Данная статья относится к Категории: Оценки числа творческих личностей

«Если справедливо, что искусство есть деятельность, посредством которой один человек, испытав чувство, сознательно передаёт его другим, то мы неизбежно должны признать то, что во всём том, что среди нас называется искусством высших классов, - во всех тех романах, повестях, драмах, комедиях, картинах, скульптурах, симфониях, операх, оперетках, балетах и пр., которые выдаются за произведения искусства, едва ли одно из сотни тысяч произошло от испытанного его автором чувства; всё же остальное - только фабричные произведения, подделки под искусство, в которых заимствования, подражательность, эффектность и занимательность заменяют заражение чувством (Л.Н. Толстой считал последний эффект принципиальным для произведений искусства – Прим. И.Л. Викентьева).

То, что количество истинных произведений искусства относится к количеству этих подделок, как один к сотням тысяч и гораздо более, можно доказать следующим расчётом.

Я читал где-то, что художников-живописцев в одном Париже 30000. Столько, должно быть, в Англии, столько же в Германии, столько же в России с Италией и другими мелкими государствами. Так что всех художников-живописцев должно быть в Европе около 120000, столько же Должно быть музыкантов и столько же художников-писателей.

Если эти 300 тысяч человек производят каждый хоть по 3 произведения в год (а многие производят их по 10 и более), то каждый год даёт миллион произведений искусства. Сколько же их за последние 10 лет и сколько на всё то время, как искусство высших классов отделилось от искусства народного?

Очевидно, миллионы. Кто же из самых больших знатоков искусства действительно не только получил впечатление от всех этих мнимых произведений искусства, но знает хотя бы о существовании их? Не говоря уже о всём рабочем народе, который и понятия не имеет об этих произведениях, люди высших классов не могут знать одной тысячной всех этих произведений и не помнят тех, которые они знали. Все эти предметы являются под видом искусства, не производят ни на кого никакого впечатления, кроме, иногда, впечатления развлечения на праздную толпу богатых людей, и бесследно исчезают.

На это говорят обыкновенно, что если бы не было этого огромного количества неудачных попыток, не было бы и настоящих произведений искусства.

Но такое рассуждение подобно тому, которое бы сделал хлебопёк на упрёк и том, что его хлеб никуда не годится: что если бы не было сотни испорченных хлебов, не было бы и хорошо испеченного. Правда, что там, где есть золото, есть и много песку; но это никак не может быть поводом к тому, чтобы говорить много глупостей для того, чтобы сказать что-нибудь умное.

Мы окружены произведениями, считающимися художественными. Рядом напечатаны тысячи стихотворений, тысячи поэм, тысячи романов, тысячи драм, тысячи картин, тысячи музыкальных пьес».

Толстой Л.Н., Что такое искусство? / Собрание сочинений в 22-ти томах, Том 15 М., «Художественная литература», 1983 г., с. 157-158.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 16-ти видео: ТЕОРИЯ ТВОРЧЕСТВА

+ Ваши дополнительные возможности:

Начат приём Докладов на V-й Форум по развитию креативности 08-09 октября 2022 года.

Узнать больше Вы можете здесь: poznyakova.com/forum

Изображения в статье

Лев Николаевич Толстой — русский мыслитель и писатель / Public Domain & Изображение Yuri_B с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Подражание известным решениям

«Молодой человек производит какое-нибудь художественное произведение, как и всякий художник, выражая в нём своим особенным способом пережитые им чувства, — большинство людей заражаются чувством художника, и произведение его становится известным.

И вот критика, обсуждая художника, начинает говорить, что его произведение не дурно, а всё-таки это не Дант, не Шекспир, не Гёте, не Бетховен последнего периода, не Рафаэль.

И молодой художник, слушая такие суждения, начинает подражать тем, кого ему ставят в образцы, и производит не только слабые, но поддельные, фальшивые произведения.

Так, например, наш Пушкин пишет свои мелкие стихотворения, «Евгения Онегина», «Цыган», свои повести, и это всё разного достоинства произведения, но всё произведения истинного искусства. Но вот он под влиянием ложной критики, восхваляющей Шекспира, пишет «Бориса Годунова», рассудочно-холодное произведение, и это произведение критики восхваляют и ставят в образец, и являются подражания подражаниям: «Минин» Островского, «Царь Борис» Толстого (имеется в виду произведение 1870 г. Алексея Константиновича Толстого - Прим. И.Л. Викентьева) и др. Такие подражания подражаниям наполняют все литературы самыми ничтожными, ни на что не нужными произведениями.

Главный вред критиков состоит в том, что, будучи людьми, лишёнными способности заражаться искусством (а таковы все критики: если бы они не были лишены этой способности, они не могли бы браться за невозможное толкование художественных произведений), критики обращают преимущественное внимание и восхваляют рассудочные, выдуманные произведения, и их-то выставляют за образцы, достойные подражания. Вследствие этого они с такою уверенностью расхваливают греческих трагиков, Данта, Тасса, Мильтона, Шекспира, Гёте (почти всего подряд); из новых - Зола, Ибсена, музыку последнего периода Бетховена, Вагнера. Для оправдания же своих восхвалений этих рассудочных, выдуманных произведений они придумывают целые теории (такова и знаменитая теория красоты), и не только тупые, талантливые люди прямо по этим теориям сочиняют свои произведения, но часто даже настоящие художники, насилуя себя, подчиняются этим теориям.

Всякое ложное произведение, восхваленное критиками, есть дверь, в которую тотчас же врываются лицемеры искусства.

Только благодаря критикам, восхваляющим в наше время грубые, дикие и часто бессмысленные для нас произведения древних греков: Софокла, Эврипида; Эсхила, в особенности Аристофана, или новых: Данта, Тасса, Мильтона, Шекспира; в живописи - всего Рафаэля, всего Микеланджело с его нелепым «Страшным судом»; в музыке - всего Баха и всего Бетховена с его последним периодом, стали возможны в наше время Ибсены, Метерлинки, Верлены, Малларме, Пювис де Шаваны, Клингеры, Бёклины, Штуки, Шнейдеры, в музыке - Вагнеры, Листы, Берлиозы, Брамсы, Рихарды Штраусы и т.п., и вся эта огромная масса ни на что не нужных подражателей этих подражателей». […]

…условие извращения искусства - школы, обучающие искусствам, - едва ли не ещё вреднее. Как только искусство стало искусством не для всего народа, а для класса богатых людей, так оно стало профессией, а как только оно стало профессией, так выработались приёмы, обучающие этой профессии, и люди, избравшие профессию искусства, стали обучаться этим приёмам, и явились профессиональные школы: риторические классы или классы словесности в гимназиях, академии для живописи, консерватории для музыки, театральные училища для драматического искусства.

В школах этих обучают искусству. Но искусство есть передача другим людям особенного, испытанного художником чувства. Как же обучать этому в школах? Никакая школа не может вызвать в человеке чувство и ещё менее может научить человека тому, в чем состоит сущность искусства: проявлять чувство своим особенным, ему одному свойственным, способом.

Одно, чему может научить школа, это тому, чтобы передавать чувства, испытанные другими художниками, так, как их передавали другие художники. Этому самому и учат в школах искусства, и обучение это не только не содействует распространению истинного искусства, но, напротив, распространяя подделки под искусство, более всего другого лишает людей способности понимать истинное искусство.

В словесном искусстве людей обучают тому, чтобы они умели, не желая ничего сказать, написать во много страниц сочинение на тему, о которой они никогда не думали, и написать так, чтобы это было похоже на сочинение авторов, признанных знаменитыми. Этому учат в гимназиях. В живописи главное обучение состоит в том, чтобы рисовать и писать с оригиналов и с натуры преимущественно голое тело, то самое, которое никогда не видно и почти никогда не приходится изображать человеку, занятому настоящим искусством, и рисовать и писать так, как рисовали и писали прежние мастера; сочинять же картины учат, задавая такие темы, подобные которым трактовались прежними признанными знаменитостями. Также и в драматических школах учеников обучают произносить монологи точно так, как их произносили считающиеся знаменитыми трагики. То же самое в музыке. Вся теория музыки есть не что иное, как бессвязное повторение тех приёмов, которые для сочинения музыки употребляли признанные мастера композиции».

Толстой Л.Н., Что такое искусство? / Собрание сочинений в 22-ти томах, Том 15 М., «Художественная литература», 1983 г., с. 140-141 и 142-143.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 10-ти видео:

БИОГРАФИИ / СТРАТЕГИИ ТВОРЧЕСКИХ ЛИЧНОСТЕЙ

+ Ваши дополнительные возможности:

Начат приём Докладов на V-й Форум по развитию креативности 08-09 октября 2022 года.

Узнать больше Вы можете здесь: poznyakova.com/forum

Изображения в статье

Лев Николаевич Толстой — русский мыслитель и писатель / Public Domain

Изображение christoph_mschrd с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Подражание известным решениям

«Прекрасное рождается только однажды и в некую избранную эпоху. Тем хуже для гениев, приходящих в мир после этой минуты. В эпохи упадка только очень независимые гении имеют шансы уцелеть. Они не в силах вернуть публику к старинному подлинному вкусу, который уже никому не понятен; но у них прорываются вспышки, по которым можно судить, чем бы они стали в эпоху простоты.

В течение долгих веков забвения всего прекрасного посредственность становится ещё более плоской, чем в ту пору, когда всякий как будто может что-то извлечь из того стремления к простоте и правде, которое носится в воздухе.

Бездарности начинают тогда утрировать то, что позволяют себе более одарённые артисты; отсюда возникает бездарность раздутая; или же они предаются запоздалому подражанию достижениям большой эпохи, что является уже крайней степенью безвкусицы. Они идут ещё дальше. Они стараются стать наивными, как художники, предшествовавшие большим эпохам. Они подчеркивают своё презрение к полному совершенству, которое является естественным завершённом всякого искусства.

У искусства есть своё детство, своя возмужалость и свои преклонный возраст. Есть мощные гении, пришедшие слишком рано, равно как и такие, которые приходят слишком поздно; и у тех и у других бывают необычайные достижения.

Таланты примитивных эпох не чаще достигают совершенства, чем таланты времён упадка.

Во времена Моцарта и Чимарозы можно насчитать до сорока музыкантов, как бы принадлежащих к той же семье, у которых в произведениях мы находим, хоть и в разной степени, все элементы совершенства.

Начиная с этой поры весь гений Россини или Бетховена не может спасти их от известной манеры. Манера есть то, что нравится пресыщенной и, следовательно, жадной до новизны публике; но именно манера ведёт к тому, что произведения этих артистов, вдохновенных, но обманутых ложной новизной, которую, по их мнению, они ввели в искусство, необыкновенно быстро стареют.

Тогда часто случается, что публика возвращается вновь к забытым шедеврам и снова начинает постигать обаяние бессмертной красоты.

Следовало бы непременно записать то, что я думаю о готике; всё, что было выше сказано, само собою разумеется, найдет там применение».

Дневник Делакруа в 2-х томах, Том 1, М., «Издательство Академии художеств СССР», 1961 г., с. 234-235.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Уровни оценки новизны результата / достижения по И.Л. Викентьеву

+ Плейлист из 16-ти видео:

ТЕОРИЯ ТВОРЧЕСТВА

+ Ваши дополнительные возможности:

Начат приём Докладов на V-й Форум по развитию креативности 08-09 октября 2022 года.

Узнать больше Вы можете здесь: poznyakova.com/forum

Изображения в статье

Эжен Делакруа — французский художник, график / Public Domain

По молодости, т.е. лет 15 назад, довелось мне поработать техническим директором в крупной мебельной компании. Одной из не самых приятных обязанностей, возложенных на меня, было урегулирование недоразумений (назовем это так) с покупателями. Про кухни я уже писал. Теперь немного о диванах.

Итак, критерии:

критерий №1 - размер,

критерий №2 - размер,

критерий №3 - РАЗМЕР!

Все остальные характеристики: форма, материал, система раскладывания спального места, собираемость-разбираемость, мягкость, цвет и даже цена - вторичны.

Поскольку диван, в отличие от кухонных гарнитуров, не привязан жестко к размерам помещения, то замерщики не ездят, покупатель сам решает, где и как он поставит диван.

Несколько историй о размерах:

Первая, когда всё сделано как надо, но...

Покупатель заказывает большой кожаный диван. Не трансформируемый, и соответственно не разбираемый. Подписывает гарантию, что все размеры для транспортировки и установки проверил (далее будет просто - гарантия). Оплачивает аванс, получаем диван, менеджеры назначают день доставки. Моя чуйка не может успокоиться: "надо проверить заранее, и всё тут!" Достал Генерального директора, отправляет меня: "Езжай, убедись!"

Приезжаю на место - всё хорошо: в двери подъезда диван проходит со всей многослойной упаковкой, в подъезде пешком занести возможно (дом без лифта, подъем оплачен), на лестничной клетке развернуть возможно, в дверь квартиры входит, в дверь комнаты входит, комната большая, место освобождено. Душу все потуги моей чуйки отыскать подвох. Еще раз проговариваю с покупателем дату и время доставки. Спокойно прощаюсь.

Чуйка зудит, но я-то всё проверил. Уверен, что проблем не будет.

Проходит 2 дня, наступает согласованный день. Диван на "Газели" с почетным эскортов наших грузчиков отбывает к новому месту пребывания. Я спокоен, ничего не может помешать доставить и установить этот диван. Проходит некоторое время, наступает момент следующей доставки, а машина ещё не вернулась. Чуйка поднимает голову, но пока молчит. Звоню бригадиру, где задержались. Говорит, диван на этаж подняли, а в квартиру занести не могут. Я в шоке иду с этим известием к Генеральному, а он уже меня разыскивает - покупатель нажаловался.

Я замеры делал - я и крайний. Вперед - на амбразуру, сиречь на объект. Приезжаю, поднимаюсь, чувствую, что что-то за эти 2 дня изменилось. Не сразу понимаю, но вижу, что в квартире появилась железная дверь. И полка уголка рамы двери направлена внутрь дверного проема, который стал меньше сантиметров на 10-12.

На мой вопрос "Зачем??!!" Покупатель сказал, что ему позвонили по готовности двери, он и согласился на установку. А то, что я с ним ходил, снимал размеры, показалось ему просто моей прихотью.

До меня грузчики уже распаковали диван, чтобы пронести его в распакованном виде. Крутили самыми разными способами. Но, как все знают в кастрюлю крышку от этой кастрюли запихнуть невозможно. Хорошо, хоть аккуратно, нигде не зацепили, не порвали.

От меня покупателю было сделано 3 предложения: первое - диван упаковываем и оставляем на лестничной клетке, второе - увозим, третье - срезаем дверь.

После часа переговоров, созвонов моих и покупателя с нашим менеджером, с его женой, с установщиками двери, покупатель решил - срезаем дверь. И тут моя чуйка развернулась в полный рост - я не выложил из багажника свою болгарку, которую "катал" уже несколько дней.

За считанные минуты рама была срезана с крепежных арматурных прутьев, и диван гордо расположился на своём месте. В качестве бонуса занесли хозяину дверь в квартиру, прислонили к стене. Вместо пары часов потратили на доставку целый день. И покупатель понес дополнительные расходы по восстановлению двери.

История вторая, у меня большая комната...

Покупатель заказывает диван, который собирается, как мозаика: центральная часть с дуговыми выборками, к ней на "ласточкин хвост" крепятся круглые части дивана. Спинки деталей также крепятся на "ласточкин хвост". Удобно, практично. Мест много, но все небольшие. Диван выставлен посреди огромного торгового зала, и выглядит очень небольшим. Габаритные размеры указаны на ценнике, в договоре и в подписанной покупателем гарантии (как она нас выручала!).

Увезли диван. Звонок: "Проблема, покупатель недоволен". Еду. В квартире отдельная комната оборудована под домашний кинотеатр. Комната большая, нет - очень большая. Но собранный четырехметровый диван в ней занимает не просто много места, он занял просто всё пространство от стены до стены, не оставив прохода.

Спрашиваю покупателя: " Вы же делали замеры? Знали размер комнаты, знали размер дивана? Почему не выбрали другой диван или меньшую конфигурацию этой модели?" После ответа, что диван ведь вошел, размер комнаты больше размера дивана, я уже остро захотел раскланяться.

Но надо ещё акт приемки подписать. Начинаю искать компромисс. Покупатель просит "поиграть" боковыми (напоминаю - абсолютно круглыми) элементами. Покрутили, как ни поворачивали, диван меньше не становился. Напомнил покупателю о подписанной им гарантии, предложил отцепить один круглый элемент и поставить в стороне как пуфик. Показал, как легко его можно присоединить к дивану при необходимости. Акт подписан, я выжат как лимон, но свободен.

История третья, у меня грузовой лифт...

Покупатель из города в области за сотню километров от нас. Заказывает диван с подъемом на лифте. Менеджер посчитал цену с учетом подъема на лифте. Покупатель оплатил. Едем доставлять. Моя чуйка погнала меня сопровождать доставку, всё-таки путь не близкий, если что-то пойдет не так, не наездишься.

Приезжаем. Девятиэтажка, нужная квартира на 8 этаже. Грузовой лифт. Диагональ (из дальнего верхнего левого угла в ближний нижний правый) намного превышает длину дивана. Если бы диван имел форму удочки, он бы вошел с большим запасом. Но поскольку, по несчастливой случайности диван оказался сделан в форме дивана, в лифт он не хотел помещаться, даже будучи раздетым догола, т.е. совсем без упаковки.

Опять пререкания, созвоны, обиды, переговоры, компромиссы. Покупатель оплачивает подъем вручную. И сам принимает участие в подъеме, поскольку диван на лестничной клетке между этажами не проходил, и приходилось его поднимать через перила. Нам остро не хватало четвертого. После установки дивана все участники операции прощались уже довольными и счастливыми. За 8 этажей подъема все практически сроднились - понимали друг друга уже без слов.

История четвертая, промахнулась с размером...

Редкий промах. В меньшую сторону.

Женщина покупает два одинаковых относительно недорогих офисных диванчика из кожзама, длиной по 1,8 м. Я оказался в этот момент в торговом зале. Решил расширить свой кругозор. Интересуюсь: для какой цели диванчики, наверное в офис?

Нет, получаю ответ, домой.

Уточняю: на дачу?

Нет, говорит, купила новую квартиру, хочу на кухню поставить.

Небольшое отступление: у меня в квартире в то время кухня была чуть больше 7 кв.м, эти два дивана могли бы ее занять полностью.

Уточняю: войдут ли?

Говорит: войдут.

Я заинтригован. Отслеживаю заказ. Еду на доставку. До квартиры проблем нет. Распаковываем в коридоре. Я захожу на кухню. У меня вся квартира была меньше. По одной стене, занимая примерно две её трети, стоит почти шестиметровый (по моим прикидкам по фасадам) кухонный гарнитур. В центре смонтирован "остров". И одна стена напротив окон пустая.

Вот сюда, говорит хозяйка, мы их и поставим. Поставили, и диваны как-то сразу сжались, стали такими маленькими-маленькими. И стало ясно, что сюда надо еще парочку.

Хозяйка это тоже увидела. Буквально через несколько дней поступил заказ на вторую доставку таких же диванов в тот же адрес. Но я уже не поехал.