Карательная экспедиция генерала Иванова

Генерал Иванов отправил 1-й эшелон с георгиевскими кавалерами в 6 часов утра 28 февраля, а сам ещё некоторое время был в Могилёве.

В 8 утра Иванов переговорил по телеграфу с Петроградом, задав 10 вопросов генералу Хабалову[38]. Судя по времени ответа, полученного от Хабалова, Иванов находился в Могилёве до 11-30[39].

Телеграфный «разговор», который состоялся между двумя генералами, заслуживает того, чтобы его привести полностью. Иванов задал 10 вопросов, на которые ответил Хабалов:

«Вопрос №1:
- Какие части в порядке и какие безобразят?
- В моём распоряжении в здании главного адмиралтейства четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи, прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними, нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров.
Вопрос №2:
- Какие вокзалы охраняются?
- Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются.
Вопрос №3:
- В каких частях города поддерживается порядок?
- Весь город во власти революционеров, телефон не действует, связи с частями города нет.
Вопрос №4:
- Какие власти правят этими частями города?
- Ответить не могу.
Вопрос №5:
- Все ли министерства правильно функционируют?
- Министры арестованы революционерами.
Вопрос №6:
- Какие полицейские власти находятся в данное время в вашем распоряжении?
- Не находятся вовсе.
Вопрос №7:
- Какие технические и хозяйственные учреждения военного ведомства ныне в вашем распоряжении?
- Не имею.
Вопрос №8:
- Какое количество продовольствия в вашем распоряжении?
- Продовольствия в моём распоряжении нет. В городе к 25 февраля было 5.600.000 пудов запаса муки.
Вопрос №9:
- Много ли оружия, артиллерии, боевых припасов попало в руки бунтующих?
- Все артиллерийские заведения во власти революционеров.
Вопрос №10:
- Какие военные власти и штабы в вашем распоряжении?
- В моём распоряжении лично начальник штаба округа. С прочими окружными управлениями связи не имею»[40].

Ознакомившись с кругом интересующих генерала Иванова вопросов, становится очевидным, что 65-летнего генерала либо не ввели в курс дела, либо его интеллектуальные способности не соответствовали тем задачам, которые ему поручили и той обстановке, в которой их надо было исполнять.

Из имевшихся к утру 28 февраля в Ставке телеграмм, содержавших информацию о текущей ситуации в столице, были ответы на, как минимум, 8 вопросов (1, 3, 4, 5, 6, 7, 9 и 10 вопросы) из 10. Больше того, первый же вопрос Иванова и ответ на него Хабалова уже содержал ответы на все девять вопросов. Если из 170-тысячного гарнизона верными правительству осталось 1500, то о каком контроле над вокзалами, учреждениями, работой министров можно вообще вести речь?!

Состоявшийся телеграфный «разговор» для Иванова, по сути, был пустой тратой времени - какие части «безобразят» было ясно и без этого. Вся ценность полученной информации свелась к подтверждению ранее уже имевшейся в Ставке.

Для разработки оперативного плана разгрома революции в Петрограде Иванов не запросил и, соответственно, не получил ровным счётом ничего. Но, видимо, «генерал от карателей» до конца осознал полную потерю столицы для самодержавия и прочувствовал степень деморализации последних защитников царя. Возможно, это его ещё больше убедило с ходу не вступать в мятежный город, а сосредоточить войска на подступах — в Царском Селе.

Генерал Иванов перед отъездом из Могилёва разослал телеграммы командующим Северным и Западным фронтами, в которых указал, чтобы выделенные ему войска двигались до станции Александровская (близ Царского Села) и по прибытии немедленно с ним связались для получения дальнейших распоряжений[41]. Коменданту Царского Села Иванов приказал подготовить помещения для расквартирования 13-ти батальонов, 16-ти эскадронов и 4-ёх батарей[42].

На допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства генерал Иванов с «редким отчеством» (так уважительно-любовно называет Стариков карателя) Иудович, оправдывая его, выкручивался, придумывая небылицы о себе и о цели своего похода на восставший Петроград. Оказывается, он решил не входить в столицу, а расположиться в Царском Селе для того, чтобы избежать «междоусобицы» и «кровопролития»! Но затем, разъясняя более подробно, проговаривается, почему не стоило входить в Петроград с ходу. Во-первых, он всего лишь с одним батальоном приедет первым и будет вынужден ожидать войска «с двинского фронта», во-вторых, ему было непонятно, будут ли прибывающие части с фронта «верны» или нет.

Таким образом, свою миссию Иванов однозначно видел как карательную, для которой чрезвычайно важно было наличие в его распоряжении достаточного количества войск и их безусловная подчиненность царским офицерам[43]. То, что фронтовые части, вслед за запасными батальонами столицы, были ненадёжны, констатируется самим же Ивановым. По его мнению, на некоторые части «нельзя было рассчитывать» уже в октябре-ноябре 1916 года[44].

Получив информацию (какую уж смог) и сделав все распоряжения, генерал Иванов сел в свой вагон и догнал поезд с георгиевскими кавалерами на станции Орша, где его вагон прицепили к эшелону[45].

Последняя поездка Николая II

Самодержец Николай II путешествовал двумя поездами: «свитским», в котором находилось ближайшее окружение из свиты, и «собственным», в котором ехал он сам, его родственники, его охрана, его дворцовый комендант. Поезда имели обозначения литер “А” («собственный») и литер “Б” («свитский») и назывались в обиходе литерными. Первым следовал литер “Б” («свитский»), затем, с разрывом в 1 час, проходил литер “А” («собственный»).

В свою последнюю поездку в качестве императора Николай Последний отправился в обычном режиме: литер “Б” ушёл из Могилёва в 4 часа ночи[46] 28 февраля, а литер “А” отбыл в 5 утра[47].

На станции Лихославль, уже после 16-30, в литерные поезда была доставлена телеграмма Беляева, в которой говорилось о безнадёжности положения правительственной власти в столице и о скорейшей высылке надежных частей с фронта[48]. Царский военный министр докладывал о занятии революционерами всех учреждений и районов города, об отсутствии вооруженной силы у правительства и, по сути, самого правительства. Согласно его телеграммы в Петрограде уже не было царской власти.

Здесь же была получена телеграмма Бубликова, разосланная по всей железной дороге России[49]. В ней от имени Родзянко, кроме всего прочего, говорилось о том, что Государственная дума в связи с развалом правительства взяла власть в свои руки[50].

Литерные поезда проехали к этому моменту около 700 километров, ещё была возможность повернуть назад в Ставку и лично возглавить работу по подавлению революции и переговорам с деятелями либеральной буржуазии. Вместо этого император легкомысленно двигался навстречу восставшей столице.

Около полуночи с 28 февраля на 1 марта литер “Б” прибыл на станцию Бологое[51]. До Царского Села оставалось несколько станций: Окуловка, Малая Вишера, Любань, Тосно[52].

Начальник жандармского отдела станции Бологое доложил, что станция Тосно занята революционным отрядом и доехать возможно только до Малой Вишеры. На что ему ответили, что скоро подъедет генерал Иванов и разгонит всю эту «сволочь».

Поезд двинулся на Малую Вишеру, а через час прибыл литер “А”. Белавин доложил Воейкову и генералу Фурсе (начальник Петроградского жандармского полицейского управления железных дорог) о ситуации[53]. Оба генерала сказали, что Иванов с войсками наведёт порядок и отправились по направлению станции Тосно[54].

К этому же времени свидетели[55] относят получение телеграммы от поручика Грекова о том, что всем станциям надлежит литерные поезда направлять строго в Петроград. Эта телеграмма, по словам историка царского двора Дубенского (в задачу Дубенского входило жизнеописание деятельности Николая II), явилась одним из решающих факторов принятия решения о повороте царских поездов обратно, но в действительности, как мы увидим ниже, это было не так.

В нашем распоряжении, однако, имеется только одна телеграмма, подписанная поручиком Грековым, в которой ни слова не говорится о литерных поездах, а предписывается всем начальникам станций и движения сообщать о воинских эшелонах, двигающихся в Петроград[56]. Была ли в действительности телеграмма поручика Грекова о перенаправлении литерных поездов в Питер неизвестно.

О самом поручике Грекове, на основании имеющихся в нашем распоряжении данных, ничего неизвестно кроме того, что поручику Грекову в 12 часов 35 минут 28 февраля Военной комиссией поручалось силами гвардейского и 2-го Балтийского флотских экипажей занять Николаевский вокзал[57]. Вероятно, после реализации этого приказа Греков стал именоваться революционным комендантом Николаевского вокзала Петрограда.

В 1 час ночи 1 марта свитский поезд прибыл на станцию Малая Вишера[58]. Здесь офицер Собственного Его Императорского Величества железнодорожного полка доложил, что следующие станции Любань и Тосно заняты революционными частями[59]. Станция Любань занята двумя ротами Литовского полка с орудиями и пулеметами[60]. Этими ротами сняты посты царского железнодорожного полка, а сам офицер еле успел уехать на дрезине[61].

Учитывая это сообщение, свитский поезд захватил Малую Вишеру: имеющийся поездной воинский контингент привлёк жандармские станционные силы и занял телефон, телеграф, дежурную комнату. Были выставлены усиленные посты, поезд “Б” переставлен на запасный путь[62].

К 2 часам ночи на станцию прибыл поезд “А”[63]. Дворцового коменданта Воейкова разбудили и доложили все новости[64]. После небольшого совещания Воейков прошёл к царю, разбудил его и доложил об общей обстановке[65]. По словам Воейкова, весь разговор с Николаем II занял две минуты[66]. Царь отдал распоряжение поездам двигаться к ближайшему аппарату Юза, который находился в Пскове[67].

По ощущениям дворцового коменданта Воейкова, в Малой Вишере литер “А” находился минут 20[68]. Литерные поезда покинули станцию Малая Вишера около 4 часов ночи[69], однако прибыли на станцию Бологое, до которой ходу 1 час, только к 7 утра[70]. Эту задержку, вероятно, можно объяснить тем, что на промежуточной между Малой Вишерой и Бологое станции Окуловка литерные поезда остановились. Генерал Фурса вышел из поезда и приказал станционным жандармам перерезать телеграфный провод, соединявший Бологое с Петроградом[71].

Пока царские поезда разворачивались, в Петрограде ситуация развивалась следующим образом. Комиссар Временного комитета членов гос.думы Бубликов, заняв при помощи революционных солдат министерство путей сообщения, стал привлекать себе в помощь таких же буржуазных либералов. Одним из них был профессор Института путей сообщения Ломоносов. Ломоносов вспоминал, что, получив известия о прибытии литерных поездов в Малую Вишеру, он вместе с Бубликовым немедленно по телефону связался с думцами, в том числе, с самим Родзянко[72].

Но ни от думцев, ни от Родзянки никаких директив не последовало. Зато пришла телеграмма о том, что железнодорожные рабочие-смазчики испортили паровоз[73].

Спустя несколько часов Ломоносов с Бубликовым получили известие, что царские поезда в Бологом. И снова следует запрос Родзянке: что делать? На этот раз ответ приходит: литерные поезда задержать и готовить до Бологого экстренный поезд для поездки Родзянки[74] на встречу с Николаем II. Телеграмму о задержке поездов передали дворцовому коменданту Воейкову под роспись. Не смотря на это, царские поезда покинули станцию Бологое и направились к станции Дно[75].

Бубликов сделал попытку задержать литерные поезда, телеграфировав руководству Виндавской железной дороги о необходимости заблокировать товарными составами станцию Бологое, чтобы запереть царские поезда[76]. Но эта попытка остановить поезда не имела успеха.

К 10 часам утра царские поезда уже находились между Валдаем и Старой Руссой[77].

В Ставке и в штабе Северного фронта с тревогой следили за судьбой литерных поездов. После полудня 1 марта в штабе Северного фронта уже знали, что поезда, дойдя до Малой Вишеры, повернули обратно и через Бологое идут в Псков.

В 11 часов 45 минут литер “А” вышел из Старой Руссы, а литер “Б” со станции Пола[78].

В 13-05 царский комендант Воейков запросил главкома Северного фронта Рузского о беспрепятственном проезде через Дно-Псков[79].

Литер “А” прибыл на станцию Дно в 15-45, а литер “Б” двигался следом[80]. В 16-15 литер “А” ещё находился на станции Дно, вероятно, в ожидании литера “Б”[81]. Наконец в Ставку сообщили, что литерные поезда покинули Дно и движутся в сторону Пскова с расчётным прибытием в 17-21[82].

В Пскове царские поезда ожидали между 16 и 18 часами[83]. Само прибытие литерных поездов в Псков состоялось в 19 часов[84].

Генерал-квартирмейстер Северного фронта генерал Болдырев в 20 часов 1 марта докладывал своему старшему коллеге из Ставки, что литерные поезда дальше Пскова не пойдут, поскольку «задержка» в Луге[85]. Задержка была вызвана переходом гарнизона Луги на сторону революции, а «станционное начальство» Луги находилось «под надзором бунтовщиков»[86].

В 22 часа 30 минут штаб Северного фронта уведомил генерала Алексеева, что Николай II вместе со своими поездами в Пскове и их дальнейший маршрут неизвестен[87].

Ставка, в свою очередь, информировала кавказского наместника «великого» князя Николая Николаевича Романова о том, что царские поезда «пока» находятся в Пскове[88].

В мифотворчестве «историков»-монархистов прочно закрепилась идея, что поезда царя приказал задержать Родзянко и Временный комитет гос.думы. Николай Стариков так и пишет: «для фактического ареста и задержания монарха Временное правительство уже отдало приказ железнодорожникам царский поезд не пропускать и блокировать»[89].

Но как мы могли убедиться, действительная история не знает такого приказа. Не знает не только потому, что Временное правительство на тот момент ещё не существовало, но и потому, что Временный комитет не отдавал приказов о блокировании литерных поездов. Родзянко всего лишь распорядился задержать литерные поезда и не более того. Причём задержка объяснялась исключительно желанием Родзянки лично встретиться с императором, а не желанием ареста Николая II.

Заблокировать товарными составами станцию Бологое, чтобы воспрепятствовать движению царских поездов, — это была личная инициатива Бубликова и Ломоносова. В этом случае уместен вопрос: смогли ли два либерально-буржуазных деятеля остановить своими распоряжениями литерные поезда? Прежде чем ответить на этот вопрос, надо понять, в каких условиях передвигался по России Николай II.

Царь передвигался от Могилёва до Царского Села привычным, хорошо знакомым маршрутом. На всех станциях этого пути имелись подразделения Собственного Его Императорского Величества железнодорожного полка и отделения жандармского управления железных дорог. Этими силами каждая станция, через которую следовали поезда, контролировалась в период движения царя[90]. По мере необходимости начальники жандармских отделов железной дороги для обеспечения безопасности царских поездов могли привлекать воинские части, стоящие на их станциях.

Само собой, что административный и руководящий персонал на этих станциях был подобран, проверен и ревностно служил самодержавию. Например, начальник императорских поездов инженер Ежов, говоря про телеграмму Грекова о направлении литерных поездов прямо на Петроград, отмечает, что «на неё никто не обращает внимание»[91], а части Собственного Его Императорского величества железнодорожного полка сохраняли верность царю и охраняли «царскую ветку», то есть направление Петроград - Царское Село, вплоть до 16 часов 28 февраля[92].

В таких условиях надеяться остановить и задержать царя, отправляя лишь телеграммы, было верхом наивности. Царские поезда были хозяевами на этих станциях — это прекрасно видно по Малой Вишере, когда пассажиры литера “Б” установили военный контроль над станцией. Телеграмма Бубликова так и осталась клочком бумаги, не имеющим никакой силы. Потуг по задержанию царских поездов деятелями либеральной буржуазии царские поезда даже не заметили.

Что же заставило царские поезда изменить свой маршрут, повернув вспять? Царя смогла остановить и заставить изменить свои планы только вооруженная сила революционного отряда, занявшего станцию Любань и Тосно — вот с кем вынужден был считаться Николай II и его свита, а не с Временным комитетом и его прихвостнями, не имевшими к этому никакого отношения.

В нашем распоряжении нет данных, что это была за воинская часть и при каких обстоятельствах она выступила на стороне революции. Возможно, это действительно были роты запасного батальона лейб-гвардии Литовского полка или какой-то другой части Петроградского гарнизона. А возможно, это восстали части, расположенные на территории самих населенных пунктов станций, поскольку к тому времени все воинские части на этом участке железной дороги были революционно настроены[93].

К этому надо добавить революционную активность самих рабочих-железнодорожников, которые независимо от Временного комитета и его комиссара Бубликова всеми силами препятствовали продвижению царских поездов, ломая паровоз и арестовывая слишком ретивых в содействии царю начальников дорог. Тот же Ломоносов приводит случай, когда был арестован начальник Северо-Западными железными дорогами гофмейстер Валуев «в момент отъезда навстречу Царскому поезду» и убит по дороге в «Думу»[94].

Из документов очевидно, что и задержка царских поездов в Пскове, тоже не результат козней и интриг генерала Рузского, как нас уверяют господа монархисты, а результат революционной деятельности гарнизона станции Луга.

* * *

В очередной раз на примере с задержкой царского поезда мы убедились в ложности «теории заговора» против царя. Монархисты-эмигранты и современные «историки» — неомонархисты, типа Старикова и Мультатули, фабрикуя эту пресловутую «теорию», занимаются основным своим занятием — изъятием рабочих, солдат (крестьян) и трудящихся из Февральской революции и заменяют их на либеральную буржуазию и высшее военное командование царской армии. Но и другие отечественные историки, которые не принадлежат к неомонархистам, также своеобразно подходят к освещению последней поездки царя в Царское Село.

Так, крупнейший современный историк, специалист по Февральской революции, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой русской истории РГПУ А.Б. Николаев в своей статье, посвящённой последней поездке Николая II, ни словом не обмолвился о занятии станций Любань и Тосно, а также станции Луга революционными войсками[95]. Этих событий в интерпретации доктора исторических наук Николаева в истории с царским поездом вообще не существует.

Изъятие революционных войск из истории позволяет профессору Николаеву в конце своей статьи сделать такие выводы: «мероприятия Грекова и Бубликова заставили царя поверить в то, что в Петрограде началась революция» и «погоней («охотой») за царским поездом руководили думский Комитет и его Военная комиссия»[96].

Эти выводы Николаев подогнал под свою излюбленную теорию о руководящей роли государственной думы в Февральской революции.

Характерны действия царя в связи с последней поездкой. В опрометчивом решении покинуть Ставку и приехать в Царское Село Николай II продемонстрировал свою неспособность ориентироваться в сложной обстановке революционного взрыва и это, несмотря на то, что он обладал опытом борьбы с революцией.

Дубненский, на пару со следователем ЧСК, даже пустился в рассуждения, пытаясь понять поведение царя. Высказывались разнообразные предположения. Царю приписывалась притупленная восприимчивость, фатализм, равнодушие, железная выдержка и прочее, но нам видится другое обстоятельство в основе поведения монарха.

Николай Романов не только не смог адекватно оценить внутриполитическую ситуацию и упустил момент своевременной реакции на революцию, но и не смог перестроить свой стиль руководства и работу своего ближайшего окружения и государственного аппарата.

Его главная особенность управления империей заключалась в том, что он, как император, являлся надстройкой над всеми государственными, общественными и классовыми органами. В текущей работе по решению государственных вопросов, задач, проблем Николай II не участвовал, не вникал в их суть, в их детали, в их процесс решения. Последний царь оставлял за собой лишь «верхушки» самых важных, по его мнению, вопросов и проблем, выдавая ценные указания, при этом оставляя всю рутину их реализации на свой аппарат.

Этот многолетний стиль работы и управления лишил его острой политической реакции и навыков личного участия в работе, сделав абсолютно беспомощным в момент нарастания революционной стихии. Острый революционный кризис четырёх дней и разразившееся Петроградское восстание диктовали совсем другой образ действий. Жизненно необходимо было лично сформировать и руководить штабом по подавлению восстания, цементируя своим присутствием все контрреволюционные силы и навязывая свою волю всем несогласным.

Вместо того чтобы лично возглавить контрреволюционную борьбу, Николай II спокойно покидает Ставку и, буквально, вклинивается своими поездами в районы, охваченные восстанием. Результатом этих действий стала его изоляция на практически двое суток, в самый ответственный момент для судьбы самодержавия, когда каждый час равнялся месяцу.

Ив. Якутов

источник

ПРИМЕЧАНИЯ:

[38] - А.Л. Сидоров. Провал попытки Ставки подавить Февральскую революцию 1917 года/Вопросы архивоведения, 1962, №1, стр. 105.

[39] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 20-21.

[40] – там же, стр. 20-21.

[41] – там же, стр. 21.

[42] - А.Л. Сидоров. Провал попытки Ставки подавить Февральскую революцию 1917 года/Вопросы архивоведения, 1962, №1, стр. 106.

[43] – Падение царского режима, том 5, стр. 318-319.

[44] – Падение царского режима, том 5, стр. 319.

[45] - А.Л. Сидоров. Провал попытки Ставки подавить Февральскую революцию 1917 года/Вопросы архивоведения, 1962, №1, стр. 106.

[46] – Падение царского режима, том 6, стр. 401.

[47] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 17.

[48] - Советские архивы,1967, №1, стр. 39.

[49] – Падение царского режима, том 6, стр. 402.

[50] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 33.

[51] – Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 221//К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/ Февраль глазами очевидцев, стр. 268.

[52] – Ю.В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 г., стр. 37.

[53] - К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/ Февраль глазами очевидцев, стр. 269.

[54] – там же, стр. 269.

[55] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 221//К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/ Февраль глазами очевидцев, стр. 268.

[56] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 33.

[57] - Февральская революция в Петрограде/Красный Архив, 1930, №4-5(41-42), стр. 84.

[58] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 221.

[59] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 221-222//К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/ Февраль глазами очевидцев, стр. 270.

[60] – Падение царского режима, том 6, стр. 402.

[61] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 221-222.

[62] – там же, стр. 222.

[63] – там же, стр. 222.

[64] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 222-223//Падение царского режима, том 3, стр. 69; 74.

[65] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 222-223.

[66] - Падение царского режима, том 3, стр. 75.

[67] - Падение царского режима, том 3, стр. 69,74.

[68] - Падение царского режима, том 3, стр. 75.

[69] - Д.Н. Дубенский. Как произошёл переворот в России/Февраль глазами очевидцев, стр. 223//Падение царского режима, том 3, стр. 69; 74; 75.

[70] - К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/Февраль глазами очевидцев, стр.270, 271.

[71] – там же, стр. 271.

[72] - Ю.В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 г., стр. 282.

[73] – там же, стр. 282.

[74] – там же, стр. 284.

[75] – там же, стр. 284.

[76] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 36.

[77] – там же, стр. 37.

[78] – там же, стр. 35.

[79] - Ставка и революция. Штаб верховного главнокомандующего и революционные события 1917 - начала 1918 года по документам Российского государственного военно-исторического архива. Том 1. Сборник документов 18 февраля - 18 июня 1917, стр. 206.

[80] – там же, стр.м215.

[81] – там же, стр. 216.

[82] – там же, стр. 217.

[83] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 34; 38//Ставка и революция. Штаб верховного главнокомандующего и революционные события 1917 - начала 1918 года по документам Российского государственного военно-исторического архива. Том 1. Сборник документов 18 февраля - 18 июня 1917, стр. 217.

[84] - Ставка и революция. Штаб верховного главнокомандующего и революционные события 1917 - начала 1918 года по документам Российского государственного военно-исторического архива. Том 1. Сборник документов 18 февраля - 18 июня 1917, стр. 234//ПЦР, том 6, стр. 404.

[85] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 49.

[86] - Ставка и революция. Штаб верховного главнокомандующего и революционные события 1917 - начала 1918 года по документам Российского государственного военно-исторического архива. Том 1. Сборник документов 18 февраля - 18 июня 1917, стр. 234.

[87] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 51.

[88] – там же, стр. 44.

[89] - Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 61-62.

[90] - К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/Февраль глазами очевидцев, стр. 267.

[91] – А.А. Мордвинов. Последние дни императора/Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документов, стр. 101-102.

[92] - Февральская революция в Петрограде/Красный Архив, 1930, №4-5(41-42), стр. 65.

[93] - К.И. Белавин. Последнее следование Императорских поездов по Николаевской железной дороге (28 февраля – 1 марта 1917 г.)/Февраль глазами очевидцев, стр. 268.

[94] - Ю.В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 г., стр. 281.

[95] – А.Б. Николаев. Как комендант К.Ф. Греков и комиссар А.А. Бубликов «охотились» за царским поездом (28 февраля - 1 марта 1917 г.)/ Международная научная конференция. Февральская революция 1917 года: проблемы истории и историографии. Сборник докладов, стр. 315.

[96] – там же.

Мы продолжаем рассказ о деятельности Ставки Верховного главнокомандования, командующих фронтами и самого Николая II в период с 27 февраля по 1 марта 1917 года. В этот период решилась судьба монархии в России, и современная историография обвиняет высших генералов царской армии в падении самодержавия. Ранее мы подробно рассмотрели их «революционную» работу 27 февраля[1] и на очереди следующий революционный день - 28 февраля 1917 года.

Мобилизация карателей продолжается

В ночь на 28 февраля продолжилась интенсивная работа Ставки по формированию карательной экспедиции в восставший Петроград. Ставка тесно взаимодействовала с ближайшим фронтом — Северным, не забывая при этом формировать вторую бригаду на Западном фронте.

Глубокой ночью — в третьем часу — Николай II распорядился усилить карательные войска артиллерией. Каждую бригаду следовало усилить одной конной и одной пешей батареями, укомплектовав каждое орудие одним зарядным ящиком[2]. Ближе к полудню «государь» вновь озаботился нужным количеством артиллерии для расстрела собственного народа: на этот раз распоряжение получил командующий Северным фронтом генерал Рузский. Ему полагалось по первому требованию генерала Иванова «назначить в его распоряжение» «прочный» батальон Выборгской крепостной артиллерии. Такое же распоряжение получил морской министр адмирал Григорович. Ему было приказано обеспечить (по первому требованию) генерала Иванова двумя «наиболее прочными» батальонами Кронштадтской крепостной артиллерии[3].

Уже в полдень Алексеев подключил к формированию карательной экспедиции и третий фронт - Юго-западный. Он передал командующему юго-западного фронта Брусилову распоряжение Николая II о необходимости выделить войска фронта в распоряжение генерала Иванова: Преображенский полк, 3-ий и 4-ый гвардейские стрелковые полки, выведя их для этого с фронта в резерв. От себя генерал Алексеев добавил, что считает необходимым усилить полки артиллерийской батареей и готовиться к возможной отправке гвардейской кавалерийской дивизии. Снабжение продовольствием указанных войск, ввиду удаленности юго-западного фронта от «театра» карательных действий - Петрограда, предполагалось осуществлять силами Северного фронта.

Время отправки войск с Юго-Западного фронта в распоряжение Иванова определялось готовностью железнодорожных путей к столь масштабной переброске войск[4].

К 16 часам генерал Алексеев продолжал усиливать карательную экспедицию Иванова. Западному фронту было приказано выделить две полевых радиостанции: одну в распоряжение генерала Иванова, другую расположить в Невеле. Обе радиостанции предназначались для поддержания постоянной связи между генералом Ивановым, штабом Северного фронта во Пскове и Ставкой в Могилёве.

Радиостанция №217 была погружена на поезд и отправлена к Иванову в ночь на 1 марта, а отправка в Невель радиостанции №218 была намечена на 1 марта[5].

На этом начальник штаба Верховного главнокомандования генерал Алексеев в своём карательном рвении не успокоился — после 18 часов он предупредил командующих Северного и Западного фронтов о возможности дополнительного усиления отряда генерала Иванова «остальными полками и батареями 2 и 15 кавалерийских дивизий»[6].

Генерал Алексеев был занят не только военным обеспечением карательной миссии генерала Иванова, но и всячески поддерживал его авторитет в среде высших военных и гражданских должностных лиц. До полудня в Петроград военному министру генералу Беляеву была направлена телеграмма о наделении Иванова особыми полномочиями с «беспрекословным» исполнением всех его требований[7].

После полудня Алексеев в пространной телеграмме проинформировал командующих фронтами о положении дел в столице[8]. Рассказав о событиях в Петрограде, повелениях царя и своих распоряжениях, генерал Алексеев, обращаясь к командующим фронтами, заключил: «...на всех нас лёг священный долг перед государем и родиной сохранить верность долгу и присяге в войсках действующих армий, обеспечить железнодорожное движение и прилив продовольственных запасов»[9].

Ближе к полуночи 28 февраля Алексеев вновь обратился к командующим фронтами с напоминанием, чтобы последние в полной готовности ожидали на фронте атак противника, который, зная о мятеже (и по мнению генерала Алексеева, проявлял деятельное участие в подготовке мятежа), попытается воспользоваться этим обстоятельством для нанесения «частных» атак[10].

В 11 часов дня Алексеев озаботился железнодорожным транспортом. Он запросил генерала Беляева о судьбе министра путей сообщения Войновского-Кригер и заодно, о способности министерства в новых условиях управлять железными дорогами[11]. Беляев через час телеграфировал, что Войновский, не успев покинуть Мариинский дворец после последнего заседания Совета министров царского правительства, был вынужден прятаться во дворце до 4 утра, и только после этого покинул его, чтобы укрыться в чужой квартире на Миллионной улице. Беляев заключил, что при подобных обстоятельствах вряд ли возможно управлять транспортом и предложил передать управление железными дорогами товарищу министра на театре военных действий.

Надо отметить, что в общем генерал Беляев дал верную информацию и это удивительно, принимая во внимание положение самого Беляева, находившегося в обстановке восстания и уличных боев. Но бывший военный министр всё-таки ошибся: Войновский-Кригер сумел добраться до министерства, но застал там уже новую власть[12].

В третьем часу дня из Таврического дворца Военная комиссия направила 50 солдат и двух подпоручиков на трёх машинах в министерство путей сообщения, чтобы занять его. Возглавил этот отряд небезызвестный впоследствии член гос. думы Бубликов[13].

Бубликов, прикрываясь военной силой восставших солдат и используя собственные связи, развил бурную деятельность в министерстве, пытаясь овладеть этим государственным учреждением. Именно Бубликов арестовал последнего царского министра путей сообщения Войновского-Кригер[14].

Об этих событиях, происходящих внутри министерства путей сообщения, генерал Алексеев, конечно, тогда не знал, но отсутствие руководителя его обеспокоило. На обороте бланка беляевской телеграммы генерал Алексеев наложил резолюцию о том, что временно принимает управление железными дорогами на себя[15]. Несмотря на то, что товарищ министра путей сообщения на театре военных действий генерал-майор Кисляков в личной встрече убедил Алексеева, что управлять железнодорожным транспортом из Ставки не получится[16], генерал Алексеев железнодорожный транспорт постоянно держал в поле своего зрения. Днём Алексеев приказал командующим военными округами оградить железные дороги от революции[17].

Такое внимание генерала Алексеева к железным дорогам продиктовано не только обеспокоенностью бесперебойным снабжением фронта. Помня о роли железнодорожников во всероссийской политической стачке в октябре 1905 года и, следовательно, о роли железнодорожников в распространении первой русской революции вширь, генерал всеми силами старался изолировать революционный Петроград от остальной России.

Около 4 часов утра 28 февраля Алексеев запросил командующего московским военным округом генерала Мрозовского о ситуации в Москве, сообщив при этом, что царь предоставляет ему право в случае необходимости самостоятельно объявлять Москву на осадном положении[18]. Этой же телеграммой Алексеев предупредил Мрозовского, чтобы тот особое внимание обратил на продовольственный вопрос, поскольку, по мнению Алексеева, в Петрограде «первые беспорядки... возникли из-за недостатка хлеба»[19].

В час дня Ставка вновь связалась с Москвой на этот раз с заведующим передвижения войск московского узла. Из Москвы доложили о начавшихся забастовках, остановке трамвая и переходе на второе положение охраны порядка, то есть о привлечение войск в помощь полиции. Ставка, приняв сообщение, настойчиво просила немедленно сообщать обо всех «отклонениях от нормального течения жизни»[20].

Отвлечёмся на минуту от контрреволюционной работы генерала Алексеева и попытаемся осмыслить сложившуюся 28 февраля ситуацию и реакцию Ставки. Заговорщицкая теория монархистов говорит о том, что Ставка и генералы в это время плетут интриги против Николая II. Классический монархист-«историк» Стариков объясняет победу Февральской революции исключительно заговорщицкими действиями против Николая II[21]. Стариков утверждает, что военные заговорщики просто используют «беспорядки» для реализации своего «старого плана» о смещении Николая II[22]. Главным заговорщиком числится генерал-адъютант Алексеев, который якобы способствовал отречению царя от престола путём хорошо продуманного обмана.

Генерал-адъютант Алексеев состоял начальником Штаба при Верховном главнокомандующем. Верховным главнокомандующим же с августа 1915 года был сам Николай II[23]. То есть генерал Алексеев нёс всю тяжесть ежедневной работы по управлению воюющей царской армией, поскольку стиль работы самодержца не подразумевал тяжёлой ежедневной рутиной работы. Вступив 17 февраля 1917 года, после отпуска по болезни, в должность[24], генерал Алексеев был ключевой фигурой по управлению армией.

В напряжённые дни петроградского восстания в стиле работы Ставки ничего не поменялось: царь, сделав принципиальные распоряжения по подавлению революции, спокойно сел в поезд и в 5 часов утра 28 февраля отбыл из Могилёва в сторону Царского Села[25]. Алексееву надлежало самостоятельно подготовить карательную экспедицию Иванова.

Таким образом, ранним утром 28 февраля мечта заговорщиков, если верить монархистам-«историкам», сбывается: царь в поезде, в руках у заговорщиков армия и вновь созданное правительство (так монархисты называют Временный комитет членов государственной думы), а по мнению таких недалёких монархистов как Стариков, заговорщикам ещё помогает «законспирированная агентура западных разведок»[26].

Казалось бы, наступило время «Ч», чтобы реализовать план заговора против царя. Но Алексеев занят совсем другим — вместо того, чтобы заниматься интригами против царя, он усиленно формирует контрреволюционную группу войск для подавления восставшего Петрограда. Цель этой группы войск понятна и однозначна: подавить военной силой петроградское восстание и, таким образом, сохранить престол за Николаем II.

В этом ему усиленно содействуют командующие Северного и Западного фронтов генералы Рузский и Эверт со своими штабами. Согласитесь, что для заговорщиков это – странные действия. Странные, если руководствоваться надуманными «теориями» о военных, как о творцах Февральской революции и авторах свержения самодержавия. Но если руководствоваться историческими фактами, то деятельность генерала Алексеева вкупе с командованием Северного и Западных фронтов была ничем иным, как мобилизацией всех контрреволюционных сил в защиту самодержавия и действующего монарха.

На основании распоряжения царя, Алексеев рассылает приказ об усилении бригад артиллерийскими батареями и даёт распоряжение генералу Брусилову о формировании ещё одной - третьей по счёту - бригады для подавления революции в столице. Удаленность фронта не позволяет начать оперативную переброску войск к Петрограду, но Алексеев, тем не менее, считает необходимым сформировать этот, по сути, резерв для карательной экспедиции. Передавая распоряжение Брусилову, Алексеев выходит за рамки, определенные царем, и даёт распоряжение усилить формирующуюся бригаду артиллерией, а также готовиться к переброске гвардейской кавалерийской дивизии.

Инициатива Алексеева этим не исчерпалась: он укомплектовывает радиостанциями генерала Иванова, что, безусловно, должно улучшить информированность, управляемость и координацию всех контрреволюционных сил и повысить их эффективность в борьбе с революцией.

Генерал Алексеев поддерживает авторитет Иванова, следит за ситуацией в Москве, пытается сохранить контроль самодержавия над железными дорогами, информирует в подробностях о Петроградском восстании командующих фронтами, призывая сохранять верность царизму.

Вслед за ним уже командующий Западным фронтом генерал Эверт обращается к командирам, выделенных в карательный отряд частей, о необходимости выполнить свой долг перед «государем императором», который повелел «восстановить порядок»[27]. Командующий Северным фронтом генерал Рузский, желая оставить железные дороги и телефонную связь в Финляндии под контролем самодержавия, своим приказом переподчиняет все войска Финляндии и самого генерал-губернатора(!) командиру 42 корпуса. О чём лояльно просит доложить «его величеству»[28]. Весьма странные «заговорщики»…

Но нужно ещё отметить, что вся деятельность Алексеева и командующих фронтами по защите монархии происходила на фоне негативных новостей из Петрограда.

В 2 часа ночи военный министр Беляев доложил Алексееву о захвате революционерами Мариинского дворца[29].

В 8 часов утра Хабалов доложил, что число верных самодержавию войск составило 600 штыков и 500 сабель[30].

Ближе к полудню пришли ещё две телеграммы: одна от Хабалова, другая от Беляева. Хабалов ответил на 10 вопросов, которые ему задал генерал Иванов (об этом ниже), а Беляев, по сути, констатировал захват всех учреждений столицы и прекращения деятельности правительства, настоятельно прося при этом военной помощи с фронта[31].

В 13-30 Беляев информировал Ставку о самоликвидации отряда Хабалова — последней военной единицы Петрограда верной царю[32].

Этим же днём в Ставку пришла телеграмма от членов Государственного совета, в которой 23 члена этого царского органа констатировали полное падение царской власти в столице и просили (всего лишь просили!) Николая II о возможности сформировать новое правительство думой[33].

В этих условия постоянно ухудшающейся обстановки генерал Алексеев, наряду с организационной работой по формированию контрреволюционных сил, пытался вдохнуть уверенность в подавленных и деморализованных защитников монархии в Петрограде. В половине седьмого вечера Алексеев проинформировал Беляева о формируемых Ставкой воинских частях для подавления революции в Петрограде[34].

В напряжённые часы 28 февраля, когда сопротивление самодержавия в столице было окончательно сломлено и победа революции в Петрограде стала очевидна для сторонников монархии, генерал Алексеев, несмотря на обострившуюся болезнь[35], проявляет недюжинную энергию в формировании контрреволюционной армии.

Исторические факты полностью опровергают надуманные «теории» монархистов-белоэмигрантов и таких неомонархистов как Стариков о предательской роли генерала Алексеева и высших командиров царской армии и свидетельствует, что «седовласый» каратель — генерал Алексеев и его подчинённые были преданы монархии, а весь тяжёлый день 28 февраля сохраняли преданность лично Николаю II.

Завершается трудный для контрреволюционеров день 28 февраля, отбитой Алексеевым в ночь на 1 марта телеграммой генералу Иванову и всем главкомам фронтов о ситуации в столице. Ссылаясь на «частные сведения», генерал Алексеев сообщал, что ситуация в Петрограде стабилизировалась, образовано Временное правительство, к которому «примкнули» войска, а само Временное правительство приводит в порядок примкнувшие части. И самое главное в этой стабилизации: образовавшееся правительство во главе с Родзянко, выпустило воззвание к населению, в котором говорилось о «незыблемости монархического начала в России». Если это правда, — заключал Алексеев, — то Иванову необходимо пересмотреть «способы» действий, перейдя от репрессий к переговорам[36].

Из этой телеграммы видно, что генерал Алексеев маневрирует. Действительно, к чему кровопролитие, если цель и так достигнута: монархия незыблема, новое правительство сформировано из представителей понятной думы, возглавляется известным монархистом Родзянко, а войска примыкают к нему? Очевидно, что Алексеев, как политик обладал гибкостью, способностью к быстрому анализу и острой реакцией на стремительно меняющиеся события.

Другой вопрос, что эти «частные сведения» не совсем отвечали реальной обстановке, о чем собственно и запрашивается у Алексеева в ответной телеграмме от генерала Рузского: «откуда у наштаверх сведения, заключенные в телеграмме...»?[37]. Действительно, обстановка в Петрограде не такова.

Продолжение следует...

Ив. Якутов

источник

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] - Николай II и генералы 27 февраля 1917 (см.: https://beskomm.livejournal.com/152598.html /// https://beskomm.livejournal.com/153073.html).

[2] – Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 17.

[3] – там же, стр. 19.

[4] – там же, стр. 24.

[5] - там же, стр. 28-29.

[6] - там же, стр. 29.

[7] - там же, стр. 19.

[8] - там же, стр. 22-24.

[9] - там же, стр. 24.

[10] - там же, стр. 31.

[11] - там же, стр. 25.

[12] – Э.Б. Войновский-Кригер. [Последнее заседание совета министров] По поводу кончины Н.Н. Покровского/Февраль 1917 глазами очевидцев, стр. 15-16.

[13] - Февральская революция в Петрограде/Красный Архив, 1930, №4-5(41-42), стр. 88/Бубликов. Русская революция, стр. 22.

[14] – Э.Б. Войновский-Кригер. [Последнее заседание совета министров] По поводу кончины Н.Н. Покровского/Февраль 1917 глазами очевидцев, стр. 16.

[15] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 25.

[16] – там же, стр. 26.

[17] - там же, стр. 32.

[18] - там же, стр. 17.

[19] - там же, стр. 17.

[20] - там же, стр. 32.

[21] – Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 37.

[22] - Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 69.

[23] – Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия, стр. 384.

[24] - Ставка и революция. Штаб верховного главнокомандующего и революционные события 1917 - начала 1918 года по документам Российского государственного военно-исторического архива. Том 1. Сборник документов 18 февраля - 18 июня 1917, стр. 133.

[25] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 17.

[26] - Н. Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции, стр. 40.

[27] - Февральская революция 1917 года/Красный Архив, 1927, том 2(21), стр. 26-27.

[28] - там же, стр. 41.

[29] - там же, стр. 16.

[30] - там же, стр. 19.

[31] - там же, стр. 20-21.

[32] - там же, стр. 27.

[33] - там же, стр. 18.

[34] - там же, стр. 27-28.

[35] - там же, стр. 37.

[36] - там же, стр. 31.

[37] - там же, стр. 38.

Найти и объяснить причины реставрации капитализма в первом в мире социалистическом государстве - одна из ключевых задач коммунистической теории. Классики марксизма никак не могли оставить по этому вопросу полноценного научного труда, а значит, тяжесть создания такого труда целиком и полностью ложится на современных коммунистов. Понимание “механизма реставрации” даст коммунистам возможность контролировать данный процесс, купировать его при необходимости и избежать повторения в будущем.

Такой проблемой марксистские теоретики озадачились не вчера и даже не год назад, поэтому в багаже “реставрационных теорий и гипотез” наберется приличное количество работ более или менее известных авторов. Сами работы зачастую представляют собой достаточно объемные тексты, читать которые нынешнему обывателю трудно и долго. Поэтому появилась идея - выделить основное из подобных теоретических статей и с сокращениями, но без изменений и собственных пояснений представить на суд читателей.

Как бы просто данная затея не выглядела, но подобное обобщение наработок марксистских авторов может пригодиться. Во-первых, для наглядности и будущего анализа, во-вторых, в качестве просвещения масс, в третьих, чтобы привлечь побольше марксистов-теоретиков к данной проблеме и озвучить, по возможности, их наработки.

В первой части данной статьи будет опубликовано три теории реставрации капитализма в СССР, которые, напомним, представляют собой выписки (цитаты) из оригинальных статей авторов.

Хочется предупредить все претензии относительно порядка расстановки авторов и сообщить, что от цифры главки, под которой будет опубликована та или иная теория, никак не зависит ее научная ценность или приоритет для редакции. Гегель спорил с читателями в своей “Науке логики” - с чего начать изложение логики и выбрал “чистое бытие”, обосновав это по-своему. Редакция Бескома поставила под №1 теорию профессора М.В. Попова просто потому, что наткнулась на нее первой в интернете.

Перед выписками даются сведения об авторе, если таковые нашлись на просторах сети, а в конце статьи - примечания со ссылками на источники.

№1 Теория М.В. Попова

Михаил Васильевич Попов — советский и российский философ, экономист, политический и общественный деятель. Кандидат экономических наук, доктор философских наук, профессор. Профессор кафедры социальной философии и философии истории Санкт-Петербургского государственного университета. Один из создателей Объединённого фронта трудящихся СССР, член Рабочей партии России с момента её учреждения в 1993 году, сопредседатель Идеологической комиссии ЦК РПР. Президент Фонда рабочей академии (Фонда содействия обучению рабочих), главный редактор российской общественно-политической газеты «Народная правда», действительный член Петровской академии наук и искусств.

* * *

Большинством правящей партии, большинством рабочего класса и большинством народа не был осознан советский принцип организации власти как власти, формируемой в трудовых коллективах.

Советский характер власти был вроде бы юридически закреплен, но лишь по форме, а не по существу. Слово Советы стояло и в Конституции РСФСР 1918 г., и в Конституции СССР 1924 г., однако избрание депутатов через трудовые коллективы, что только и делает избираемые органы Советами, не было в этих основополагающих документах закреплено.

Организация власти не была увязана с организацией экономической жизни общества таким образом, чтобы с развитием экономики социализма соответственно укреплялись бы и материальные основы участия непосредственных производителей в формировании и осуществлении своей власти.

В связи с принятием Конституции СССР 1936 г. фактически действовавший принцип избрания и отзыва депутатов трудовыми коллективами был заменен территориальным. Сохранилось лишь выдвижение коллективами кандидатов в депутаты.

Экономической реформой 1965 г. принцип работы на общество и удовлетворения потребностей всех его членов был заменен принципом максимизации прибыли отдельных производственных единиц. Тем самым стала размываться и подрываться экономическая основа Советской власти. Этим во многом объясняется недостаточность масштабов активного сопротивления ликвидации народной власти.

Социализм разрушился в конечном итоге из-за того, что был взят и стал последовательно осуществляться так называемый курс на рынок и приватизацию. Этот по сути антисоветский и антипартийный курс, принятый апрельским пленумом ЦК КПСС 1991 года, привел к ликвидации КПСС и СССР [1].

Задача социализма состоит вовсе не в том, чтобы лишь провозглашать власть трудового народа, а в том, чтобы трудовой народ имел реальную, практическую возможность осуществлять эту власть. Если рабочий восемь часов стоит у станка и может принять участие в управлении государством только по окончании рабочего дня, когда закрываются двери Советов и исполкомов, райкомов и горкомов, то тогда народная власть лишь провозглашается, и остается лишь надеяться на то, что наемный аппарат государственных служащих будет все же (почему-то) действовать не в своих особых, а именно в интересах рабочего класса и всего общества в целом. Однако, будучи бесконтрольным, аппарат управления неизбежно перерождается и из средства управления в интересах трудящихся превращается в свою противоположность. Что мы и видим на примере печальных и трагических событий в нашей стране [1].

Таким образом, диктатура рабочего класса в качестве своей адекватной формы имеет власть Советов, избираемых в трудовых коллективах. Это проявляет себя не только в период установления и утверждения новой власти, но это верно и применительно ко всему периоду социализма до полного уничтожения классов и отмирания государства. В разработанной В.И. Лениным и принятой VIII съездом РКП(б) Программе партии было записано: «избирательной единицей и основной ячейкой государства становится не территориальный округ, а производственная единица (завод, фабрика)» [2].

№2 Теория В.А. Подгузова

Валерий Алексеевич Подгузов — создатель журнала «Прорыв» и его главный теоретик.

* * *

Тем не менее, общественные колебания прошедших исторических эпох (от крайне реакционных общественных форм к относительно прогрессивным) доказывают наличие активной силы (творящей или тормозящей) в субъективном факторе, способность его, в одних случаях, оптимизировать события (с точки зрения темпов развития прогрессивных изменений), а в других случаях, тормозить развитие общества, удерживая его в рамках реакционных тенденций [3].

Таким образом, выявляя главную причину реставрации капитализма в СССР, коммунистам необходимо вскрыть субъективные факторы, т.е. СВОЮ ВИНУ, приведшую к столь печальному следствию. Разумеется, в реставрации капитализма в СССР повинен и царизм, не позволивший развиться капитализму в достаточной мере, на что неоднократно сетовал Ленин. Разумеется, еще большая заслуга в деле реставрации капитализма в СССР принадлежит олигархам всего мира, боровшимся против СССР на протяжении всех 70-ти лет его существования. Но дело в том, что мировой олигархитет - это фактор, который присутствовал в истории в равной степени, одинаково влиял на события и в 17, и в 21, и в 37, и в 41, и в 45, и в 57 годах ХХ века. Олигархи постоянно использовали ВСЕ свои силы, чтобы разрушить СССР, но 70 лет не могли этого сделать.

Поэтому, если, даже враги коммунизма, безусловно, признают, что СССР возник, окреп, одержал множество побед, то это означает, что все необходимые ОБЪЕКТИВНЫЕ предпосылки Октябрьской революции (уровень развития средств производства, степень их концентрации и централизации в России) уже к 1917 году достигли НЕОБХОДИМОЙ величины зрелости и, будучи соединенными с СУБЪЕКТИВНЫМ факторами революционной ситуации (совершенно ДОСТАТОЧНАЯ военно-боевая подготовка рабочих и крестьян, полученная ими в окопах первой мировой войны, личная КОМПЕТЕНТНОСТЬ Ленина и его ближайшего окружения в вопросах теории и практики претворения марксизма в жизнь), дали научно спрогнозированный результат. Если бы отсутствовала зрелость объективных факторов, то не удался бы ни Октябрьский политический переворот, ни победа над белогвардейцами и иностранными интервентами, ни план ГОЭЛРО, ни коллективизация, ни культурная революция, ни победа над мировым фашизмом.

Но если СССР, после нескольких десятилетий триумфальных побед на всех направлениях человеческой деятельности (от балета и шахмат, до водородного оружия и мирного освоения космоса), все-таки рухнул, то естественно предположить, что реставрация капитализма произошла в силу субъективного фактора. Диаматически говоря, объективная причина реставрации капитализма в СССР - субъективна [3].

Как показала дальнейшая практика КПСС, троцкизм, потерпев, во времена Сталина, полное поражение на фронте откровенно организованных фракционных форм борьбы против строительства коммунизма, превратился в течение мысли внутри системы партийного образования, внутри академических институтов, в своеобразный тайный клан, куда не нужно было вступать формально. Важно было всеми неправдами оправдать и сохранить и при социализме все понятия и атрибуты капитализма, как то: социалистические деньги, причем с портретом Ленина, но похожие на «катеньки», социалистический товар, социалистические цены, социалистический закон стоимости, социалистический рынок и т.п. «сапоги всмятку». Причем, некоторая часть КПССной профессуры даже искренне верила, что, разрабатывая проблемы хозрасчета при социализме и совершенствуя механизм ценообразования в СССР, они, тем самым, приближают победу коммунизма.

Иными словами, экономизм, это не столько сумма теоретических взглядов на пути построения коммунизма с использованием всего того, на чем существует и загнивает империализм, сколько следствие глубокого дефекта мышления человека, не овладевшего диаматикой в необходимом для коммуниста объеме [3].

Таким образом, главной причиной реставрации капитализма в СССР, как и везде, где он возродился, является ЭКОНОМИЗМ, но не тот, который провоцировал пролетариев на сотни лет забастовочной борьбы, а тот, который был вынужден смириться с ликвидацией капитализма, вроде бы исчерпал себя, но был привнесен в ряды ВКП(б) бывшими меньшевиками, носителями неизлечимого методологического невежества и аморализма. Как пишут в своих мемуарах, например, Горбачев и Яковлев, они всю жизнь ненавидели идею коммунизма, но делали карьеру в КПСС, шли наверх, лишь для того, чтобы разрушить СССР, реставрируя капитализм [3].

№3 Теория В.В. Трушкова

В.В. Трушков - доктор философских наук, профессор, политический обозреватель газеты «Правда».

* * *

«Кадры решают всё», – эту чеканную формулу И.В. Сталин ввёл в политическую жизнь ещё в годы индустриализации Советской державы. Так предельно ёмко была сформулирована сущность партийно-политического руководства обществом. Впрочем, подбор и расстановка кадров были альфой и омегой ленинских принципов деятельности большевистской партии. Неслучайно же И.В. Сталин постоянно подчеркивал, что он – ученик В.И. Ленина.

Однако подбор и расстановка кадров в масштабах общества могут быть оптимальными только при одном непременном условии: наиболее удачно должны быть расставлены руководящие кадры партии. Этот политический закон Сталин перенял от Ленина, развил его, хотя – будем честными, иначе перестанем быть коммунистами – наложил на него печать, как сказал поэт, «своей крутой, своей жестокой неправоты и правоты». С позиций начала ХХI века часто кажется, что крутизна была с перебором. Но при этом отбрасываю мелкие наветы о сталинском субъективизме, личной мстительности и тому подобных качествах, присущих только мелким людишкам, пусть даже и попавшим на крупные должности. Сталин был не из их числа.

Когда Сталин чеканил: «Кадры решают всё», – то он осознавал, что каждая руководящая команда призывается обществом для решения конкретных задач, которые ставит время. Смена исторического этапа предполагает смену состава политических штабов.

В послевоенном Союзе ССР высший политический штаб, несомненно, образовывали деятели, входившие в состав Политбюро (Президиума) и секретариата ЦК КПСС правящей партии. Значение этих органов И.В.Сталин прекрасно знал по собственному опыту [4].

“Иногда Сталина упрекают в том, что он не оставил после себя достойного преемника. Думается, этот упрёк не совсем справедливый. Если уж «предъявлять счёт» товарищу Сталину, то делать это надо по другому масштабу – сопоставимому с масштабом этой личности”.
В.М. Молотов

Сталин не создал механизма подбора и расстановки кадров в условиях правящей Коммунистической партии. В этой сфере, как теперь говорят, господствовало «ручное управление». Сам этот упрёк – а он звучит очень часто – свидетельствует о признании огромного масштаба этого политического деятеля. Что касается достойного преемника, то об этом у И.В. Сталина болела голова не один год [5].

Состоявшийся менее чем за полгода до смерти вождя XIX партсъезд, кроме всего прочего, интересен тем, что узаконил «кадровое завещание» И.В. Сталина, то есть тот высший политический штаб, который вождь Победы предложил советскому обществу для продолжения социалистического строительства.

Вместо Политбюро организационным пленумом Центрального Комитета был избран Президиум ЦК КПСС. Его численный состав стал больше всего состава Центрального Комитета, избиравшегося до XI съезда РКП(б) (1922 год). 16 октября 1952 года на пленуме ЦК было избрано 25 членов и 11 кандидатов в члены Президиума. Что касается секретариата, то 16 октября было избрано 10 секретарей ЦК. При этом положение секретарей ЦК было заметно повышено: все они стали либо членами, либо кандидатами в члены Президиума ЦК КПСС. Что касается Оргбюро, то оно было упразднено, а его обязанности были распределены между Президиумом и секретариатом Центрального Комитета [4].

Фактически Сталин передавал эстафету новому властному органу правящей партии, существенно отличавшемуся от своего предшественника.

Президиум ЦК КПСС, избранный после XIX партсъезда, весьма полно учитывал потребности нового этапа социалистической системы, традиции и каноны партии. Его состав правомерно рассматривать как высший политический штаб стартового периода активного социалистического строительства в СССР после восстановления разрушенного войной народного хозяйства. Одновременно это было сталинское «кадровое завещание».

И.В. Сталин предложил, прежде всего, сохранять преемственность поколений в партийном руководстве. В то же время в условиях послевоенного мирного строительства он не считал, что когорта партийцев с дореволюционным стажем должна делать погоду в руководстве партией и страной [5].

Судьба сталинского «кадрового завещания» оказалась, однако, под стать судьбе его теоретического завещания, воплощенного в "Экономических проблемах социализма в СССР”. О том и другом забыли вскоре после торжественного захоронения вождя в Мавзолее на Красной площади. И уж тем более не вспоминали после его выноса из Мавзолея [5].

Как известно, XIX съезд переименовал партию: вместо ВКП(б) она стала называться КПСС. На съезде прямо указывалось на то, что подчеркивание большевизма нашей партии в новых исторических условиях, когда шёл интенсивный процесс формирования мировой социалистической системы, утратило актуальность. Это был не отказ от революционного характера партии, а подчеркивание, что в послевоенном СССР исчезла социальная база меньшевизма, а значит, и сам меньшевизм [5].

А пока… Смерть И.В. Сталина лишь подчеркнула кадровую неопределенность в руководстве страной. Ею, в конечном счёте, и воспользовался Н.С. Хрущёв [5].

Заключение

Если подводить краткие промежуточные итоги написанному выше, то все три автора поставили субъективный фактор как основную причину реставрации капитализма в СССР на первое место: М.В. Попов - ошибки Сталина, В.А. Подгузов - ошибки коммунистов, В.В. Трушков - недоработки Сталина. Оригинальная статья Подгузова изначально была написана в форме критики на поиск ошибок в экономическом базисе СССР.

Последователи данных теоретиков, надеюсь, нас поправят, если суть статьи схвачена неверно. Однако начало положено и редакция Бескома постарается регулярно публиковать подобные обзоры по мере обнаружения тематических статей и ознакомления с ними.

Беском

источник

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] - М.В.Попов, Изменение характера производства в процессе строительства и развития социализма. Часть 1, http://marksizm.ucoz.ru/publ/11-1-0-334

[2] - М.В.Попов, Изменение характера производства в процессе строительства и развития социализма. Часть 2, http://marksizm.ucoz.ru/publ/11-1-0-335

[3] - В.А. Подгузов, Методология исследования причин реставрации капитализма в СССР, http://proriv.ru/articles.shtml/podguzov?cccp_32=

[4] - В.В. Трушков, Сталинское «кадровое завещание». Часть 1, http://marksizm.ucoz.ru/publ/7-1-0-93

[5] - В.В. Трушков, Сталинское «кадровое завещание». Часть 2, http://marksizm.ucoz.ru/publ/7-1-0-94

Антитроцкистский марафон, организованный редакцией Беском, продолжается. От наших товарищей из Прометей.инфо мы публикуем статью в двух частях деятеля германского и международного рабочего движения, одного из основателей Коммунистической партии Германии Клары Цеткин. Эта работа Клары Цеткин о ссылке Троцкого и борьбе с оппозицией внутри партии ранее не выходила на русском языке. Статья написана в 1928 году. В то время Троцкий находился в ссылке в Алма-Ате. Клара Цеткин блестяще показала предательскую суть троцкизма, его близость духу всего правого уклона в рабочем движении: реформизму и меньшевизму.

= = =

Второй Интернационал открыто мобилизует силы против Советского Союза. Вернее говоря, в очередной раз наращивает свою неустанную кампанию клеветы и травли против государства пролетарской диктатуры. В сердечном союзе с Чемберленом и другими лидерами глобального империализма он пытается действовать там, где разжигающий травлю голос этих смертельных врагов рабочего класса воспринимается с недоверием и даже протестом. Второй Интернационал настраивает международный пролетариат против Советского Союза. При этом он, в точности по примеру своих капиталистических учителей и господ, выискивает хотя бы тень повода для упреков, причем тень, созданную своими же руками. Лидеры оппозиции Коммунистической партии в Советском Союзе, конечно, предельно облегчили Второму Интернационалу задачу по изображению такой тени для наивных доверчивых душ, даже без хитрых свежевыдуманных рецептов борьбы с угрозой «большевизма».

Их страстная двухлетняя оппозиционная борьба с лидерами и политикой большинства отличалась неумеренным количеством искажений, фальсификаций, клеветы и подозрений, принятых и поддержанных верными сторонниками Троцкого и Зиновьева за границей в самой невероятной, грубой и преувеличенной форме: подарок с небес всем, кто в лице Советского Союза боится и ненавидит мировую пролетарскую революцию и мечтает задушить её насмерть. Активно поднятая на щит и эксплуатируемая ими, оппозиция швыряется дерьмом, замарывая и дискредитируя «сталинистов» и их социалистическое строительство заодно со всей партией, как и с диктатурой пролетариата, и с первым в мире государством рабочих. Контрреволюционная клика преспокойно отгораживается от того факта, что Зиновьев, Каменев и почти все остальные лидеры российской оппозиции полностью капитулировали перед резолюцией подавляющего партийного большинства и вердиктом пролетарских масс. Они не только отказались от организационной фракционности, но также, по существу, и от всех своих программных требований, то есть от идеологического противоборства с политической линией и работой по социалистическому строительству партийного руководства. Как в итоге ни суди «заблудших сыновей», пытающихся вернуться в «отчий дом» ВКП, объективно говоря, их покаянное отступление важно, и не только потому, что оно демонстрирует ту раздробленность, раскол и дезинтеграцию, что царят в рядах оппозиционных сил как в Советском Союзе, так и в Интернационале. Оно четко проясняет, на каком хрупком, шатком фундаменте оппозиция разворачивала свои громовые батареи против партийного руководства и его политики. Аргументы оппозиции не основывались и не основываются на социальной действительности государства рабочего класса в сельскохозяйственной стране. Троцкий и его друзья в оппозиции — единственные свидетели, которых светочи Второго Интернационала могут использовать в качестве мнимой обоснованности своей бесчестной кампании против теории и практики пролетарской революции.

После окончания XV съезда партии развеялись все сомнения, что вся мощь пролетарской диктатуры должна быть и будет повёрнута против всех оппозиционных элементов, своими действиями продолжающих угрожать организационному и идеологическому сплочению и единству партии, а следовательно, и безопасности советского государства, и успеху в борьбе за социалистические преобразования. Необходимо было выполнить историческую задачу пролетарской диктатуры, невзирая на лица и не пасуя бесхребетно перед громкими именами и перед прошлым. Неопровержимые факты показали, что группа оппозиционных элементов продолжала борьбу против партии под руководством Троцкого. Используя некоторые мимолётные ситуативные трудности, они систематически шли на попытки втянуть в эту борьбу беспартийные рабочие массы и распространить её за границу. Троцкий и его друзья — сознательные и опытнейшие политики. Они не могли не отдавать себе полного отчёта в том, что они подвергают риску своим наступлением. С отчаянием банкротов они поставили все на последнюю карту безрассудного рывка. Только вот против них играл не слепой случай азартной игры, а железная историческая закономерность первого в мире пролетарского государства. Это она должна была вынести решение против Троцкого и его друзей, отправив их в ссылку.

В отравленной атмосфере непримиримой вражды против государства пролетарской революции и социалистического строительства Второй Интернационал перенял дело «Троцкого и его друзей», образовав единый контрреволюционный фронт с Болдвином, Чемберленом и компанией, чтобы подстрекать мировой пролетариат против Советского Союза. Мировой пролетариат, солидарность интересов которого Второй Интернационал продолжает топтать в угоду национальной буржуазии отдельно взятых капиталистических «отечеств»! Против Советского Союза — первого творения мировой пролетарской революции, первого исторического проявления этой солидарности интересов, воистину его самого верного и самоотверженного защитника и борца!

Комиссия по расследованию ситуации с политическими заключенными, учрежденная Исполнительным комитетом Рабочего интернационала — это рупор и охотничий рожок МакДональда, Поля Бонкура, Гильфердинга, Фрица Адлера и прочих. Депутат немецкого Рейхстага Криспен и бельгийский сенатор Де Брокер, председатель комиссии, написали председателю ЦИК СССР товарищу Калинину письмо, в котором выражают яростное негодование по поводу высылки Троцкого и его ближайших политических соратников. Это «типичный пример для вашей системы, которая не терпит свободы мнений и подчиняет все диктату вашего абсолютистского правительства», — вот что они кричат в уши Калинину.

Гамбургская газета «Эхо» за 5 февраля опубликовала этот «крик благородных душ» под балаганным заголовком «Политический террор в России — Манифест Рабочего Интернационала». Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что это появится под тем же или похожим заголовком во всей реформисткой прессе Германии или других «демократических» стран. Перед тем как рассматривать эту «Декларацию», необходимо констатировать некоторые факты, поскольку они демонстрируют, как правильно оценивать эту жалкую халтуру. Они ответят на вопрос: являются ли партии Второго Интернационала принципиальными противниками политического террора? Отражает ли яростное возмущение по поводу высылки Троцкого и его союзников и якобы имеющегося в Советском Союзе террора глубинные убеждения или крикливую рекламу грязного политического бизнеса?

Социалистический Рабочий Интернационал совершенно справедливо именуется Вторым Интернационалом. Партии Второго Интернационала, разобщенные мировой войной, объединились вновь, и свежее вливание, полученное на Мировом конгрессе в Гамбурге при объединении с «Двух-с-половинным» Интернационалом, так же мало изменило в сущности этого образования, как в его организационной форме и названии. Социалистический Рабочий Интернационал — законное детище Второго Интернационала, плоть от его плоти и дух от духа. Однако это дитя не из тех времен, когда Второй Интернационал стремился в духе «Коммунистического Манифеста» объединить пролетариат всех стран для борьбы за дело революции. И даже не из следующего периода, когда последователи революционного марксизма пылко противостояли разросшемуся реформизму! Нет, Социалистический Рабочий Интернационал — это истинное детище Второго Интернационала из эпохи его разложения и предательства. Это плод, зачатый в результате низкой, ничтожной оппортунистической сделки реформистских социалистических партий и профсоюзов с буржуазией, рожденный в ужасе и слепой ненависти к мощному гиганту пролетарской революции.

Это неоспоримо подтверждается отношением партий Второго Интернационала к революционным восстаниям угнетенных классов, наций и народов, стремящихся сбросить гнет грабежа и рабства. Эти партии позволили, чтобы пулеметы и винтовки немецких войск вернули старые порядки в Финляндии, странах Балтии и на Украине, чтобы неслыханный режим террора вновь обеспечил господство эксплуататорских классов. Они наблюдали в стороне, сложа руки, да даже и с удовольствием, как чехословацкие наемники контрреволюции, а также английские, французские, американские и японские войска в союзе с царскими генералами, поддержанными всеми видами буржуазных демократов и обуржуазившихся антисоветских социалистов, разоряли молодую Советскую республику, сеяли кошмар гражданской войны и пытаясь покорить рабочих и крестьян самыми жестокими и бесчеловечными методами террора.

Потоки крови и грязи характеризуют позицию Второго Интернационала по отношению к героическим попыткам авангарда пролетариата Центральной Европы покончить с капитализмом и начать строить социализм. Удушение советской республики в Венгрии, развязанный при этом безумный белый террор, кровавое подавление восстания рабочих в Германии — это страницы несмываемого позора в истории социал-демократии этих стран.

Правые и левые лидеры немецкой социал-демократии особенно хорошо чувствуют себя в роли судей для всего мира, клеймящих «недостаток демократических прав и свобод», «тюремное заключение и ссылку лучших социалистов», «неслыханный большевистский террор» в Советском Союзе. При этом они клеймят себя самих, хотя и не знают как. Нет ни одного вида террора, приписываемого ими большевикам, в котором не были бы замараны они сами. Правда, в отличие от большевиков, отнюдь не с целью уничтожить классовое господство собственников и проложить путь к строительству социализма, а лишь для того, чтобы вернуть немецкой буржуазии ее эксплуататорскую и подавляющую силу. Террор Эберта-Шейдемана был направлен исключительно на «спартаковцев», коммунистов, борющихся революционных пролетариев, которые, вдохновившись примером российского пролетариата, посвятили свои жизни борьбе рабочего класса за уничтожение капитализма. Хаасе, Диттман и Криспен не оказали ни малейшего сопротивления этому террору, противопоставив ему лишь бессильные слезы и пацифистское пустословие.

Носке — имя-синоним позора социал-демократов того времени. В книге «От Киля до Каппа» он вспоминает о своем назначении руководителем вооруженного подавления берлинского пролетариата, утверждая: «Ну что ж! Кто-то должен стать охотничьим псом. Я не боюсь этой ответственности». Горы трупов убитых, павших в битве пролетариев в Берлине, Центральной Германии, Бремене и его окрестностях, в Рурском регионе и Мюнхене, многие тысячи заключенных и жертв преследования подтверждают факт, что Носке сдержал слово, данное своей партии и буржуазии. Он стал каваньяком и галлифе немецкого пролетариата. Однако каваньяки и галлифе были меньшими преступниками по сравнению с ним, поскольку они принадлежали к правящему классу, и в отличие от него, не должны были предавать социалистические идеалы и рабочий класс, который выдвинул Носке в надежде, что он будет бороться против капиталистического государства рабства и подавления. Одно событие характеризует неслыханное лицемерие и цель правящих реформистов Германии, как и их истинные намерения, когда они взывают к мировому пролетариату, объявляя Троцкого мучеником за свободу мнений и проклинают большевистский террор. Всерьез рассматривается вопрос о выдвижении Носке кандидатом на предстоящих выборах в Рейхстаг, Носке, который сам объявил себя «охотничьим псом». Весь старый-новый Второй Интернационал хранит молчание. Он, очевидно, считает этот неслыханный международный скандал маленьким семейным делом немецкого реформизма!

Таким образом, это не фундаментальное отвержение террора как такового. Это разнузданный и оглушительный вопль Социалистического Рабочего Интернационала против «нового абсолютистского режима» в Советском Союзе. Его истинная причина — неумное контрреволюционное отношение к творению Красного Октября, к государству диктатуры пролетариата, а также их отношение к революционной борьбе угнетенных классов и народов как таковых. Это достаточно очевидно. Лицом к лицу с рабством и нищетой как следствием капиталистической стабилизации и рационализации десятилетняя история советского строя и успешного социалистического строительства пролетариата и трудящихся ясно указывает верность революционного пути.

Факты разрывают на куски реформистские рецепты экономической и политической демократизации. Успешное и плодотворное существование Советского Союза преподносит угнетенным классам однозначные и ясные уроки Русской революции. Революционные движения и восстания, вспыхивающие повсеместно, напоминают нам о разложении и разобщенности капиталистического мира, о его неспособности обеспечить свободу и культуру для трудящихся масс. В этом смысле международный пролетариат должен понимать и осознавать, что в наше время кровавого фашизма и белого террора защитники Второго Интернационала, забывшего прошлое своих партий, замечают политические преследования только в одной-единственной стране — Советском Союзе. И они стараются направлять совесть рабочего класса и его стремление помогать именно в эту сторону.

Когда во время празднования Троицы в 1923 году Второй Интернационал поднялся к новой жизни в Социалистическом Рабочем Интернационале, это событие было сразу же воспето как наивысшая форма активности пролетариата, хотя уже безоговорочно наступила эра господства кровавого фашизма и белого террора. Фашизм Муссолини, узаконенный как принцип государственной власти, стремительно распространялся по Италии, затмевая новыми преступлениями те, что он совершил в предыдущие месяцы ради подготовки захвата власти. Зверства организаций ку-клукс-клана против коммунистов и лидеров рабочего класса в США стоят в одном ряду с линчеванием негров и репрессиями Пинкертона против бастующих пролетариев. Незадолго после этого развернулся кровавый белый террор в Болгарии, тоже направленный против рабочих и крестьян, проигравших эту битву. Все это совершалось с молчаливого согласия социал-демократов. Они поддерживали законы и положения, узаконивавшие террор правящей клики эксплуататоров.

Министр социал-демократ Казусов из кабинета Занкова подготовил в августе 1923 года проект закона «О защите государства», то есть антикоммунистический закон. Закон предусматривал смертную казнь, но не прошел, так как был сочтен «слишком строгим». На финальном проекте закона стояла подпись социал-демократического министра, и он был поддержан депутатами из социал-демократической фракции. Лидер социал-демократический партии Саказов высказался в августе 1923 года в партийном органе за то, чтобы поставить коммунистов вне закона.

Когда кровавая эксплуатация со стороны правящего класса и самые жестокие меры подавления протестов привели рабочих и крестьян к мятежу в сентябре того же года, то социал-демократы приняли самое живое участие в жестоком подавлении массового восстания. В городе Филиппопель именно для этих целей они организовали специальную кампанию. Ведущие социал-демократы, принадлежащие к «гражданским комитетам», выдавали «подозрительных» рабочих, крестьян и коммунистов палачам террора и фашизма. Партийный орган социал-демократов выразил свое удовлетворение по поводу смертного приговора, вынесенного военным судом Фридману и другим революционерам, и приведению его в исполнение. В апреле 1925 года болгарские социал-демократы поддержали принятие парламентом закона о чрезвычайном положении, разжигающего пламя белого террора и фашизма. Социал-демократическая пресса хранила гробовое молчание по поводу убийств и казней. Также и в Болгарии история террора и фашизма — это летопись предательств и позора социал-демократов. Фашизм и неконтролируемый террор юстиции и далее подавляют угнетенные классы и народы в Румынии, Югославии и на всем Балканском полуострове.

В Германии социал-демократический президент Рейха Эберт уничтожил так называемые демократические гарантии путем внедрения абсолютистского 48 параграфа в Веймарскую Конституцию, и позволил Рейхсверу (армии империи) осуществить поход на Саксонию против законного парламента, который по заложенной Носке традиции перерос в столкновение с безоружным, не оказывающим сопротивление пролетариатом. Суд одобрил убийства рабочих членами националистических организаций и вооруженные нападения на участников собраний и демонстраций, которые предшествовали этому применению кровавого насилия «в интересах закона», следовали за ним и следуют до сих пор. Режим Хорти в Венгрии продолжает пытать и убивать коммунистов и классово-сознательных пролетариев. Судебный и тюремный террор и ужасы фашизма определяют и контролируют политическую жизнь в Польше. Французский империализм наступает на местное население в Марокко и Сирии. Колониальные правители Голландии вымещают свою злобу на восстающих рабочих и крестьянах в Юго-Восточной Азии. На Дальнем Востоке империалисты всех стран, включая Японию, объединились с «культурной целью» — силой убедить восставших крестьян и пролетариев в превосходстве современных методов убийств и поджогов, при поддержке военных, землевладельцев, китайских капиталистов и осевших в Китае русских белогвардейцев.

Как реагировали лидеры Второго Интернационала на вопли сотен тысяч замученных и умирающих? Пустыми гуманными речами, украшенными высокопарными марксистскими словами, которые должны затушевать тот факт, что в их установках не было марксистского содержания. Не было именно анализа и характеристики наступающего с каждым днем и обостряющегося белого террора и фашизма как типичной формы господства буржуазного класса в период пролетарской мировой революции. Гильфердинги различных национальностей заботятся о том, чтобы реабилитировать — насколько это возможно — такую (ах!) дружественную к рабочим, такую склонную к демократии буржуазию капиталистических стран и их аналогично настроенные правительства, отмазать их от ответственности за необузданные, разрушительные действия фашизма и белого террора.

Фальшивые реформистские идеи хорошо известны, они обвиняют коммунистов, что те прямым и непрямым образом подталкивают изнемождённые и порабощенные массы к борьбе, тем самым провоцируя власть террора. Те, кто страдает под эксплуатацией собственников, не смеют пойти на такую наглость, чтобы встать прямо и бороться. Они должны с согнутыми спинами безмолвно трудиться в безвестности, пока демократия не посчитает их достаточно зрелыми, чтобы жить по-человечески.

Число фашистских и судейских преступлений против трудящихся увеличивается в капиталистических странах. Но никогда, никогда не было такого, чтобы выдающиеся личности Второго Интернационала выразили протест муссолини, занкоффым, пилсудским, эбертам, гиндербургам и тому подобным личностям, прокричали им в лицо обвинения в созданной ими системе террора. Еще более чуждо им осознание обязанности призвать мировой пролетариат к борьбе против этих террористических систем. Как эти господа могли предъявлять обвинения, действовать, сражаться! В правительствах, правящих на основе правового вероломства и фашизма, там и сям сидят их собственные товарищи, а их покровители и близкие соратники присутствуют почти везде. В течение многих лет никто не мог и подумать о смягчении ужасной судьбы жертв фашизма и белого террора. Более того, еще хуже, еще позорнее! Внепартийная Международная организация помощи борцам революции (МОПР), которая из братской солидарности помогает этим жертвам, в прессе Второго Интернационала подается как коммунистическая партийная организация, таким образом ее выдают на расправу властям и очерняют в глазах трудящихся. На жертвы террора и фашизма навешивают ярлыки «запаха революции», к которым особенно чувствительны нежные нервы МакДональдса, Вандервельде и Вельса.

Продолжение следует...

Москва, 17 февраля 1928.

Клара Цеткин

Перевод: Е. Андреева, Н. Энгельс, Синяя Ворона, А.И.

https://prometej.info/ssylka-trockogo-i-social-demokratiya/

Мои любимые цитаты из "Собачьего сердца"

***

— Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?

— Вы его напрасно прелестным ругаете

***

— «Атавизм»?

— Неприличными словами не выражаться!

***

Совершенно примирился со штанами. Произнёс длинную весёлую фразу: «Дай папиросочку, – у тебя брюки в полосочку».

***

— Что-то вы меня больно утесняете, папаша.

— Что?! Какой я вам папаша! Что это за фамильярность? Называйте меня по имени-отчеству.

— Да что вы всё: то не плевать, то не кури, туда не ходи. Чисто, как в трамвае. Чего вы мне жить не даёте?

***

– Что же вы делаете с этими… С убитыми котами?

– На польты пойдут, из них белок будут делать на рабочий кредит.

***

— Знаете ли, профессор, если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступились бы самым возмутительным образом, вас следовало бы арестовать!

– А за что? – с любопытством спросил Филипп Филиппович.

– Вы ненавистник пролетариата! – гордо сказала женщина.

– Да, я не люблю пролетариата, – печально согласился Филипп

***

От кальсон отказался, выразив протест хриплыми криками: «В очередь, сукины дети, в очередь!»

***

Террором ничего поделать нельзя. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они думают, что террорим поможет. Нет, нет, не поможет. Какой бы он ни был — белый, красный, даже коричневый.

***

- Имейте в виду, Шариков… Господин, что я, если вы позволите себе ещё одну наглую выходку, я лишу вас обеда и вообще питания в моём доме.

- Я без пропитания оставаться не могу. Где же я буду харчеваться?!

***

– Вот всё у вас как на параде, салфетку – туда, галстук – сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтобы по-настоящему, – это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.

– А как это «по-настоящему»? – позвольте осведомиться.

– Ну желаю, чтобы все…

– И вам также, – с некоторой иронией отозвался Борменталь.

***

Когда профессор приказал ему: «Не бросай объедки на пол» – неожиданно ответил: «Отлезь, гнида».

***

- Я и доктор Борменталь будем называть вас «господин Шариков».

– Я не господин, господа все в Париже! – отлаял Шариков.

***

– Мы пришли к вам, – вновь начал чёрный с копной.

– Прежде всего – кто это мы?

– Мы – новое домоуправление нашего дома, – в сдержанной ярости заговорил чёрный

***

У меня нет возможности повторить всё, что они говорили. Я не охотник до бессмыслиц.

***

- И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», – теряли в весе. Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетённое состояние духа.

***

И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займётся чисткой сараев – прямым своим делом, – разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя! Это никому не удаётся, доктор, и тем более – людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор ещё не совсем уверенно застёгивают свои собственные штаны!

***

Обыкновенная прислуга, а форсу, как у комиссарши.

***

– О, господи Иисусе!

– Что вам надо?

– Говорящую собачку любопытно поглядеть, – ответила старуха заискивающе и перекрестилась

***

– Откуда взялась эта гадость? Я говорю о галстуке.

– Чем же «гадость»? Шикарный галстук. Дарья Петровна подарила.

– Дарья Петровна вам мерзость подарила, вроде этих ботинок. Что это за сияющая чепуха?

– Лаковые. Что я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий – все в лаковых.

***

Вы и без водки держите себя неприлично.

***

– Вы бы почитали что-нибудь, – предложил он, – а то, знаете ли…

– Уж и так читаю, читаю…

– Что же вы читаете?

– Эту… как её… переписку Энгельса с этим… Как его – дьявола – с Каутским.

Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:

– Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного.

Шариков пожал плечами.

– Да не согласен я.

– С кем? С Энгельсом или с Каутским?

– С обоими, – ответил Шариков.

***

– Вы стоите на самой низшей ступени развития, – перекричал Филипп Филиппович, – вы ещё только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить… А в то же время вы наглотались зубного порошку…