В Красную Армию попал с марта 1943 г., когда ему было всего 17 лет. В сентябре 1943 г. впервые принял участие в боевых действиях, практически сразу отличившись. Фрагмент из представления на награждение рядового Короткова званием Героя Советского Союза:
«...Гвардии рядовой Коротков Г. В., стрелок 1-й стрелковой роты, один из первых форсировал р. Днепр под непрерывным пулеметно-минометным огнем противника. Несмотря на малочисленность, переправившаяся группа бойцов приняла бой с противником, выбив его из важных позиций, и удерживала эти позиции до переправы всего батальона. Также один из первых ворвался в д. Трактомирово, принимая на себя сильную контратаку противника. Гвардии рядовой Коротков Г.В. достоин присвоения звания Герой Советского Союза».
"Глаза, мои глаза!", - стонал муж в забытьи. Раиса не знала, куда ей деться, куда спрятаться от этой муки. Накануне супруг передал ей страшное предложение, от которого кровь стыла в жилах...
Коленька был пятым, предпоследним ребенком своих родителей. На свет мальчик появился 16 сентября 1904 года в селе Вилия Волынской губернии.
Папенька Коли был человеком уважаемым. Отставной унтер-офицер Алексей Иванович Островский в мирной жизни трудился рабочим винокуренного завода, затем - акцизным чиновником.
Мама Коли, Ольга Осиповна Островская, урожденная Заяц, была дочерью переселенцев из Чехии. В молодости Ольга Осиповна считалась большой красавицей.
Родители уделяли образованию детей большое внимание. Так, отец учил Колю читать-писать уже в четыре года. К шести годам стало понятно, что мальчишка растет невероятно талантливый.
В 1910 году шестилетнего Колю приняли в сельскую церковно-приходскую школу. Как сказано было в приемном листе - "по причине незаурядных способностей". В возрасте девяти лет Коля окончил школу, был награжден похвальным листом.
Семья Островских. Коля - самый маленький.
После начала Первой мировой войны Островские уехали из родного села, оказавшегося поблизости от фронта. Остановились на станции "Шепетовка" в Заславском уезде Волынской губернии: здесь трудился помощником слесаря депо старший сын Островских, Дмитрий.
В 1915 году в Шепетовке Николай поступил на учебу в местное двухклассное (двухлетнее) училище, но уже весной 1916 года был исключен после конфликта с преподавателем Закона Божия священником Акримовским "в связи со вздорным характером и излишним любопытством".
Брат Дмитрий устроил исключенного из училища Николая кубовщиком (истопником, в обязанности которого входил нагрев воды и поддержание ее температуры) в привокзальном буфете станции "Шепетовка".
Весной 1917-го Николай трудился пильщиком дров на складе станции, затем был определен в помощники кочегара.
Во время работы кочегаром познакомился с рабочим-большевиком Иваном Семеновичем Линником. Это знакомство произвело на 13-летнего подростка неизгладимое впечатление.
Коля Островский (справа) с мамой и старшим братом Дмитрием.
В октябре 1917 года стало известно о свержении Временного правительства. Уже в декабре станция была захвачена войсками генерала Скоропадского, затем в Шепетовку пришли немцы.
Во время немецкой оккупации 1918-1919 годов Николай стал связным Шепетовского ревкома, руководил которым тот самый большевик И.С. Линник.
После того, как в стране началась Гражданская война, власть в Шепетовке стала меняться, как изображения в калейдоскопе. Сначала станцию захватили сторонники Украинской Центральной рады, затем здесь была установлена советская власть. Следующим этапом стала власть т.н. Директории Украинской Народной Республики. Директорию свергли войска Симона Петлюры, которых снова сменила УНР. Наконец, Шепетовка во второй раз была занята большевиками.
20 июля 1919 года 15-летний Николай Островский вступил в комсомол, о чем впоследствии вспоминал:
«Было так, что вместе с комсомольским билетом мы получали ружьё и двести патронов».
Ружье и патроны юноше дали не просто так: уже 9 августа он был зачислен в ряды Красной Армии, в батальон особого назначения ИЧК (Изяславской Чрезвычайной комиссии).
Николай Островский в юности.
Будучи, по сути дела, школьником, Островский воевал в кавалерийской бригаде легендарного Григория Ивановича Котовского, затем - в 1-й Конной армии Семена Михайловича Буденного.
Николай был не просто бойцом, но - комсомольским активистом. Вот как о красноармейце Островском вспоминал его непосредственный командир Александр Пузыревский:
«Под моим командованием в этих частях был и Николай Островский. Молодой боец с кипучей энергией, прекрасными способностями бойца-организатора. Упорно работая над собой, он быстро становится организатором комсомола в частях Красной Армии и населённых пунктах, которые она проходила».
В августе 1920 года произошло событие, которое разделило жизнь шестнадцатилетнего Николая на "до" и "после".
Во время сражения подо Львовом Островский получил тяжелейшее ранение в спину. Другая пуля задела глаз юноши.
Парня сначала доставили в Киевский военный госпиталь, где ему сделали несколько сложнейших операций. Глаз удалось сохранить, но зрение Островского резко ухудшилось, причем, на оба глаза.
Со спиной дела обстояли не лучше. Врачи отводили глаза, не желая говорить, что лет через пять-шесть, Островский, возможно, не сможет ходить.
После лечения в Киевском госпитале, Николая демобилизовали, и он отправился к родителям в Шепетовку.
Николай Островский.
В Шепетовке Николай поступил в Единую трудовую школу, которую окончил весной 1921 года. Получив школьное образование, Островский отправился в город Изяслав, где вступил в ЧОН (части особого назначения). Задачей ЧОН была борьба с бандитизмом.
Осенью 1921 года Островский уехал в Киев, где поступил в электротехникум при Киевских железнодорожных мастерских. В учебном заведении стал секретарем комсомольской организации. Параллельно подрабатывал в Киевских главных мастерских в качестве помощника электромонтера.
Здоровье Николая и так постоянно ухудшалось, а тут еще в 1922 году он принял участие в комсомольской стройке железной дороги, простудился и заразился тифом.
Из электротехникума Островского отчислили. 9 августа 1922 года киевские врачи направили Николая на Бердянский курорт.
Главврачом курорта был профессор Владимир Беренфус. Младшая дочь профессора, Люся, заинтересовалась начитанным и умным парнем. Николай и Люся могли говорить часами.
В Бердянске состояние 18-летнего Островского немного улучшилось, и он вернулся в Киев. С Люсей Беренфус с тех пор будущий писатель состоял в активной переписке.
Людмила (Люся) Беренфус.
Врачи приказали Островскому беречься, не простужаться. Однако молодой человек не мог усидеть на месте. Когда в середине ноября 1922 года комсомольцев мобилизовали для спасения лесосплава на Днепре, Островский не остался в стороне.
Результат - новая сильнейшая простуда и анкилозирующий полиартрит (тяжелое поражение суставов).
Островский снова оказался в больнице. Пребывание в палате к тому времени настолько ему надоело, что Николай сбежал из госпиталя домой, в Шепетовку.
Николай Островский.
В Шепетовке Островский прошел очередную военную комиссию, которая выдала однозначное заключение - инвалидность 1-ой группы.
Николай был шокирован. Ему только что исполнилось восемнадцать, он хотел активной жизни.
Как впоследствии Островский признался в письме Люсе Беренфус, в конце декабря 1922 года он пытался застрелиться из револьвера, но ему не хватило духу: очень хотелось жить.
От родственников Николай скрыл факт своей инвалидности.
В январе 1923 года - снова в больнице. Дико болели ноги. На этот раз в палате Островский провел три месяца.
В 1924-ом Островский был выбран в секретари окружкома комсомола в Шепетовке, и в том же году вступил в ВКП (б).
Время от времени Николая отправляли подлечиться. Так, в июле 1926 года Островский прибыл в Новороссийск, в местный санаторий.
Здесь-то 22-летний инвалид 1-ой группы, который к тому времени передвигался только на костылях, познакомился с 20-летней девушкой Раисой Мацюк. Раиса Порфирьевна была поражена глубиной суждений Николая, его поразительным умом, наблюдательностью и чувством юмора.
Раиса Мацюк и Николай Островский.
Раиса и Николай стали жить вместе. В 1927 году с Островским произошло то, что довлело над молодым человеком годами: он стал лежачим инвалидом. Ноги Островского парализовало, и процесс продвигался к другим частям тела.
Какое-то время Николай и Раиса жили в Сочи в коммунальной квартире. Здесь в ноябре 1928 года произошел страшный случай. Пьяные солдаты напали в коридоре на жену соседа. Лежачему инвалиду Островскому пришлось с оружием в руках вступиться за женщину: злодеи ретировались. Николай Алексеевич позднее писал об этом случае:
"Это шкурники, жестокие люди, один из них отличался потому, что хорошо рубал головы, хорошо, не разбираясь за что".
По настойчивому совету Раисы, а также Марты Пуринь и Люси Беренфус, еще в 1927 году Островский "взялся за перо".
Вернее сказать, Николай Алексеевич диктовал текст, а находившиеся рядом родственники, друзья или знакомые - записывали или набирали текст на пишущей машинке. Роль "секретаря" Островского в разное время выполняли разные люди, но, прежде всего, Раиса.
Николай Островский.
Первым произведением Островского стала повесть о "котовцах" "Рожденные бурей". Рукопись, к несчастью, была утеряна при пересылке в Одессу и обратно.
Для Николая Алексеевича потеря рукописи стала тяжелейшим ударом, но писать он не бросил. Напротив, у Островского возникает замысел частично автобиографического романа о Гражданской войне.
В 1929 году Николай Алексеевич женился на Раисе Порфирьевне, а в конце 1930 года Островский, который к тому времени был практически слепым, с помощью изобретенного им транспаранта, начал писать роман "Как закалялась сталь".
К тому времени Николай и Раиса уже жили в Москве, в коммунальной квартире. Писал Островский по ночам. Готовую страницу нумеровал и сбрасывал на пол. Утром Раиса Порфирьевна приходила и поднимала.
Однако такая работа была уже не по силам ослепшему, практически обездвиженному Островскому. В результате он снова начинает диктовать книгу - жене, матери, сестре, даже девятилетней племяннице. Всего в рукописи "Как закалялась сталь" обнаружено девятнадцать разных подчерков.
25 октября 1931 года первая часть романа была завершена. Рукопись была отправлена Островским в журнал "Молодая гвардия", откуда вскоре пришла разгромная рецензия - "выведенные типы нереальны".
Николай Алексеевич добился повторного редактирования рукописи, и на этот раз книга была принята к публикации.
Первые главы романа "Как закалялась сталь" появились в журнале "Молодая гвардия" в апреле 1932 года, а уже в ноябре первая часть была опубликована в виде отдельной книги.
Николай Островский в кругу семьи.
Роман на первом этапе не вызвал большого шума. В 1934 году "Молодая гвардия" издала вторую часть, после которой интерес к "КЗС" начал резко расти.
17 марта 1935 года журналист Михаил Кольцов опубликовал в газете "Правда" очерк "Мужество", посвященный слепому и парализованному писателю Николаю Островскому, написавшему огромный роман.
На следующий день об Островском говорили все, "Как закалялась сталь" была раскуплена, в библиотеках люди записывались в очередь на книгу. Николай Островский в мгновение ока стал самым известным писателем страны.
"Как закалялась сталь" переиздали тиражом в 100 тыс. экземпляров, и книга была мгновенно раскуплена. Издательство спешно готовило новые и новые допечатки. Книга Островского угодила в самый нерв, стала событием для страны.
В 1935 году Островский был награжден Орденом Ленина, ему выделили дом в Сочи, квартиру в центре Москвы. К Николаю Алексеевичу чуть ли не каждый день приходили читатели - комсомольцы, пионеры, участницы конных пробегов и т.д. Островский принимал всех, со всеми говорил, всех поддерживал, всех вдохновлял.
Николай Островский и участницы конного пробега "Калинин-Москва-Калинин".
Но остатки здоровья неумолимо таяли. Он уже не мог пошевелить и пальцем, и совершенно ничего не видел.
Тем не менее, Островский начал писать новый роман. Название книги было таким же, как у первого большого творения писателя - "Рожденные бурей". Жене Николай Алексеевич сказал:
"Я хочу, я обязан дописать „Рождённые бурей“. Вот почему я дрожу над каждым своим часом… Болят слепые глаза. Представь, что тебе под веки насыпали крупного песку… Жжёт, неловко, больно. Мне предлагают вынуть глаза. Говорят, будет легче. Ненадолго. Но без глаз — это уже совсем страшно… Одного боюсь, что болезнь подбирается к мозгу, к штабу. Вот это уже будет непоправимо".
Эти слова Островский произнес за несколько недель до смерти.
22 декабря 1936 года писателя-мученика Николая Алексеевича Островского не стало. Поразительно, но ему, столько всего успевшему сделать в жизни, на момент смерти было всего лишь 32 года.
Островского похоронили с большим почетом на Новодевичьем кладбище.
Раиса Порфирьевна Островская стала хранителем творческого наследия писателя, первым директором музея писателя в Москве. Кроме того, Раиса Порфирьевна написала биографию своего мужа для серии "Жизнь замечательных людей".
Раиса Порфирьевна за работой.
Личная жизнь вдовы Островского после смерти мужа сложилась удивительным образом. Раиса Порфирьевна влюбилась в Дмитрия Алексеевича Островского, старшего брата покойного супруга, и вышла за него замуж.
Островский обожал брата, обожал жену - этот брак он наверняка бы одобрил.
Умерла Раиса Порфирьевна в 1992 году в возрасте 86 лет. Похоронили вдову Островского на Новодевичьем кладбище в одной могиле с Николаем Алексеевичем.
Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".
Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.
Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!
Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen
Я правильно понял научную проблему в оценке человеческой жизни в долларах, рублях, золоте или ином эквиваленте? Мне мой 20-летний стаж работы в СВКНИИ ДВО РАН подсказывает, что нужно сопоставлять научные публикации разных стран, в которых исследуется ценность человеческой жизни.
Сегодня крайне любопытная история о том, как советская разведка перед самым окончанием войны обдурила Гитлера и Геринга, провернув операцию, вошедшую в учебники. Очень подробно она была описана в рассекреченных документах СВР.
Итак, 1944 год. Лето. Окраинные территории СССР. Красная Армия наступает и буквально сминает противника. Нацисты сопротивляются, бросают новые и новые силы, чтобы сдержать красноармейцев, но безрезультатно. Армия неумолимо движется вперёд. Остатки немецких подразделений оказываются в окружении уже в тылу красноармейцев.
При обнаружении их либо уничтожают на месте, либо берут в плен. Наша разведка принимает решение получить от ситуации максимум. Согласно рассекреченным архивам Службы Внешней разведки, идею подсказал лично И.В. Сталин. Называется легендарная операция «Березино».
Идея состоит в том, чтобы создать у немецкого командования иллюзию, что в тылу Советской Армии, немецкие части оказывают яростное сопротивление, которое может остановить продвижение советских войск и заставить впустую расходовать силы.
Руководителем операции назначается Павел Анатольевич Судоплатов.
Итак, 18 августа 1944 года, якобы немецкий солдат с позывным «Гейне» (на самом деле русский боец Александр Демьянов), сообщает немецкому штабу, что в тылу Красной Армии якобы остались подразделения подполковника Генриха Шерхорна и они пытаются вырваться, но для этого им нужна помощь. На самом деле, к тому моменту, Шерхорн уже был взят в плен и завербован специалистами госбезопасности.
Но сотрудники немецкого штаба об этом не знают и докладывают лично Гитлеру. Тот приказывает помочь. Берлину срочно нужны какие-то победы и громкий вывод почти 2000 нацистов из советского тыла, попутно совершающий диверсии, как раз придётся кстати.
Берлин связывается с «Гейне» (ошибочно принимая советского разведчика Демьянова за своего) и запрашивает координаты, куда сбросить вооружение, боеприпасы, деньги и сотрудников спецразведки, которые и должны вывести 2000 нацистов к своим. Наши выбрали подходящий участок и передали координаты. Со стороны немцев ситуацию курируют лично Гитлер и Геринг. В середине сентября с самолётов скидывают всё необходимое, включая сотрудников разведки и радистов. Но вместо подразделений Шерхорна, они прямиком попадают к Судоплатову и его бойцам.
Их прям там же и вербуют. Те связываются со своими и сообщают, что «мол да, нашли мы Шерхорна и его подразделения. Ждём дальнейшей команды».
В Берлине начинает теплиться надежда. В Германию передают, что начали движение и будут чинить диверсии в тылу. В рейхе радость. Разумеется, что им активно начинают сбрасывать боеприпасы, продовольствие, медикаменты и всё необходимое. В ответ они сообщают в Берлин, что совершают огромную кучу диверсий в тылу и требуют присылать ещё и ещё. Поскольку Шерхорн уже работает на нас, то через сброшенных радистов и разведку (которые к тому времени тоже работают на нас), сообщает что вот-вот и мы выйдем к своим. В общем эта игра продолжается несколько месяцев. Красная Армия уже на подходе к Берлину, а «подразделения Шерхорна пытаются их догнать». 1 мая немцы сообщают Шерхорну, что Гитлер погиб, а спустя пять дней приходит последняя телеграмма:
«Превосходство сил противника одолело несокрушимую Германию. Готовое снаряжение не может быть доставлено. С тяжёлым сердцем мы сообщаем, что вынуждены прекратить оказание помощи вам. Также сообщаем, что больше не сможет поддерживать радиосвязь. Чтобы не принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с вами. Прощайте».
По итогам операции, с сентября 1944 года-май 1945 года, немцами «для помощи Шерхорну» в советский тыл был совершено 39 самолёто-вылетов и сброшено суммарно 22 высококвалифицированных разведчика, которые тут же были арестованы Четвёртым управлением НКГБ СССР, а впоследствии допрошены или завербованы. В результате допроса, Советский Союз получил важнейшие разведданные, которые помогли при штурме Берлина и Кёнигсберга. Кроме того, было получено 255 мест груза с вооружением, боеприпасами, обмундированием, медикаментами, продовольствием и 1777 000 советских рублей.
Вот такая история. Сработано блестяще.
Большое спасибо за внимание. Приглашаем заглянуть в наш телеграм.
Франция маленькая, там просто не успели разогнаться, как страна закончилась. Опять же в Дюнкерке сколько тупо стояли, давая возможность убраться противнику. Оно тоже в среднюю скорость вошло, к бабке не ходи. И по Франции бережно шли, что по земле, что по людям.
Решил всё-таки оформить ответ постом на этот высер. Сколько ещё будут пытаться пропихнуть это говно в головы гражданам? Но это, конечно, вопрос риторический... Хоть бы перед этим свою прекрасную демократическую википедию изучали.
Любопытно, если тебя мамка в обед супом накормила, зачем ты у неё карманные деньги клянчишь?
А во вторых - учи матчасть, прежде чем пукнуть в лужу.
Закон о ленд-лизе был подписан 11 марта 1941 года. Было отправлено товаров на общую сумму 50,1 миллиарда долларов (что эквивалентно 719 миллиардам долларов в 2021 году), или 17% от общих военных расходов США. В общей сложности 31,4 миллиарда долларов досталось Соединенному Королевству, 11,3 миллиарда долларов - Советскому Союзу, 3,2 миллиарда долларов - Франции, 1,6 миллиарда долларов - Китаю, а оставшиеся 2,6 миллиарда долларов - другим союзникам.
И "клянчил" его Черчиль а не Сталин.
7 декабря 1940 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль обратился к Рузвельту с 15-страничным письмом с просьбой о помощи.[nb 2][17] В своей радиопередаче от 29 декабря 1940 года «Беседа у камина» президент Рузвельт заявил, что Соединённые Штаты станут «Арсеналом демократии», и предложил продавать боеприпасы Великобритании и Канаде.[12] 11 марта 1941 года президент Рузвельт подписал закон о ленд-лизе. Этот закон позволял ему «продавать, передавать право собственности, обменивать, сдавать в аренду, одалживать или иным образом распоряжаться любым оборонным товаром в пользу любого правительства [защита которого, по мнению президента, жизненно важна для защиты Соединённых Штатов]». В апреле эта политика была распространена на Китай,[22] а в октябре — на Советский Союз, на который Германия напала 22 июня 1941 года. В конце октября 1941 года Рузвельт одобрил выделение Великобритании помощи по программе ленд-лиза в размере 1 миллиарда долларов.
