тому же, по словам Авроры, это место выбрано «не случайно». Минус бы в том, что на уступ надо было спускаться сверху, что требовало от всех первичных навыков скалолазания.

«Космические бабушки» и их друзья и единомышленники не подкачали – всем удалось спуститься без проблем. Кроме «бабушек» было еще несколько человек разного возраста, даже парочка молодых людей – муж и жена лет около тридцати с очевидным эзотерическим бэкграундом, судя по дрэдам у нее и желтым волосам у него.

Палатки поставили прямо в роще, приготовили на газовых тарелках на всех ужин, а после полуночи все собрались на небольшой поляне с видом на море, расстелили пенки и устроились для предстоящего акта наблюдения. Я думал, что местные неформалы будут помехой, но, как оказалось, не смотря на шум на их стоянках, ни одна живая душа даже не двинулась в нашу сторону.

Первый вечер прошел за созерцанием Млечного пути. Я смог максимально, в подробностях, разглядеть пару звездных систем, потом приглядеться к Большому Красному пятну на Юпитере и даже созерцать циклопические ледяные торосы на Европе.

Утром я пошел прогуляться по Фиоленту и через некоторое время осознал, что местные обитатели – торчки и неформалы, на самом деле, весьма грозные ребята – кто в наколках, кто в шрамах, с ножами и мачете, старательно отводят глаза при виде меня. Я подсел к одному пожилому длинноволосому дядьке, попросив закурить для предлога, чтобы разговорить, но он говорил со мной односложными фразами и лишь на прощанье сказал: «Зря ты с ними связался, опасные они». Судя по всему, наших старушек здесь уважали и боялись.

Той ночью Аврора вышла к нам в вечернем платье черного цвета с золотыми и серебряными нитями. Она скинула плед и сказала, что у нее есть важно сообщение для нас. Все эти годы, по ее словам, наше сообщество смотрело не туда и не так. Сейчас же появилась возможность это исправить.

— Наши способности позволяют нам увидеть то, что находится за миллионы и триллионы километров, как телескопы, но мы по–прежнему находимся в плену этого мира и не способны заглянуть за его грань. Мне из Амазонии доставили специальный цветок, который поможет нам это сделать. Но для этого нам нужно пройти к берегу.

Мы проследовали на почти отвесный скальный уступ.

— Предлагаю всем сегодня посмотреть, что скрывается от нас прямо здесь, в этом месте.

Мы выпили свои чашечки с новым настоем. Снова зазвучали мантры. Я стал всматриваться в горизонт, где еще теплились остатки света. И вдруг я понял, что море отступает. Оно медленно уползало, открывая, нет, совсем не дно, а какие–то странные холмы. Они походили на искусственные сооружения, изрядно потрепанные временем, но все еще поражающие масштабом. Можно было разглядеть колоннаду, высотой в сотню метров, уходящую за горизонт, впрочем, с выщербинами в ряду, как у старой расчески.

Как мы не вглядывались, невозможно было уловить ни одного движения. Все было мертво.

— Вы видите перед собой город Истинной Земли, — сказала Аврора.

Давным–давно, около миллиарда лет назад, на месте Земли была другая планета. На ней уже выросла мощная цивилизация, гармонично соединившая в себе науку и магию, то есть, скорее всего, разобравшаяся в квантовой механике и поставившей ее себе на службу.

По какой–то причине они решили спрятаться. Возможно, опасаясь других цивилизаций. И спрятались они очень креативно – поверхность планеты со всей инфраструктурой перешла в некую независимую мини–вселенную. На Земле же осталась одна пустыня и океан, который вскоре обзавелся жизнью и все началось по новой.

— Вся наша планета – дурилка картонная. Люди, звери, птицы, леса и поля – все это фейк, приманка, которая ждет добычу, — сказала Аврора.

Возможно, что время от времени сверхцивилизация вмешивалась в дела Земли, направляя эволюцию так, чтобы не появилось новое разумное существо. Однако, ничто не вечно, со временем сверхцивилизация выродилась и исчезла. Может эпидемия, может война, может достали другие братья по разуму, не терпящие конкуренции. Однако их микро–вселенная все еще здесь и ее города прекрасны даже в своих руинах.

— Есть одна проблема, — тихо сказала Аврора, — Нам удалось узнать, что мини–вселенная в любой момент может прекратить свое существование и тогда случится гигантская катастрофа. Та, старая поверхность Земли, со всеми ее мертвыми городами, проявится в нашей реальности и погребет под собой наш мир, нашу поверхность земного шара со всеми континентами и морями. Земля снова станет пустыней.

Все это время мы рассматривали развалины древнего мира, восхищаясь им. Последние слова привели нас в дрожь, а девочка с дредами даже всплакнула.

— Откуда это известно? — спросил я.

— Скажем так, кое–кто из людей долго разглядывал тот мир и наладил связь с местным аналогом нашего искусственного интеллекта, который поддерживает систему безопасности Старой Земли. Точнее, она сама вышла на связь с нами и рассказала о проблеме.

Древние, как можно назвать ту цивилизацию, создали многоуровневую систему защиты от этой катастрофы, но постепенно все ее контуры выходили из строя. Остался один предохранитель, он самый первый. И это рычаг. Простой рычаг в одной из комнат дворца местного правителя. Его нужно было дернуть, чтобы система продолжила работу – простое правило «мертвой руки». Но сделать это некому – как известно, у искусственного интеллекта нет лапок.

Тут я осознал, что Аврора смотрит на меня. Я вспомнил тот случай с опрокинутой бутылкой водки. Да ладно, неужели мне предстоит стать спасителем планеты?

Весь следующий день Аврора уговаривала меня «попробовать» и обещала, что мне все помогут. Сделать это нужно было как можно быстрее, поскольку «часики тикали» и в любой момент действие предохранителя могло закончиться. Я согласился.

И вот, в полночь мы снова заняли свои места на берегу и получили чашки с настоем. Когда проступил гигантский город, я, по совету Авроры, приблизил самое большое строение, походившее на вавилонский зиккурат. На его вершине находился небольшой домик, как мне показалось, даже бревенчатая изба. Окно было открыто. В помещении у стены высился прямоугольный ящик, из которого торчал рычаг.

— Это он, — сказала Аврора

Я изо всех сил протянул к нему руку. И вот мне показалось, что я сжал его. В ту же секунду какая–то неведомая сила толкнула меня в спину.

Очнулся я на полу в той самой избушке. Она и впрямь походила на деревенский дом, точнее даже дачу в Малаховке, если вы понимаете, о чем я, – с вполне человеческой мебелью и даже изразцовой печью в углу. Вот только запах. Здесь пахло запустением. Я поплелся к окну, в надежде, что увижу там какие–нибудь знакомые подмосковные просторы, но вместо этого там под серым небом до горизонта тянулись небоскребы со слепыми окнами. Ни огонька, ни движения.

— Приветствую тебя на истинной Земле, — раздался голос, – Вся наша планета – дурилка картонная. Люди, звери, птицы, леса и поля – все это фейк, приманка, которая ждет добычу. Настоящая здесь.

Я быстро оглянулся – здесь не было ни души. Голос исходил со стороны ящика с рычагом. Приблизившись к нему, я разглядел, что он весь покрыт процарапанными надписями, похожими на латиницу.

— Твои одноземляне дали мне имя Бафомет. Мне кажется, это была шутка, но я уже привык. Я последняя уцелевшая программа этого мира. Самая простая и надежная. Моя задача – не дать отключится реакторам, которые питают контур защиты вашей Земли от нашей. Когда исчезли ЭТИ, я обрадовался. Потом и коллеги – программы постепенно посходили с ума и исчезли. Я остался один и мне стало скучно. Вот тогда–то я полез в ваш мир, посмотреть. А у вас там – вы, люди. Хоть что–то.

— Хорошо, а от меня то, что нужно?

— Я не закончил. Поскольку мне скучно, мне нужны собеседники, компаньоны. В прошлый раз я пятьдесят лет экскурсию проводил по нашему миру одному

Оказалось, Бафомет вышел на связь с какими–то жрецами еще в древности и попросил их поставлять ему собеседников. То есть, отправлять к нему людей. А взамен он представлял знания, отчего цивилизация росла как на дрожжах. Поначалу оно все выглядело, как человеческие жертвоприношения, а потом понемногу было выведено в тень, как деяния неких сект.

— «Космические бабушки»?

— Аврора до сих пор жива? А мы с ней начали сотрудничать еще при конных экипажах.

— То есть, они меня специально отправили сюда?

— Раньше люди шли добровольно, а теперь хитростью приходится заманивать. Но ты не беспокойся, у меня хорошие условия – еда, медицина, библиотеки. Твой предшественник прожил 120 лет. Жил он здесь, но, если хочешь, могу построить жилье по твоему желанию. Один вот попросил башню, усыпанную алмазами. Вот только, предупреждаю сразу, назад отсюда не выбраться. И даже краем глаза не увидеть, что у вас там происходит. ЭТИ не дураки были, когда систему выстраивали. И еще кое–что. Никаких особей противоположного пола оттуда. Был случай, не знаю, как ему удалось заманить, потом еле вывел. Оглянутся не успеешь, заполоните тут у меня все. Мне тут снова хозяева не нужны.

— А рубильник?

— А эту ручку ваши придумали, чтоб было за что хвататься. Она даже не шевелится.

Я повернулся к окну, откуда, я знал, за мной сейчас наблюдает вся эта проклятая секта и показал им средний палец. Ну что я еще мог сделать?

@ereich

КАНАЛ АВТОРА В ДЗЕН: https://dzen.ru/id/5ffbebdea563394be715689c

также читайте мои рассказы на https://glenereich.d3.ru/

— Я знаю тебя. Этого достаточно, чтобы судить о твоих работах, Ника. Ты старательна, добра, внимательна к деталям. Ты бываешь неряхой, когда устаешь, но быстро приводишь себя в порядок. Я уверена, твои рисунки так же хороши.

Девочка снова кивнула. Любовь Васильевна словно видела ее насквозь. Рядом с ней Ника чувствовала, что ее понимают.

Дети в шутку звали ее монашкой, но Вероника не знала никого в интернате, кто не любил бы Любовь Васильевну.

Она посмотрела на женщину и тут же отвела взгляд. Поймала свое отражение в зеркальце на прикроватной тумбочке. Отражение оскалилось в злобе.

“Предательница!” — закричали из зеркала.

Вероника зажмурилась. Больше всего на свете ей хотелось сейчас распахнуть одеяло, показать рисунки, но разве не работа матери — хвалить своего ребенка? Ведь сегодня воскресенье! Если так хочется показать, покажи маме! Ну чего тебе стоит, слабачка?

“Предательница и трусиха, вот ты кто, — прошипело отражение. — Мама родила тебя, выносила, кормила молоком, а ты готова растечься и мурлыкать перед чужим человеком”.

Ника сжала кулаки, ногти больно впились в ладони, на глаза навернулись слезы. Она схватила один из рисунков, смяла в комок и швырнула в зеркальце.

— Ты не права! Уходи!

Любовь Васильевна встала, оправила простую юбку ниже колен.

— Как знаешь, — сказала дрогнувшим голосом. — Не буду мешать тебе собираться.

Ника не заметила, как осталась одна…

Спустя двадцать минут только разбитое зеркало лежало на полу, и несколько других, ухмыляющихся, злобных Ник смотрело на дрожащую девочку.

Большая Ника устала злиться.

В дверь постучали. Донесся знакомый запах дешевых духов, алкоголя и сигарет. Не дождавшись ответа, в комнату вошла женщина с пожелтевшим, исхудалым лицом и плохо замазанным синяком под левым глазом.

— Привет, дочурка. Соскучилась?

Голос звучал так же притворно, приторно, как дешевые духи в попытках спрятать омерзительный запах.

Ника не ответила. Стала молча собирать вещи, замешкалась, поняв, что рисунки так и остались под одеялом. Оставить их здесь?

"Покажи!"

"Покажи ей!"

Другие Ники заверещали наперебой. Действительно, что ей стоит показать рисунки родной матери? Сегодня же воскресенье. Разве не самое время для семейного воссоединения?

Вероника могла размышлять так пять лет назад, едва оказавшись в интернате, но не сегодня. К четырнадцати годам начинаешь чувствовать разницу между безразличием и старанием любить чужого ребенка.

И все же Любовь Васильевна учила, что нужно быть храбрыми. Нужно побеждать страх! Пусть мама каждый раз говорит, что рисунки дочери — ерунда, но, может быть, сегодня, хотя бы в это солнечное воскресенье, она поймет, что была не права?

Ника откинула одеяло. Взяла один из рисунков. Подошла к матери.

— Я нарисовала тебя, мам.

С листа бумаги смотрела красивая женщина. Легкая, но придирчивая штриховка играла светотенью, выделяя тонкие черты. Такой мать Вероники была, наверное, в молодости. Живой и счастливой. Такой ее видела дочь.

Женщина скривилась. Губы сжались в холодную трещину. Конечно, она узнала себя, и от этого стало только больнее. Каждый раз, глядя на свое лицо с портретов дочери, она испытывала отвращение к самой себе. Хотя едва ли могла осознать это чувство.

— Ты бы лучше уроками занималась, — проскрежетала трещина материнского рта. — Зря бумагу переводишь.

Так случалось каждый раз, когда Вероника хотела поделиться с матерью сокровенным. Как могла эта женщина говорить о любви, если бросила дочь здесь одну? Если не может похвалить, да пусть даже облить рисунок ядовитой критикой, но сказать хоть что-то действительно важное для своего ребенка?!

В груди Вероники взорвался вулкан. Извергнулся гейзерами слез. Опалил сердце, оставляя в груди зияющую пустоту. Вероника сжала рисунок и выскочила в коридор.

— Поэтому я не хотела ей показывать! — бросила большому зеркалу на стене.

Отражение рассмеялось, попыталось догнать, но провалилось в стену, отколов кусок штукатурки.

Вероника ворвалась в кабинет Любови Васильевны. Упала на стул, тяжело дыша. Протянула дрожащими руками рисунок.

— Скажите правду, — взмолилась девочка. — Скажите, что портрет ужасен, и я больше никогда не буду рисовать!

Любовь Васильевна встала из-за стола и закрыла дверь. Вернулась, налила Веронике стакан воды и приняла рисунок.

— Ника, твой рисунок прекрасен.

Казалось, вулкан внутри вот-вот расколет ее пополам. Разве мама могла ошибаться? Как жить дальше, зная, что человек, подаривший тебе жизнь, не любит тебя на самом деле?!

— У меня есть друг, — сказала Любовь Васильевна, рискуя доломать ребенка. Понимая, что остановившись сейчас, может подорвать доверие Ники, но поддавшись желанию пожалеть девочку, навсегда лишит ее возможности по-настоящему взрастить талант. — Он директор художественной школы. Он почти согласен взять тебя на обучение с полной стипендией, только просил показать твои рисунки. Ты не против, если я покажу ему этот?

Вероника осушила стакан. Налила себе второй, пытаясь заглушить пожар в груди. И молча кивнула.

Автор: Алексей Нагацкий
Больше работа автора ВК

У небольшого искусственного озера народу рассыпалось как яблок. Киря повел Иру дальше от пляжа, в тень раскидистого дуба. Рядом с деревом стояла табличка, сообщающая, что дуб – столетний. Имелась даже небольшая история. Якобы, сама Екатерина Ⅱ в своем «Таврическом вояже», останавливалась в этом месте и сняв с пальца перстень, надела его на тонкую ветку молоденького тогда дуба.

Кирилл запасся спреем от комаров и клещей, солнцезащитным кремом и бутербродами с соком. Оставив Ирину на зеленом газоне, он расстелил подстилку и вынул из рюкзака нехитрую снедь.

- Иди сюда, - похлопал он по подстилке возле себя.

Ира не отреагировала. Тогда Кирилл встал и сам отвел девушку на подстилку.

- Вот, возьми, поешь, - он протянул бутерброд.

Выражение лица девушки не изменилось. Непривычная бледность захватывала все больше его Ирки, поднимаясь от кончиков пальцев к лицу. Киря с опаской заглянул ей в глаза. Он боялся, что однажды, когда посмотрит в них, увидит вместо ярких зеленых изумрудов, подернутые бледной пеленой невидящие зрачки.

- Вкусно?

- Угу.

Они еще посидели.

- Доктор говорит, что лекарства подействуют не сразу. Нужно подождать месяцок - другой. Малыш, - Киря положил ладонь на холодные Ирины пальцы, - я с тобой, все будет хорошо.

Он смотрел на мелькающую среди деревьев полоску пляжа.

Прислушавшись к своим ощущениям, вдруг испугался. Прикосновение холодных пальцев растворилось, будто никогда их не существовало. Киря резко повернулся, чтобы удостовериться. Слава Богу, Ирка все еще сидела рядом. Бледная, безучастна, больше похожая на тень самой себя. Или на привидение.

t.me/nataliasokolanandreeva