- Страшно было только в начале и в конце службы. Вначале, когда еще не обстрелян и кажется, что каждая пуля летит именно в тебя. А перед дембелем не хочется умирать, тянет домой и не хочется никаких сюрпризов,- рассказал Николай Викторович на встрече со школьниками.

За участие в боевых действиях на территории дружественной Республики Афганистан братья Кудря были награждены медалями: «За боевые заслуги», «От благодарного афганского народа», «70-лет Вооруженных сил СССР», «Воину-интернационалисту» и др.

Сергей Викторович Литвинов – десантник и тоже ветеран-афганец. О своей службе рассказывает скромно:

- Обычная служба, так и должно быть. Это священный долг, и мы должны продолжать традиции своих отцов и дедов. ВДВ – это особая подготовка и особая сила характера. «Никто, кроме нас!» – эти слова уже долгие годы являются девизом всех российских десантников и на всю жизнь связывают в единое братство самых мужественных и отчаянных представителей сильной половины человечества.

Много памятных моментов связано у Сергея с армией. И в первую очередь, конечно, прыжки с парашютом, а их у него было 21, и каждый раз незабываемые ощущения.

Сергей Викторович также награждён медалями «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», «10 лет Саурской революции», «70 лет вооружённых Сил ССР», «20 лет вывода советских войск из Афганистана», «В память 25-летия окончания боевых действий в Афганистане» и нагрудными знаками «Парашютист ВСК-1», «Воину-интернационалисту СССР».

После армии вернулись бойцы в родную станицу, трудятся, заботятся о родных и близких, воспитывают прекрасных детей, ведут домашнее хозяйство… Не забывают посетить и родную 44-ую школу, где всегда им рады.

От всего сердца выражаем всем воинам афганцам слова благодарности, желаем здоровья, радости и благополучия, пишет ученик 8 «Б» класса Андрей Рядинский.

https://www.livekuban.ru/news/obshchestvo/segodnya-v-rossii-...

🇸🇰 Национальный совет Словакии избрал Михала Ковача первым президентом страны. За него проголосовало 106 из 148 депутатов, принявших участие в тайном голосовании. Бывший председатель Федерального собрания ЧСФР был выдвинут на высокий пост правящим Движением за демократическую Словакию.

🇷🇺 🇺🇦 На российско-украинской границе выставлены первые 35 российских подразделений пограничного контроля (22 автодорожных и 13 железнодорожных).

Материал проекта «30 лет назад», в котором я ежедневно рассказываю о событиях, произошедших в этот день, ровно 30 лет назад.

Приказ этот отдал Меримский, тут никакой тайны нет. Есть достоверные сведения о том, что он находился в кунге на КП дивизии. Командир дивизии передал этот приказ по радиосвязи капитану Королёву. Командира дивизии отстранили от занимаемой должности в июне 1984-го, то есть на Логвинова «перевесили» вину Меримского, это понятно. Но не очень понятно для чего был отдан этот приказ.

Попытаюсь собрать «до кучи» все слухи и гипотезы, даже самые невероятные, чтобы рассмотреть варианты ответов на этот заключительный вопрос.

• Предположим, что Меримский пытался «подставить» Соколова, чтобы тот не занял пост Министра Обороны СССР. Предположение «не проходит», ибо Соколов пост всё же занял и при этом никогда не мстил Меримскому.

• Следующее предположение. В период моей службы в Афганистане ходили слухи, что Масуд подкупал советских генералов изумрудами и не только. Существовало мнение, что Масуд заплатил, чтобы ему «подставили» батальон. Тоже не очень логично получается, ибо Меримский отправил с батальоном капитана Щендригина. За «подставу» капитана особого отдела Меримского растерзали бы старшие начальники. Как только в Хазаре начался бой, Щендригин передал по своему каналу связи, что батальон попал в засаду. Что тут началось! На КП нашего полка стали выходить респонденты с позывными «Изумруд», «Алмаз» и с прочими драгоценными названиями. Это были труженики Московских кабинетов. Все требовали от Сумана П.Р. вытащить из Хазары капитана Щендригина. То есть ситуация с «подставой» батальона не подходит.

• Один из полевых командиров Зирагуль «взял на себя ответственность» за организацию засады против Первого батальона. Он заявил, что Масуд был очень жестоким, имел связи с советскими генералами и усиливал своё влияние за счёт этих связей. Зирагуль заявил, что решил заманить батальон в засаду на территории Масуда и поссорить последнего с генералами. Ну, допустим, что Зирагуль не наврал. А что меняется от того, что главаря душманов зовут Зирагуль, а не Вася или Петя? Роту прикрытия зачем снимать с гор?

• Существовало мнение, что проводники наобещали Меримскому «сдать пещеры», в которых Масуд обменивал изумруды на оружие. Снова нехорошо получается. Изумруды с оружием душманы охраняли бы тщательней, чем просто оружие. С ними пришлось бы вести бой. Значит роту с гор снимать никак нельзя.

• Какие бы варианты мы не перебирали, даже самые предательские и ужасные, у нас ни в одном случае не напрашивается повод, чтобы снять с гор роту прикрытия. Но Меримский зачем-то приказал её снять.

• Единственное объяснение, которое в этой ситуации выглядит убедительно, это предположение о профессиональной непригодности генерал-полковника Меримского. Если сюда же добавить провальные операции у кишлака Шигал 29 февраля 1980 года и у кишлака Хара 11 мая 1980 года, которые проводились под руководством Меримского, то обвинение в некомпетентности не будет выглядеть надуманным. Для полноты картины хочу привести «карты», которыми пользовались в штабе армии. Это не какая-то диверсия или шутка, Пётр Романович чётко сказал, что в штабе армии он насмотрелся до тошнотиков на эти шедевры изобразительного искусства. Первая карта – «Замысел и ход боевых действий войск 40 армии в Панджшере». На ней чётко нарисовано, что всё готово, продумано, согласовано, и уже прямо сейчас врагам придёт трындец и танки наши будут быстры. Не мудрено, что Меримский требовал от Королёва быстрее идти вперёд. Всё же понятно – враги трепещут в ужасе.

От одного вида этой карты любой горный стрелок нашего полка выпал бы в осадок, потому что по одной из этих округлых красных стрел, пронизывающих пространство, через горный массив Гиндукуш, должен был шпарить наш батальон. А на «шедевре» не нарисованы ни дороги, ни горные тропы, ни перепады высот. Для понимания сути претензий к данной «карте», приведу высказывание командира горнострелкового взвода майора Зеленина И.Г:

- Я хорошо помню, как нарезали «суточную задачу» роте по «карте». А на местности дня два выходить на задачу получалось. Да еще под обстрелом! Мы тогда с хребта глянули вниз, сколько чапать до речки, а потом будет подъем в два раза круче спуска.

В штабе армии было всё зашибись насчёт художественного вкуса, а нам оставалось лишь «скакать вперёд» на лихом боевом коне. Не зря наш командир роты Рязанов придумал термин «горнокопытные, слегка бронированные», и не напрасно по Сороковой армии гремела песня Кирсанова Ю.И. «Кабул далекий» со словами «… они ушли неведомо куда, им Родина дорогу указала».

Следующая «карта» поможет понять уверенное заявление Логвинова (читай – Меримского), что в случае возникновения проблем в ущелье Хазара, вертолёты прикроют батальон Королёва. Эта карта датирована 82-ым годом, но ход мысли штабных работников остался неизменным и в  84-ом году, и далее.

Из приведённого «решения» чётко видно, что вертолёты победят всех и вся. А на практике ущелье Хазара оказалось слишком узким и глубоким, наши вертолёты и самолёты не смогли в таких условиях оказать помощь батальону Королёва.

Для того, чтобы понимать сложности горного рельефа, чтобы принимать правильные решения, боевые офицеры пользовались нормальными картами. Попробуйте сравнить с «Весёлыми картинками» из штаба 40-й Общевойсковой Армии.

После того, как Меримский перестал вмешиваться в ход операций в Панджшерском ущелье, наш батальон неоднократно обнаруживал там склады с оружием и боеприпасами.

В ущелье Пьявушт Пудин В.В. со своим батальоном захватил склады с оружием,

в ущелье Аушаба захватил склады с боеприпасами к миномётам.

В ходе боевых операций наш батальон захватывал мины противотанковые, миномётные и противопехотные, пулемёты ДШК, миномёты советского образца китайского производства и многое-многое другое военное имущество. Все эти операции обошлись без капитанов ОО КГБ 108-й дивизии и без самолётов ДРЛО.

После изучения хода операции в ущелье Хазара я задал вопрос Петру Романовичу о том, что следовало делать Меримскому, если он решил захватить склады при помощи проводников. Ответ был такой:

- Надо было по-нормальному поставить задачу командиру полка, а не действовать через его голову. Я принял бы решение на местности, потом доложил бы. Проводников я вручил бы разведроте, они пошли бы на поиск складов. А их продвижение прикрывал бы Первый мотострелковый батальон своими главными силами. И всё было бы нормально. При встрече с противником завязку боя осуществила бы разведрота, а главные силы сработали бы как должно быть. Так любой нормальный командир поступил бы.

В заключение хочется сказать, что эта глава и книга в целом, не о бое на Хазаре.  Об этом уже давно и много написано текстов и снято фильмов. Эта книга - рассказ о первом Командире полка, человеке, о котором даже спустя столько лет и событий с уважением и теплотой вспоминают его бывшие подчинённые: солдаты, прапорщики и офицеры. Сказанное ими, возможно, впервые дословно передано для сведения тех, кому не безразлична история нашей страны и её Армии.

Пётр Романович Суман сделал всё, что было в его человеческих и командирских силах, но предотвратить гибель своих солдат при выполнении ими боевой задачи не мог. Те из нас, кто лично общались с Петром Романовичем, остро чувствовали, как до сих пор болит сердце Командира за каждого погибшего на Хазаре человека. И усугубляют эту боль то и дело встречающиеся в различных источниках несправедливые обвинения в его личной виновности в этом происшествии.

Ещё одна цель настоящей книги состоит в указании истинных виновников трагедии, о которых обычно лишь мельком упоминается во многих публикациях. Для кого-то действия высшего генералитета не подлежат осуждению, но такое отношение к делу не приведёт ни к чему хорошему. В русской истории давно известны термины «чинопочитание», «протекционизм», «безответственная камарилья» и так далее. В результате такой практики высокопоставленные военачальники, скрывая собственные преступления, напрочь перечеркнули военную карьеру настоящего Офицера и военного профессионала. Чинопочитание и протекционизм в большой мере ослабили качество Офицерского Корпуса нашей Родины - говорю это совершенно ответственно, потому что кроме подполковника Сумана П.Р. были и другие профессионалы, которых «задвинули» по службе в угоду амбициям чьих-то сыновей и просто «своих», «нужных людей».

— Ещё один?

— Да. И не пытайся спорить. Пошли.

Делать нечего: слово мужа — закон. Пошли они снова в магазин, купили тот же коньяк и возвратились в учреждение. По лестнице мой родственник поднимался тщательно и осторожно, как ребёнок, который только учится ходить. А пакет с заветной бутылкой был плотно прижат к груди. Благополучно добравшись до второго этажа, супруги сели в приёмной и стали ждать своей очереди. Сиденья кресел, на которые они устроились, были откидными, как в кинотеатрах. Слева от мужа сидела жена, а место справа было свободным. Опустив сиденье соседнего кресла в горизонтальное положение, мой родственник положил пакет с бутылкой на него. Но то ли вес у бутылки был небольшим, то ли ещё что-то произошло, но через мгновение сиденье резко приняло вертикальное положение и бутылка полетела на пол в аккурат через отверстие между сиденьем и спинкой. Раздался характерный звук разбившегося стекла.

Возникла напряжённая пауза. Лицо моего родственника от гнева пылало красным пламенем.

— Да ёкарный ж ты бабай, — громко и смачно чертыхнулся он и безнадёжно шлёпнул себя по коленям, — да что ж это творится такое?!

Потом встал, повелевающе махнул рукой и скомандовал:

— Пошли, едрёна мать, покупать борсетку!

По итогам Панджшерской операции за 9 дней полк Сумана П.Р. овладел ущельем Панджшер на заданную глубину практически без потерь. Во всяком случае наш Третий горнострелковый батальон невозвратных потерь в ущелье Панджшер не понёс. На гранате боец подорвался не в Панджшере, а в ущелье Горбанд.

Казалось бы логичным, что за такой выдающийся результат, за грамотные действия, за сохранение жизни бойцов, за невероятно быстрое выполнение боевой задачи командующий армией отметил заслуги командиров, однако после боя в ущелье Хазара представления к награде на обоих офицеров растворились в просторах, так сказать, большого театра. Ни комбат, ни комполка наград не получили.

Зато сразу два боевых ордена получил начальник финансовой службы аппарата военных советников. Младший лейтенант Дербичев Д.Э. рассказал эту весёлую историю.

https://youtu.be/jk7KOBX5KlY

Такие бравые финансисты служили не только в аппарате советников. В нашем полку также имелась соответствующая служба, и в ней трудились не менее социально-активные ребята. Их знал майор Зимин Сергей Петрович лично. Ему довелось временно исполнять обязанности начальника штаба полка в течение нескольких месяцев. За этот период службы он насмотрелся на представления к наградам, выписанные на всякую странную публику: на начфина, кассира и начальников складов. По понятным причинам Сергей Петрович возмутился, данные представления не подписал и «завернул» их обратно. Но были офицеры, которые не «заворачивали» подобные «документы», а подписывали за незаконно выданную денежную плату. Один из таких «подписывателей» занимал должность старшего помощника начальника штаба по кадрам (СПНШ) в десантном полку. За нечестные подписи на нечестных наградных документах его отправили в виде наказания в Руху, в наш горнострелковый батальон. Кто был в Рухе, как говорится, тот в цирке ничему не удивляется. Жаль, что Сергей Петрович не назвал фамилию этого майора.

Не сложно догадаться откуда начальники складов брали деньги на покупку незаслуженных наград. У них схема был простая: похитил со склада материальные ценности, продал в дукане, и понёс незаконно вырученную сумму в кабинет к СПНШ. А у начальника финансовой службы и у кассира откуда появлялись деньги на взятки?

Ответ на этот вопрос можно найти в моих документах, если их читать и одновременно обдумывать прочитанное.

Первый документ - справка о ранении.

Из текста следует, что боец получил тяжелое ранение 9 июня 1985 года.

Второй документ - девятая страница военного билета.

Вроде бы всё совпадает с данными справки о ранении.

Третий документ - пятая страница того же военного билета.

Тут появляется несоответствие. Да причем такое, что возникают сомнения насчёт умственных способностей того, кто это написал. Судя по записи на пятой странице выходит, что с 9 июня аккурат по 12 декабря 1985 года по горам Гиндукуш носился одноногий снайпер с пробитыми обоими глазами. Если бы солдата с такими ранениями записали в свинари, то всё равно было бы непонятно, как он в этом состоянии умудрялся справляться с обязанностями по уходу за домашними животными. Человека с такими изъянами можно было пристроить разве что в акустики. Но в Панджшере подводных лодок на всех, видимо, не хватало, вот и пристроили меня в снайперы. По итогу всей этой батальной драмы денежного довольствия за полгода героической службы я не получил. Если внимательно посмотреть на глобус Афганистана, то можно сделать вывод, что из в/ч 10450, расположенной в городе Балтийске Калининградской области, до «Афганистаньский обль. правинция Парван» мне пришлось бы ехать через Государственную Границу. А граница в СССР была на замке. Если бы лечение я проходил в городе Ташкенте, столице УзССР, то можно было бы наврать, что мне «прямо тудой» привезли ведомость и денежное довольствие, но в Балтийск – исключено. Потому что очень далеко от Панджшера, и в городе Балтийске действовали ограничения насчёт приграничной зоны, проникнуть туда можно было лишь по спецпропуску. Значит деньги мне в госпиталь не привозили, значит вместо меня их получил кто-то другой.

Это не единичный случай. Приведу следующий пример. Рядовой Губин Сергей Викторович, мой друг и сослуживец. Он получил ранение 22 июня 1984 года на посту Зуб Дракона. Я лично оказывал ему медицинскую помощь и грузил в вертолёт. Это был наш первый бой, дата в памяти запечатлелась навсегда, поэтому дату его ранения я помню точно. А ещё помню, что в сентябре 1984 года на вечерней поверке зачитывали фамилию Губин, то есть, Сергей Викторович в сентябре всё ещё числился в штате нашего взвода. Никто из бойцов взвода за рядового Губина денежное довольствие не получал, подпись в ведомости не подделывал. Это было бы кощунство. Как долго рядовой Губин находился в штате после сентября, я сказать не могу, ибо в сентябре наша рота ушла на боевую операцию в горы, а в горах вечерние поверки не проводились.  

Таких бойцов, как я и Губин, было много. Практически все раненые по нескольку месяцев «переслуживали» «по бумагам». Соответственно, денежное довольствие на них начислялось. Солдаты и офицеры нашей роты этих денег не получали, точно знаю, потому что мы все были на виду друг у друга. А кто получал? Ведомость на выдачу денежного довольствия и остатки не выданных денежных средств сдавали в кассу полка, принимал их кассир, а потом пред ясны-очи майора Зимина всплывало представление к награде на кассира. Классно, да? Кассиру ничего не мешало поднять ведомость за прошлый месяц, посмотреть, как должна выглядеть закорючка подписи, и внести её в соответствующую графу. Там большая сумма выходила ежемесячно. На покупку ордена должно было хватить.

Суману и Пудину орденов не дали, а начальнику финансового отдела аппарата советников дали, даже два. Какое чувство я должен был испытывать к руководству дивизии, когда узнал эту новость? Чувство негодования, а точнее - приступ бешенства. Очень сильно понимаю солдат и офицеров Первого батальона насчёт их возмущения за несправедливые обвинения комбата Королёва. Точно так же были возмущены и мы в нашем Третьем батальоне. Суман разработал и провёл блестящую операцию, за девять дней овладел ущельем Панджшер на заданную глубину, при этом сохранил жизни личного состава. То есть, я и мои товарищи остались в живых. Малёха задолбались, как говорится, но были живы и здоровы. Пудин В.В. лично вёл боевые действия, лично шел с нами по горам, воплощал в жизнь план Сумана, сохранял наши жизни. Почему их не наградили, скажите, в чём их вина? Это Логвинов снял с гор роту прикрытия, а не Суман и не Пудин. Почему достойных офицеров «затёрли» и «ущемили» насчёт заслуженных наград?

После того, как Сумана втихаря убрали из полка, лично я испытал чувство безнадёги. И ещё чувство глубокого презрения к засевшим в штабах генералам. Не было у меня лучшего командира полка, чем подполковник Суман. Не только у меня сложилось такое мнение, мы все верили в него безгранично, готовы были идти с ним и в огонь, и в горы. Мы видели его воинское мастерство, видели его работоспособность, мы понимали, что он разгромит противника, ну, то есть мы разгромим, потому что у него каждое подразделение в бою работало, как винтик в часовом механизме. А после того, как Сумана убрали с должности, кого нам прислали? Подполковника Кошкина, который так бездарно провёл операцию на Хисарак, что Шестую роту расстрелял на прямой наводке наш собственный артдивизион. Что я должен был чувствовать? Что каждый из нас должен был думать о возможности выжить в этих горах? Лично я думал, что за два года хренушки-хрен останусь целым при такой организации процесса боевых действий. Ясен пень, что из-за этого я испытывал глубочайшее презрение к руководству дивизии. А в таком состоянии солдат много не навоюет.

Суть омерзительной истории с орденами такова, что овладение ущельями и разблокирование крепостей не способствует получению правительственных наград. По логике нечистых на руку людей выходит, что получать орден надо не за выполнение боевой задачи, а за стыренные у государства деньги. А кто тогда Родину будет защищать?  

В результате деятельности Меримского, оболгали всех, кто находился ниже него рангом. Все преступления командира дивизии Логвинова «расписали» на подчинённых. Утрату секретных документов «повесили» на полковника Кулагина, преступный приказ Логвинова «переложили» на подполковника Сумана. Даже погибшего капитана Королёва не пощадили. Моральный облик командира дивизии был таков, что он попытался оболгать человека, которого загнал в засаду своими собственными приказами. А что? Шикарный план – свалить ответственность за гибель наших солдат и офицеров на погибшего капитана Королёва. Он погиб и теперь свою честь защитить не сможет. Но за честь комбата вступились его бойцы, они возмутились и грозили устроить бунт, если Королёва продолжат выставлять «крайним» за снятие с гор роты прикрытия. Эти события происходили во время моей службы в третьем батальоне Пудина, я являюсь непосредственным свидетелем.

В планы командования бунт не входил, ибо он мог привлечь ненужное внимание к нашему полку, поэтому вину Логвинова переложили не на погибшего Королёва, а на живого Сумана. При этом ни Меримского, ни Логвинова не грызли терзания совести, ибо не на чем было обосноваться тем терзаниям.

Через многие годы после событий 30 апреля 1984-го, бойцы батальона Королёва установили памятник на родине своего комбата, в городе Балабаново.

Возле этого памятника ежегодно 30 апреля собирались родственники погибших бойцов и офицеров. На одном из таких траурных слётов выяснилась ещё одна отвратительная деталь. Погибшим в Хазаре бойцам документы оформили таким образом, что распределили места их гибели чуть ли не по всему Афганистану, чтобы не бросалась в глаза такая нехорошая статистика – 45 погибших в один день, в одном месте.

Еще раз приведу список погибших в ущелье Хазара. Красным цветом отмечу фамилии воинов, которым либо неверно указали место гибели, либо не указали его вовсе.

С подачи Меримского почти половину погибших «распределили» по другим зонам ответственности.

Даже капитану Королёву А.Ф. не указали место гибели. Вся страна знает, что он погиб в Хазаре, а комдив Логвинов дал указание своим подчиненным «замести следы», связанные с трагедией Первого Батальона. Поэтому в посмертной записке капитана Королёва А.Ф. не значится названий Панджшер или Хазара, как будто неизвестно, где он погиб. Где-то на просторах угрюмой Афганистанщины.  И сразу вышло так, что не было никакой Хазары, не гнал Логвинов Королёва вперёд на встречу с засадой, не приказывал снять с гор роту прикрытия лейтенанта Курдюка.

С памятью погибших солдат поступили точно так же. Вот так выглядела посмертная записка на Сапего Фёдора Ивановича.

Неужто в штабе не оказалось фотографии бойца? Позорище! Или штабные работники просто наплевали на свои обязанности, не стали заморачиваться? Слово Панджшер не написали, слово Хазара пропустили.

В более современных книгах памяти посмертная записка на этого воина выглядит вот так:

Фотография вставлена, про ущелье Хазара написано, и отчество, оказалось, Михайлович. Но это достижение родственников Фёдора Михайловича, а не штабных работников Логвинова. Так же как памятник Королёву А.Ф. в городе Балабаново установили родственники, солдаты и офицеры Первого батальона, а не штабисты Логвинова. Штабисты заметали следы. Вот ещё два свидетельства:

Про Батычко Виталия лично Суман П.Р. говорил, что видел геройскую гибель Виталия в Хазаре. Замкомвзвод Нурсултан Шарипов рассказал про последние минуты боя, который вёл Виталий, а штабные работники записали в документы какую-то ерунду про Кунар. Что они, совсем страх потеряли что ли? Командир дивизии Логвинов должен был привести их в нормальное состояние и держать в тонусе. Однако не привёл. А Суман в это время в Ташкенте каждый день ходил на проходную, чтобы попытаться получить пропуск на аудиенцию к командующему. Штабные бюрократы гоняли боевого офицера, командира полка, как маленького мальчика: - «Вашей фамилии в заявке на пропуск не значится!», потому что надо было дать время Логвинову для организации подтасовки фактов произошедшего в Хазаре.

Фальсификация документов в 108-й дивизии пользовалась большой популярностью. 10 февраля 2013 года в «Комсомольской правде» была опубликована статья про моих однополчан, которые погибли от гипотермии на Шутульской операции в октябре 1985-го. Командир дивизии загнал два батальона нашего полка в ледники без соответствующей экипировки. Ему докладывали, что это плохо закончится, но он проявил «неумолимую волю» и продолжал по радиосвязи гнать батальоны по льду наверх. В результате ночью насмерть замёрзли люди. Два солдата были из моей роты, медицинскую помощь им оказывал санинструктор сержант Андреев Е.В. Вернуть к жизни замёрзших бойцов у него не получилось, получилось лишь записать две фамилии: рядовой Холбутаев, рядовой Мамасалиев.

Из этих двух фамилий в Книге Памяти «пробивается» только одна Холбутаев Махмуд Султанович. Но в посмертной записке почему-то не сказано, что его заморозил командир дивизии.

Как командиру дивизии это удалось? Об этом корреспонденту «Комсомолки» рассказал прапорщик Патраков Владимир Иванович.

- 15 ноября 1985 года душманы подорвали бронетранспортер, на котором ехал мой приятель-сержант, - вспоминает прапорщик. - Мне поручили забрать его тело из госпиталя в городе Баграм, а затем сопроводить гроб в родной Волгоград. В Баграме пришлось задержаться на несколько дней, пока оформляли документы. А 17 ноября в морг привезли четверых совсем еще молоденьких рядовых из 108-й мотострелковой дивизии. Доставивший их офицер рассказал, что они погибли от обморожения. Солдаты участвовали в зачистке Пандшерского ущелья. По ночам в это время года уже очень холодно, но командир этих пацанов решил сэкономить на бушлатах, вот молодые организмы, видимо, и не выдержали без теплой одежды…

По словам Владимира Ивановича, вечером того же дня он услышал выстрелы во дворе госпиталя, а когда подошел ближе, увидел, как два солдата стреляют из автоматов в тех самых мертвых ребят.

- Я закричал, чтобы они прекратили, - продолжает Патраков. - Но те ответили, что у них приказ. Мол, командир мотострелковой дивизии решил скрыть, что его подчиненные замерзли без бушлатов, поэтому приказал инсценировать, будто пацаны погибли во время атаки. Выполнявшие приказ стреляли солдатам в подмышки. Ведь в бою все носят «бронники», и пуля может попасть в тело лишь сбоку. Самое дикое, что ложь командования сработала. Патологоанатом записал, что ребята умерли от пулевых ранений, и их близким сообщили, что сыновей застрелили боевики. Родственникам рядовых вручили ордена Красной Звезды за то, что солдаты якобы погибли геройской смертью в бою.

https://www.ugra.kp.ru/daily/26029/2947371/  Ссылка на статью в Комсомолке.

В этой статье фраза "их сыновья не герои" категорически не подходит к ситуации. Погибшие бойцы отдали свои жизни во время служения Родине. Лично я сам подыхал в тех горах от гипотермии, скажу вам по секрету, что у замёрзших была очень долгая и мучительная смерть. От пули погибнуть - не приведи Господь, а от гипотермии тем более. Поэтому название у статьи выглядит кощунственно. Бойцы погибли в боевой обстановке, на боевой операции. Они не сбежали, не струсили, не бросили оружие. Не имеет значения, какой поражающий фактор лишил их жизни. Важно то, что они расстались с жизнью при выполнении воинского долга. А значит они – герои, без всяких сомнений. То есть, в статье несколько извращенно преподнесли информацию о героической службе и гибели бойцов, однако очень красноречиво показали моральный облик командира дивизии (строителя коммунизма). Не сомневайтесь в том, что командир дивизии был облагорожен партийным билетом.

Из приведённой статьи становится понятно, отчего во всех посмертных записках на моих однополчан записана неверная (мягко говоря) информация. Это не случайное стечение обстоятельств. Не генератор случайных чисел штамповал в документы погибших людей всякую бредятину. Это командир дивизии прикрывал свою задницу, которой уютно и тепло было в генеральском кресле, с генеральскими лампасами на штанах. Прапорщик Патраков В.И. в статье показал пальцем на командира дивизии, это он отдавал приказы искажать реальность и вносить в документы ложь.

Про моральный облик коммуниста Меримского мы можем судить по его личному вранью в книге «В погоне за львом Панджшера».

В результате этой отвратительной деятельности мои однополчане оказались лишены простого человеческого права на ПАМЯТЬ. Руками генералов Родина отказала в памяти своим солдатам.

Максим Чигинцев, «В землянке» фрагмент.