MakeALime

Вообще, я хочу отдать должное - расчет инфляции, это действительно безумно сложный и трудоемкий процесс, и состоит он из 2 глобальных этапов:

Первый это ежегодный опрос граждан на тему их потребительской корзины товаров и услуг (туда может войти вообще все – от уже упомянутых макарошек и мяса всех видов, до автобусной поездки по городам России и услуг по ремонту стиралок. Росстат заявляет, что опрашивает около 80 тыс. человек различного благосостояния и образа жизни, что объективно должно выравнивать как предпочтения респондентов: кто-то любит мясо, а кто-то вегетарианец, так и финансовые возможности респондентов: кто-то покупает меховую шубу, а кто-то демисезонное пальто, а также размазывает во времени крупные покупки: например, 10 тыс. из этих 80 меняли в этом году автомобиль, а остальные нет. В итоге агентство воссоздает среднестатистическую потребительская корзину за последние 2 года примерно из 500 и более товаров и услуг по укрупненным позициям, вроде молоко цельное и молоко пастеризованное.

Второй этап, это регулярный мониторинг фактических цен. Для этого сотрудники агентства еженедельно отслеживают реальные цены в торговых точках. При этом, используется минимум 3 города в каждом регионе РФ, и в зависимости от их размера, охватывается от 10 штук до 10% всех торговых точек этого города. Для каждого товара побрендно и с учетом различных критериев, вроде жирности творога строится ряд данных, которые, в последствии, усредняются в те 500 групп, о которых я говорил выше. Так, Росстат заявляет суммарно про 775 тысяч отслеживаемых товаров и услуг в примерно 80 тысячах организаций по всей стране.

Финально, для каждой маленькой группы товаров считается индекс цен (ну или инфляция). Маленькие группы объединяются в более и более большие. Так, свинина с костями и без группируется просто в свинину, которая вместе с просто говядиной дает группу мясо животных и объединяясь с мясом птицы, колбасами и т.д. дает большую группу мясопродукты, которые, объединяясь со всей прочей едой уже дадут полноценные продовольственные товары. Каждое объединение в группу следующей иерархии идет по формуле средневзвешанного, это когда больший вес параметра в потребительской корзине, означает что изменение его цены будет давать больший вклад в итоговую инфляцию по всей категории.

Что б было понятнее, я приведу пример с цифрами: например, сметана Простоквашино подорожала на 10%, а домик в деревне – на 20%. При этом, по результатам опросов домохозяйств они знают, что первую покупает 60% потребителей, а вторую 40%. Тогда итоговые индекс по целиковой категории сметана по формуле средневзвешенного будет рассчитываться вот так

(10 * 60 + 20 * 40) / 100 = 14%

, тогда как обычное среднее дало бы 15%.  Но, как я уже сказал, в данном примере удорожание простоквашино имеет больший вес из-за большего числа потребителей и итоговое значение сдвигается с 15% до 14%.

В итоге Росстат приписывает категории сметана рост цены на 14% и точно также, с учетом ее реальной доли в потреблении соединяют ее в группе молочные продукты с такими категориями как молоко, творог, йогурт и тд, у каждой их которых будет свой рост цены и свой вес в формуле средневзвешенного.

И да – это все даже звучит очень долго и сложно, и скучно, а представляете каково Росстату – ведь надо еще учитывать акции и скидки, сезонные факторы, наличие свежего товара и прошлогоднего, как в случае картошки, а также еще объединять по городам, регионам и стране в целом.

Но давайте честно - пока все выглядит крайне логично: Росстат собирает самую что ни на есть среднестатистическую потребительскую корзину россиянина, а потом смотрит как именно поменялись цены на все ее составляющие, усредняя их с учетом доли затрат в этой корзине. Что же здесь может пойти не так!?

Так вот, у методологии Росстата есть основная проблема, которая де-факто звучит как «чем больше инфляции - тем меньше инфляции». И имеет она очень много различных проявлений. 

Начнем с разогрева: вы вот помните, как в 2021г. мы квасили всей страной? Честно говоря, и я не помню, но по данным Росстата цены на капусту выросли в 2,5 раза. Что это значит для методологии, при условии, что потребление капусты не особо снизилось? Что при опросе людей по итогам года Росстат увеличивает вот этот весовой коэффициент значимости капусты в потребительской корзине – в данном случае на 83%. Никакой отсебятины, все строго по методологии – доля денег, которые люди тратят на капусту же выросла? Выросла! Вот и коэффициент вырос. Но в следующем году, после того как этот коэффициент повысили, все как-то резко наквасилисись: уж не знаю, то ли едаки ушли куда-то из дома, то ли еще что-то случилось, но по итогам 22 года цена на капусту стремительно падает до привычных уровней. И вот что мы получаем с точки зрения расчета инфляции на овощи: когда рост цен на капусту должен был активно повышать общий рост продуктовой инфляции, она шла с низким коэффициентом значимости, и не влияла так сильно, зато весь следующий год, из-за последовавшего падения цен она уже активно снижает общий уровень продуктовой инфляции, да еще и с увеличенным весовым коэффициентом значимости. В итоге, что в 2021, что в 2022 году, фактически мы имеем инфляцию на овощи меньше чем должны бы, просто из-за запаздывания изменения коэффициентов относительно реальных событий на рынке. К слову, по данным Росстата в 22 году подешевели вообще почти все овощи, напишите в комментах кто-то вообще заметил такой поворот событий?

Ладно, что мы все про капусту – это как-то несерьезно. Давайте, например, про автомобили! Вы вот знали, что цены на автомобили за год не изменились? Да что уж там, буквально в апреле они и вовсе были даже дешевле чем год назад

И конечно же ларчик открывается достаточно просто: Росстат по своей методологии в начале 23 года понизил коэффициент значимости импорта на 25% и повысили значимость для российских авто на 60%. Впрочем, куда они относят отечественный китайский москвич – история умалчивает. И ведь опять формально не подкопаться. Стали граждане России в 22 году покупать больше российских марок и меньше импортных – конечно стали! Так что все честно, никакой инфляции на автомобили!

Но ладно, на самом деле в данном случае таки есть за что заподозрить-таки Росстат в манипуляциях данными. То ли ради чисто поржать, то ли они просто не придумали в какую группу их еще запихнуть – в категории автомобили с весом 14% от всей этой категории располагаются кто? Правильно – покрышки! Которые и вовсе подешевели за год примерно на 10% вслед за снижением цен на нефть.

Но в целом, ситуация с автомобилями как раз и показывает почему я назвал методологию Росстата – ошибкой выжившего. Если что-то дорожает быстро, а что-то схожее медленнее, то все просто переключаются с 1-го товара (или услуги) на 2-й и его значимость в категории растет, а того, что дорожает быстрее – падает. Суммарная же инфляция замедляется просто благодаря этому переходу. То есть чем выше инфляция, тем сильнее все саморегулируется в сторону ее уменьшения из-за изменения вот этих весовых коэффициентов.

И если в случае автомобилей это был локальный всплеск, связанный с санкциями и курсом доллара, то во многих категориях этот тренд идет десятилетиями. Например, вес категории говядина упал за 10 лет уже на треть, колбасных изделий на четверть, а свинины на 10% и все это частично заменяется полуфабрикатами, вроде пельменей, а частично и вовсе макаронами и крупами. И что-то мне подсказывает, что это не мясо дешевеет в общей корзине, а просто люди год от года отказываются от дорогих продуктов и переходят на все более дешевые, которые зачастую еще и дорожают медленнее, и конечно же все это также годами тормозит инфляцию.

Но если если по крупным товарным группам, вроде говядины, мы хотя бы видим конкретные изменения весов, то на уровне отдельного продукта этого не видно совсем, а простор для сравнительно честно манипуляции там также огромен!

Вот, например, помните в августе 2014 года запретили ввозить сыры в Россию и цены на него сразу выросли.

А вот фиг, в моменте инфляция даже упала:

Это происходит по следующей, опять-таки, чисто математической причине:

Пусть раньше на полках магазина лежал одновременно российский пармезан по 200 р. за упаковку и итальянский по 400. Допустим даже, что итальянский покупало всего 10% потребителей, тогда группа «пармезан», которая является одним из элементов для расчета инфляции на сыры в целом, в июле стоила с учетом средневзвешенных продаж

(200*90+400*10) / 100 = 220 руб.

А в августе, когда остался только российский сыр, эта же группа будет стоить уже 200 рублей, то есть цены вообще не поменялись, а по факту дефляция на целых 10% просто из-за вынужденной смены потребительского поведения.

Это еще лучше видно при сравнении московской инфляции и в целом по стране:

Так, почти всегда в Москве наблюдается более высокая продовольственная инфляция, потому что все больше людей может позволить себе более премиальную продукцию (вроде того же импортного пармезана вместо российского), но из общего графика выбиваются 2 периода: это как раз 2014 год, когда всех оставили не только без сыров, креветок и т.д., но и в принципе импортная продукция из-за обвала рубля почти вдвое, стала недоступна даже москвичам: что и вынудило их пересмотреть привычки в сторону более дешевых продуктов, в то время как для жителей остальной России подорожавший импорт не сильно изменил потребительские предпочтения, потому что они его и раньше не покупали. В итоге по итогам года продуктовая инфляция в Москве оказалось прилично ниже чем по стране в целом.

Другой, не менее интересный для анализа период это 2020-2021, когда благодаря переходу на удаленку, множество жителей Москвы разъехалось по дачам или малым родинам, сохранив при этом зарплату, и резко повысив потребление более дорогих продуктов питания в тех регионах, куда они перебрались. В связи с чем, мы и видим просто огромную разницу между инфляцией в Москве и в России в целом. Так что да - простое изменение потребительских привычек, даже без изменения цен как таковых, может очень сильно влиять на инфляцию. Да, его конечно же учтут в будущем, при расчете весов для следующего года, но там уже и люди могут вернуться обратно, что опять-таки, чисто математически, приведет к дефляции в регионах.

Так что несмотря на всю формальную логику и весь титанический труд Росстата, при расчете инфляции существует куча факторов, которые могут достаточно сильно исказить реальную картину. И если вам почему-то всегда казалось, что ваша личная инфляция как-то подозрительно выше, чем рисует Росстат, то вам вовсе не казалось: из-за постоянного перехода на более дешевые товары (преимущественно, из-за замены их менее качественными аналогами) среднестатистическая потребительская корзина и правда растет гораздо медленнее, чем росла бы, если бы компоненты оставались неизменными.

Вот такая вот история как считают инфляцию в России и почему нам это не всегда нравится.

Но сперва 2 слова почему слабеет рубль. Курс какой-то валюты, как и все на рынке, определяется под властью закона спроса и предложения. Есть основная метрика объема предложения предложения денег – это денежная масса, и метрика спроса на деньги – это платежный баланс. Фактически, если прирост денежной массы не обеспечивается соответствующим приростом платежного баланса, то появление денег в экономике необоснованно и это приводит либо к инфляции, либо к ослаблению курса, либо ко всему сразу.

В этом смысле, начиная с 3 квартала 22 года в России все плохо: рост денег в системе становится крайне необоснованным, при этом, не происходит даже роста инфляции, которая могла бы это компенсировать, а значит весь удар на себя принимает именно рубль. Данные за 2й квартал пока предварительные.

Плюс к этом, на валюту всегда действуют 2 дополнительных фактора: это панические настроение, которые как раз обострились после того, как Пригожин ударил автопробегом по бездорожью и разгильдяйству, и спекуляции на рынке, то есть целенаправленная ставка на ослабления рубля с целью банального заработка.

Так что давайте смотреть правде в лицо: ослабление рубля было ожидаемо и надо лишь разобраться происходит ли сейчас оверреакция, или рубль как раз движется туда куда и должен был двигаться уже довольно давно.

И вот для этого как раз заглянем в бюджет РФ на 2023 г. Первое что бросается в глаза - он сверстан таким образом, что изначально предполагал дефицит в 2,9 триллиона рублей, которые планируют закрывать с помощью фонда национального благосостояния, а также размещением облигаций. Однако, что-то пошло не так почти сразу же, и уже к маю дефицит бюджета достиг отметки 3,4 триллиона рублей. Правительство пытается отмазываться, мол они просто тратят с опережением бюджет на национальную экономику, но факт есть факт – расходная часть бюджета растет, а доходная падает, и обычно в такой ситуации всех может спасти только…. Капитан девальвация!!

И да, на всякий случай уточню, что, говоря бюджет – я имею в виду только федеральный бюджет, без учета бюджета субъектов РФ и внебюджетных фондов, представляющих из себя пенсионное и социальное страхование.

Доходная часть бюджет РФ традиционно делится на 2 части: нефтегазовые доходы (в 2023г. ожидается что они составят примерно 8,9 трлн или 34%, а также ненефтегазовые доходы (17,2 трлн или 66%). Откуда берутся первые понятно из названия, а вот к ненефтегазовым доходам относятся:

• Все доходы, связанные с внутренним производством и потреблением, это НДС, акцизы, и налоги на прибыль, суммарно примерно 50% ненефтегазовых доходов.

• Доходы, связанные с импортом, это НДС на ввозимый товар, акцизы и пошлины, суммарно ~ 30%.

• Прочие доходы, включая ненефтегазовые НДПИ, дивиденды госкомпаний, налоги на имущество, доходы от приватизации, и т.д. они составляют оставшиеся 20%.

И если вы, вдруг, потеряли НДФЛ, или страховые взносы, то они идут как раз в доходные части бюджетов субъектов РФ и внебюджетные фонды.

У нефтегазовых доходов, к слову, также довольно сложная структура и они формируются из следующих источников:

• Налог на добычу полезных ископаемых (или НДПИ) – 78%

• Экспортная пошлина – 24%

• Налог на добавленный доход (с 19 года) – 11%

• Возврат акцизов на нефтепереработку с демпфирующим коэффициентом и инвестиционным вычетом (с 19 года) – -13%, он отрицательный, так как это возврат денег компаниям от государства.

Почему же для бюджета РФ так важен курс доллара?

Если мы берем нефтегазовые доходы, то экспортная пошлина изначально зафиксирована в долларах, а все остальные компоненты имеют сложные формулы, которые линейно связанны с ценой в рублях на нефть марки Urals. То есть, при изменении курса доллара, нефтегазовые доходы бюджета будут изменяться практически пропорционально. Например, при плановых нефтегазовых доходах в почти 9 триллионов, ослабление рубля на каждые 10% будет приносить в казну почти 900 миллиардов.

Кроме того, формальная линейная зависимость от курса доллара есть и при расчете НДС на импортные товары, но здесь все гораздо сложнее, так как изменение курса, будет компенсироваться снижением абсолютного объема импорта, например, в 2015 г. после скачка курса доллара на 60%, импорт в Россию снизился на 40%, так как никто не хотел покупать резко подорожавшие товары. Поэтому предлагаю в первом приближении считать, что ненефтегазовые доходы не так сильно зависят от доллара, чтобы государство могло этим манипулировать как-то напрямую – не изменяя баланс спроса и предложения.

Так что вернемся к нефтегазовым доходам. В следующие 3 года в бюджете заложены цифры на уровне 8,5-9 триллионов рублей, что примерно совпадает с уровнем 18-19 года. Остальные мультипликаторы для расчета бюджета выглядят следующим образом:

9 триллионов прибыли в 23-м году планируется получить при средней цене нефти Urals в 70,1 $/барр, курсе доллара 68,3 и добыче примерно 10 млн барр/сут (да простят меня адепты дОбычи – я хоть и сам частично угольщик, но язык так и не поворачивается).

Но вот в чем проблема - по итогам 1 пг 2023г. средняя цена Urals составила 51,5$/барр (то есть на 26% ниже, а объем добычи примерно 9,7 млн (на 3% ниже), зато вот средний курс доллара за полгода составил 77,4 (+13%). Все это вылилось в то, что реальные нефтегазовые доходы за полгода примерно на 0,5 триллиона меньше запланированных.

В то же самое время, расходная часть бюджета наоборот – увеличивается гораздо быстрее планов. Так что вообще не удивительно, что дефицит бюджета по итогам 5 месяцев достиг уже 3,4 триллионов рублей.

Мы же можем очень просто посчитать, что если подставить в бюджет текущие цены на нефть и объем добычи, то курс доллара, необходимый, для заявленного дохода в 8,9 триллионов должен быть уже не 68, а 96 рублей за доллар! Более того, если правительство захочет отбить эти уже недополученные 500 миллиардов нефтегазовых доходов, то это потребует, чтобы все второе полугодье курс держался еще на 10 рублей выше. Так что курс где-то между 96 и 106 вполне себе реальность, которая, повторяю, даже не принесет бюджету сверх доходов, а просто позволит выполнить бюджет с заявленным дефицитом почти в 3 триллиона, а не каким-то более высоким!

И если ваша первая мысль «да ну бред какой-то – никто не станет убивать экономику ради баланса какого-то там бюджета, кому вообще не пофиг – вон Америкосы всегда в дефиците живут, и ничего», то выбудете абсолютно правы, но, как водится, есть один нюанс. Знаете, что еще, кроме нефтегазовых доходов очень сильно зависит от курса валют? Фонд национального благосостояния, которым как раз и планировалось гасить дыры в бюджете.

В частности, на конец мая ФНБ оценивался в 13,4 триллиона рублей, а его ликвидная часть в 6,6 триллионов и хранилась она почти полностью в юанях и золоте.

Так что общая картина следующая: рост стоимости доллара на каждые 10 рублей приносит не только 1 триллион дополнительных нефтегазовых доходов, но и примерно 800 миллиардов валютной переоценки средств ФНБ. Вот такая простая математика.

Другой заявленный источник финансирования дефицита, это выпуск ОФЗ. Согласно бюджету, в 23 году планируется привлечь 1,7 трлн, и по итогам июня уже было привлечено 1,4 трлн, то есть более 80% от запланированного на год. И скорее всего это означает подготовку к повышению ставки в ближайшее время. То есть правительство и Центробанк могут действовать сообща – ууух, звучит как идеальное преступление. Смотрите, сначала происходит событие, которое будоражит рынок (даже не знаю, что бы это могло быть). Дальше спекуляция и паника создают такой ажиотаж, что продажа больших объемов валюты из ФНБ, никак не продавливает цену вниз. В итоге государство конвертирует по хаям те деньги, которые все равно должны были пойти на латание дыр в бюджете, а потом ЦБ резко полирует все увеличением ключевой ставки, фиксируя прибыль.

И это было бы отличным способом латания дыр в моменте, но долгосрочный вопрос дефицита бюджета, стоит гораздо острее, чем возможность выгодно обкэшить кубышку. Как я уже сказал, текущий дефицит бюджета составляет уже, 3,4 триллиона. Давайте добавим сюда 3,3 триллиона дефицита по итогам 2022г., а также плановые дефицит в 3,5 триллиона по итогам 24-25 годов, которые, также, наверняка еще и окажутся гораздо выше прогнозов. При этом правительство и так пытается делать все что может: у Газпрома уже изъяли 1,2 триллиона в 22 году и планируют изымать еще по 600 млрд, в ближайшие 3 года. Для нефтяных компаний увеличили экспортную пошлину, подняли НДПИ и снизили демпфирующие коэффициенты, а для производителей СПГ увеличивают налог на прибыль. По оценкам экспертов суммарный рост налогов на отрасль увеличится примерно на 20%. Также давайте не забывать про добровольно-принудительный взнос в 250 млрд. И да - это все уже заложено в бюджет и этого не хватает!  А ведь скоро начнут трещать по швам и бюджеты субъектов РФ: так, в 23 году заложен рост доходов на 0,5% и расходов на 1,5%, то есть и близко не окупает даже плановую инфляцию в 5,5%, и надо прям очень сильно урезать расходы, а в России этого не умеют.

Поэтому, бюджету срочно необходимо учиться зарабатывать, а делать это в текущей ситуации можно только снижая курс рубля. Есть, конечно, еще один вариант, но он будет еще менее популярен у народа в преддверии выборов: рост НДС. Так, увеличение НДС на каждый процентный пункт относительно текущих 20% дает бюджету те же лишние 500 миллиардов, как и рост курса доллара на 5 рублей. Но если сравнивать обе меры по непопулярности, то выбор, как по мне, очевиден!  

Ну и заодно предлагаю посмотреть на цену нефти Uralsв рублях в ценах 2011 г. (т.е. с учетом инфляции):

И тут можно смело утверждать, что исторически сейчас крайне низкая цена на нефть в рублях, что, опять-таки, дает властям полное моральное право ее искусственно приподнять. В частности, если мы будем считать комфортным уровнем – цену выше 2,5 тысяч рублей с учетом инфляции, то это потребует курса рубля выше 110 за 1 доллар. Такие дела.

Ну и в завершение, как я вам обещал 3 самых странных факта, которые я почерпнул из бюджета РФ:

• Зарплата Соловьева, Киселева и прочих Симонян, ну то есть затраты на пропаганду, обходятся каждому жителю России ровно в 1,5 тысячи рублей в год.

• Авторы ждут с 24 года какого-то безумного роста доходов бюджета от налогов на прибыль (+17% за год) и дивидендов госкомпаний +55% за год. И что-то мне подсказывает, что вряд ли бизнес будет получать какие-то сверхдоходы, скорее всего, это говорит о планах поднять налог на прибыль, повысить обязательный уровень дивидендов госкомпаний, потому что иначе не очень понятно с чего бы еще мы увидели такой приток денег в бюджет.

• Рост расходов на оборонку, включая национальную безопасность по сравнению с последним спокойным годом составил 60%, но это вы наверняка и сами знаете. Примечательно здесь то, что он практически не будет снижаться к 2025г., то есть никто и не планирует, что СВО может закончиться в ближайшие 3 года.

Ну и чтобы было еще веселее – я специально не буду использовать понятие инверсия кривой доходности, потому что я уже устал слышать про это из каждого утюга, и подозреваю, что вы тоже.

Чтобы понять, что творилось в умах в конце 90-х, давайте вернемся немного назад: эпоха началась в 1977 году, когда Apple выпустил первый серийный компьютер. А уже в 81г. году IBM представило первый компьютер с открытой архитектурой, что стало отправной точной рынка периферийных устройств и комплектующих. В 83г. году появляется apple Lisa – первый компьютер с графическим интерфейсом и мышкой, и в том же году Человеком года по версии журнала Times в первый раз в истории станет не живой человек, а самый что ни на есть персональный компьютер. Все это означает официальное начало новой информационной эры. Впрочем, число домохозяйств, имеющих ПК тогда не превышало 9%, а стандарт интернета, который мы знаем, только-только отпраздновал свою годовщину. Примерно тогда же, в 85 году, по оценкам экономистов стартует очередная глобальная экономическая волна Кондратьева.

Примерно в те же годы, Америка начинает выходить из жесточайшего кризиса 70-х, начавшегося из-за нефтяного эмбарго арабских стран-членов ОПЕК, и продолжавшегося почти 10 лет. Инфляция к 1980 году поднималась до 15%, что вынудило Федрезерв поднять ставку до 20%, экономика незамедлительно отреагировала ростом безработицы до рекордных 11% - в кризис 2008 года все и близко не было так плохо. Индекс Dow Jones с пиков 1966 года к июлю 82 года упал уже на 73%, а к власти только пришел Рональд Рейган и провозгласил контринтуитивную экономическую политику «Рэйганомика», начав снижать налоги в период нехватки денег, а не наоборот.

И, к слову, высокая инфляция и большие процентные ставки, как это было в тот период, как раз характерны для начала новой волны Кондратьева.

В 87 году, незадолго до черного понедельника, когда индекс Dow Jones за день обвалился почти на 23%, происходит еще одно важное назначение: пост главы ФРС занимает Алан Гринспен, и его методы также будут весьма своеобразными: при любой непонятной ситуации он предпочитал снижать ключевую ставку, чтобы снизить влияние негативных факторов на фондовые рынки. В частности, реакцией на черный понедельник стало обещание ликвидности банкам и незамедлительное снижение ставки на 1%. К середине 92г. ставку опустят уже до 3%, чего в американской экономике не было с начала 60-х г. В последствие, впрочем, она будет колебаться в районе 5%, из-за реакции на мексиканский экономический кризис 94г.

Политика Гринспена приведет к почти безоткатному росту фондовых рынков в течение 15 лет, и получит название Пут Гринспена – по той логике, что инвесторам не обязательно хеджироваться от снижения котировок через пут-опционы, так как само имя главы ФРС отличная страховка от падения рынка.

Что ж, давайте пока запомним этот экономический флер новой волны и вновь вернемся в нашу IT-парадигму. С середины 80х проникновение ПК в домохозяйствах растет в среднем на 13% в год, а абсолютные продажи компьютеров на 21% в год. Это запускает промышленный бум: только Intel за 20 лет с 1980 по 2000 построил в США 8 новых заводов. Тогда же начинают активно появляться software компании, создающие продукты для нового растущего рынка, напрмиер, Adobe или Blizzard. С начала 90-х годов начинается стремительный рост проникновения интернета более чем на 50% ежегодно: если в 1990-м году интернет был у менее чем 1% американцев, то к 1998 году этот показатель достигнет уже 30%, а к 2001 – 50%. Это в свою очередь запускает волну сервисных IT компаний, вроде Google или Amazon.

Количество работников IT отрасли удваивалось каждые 10 лет: с 450 тыс в 70-м году до почти 3,5 миллионов в 2000.

То есть компьютеры в те годы и правда стремительно захватывали и умы и кошельки людей, а вместе с этим запустился и рост экономики США:

Уровень безработицы упал ниже 4% - до минимума за 30 лет.

Среднегодовой рост ВВП с поправкой на инфляцию за 20 лет составил солидные 3,3%. Индексы Dow Jones и S&P 500 после черного понедельника выросли в 4 раза, NASDAQ – вообще в 10.

Тогда же в Америке начинается и расцвет венчурных инвестиций. С чисто символических $3 миллиардов в 91 году они доходят до более 100 млрд уже к 2000 году. Аналогично, происходит и бум IPO: если за 10 лет с 1980 по 90 в ежегодно выходило на биржу в среднем по 210 компаний, то за следующее 10-летие уже ровно в 2 раза больше. Благо это было совершенно уникальное время, когда компании для получения денег не нужно было показывать не то что прибыль – даже выручку, и конечно же такой халявы никогда больше не повторится …..хотя постойте!?

А теперь мысленный эксперемент: вы обычный американец из середины 90-х. Статистически, у вас еще нет ни компьютера, ни интернета. Зато есть телик и из новостей вы постоянно слышите об успехах американской экономики, да и что уж там – на себе чувствуете, что зарплаты растут. К счастью вы подкованы экономически и хотите куда-то деть свои деньги, чтобы защититься от средней в тот период инфляции в 3%. Что же с ними делать? Банковский депозит давал в то время около 5% годовых. Недвижимость в последние годы растет в цене ровно на уровне инфляции, зато ставка по ипотеке целых 7%. Золото и вовсе не меняется в цене уже примерно 15 лет. И вот как-то вечером вы смотрите условный CNN, а там блок финансовых новостей, где ведущий напоминает, что Dow Jones напрерывно растет уже 10 лет и дает среднюю годовую доходность в 20% с учетом дивидендов. А кому мало 20% - вон компания Netscape (это самый популярный браузер, что бы это слово не означало) только что вышла на IPO и в первый же день торгов акции выросли более чем в два раза — практически уникальное событие, особенно для глубоко убыточной компании. Но вас-то уверяют, что это просто эпоха меняется, и для компаний новой волны фундаментальные показатели вроде p/e вообще не важны – это же компании роста! Вы вон посмотрите зато как растет скачивание браузера и трафик в кликах – это же куда лучше чем выручка! И вообще, господа американцы – не забывайте про вечный пут Гринспена.

Так что давайте смотреть правде в лицо – конечно же у вас нет шансов не поддаться этому соблазну, вон даже в России в 2020-м году все поддались, а теперь вот сидим в заблокированном Finex :-D

В итоге доля финансовых активов домохозяйств в акциях удваивается, частично за счет роста их стоимости, частично за счет вкладывания дополнительного кэша и продажи облигаций!

Что ж, я начал с разницы между пузырем на рынке и финансовой пирамидой, а теперь самое время вспомнить, что их роднит: вовлеченные люди вообще перестают смотреть на цифры – какая разница, какая цена в моменте, если завтра я продам дороже, ну или подержу и продам еще дороже послезавтра. Ну а с малейшими сомнениями, что завтра может и не быть дороже, чем сейчас, все обычно и начинает лопаться.

А теперь давайте вернемся к макроэкономической статистике того периода и насладимся кульминацией.

Главная проблема была вот в чем: на самом деле, благоденствие 90-х годов было иллюзорным. Например, чистая прибыль корпораций стремительно росла лишь в начале 90-х, однако уже с конца 97 года начала снижаться.

И это без учета инфляции.

Рост зарплат и снижение безработицы привели к ежегодному росту доходов населения примерно на 6%, что, кстати, вдвое выше инфляции. Вот только эта видимость благополучия, заставляла людей тратить все больше и больше.

Например, объем потребительских кредитов населения вырос с $815 млрд в 1991 до $1 трлн и 740 млрд. в 2000г., ипотечные кредиты выросли за 10 лет с 1,7 трлн до 4,8 трлн, а прочие кредиты еще на $500 млрд.

Не отставал и бизнес, увеличив за 10-летку долги примерно на 1,8 триллиона.

В итоге, если до середины 80-х годов привычным уровнем сбережений, ну то есть доля денег которые остаются от ваших доходов после всех трат было 10-12%, то к 2000 году он падает ниже 5%. К слову, перед кризисом 2008 года он и вовсе упадет в район 3%. И если вы заодно обратили внимание, что сейчас он опять упал в район 3%, то да – это очень фиговый знак, но текущую ситуацию обсудим чуть позже.

Итого, к концу десятилетия мы получаем ситуацию, когда снижение доходов накладывается на высокую алокацию населения в акциях, да еще и при росте закредитованности.

И возможно все было бы не так страшно, если бы дело касалось только рядовых инвесторов. Но в 1998 году случается важный прецедент и на корпоративном уровне. После азиатского финансовго кризиса 97 года и дефолта в РФ 98 года, хэдж фонд Long-Term Capital Management, использовавший огромные кредитные плечи получил убытки близкие к 4 миллиардам долларов. Правительство США опасалось, что его крах спровоцирует крупный финансовый кризис из-за массовых списаний у кредиторов, и организовало спасение фонда.

И это открывает ящик пандоры: вдруг оказалось, что можно рисковать как угодно: если вы достаточно крупный, вас спасут! Это приводит к росту кредитного плеча на фондовых рынках в 1,5 раза всего за полгода. То есть и физлица и фонды начали активно увеличивать свои позиции в акциях, что работало как самосбывающееся прочество: чем больше вкладываем тем сильнее растет тем больше вкладывам. Ну и результат, конечно же, не заставил себя ждать:

За 1 год с марта 99г. кредитное плечо увеличивается на 75%, а индекс Nasdaq на 85%.

На этом фоне коэффициент P/EШиллера, или CAPE - он определяется почти как обычный коэффициент P/E, но по средней прибыли за 10 лет с учетом инфляции и, соответственно, для всего рынка сразу, он ожидаемо улетает до своего исторического максимума всех времен:

Причем это расчет для индекса S&P 500, подавляющее большинство компаний NASDAQ того времени прибыль никогда не показывали и, спойлер, уже так и не покажут. Безумие рынка показывал и индикатор Баффета – отношение суммарной капитализации фондового рынка к ВВП США

А что же остальной мир, спросите вы? Судя по всему весь мир также ринулся скупать американский рынок: за 5 лет с 95 по 2000 год индекс DXY, или стоимость доллара к корзине из других валют развитых стран, подорожал в 1,5 раза. Частично это было вызвано оттоком средств из развивающихся рынков после событий 97- 98 г., а частично это демонстрирует целенаправленный интерес к американской валюте, и главным бенефициаром этого перетока средств в доллары, конечно же, был американский рынок акций.

И не известно как долго все это могло бы надуваться и дальше, но параллельно с этим происходит то, на что мало кто обратил внимание: вслед за ростом инфляции на 2% Федрезерв начинает резво повышать ставку и всего за год она улетает с 4,8% до 6,5%. Казалось бы мелочь, но вы же еще помните про те 7 трилионов долгов, которые набрали домохозяйства? Мы не знаем условий, но, гипотетически, обслуживание этих кредитов вырастает на $120 миллирдов в год, и почти $260 млрд по сравнению с началом 90-х годов. А доходы, я еще раз подчеркиваю – не просто не растут, а прямо-таки падают. Аналогично, обслуживание долга корпораций растет за год примерно на 75 млрд, а их доходы также падают.

Ну а какой универсальный способ пополнить свой прохудившийся баланс? Правильно - продать акции. *мысленный звук хлопка

Ну а потом уже оказалось, что король-то всегда был голый. Появление Интернета дало бизнесу отличный инструмент, но, во-первых, он не приносит дохода сам по себе, а во-вторых, он эффективно работает только при наличие инфраструктуры и необходимом масштабировании, поэтому, без притока новых денег на поддержание, компании стали банкротиться одна за другой. Еще хуже, что многие даже и не пытались оптимизировать бизнес модель для получения прибыли, а просто вваливали безумные деньги в рекламу, думая, что это либо привлечет клиентов, что хорошо, либо хотябы привлечет инвесторов, что еще лучше! Многие из них даже понимали неизбежность краха. Так, только с сентября 1999 г. по июль 2000 г. инсайдеры дотком-компаний обкэшились продав свои доли на $43 миллиарда!

На самом деле, многие компании просто опередили свое время, и имеют мега-успешные современные аналоги. Вот, например, пара кейсов чисто поржать:

Сервис онлайн доставки продуктов Webvan получил примерно $400 млн венчурных инвестиций, и почти столько же через IPO по оценке $5 миллиардов, но обонкротился уже лету 2001 года, не справившись с масштабированием бизнеса. Pets.com – онлайн магазин товаров для животных собрал примерно $240 млн инвестиций, однако для расширения клиентской базы постоянно продавал товары в убыток и тратил баснословные деньги на рекламу и разорился уже в конце 2000 года. Аналогичная судьба ждала и EToys – онлайн магазин игрушек, получивший суммарно около $200 млн инвестиций, и в марте 2001г. проданный за символические 5 млн сети розничных магазонов игрушек.

Тогде же появились и первая социальная сеть (theGlobe.com) – установившая абсолютный рекорд IPO прибавив +600% в первый день торгов, и первый онлайн магазин модной одежды (Boo.com), первые стриминговый сервис с собственным контентом (Digital Entertainment Network) и даже первые цифровые деньги (Flooz.com), но все они разорились, просадив миллиарды денег венчурных капиталитов и не снискав какой-то славы.

Было посчитано, что из 473 IPO 1999 года, только 66 компаний дожило до коронавируса. 250 были поглощены, а 157 полностью перестали существовать.

К слову, после просадки S&P 500 на 13%, а Nasdaq-а вдвое, Алан Гринспен продолжит заниматься любимым делом и включит заднюю: за 2001г. ключевая ставка будет снижена с 6,5% до 1,75%, что, впрочем, не спасет рынок от дальнейшей просадки, инвесторов от 5 триллионов суммарных убытков, примерно 300 тыс. IT-шников от увольнений, а экономику от рецессии. Такие дела.

Что ж, давайте разбираться есть ли сейчас пузырь на рынке, потому что все психологические предпосылки для этого на месте: вновь у нас появляются прорывные технологии, в которых опять пока мало кто что-то понимает, зато почти все о них говорят. Венчурные сделки и новые IPO опять на максимумах, Nasdaq удвоился за каких-то 3 года, а ФРС сперва в 2020, а потом и в 2023 году продемонстрировал готовность заливать деньгами любую серьезную проблему.

А что на это говорит макроэкономика?

Ну, во-первых, в отличие от всех предыдущих пузырей на рынке, сейчас это происходит не беспочвенно. Рост рынка произошел параллельно со скачком денежной массы, чего ни разу не бывало раньше.

При этом, с 2009 года начался почти безоткатный рост благосостояния: как в абсолютном выражении, так и той доли денег, которая остается после всех трат.

Более того, за 2 коронавирусных года благодаря снижению расходов, ковидным чекам и прочим плюшкам, население накопило примерно 2,5 триллиона избыточного дохода, а корпорации примерно 1,4 триллиона. И, конечно же, многие из этих денег вернулись на рынок в виде покупок или байбэков. Однако уже с января 2022г. начались тревожные звоночки: реальный коэффициент сбережений провалился в рискованную зону ниже 5%.

Аналогично, и рост доходов компаний и близко не соответствует росту стоимости их акций, из-за чего коэффициент P/E Шиллера в 21 году едва-едва не догнал доткомовские пики.

И это те 2 вещи, которые скорее всего говорят нам о том, что дальнейший рост рынков будет затруднителен, однако сами по себе они, конечно же, не вызывают лавину распродаж. Как мы помним, 23 года назад главной проблемой стал рост закредитованности при подъеме ставки.

К счастью, объем кредитного плеча на рынке в 22 году несколько стабилизировался после пиковых значений: повышение ключевой ставки сработало именно так, как должно было, несколько охладив жадность инвесторов.

Закредитованность компаний также остается на исторически комфортном уровне.

А вот рост долгов домохозяйств при снижении доходов действительно выглядит проблематично.

Вот так выглядят чистые сбережения (рассчитываются суммарные значения для всех домохозяйств США за последние 4 квартала)

Т.е. по факту мы видим, что эффект от минимальных уровней безработицы за более чем 50 лет отсутствует!

И все это как раз напоминает ситуацию конца 90-х: когда безработица на минимуме, зарплаты как будто бы растут, и это подталкивает людей все активнее увеличивают свое потребления, однако, и здесь ситуация пока не настолько перегрета: если за 10 лет с 90 по 2000г. домохозяйства увеличили долги на 85%, то за последние 10 лет – всего на 40%.

Международное восприятие американского рынка также пока стабильно:

Если 21-22 годы шло активное перетекание денег из других валют в доллары, причем даже не в рынок акций, а в трежерис, то к текущему моменту ситуация также начинает стабилизироваться.

Так что, объективно, ситуация выглядит следующим образом: к концу 21 года все и правда говорило о потенциальном пузыре на рынках, но своевременное повышение ключевой ставки и парочка громких банкротств, вроде фонда Archegos Capital сильно остудили кредитный пыл. Да и вообще локальные неудачи инвесторов не воспринимались панически из-за огромного притока халявных денег, полученных ковидными чеками

Фактически, рынок не растет уже 1,5 года, что лишает потенциальный пузырь его главного драйвера – ощущения, что завтра все будет дороже, чем сейчас.

Так что в 2023 году ситуация выглядит гораздо более здоровой, чем в 2021. Объемы венчурных инвестиций и количество новых IPO также вернулись на исторически адекватные уровни, тогда как их бум в 21 году, видимо, был просто своеобразной охотой за шальными деньгами, и успокоился вместе с их окончанием.

Однако, я призываю внимательнейшим образом следить за показателями сбережения населения: если ситуация не начнет улучшаться в ближайшее время, то отток денег из рынка акций, криптавалют и прочих высокорисковых инструментов скорее всего не избежать. Ну и, конечно же, любые серьезные неожиданные повышения ключевой ставки могут привести к катастрофическим последствиям, как это было в 2000 году, но пока ФРС действует вполне последовательно и без резких движений. Ну и конечно же, давайте ждать как повлияет на рынок бум ИИ, потому что последние скачки акций компаний хоть немного с этим соприкасающихся мне очень сильно напомнили, как 25 лет назад люди несли деньги во все, что хоть как-то связано с не совсем понятным словом интернет….

Это все на сегодня. Всем пока!

Итак, началом становления будущей империи Мечел принято считать 1994 год, когда Зюзин, совместно с партнером Иорихом организовали компанию Углемет, которая осуществляла экспорт угля с шахты Распадская, где в начале 90х Зюзин работал заместителем коммерческого директора.

Очень быстро оказалось, что торговать углем гораздо прибыльнее, чем его добывать, что лишь усугубил дефолта 1998 года, приведший к снижению производства и потребления стали во всем мире, а цены на уголь за следующие несколько лет упали почти на 30%.

Тогда партнеры решили инвестировать прибыль компании в скупку добывающих активов по бросовым ценам, первыми крупнейшими приобретениями стали компании «Южный Кузбасс» и «Междуреченскуголь». А уже к 2001 году Зюзин и Иорих контролировали предприятия с суммарной добычей 12 млн т коксующегося, ну или металлургического угля в год, а также 3 обогатительные фабрики.

Тогда они решили пойти еще дальше и стать полноценными металлургами, купив Челябинский Металлургический комбинат у швейцарской Glencore всего за $133 млн.

В следующие три года угольщики стали основными владельцами еще четырех сравнительно небольших металлургических заводов в России (Белорецкий МК, Ижсталь, Уральская Кузница и Вяртсильский метизный завод), а также двух — в Румынии, одного в Литве и одного в Хорватии, кроме того, Коршуновского ГОКа, морского порта Посьет, и даже 17% акций ММК. По различным оценкам на российские активы было потрачено примерно 10-12 миллиардов рублей, а на европейский около $70 миллионов.

Впрочем, финансовые результаты Мечела позволяли подобные траты: выручка холдинга по итогам 2004 года составила $3,6 млрд, чистая прибыль — $1,3 млрд, а долг составлял всего $565 млн.

После объединения всех угольных, металлургических и горнодобывающих активов, «Стальная группа «Мечел», как сначала назывался холдинг, стал пятым по величине производителем стали в России и четвертым по добыче коксующегося угля. Параллельно началась подготовка к выходу на IPO, которая прошла уже в октябре 2004г. по оценке $2,9 млрд. Момент для выхода на биржу был очень удачным: только за 2004 год цены на сталь выросли в полтора раза, коксующийся уголь подорожал на 25%, а рост мирового производства стали показал рекордные 10,5% годовых.

Но уже 2005 год стал для компании разочаровывающим: цены на сталь начали снижаться, EBITDA «Мечела» в 2005 году упала на 20%, а чистая прибыль до $381 млн. К тому же «Мечел» показал самую низкую в отрасли рентабельность: 19% против примерно 30% у конкурентов.

В 2006 году Иорих продал свои акции, цены на стальную продукцию и уголь вновь подскочили, а рост выплавки стали в мире составляет 9% по итогам года.

На этом фоне Зюзина охватывает эйфория и сделки M&A возобновляются с новой силой: если в 2006 году компания потратила на покупку новых активов всего $156 млн и около 4% своих акций (преимущественно на Московский Коксогазовый завод), то в 2007 году — $2,5 млрд (на покупку «Якутугля» и «Эльгаугля»), в 2008-м — $2,1 млрд (большую часть — на покупку британской Oriel Resources, в состав которой входили ферросплавные, хромовые и никелевые активы в России и Казахстане).

В 2008 году на металлургическом рынке началось форменное безумие: только с января по май тонна коксующегося угля подорожала почти втрое. Капитализация Мечела за тот же период удвоилась, а с момента IPO уже более чем в 8 раз.

Причем у Мечела даже был отличный план как возвращать долги, точный как швейцаркие часы: в апреле 2008 года была создана дочка «Мечел-Майнинг», 20% которой планировалось осенью продать на IPO за $1 млрд. А в июне 2008 года компания планировала продать привилегированные акции на $3 млрд. Вот только пока Зюзин торговался по цене префоф с инвестбанкирами случилась показательная порка Мечела, со ставшей, в последствии, крылатой фразой Путина «а где маржа?». Котировки акций «Мечела» в тот же день рухнули на 38%, и вопрос с продажей префов был временно приостановлен. Ну а через пару месяцев после этого начался мировой финансовый кризис, и планы Мечела разжиться кэшем так и остались нереализованными.

По итогу всех этих событий, Мечел встречал 2009 год с капитализацией $1,5 млрд и долгом в $5,4 млрд, больше половины из которых - иностранным банкам.

Специально для подобных случаев ВЭБ (Внешэкономбанк) предложил опцию рефинансирования иностранных кредитов для наиболее значимых компаний страны – таких набралось всего 11, и Мечел попал в их число.

Вот только пока ЦБ РФ резво повышал ключевую ставку, американский Федрезерв начал планомерно утапливать ее в ноль. Это означало, что перекредитоваться в иностранных банках было гораздо выгоднее, чем в российских и Мечел стал единственной из этих 11 компаний, которые решил не брать деньги ВЭБ и пойти на курсовой риск.

Вот только пока ЦБ РФ резво повышал ключевую ставку, американский Федрезерв начал планомерно утапливать ее в ноль. Это означало, что перекредитоваться в иностранных банках было гораздо выгоднее, чем в российских и Мечел стал единственной из этих 11 компаний, которые решил не брать деньги ВЭБ и пойти на курсовой риск.

По итогам длительных переговоров Мечел реструктурировал долги с помощью $0,5 млрд от ВТБ, $1 млрд от Газпромбанка и $3 млрд от западных банков.

Впрочем, уже в феврале 2009 года, еще до заключения каких-либо финальных договоренностей с кредиторами Зюзин огорошил всех заявлением о покупке американской компании Bluestone Сoal. Зюзин успокаивал банкиров тем, что вместо $4 млрд заплатит всего $435 млн + префы, из которых $200 млн уже и так были предоплачены.

Государство также продолжало помогать Зюзину: в августе 2009-го Путин поручил министерствам и госбанкам проработать вопрос выкупа облигаций компании на 10 млрд рублей и выделения гарантий на 30 млрд рублей. Откуда такая благосклонность?

Во-первых, Зюзин уже получил некоторые висты, после того как сохранил средства ВЭБ и развел иностранные банки на реструктуризацию долга, во-вторых, полученные средства должны были направить на финансирование разработки Эльгинского угольного месторождения, включая строительства железной дороги — важного инфраструктурного проекта.

В итоге, едва спасенный от банкротства «Мечел» продолжил заниматься любимым делом: занимать деньги и покупать активы, замахнувшись даже на шахту «Распадская», но не смог перебить предложение Evraz в $2 млрд.

В том же 2009 году Зюзин взялся спасать обанкротившийся металлургический холдинг «Эстар» Вадима Варшавского, у которого накопилось около $1 млрд долгов. Между бизнесменами была договоренность о внешнем управлении активами до полного возвращения долгов.

При этом, какие-то активы Эстар вроде Донецкого электрометаллургический завод (который в итоге достался Альфа-банку за долги) или Ростовского электрометаллургического завода или английской MiR Steel нравилась Зюзину, а вот такие активы как Златоустовский меткомбинат, стал скорее социальной нагрузкой причем под присмотром правительства Челябинской области.

В любом случае, все это продолжило добавлять Мечелу политических очков и в 2010 году Путин даже извинился перед Зюзиным за выпады в его адрес и поблагодарил за примерное поведение.

Да и вообще, с осени 2009 года мировой угольный рынок начал стремительно восстанавливаться

Казалось, что кризис закончен, а Мечел активно продолжил вкладывать деньги в новые проекты, вновь не обращая внимания на растущий долг. Только на строительство 300 км железной дороги в Якутии компания потратила $2,2 млрд, на рельсобалочный стан — $715 млн.

Тогда же, в 2010г. состоялась, возможно, главная иллюстрация гигантомании Зюзина: в Бразилии был приобретен контрольный пакет доменного производства компании Cosipar за примерно $200 миллионов. Что же особенного в этом приобретении? Всего лишь то, что производственная цепочка по-Зюзински выглядела так: коксующийся уголь с Bluestone в США ехал на доменные печи в Бразилию за 6 тысяч километров (благо, Бразилия богата собственной железной рудой), оттуда в виде чугуна он уже отправляется на сталеплавильное производство британской MirSteel, преодолевая еще 8 тыс км. Возможно, эта идея пришла в голову благодаря снижению цен на фрахт, однако уже летом 2013г. завод MIR Steel был законсервирован, хотя стоимость морских перевозок была на историческом минимуме.

В 2011 году Мечел все-таки выкупил у Альфа-Групп главный актив Эстара – Донецкий ЭМЗ за $500+ млн. Долг «Мечела» к тому моменту вырос почти до $10 млрд. Стоит ли упоминать, что Мечел так и не сможет вывести его на прибыль, а в последствии завод и вовсе будет цанионализирован.

Хуже всего, что к концу 2011 стало понятно, что кризис, похоже, вовсе и не думал заканчиваться. Стоимость коксующегося угля начала падать еще с марта 2011 года и это падение будет длиться ровно 5 лет: до марта 2016.

Как ответ, в мае 2012 года «Мечел» принимает новую стратегию развития, объявив о намерении сокращать долг, и уже осенью выставил на продажу большинство непрофильных активов, а также начал останавливать убыточные стальные заводы.

С продажами получалось довольно плохо: Румынские заводы были проданы просто за долги, британский Invicta merchant bar за почти символический $1 млн, электростанция в Болгарии за уже более солидные $36 млн, хотя покупалась она вчетверо дороже всего 2 года назад. А Oriel Resources была продана за $420 млн, после покупки за $1,4 млрд 5 годами ранее. В 13 году началась и продажа американской Bluestone, которая после падения рынка в 2012г. приносила в среднем по $60 млн в год чистого убытка. В последствии она будет возвращена предыдущему владельцу всего за $5 млн + долю от потенциальной будущей перепродажи, если она произойдет. А вот донецкий электрометаллургический завод Мечел продать так и не успел.

По итогам 2012г. Мечел получил операционные убытки почти в $900 млн, однако немного снизил долг благодаря продажам. Из оставшихся $9,5 млрд. 58% приходилось на Газпромбанк, ВТБ и Сбербанк, 22% — на иностранные банки, 4% на коммерческие российские банки, а остальные 16% — облигации. По этим кредитам были заложены почти все активы компании: контрольные пакеты «Южного Кузбасса» и «Якутугля», блокпакеты Коршуновского ГОКа и холдинга «Мечел-Майнинг», 20% акций ЧМК и блокпакет Белорецкого металлургического завода.

Фактически, подобные долги и годовые убытки при ключевой ставке в 5,5% обычно означают, что компания банкрот. В конце 2013 года у компании даже начались задержки по зарплате, и переход на сокращенную рабочую неделю, однако основные кредиторы продолжили идти навстречу: три российских банка согласились на отсрочки платежей до конца 2014 года, а синдикат западных банков реструктуризировал задолженность.

Лишь Альфа-банк отказался давать отсрочку. И хотя долг банку составлял лишь $150 млн, менее 2% всей задолженности, но дефолт по нему грозил кросс-дефолтом по другим кредитам.

13 марта 2014 года министр финансов Антон Силуанов созвал совещание по Мечелу. По его итогам, Мечел начал рассчитываться с Альфа-банком. А ВТБ и Сбербанк договорились о совместной позиции: если «Мечел» не получит господдержку, они обанкротят компанию. На всякий случай, Газпромбанк и ВТБ довели резервы по долгам Мечела на случай его банкротства до 50%, а Сбербанк и вовсе до 100%.

В апреле 2014 года появилось два рабочих варианта спасения Мечела: РЖД прорабатывала возможность выкупа железной дороги Улак — Эльга у «Мечела», а банки-кредиторы предложили план рефинансирования всех кредитов «Мечела» через ВЭБ, намекая, что ВЭБ это банк развития, который не гонится за прибылью и должен предотвратить банкротство такой крупной компании, избежав роста безработицы.

Однако, оба варианта провалились.

Ситуация с долгами «Мечела» зашла в тупик, и кредиторы выдвинули Зюзину ультиматум, предложив три варианта:

• $3 млрд из $5,5 млрд задолженности кредиторы меняют на 75% акций «Мечела», у Зюзина остается 10% и опцион на обратный выкуп за те же $3 млрд плюс 15% от этой суммы за каждый год действия опциона.

• Зюзин продает весь свой пакет за символическую цену $5 — по $1 за каждую компанию

• Запустить механизм банкротства.

Переговоры так и не достигли результата, а «Мечел» начал допускать первые просрочки по кредитам. Фактически это означало, что Зюзину плевать на возможное банкротство, а на ультиматум банков он ответил письмом президенту, в котором фактически обвинил банкиров в рейдерстве и попытках отжать бизнес.

Тогда же к этому вопросу подключился помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов и его вердикт был однозначным: банкротство компании может обрушить всю банковскую систему. Долг «Мечела» составлял почти 25% капитала Газпромбанка, около 15% капитала ВТБ, около 10% капитала «Уралсиба» и 3% капитала Сбербанка. В итоге вице-премьер Аркадий Дворкович поручил банкам «продолжить работу по выводу компании из кризиса», что бы это ни значило.

Первым о готовности реструктуризации долга заявил Газпромбанк. Никто не знает, что именно стало причиной такого резкого изменения курса – давление ли властей, вопрос экономической целесообразности, так как банкротство компании означало списание большей части долга перед банком в размере $2,3 млрд, или же обвал курса рубля в 2014г., который привел к скачку рублевых цен на коксующийся уголь до максимумов за последние 2,5 года, а также переоценке рублевой части долга. На тот момент Мечел получал в валюте почти 50% выручки и к концу 2014 г. оказалось, что компания способна по меньшей мере выплачивать проценты по кредиту, и начала просить только пролонгации срока его погашения еще на 3–5 лет.

За несколько месяцев Газпромбанку удалось убедить и ВТБ, что выгоднее таки реструктурировать долги, чем банкротить «Мечел». И несмотря на то что ВТБ уже выиграл в суде иск о взыскании с «Мечела» 50 млрд рублей, банк готов был пойти на реструктуризацию долга если «Мечел» погасит хотя бы просроченные платежи, которые составляли примерно 3 млрд.

Осталось договориться лишь со Сбербанком, который также уже судился с Мечелом. В итоге Сбер согласился реструктуризировать долги Мечела, но только при погашении части долга в 31,5 млрд рублей.

Так как реструктуризация вступали в силу только в том случае, если с ними согласны все три банка, то поиск необходимой суммы для Сбера стал общей проблемой.

Месяцы тяжелых переговоров о реструктуризации привели к следующему результату. Три банка, на которые приходится 67% задолженности, согласились на отсрочку погашения основной суммы долга на четыре года с последующим погашением по графику в течение трех лет; льготные процентные ставки (ключевая ставка ЦБ +1,5%). Часть кредиторов также согласилась на капитализацию процентных платежей сверх 8,75% в течение четырех лет и конвертацию в рубли долларовой задолженности. «Мечел», в свою очередь, предоставил кредиторам дополнительное обеспечение.

Но у каждого банка были и особые условия. Например, Газпромбанк получил право «оперативного мониторинга «Мечела» для повышения его прозрачности для кредиторов». Этим мониторингом занимается советник руководителя Газпромбанка Андрея Акимова Тигран Хачатуров, который входит в совет директоров компании с февраля 2016 года. А особым условием реструктуризации со стороны Сбербанка было погашение 31,5 млрд рублей долга — довольно существенная сумма для компании. Условия реструктуризации вступали в силу только в том случае, если с ними согласны все три банка, поэтому очень важно было найти деньги для Сбербанка.

Газпромбанк и ВТБ не хотели увеличивать свои риски, связанные с Мечелом еще на 31,5 млрд рублей для Сбера, но они были готовы войти в собственность компании. Им нужен был актив, который не был бы сильно операционно связан с «Мечелом», и не генерил бы для группы много денег, зато имел бы потенциал роста стоимости. Все это совпало на Эльге, потому что проект находится на первой стадии развития, и больше съедал, чем приносил, при этом, все осознавали огромный потенциал роста стоимости в будущем. В итоге Мечел продал 49% Эльгинского угольного месторождения Газпромбанку за необходимые 31,5 млрд рублей, что означало и успешную реструктуризацию долга, и его сокращение. Фактически, компания уже второй раз чудом избежала банкротства.

А я почему-то все это время чудом избегал возможности напомнить вам прожать лайк этому видео – раз уж вы досмотрели до этого места, то, я думаю, что оно заслужило.

Что ж, ну а с конца 2016г. на рынке металлургического угля началось настоящее ралли: за 3 месяца с сентября по ноябрь цены выросли втрое, и несмотря на последующий откат – средний уровень цен в рублях больше никогда не падал ниже комфортного для Мечела уровня.

Это помогло компании начать гасить не только проценты по кредитам, но и тело долга.

В 2020 году произошла еще одна крупная продажа. Мечел не смог выкупить по опциону долю Газпромбанка в Эльге, и банк нашел другого покупателя на свой пакет - компанию А-Проперти. Позже она договорилась и о выкупе доли Мечела в проекте за 89 млрд рублей + долги Эльгаугля, около 8 млрд, консолидировав все 100% компании.

В 2021 году Мечел в очередной раз оказался на гране кросс-дефолта из-за зарубежных кредитов, после того как просрочил погашение долга по кредитам на сумму 33 млрд рублей, преимущественно в адрес BNP Paribas. Однако, Зюзин провернул тот же трюк, что когда-то сработал и с российскими банками: «хотите – банкротьте». Заемщики же здраво рассудили, что большая часть компании и так уже находится в залоге российских банков, так что в случае банкротства им вряд ли удастся получить хоть что-то и приступили к переговорам об очередной реструктуризации. В частности, кредит Газпромбанка, выданный Мечелу как раз через BNP Paribas еще в 2010г. как раз и стал причиной иска на 12 млрд, поданного на этих выходных.

Посмотрим, что будет дальше, но пока история Мечела последних 15 лет, это прям иллюстрация "too big to fail" по-русски

Но пока давайте чуть разберемся что вообще обычно включают в этот рынок. В самом широком смысле Интернет вещей, это совокупность устройств, которые могут собирать и передавать данные по беспроводной сети без участия человека. И вот это вот отсутствие человека в определении и говорит нам, что мир очень зря подзабыл по интернет вещей, потому что искусственный интеллект, это как раз та часть пазла, которой чертовски не хватало всем этим умных штуковинам, для обеспечения реальной пользы обществу.

Так, искусственный интеллект помогает собирать и анализировать большие объемы данных, чтобы принимать более быстрые и эффективные решения. ИИ может оптимизировать процессы в реальном времени, улучшать безопасность систем, самостоятельно производить необходимые настройки и много чего еще.

В общем же случае, понятие интернет вещей состоит из:

1. Аппаратный уровень (Hardware)

2. Инфраструктурный уровень (Software)

3. Вычислительный уровень (Cloud / Edge computing)

4. Кибербезопасность сетей IoT (Cybersecurity)

Что же, раз мы разобрались в терминах, пора узнать, что из себя представляет рынок интернета вещей в целом. И вот тут мы сразу наткнемся на трудности: все аналитические компании оценивают рынок по-разному. Смотрите:

• Агентство IoT Analytics оценивает рынок в $200 млрд по итогам 22 года, уточняя, что это только корпоративный IoT без учета персональных ПК, планшетов, проводных и кнопочных телефонов и т.д.

• Precedence Research уже в $393 млрд

• Market Data Forecast в $532 млрд

• Fortune business insights в $544 млрд

• Statista Market Insights оценивает рынок IoT уже в $970 млрд

• Allied market research также примерно в $1 триллион

• А вот McKinsey решили не мелочиться и оценили рынок в $1,6 трлн причем еще по итогам 2020 года.

И на самом деле я легко могу понять причины этих расхождений: например, автомобиль с автопилотом, очевидно, является продуктом интернета вещей, но справедливо ли в оценке рынка IoT учитывать всю стоимость этого автомобиля…. С одной стороны – почему нет, с другой – наверное честнее учесть стоимость только датчиков, радаров и лидаров, обеспечивающих это самое автономное вождение, тогда как стоимость двигателя и прочего отдать уже автомобильной отрасли. Но еще меньше понятно, что тогда делать с программным обеспечения… И я так думаю, что каждая компания трактует подобные узкие моменты по-разному.

К счастью, все эти агентства почти что сходятся в главной для нас вещи: к 2030 году рынок вырастет по меньшей мере в 4 раза, а ежегодный рост рынка ожидается по разным оценкам от 20% до 26%. И это просто огромный рост для рынка таких размеров. Например, рынок возобновляемых источников энергии растет примерно на 15% в год, а электромобилей на 20% - и это все еще считается очень быстрыми темпами.

В этом смысле, если вложиться в компанию, которая даже не будет как-то выделаться, а просто расти хотя бы вместе с рынком, то, в теории, ее капитализация будет удваиваться каждые 3 года. И возможно это единственное, что может нас спасти, когда роботы нас всех поувольняют. И для меня это была главная причина покопаться в этом рынке.

Но вернемся к отчету McKinsey. (https://www.mckinsey.com/capabilities/mckinsey-digital/our-insights/iot-value-set-to-accelerate-through-2030-where-and-how-to-capture-it ).

Они прогнозируют следующее распределение распространения IoT по отраслям:

• промышленность (включая фермерские хозяйства): 26% рынка

• умные города: 15%

• здравоохранение: 13%

• так называемая работа на площадках (здесь они объединяют стройку и добычу): 12%

• ритейл: 10%

• умные дома: 7%

• умный транспорт: 7%

• персональные транспортные средства: 6%

• офисная деятельность: 4%.

При этом самые быстрорастущими сферами McKinsey считают беспилотные автомобили (рост рынка по 37% ежегодно), продуктивность сотрудников (27% ежегодно) и оптимизацию техобслуживания (26% ежегодно).

Кроме того, выделяются какие направления деятельности будут наиболее подвержены преобразованиям благодаря внедрению технологий IoT:

• операционная деятельность компаний: 41%

• продуктивность сотрудников: 15%

• здоровье сотрудников: 15%

• техобслуживание основных фондов: 12%

• прочее: 15%.

Отдельно я бы еще выделил рынок датчиков для IoT. Их пик потребления происходит на строительство новых объектов (преимущественно промышленных), а все идет к тому, что окончание периода высоких ставок запустит новый инвестиционный цикл, что в моменте может кратно увеличить и использование промышленных датчиков.

По итогам 22 года рынок датчиков для IoT оценивается примерно в $20 млрд, а ежегодный рост рынка по различным оценкам должен составить от 20 до 28% в год, но я жду что этот рост будет крайне неравномерным: меньше в ближайшие 1-2 года и гораздо выше потом.

С точки зрения географии, 61% IoT рынка приходится на развитые страны, и лишь 38% на развивающиеся.

С точки зрения конечного клиента, B2B решения занимают примерно 70% рынка, тогда как B2C только 30%.

По способу присоединения устройств к сети выигрывает Wi-fi с долей 31%, доминируя в таких сегментах, как умные дома, города и здравоохранение. Далее следует Bluetooth с долей 27% который после появления BLE (или Bluetooth Low Energy) стал предпочтительным вариантом для устройств IoT с батарейным питанием, таких как датчики умного дома, датчики движения и т.д. благодаря своему низкому энергопотреблению. И на третьем месте сотовые подключения, такие как 3G, 4G 5G и т.д. с долей в 20%.

Высокий интерес инвесторов к отрасли IoT подтверждают и те деньги, которые в нее вкладываются. Так, крупнейший закрытый раунд финансирования для IoT компании в 22 году составил $210 миллионов, его получила компания Envision Digital, работающая в области «климатических технологий».

Крупнейшим же полноценным IPO в отрасли стал повторный выход на биржу компании MobilEye с оценкой $17 миллиардов, а к текущему моменту капитализация и вовсе удвоилась.

Кроме того, многие наверняка слышали про массовые увольнения в IT компаниях, которые за последние 1,5 года сократили уже порядка 350 тысяч человек. При этом, ни один из гигантов промышленной автоматизации, таких как Siemens, Schneider Electric, Emerson, Rockwell и т.д. пока не объявляли о каких-либо увольнениях, так что да - у этой отрасли дела по-прежнему идут хорошо, и спрос остается на крайне высоком уровне.

Что же, это был вводный обзор рынка Интернета вещей, и надеюсь, что я смог вас заинтересовать этой отраслью. Пишите какие вопросы я забыл осветить, и я постараюсь дополнить свой разбор. В будущем думаю продолжу делать обзоры на тему IoT– как серьезные разборы, чтобы найти-таки лидеров рынка, так и какие-то шуточные вещи про так называемый InternetofSheet. Так что подписывайтесь если интересно здесь или на youtube.