— Кто там? — спросил Борис, подойдя близко к двери.

Мужчина приложил ухо к деревянной поверхности и попытался вслушаться.

Вновь раздался отчетливый стук.

— Пока не скажешь, кто, мы не откроем, — голос Бориса был грубее обычного.

Наставник махнул рукой Сереже, тот вскинул ружье и прицелился в сторону двери. Борис одной рукой потянул дверь немного на себя и снял крючок с зацепа.

В дверь снова постучали.

Напарники переглянулись. Борис взмахом головы спросил, готов ли Сережа, и тот так же кивком ответил. Мужчина толкнул тихонько дверь, стараясь как можно меньше издавать шума. На крыльце у входа стоял зомби и молча, не издавая никаких звуков, смотрел на выживших.

Мужчина так же медленно закрыл обратно дверь и запер на крючок.

— Надо же, стучаться научился, — Борис вернулся в комнату и принялся быстро собирать вещи. — Так скоро и отвечать научатся, представь только, ты ему: «Кто?» А он: «Свои».

— Может, на подсознательном уровне это у них, — ответил Сергей. — Вроде как рефлекс остался. Уж не думаете же вы, что это остатки разума.

— Я уже говорил, что много чего думаю, брат, — Борис в спешке погрузил банки с тушенкой в свой рюкзак, убрав свой ПМ в кожаную кобуру на ремне. — Сергей, мы уходим, собирай провизию и горелку с баллоном прихвати.

Мужчина вернулся в сени, ловким движением открыл деревянную крышку сундука и осмотрел. В большом ящике лежали сваленные в кучу старые вещи маленького размера: свитера, майки, рубашки, штаны, ботинки и шлепанцы, курточки и шапки.

— Сережа, снимай с кровати простыню и заверни в нее всю эту одежду, — обратился Борис. — Забираем на станцию. Видимо, эти вещи сына хозяев дома, старики зачем-то их хранили.

— На память, наверное, — улыбнулся парень.

Борис Валентинович вернулся в спальню, подошел к маленькому белому деревянному ящику и открыл дверцу. В нем действительно оказались медикаменты: бинт, вата, перекись водорода, зеленка, йод и упаковка пластырей, резиновый жгут и куча разных таблеток. Мужчина не стал читать названия на пачках и просто вытряхнул содержимое аптечки в свой рюкзак. Сережа набил свой «колобок» провизией, предварительно ссыпав все из стеклянных банок по пакетам, а что не влезло, погрузили к Борису.

— Вешай ружье на плечо, — холодным тоном произнес наставник. — Стреляй только в крайней необходимости, если выстрел услышат мертвяки, нам отсюда не выбраться.

Борис взвалил рюкзак на спину, вышел в сени, вновь откинул крючок и открыл дверь. На крыльце уже стояли два зомбака, судя по платью и хоть и очень редким, но длинным волосам, второй экземпляр был женского пола.

— Смотри-ка, подружку привел, — с нервной дрожью в голосе произнес напарник.

Борис Валентинович схватил покойного за шиворот, втащил в дом и направленно толкнул к сзади стоящему коллеге по выживанию. Сережа не был готов к такому финту, но машинально схватил мертвяка и втолкнул на кухню. То же самое напарники повторили с его подружкой, вышли из дома и закрыли дверь.

— Ну вот и заселили молодоженов, — ухмыльнулся опытный выживший. — Теперь уходим.

Приятели вышли через задний двор в поле и двинулись в сторону станции. Наставник, как всегда, шел впереди, выполняя роль ведущего в их выживальческом тандеме, а Сережина задача заключалась в прикрытии тыла. Да и вообще, больше смотреть по сторонам и сообщать, если что-то покажется странным.

— Я тебе сейчас одну вещь скажу, брат, а ты уж сам решай, как поступишь, — сказал Борис Валентинович, не оборачиваясь. — Добычу мы поделим сейчас поровну, большую часть своей я спрячу в лесу в пятиминутной доступности от станции. Советую тебе сделать то же самое. Большинство людей завистливые и жадные, не искушай их и не проверяй на вшивость. Даже у хороших людей может помутиться разум, человеку свойственно ошибаться. Ты даже не представляешь, на что способны люди, не евши несколько дней.

— Почему поровну? — ответил Сережа. — Я ведь вам должен за патроны, помните?

— Потому что я передумал, — добрым голосом ответил Борис Валентинович. — Мне и самому нужно, чтобы у тебя они были.

***

Вечер.

— Ха-ха-ха, — расхохотался на весь зал ожидания Карандаш. — Я, конечно, знал, что выжившие бродяги горазды на всякого рода выдумки, но от вас, Борис Валентинович, не ожидал. Надо же такое придумать: покойник постучался в дверь, да еще и подружку с собой привел. Ха-ха-ха, развеселили до слез.

Игорь Маркович снял с печки-буржуйки старый железный чайник и налил горячей воды в стеклянную банку. Сережа отсыпал немного чая на всю их новоиспеченную компанию. Парень не стал прислушиваться к совету наставника и весь свой улов принес на станцию, убрав в свою коморку. Молодой смотритель решил, так надежнее, и Борис не стал его переубеждать.

— Раз уж подняли мне настроение, расскажу и я вам случай из жизни, — Карандаш накрыл банку чистой тряпкой и поставил рядом железные кружки. — Жил я раньше в деревне и на неделе ездил на своей «Ниве» в город на работу. Один раз приезжаю, захожу в дом, а там бабушка моя телевизор смотрит. Ей тогда было девяносто шесть лет. У нас в семье много долгожителей, наследственное это, что ли. Так вот, передача по телеканалу шла про динозавров. Бабуля сидит, смотрит внимательно, с интересом, затем поворачивает на меня голову и спрашивает: «Игорек, а что это за животных таких показывают? Как называются?».

«Это динозавры, баб», — отвечаю я. — «Они жили миллионы лет назад».

Бабушка немного подумала и произнесла: «Хорошо, что пленка осталась». У меня чуть ремень на брюках не лопнул от смеха.

В зале ожидания послышались редкие одиночные смешки. Карандаш рассчитывал на другую реакцию, его история казалась ему ну уж очень смешной.

— Так значит, много зомби в той деревне? — неожиданно задала вопрос Ю.

— Как шпрот в банке, — ответил Борис Валентинович и показал осуждающе глазами на случайных незнакомых бродяг в зале ожидания, мол, нельзя такое обсуждать на людях. — Еле ноги унесли.

Игорь Маркович разлил всем в кружки чаю. Мария и Ю насыпали сахару и принялись громко стучать чайными ложечками о стенки кружек.

— А ты чего не подходишь к столу? — обратился смотритель к Крантику. — Или не заработал глоток чая?

Грант улыбнулся и радостно подошел к компании.

— Он вчера и сегодня таскал дрова из леса, — Мария подошла к мальчику, потрепала за лохматую шевелюру и посмотрела на свои пальцы. — Надо бы тебе голову помыть, дружок, да и подстричься не мешало бы.

— Ты большой молодец, — похвалил смотритель паренька. — Я видел кучу веток возле входа, даже перепилить успел. Мой руки, скоро будем ужинать.

Борис Валентинович развернул узелок из белой простыни и добрым голосом сказал Гранту:

— Ну-ка, парень, примерь-ка одежку!

***

Сережа лежал на своей кровати и пытался заснуть. Мысли, снова эти проклятые мысли не давали ему покоя. Парень лежал и думал о том, что он сыт, спит в тепле и на мягком. Припасов в его комнатушке хватит, чтобы не голодать какое-то время, а там, за деревянной стеной, всего в нескольких метрах, лежат люди с урчащими животами. Они едят всего раз в пару дней. Сереже хотелось встать и всех накормить, плюнуть на весь здравый смысл и раздать продукты. А завтра? Что завтра? Завтра что-нибудь придумаем, — отвечал молодой человек сам себе.

Резкий порыв доброты сменялся другим внутренним голосом. Звучал он не так, будто вовсе не он сам с собой говорил, а кто-то третий: «Никому ты ничего не должен, они лежат целый день и бездействуют, а ты рисковал жизнью, добывая продукты. Случись с тобой страшное, им было бы абсолютно наплевать».

Сережа встал с лежанки, попил воды прямо из носика железного чайника, лег обратно и отрубился до самого утра.

Продолжение следует...

Если интересно, еще книги тут.

— Нет-нет, Борис Валентинович, неохота пока, — парень повернулся на бок и сунул одну руку под подушку.

— Ну и погуляли мы, как положено, — продолжил Борис. — На ночь затопили подтопок березовыми поленьями. Насовали, сколько влезло, молодые не соображали еще тогда. В общем, как отрубился, я не помню, начали-то еще в поезде пробовать, очнулся в кресле перед дверцей подтопка. Всё в дыму, ничего не видно. Не знаю, как, но сообразил я моментально, что надо срочно на улицу. Пошел наощупь, руку выставил вперед: печка, окна, стена, дверь, нащупал ручку. И тут мне в голову прилетает мысль: «Дружок-то мой где? Живой он или нет?» Дым такой стоял, что глаза слезились и кашель прошиб. Запомнив, в каком направлении выход, пошел дальше, товарища нашел в этой же комнате, там диван у стенки стоял, вот он на нем и лежал. Стал тормошить, трясти, даже бить ладонью по щекам, еле проснулся, хорошо, что жив. Очнувшись, он не сразу въехал в сюжет происходящего и нес какую-то пургу.

— Откуда дым повалил? — Увлекся рассказом парнишка. — Задвижку вы явно открыли, иначе хрен разожгли бы печь, дым сразу бы повалил в комнату, а не в трубу.

— Где находится дверь, я снова забыл, — Борис встал с кровати, снял покрывало, разделся до майки с трусами и лег под одеяло. — Советую сделать так же, когда еще доведется случай поспать в нормальной постели. В одежде, знаешь ли, тело не до конца отдыхает. Ну так вот, нащупал я опять печь, потом окна и, наконец, дверь, дружка за руку веду, чтобы не потерялся по дороге. Толкаю массивную дверь, а она не открывается. Я и так, и этак, ну никак. Уж и пинал ее, и вдвоём пинали одновременно и по очереди, ни в какую не поддается. Хотели уже выставлять окна, чего же делать, не умирать же? Напомню, всё это время дым валил всё больше, я боялся отрубиться без сознания.

Борис Валентинович положил одну подушку на другую, чтобы голова была выше, и продолжил рассказ:

— И тут меня осенило... Дверь-то была заперта на такой же вот кованый крючок, что и в этом доме. Дернул ручку на себя, поднял крюк, и проход открылся. Представляешь, болван какой.

Сидим мы, значит, на улице, приходим в себя. Постепенно до нас доходит, что дом-то продолжает гореть. Вышли из калитки, смотрим, в доме на противоположной стороне свет горит в окне. Я бегом туда, стучу в окно, занавеска отодвигается, и появляется толстая тетка. Говорит: «Хватит безобразничать, сейчас милицию вызову». Я кричу: «Воды... Дай воды в ведрах... Пожар...» Она ушла и через минут пять снова через окно сказала, но уже спокойным таким голосом: «Всё в порядке, я пожарных вызвала».

Думаю, пожарных нам еще не хватало, мало того, что товарищу за дом влетит, так еще и за вызов достанется. Посмотрел издалека на дом, в котором мы уснули, в окне светился огонек, но не сильный и дрожал, будто пламя свечи.

Что же делать? Смотрю дальше, по ряду возле одного дома лампа светится на крыльце, знаешь, такие раньше были, литровая банка вместо плафона. Бегу туда, стучу в дверь, открывает мужичок средних лет и очень даже адекватно реагирует на мой приход.

Говорю так и так, показываю на дом, на свет в окне и дым, а он спокойным голосом отвечает: сейчас насос в скважине включу, вон ведра стоят, таскать сам будешь, у меня спина болит. Притащил я воду, ведра оказались худые, и до места дошла только половина объема, но этого хватило. Мужчина тоже пришел, открыл дверь, лег на деревянный пол в доме и пополз во вторую комнату с ведром, потихоньку переставляя его. Наверное, потому что дыма меньше снизу, спрашивать как-то не до этого было.

Через пару минут возвращается и объявляет, что всё нормально и можно расходиться. Зевак собралось у калитки порядочно, та тетка, видимо, всех обзвонила. Кстати, в пожарную службу она так и не звонила, оказывается, наврала. Ну, оно и к лучшему, как выяснилось.

Сидим на крыльце, смотрим в землю. Все разошлись, и мы пошли в дом.

— Что же там загорелось, Борис Валентинович? — полюбопытствовал Сережа.

— Печь после зимы холодная была, — ответил напарник. — А мы ее раскочегарили на полную, два сопляка. Да напоследок еще дров запихнули под завязку, чтобы на дольше хватило. Вот и лопнула кирпичная кладка. Снаружи замазка на задней стенке тоже треснула, и в образовавшуюся малюсенькую дырочку вышло пламя, да не просто, а под давлением, как через форсунку. Смекаешь? К печи была приставлена кровать, на ней два матраса, один на деревянном каркасе, второй обычный сверху. Вот они оба и загорелись. Хорошо, я вовремя очнулся, иначе задохнулись бы оба точно и сгорели. Видимо, ангел-хранитель меня в тот день разбудил.

— Отругали родители вашего друга? — Сережа поднялся и сел на край кровати.

— Это еще не всё, — ухмыльнулся Борис. — Вроде всё успокоилось, и мы легли дальше спать. Чую запах опять какой-то странный, горелым, и причем свежаком. Встаю и вижу: матрас тот, что здоровый на каркасе, снова дымится. Мужичок воду вылил, а вата внутри всё равно тлела потихоньку. Пришлось его из дома вытаскивать и нести на помойку за огород, пусть там дотлевает. Не за водой же снова идти, и так всех на уши поставили.

Утром искал свой свитер и нашёл только один рукав на полу. Видимо, когда я его снимал, то положил на ту кровать. А еще интересно то, что на потолке висела люстра. Раньше такие были из множества висящих ламелек из оргстекла, они еще падали постоянно на пол, может, видел? Так вот, натопили дом так, что она оплавилась от высокой температуры и стала похожа на хрустальную сосульку. А родители, да... Его отец, когда приехал, почесал затылок и сказал матери: «Нех... Незачем кровать возле печи ставить». Пришлось, конечно, приезжать еще и помогать другу красить потолок и клеить новые обои. Ругать нас не стали, потому как сами всё поняли.

— Да, Борис Валентинович, с вами не соскучишься, — зевнул Сережа. — Может, попробуем уснуть?

— Я-то еще что, а вот отец мой мог безостановочно истории рассказывать, которые тут же, прямо на ходу, и придумывал. Борис отвернулся к печке, и через три минуты раздался храп.

Продолжение следует...

Если интересно, еще книги тут.

Вот и сейчас опытный выживший зашел в один из домов самой деревни, а ведь еще несколько дней назад эта идея казалась ему стопроцентным самоубийством. Причем не только пошел сам, но и парнишку с собой прихватил. Сережу он хоть и считал своим напарником, но все же предпочитал быть одиночкой в серьезных ходках. Паренек для него, несомненно, был балластом и брал с собой исключительно, чтобы научить элементарным азам выживания. Борис видел в Сереже остатки человечности в этом жестоком мире, где каждый сам за себя, и поэтому хотел помочь ему не споткнуться при первых же трудностях.

Дом состоял из трех комнат.

В первой были сени, пустая комната, выполняющая роль прихожей, и своего рода тамбур между улицей и жилым помещением. В углу стоял большой старый сундук, на стенах — алюминиевые крючки для верхней одежды.

Вторая комната была кухней, собственно, разделяла ее с третьей русская печь и фанерная стена с одной стороны. Стол, старый холодильник, лежанка напротив подтопка, покрытая старой черной шубой. На стенах деревянные ящики, выглядевшие старше Бориса, и покрашенные голубой масляной краской таким образом, что были отчетливо видны полосы от кисти. Под ними широкая тумба с двумя дверцами, заботливо покрытая сложенной в несколько раз, чтобы не резать, клеенкой. С одной стороны имелось два окна, наискосок загражденные железными уголками, приколоченными к деревянной раме изнутри гвоздями. Видимо, защита от воришек в отсутствие хозяев. Гвозди не были заколочены до конца, и шляпки торчали для того, чтобы в случае чего можно было их вытащить.

В третьей комнате стояли три высокие советские металлические кровати на пружинах, с изголовьем и изножьем из хромированной металлической трубы. Три окна спереди, выходящие на улицу между двумя рядами домов деревни, и два окна по бокам. Окна также заколочены железными уголками, но тут больше для видимости и болтались на соплях. Одна кровать стояла впритык к печи, вторая рядом со стеной, на которой висел ковер с оленями. Третья напротив, в углу. Возле центрального окна стоял большой круглый стол. Когда приходили гости, по праздникам, его подвигали в центр комнаты под люстру-убийцу. Советская стеклянная люстра крепилась враспор тремя винтами, и никто никогда не был до конца уверен, достаточно ли они затянуты или нет. Если перетянуть, то люстра, которую приходилось доставать через знакомых, могла лопнуть, а если не дотянуть, то запросто тяжелая конструкция могла сорваться кому-нибудь на голову.

На правой стене висел кнопочный домашний телефон. Нет, телефонной линии в деревенском доме не было, просто он сломался, и, так как выбрасывать хозяевам было жалко, то было принято решение привезти из квартиры сюда. Над ним висела советская печатная копия картины «Утро в лесу» и рядом зеркало.

Борис Валентинович снял берцы и прилег на кровать.

— Ох, как давно я не спал на мягкой кровати, да еще на перьевой подушке, — довольным голосом произнес наставник. — Может, кемарим маленько?

— Скоро стемнеет, как домой-то пойдем? — Станция для Сережи стала уже родным домом.

Молодой человек прилег на соседнюю кровать, и пружины приветливо скрипнули под весом его тела.

— Сегодня, наверное, никак, — вздохнул мужчина и положил две руки себе под голову. — Слышишь, зомбаки до сих пор в дверь скребутся. Сейчас на шум остальные могут прийти. Сколько их в Бяково, поди, посчитай. Молодежь, конечно, в город уехала, но и стариков немало тут жило. А что? У меня пачка вермишели завалялась, можем погрызть, и воду в бутылке всегда ношу с собой.

Сережа молча встал и пошел на кухню.

— Так-так-так, что это у нас тут? — парень открыл дверцы деревянного ящика на стене. — Тарелки, кастрюльки, сковорода. Борис Валентинович, живем!

Сережа увидел маленькую портативную плиту и два газовых баллончика к ней.

— Вроде полные, — парень потряс в руке сначала один, потом другой. — Представляете, тут газовая плитка лежит. Сможем вашу вермишель заварить.

— Просмотри всё, может, что еще нужное найдешь, — ответил Борис и широко зевнул. — Заметил, что в доме прохладно, хотя на улице жарковато?

— Вы мне лучше вот что скажите, — перебил Сергей. — Чем, по вашему, отличается трофей от мародерства?

— Ууу, какую тонкую тему ты поднял, — Борис почесал лоб и повернулся на бок. — Уж не думаешь ли ты, что мы с тобой мародерствуем?

— Не уверен, поэтому и спрашиваю, — буркнул Сергей и вставил баллончик в плиту.

— Если хочешь знать мое мнение, — продолжил наставник, — то мыслю я так: если ты победил напавших на тебя грабителей и снял с них, скажем, часы или патроны забрал с продовольствием, то это трофей. А если зашел в дом ни в чем не виновных людей и забрал их имущество, то мародерство. И то и то, брат, спорно. У нас с тобой совершенно другая ситуация. Хозяевам эти вещи больше никогда не потребуются, вон они стоят под окном, один стену облизывает, другой ступеньку грызет. Думаешь, им горелка понадобится? Кстати, в углу маленький ящик висит, открой дверцу, по-моему, это аптечка. Вещи, которые мы берем себе, помогут нам выжить и, скорей всего, спасут кого-то еще. Так что выброси эту дурь из головы, как раньше уже не будет никогда.

— Понял, — ответил молодой человек и продолжил поиск, вслух перечисляя находки. — Открытая пачка чая, пакет с заплесневелыми сухофруктами, соль, кусковой сахар, три пряника жестких, что ножовкой не распилишь, нераспечатанный пакет с мукой, два килограмма...

— Отлично, давно блинов не ел, — перебил Борис, услышав про муку.

Сергей открыл тумбу под ящиками и заглянул в нее.

— Борис Валентинович, здесь крупы, сахар и горох, — громко произнес Сережа. — И почему-то в трехлитровых стеклянных банках. Рис, пшенка, геркулес, даже гречка есть.

— В банках, чтоб мыши не погрызли, — ответил мужчина. — Ставь гречу вариться, сто лет не ел. Только рассчитывай, одного баллона примерно на час хватает.

Сережа достал из рюкзака напарника бутыль с водой и вылил половину в кастрюльку. Засыпал гречневой крупы на глазок и зажег горелку.

— Тут какая-то коробка на печке, — задумчивым голосом сказал Сережа.

Парень подставил стул и, встав на него ногами, взял картонный ящик в руки. — Это посылка, тут почтовая печать и написано что-то.

Сережа отнес коробку в комнату, где лежал напарник, и положил на круглый стол.

— Тяжеленькая, — Сережа достал свой перочинный ножичек и приготовился вскрывать. — Написано «какому-то Сергею от Л. З.»

Сережа открыл посылку, и счастью его не было предела. В картонной упаковке стояло пять банок говяжьей тушенки, по полкило каждая. Молодой человек вытащил одну и показал напарнику.

— Я что, сплю? — Борис был очень рад находке, но, по обычаю, не показывал вида. — Знаешь что, Сережа, а давай съедим одну, сколько бы она ни стоила. С гречкой такая вкуснотища получится, пальчики оближешь.

Продолжение следует...

Если интересно, еще книги тут.

— Почему? Сами же решили.

— Ясное дело, почему, — Крантик доел рыбный суп и допил чай. — Почту отправляли пьяные, а как протрезвели, так и схватились за голову. Свалили всё на жен, мол, не отпускают. Ну, чтобы трусами не выглядеть.

— А тебя что же, родители отпустили? Убежал, что ли? Почему такой вид? — Маша сама не особо понимала, почему ей не наплевать на мальца. — Одиннадцать лет, а выглядишь на все тринадцать.

— Нет у меня никого, тетенька.

Мальчонка встал из-за стола, взял в руки тазик и поставил с другой стороны лавки. Борис Валентинович выделил кусок дегтярного мыла, и Маша, сидя на корточках, принялась отмывать Крантику ноги.

— Мама и папа умерли, когда мне было пять, — продолжил Грантик. — С теткой жил, маминой сестрой, пока та не обратилась. Бродяжничал, примыкал к разным компаниям, но в основном ненадолго. Всем поначалу жалко меня, а после бросают. Я не обижаюсь, им самим жрать нечего было, а тут еще я, лишний рот. В последнее время на станции Стромино ночую, за место под крышей и две горсти макарон в день, тамошний смотритель заставляет работать с утра до вечера без выходных. Говорит, у выживших выходных не бывает. Таскаю ветки из леса, сухие деревья пилю, за водой к колодцу хожу в деревню, она рядом, правда. Мою полы и иногда стираю вещи смотрителя.

Взгляды Бориса и Сережи пересеклись.

— А чем же сам смотритель занимается? — заинтересовано спросил Сергей.

— Ай, щиплет, — мальчик отдернул ногу из рук Маши. — Больно пятку, тетенька.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — улыбнулась по-доброму Мария. — Мыло продезинфицирует трещины, и перестань называть меня тетенькой, зови просто Маша, а то чувствую себя каждый раз лет на пятьдесят.

— Хорошо, тетя Маша, — Крантик повернул голову к Сереже и продолжил. — Смотритель журнал ведет: кто пришел, кто ушел, кто заплатил, а кто после отдаст с процентами.

— С процентами?

— Угу, он и еду может в долг дать. Но вернуть должен в два раза больше. Меняет всякое, по грабительскому курсу.

Сергей вновь посмотрел на Бориса.

— Так ежели бродяга возьмёт да и не вернётся? — Сергей очень заинтересовался этим вопросом и слушал, ни на что не отвлекаясь.

— Ой, — закорчился от боли малец. — Ну так он и не всем дает, только тех, кого знает. У смотрителя на этот счет два бугая есть. Мигом душу вытрясут. А еще репутацию подмочить может. Отправит весточку всем по нашей железнодорожной линии, и тебя не пустят ни на одну станцию.

— Слушай, для своих лет ты неплохо соображаешь, — похвалил Борис Валентинович. — Может, у нас остаешься? Умные и смелые всегда сгодятся. Только поработать все равно придется. Не с утра до вечера, конечно, но все же. Еда, сам понимаешь, нелегко сейчас дается.

— А за ним не придут? — уточнил Сергей.

— Пусть приходят, — Борис Валентинович скрестил руки на груди. — Давно я никому по зубам не давал, а оружия, как мы знаем, у них нет.

Борис покопался в своем рюкзаке, достал пару новых носков, даже еще с биркой, похлопал паренька по плечу и добрым голосом, по-отцовски, произнес:

— Держи, вот как от сердца отрываю. Обещай только стирать их каждый день и мыть ноги. Мыло тоже себе оставь. Вот только обуви тебе никакой нет. У меня же лапища огромная, не подойдут.

— У меня его размер, но я свои кроссовки Ю подарила. Сама теперь без сменки.

— Походит пока в моих тапках, — Сергей сходил в свою коморку. — Потом что-нибудь придумаем.

***

Ю проспала на матрасе возле печки больше суток. Мария накинула на нее покрывало и время от времени подходила проверить, живая она или нет.

Проснувшись, девушка не могла понять, где находится, и немного испугалась, но, заметив знакомые лица, успокоилась. Борис налил ей чай из сосновых почек и пригласил к столу.

Ю резко встала, осмотрелась по сторонам и, подбежав к Сереже, взяла за грудки.

— Полегче, — молодой человек сразу понял, что девушка ищет свое оружие. — Я убрал снайперку в свою комнату от греха подальше. Народ разный сюда приходит. Чтобы не было соблазна. Как говорит Борис Валентинович, береженого бог бережет.

Девушка остыла и отпустила смотрителя.

— Тебе нужно поесть, — Маша достала пачку вермишели быстрого приготовления и показала Ю: — Вкуснятина, тебе понравится, сейчас заварю.

Маша вскипятила воду на печи, разломила на четыре части брикет сухой вермишели, положила в железную миску и высыпала всю приправу. Аромат пошел такой, что у всех выживших бродяг в зале ожидания потекли слюнки и засосало под ложечкой.

— Расскажешь, что случилось в городе? — обратился Сережа к снайперше. — Или ты вообще не разговариваешь?

Девушка покачала в ответ рыжей головой.

— А так разве бывает? — Парень предложил сесть за стол и сам присел напротив. — Разве бывает немота без глухоты?

— Где-то читал, что в редких случаях бывает, даже как-то это называется, — перебил Борис. — Но я не доктор, конечно, чтобы ставить диагнозы.

— Верно говоришь, точно бывает, — встрял в разговор Игорь Маркович Карандаш. — Вот у меня собака была, еще до эпидемии, так эта зараза всё слышала и понимала, а сказать не могла.

— Не гоже, Маркович, людей с животными-то сравнивать, — пристыдил Борис Валентинович Карандаша.

Ю взяла ложку и принялась хлебать горячий и очень вкусный бульон. Отвар, насыщенный солью и специями, обжигал ей рот, но девушка была настолько голодна, что не чувствовала и продолжала хлебать, лишь иногда дуя на ложку.

— Может, на бумаге напишешь? — продолжил смотритель. — Писать-то всяко умеешь?

Ю подцепила кое-как ложкой большой ком вермишели, сунула в рот и долго жевала, смотря в Сережины глаза. Потом глубоко вздохнула и неожиданно тихо ответила:

— Я их всех убила...

— Убила собственный отряд? — Мысли в голове Сережи закружились каруселью. Парень уже начал сомневаться, правильно ли они поступили, пригрев Ю. — Слушай, ты спасла нам жизнь, и за это мы тебя отблагодарили, но если ты убила собственную команду...

Девушка, решив, что доесть могут не дать, быстро запихала остатки вермишели себе за щеки, будто хомяк, и допила бульон прямо из миски.

— Ты не так понял, — неразборчиво пробубнила Ю с набитым ртом. — Кабан и ребята обратились в зомбарей. Мне пришлось так поступить. Я сама еле ноги унесла из города.

— Так вы всё-таки до него дошли? — Сережа обрадовался, что девушка не предатель.

— Мы только успели зайти, на окраине их и положили, — из глаз Ю потекли слезы. — Если б я не шла позади, то тоже бы лежала сейчас там. Верней, бродила, скаля зубы. Бррр...

— Положили? Зомби?

— О нет, Кабана с парнями расстреляли из винтовок. То ли с крыш домов, то ли с балконов, я ничего не смогла сделать. Вернулась после, ночью, когда уже обратились в зомби, и разнесла им черепушки, хорошие были ребята, особенно Олег Николаевич.

Продолжение следует...

Если интересно, еще книги тут.