Расскажу и я свою историю....
Год далекий, 1980. Настало время мне идти в школу. Ведь семь лет исполнилось.
А проживал я в известном своей трудовой славой, ордена Ленина городе - Свердловск. Посему, повезло наверное, было много разных учебных заведений в шаговой доступности. В том числе и школ средних, вечерних, общеобразовательных.
Ну так и вот.
По каким-то спискам и правилам, должен был я поступать в славную школу за номером 134. Однако, отец мой, мужчина вполне себе суровый, терпеливый и целеустремлённый, решил, что иная школа, с номером 36, имеет большее право на мое обучение. Так как это старая, ещё до Великой Войны построенная школа, со своими традициями, опытным педагогическим составом, да и вообще.
Пришел отец мой к директору этого оплота знаний, к мужчине, надо сказать, тоже сильному да волевому. Да и после разговоров недолгих, пришли эти два человека к одному мнению. Что я, неуч несмышленый, обязан впитывать знания в данном учебном заведении, и никак иначе.
Ну и выпихнули меня в невпихуемое.
И конечно же в класс "В". Ведь из умных уже набрали "А", из целеустремлённых "Б", ну а в "В" пошли все распиздяи и другие товарищи, которые не по спискам (ну типа меня).
А ведь школа приметная, красивая, с памятником перед фасадом. Ну и набралось человечков много. Все три буквы были укомплектованы по полной, и даже более. По 35+ ничего не понимающих, одетых в одинаковую форму человеческих детёнышей.
Опытные учителя начальной школы ещё вывозили эту массу тел, а вот с четвертого класса (да-да, раньше было с четвертого), лафа кончилась. И всю эту толпу нужно было передавать учителям предметникам.
А эти учителя были не только опытные, но и послабже, видать, физически и морально. И молвили они с горечью и пафосом:
- Да как же мы по 35+ растущих, пышущих здоровьем и энергией тел, одновременно знаниями одарить-то сможем?
Ну и из всех тех трёх букв решили сделать четыре. Добавить "Г" класс.
Вот туда и сплавляли классные дамы самых тупых, сумасбродных, шебутных и хулиганистый отроков. Ну, дабы не портить себе статистику.
Вот так все и решилось.
Стало 4 класса.
"А" - самые умные и себе на уме. Участвовали они во всех олимпиадах, спартакиадах и других "адах". А ещё везде ходили строем.
"Б"- этакие середнячки. Прикрывали Ашек, если те не справлялись, не отсвечивали, старались быть незаметными, чтобы не наградили переводом в "А" или ссылкой в "В".
"В"- мой родной, ненавистный класс. Много было простеньких и не на что не претендующих тел. Также там обитали школьные хулиганы. Процветал модный ныне "буллинг". Хотя раньше такого слова не было.
"Г" - самый дружный, бесшабашный, весёлый класс. Выиграть их в Царя горы было просто не реально. Каждый за брата-сестру горой.
Да, учились не очень. Но, как же я им завидовал....
И конечно, многое для этого класса сделала их классная "мама", ну или классный руководитель, как угодно.
Звали ее Раиса .....(блин, отчество забыл, старый уже). Преподавала она историю.
И это был, пожалуй, один из трёх лучших учителей в моей жизни.. Строгая, требовательная, и в то же время внимательная. Она учила меня учиться.
П.с.
Школа школа, рОдная школа. Сколько же ты мне знаний дала. Вспомнить страшно.©

Данная статья относится к Категории 📊 Классификации творческих личностей

«Большой поэт. Великий поэт. Высокий поэт.

Большим поэтом может быть всякий - большой поэт. Для большого поэта достаточно большого поэтического дара. Для великого самого большого дара - мало, нужен равноценный дар личности: ума, души, воли и устремления этого целого к определённой цели, то есть устроение этого целого.

Высоким же поэтом может быть и совсем небольшой поэт, носитель самого скромного дара - как тот же Альфред де Виньи - силой только внутренней ценности добивающийся у нас признания поэта. Здесь дара хватило как раз в край. Немножко меньше - получился бы просто герой (то есть безмерно больше).

Великий поэт высокого включает - и уравновешивает. Высокий великого - нет, иначе бы мы говорили: великий. Высота как единственный признак существования. Так, нет поэта больше Гёте, но есть поэты - выше, его младший современник Гёльдерлин, например, поэт несравненно-беднейший, но горец тех высот, где Гёте - только гость. И великий ведь меньше (ниже), чем: высокий, будь они даже одного роста. Так: дуб - велик, кипарис - высок.

Слишком обширен и прочен земной фундамент гения, чтобы дать ему - так - уйти в высь. Шекспир, Гёте, Пушкин. Будь Шекспир, Гёте, Пушкин выше, они бы многого не услышали, на многое бы не ответили, ко многому бы просто не снизошли.

Гений: равнодействующая противодействий, то есть в конечном счёте равновесие, то есть гармония, а жираф - урод, существо единственного измерения: собственной шеи, жираф есть шея. (Каждый урод есть часть самого себя.)

«Витание поэта в облаках» - правда, но правда только об одной породе поэтов: только-высоких, чисто-духовных. И даже не витанье, а обитанье. Горбач за свой горб платит, ангел за свои крылья на земле тоже платит. Бесплотность, так близкая бесплодности, разреженный воздух, вместо страсти - мысль, вместо слов - речения - вот земные приметы небесных гостей.

Единственное исключение- Рильке, поэт не только равно-высокий и великий (это можно сказать и о Гёте), но с той же исключительностью высоты, здесь ничего не исключающей. Точно Бог, который у других поэтов духа, дав им одно, взял все, этому - это все - оставил. В придачу. Высоты, как равенства, нет. Только как главенство.

Для только-большого искусство всегда самоцель, то есть чистая функция, без которой он не живёт и за которую не отвечает. Для великого и высокого - всегда средство. Он сам - средство в чьих-то руках, как, впрочем, и только-большой - в руках иных. Вся разница, кроме основной разницы рук, в степени осознанности поэтом этой своей держимости. Чем поэт духовно больше, то есть чем руки, его держащие, выше, тем сильнее он эту свою держимость (служебность) сознает. Не знай Гёте над собой и своим делом высшего, он никогда бы не написал последних строк последнего Фауста. Даётся только невинному - или всё знающему.

По существу, вся работа поэта сводится к исполнению, физическому исполнению духовного (не собственного) задания. Равно как вся воля поэта - к рабочей воле к осуществлению. (Единоличной творческой воли - нет.)

К физическому воплощению духовно уже сущего (вечного) и к духовному воплощению (одухотворению) духовно ещё не сущего и существовать желающего, без различия качеств этого желающего. К воплощению духа, желающего тела (идей), и к одухотворению тел, желающих души (стихий). Слово для идей есть тело, для стихий - душа.

Всякий поэт, так или иначе, слуга идей или стихий. Бывает (о них уже сказано) - только идей. Бывает - и идей и стихий. Бывает - только стихий. Но и в этом последнем случае он всё-таки чье-то первое низкое небо: тех же стихий, страстей. Через стихию слова, которая, единственная из всех стихий, отродясь осмыслена, то есть одухотворена. Низкое близкое небо земли».

Цветаева М.И., Искусство при свете совести / Световой ливень: Публицистика, М., «Олма-пресс», 2001 г., с. 106-109.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

+ Плейлист из 16-ти видео: ЛИЧНОСТЬ: ЦЕЛЬ, СМЫСЛ, РАЗВИТИЕ

+ Ваши дополнительные возможности:

Воскресным вечером 21 августа 2022 в 19:59 (мск) на ютуб-канале VIKENT.RU — онлайн-консультация № 286: Бесплатная online-консультация VIKENT.RU №286

Изображения в статье

Мари́на Ива́новна Цвета́ева — русская поэтесса Серебряного века, прозаик, переводчица / Public Domain

Изображение Christine Sponchia с сайта Pixabay