В состав Комиссии вошли: член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Н. Н. Бурденко (председатель Комиссии), член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Алексей Толстой, член Чрезвычайной Государственной Комиссии Митрополит Николай, председатель Всеславянского Комитета генерал-лейтенант Гундоров А. С.; председатель Исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца Колесников С. А., Народный Комиссар просвещения РСФСР академик Потемкин В. П., начальник Главного Военно-Санитарного Управления Красной Армии генерал-полковник Смирнов Е. И., председатель Смоленского облисполкома Мельников Р. Е.

Для выполнения поставленной перед нею задачи Комиссия привлекла для участия в своей работе следующих судебно-медицинских экспертов: главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР директора Научно-Исследовательского института судебной медицины Прозоровского В. И., заведующего кафедрой судебной медицины 2-го Московского медицинского института доктора медицинских наук Смольянинова В. М., ст. научного сотрудника Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР Семеновского П. С., ст. научного сотрудника Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР доцента Швайкову М. Д., гл. патолога фронта майора медицинской службы профессора Выропаева Д. Н. [1]

Судебно-медицинская и экспертная комиссия приступила к эксгумации и исследованию трупов польских военнопленных 16 января 1944 года и производила эту работу до 26 января включительно.

Работа экспертов заключалась в осмотре места погребения и трупов в раскрытых могилах, а также в осмотре одежды, для определения ее характера и состояния, следов производившегося немцами в 1943 году обыска и возможного обнаружения каких-либо вещественных доказательств, оставшихся в одежде после этого обыска.

Судебно-медицинское исследование трупов было направлено к разрешению вопросов: а) установления личности покойных; б) определения причины смерти и в) давности погребения. Части органов и тканей из трупов взяты для лабораторных исследований...

Из отчета о работе судебно-медицинской экспертной комиссии по эксгумации и исследованию трупов польских военнопленных в Катынском лесу.

«За период с 16 января 1944 года по 26 января 1944 г. включительно эксгумировано и исследовано 1380 трупов. Количество судебно-медицинских экспертов при эксгумациях и исследованиях трупов в связи с разновременным началом работы, с отдельными поручениями и болезнью экспертов колебалось от 3 до 9 человек». [2]

Из итогового акта судебно-медицинской экспертизы:

«По раскрытии могил и извлечении трупов из них установлено:
а) среди массы трупов польских военнопленных находятся трупы в гражданской одежде, количество их по отношению к общему числу исследованных трупов незначительно (всего 2 из 925 извлечённых трупов); на трупах были надеты ботинки военного образца;
б) одежда на трупах военнопленных свидетельствует об их принадлежности к офицерскому и частично к рядовому составу польской армии;
в) обнаруженные при осмотре одежды разрезы карманов и сапог, вывороченные карманы и разрывы их показывают, что вся одежда на каждом трупе (шинель, брюки и др.), как правило, носит на себе следы обыска, произведенного на трупах;
г) в некоторых случаях при осмотре одежды отмечена целость карманов. В этих карманах, а также в разрезанных и разорванных карманах, под подкладкой мундиров, в поясах брюк, в портянках и носках найдены обрывки газет, брошюры, молитвенники, почтовые марки, открытые и закрытые письма, квитанции, записки и другие документы, а также ценности (слиток золота, золотые доллары), трубки, перочинные ножи, курительная бумага, носовые платки и др.;
д) на части документов (даже без специальных исследований) при осмотре их констатированы даты, относящиеся к периоду от 12 ноября 1940 г. до 20 июня 1941 г.;
е) ткань одежды, особенно шинелей, мундиров, брюк и верхних рубашек, хорошо сохранилась и с очень большим трудом поддается разрыву руками;
ж) у очень небольшой части трупов (20 из 925) руки оказались связанными позади туловища с помощью белых плетёных шнуров.
Состояние одежды на трупах, именно тот факт, что мундиры, рубашки, поясные ремни, брюки и кальсоны застёгнуты; сапоги или ботинки надеты; шарфы и галстуки повязаны вокруг шеи, помочи пристёгнуты, рубашки заправлены в брюки — свидетельствует, что наружного осмотра туловища и конечностей трупов ранее не производилось.
Сохранность кожных покровов головы и отсутствие на них, а также на покровах груди и живота (кроме трёх случаев из 925) каких бы то ни было надрезов, разрезов и других признаков экспертной деятельности указывает, что судебно-медицинского исследования трупов не производилось, судя по эксгумированным судебно-медицинской экспертной комиссией трупам.
Наружный и внутренний осмотры 925 трупов дают основания утверждать наличие огнестрельных ранений головы и шеи, в четырех случаях сочетавшихся с повреждением костей свода черепа тупым, твердым, тяжелым предметом. Кроме того, в незначительном количестве случаев обнаружено повреждение живота при одновременном ранении головы.
Входные отверстия огнестрельных ранений, как правило, единичные, реже — двойные. Расположены в затылочной области головы вблизи от затылочного бугра, большого затылочного отверстия или на его краю. В небольшом числе случаев входные огнестрельные отверстия найдены на задней поверхности шеи, соответственно 1, 2, 3 шейным позвонкам.
Выходные отверстия обнаружены чаще всего в лобной области, реже — в теменных и височных областях, а также на лице и шее. В 27 случаях огнестрельные ранения оказались слепыми (без выходных отверстий) и в конце пулевых каналов под мягкими покровами черепа, в его костях, в оболочках и веществе мозга найдены деформированные, слабодеформированные и вовсе недеформированные оболочечные пули, применяемые при стрельбе из автоматических пистолетов, преимущественно калибра 7,65 мм.
Размеры входных отверстий на затылочной кости допускают вывод, что при расстрелах было употреблено огнестрельное оружие двух калибров: в подавляющем большинстве случаев — менее 8 мм, т.е. 7, 65 мм и менее; в меньшем числе — свыше 8 мм, т. е. 9 мм
Характер трещин костей черепа и обнаружение в некоторых случаях пороховых остатков у входного отверстия говорит о том, что выстрелы были произведены в упор или почти в упор.
Взаиморасположение входных и выходных отверстий показывает, что выстрелы производились сзади, при наклонённой вперед голове. При этом пулевой канал проходил через жизненно важные отделы головного мозга или вблизи от них, и разрушение ткани мозга являлось причиной смерти». [3]

На отверстиях от 9-мм патронов можно остановиться чуть подробнее. Первым пистолетом под 9-мм патрон в СССР стал пистолет Макарова, принятый на вооружение в 51-м году. А иностранных пистолетов под такой патрон не поставлялось, как и самих патронов. Так же не было и внутреннего производства таких боеприпасов. Единственный возможный вариант попадания пистолета с калибром 9-мм в руки сотрудника НКВД, это трофейные польские пистолеты "wz.35 VIS". Но таких пистолетов было выпущено всего 45 тыс. штук, так что попадание такого пистолета в расстрельную команду НКВД может быть только чисто теоретическим.

А вот у нацистов такой проблемы не было. У них в избытке были и пистолеты под калибр 7,65 и 9 мм, и боеприпасы. Так под калибр 7,65 был создан Люгер Р-08, известный как Парабеллум. Выпускался он и под патрон 9*19 мм. Всего этих пистолетов за годы войны выпущено около 900 тыс. штук.

Другим пистолетом под патрон 9*19 мм стал Вальтер Р-38, который пошёл в серию в 1940 году. За годы войны их было выпущено 1 млн 180 тыс. штук. И попали они к нашим офицерам только в виде трофеев.

Как помнит читатель, доктор Бутц рекомендовал установить дату расстрела по найденным документам на телах погибших. Давайте воспользуемся дельным советом.

«Документы, обнаруженные на трупах.
Кроме данных, зафиксированных в акте судебно-медицинской экспертизы, время расстрела немцами военнопленных польских офицеров (осень 1941 г., а не весна 1940 г., как утверждают немцы) устанавливается также и обнаруженными при вскрытии могил документами, относящимися не только ко второй половине 1940 г., но и к весне и лету (март-июнь) 1941 г.
Из обнаруженных судебно-медицинскими экспертами документов заслуживают особого внимания следующие:
На трупе № 92:
Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в Центральное бюро военнопленных… Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание ее мужа Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.IX.40г. На конверте имеется немецкий почтовый штамп – “Варшава, IX-40” и штамп “Москва, почтамт 9 экспедиция, 28.IX.40 года” и резолюция красными чернилами на русском языке: “Уч. Установить лагерь, направить для вручения”. 15.XI.40 г.” (подпись неразборчива).
На трупе № 4:
Почтовая открытка, заказная № 112 из Тарнополя с почтовым штемпелем “Тарнополь 12.XI.40 г.” Рукописный текст и адрес обесцвечены.
На трупе № 101:
Квитанция № 10293 от 19.XII.1939 г., выданная Козельским лагерем о приёме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов Ювелирторгу.
На трупе № 46:
Квитанция (№ неразборчив), выданная 16.XII.1939 г. Старобельским лагерем о приеме от Арашкевича Владимира Рудольфовича золотых часов. На обороте квитанции имеется отметка от 25 марта 1941 г. о том, что часы проданы Ювелирторгу.
На трупе № 71:
Бумажная иконка с изображением Христа, обнаруженная между 144 и 145 страницами католического молитвенника. На обороте иконки имеется надпись, из которой разборчива подпись – “Ядвиня” и дата “4 апреля 1941 г.” (т. е. и переписка была, а может быть, даже свидания? – Авт.)
На трупе № 46:
Квитанция от 6 апреля 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 225 рублей.
На том же трупе № 46: квитанция от 5 мая 1941 г. выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 102 рубля.
На трупе № 101:
Квитанция от 18 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Левандовского Э. денег в сумме 175 рублей.
На трупе № 53:
Неотправленная почтовая открытка на польском языке в адрес: Варшава, Багателя, 15 кв. 47 Ирене Кучинской. Датирована 20 июня 1941 г. Отправитель Станислав Кучинский». [4]

По всей видимости, перед тем, как допустить комиссию доктора Бутца до вскрытий, немцы постарались вынуть все документы, свидетельствующие, что расстрел случился позднее 1940 года, но когда надо обыскивать сотни, а то и тысячи трупов, неизбежно что-то окажется упущенным.

Ещё одним важным свидетельством в пользу версии с нацистским расстрелом стало замечание Анатолия Вассермана по поводу материала гильз.

"Дело в том, что они опубликовали многие фотоматериалы и документы, не зная о том, какие выводы из них можно сделать при сопоставлении с другими материалами.
Например, немцы опубликовали фотографии пистолетных гильз, найденных в раскопе. На двух снимках хорошо видна коррозия на гильзах. Специалисты сразу же определили, что такая коррозия характерна только для биметаллических гильз, то есть гильз, которые были сделаны из тонкой стали с медным покрытием. Такие гильзы выпускались только в Германии и использовались они только немецкими военными, никуда патроны с такими гильзами не поставлялись. Известно, что выпуск этих гильз начался летом 1940 года, то есть после той даты расстрела, которую назвали сами немцы. Соответственно, если в раскопе найдены такие гильзы, то это означает, что поляков расстреливали немцы." [5]

Помимо этого, существуют десятки свидетельств очевидцев, которые говорят о том, что и в 1940-м и в 1941-м поляки были живы и работали на строительстве дороги Москва-Минск.

Свидетельница Сашнева Мария Александровна, учительница начальной школы дер. Зеньково, рассказала Специальной Комиссии о том, что в августе месяце 1941 года она приютила у себя в доме в деревне Зеньково бежавшего из лагеря военнопленного поляка.

«...Поляк был в польской военной форме, которую я сразу узнала, так как в течение 1940-41 г.г. видела на шоссе группы военнопленных поляков, которые под конвоем вели какие-то работы на шоссе... Поляк меня заинтересовал потому, что, как выяснилось, он до призыва на военную службу был в Польше учителем начальной школы. Так как я сама окончила педтехникум и готовилась быть учительницей, то потому и завела с ним разговор. Он рассказал мне, что окончил в Польше учительскую семинарию, а затем учился в какой-то военной школе и был подпоручиком запаса. С начала военных действий Польши с Германией он был призван на действительную службу, находился в Брест-Литовске, где и попал в плен к частям Красной Армии... Больше года он находился в лагере под Смоленском.
Когда пришли немцы, они захватили польский лагерь, установили в нем жесткий режим. Немцы не считали поляков за людей, всячески притесняли и издевались над ними. Были случаи расстрела поляков ни за что. Тогда он решил бежать. Рассказывая о себе, он сказал, что жена его также учительница, что у него есть два брата и две сестры...» [6]

Уходя на другой день, поляк назвал свою фамилию, которую Сашнева записала в книге. В представленной Сашневой Специальной Комиссии книге «Практические занятия по естествознанию» Ягодовского на последней странице имеется запись:

«Лоек Юзеф и Софья. Город Замостье улица Огродная дом №25». [7]

В опубликованных немцами списках под №3796 Лоек Юзеф, лейтенант, значится, как расстрелянный на «Козьих Горах» в Катынском лесу весной 1940 г.

Свидетель Даниленков Н. В., крестьянин колхоза «Красная Заря» Катынского сельсовета, показал:

«В 1941 г. в августе — сентябре м-це, когда пришли немцы, я встречал поляков, работающих на шоссе группами по 15-20 чел.» [8]

Такие же показания дали свидетели: Солдатенков — бывший староста деревни Борок, Колачев А. С. — врач Смоленска, Оглоблин А. П. — священник, Сергеев Т. И. — дорожный мастер, Смирягин П. А. — инженер, Московская А. М. — жительница Смоленска, Алексеев А. М. — председатель колхоза деревни Борок, Куцев И. В. — водопроводный техник, Городецкий В. П. — священник, Базекина А. Т. — бухгалтер, Ветрова Е. В. — учительница, Савватеев И. В. — дежурный по станции Гнездово и другие.

Облавы на польских военнопленных

Наличие военнопленных поляков осенью 1941 г. в районах Смоленска подтверждается также фактом проведения немцами многочисленных облав на этих военнопленных, бежавших из лагерей.

Свидетель Картошкин И. М., плотник, показал:

«Военнопленных поляков осенью 1941 г. немцы искали не только в лесах, но и привлекалась полиция для ночных обысков в деревнях». [9]

Бывший староста деревни Новые Батеки Захаров М. Д. показал, что осенью 1941 г. немцы усиленно «прочесывали» деревни и леса в поисках польских военнопленных.

Свидетель Даниленков Н. В., крестьянин колхоза «Красная Заря», показал:

«У нас производились специальные облавы по розыску бежавших из-под стражи военнопленных поляков. Такие обыски два или три раза были в моем доме. После одного обыска я спросил старосту Сергеева Константина — кого ищут в нашей деревне. Сергеев сказал, что прибыл приказ из немецкой комендатуры, по которому во всех без исключения домах должен быть произведен обыск, так как в нашей деревне скрываются военнопленные поляки, бежавшие из лагеря. Через некоторое время обыски прекратились». [10]

Свидетель Фатьков Т. Е., колхозник, показал:

«Облавы по розыску пленных поляков производились несколько раз. Это было в августе — сентябре 1941 года. После сентября 1941 г. такие облавы прекратились и больше никто польских военнопленных не видел.» [11]

Конечно, многие читатели скажут, что всё это советская пропаганда, все показания выбиты или даны под угрозой расстрела! Ну тогда мы можем обратиться к очень интересному свидетельству чехословацкого профессора, Франтишека Гаека.

Чем он интересен? А он входил в ту самую комиссию доктора Бутца.

У него возникают вопросы даже в отношении свидетелей, представленных немецкой стороной.

«Странно, что немецкая администрация, хотя и приложила к делу столько усилий, не отыскала тех 10 польских рабочих, которые летом 1942 г. первыми нашли могилы, и не спросила их, от кого они узнали о могилах и почему в таком случае не сообщили о находке немецким органам. Ведь у польских рабочих не было причин утаивать это дело.
Странно так же и то, что не были найдены и допрошены люди, отдыхавшие на даче, и лечащий персонал, который располагался в отдельном доме возле дачи. Штат этого учреждения должен был быть довольно многочисленным, и невозможно, чтобы служащие не общались с жителями Катыни и соседних Козьих Гор. Они должны были знать, кто копал массовые могилы и кто их засыпал. Вырыть такие большие ямы и расстрелять 8-12 тысяч людей ведь не мог один человек, причем тайно. Этот персонал, общаясь с населением, обязательно обмолвился бы о том, что произошло в Катынском лесу, т. к. прошло больше года, прежде чем немцы заняли Катынь, и персонал до этого момента оставался на месте.
Хотя немцы и выпустили обращение к жителям Смоленска и напечатали его также в газете «Новый Путь», выходившем в Смоленске, чтобы отозвались те, у кого есть информация о массовом убийстве польских офицеров, однако обращение, по-видимому, успеха не имело.»
[12]

Свидетели, которых допросила советская комиссия, показывают следующее.

Свидетели Алексеева, Михайлова и Конаховская единодушно показали, что в Катынском лесу, называемом также Козьими Горами, располагался штаб 537 строительного батальона, в котором было около 30 немцев. Командовал им подполковник Арнес, его адъютантом был старший лейтенант Рекст, еще одним офицером был лейтенант Хотт. Женщины состояли при штабе в качестве обслуживающего персонала.

Алексеева показала, что в конце сентября 1941 г. на дачу в Козьих Горах каждый день приезжало несколько грузовых машин, которые на полчаса или на час останавливались где-то на дороге, соединяющей шоссе и дачу, т.к. звук их моторов затихал.

На месте сразу же начиналась стрельба, выстрелы следовали один за другим в коротких, но приблизительно одинаковых интервалах. Потом стрельба прекращалась, и машины подъезжали к даче. Из машин, всегда шумно разговаривая, выходили немецкие рядовые и унтер-офицеры и незамедлительно направлялись мыться в баню. Потом начиналась пьянка. На мундирах двух ефрейторов она постоянно видела следы свежей крови. Когда она ходила к даче или от дачи, то наблюдала в нескольких местах недалеко от дороги свеженабросанную землю, которая занимала каждый раз все больше места. Когда один раз она задержалась, то увидела, как ведут пленных поляков. Она спряталась в зарослях и приблизительно через 20-30 минут услышала выстрелы.

Подобные показания дали и свидетели Михайлова и Конаховская.

Свидетель Захаров подтвердил, что сказал немцам, что в 1940 году вагоны с поляками действительно проезжали через Смоленск по направлению к западу, но что он не знает, куда они ехали. Тогда офицер, который его допрашивал, сказал, что если он не хочет давать показания по-хорошему, тогда будет приневолен к этому силой, и стал его избивать резиновой дубинкой. Потом его положили на скамейку и офицер с переводчиком избили его до потери сознания. Когда пришел в себя, то, запуганный и принуждаемый избиениями, подписал протокол под угрозой расстрела.

Остальные свидетели, которых допрашивали немцы, или умерли, или же их немцы угнали.

Таким образом, первоначальные показания этих двух свидетелей находятся в противоречии с последующими, и поэтому является бесспорным то, что в одном из этих случаев они говорили неправду.

Наиболее значительным документом немцы считают дневник майора Сольского, который он вел до 9-го апреля и в котором записано:

«8/4: 3:30 отъезд со станции Козельск на запад, 9:45 станция Ельня. С 12 часов стоим на запасном пути.
9/4: За несколько минут до пяти нас подняли и распределили к перегрузке. Мы должны перейти на машины. Куда дальше?
9/4: В 5 часов утра. Перед рассветом день начинается нехорошо. Нас перегружают в тюремные машины. В отделениях есть охрана. Приходим в лес - какая-то здравница. Нас тщательно обыскали... Часы, время на них 6:30 (8:30). Спрашивают об обручальных кольцах, отбирают рубли, паспорта, карманные (перочинные) ножи».
[13]

Дневник был опубликован в «Белой книге» и довольно подозрителен своим содержанием. Записи находятся в противоречии с показаниями свидетелей и другими обстоятельствами. Не проставлен год - только день и месяц. Также отсутствует доказательство, что он написан собственной рукой автора.

С другой стороны, советская комиссия при дальнейшей эксгумации трупов нашла на разных телах в общей сложности 9 других документов, в которых стояли даты с 12-го сентября 1940 г. по 20 июня 1941 г., т.е. даты периода, когда, согласно немцам, офицеры были уже казнены.

Продолжение следует…

Борис Федоров

Часть 2

Примечания:

[1] Газета “Правда” №22 от 1944 года, Сообщение Специальной Комиссии (Бурденко)

[2] Е. Прудникова, И. Чигирин. «Катынь. Ложь, ставшая историей»,

http://www.katyn-books.ru/library/katyn-lozh-stavshaya-istor...

[3] Сообщение Специальной Комиссии (полностью), http://katyn.chat.ru/rspeccom.htm

[4] Там же;

[5] Анатолий Вассерман о Катыни,

https://smolnarod.ru/sn/anatolij-vasserman-o-katyni/

[6] Сообщение Специальной Комиссии (полностью), http://katyn.chat.ru/rspeccom.htm

[7] Там же;

[8] Там же;

[9] Там же;

[10] Там же;

[11] Там же;

[12] Катынские доказательства. проф. Франтишек Гаек, http://istmat.info/node/26224

[13] Е. Прудникова, И. Чигирин. «Катынь. Ложь, ставшая историей»,

http://www.katyn-books.ru/library/katyn-svidetelstva-vospomi...

Задание на раскопки доктор Бутц получил 1 марта, но работы начались только 29-го.

Из сообщений доктора Бутца о катынских раскопках:

“1 марта 1943 года я получил для ознакомления рапорт тайной полевой полиции от 28 февраля 1943 г. об обнаружении массовых могил польских офицеров, расстрелянных органами НКВД в Катынском лесу в 1940 году. В результате пробных эксгумаций, проведенных при участии тайной полевой полиции, я убедился в достоверности собранных показаний очевидцев, жителей окрестных деревень. Еще не оттаявшая земля не позволяла сразу приступить к массовому извлечению и исследованию трупов. Только 29 марта была начата массовая эксгумация.
До 1 июня 1943 г. в Катынском лесу были исследованы 7 братских могил, в которых находились трупы бывших офицеров польской армии. Эти могилы находились одна возле другой на лесных полянах, засаженных молодыми сосенками.
Итак, 7 братских могил в общей сложности занимали площадь не меньше 487 кв. м.
Как правило, могилы были заполнены трупами до уровня 1,5 м ниже края.
1 июня 1943 года в юго-западной части болотистой низины, на расстоянии около 100 м от первых семи могил, была обнаружена могила № 8.
К северо-востоку от места захоронений (могилы №№ 1–7), по другую сторону лесной дороги, ведущей к Дому отдыха НКВД, и к юго-востоку от могилы № 8 были предприняты раскопки в лесу, которые привели к обнаружению многочисленных могил советских граждан. Этот факт подтверждал уже имевшиеся сведения, что Катынский лес многие годы был местом казней, производимых ЧК, ГПУ и НКВД”. [1]

Консервация и идентификация трупов

Вначале консервация эксгумированных трупов была возложена на специально обученный немецкий персонал и приданных ему рабочих из числа местных жителей, а в дальнейшем поручена краковскому врачу д-ру Водзинскому, который прибыл в Катынь в составе делегации Польского Красного Креста.

В связи с консервацией останков возникли различные трудности; так, например, в могиле № 5 неожиданно появилась подпочвенная вода. Кроме того, трупы, особенно в нижних слоях, ввиду далеко зашедшего процесса разложения слиплись в плотную массу, так что зачастую их было очень трудно разъединить. Вообще в каждом случае, когда приходилось иметь дело с беспорядочным, а не послойным, захоронением, возникал вопрос, удастся ли извлечь трупы неповрежденными, поскольку их конечности находились, как правило, в другом слое и, размягчившись вследствие разложения, при эксгумации подвергались повреждению или отрывались от тела.

Каждый труп укладывался на деревянные носилки, на которых его выносили из могилы. Трупы укладывали на поляне. Сразу после извлечения из могилы они снабжались порядковым номером — к каждому прикрепляли круглую железную бирку с выбитым номером. Таким образом по истечении некоторого времени образовались ряды из сотен извлеченных трупов, один возле другого; они были подвергнуты профессиональному осмотру.

Обмундирование на извлеченных трупах можно с полной уверенностью определить как форменную одежду польской армии. Установлены: польские орлы на пуговицах, войсковые степени, ордена и знаки отличия, полковые знаки, обозначения рода войск, фасон сапог, головные уборы офицеров и рядовых, портупеи и ремни, походные фляги, алюминиевые кружки, штемпеля на белье. Следует также подчеркнуть, что среди жертв находится много офицеров 1-го кавалерийского им. Ю. Пилсудского полка. Этот факт подтверждают, среди прочего, найденные в могиле № 8 погоны с буквами S. Р. (отборный полк легкой кавалерии).

На мундирах убитых были найдены также отличия за храбрость, как-то: серебряный крест «Virtuti Militari» — эквивалент немецкому «Ritterkreuz» (рыцарскому кресту), польские ордена «Krzyz Zaslugi», «Krzyz Walecznych» и пр.

Как правило, у убитых кроме небольших денежных сумм (польские банкноты, разменная монета) были также и крупные суммы польских злотых в пачках. На жертвах часто находили табакерки ручной работы, иногда еще наполненные деревянные портсигары, а также мундштуки с вырезанными монограммами и годом 1939 или 1940 и надписью «Козельск» (название лагеря в 260 км к юго-востоку от Смоленска и в 120 км к северу от Орла). В этом лагере находилось большинство офицеров, убитых в Катыни. Это подтверждается тем, что найденные на жертвах письма от родственников и друзей были главным образом адресованы на Козельск. Найденные на жертвах гражданские документы (паспорта, записные книжки, письма, открытки, календари, фотографии, рисунки) во многих случаях давали возможность установить фамилию, возраст, профессию, происхождение и семейное положение отдельных жертв.

До 3 июня 1943 года из братских могил в общей сложности изъято и наново похоронено 4143 трупа.

Разложение трупов во многих случаях очень затрудняло их идентификацию, однако последняя производилась очень тщательно и позволила установить личность 2815 жертв (67,9 %).

Разложение тел жертв Катыни проявилось в разной степени и форме в зависимости от положения тела в могиле и как такового и по отношению к другим телам. Наряду с мумификацией в верхних пластах и у стенок могилы, в средних и нижних пластах был отмечен процесс влажного разложения с начальным или более далеко зашедшим образованием жировоска. В результате, соприкасающиеся трупы слиплись, были точно спаяны под действием затвердевшей трупной жидкости, а особенно — жирных кислот различной консистенции. Под влиянием давления трупы деформировались. Все это указывает на исконное, нетронутое положение тел.

Нигде, ни непосредственно на трупах, ни на одежде не было обнаружено следов насекомых, относящихся к периоду захоронения; это доказывает, что казнь и захоронение происходили в холодное время года, когда еще не было насекомых.

Коротко о насекомых

В немецком докладе и сторонниками «официальной» версии подчеркивалось, что немцы не нашли насекомых в массовых захоронениях с момента погребения. Они использовали этот факт, чтобы подчеркнуть: эти убийства имели место весной — апреле-мае — и таким образом были совершены советским режимом. Они настаивали: если бы расстрелы проводились осенью, и это было делом рук немцев, в захоронениях должны были находиться насекомые.

Однако по показаниям доктора Марко Маркова из Болгарии, который был одним из медицинских экспертов группы, которую собрали немцы для поездки в Катынь, немецкий отчет лгал по по поводу насекомых и находится в вопиющем противоречии с выводами профессора Пальмиери. В трупе, который лично вскрывал Пальмиери, имелись следы останков насекомых и их личинок, что профессор и зафиксировал в своем протоколе. [2]

Причина смерти

Установлено, что туловища жертв были сильно сдавлены, потому что, как правило, трупы лежали в могилах слоями (от 10 до 12 слоев). Грудная клетка была сплющена, живот сильно вдавлен, носы приплюснуты, мягкие части тела, включая половые органы, также сплющены. В общем, в большинстве случаев трупы находились в стадии образования жировоска, однако еще не завершившейся полностью.

Исследованиями скелета было установлено наличие отверстий в черепах, произведенных выстрелом из огнестрельного оружия. В одном случае установлен удар штыком в грудную клетку, в других случаях — переломы челюсти. Эти повреждения вызваны ударами, нанесенными еще при жизни казненных.

На основе вышеописанного процесса изменений, происходящих в мертвом теле, трудно точно определить дату смерти. Нам впервые пришлось исследовать такого рода массовые могилы, где сложенные вместе трупы зачастую оказывались слившимися в одну сплошную массу.

До сих пор, как правило, публикации из области судебной медицины касались одиночных трупов. Но опыт профессора Орсоса из Будапешта показал, что череп трупа № 526 дает возможность установить дату смерти сравнительно точно.

Имеется в виду «обызвествленно-затвердевшая многослойная корка на поверхности уже глинисто-унифицированной мозговой ткани». Орсос на основе соответствующих опытов и исследований указал на факт, что такой вид изменений не свойствен трупам, которые пролежали в земле меньше трех лет. Он констатировал такое же состояние мозга у ряда других трупов.

Таким образом, наличие упомянутого образования, подтвержденное научным исследованием, позволило установить, что трупы покоились в земле уже ряд лет, по крайней мере три года.

Изменения, происходящие в тканях трупов, в каждом отдельном случае зависят в большой мере от положения трупа, от рода почвы, ее состава и свойств, а также от насыщенности влагой. Ввиду этого, а вернее из-за отсутствия материала для сравнения, нельзя определенно решить априори, сколько времени трупы пролежали в земле. При оценке следственных материалов, особенно когда вопрос касается определения даты смерти жертв, крайне важно учитывать внешние обстоятельства каждого конкретного случая. Ввиду этого особое значение приобретают найденные документы и газеты, неоспоримо указывающие на весну 1940 года как на время казни.

На этом немного остановимся. По поводу обызвествлении мозговых оболочек. Франтишек Гаек разобрал этот аргумент довольно убедительно.

Из доклада Ф.Гаека на собрании Общества Чешских врачей в Праге 9 июля 1945 года

Профессор Орсос из Будапешта обратил внимание на то, что в черепе одного из трупов он обнаружил на поверхности мозговой массы твердое, как бы известковое, отложение, которое в соответствии с его опытом наблюдается только после 3 лет нахождения трупа в могиле. Орсос опубликовал в № 11 «Орвоси Гетилап» за 1941 г. статью о том, что у трупов, пролежавших в земле дольше 3‑4-х лет, как он обнаружил, поверхность задней черепной ямки (fossa cranii posterior) и обеих каменистых костей (os petrosum) размягчена и изъедена, т.е. наблюдается сильный дефект кости. Декальцинированная затылочная кость (os occipitale) была мягка, как корка хлеба. Всегда, когда это наблюдалось, этот дефект обнаруживался в местах соприкосновения кости с загустевшей мозговой массой, однако кость была повреждена не прямо под прилегающей к ней поверхностью мозговой массы, но в непосредственной близости, где кость могла контактировать с воздухом. Тогда на поверхности мозга в этих местах образовывалось указанное выше отложение.

Этот эффект не является ничем особенным. В результате воздействия кислот, образованных в процессе разложения, происходит декальцинирование костей. Если труп лежит навзничь, образующиеся кислоты не могут оттекать и собираются в задней черепной ямке по сторонам внутреннего затылочного гребешка crista occipitalis interna. В случае более сильной концентрации кислот это может не только декальцинировать кость, но и явиться причиной сильной аррозии (разъедания) ведущей даже к перфорации. Экстрагированные из костей минеральные вещества (кальциевые, магнезиальные и фосфатные) откладываются потом на близлежащих частях мозговой массы и после исчезновения в ней жидкостей, внешние части массы засыхают и затвердевают. Это, однако, случается не только по истечении трех лет, но иногда и гораздо раньше, т.к. все зависит от количества и концентрации кислот, которые вызывают декальцинирование и размягчение костей, причем концентрация кислот бывает различна. Проф. Орсос осмотрел ряд черепов, но только у одного из них обнаружил подобные изменения, и к тому же, в незначительной степени. В остальных же черепах этого не было. Если бы явление носило регулярный характер, тогда оно бы имело место у большинства черепов, т.к. трупы были погребены одновременно. [3]

Что касается могилы номер 5, которая была заполнена грунтовыми водами, если мы примем за правду период расстрелов с марта по апрель 1940 года, то это период таяния снегов, и самого высокого стояния грунтовых вод. Так что копание могилы номер 5 превращалось бы в практически невыполнимую задачу. Что, собственно, и получил сам Бутц, так как раскопки происходят как раз в этот период, март-апрель. Геологи называют самый низкий уровень стояния грунтовых вод меженью. В наших климатических условиях это период с июня по середину октября и с января по начало марта. И в этот период прекрасно вписывается период предполагаемых расстрелов поляков немцами в сентябре-октябре 1941 года.

Про обнаруженные документы вместе с телами. Тоже довольно странно. Мне сложно представить, зачем бы НКВД выдавали документы жертвам перед расстрелом.

Ну и немного про знаки отличия, награды и погоны, которые увидел при раскопках доктор Бутц.

19 марта 1931 года постановлением Центрального исполнительного комитета (ЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) было утверждено Положение о военнопленных, действующее на территории Советского Союза,в нем декларировалось предоставление политических прав военнопленным, принадлежащим к рабочему классу или беднейшему крестьянству (ст. 10), запрещалось денщичество, равно как и ношение знаков отличия (ст. 18), предусматривалось создание лагерных комитетов, выражающих интересы солдатской массы (ст. 14). Так что ношение наград и знаков отличия было исключено. Только Постановление СНК СССР № 1798-800с от 1 июля 1941 г.изменило эту практику. Так что наличие погонов, наград и других знаков отличия говорит о том, что расстрелы были позднее 40-го года.

Другие выводы Бутца

Так к каким же выводам, в итоге, пришёл доктор Бутц? После долгих описаний о воздействии внешних и внутренних факторов, доктор делает следующий вывод:

"Нельзя дать точных указаний на период времени, в течение которого могли произойти вышеописанные, единственные в своём роде процессы превращения, принимая во внимание единичность известных до сих пор случаев, особенно отсутствие научных исследований такого рода массовых могил, где трупы были бы как бы скованы в массивный блок. В существующих до настоящего времени публикациях по гражданской и военной судебной медицине дело идёт повсюду об единичных трупах...
...Так как трупные изменения зависят в высокой степени от положения, рода, состава и свойств почвы, а также от вида её увлажнения, то пока нельзя точно высказаться о продолжительности пребывания трупов в земле, в особенности за отсутствием возможности сравнения, как и всегда, при оценке подлежащего исследованию комплекса. Особенно при решении вопроса о давности смерти, необходимо принять во внимание обстоятельства дела. В этой связи возобновляется значение найденных при трупах документов и газет, главным образом, постольку, поскольку из их дат неопровержимо оказывается моментом казни весна 1940 года." [4]

Получается, доктор Бутц, вскрыв более 4-х тысяч трупов не может дать нам ответ, сколько же трупы пролежали в земле? И отсылает нас к найденным документам как точному источнику? Немного позже мы так и сделаем.

Перейдем к тому, из какого оружия были убиты поляки? Тут нас снова ждёт сюрприз. Из отчета доктора Бутца:

"Почти во всех случаях установлено, что причиной смерти катынских жертв был выстрел в голову (в затылок). Входное пулевое отверстие в исследованных черепах указывало на выстрел из пистолета калибра меньшего, чем 8 мм. Этот вывод был подтвержден наличием многочисленных пуль и гильз, которые были найдены на месте преступления. Удалось даже установить точный калибр — 7,65, так как в могиле № 2 был найден оригинальный патрон «Geco 7,65 D.» Поверхность этого патрона под действием гнилостной жижи была зеленовато-черного цвета, а у основания шейки гильзы он был покрыт жировой субстанцией (продукт трупного разложения) и зеленым налетом окиси меди. Это указывало на то, что с самого начала этот патрон лежал во внутреннем слое трупов. Кроме того, во многих случаях удалось найти и исследовать пули. Для казни применялись пистолетные патроны калибра 7,65, на что указывала маркировка торца гильз. Эти торцы во всех случаях были замаркированы штамповкой «Geco 7,65 D.», что совпадает с маркировкой неиспользованных патронов.
Пистолетные боеприпасы этой марки, использованные в Катыни, многие годы производились на заводе Gustaw Genschow Co. в Дурлахе под Карлсруэ (Баден). В полученном от фирмы разъяснении указано на изменения в маркировке гильз пистолетных патронов за последние десять-пятнадцать лет. Маркировка патронов, найденных в Катыни, позволяет уверенно заключить, что боеприпасы, использованные для казни, были изготовлены в Дурхлахе в 1922-31 годах." [5]

Закупать боеприпасы СССР прекратил в 1930 году. А с 1939 года табельным оружием для НКВД и войск становится Наган и ТТ. К этим пистолетам данный боеприпас не подходил. Любой боеприпас имеет срок годности и условия хранения. С какой целью советская власть хранила бы на складах боеприпасы к немецкому оружию? Да ещё десять лет?

На слушаниях Комиссии Мэддена в 1952 году Густав Геншов, президент компании по производству боеприпасов «Geco», которые немцы нашли в Катыни, сказал, что продажа боеприпасов «Geco» в Советский Союз после 1928 года была незначительной. И еще:

“Я хочу отметить, что торговая марка, которая использовалась до 1933-34 годов, после того как она была введена, также имела маркировку «Geko» и «7.65». Были только добавлены две буквы Д в нижней части справа и слева от слова «Geko».” (Мэдден V 1578-9) [6]

На стреляных пистолетных гильзах в немецком отчете была обнаружена маркировка «Geko DD7.65…». Гильзы, упомянутые в отчете, были 1928-1931 годов выпуска. Геншов заявил, что на патронах, которые экспортировались в СССР до 1928 года, еще не ставилась отметка «Geko», а когда появилась маркировка «Geko DD7.65», то экспорт был очень маленьким. По данным фирмы Геншова они никогда не производили патроны с маркировкой «Geko 7,65 D». Они были «Geko 7,65 DD» (или «Geko DD7,65», или «Geko D7,65 D». Как странно, что немецкие “следователи” не заметили подобное несовпадения, ведь в могилах были тысячи таких гильз.

Показания свидетелей

После вскрытия могил, немцы решили продемонстрировать широкой общественности зверства большевиков, для чего стали возить на экскурсии представителей иностранных делегаций и жителей Смоленска. Но эффект оказался обратным ожидаемому. Люди стали замечать странности и нестыковки.

Из показаний заведующего Смоленской водопроводной сетью И.З. Купева.

«Сначала нас привезли к небольшому деревянному домику в Красном Бору, где немцами была организована выставка. На выставке были показаны якобы вырытые из катынских могил польский военный мундир, разные документы, письма, деньги, погоны, кресты, медали, фотокарточки и другие мелкие вещи. Даже при беглом осмотре, так как долго задерживаться у витрин, где под стеклом лежали вещи и документы, нам не давали, было видно, что все это очень хорошо сохранилось. Мундир был совершенно цел и только в отдельных местах был покрыт плесенью. На погонах были отчетливо видны полностью сохранившиеся знаки различия.
После осмотра выставки нас на машинах доставили в Катынский лес и на шоссе. Высадив из машин под наблюдением немцев, повели к могилам.
Все трупы и одежда на них были в очень хорошем состоянии. У трупов сохранилась даже кожа на открытых частях тела (лицо, руки).
О том, что расстрелы польских офицеров произведены самими немцами, подтверждало то обстоятельство, что у некоторых трупов руки были связаны немецкой бумажной бечевкой, имевшей совершенно новый вид. Такие бумажные бечевки я лично видел у немцев в Смоленске. Немцами они употреблялись для упаковки и завязывания мешков». [7]

Из показаний Е.Н. Ветровой, учительницы школы в поселке Катынь.

«После того, как был открыт доступ к могилам, я в группе колхозников дер. Барсуки... возвращаясь из гор. Смоленска, куда я ездила на базар, посетила место раскопок.
Судя по одежде, там находились не только офицеры, но и солдаты польской армии. Большинство трупов сохранило довольно свежий вид. А именно сохранился кожный покров, волосы, тела сохранили нормальную форму, то же самое и лица. Трупы никак не походили, как утверждала фашистская пропаганда, на людей, расстрелянных три – три с половиной года назад...
Звезды на погонах некоторых лежавших в верхнем ряду трупов поблескивали, хотя, казалось бы, от времени они должны были покрыться толстым слоем ржавчины. Веревки, которыми были повязаны руки, имели вид новых, хотя, согласно немецкой версии, они должны были истлеть. Обувь на ногах трупов сохранилась полностью. Кроме того, мне бросилось в глаза, что у многих расстрелянных полностью сохранились гамаши, изготовленные из темно-зеленой материи. По обуви и одежде нетрудно было заключить, что в штабелях лежали не только офицеры, но и солдаты. Солдаты, в отличие от офицеров, были обуты в грубые башмаки. Все вышеизложенное, как на меня лично, так и на сопровождающих меня лиц, произвело впечатление грубой фальшивки». [8]

Из показаний К.Н. Зубкова, 1908 г.р., судмедэксперта города Смоленска, врача-патологоанатома:

«Ткани тела трупов, доступные осмотру, лица, шеи, рук имели преимущественно грязно-зеленоватый цвет, в отдельных случаях грязно-коричневый, но полного разрушения тканей гниением не было. В отдельных случаях были видны обнаженные сухожилия белесоватого цвета в части мышц. В ряде случаев в головах трупов в области затылка или лба были видны круглые отверстия, сходные с отверстиями пулевых ран и в тех случаях гниение тканей головы было выражено сильнее.
Веревки, которыми были связаны руки, сохранились хорошо, были витые светло-желтого цвета. Распустившийся конец одной из таких веревок давал повод считать, что веревка сделана из бумаги, по-видимому, немецкого происхождения, так как бумажные веревки в Советском Союзе не делаются.
Во время моего пребывания на раскопках на дне большой ямы работали люди по разборке и извлечению трупов. Для этого они применяли лопаты или другие инструменты, а также брали трупы руками, перетаскивая их за руки, за ноги и одежду с места на место. Притом они действовали довольно грубо и решительно, но ни в одном случае не приходилось наблюдать, чтобы трупы распадались или отрывались их отдельные части, это указывало на сохранность и прочность тканей тела и одежды. Учитывая все вышеизложенное, я пришел к выводу, что давность пребывания трупов в земле не три года, как то утверждали немцы, а значительно меньше. Зная, что в массовых могилах гниение протекает быстрее, чем в одиночных, и тем более без гробов, что одежда и металлические части в таких случаях тоже менее устойчивы и сопоставляя “выставленный” немцами срок давности события три года с тем, что удалось обнаружить на месте раскопок, я пришел к выводу, что массовый расстрел был произведен около полутора лет тому назад и может относиться к периоду осени 1941 года или весны 1942 года.
В результате посещения раскопок я укрепил мое убеждение, что совершенное массовое злодеяние — дело рук немцев». [9]

7 августа 1943 года началась операция "Суворов". Бои за Смоленск проходили с 15 сентября по 2 октября. Отступая, немцы, как у них водится, сожгли всё, что успели. В том числе и дачу НКВД, где находился штаб 537-го батальона связи. И попытались найти всех свидетелей, чьи показания приведены выше, а также трёх девушек, работавших на даче, чьи показания мы приведём чуть позже. Но сумели найти не всех. Девушки и самый ценный свидетель Парфён Киселёв сумели спрятаться в лесу.

Продолжение следует…

Борис Федоров

источник

Примечания:

[1] Отчет профессора медицины доктора Бутца, https://history.wikireading.ru/273411

[2] Ферр, Тайна катынского расстрела, https://vk.com/doc-139881388_555549136

[3] Катынские доказательства. проф. Франтишек Гаек. 9 июля 1945 г., http://istmat.info/node/26224

[4] Прудникова, Чигирин, Катынь. Ложь, ставшая историей, https://readli.net/katyin-lozh-stavshaya-istoriey/

[5] Отчет профессора медицины доктора Бутца, https://history.wikireading.ru/273411

[6] Ферр, Тайна катынского расстрела, https://vk.com/doc-139881388_555549136

[7] Прудникова, Чигирин, Катынь. Ложь, ставшая историей, https://readli.net/katyin-lozh-stavshaya-istoriey/

[8] Там же;

[9] Там же.

Как все мы знаем из истории, отношения России и Польши складывались очень непросто. Постоянные конфликты и войны, захват Польши Российской империей, затем обретение Польшей независимости, война в 1921-м году, по результатам которой к Польше отошли территории Западных Украины и Белоруссии, и как финал - возврат этих территорий в 1939 году.

Одним из мощнейших инструментов в идеологической войне Польши и СССР стал инцидент с расстрелом польских офицеров в лесу, неподалеку от Смоленска, в местечке Козьи Горы. Ставший известным в дальнейшем как "Катынский расстрел".

Впервые об этом преступлении стало известно из заявления Геббельса от 13 апреля 1943 года:

"Из Смоленска сообщают, что местное население указало немецким властям место тайных массовых экзекуций, проведенных большевиками, где ГПУ уничтожило 10 000 польских офицеров.
Немецкие власти отправились в Косогоры — советскую здравницу, расположенную в 16 км на запад от Смоленска, где и произошло страшное открытие. Ими обнаружена яма длиной 28 метров и шириной 16 метров, в которой находились уложенные в 12 слоев трупы польских офицеров в количестве 3000. На трупах была полная военная форма, часть из них связаны, и у всех раны от револьверных выстрелов в затылок...
...Продолжаются поиски и открытие новых ям. Под уже открытыми слоями обнаружены новые слои. Общее число убитых офицеров оценивается в 10 000, что соответствует примерно полному польскому офицерскому корпусу, взятому большевиками в плен.
Печ. no: «Zbrodnia katyńska w świetle dokumentów». London, 1980. S. 85." [1]

СССР не признал причастности к этому преступлению, и уже 15 апреля Совинформбюро опубликовало заявление:

"Гнусные измышления немецко-фашистских палачей", где говорилось, что немецкие сообщения по поводу найденных тел не оставляют сомнений в судьбе бывших польских пленных, находившихся в 1941 году в районе западнее Смоленска на строительных работах, и попавших вместе с другими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей летом 1941-го года, после отхода советских войск из района Смоленска."
Печ. по: «Правда», 16 апреля 1943 г. [2]

Польская сторона отреагировала весьма странно, особенно если учесть, как нацисты вели себя на захваченных польских территориях. 17 апреля было опубликовано коммюнике польского правительства в изгнании, с требованием провести расследование под эгидой Международного Красного Креста.

Понимая, что под контролем нацистов независимое расследование невозможно, Москва и Лондон воспротивились этой инициативе. 24 апреля Черчилль написал Сталину:

"Мы, конечно, будем энергично противиться какому-либо "расследованию" Международным Красным Крестом или любым другим органом на любой территории, находящейся под властью немцев. Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путём запугивания." [3]

Несмотря на твёрдую позицию Англии и СССР, Польское правительство в изгнании продолжило нападки на СССР, тем самым вынудив советское правительство разорвать дипломатические отношения с ним.

Нота Советского правительства о решении прервать отношения с Польским правительством от 25 апреля 1943 года:

"Советскому правительству известно, что эта враждебная кампания против Советского Союза предпринята Польским правительством для того, чтобы путем использования гитлеровской клеветнической фальшивки произвести нажим на Советское правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы." [4]

После войны вопрос о Катынском расстреле был поднят на Нюрнбергском трибунале. Но из-за ошибочной стратегии обвинения, построенной на попытке доказать вину командира штаба 537-го "строительного батальона" "подполковника Арнеса", защита зацепилась за эту ошибку, так как 537 батальон был батальоном связи, и командовал им полковник Аренс (ошибка была в звании, написании фамилии полковника и в том, что подразделение было не строителями а связистами), который прибыл в часть только в ноябре 1941-го года и расстрелов не застал.

Ухватившись за эти несовпадения, защита легко отвела все обвинения в адрес этого подразделения. В итоге в обвинительное заключение Катынский расстрел не вошёл. Но это обозначало лишь то, что трибунал признал, что вина данного батальона не доказана. Кстати, Блокада Ленинграда так же не вошла в итоговое обвинение Нюрнберга.

В следующий раз вопрос о Катыни был поднят в 1988 году с предъявления Горбачеву претензий и требований компетенций со стороны Польши. (Интересно, а без требования компенсации этот вопрос был бы гордым панам хоть на секунду интересен?).

Москва признала убийство польских офицеров, но решила всё свалить на Сталина, Берия и Меркулова. Вопрос временно затих, а вместе с ним исчез долг Польши перед СССР в 5,4 млрд рублей. Тогдашних. Это примерно 8,4 млрд долларов. Тоже тогдашних.

В 1992 году была сделана сенсационная находка, "закрытый пакет №1". И в ходе процесса над КПСС эти документы были внесены в Конституционный суд РФ. Но в силу ряда ошибок в оформлении, не характерных для 1949-го года, Суд отказался их приобщать к процессу. (Рудинский Ф.М. " Дело КПСС в Конституционном Суде" 1999 год. С. 309)

На данный момент официальная позиция правительства РФ совпадает с позицией Геббельса и Гитлера: в расстреле виноват СССР.

Ну а теперь мы предлагаем взвесить доказательную базу той и другой стороны. Начнём с позиции нацистов.

Официальное заявление Германии мы привели выше. Теперь посмотрим, что же нашли немцы?

Рапорт секретаря полевой полиции Фосса. Служащего группы тайной полиции 570. От 26 апреля 1943 года.

"...На глубине 2 метров были найдены трупы, тесно прилегающие друг к другу. Состояние гниения этих изолированных трупов доказывало, что к тому моменту они уже лежали под холмом в течение нескольких лет.
...Из-за промерзания почвы [февраль 1943] нельзя было тут же предпринять раскопки большего масштаба, так что судить о количестве лежащих здесь трупов не представляется возможным.
По приказу главного командования 29 марта была начата изоляция холма, первого из известных к тому времени, размерами 8*28 метров. На глубине 2 метров были заметны первые трупы. Все они без исключения лежали лицом вниз. Погребение было беспорядочным, напротив, с первого взгляда можно было определить, что эти жертвы были брошены в массовую могилу без разбора.
По одежде и бывшим в карманах документам были точно установлены национальность трупов и их бывшая должность. Так, на сегодняшний день, изолировано около 600 трупов, большая часть их уже идентифицирована.
Все трупы обнаруживают в качестве причины смерти выстрел в затылок: входное отверстие расположено под затылочным бугром, выходное под носом или левым глазом.
В одной из массовых могил, позднее обнаруженной и сегодня частично изолированной, были исключительно связанные трупы. Руки у них связаны шнурком за спиной, в отдельных случаях над головой был завязан собственный мундир." [5]

На что можно обратить внимание в этих цитатах?

Первое, в заявлении Геббельса говорится, что массовые захоронения найдены на территории здравницы. Интересно, как можно расстрелять десяток тысяч человек незаметно на территории здравницы?

Второе, в заявлении от 15 апреля говорится о 10000 расстрелянных. Но в более позднем отчёте Фосса говорится, что число трупов неизвестно. Откуда взята первая цифра? Или Геббельс уже знал, сколько их бравые парни расстреляли поляков?

Третье, в заявлении Геббельса говорится, что трупы мумифицированы, но в отчёте Фосса говорится о сильном разложении.

Давайте рассмотрим показания нескольких свидетелей со стороны немцев.

Из показаний Ивана Андреева 1917 г.р. житель деревни Ново-Батеки.

"Приблизительно с середины марта до середины апреля 1940 года на станции Гнёздово прибывали ежедневно по 3-4 поезда с 2-3 арестантскими вагонами.
Последние останавливались на станции. Пассажиров, большей частью польских солдат, которых я узнал по фуражкам, а также штатских, погружали из вагонов в закрытые грузовые машины, направлявшиеся от станции к железной дороге; затем машины загибали влево, по направлению к Катыни.
Я тогда несколько раз замечал, что приблизительно в 2,5 км от железной дороги они сворачивали к Козьим Горам. Я сам того не видел, но много раз слышал, что этих людей расстреливал в Козьих Горах НКВД." [6]

Возникает вопрос, как свидетель увидел от станции, куда сворачивали машины спустя 2,5 км? Рядом бежал?

Из показаний Матвея Захарова 1893 г.р. старосты деревни Ново-Батеки.

"В 1937-1942 годах я работал на железной дороге, между прочим и на сортировочной станции Смоленска. В марте 1940 года прибывали из Тамбовской области товарные поезда с прицеплеными к ним 5-6 большими пульмановскими арестантскими вагонами.
Из них 2-3 вагона останавливались в Смоленске на погрузочной платформе, тогда как остальные отправлялись дальше к месту назначения, на станцию Гнёздово.
...В качестве составителя поездов, я имел возможность стоять непосредственно тут же, когда людей из вагонов погрузили в грузовые машины, направлявшиеся затем по деревенской дороге в сторону Гнёздово.
Я точно помню, что эти разгрузки длились 28 дней. Это я смог точно установить по моим служебным записям." [7]

Из показаний Григория Сильвестрова 1891 г.р. жителя деревни Ново-Батеки.

"В апреле и мае месяце 1940 года я замечал, что на станцию Гнёздово, вблизи которой я жил тогда, останавливаются арестантские вагоны, из которых людей погружают в стоящие наготове грузовые автомашины и затем их увозят.
Вечером, возвращаясь домой с работы, я часто проходил вблизи места разгрузки и замечал, как под охраной работников НКВД людей отправляли из вагонов в заготовленные большие клетки-грузовики, известные под названием "чёрный ворон". Всегда стояли три таких машины и один грузовик.
У мужчин, выходивших из вагонов, отбирались ручные вещи и бросались в грузовик, тогда как их самих помещали в остальные машины-клети. Когда они заполнялись, колонна из трёх клеток, грузовика с поклажей под водительством впереди идущего грузовика отправлялась от станции. Я видел, как повозки проезжали дорогу к железнодорожному пути, затем сворачивали влево и исчезали в направлении Катыни. Через 20-25 минут колонна возвращалась обратно, и всё повторялось сначала.
Когда они проезжали мимо, я мог заметить мужчин, сидевших во впереди идущей легковой автомашине, вероятно из НКВД, с типично еврейскими лицами.
...Ходившие слухи были разноречивы. Одни утверждали, что это были поляки, другие, что это были финны. По слухам, пленных отправляли к дому отдыха, приблизительно в 4 км отсюда, и там расстреливали. Я это тоже допускал, т.к. ко времени эвакуации был воспрещён обычный сбор грибов в районе этого дома. В общем, деревенские жители остерегались открыто высказывать свои предположения, даже зная о происходящем." [8]

С каждым новым свидетельством можно только сильнее запутаться. Так где разгружали арестантов? В Гнёздово или в Смоленске? Какие машины были? Открытые, закрытые или клетки? В последнем свидетельстве пленников ожидает три клетки и грузовик, затем появляется ещё и легковая машина, с обязательными евреями-нквдшниками. Интервалы движения колонны какие-то фантастические: 25 минут на дорогу в 4 км, выгрузку людей, затем вещей и на обратную дорогу 4 км по просёлочной дороге. Ну и запрет собирать грибы в апреле венчает всю феерию.

По итогу, что же видели все эти свидетели, если допустить, что свидетели не врут? Только то, что на станцию Гнёздово привозили пленных и грузили в грузовые машины. Затем увозили. Всё.

А если к этому добавить, что в начале мая 1943 года немцы расклеили и дали в смоленской газете "Новый путь" объявление следующего содержания:

"Кто сможет дать данные про массовое убийство, совершённое большевиками в 1940 году над пленными польскими офицерами и священниками в лесу Козьи Горы около шоссе Гнёздово-Катынь?
Кто наблюдал автотранспорт от Гнёздово в Козьи Горы или кто видел или слышал расстрелы? Кто знает жителей, которые могут рассказать об этом? КАЖДОЕ СООБЩЕНИЕ ВОЗНАГРАЖДАЕТСЯ! Сообщения направлять в Смоленск, в немецкую полицию, Музейная улица д.6, в Гнёздово, в немецкую полицию, дом 105 у вокзала.
Фосс, лейтенант полевой полиции. 3 мая 1943 год." [9]

Так что этим свидетельствам стоит доверять с оглядкой. Очень уж они противоречивы. Но есть один главный свидетель немецкой стороны, показания которого содержатся в документе №8.

Показания Парфёна Киселева от 28 февраля 1943 года. 1882 г.р. хуторянин из Козьих Гор.

«Я живу в Козьих Горах с 1907 года.
Приблизительно лет десять как дворец в лесу служит в качестве санатория для высших должностных лиц НКВД. Вся лесистая местность была огорожена колючей проволокой на высоте до 2 метров. Кроме того, все охранялось вооруженными постами.
Из служащих я никого не знал, кроме дворника, Романа Сергеевича, он же был и сторожем, якобы из Вязьмы.
Весной 1940 г. ежедневно, в течение 4–5 недель, в лес доставлялись 3–4 грузовых машины, нагруженных людьми, которых якобы расстреливали работники НКВД. Машины были закрыты, и что было внутри, нельзя было видеть.
Однажды, когда я был на станции Гнездово, я видел, как выходили из железнодорожных вагонов мужчины, и знакомые мне грузовые машины увозили их по направлению к лесу. Что с ними делали, не могу сказать, так как близко подойти нельзя было.
Выстрелы и крики мужчин я слышал до самой своей квартиры. Можно допустить, что мужчин расстреливали. В окрестностях не скрывали того, что здесь работники НКВД расстреливали поляков. Местные жители рассказывали, что речь шла приблизительно о 10 000 поляков.
Когда немецкие войска заняли лес, я пошел туда, чтобы убедиться. Я думал, что найду еще трупы, но я нашел только несколько насыпанных холмов. Для меня было несомненно, что трупы могут лежать только под холмами. Летом 1942 года поляки работали в одной немецкой войсковой части в Гнездове. Однажды ко мне пришли 10 поляков и просили меня показать, где лежат их соотечественники, расстрелянные работниками НКВД. Я повел их в лес и показал им холмы. Затем они просили меня одолжить им кирку и лопату, что я и сделал. Приблизительно через час они вернулись обратно, ругая НКВД. Поляки сообщили, что в одном из холмов они нашли трупы. В этом месте для опознания они установили два деревянных креста, стоящие там и поныне». [10]

Не ограничиваясь только показаниями, немцы заставляли Парфёна Киселева выступать перед приезжающими делегациями. А когда уходили, хотели забрать его с собой, но этот неблагодарный тип спрятался в лесу, и благородные рыцари всего лишь сожгли дом беглеца. А когда пришла Красная Армия, Парфён Киселёв вышел из леса и поведал, как из него сделали главного свидетеля.

Из показаний П. Г. Киселёва:

«Осенью 1942 года ко мне домой пришли два полицейских и предложили явиться в гестапо на станцию Гнездово. В тот же день я пошёл в гестапо, которое помещалось в двухэтажном доме рядом с железнодорожной станцией. В комнате, куда я зашёл, находились немецкий офицер и переводчик. Немецкий офицер через переводчика стал расспрашивать меня — давно ли я проживаю в этом районе, чем занимаюсь и каково моё материальное положение.
Я рассказал ему, что проживаю на хуторе в районе Козьих Гор с 1907 года и работаю в своём хозяйстве. О своём материальном положении я сказал, что приходится испытывать трудности, так как сам я в преклонном возрасте, а сыновья на войне.
После непродолжительного разговора на эту тему офицер заявил, что, по имеющимся в гестапо сведениям, сотрудники НКВД в 1940 году в Катынском лесу на участке Козьих Гор расстреляли польских офицеров и спросил меня — какие я могу дать по этому вопросу показания. Я ответил, что вообще никогда не слыхал, чтобы НКВД производило расстрелы в Козьих Горах, да и вряд ли это возможно, объяснил я офицеру, так как Козьи Горы совершенно открытое многолюдное место, и, если бы там расстреливали, то об этом бы знало всё население близлежащих деревень.
Офицер ответил мне, что я всё же должен дать такие показания, так как это, якобы, имело место. За эти показания мне было обещано большое вознаграждение.
Я снова заявил офицеру, что ничего о расстрелах не знаю и что этого вообще не могло быть до войны в нашей местности. Несмотря на это, офицер упорно настаивал, чтобы я дал ложные показания. Офицер убеждал меня, заявляя: „Германия ведёт борьбу с большевизмом, и мы должны показать русскому народу, какие большевики звери“.
Я решительно отказался сделать это, заявив: „Ищите себе для этого дела другого человека“. Тогда офицер сказал, что германское командование настаивает на том, чтобы именно я дал такие показания, так как моё долголетнее проживание в этом районе, рядом с дачей НКВД, делает мои показания убедительными.
Вопрос. Вы дали показания, требуемые от вас гестапо?
Ответ. Нет, я таких показаний не дал и категорически заявил офицеру, что не могу показывать ложь. Офицер, предложив подумать, отпустил меня домой… [11.1]

Киселев был вызван в гестапо вторично лишь в феврале 1943 года. К этому времени показания дали много других жителей окрестных деревень. Его встретил тот же переводчик и потребовал дать показания о расстреле произведенным якобы НКВД в 1940 году. Киселев отказался.

“Но переводчик не стал меня слушать. Взял со стола написанный от руки документ и прочитал его. В нём было сказано, что я, Киселёв, проживая на хуторе в районе Козьих Гор, сам видел, как в 1940 году сотрудники НКВД расстреливали польских офицеров. Прочитав этот документ, переводчик предложил мне его подписать. Я отказался это сделать. Тогда переводчик стал понуждать меня к этому бранью и угрозами. Под конец он заявил: „Или вы сейчас же подпишете, или мы вас уничтожим. Выбирайте!“

Испугавшись угроз, я подписал этот документ, решив, что на этом дело кончится». [11.2]

Но, как и следовало ожидать, всё только начиналось. После заявления Геббельса весной 1943 года о расстреле в Катынском лесу к Киселеву в дом нагрянули гестаповцы и отвели в лес в район Козьих Гор на встречу с зарубежной делегацией. Перед встречей немецкий переводчик предупредил Киселева, что ему придется про все, что он подписал ранее, рассказать публично. Только со времени пребывания в немецких застенках прошел уже месяц и Киселев запутался в показаниях, а в конце и вовсе заявил польским делегатам, что ничего о расстреле польских офицеров не знает.

“Немецкий офицер очень разозлился, а переводчик грубо оттащил меня от “делегации” и прогнал.
На следующий день, утром, к моему двору подъехала машина, в которой был офицер гестапо. Разыскав меня во дворе, он объявил, что я арестован, посадил в машину и увёз в смоленскую тюрьму…” [11.3]

После нового ареста Киселева решили сломать окончательно: часто вызывали на допросы, но больше били, чем допрашивали. Гестаповцы предлагали публично заявить Киселеву, что поляков расстрелял НКВД. В результате побоев он почти потерял слух и не мог двигать правой рукой.

Не выдержав истязаний Киселев согласился публично подтвердить перед “делегациями”, что поляков расстреляли большевики. Его отпустили из тюрьмы и предупредили, что скоро понадобится.

“В каждом случае перед тем, как вести меня в лес к раскопкам могил, переводчик приходил ко мне домой, вызывал во двор, отводил в сторону, чтобы никто не слышал, и в течение получаса заставлял заучивать наизусть всё, что мне нужно будет говорить о якобы имевшем место расстреле НКВД польских офицеров в 1940 году.
Вопрос. Уточните, что именно вам нужно было рассказывать?
Ответ. Я вспоминаю, что переводчик говорил мне примерно следующее: “Я живу на хуторе в районе Козьих Гор, недалеко от дачи НКВД. Весной 1940 г. я видел, как свозили в лес поляков и по ночам их там расстреливали”. И обязательно нужно было дословно заявить, что “это дело рук НКВД”.
После того, как я заучивал то, что мне говорил переводчик, он отводил меня в лес к разрытым могилам и заставлял повторять всё это в присутствии прибывших “делегаций”. Мои рассказы строго контролировались и направлялись переводчиком гестапо.
Однажды я выступал перед какой-то “делегацией” и мне задали вопрос: видел ли я лично этих поляков до расстрела их большевиками. Я не был подготовлен к такому вопросу и ответил, как было в действительности, т. е., что видел польских военнопленных до начала войны, как они работали на дорогах. Тогда переводчик грубо оттащил меня в сторону и прогнал домой.
Прошу мне верить, что меня всё время мучила совесть, так как я знал, что в действительности расстрел польских офицеров производился немцами в 1941 году, но у меня другого выхода не было, так как я постоянно находился под страхом повторного ареста и пыток». [11.4]

Показания Киселёва сотрудникам комиссии подтвердили жена, сын, невестка и квартирант. А также медицинская комиссия от 25 декабря 1943 года. Были зафиксированы тяжёлая травма плеча и частичная потеря слуха. Вот такой вот главный свидетель.

Продолжение следует…

Борис Федоров

источник

Примечания:

[1] 1943 г., 13 апреля, 9. час. 15 мин. Берлин. — Сообщение берлинского радио о массовых захоронениях польских офицеров в Катынском лесу, http://www.katyn-books.ru/archive/1940_2000/doc/186doc.html

[2] Газета “Правда” 16 апреля 1943 года, №99, https://vk.com/doc-139881388_554286583

[3] 1943 г. апреля 24. Лондон. — «Личное и секретное послание от Премьер-Министра г-на Уинстона Черчилля Маршалу И.В. Сталину», http://www.katyn-books.ru/archive/1940_2000/doc/191doc.html

[4] Нота советского правительства о решении прервать отношения с польским правительством. 25 апреля 1943 г., http://istmat.info/node/26212

[5] Е. Прудниковой. И. Чигирин "Катынь. Ложь ставшая историей", https://www.bookol.ru/nauka_obrazovanie/istoriya/307606.htm

[6] Там же;

[7] Там же;

[8] Там же;

[9] Обращение к населению лейтенанта полевой полиции Фосса, https://nemaloknig.com/read-20197/?page=98

[10] Е. Прудниковой. И. Чигирин "Катынь. Ложь ставшая историей", https://www.bookol.ru/nauka_obrazovanie/istoriya/307606.htm

[11.1] Там же;

[11.2] Там же;

[11.3] Там же;

[11.4] Там же.

Напечатано в "Правде" 26 января 1944 г

Сообщение Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров

Полный текст сообщения комиссии я здесь выкладывать не стал. Очень много по объему занимают показания свидетелей. С полным текстом сообщения Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров вы можете ознакомится по этой ссылке.

Акт судебно-медицинской экспертизы

По указанию Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ гор. Смоленска) военнопленных польских офицеров, судебно-медицинская экспертная комиссия в составе:

Главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР, директора Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР — В. И. Прозоровского;

Профессора судебной медицины 2-го Московского Государственного медицинского института, доктора медицинских наук — В. М. Смольянинова;

Профессора патологической анатомии, доктора медицинских наук — Д. Н. Выропаева;

Старшего научного сотрудника Танатологического отде ления Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доктора П. С. Семеновского;

Старшего научного сотрудника судебно-химического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доцента М. Д. Швайковой;

при участии:

Главного судебно-медицинского эксперта Западного фронта, майора медицинской службы Никольского;

Судебно-медицинского эксперта Н... армии, капитана медицинской службы Бусоедова;

Начальника патолого-анатомической лаборатории 92, майора медицинской службы — Субботина;

Майора медицинской службы Оглоблина;

Врача-специалиста, старшего лейтенанта медицинской службы Садыкова;

Старшего лейтенанта медицинской службы Пушкаревой,

в период с 16-го по 23-е января 1944 г. произвела эксгумацию и судебно-медицинское исследование трупов польских военнопленных, погребенных в могилах на территории "Козьи Горы" в Катынском лесу, в 15-ти километрах от гор. Смоленска. Трупы польских военнопленных были погребены в общей могиле размером около 60 х 60 х 3 метра и, кроме того, в отдельной могиле размером около 7 х 6 х 3,5 метра. Из могил эксгумировано и исследовано 925 трупов.

Эксгумация и судебно-медицинское исследование трупов произведены для установления: а) личности покойных; б) причины смерти; в) давности погребения.

Обстоятельства дела: см, материалы Специальной Комиссии. Объективные данные: см. протоколы судебно-медицинских исследований трупов.

Заключение

Судебно-медицинская экспертная комиссия, основываясь на результатах судебно-медицинских исследований трупов, приходит к следующему заключению:

По раскрытии могил и извлечения трупов из них установлено:

а) среди массы трупов польских военнопленных находятся трупы в гражданской одежде, количество их по отношению к общему числу исследованных трупов незначительно (всего 2 на 925 извлеченных трупов); на трупах были надеты ботинки военного образца;

б) одежда на трупах военнопленных свидетельствует об их принадлежности к офицерскому и частично к рядовому составу польской армии;

в) обнаруженные при осмотре одежды разрезы карманов и сапог, вывороченные карманы и разрывы их показывают, что вся одежда на каждом трупе (шинель, брюки и др.), как правило, носит на себе следы обыска, произведенного на трупах;

г) в некоторых случаях при осмотре одежды отмечена целость карманов. В этих карманах, а также в разрезанных и разорванных карманах под подкладкой мундиров, в поясах брюк, в портянках и носках найдены обрывки газет, брошюры, молитвенники, почтовые марки, открытые и закрытые письма, квитанции, записки и другие документы, а также ценности (слиток золота, золотые доллары), трубки, перочинные ножи, курительная бумага, носовые платки и др.;

д) на части документов (даже без специальных исследований) при осмотре их констатированы даты, относящиеся к периоду от 12 ноября 1940 г. до 20 июня 1941 г.;

е) ткань одежды, особенно шинелей, мундиров, брюк и верхних рубашек, хорошо сохранилась и с очень большим трудом поддается разрыву руками;

ж) у очень небольшой части трупов (20 из 925) руки оказались связанными позади туловища с помощью белых плетеных шнуров.

Состояние одежды на трупах, именно тот факт, что мундиры, рубашки, поясные ремни, брюки и кальсоны застегнуты; сапоги или ботинки надеты; шарфы и галстуки повязаны вокруг шеи, помочи пристегнуты, рубашки заправлены в брюки — свидетельствует, что наружного осмотра туловища и конечностей трупов ранее не производилось.

Сохранность кожных покровов на голове и отсутствие на них, а также на покровах груди и живота (кроме трех случаев из 925) каких бы то ни было надрезов, разрезов и других признаков экспертной деятельности указывает, что судебно-медицинского исследования трупов не производилось, судя по эксгумированным судебно-медицинской экспертной комиссией трупам.

Наружный и внутренний осмотры 925 трупов дают основания утверждать наличие огнестрельных ранений головы и шеи, в четырех случаях сочетавшихся с повреждением костей свода черепа тупым, твердым, тяжелым предметом. Кроме того, в незначительном количестве случаев обнаружено повреждение живота при одновременном ранении головы.

Входные отверстия огнестрельных ранений, как правило, единичные, реже — двойные, расположены в затылочной области головы вблизи от затылочного бугра, большого затылочного отверстия или на его краю. В небольшом числе случаев входные огнестрельные отверстия найдены на задней поверхности шеи, соответственно 1, 2, 3 шейным позвонкам.

Выходные отверстия обнаружены чаще всего в лобной области, реже — в теменных и височных областях, а также на лице и шее. В 27 случаях огнестрельные ранения оказались слепыми (без выходных отверстий) и в конце пулевых каналов под мягкими покровами черепа, в его костях, в оболочках и веществе мозга найдены деформированные, слабодеформированные и вовсе недеформированные оболочечные пули, применяемые при стрельбе из автоматических пистолетов, преимущественно калибра 7,65 мм.

Размеры входных отверстий на затылочной кости допускают вывод, что при расстрелах было употреблено огнестрельное оружие двух калибров: в подавляющем большинстве случаев — менее 8 мм, т. е. 7,65 мм и менее; в меньшем числе — свыше 8 мм, т. е. 9 мм.

Характер трещин костей черепа и обнаружение в некоторых случаях пороховых остатков у входного отверстия говорит о том, что выстрелы были произведены в упор или почти в упор.

Взаиморасположение входных и выходных отверстий показывает, что выстрелы производились сзади, при наклоненной вперед голове. При этом пулевой канал проходил через жизненно важные отделы головного мозга или вблизи от них и разрушение ткани мозга являлось причиной смерти.

Обнаруженные на костях свода черепа повреждения тупым, твердым, тяжелым предметом сопутствовали огнестрельным ранениям головы и сами по себе причиной смерти не служили.

Судебно-медицинские исследования трупов, произведенные в период с 16 по 23 января 1944 г., свидетельствуют о том, что совершенно не имеется трупов в состоянии гнилостного распада или разрушения и что все 925 трупов находятся в сохранности — в начальной стадии потери трупом влаги (что наиболее часто и резко было выражено в области груди и живота, иногда и на конечностях; в начальной стадии жировоска; в резкой степени жировоска у трупов, извлеченных со дна могил); в сочетании обезвоживания тканей трупа и образования жировоска.

Заслуживает особого внимания то обстоятельство, что мышцы туловища и конечностей совершенно сохранили свою макроскопическую структуру и свой почти обычный цвет; внутренние органы грудной и брюшной полости сохранили свою конфигурацию, в целом ряде случаев мышца сердца на разрезах имела ясно различимое строение и присущую ей окраску, а головной мозг представлял характерные структурные особенности с отчетливо выраженной границей серого и белого вещества. Кроме микроскопического исследования тканей и органов трупа, судебно-медицинской экспертизой изъят соответствующий материал для последующих микроскопических и химических исследований в лабораторных условиях.

В сохранении тканей и органов трупов имели известное значение свойства почвы на месте обнаружения.

По раскрытии могил и изъятии трупов и пребывания их на воздухе они подвергались действию тепла и влаги в весенне-летнее время 1943 г. Это могло оказать влияние на резкое развитие процесса разложения трупов.

Однако степень обезвоживания трупов и образования в них жировоска, особо хорошая сохранность мышц и внутренних органов, а также и одежды дают основания утверждать, что трупы находились в почве недолгое время.

Сопоставляя же состояние трупов в могилах на территории "Козьи Горы" с состоянием трупов в других местах захоронения в г. Смоленске и его ближайших окрестностях — в Гедеоновке, Магаленщине, Реадовке, лагере № 126, Красном бору и т. д. (см. акт суд. мед. экспертизы от 22-го октября 1943 г.), надлежит признать, что погребение трупов польских военнопленных на территории "Козьих Гор" произведено около 2-х лет тому назад. Это находит свое полное подтверждение в обнаружении в одежде на трупах документов, исключающих более ранние сроки погребения (см. пункт "д" ст. 36 и опись документов).

Судебно-медицинская экспертная комиссия на основе данных и результатов исследований —

считает установленным акт умерщвления путем расстрела военнопленных офицерского и частично рядового состава польской армии;

утверждает, что этот расстрел относится к периоду около 2-х лет тому назад, т. е. между сентябрем—декабрем 1941 г.;

усматривает в факте обнаружения судебно-медицинской экспертной комиссией в одежде трупов ценностей и документов, имеющих дату 1941 г. — доказательство того, что немецко-фашистские власти, предпринявшие в весенне-летнее время 1943 г. обыск трупов, произвели его не тщательно, а обнаруженные документы свидетельствуют о том, что расстрел произведен после июня 1941 г.;

констатирует, что в 1943 г. немцами произведено крайне ничтожное число вскрытии трупов расстрелянных польских военнопленных;

отмечает полную идентичность метода расстрела польских военнопленных со способом расстрелов мирных советских граждан и советских военнопленных, широко практиковавшимся немецко-фашистскими властями на временно оккупированной территории СССР, в том числе в городах — Смоленске, Орле, Харькове, Краснодаре, Воронеже.

Главный судебно-медицинский эксперт Наркомздрава СССР, директор Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР - В. И. ПРОЗОРОВСКИЙ.

Профессор судебной медицины 2-го Московского государственного медицинского института, доктор медицинских наук — В. М. СМОЛЬЯНИНОВ.

Профессор патологической анатомии, доктор медицинских наук — Д. Н. ВЫРОПАЕВ.

Старший научный сотрудник танатологического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины НКЗ СССР, доктор — П. С. СЕМЕНОВСКИЙ.

Старший научный сотрудник судебно-химического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины НКЗ СССР, доцент — М. Д. ШВАЙКОВА.

Смоленск, 24 января 1944 г.

Документы, найденные на трупах

Кроме данных, зафиксированных в акте судебно-медицинской экспертизы, время расстрела немцами военнопленных польских офицеров (осень 1941 г., а не весна 1940 г., как утверждают немцы) устанавливается также и обнаруженными при вскрытии могил документами, относящимися не только ко второй половине 1940 г., но и к весне и лету (март—июнь) 1941 г.

Из обнаруженных судебно-медицинскими экспертами документов заслуживают особого внимания следующие:

1. На трупе № 92: Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в Центральное Бюро военнопленных — Москва, ул. Куйбышева, 12. Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание ее мужа Томаша Зигоня. Письмо датировано 12 сент. 40 г. На конверте имеется немецкий почтовый штамп — "Варшава, сент.—40" и штамп — "Москва, почтамт 9 экспедиция, 28 сент. 40 года" и резолюция красными чернилами на русском языке: "Уч. установить лагерь и направить для вручения. 15 нояб.—40 г." (подпись неразборчива).

2. На трупе № 4: Почтовая открытка, заказная № 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем "Тарнополь 12 нояб. — 40 г." Рукописный текст и адрес обесцвечены.

3. На трупе № 101: Квитанция № 10293 от 19 дек. — 1939 г., выданная Козельским лагерем о приеме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов Ювелирторгу.

4. На трупе № 46: Квитанция (№ неразборчив), выданная 16 дек. 1939 г. Старобельским лагерем о приеме от Арашкевича Владимира Рудольфовича золотых часов. На обороте квитанции имеется отметка от 25 марта 1941 г. о том, что часы проданы Ювелирторгу.

5. На трупе № 71: Бумажная иконка с изображением Христа, обнаруженная между 144 и 145 страницами католического молитвенника. На обороте иконки имеется надпись, из которой разборчива подпись — "Ядвиня" и дата "4 апреля 1941 г."

6. На трупе № 46: Квитанция от 6 апреля 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приеме от Арашкевича денег в сумме 225 рублей.

7. На том же трупе № 46: Квитанция от 5 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приеме от Арашкевича денег в сумме 102 рубля.

8. На трупе № 101: Квитанция от 18 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приеме от Левандовского Э. денег в сумме 175 рублей.

9. На трупе № 53: Неотправленная почтовая открытка на польском языке в адрес: Варшава, Багателя 15 кв. 47 Ирене Кучинской. Датирована 20 июня 1941 г. Отправитель Станислав Кучинский.

Общие выводы

Из всех материалов, находящихся в распоряжении Специальной Комиссии, а именно — показаний свыше 100 опрошенных ею свидетелей, данных судебно-медицинской экспертизы, документов и вещественных доказательств, извлеченных из могил Катынского леса, с неопровержимой ясностью вытекают нижеследующие выводы:

1. Военнопленные поляки, находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска и занятые на дорожно-строительных работах до начала войны, оставались там и после вторжения немецких оккупантов в Смоленск до сентября 1941 г. включительно;

2. В Катынском лесу осенью 1941 г. производились немецкими оккупационными властями массовые расстрелы польских военнопленных из вышеуказанных лагерей;

3. Массовые расстрелы польских военнопленных в Катынском лесу производило немецкое военное учреждение, скрывавшееся под условным наименованием "штаб 537 строительного батальона", во главе которого стояли оберст-лейтенант Арнес и его сотрудники — обер-лейтенант Рекст, лейтенант Хотт;

4. В связи с ухудшением для Германии общей военно-политической обстановки к началу 1943 г. немецкие оккупационные власти в провокационных целях предприняли ряд мер к тому, чтобы приписать свои собственные злодеяния органам Советской власти в расчете поссорить русских с поляками;

5. В этих целях: а) немецко-фашистские захватчики, путем уговоров, попыток подкупа, угроз и варварских истязаний, старались найти "свидетелей" из числа советских граждан, от которых добивались ложных показаний о том, что военнопленные поляки якобы были расстреляны органами Советской власти весной 1940 г.; б) немецкие оккупационные власти весной 1943 г. свозили из других мест трупы расстрелянных ими военнопленных поляков и складывали их в разрытые могилы Катынского леса с расчетом скрыть следы своих собственных злодеяний и увеличить число "жертв большевистских зверств" в Катынском лесу; в) готовясь к своей провокации, немецкие оккупационные власти для работ по разрытию могил в Катынском лесу, извлечению оттуда изобличающих их документов и вещественных доказательств использовали до 500 русских военнопленных, которые по выполнении этой работы были немцами расстреляны.

6. Данными судебно-медицинской экспертизы с несомненностью устанавливается: а) время расстрела — осень 1941 г.; б) применение немецкими палачами при расстреле польских военнопленных того же способа пистолетного выстрела в затылок, который применялся ими при массовых убийствах советских граждан в других городах, в частности, в Орле, Воронеже, Краснодаре и в том же Смоленске.

7. Выводы из свидетельских показаний и судебно-медицинской экспертизы о расстреле немцами военнопленных поляков осенью 1941 г. полностью подтверждаются вещественными доказательствами и документами, извлеченными из катынских могил;

8. Расстреливая польских военнопленных в Катынском лесу, немецко-фашистские захватчики последовательно осуществляли свою политику физического уничтожения славянских народов.

(Следуют подписи членов Спец. Комиссии)

Председатель Специальной Комиссии, член Чрезвычайной Государственной Комиссии, академик

Н. Н. БУРДЕНКО.

Члены комиссии:

Член Чрезвычайной Государственной Комиссии, академик Алексей ТОЛСТОЙ.

Член Чрезвычайной Государственной Комиссии — Митрополит НИКОЛАЙ

Председатель Всеславянского Комитета, генерал-лейтенант А. С. ГУНДОРОВ.

Председатель Исполкома Союза Обществ "Красного Креста" и "Красного Полумесяца", С. А. КОЛЕСНИКОВ

Народный Комиссар Просвещения РСФСР, академик В. П. ПОТЕМКИН.

Начальник Главного Военно-Санитарного Управления Красной Армии, генерал-полковник Е. И. СМИРНОВ.

Председатель Смоленского облисполкома Р. Е. МЕЛЬНИКОВ

Гор. Смоленск. 24 января 1944 года.