Сегодня утром позвонил Иришке.
- Доброе утро, незабвенная, – говорю. - Что новенького?
- За прошедшую ночь, - рапортует она, - ничего новенького, сэр Алекс, не произошло. За исключением натужного воя сигнализации ржавых соседских Жи… ой! Ну ты и нахал!
Ясное дело – «ой!». Как бы вы отреагировали, если бы телефонная трубка внезапно изогнулась и чмокнула вас в щеку? Иришка, правда, уже привыкла к подобным сюрпризам и не пугается, зная, что все они безобидны и зачастую приятны. Однако первое неконтролируемое восклицание нет-нет, да и прорвется, особенно, когда неожиданностей не ждешь.
- Мадемуазель, - продолжаю я наступление, - вы сегодня прекрасно выглядите… впрочем, как и всегда.
- Ты же меня не видишь, - улыбается «мадемуазель».
- Как это не вижу? – бурно возмущаюсь в ответ. – Я вчера с работы притащил новейшее устройство, позволяющее видеть собеседника на другом конце провода без его ведома. В качестве эксперимента подключил его к своему телефону и теперь звоню всем знакомым красивым девушкам рано утром, пока они в неглиже и не совсем проснумшись. Кстати, одной бигудяшки у тебя не хватает. Справа вверху.
Пауза. Кажется, моя ненаглядная подруга действительно поверила, что я ее отчетливо вижу, и теперь лихорадочно ищет отвалившуюся деталь туалета. Секрет прост: Иришкины кудри предполагают периодическую завивку. Конечно же, не в моем присутствии. А комплект симпатичных пластмассовых трубочек на столике у кровати попадается мне на глаза всякий раз, когда я бываю у нее дома.
- Ириш, солнышко, я же пошутил, - осторожно говорю через несколько секунд. – Нет у меня никакого устройства.
- Скажи «честное слово», - все еще недоверчиво требует она. - Ты меня когда-нибудь так до разрыва сердца доведешь своими фокусами.
- Честное слово, - на сей раз я абсолютно искренен. – Ириш, ты же знаешь, что я не могу выкинуть такого фокуса, который доставит тебе огорчение. И потом, разве я хоть раз подглядывал за тобой без твоего ведома?
- А то нет, что ли? Помнишь поездку к тебе на дачу? С Ольгой и Владимиром Палычем, прошлым летом.
- Это не считается, - протестую я. – Во-первых, мы с тобою были тогда знакомы без году неделю. Во-вторых, я подглядывал не за тобой, а за Ольгой, а ты просто переодевалась с ней в одной комнате. А в-третьих… вот!
Снова пауза. На сей раз «ой» не слышно, но я могу себе представить, как Иришка разглядывает розовый букет в прозрачной обертке, выросший из декоративной гжельской вазы прямо у нее на глазах, притрагивается к бархатным лепесткам пальчиком…
- Ладно уж… казанова в миниатюре, - слышу, наконец в трубке. – Извинения приняты.
- Это почему же «в миниатюре»? – притворно ощетиниваюсь я. – Неужели я так плохо выгляжу?
- А это тебе за то, что подглядывал не за мной, а за какой-то там Ольгой, – ехидно отвечает самая прекрасная в мире девушка. – В следующий раз будешь знать, как оскорблять женщину.
- Чувствую, как муки совести уже грызут мое каменное сердце, - проникновенно сообщаю я. – Простите, тетенька, это был не я, но я больше не буду.
- Будешь, будешь, уж я-то знаю… Сашуль, извини, мне пора бежать, сегодня у меня должен приехать клиент из Волгограда, опаздывать не рекомендуется.
- Яволь, мон женераль. Целую, исчезаю. Ириш, вечером я за тобой заеду как обычно.
- Договорились. Можно даже на полчаса пораньше – все равно они с шефом отправятся в кабак, отмечать подписание контракта.
- Ох, я уже почти люблю этого алкоголика за то, что он такой алкоголик. – И поспешно добавляю: - Но тебя люблю в сто раз больше.
- Спасибо, Сашуль, я тебя тоже люблю… До вечера.
И – короткие гудки. Конечно, моя трубка меня не чмокает, но звук воздушного поцелуя доносит совершенно отчетливо.
Е-мое, до вечера ж еще как-то надо протянуть целый рабочий день… Ловитесь, клиенты, большие и маленькие!
Наверное, вас удивило, как это телефонные трубки могут целовать своих хозяев, а цветы распускаться сами собой в неположенных местах. В повседневной жизни подобных казусов практически не встречается… у большинства людей. Но не у меня.
Дело в том, что я в некотором роде всемогущ. Теоретически. Но, выражаясь техническим языком, на практике меня серьезно сдерживают граничные условия. Я могу, например, легким движением руки завалить всю квартиру любимой девушки розами в ее день рождения. Могу таскать в знойный день из рукава пачки мороженого любого сорта до тех пор, пока моя спутница не покроется инеем снаружи и внутри. Я даже могу на время превратить ее в царя Мидаса: любой предмет, к которому она прикоснется, обращается в золото (правда, очень ненадолго, и ценой хорошей встряски для меня самого). Но я не в силах сотворить для нее миллион долларов наличными, виллу на Лазурном берегу или бриллиантовую диадему с изумрудами и сапфирами. Выполнение подобного «заказа» равносильно самоубийству. Прежде, чем она станет владелицей самого лучшего в мире коттеджа в Альпах, я стану владельцем самого лучшего в мире инфаркта.
Однажды я попытался сделать подобный «царский» подарок. Тогда я еще не знал пределов возможностей Дара и рвался продемонстрировать его всем знакомым дамам. Дескать, «смотрите, как я умею!». И одна девочка из самых лучших побуждений попросила так кстати подвернувшегося доброго дядю о маленьком одолжении: алмазном колье, платье от Диора и двухместном «ягуаре». Ни минуты не задумываясь над тем, зачем ей «ягуар», если она даже на велосипеде ездит только на багажнике, я приступил к делу. На мое счастье начал с платья, посчитав его наиболее простой частью списка. Потом мне рассказали, что я побелел на глазах у заказчицы и грохнулся в обморок всего за полсекунды. И если бы не ее мобильник, и не отсутствие пробок на дороге у «скорой», то за Иришкой и Ольгой просто некому было бы подглядывать на той злосчастной даче…
Из этого случая я сделал первый вывод: Дар безболезненно срабатывает только в случае бескорыстного использования. Чем неожиданней для адресата, тем лучше. Но любая алчная мысль возвращается ко мне очень неприятным бумерангом.
Кстати, из-за этого «принципа бескорыстия» я и предпочитаю демонстрировать свои чудесные возможности именно девушкам (конечно, не всем подряд). Наверное, это связано с определенным типом мышления, который не присущ мужчинам. У тех моих приятелей, кому я доверился, всегда срабатывала одна и та же идея: как бы получить выгоду на халяву. При этом не имело значения, собирались они делиться со мной или нет. Золотые горы – не очень хорошее утешение, если они идут в комплекте с траурным венком. В общем, второй вывод таков: лучше всего держать язык за зубами, если не уверен, что правильно угадаешь реакцию. Как там у Гиляровского? «Потерял – молчи, нашел – молчи, украл - молчи».
Вечер, Иришкина кухня, ужин. Без свечей и шампанского. Все это уже было раньше и периодически случается по большим датам (я и не знал, что у нас столько годовщин, которые нужно непременно отмечать). Но не сегодня. Обычная репетиция обычного семейного ужина вдвоем.
- …а он мне говорит: «Хорошо у вас в Москве – тепло. У нас в Волгограде вторую неделю метет по-страшному, снегу выше крыш, транспорт почти весь встал». А я ему: «Как же я вам, Александр Валентинович, завидую. У нас ни на лыжах, ни на коньках покататься нормально не получится. Слякоть непролазная. Может, бросить все и переехать в Волгоград?». А он мне: «Нет проблем, Ирина Николаевна. Научим вас зимой по Волге на буере рассекать, а летом в степи сусликов ловить». А я ему…
Хороша моя Иришка – просто загляденье. Не рискнул бы ее назвать красавицей: недотягивает она до той стандартно-рафинированной мордашки, улыбающейся вам с каждого рекламного щита. По тем же канонам лицо ее можно счесть чуть узковатым, губы немного тонковатыми, носик слегка длиннее, чем мог бы быть у Венеры Милосской. Но все в целом настолько гармонирует друг с другом, каждая деталь настолько идеально вписывается в общие пропорции, что любоваться Иришкой можно практически бесконечно, каждый раз открывая в ней что-то новое. Например, сейчас ее глаза, обычно зелено-коричневые («цвета фисташкового мороженого», как я их называю вслух), приобрели изумрудный оттенок, и каждый раз, когда Иришкин голос взлетает вверх, в зрачках проблескивают золотистые искорки. Клянусь, Дар тут ни при чем, не моя это работа: фантазии не хватит на подобное чудо. Чудо живое – напротив меня…
- …а я ему говорю: «Александр Валентинович, может лучше вы у нас в Москве останетесь? Казино, сауны, ночные клубы – каждый вечер на выбор». А он мне: «Спасибо, Ирина Николаевна, да боюсь, разленюсь я у вас совсем, пропью и нажитое нелегким трудом состояние, и женино наследство, и даже собственную заначку». А я ему: «Ну что вы, мы с Сергеем Петровичем не дадим вам пропасть, возьмем под чуткий товарищеский контроль». А он мне: «Нет-нет, Ирина Николаевна, не упрашивайте. И рад бы, да дома дел невпроворот. Я уж и Сергею Петровичу был вынужден отказать, когда он меня приглашал сегодня вечером на ужин в ресторан». А я ему…
Может, так и должно выглядеть тихое семейное счастье? Может, послать, наконец, к чертям пресловутую мужскую независимость и жениться на Иришке? Перебраться к ней насовсем или перевезти к себе (только предварительно навести порядок в холостяцкой берлоге, не то сбежит прямо с порога). Стоит подумать. Умная, искренняя, не жадная до денег или славы. Большая редкость по нашим временам. Не слушать так называемых «друзей», которые талдычат, что, мол, «никого покрасивше не нашел». Не встречаться, хотя бы на первых порах, с будущей тещей, которая смотрит на меня, как на таракана в супе. И высказать накопившиеся за несколько лет слова соседке, которая давно уже пытается сосватать за меня свою внучку, якобы невзначай упоминая в разговорах ее рукодельные, кулинарные и прочие хозяйственные способности.
- «…доставка будет через полтора месяца, установка, отладка, то-се, короче, запуск конвейера произойдет ориентировочно в июне». А я ему говорю: «Накиньте еще пару месяцев на испытательный срок и выход на режим, а там можно расширять производство, ставить вторую линию, а к Новому году и третью». А он мне: «Не будем загадывать, Ирина Николаевна, при нашем-то государстве все что угодно может произойти не то что к Новому году, а в любой момент». А я ему…
С другой стороны, может и не стоит торопиться? Все, что мне нужно, у меня есть. Квартира своя, хоть и однокомнатная, но отдельная. Любимая девушка, которая не вызывает желания искать кого-то лучше. Стабильная и денежная работа (хотя о стабильности в наше беспокойное время можно говорить с большой осторожностью). Не без геморроя, конечно, но ничего непоправимого, паниковать незачем. Стоит ли окончательно бросать якорь или ждать перемен? Сейчас нам хорошо и без штампа в паспорте, но это не означает, что так будет вечно.
- …смотрит он, значит, на часы и говорит: «Елки-палки, у меня же поезд через полтора часа! Совсем я тут с вами заболтался, Ирина Николаевна». А я ему: «Семе-ен Семеныч, у вас еще есть минимум час: вы же совсем не знаете московских таксистов, для которых правила не писаны». А он мне… Саш, ты меня слушаешь?
- Извини, солнышко, у меня на работе был сегодня тяжелый день. Ты продолжай, меня твой голос так хорошо успокаивает…
«Солнышко» не помогло. Надулась.
- Ты еще скажи: «хорошо гипнотизирует». – Глаза уже не изумрудные – просто зеленые, зато искорки разгораются все ярче.
- Ирунь, ну зачем ты так?..
- А как еще? «Тяжелый день»… Можно подумать, у меня на работе только и занятий, что чай пить. Я весь день любезничаю с клиентами, распинаюсь перед ними по-всякому, позволяю им разглядывать меня, как какую-нибудь дешевку, а он, видите ли, даже не изволит послушать десять минут. И при этом имеет наглость утверждать, что страстно меня любит.
Самое главное сейчас – сидеть с покаянным видом и никак не пытаться оправдываться или возражать. Через несколько минут свирепая тигрица исчезнет, уступив место просто разъяренной кошке. Вот тогда можно будет понемногу пускать в ход весь арсенал веками испытанных средств восстановления мира в семье. А до тех пор – виляю хвостиком и преданно заглядываю в глаза.
- …вот так всегда: уставится на меня своими голубыми брызгами и вздыхает, как раненый слон. Нет, чтобы хоть раз извиниться, признать, что был неправ. Или, наоборот, возразить, прикрикнуть, стукнуть кулаком: мужчина ты или нет, в конце концов?!
Честно говоря, обычно я пользуюсь вариантом номер один, только дождусь ослабления первого напора. Может, потому, что у нас с Иришкой пока еще не было разногласий по ответственным вопросам, когда ты точно знаешь, что полумеры ни к чему не приведут, и требуется именно кулак по столу в качестве последнего аргумента. Сегодняшняя ссора из числа обыденных – не тот повод, чтобы принимать ее близко к сердцу. Я это знаю, и Иришка знает. Выпустит пар, и сама потом разревется у меня на плече. И за это я ее тоже люблю: умение тактично признать свою неправоту дано не всякой женщине.
- …ну вот, теперь изображает святую невинность. Что ты там на столе увидел? А? И за что мне такое наказание? У других мужья – люди как люди, а у меня…, - внезапно Иришка замолчала.
Я удивленно поднял глаза от стола, который сверлил виноватым взглядом последние 3 минуты. Иришка не менее удивленными глазами смотрела на меня, приоткрыв рот на середине фразы. Видимо, я не сумел притвориться, что ничего не произошло, так как Иришкина шея начала покрываться розовыми пятнами, а затем и все лицо приобрело клубничный оттенок. Чувствуя, что она сейчас от смущения сбежит в другую комнату и до утра будет от меня прятаться, я как можно будничнее произнес:
- Мужья, говоришь? – немного помолчал, как бы в раздумье, и продолжил: - Неплохая идея, по-моему. Давай только не в этом месяце, все-таки надо поднакопить чуток к свадьбе. Не все ж у родителей занимать.
Коротко и понятно. Кажется, мучивший меня вопрос решится сам собой, и в скором будущем мой безымянный палец обзаведется симпатичным золотым пояском. Не то, чтобы я был против, но сомнения все же остаются. Пять месяцев проживания вместе – солидный срок, учитывая наше взаимопонимание, и тем не менее… С другой стороны, назвался груздем – полезай в кузов.
Пауза затянулась. Рот Иришка закрыла, да и краска уже почти сошла к нормальному цвету, но нужные слова по-прежнему не приходили.
Я пошарил взглядом по столу. Ага, есть.
Древние, еще бабушкины, щипцы, предназначенные для вытаскивания яиц из кипящей воды. То есть до сих пор Иришка использовала их именно для этого. Сейчас же, повинуясь Дару, они неуклюже поднялись и процокали между тарелок и ложек, балансируя на сдвоенных проволочных ножках. Подобрали по пути веточку укропа из салата и остановились около маленькой женской ручки. И тоненько прокашлялись.
- Я… это… короче… хочу вот что сказать… Вон тот здоровый обалдуй, который сидит за столом, сам боится признаться, поэтому придется мне… Черт, вроде так просто… Ну в общем, выходи за него замуж… вот. Куда он без тебя? – И, присев на одну ножку, «влюбленный джигит» протянул свой «букет».
