Ещё раз о «Чулочках» (автор Андрей Бениаминов)
Ещё раз о «Чулочках», привкусе реабилитации нацизма и борьбе с ветряными мельницами
В литературных мероприятиях, посвящённых событиям Великой Отечественной войны всё чаще звучит стихотворение «Чулочки», публикуемое в сети интернет под авторством известного татарского поэта, казнённого на гильотине в фашистских застенках, Героя Советского Союза Мусы Джалиля. Между тем среди произведений поэта нет стихотворения «Чулочки».
Это стихотворение является литературной фальсификацией, о чем подробно описано в моей статье в Литературной газете (ЛГ):
Отсутствие у поэта такого стихотворения подтверждается и официальным заявлением его дочери.
Стихотворение неграмотно, как с точки зрения стихосложения (прыгающий размер, ритмические сбои, слабые, а порой и вовсе отсутствующие рифмы), так и с точки зрения русского языка. «Смотрели прямо в душу глядя…», «рука сама собой в волнении…», «овеянный невольной дрожью…» – думаю, в комментариях не нуждается.
Про имя Утина, которого интернет не нашёл ни в одном языке мира написано в статье. Добавлю, что в отдельных редакциях, в глобальной сети, это имя заменяется на «дочурка», встречаются ещё Матильда и Урина…, порой четверостишие с именем попросту упускается.
Но дело не только в этом. Я не просто так начал статью (опубликованную в ЛГ) сюжетом про сердобольного карателя. Хотя основные моменты «Чулочек» и заимствованы (считай – сворованы) из стихотворения Александра Трифоновича Твардовского «Возмездие» (о чем я также писал в статье), но сюжет перевёрнут с ног на голову. Если у Твардовского мы читаем о неминуемости возмездия за военные преступления, то здесь – обращение к человеческим чувствам и состраданию… эсэсовца!
И это сострадание присутствует. В обсуждениях стихотворения в социальных сетях несколько раз проскальзывали темы: «А что, немец не человек, он не может сострадать?», «фашист фашисту разница, и среди них были нормальные люди...». Но здесь не просто немец, а каратель, эсэсовец...
Мысли о сердобольном эсэсовце, закладываемые в детские головы "Чулочками" – хоть и маленький, но шаг к реабилитации нацизма...
Жестокость фашистов, описывается во многих НАСТОЯЩИХ стихах фронтовых поэтов, скажем, в «Варварстве» того же Мусы Джалиля, «Красухе» Игоря Григорьева, «Убей его (Если дорог тебе твой дом...)» Константина Симонова, «Возмездии» Александра Твардовского, «Детском ботинке» Сергея Михалкова и ещё в сотнях подобных произведений. Но ни одному поэту-фронтовику даже в голову не могло прийти искать душу или взывать к совести карателя.
И последнее. «Чулочки» стали вирусным стихотворением и расходятся по интернету в геометрической прогрессии. Эта подделка подменяет и вытесняет стихи поэтов-фронтовиков, примерно также как новомодные боевики про Великую Отечественную постепенно вытесняют фильмы, снятые по книгам писателей-фронтовиков Юрия Бондарева, Василя Быкова, Константина Воробьева, Владимира Богомолова и т.д.
————-——————
P.S. Меня довольно часто спрашивают: зачем я пишу про «Чулочки»? Мол, уже ничего не изменить, «плетью обуха не перешибёшь»…
Ответ прост. Я многие годы занимаюсь творчеством поэтов-фронтовиков. Мне претит, когда детям прививают поэтическую глухоту, воспитывают на бездарных литературных подделках, сляпанных с нарушениями элементарных норм стихосложения и русского языка, да ещё и с привкусом реабилитации нацизма.
Я прекрасно понимаю, что поэтическая глухота не лечится и что борьба с «Чулочками» - это борьба с ветряными мельницами. Но, если хотя бы в нескольких школах (библиотеках и т.д.) перестанут пичкать детей «Чулочками», значит сотня-другая детей, вместо этой подделки, прочитает настоящие стихи поэтов-фронтовиков, познакомится с настоящей поэзией...
"Чулочки"
Их расстреляли на рассвете,
Когда еще белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться
И встать затем ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос детский
Наивный, чистый и живой:
«Чулочки тоже снять мне, дядя??»
Не осуждая, не браня,
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.
Чулочки тоже» - и смятеньем на миг эсесовец объят
Рука сама собой с волненьем вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом синим, и кажется он в землю врос,
«Глаза, как у моей дочурки?» - в смятенье сильном произнес
Охвачен он невольно дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет, он убить ее не может,
Но дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках…
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, что если б дочка
Вот здесь, вот так твоя легла?...
Ведь это маленькое сердце
Пробито пулею твоей…
Ты Человек, не просто немец
Или ты зверь среди людей?...
Шагал эсэсовец угрюмо,
С земли не поднимая глаз,
впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.
И всюду взгляд струится синий,
И всюду слышится опять,
И не забудется поныне:
«Чулочки, дядя, тоже снять?»
