Разбивать камни они старались тихо. Они притащили матрасы и шубы, повесив их вокруг входа шатром – это сбавило шум, хоть рыцарям и казалось, что они продираются через преграду слишком громко. Бойцы были достаточно сильны, чтобы пробить каменную кладку, при этом не измотавшись.
И вот последние камни были разбиты на осколки. Рыцари пробралось в подземелье через потайной ход. Только тогда зажгли факела и отправились по лабиринтам. Через кошмарные подземелья их вела святая Наталья.
Отряд пробрался через катакомбы Миробоичей незамеченным. Лишь на выходе их повстречал отряд дохлых псов.
Собаки учуяли чужаков и подняли сухой, но гулкий лай. Святые воители ринулись в атаку, опасаясь, что всё пойдёт прахом; они расправились с псинами легко и быстро. Но шум услыхала стража. Впрочем, дружинники тогда не подумали, что это враг – они лишь насторожились. Никто не отправился проверять, ведь суеверные бойцы боялись тайн, скрывавшихся в подземельях.
Коридоры дворца, в которые вывел подземный ход, кишели бронированными мертвецами. Продираться прямо через них по коридорам оказалось бы большой ошибкой – эта атака заняла бы слишком много времени, чего у рыцарей не было, ведь к горлу Вальдемара фон Нойманна были приставлены ножи. Наследника магистра стерегли как и дружинники, так и отряд покойников, и все они были готовы немедленно выполнить приказ чернокнижницы – тогда наглая вылазка обернулась бы провалом. Все следовало провернуть незаметно.
Едва выбравшись в коридоры из подземелий, рыцари отыскали вход на чердак – на люк в потолке им указала Наталья. Воины тихо сшибли тяжёлый замóк, открыли люк, поднялись на мрачный чердак, а затем, направляемые монахиней, хорошо запомнившей положение комнат, разделились на четыре отряда.
Зачем продираться через охраняемые коридоры, когда можно спокойно обойти по чердаку, а потом спрыгнуть врагу прямо на голову?
Рыцари старались ступать бесшумно, однако доспехи их тихо позванивали. Один из бойцов запнулся о балку, какую не разглядел в кромешном мраке, и рухнул, зазвенев латами – в тот миг сердца всех воинов замерли. Они едва ли не были разоблачены.
Пять святых воинов в каждом отряде. Сразу две команды отправились к дальнему концу чердака, откуда они должны были, проломив по сигналу черепицу, броситься в атаку на врата, отбить их у защитников и открыть, освободив проход для конницы. Задачу их усложняло то, что врата были крепко защищены, а так же и то, что ворот было двое: первые вели в захаб, и лишь вторые являлись входом в саму крепость.
Посреди чердака же заняли позиции самые сильные рыцари.
Передовой отряд, в который воинов отобрал сам Хартвиг, пробил потолок в комнату Вальдемара – сильнейший святой воин с громадным молотом легко пробил доски и брёвна всего одним ударом; а его стремительные соратники в мгновение ока проникли в опочивальню, перебили мертвецов и перепуганных дружинников.
Вальдемар схватился за подсвечник, но рыцари успокоили его, сказав, что пришли вызволять из плена. Они сказали ему готовиться, ведь придётся уходить через подземелья, если всё пойдёт к чертям…
Второй отряд нанёс удар в самое сердце обороны замка – в опочивальню чернокнижницы. Рыцари должны были пленить баронессу, взять её в заложники, чтобы она вынудила дружинников и мертвецов сложить оружие.
Ещё во время вечернего совета воители настаивали на убийстве баронессы, однако Хартвиг строго наказал тем не творить глупостей. Ведь девка пригодится им для переговоров с Миробоичем – от мёртвой Жанны не будет толку. Магистр планировал взять всю семью некроманта в плен, чтобы полностью перевернуть игру и продиктовать уже свои условия, против которых мальчишка не сможет ничего возразить.
И когда захлёбывающийся собственной кровью Отто с проткнутой глоткой ударил чернокнижницу кулаком по голове – его тут же оттянули в сторону испугавшиеся рыцари. Жанна, ценная заложница, обмякла, а под её головой растекалась красная лужа. Слабеющий Отто попытался высвободиться и убить смертельно ранившую его баронессу, но вскоре он обмяк, и сердце его остановилось…
Грег, опасный топорщик, разрубивший Гюнтера вместе с латами, лежал обездвиженный, а маленький ублюдок-некромант верещал и кусался, пытаясь созвать своих перебитых мёртвых крыс на помощь.
Рыцари тормошили баронессу, пытаясь привести её в чувство, суетились над ней, растерялись, ведь Хартвиг может всех их страшно наказать за убийство, даже несмотря на то, что они – святые воины.
Едва услышав грохот, крики и звон стали со стороны крепости, лагерь святого войска пришёл в движение. Никто не ожидал резкого подъёма, кроме сотников. Всадники седлали лошадей, сбивались в отряды и мчались к вратам, стараясь выдерживать достаточное расстояние от стен. Густой мрак развеивали лишь многочисленные факела, но этим самым рыцари лишь обозначали своё местоположение, становясь удобными мишенями для стрелков на стенах.
Требушет выпускал булыжники один за одним, и тяжёлые камни разбивали построившиеся отряды, унося жизни всадников. Баллиста, возглавляемая Меньшаком, и расположенная на одной из башен, пронзала шестами по несколько конников сразу, как вертел пронзает куски мяса. Но эти орудия больше сеяли паники, чем наносили потерь – Хартвиг приказывал держаться стойко в ожидании открытия ворот.
На стенах завязался ожесточённый бой. Десяток симбионтов столкнулся с численно превосходящим врагом. Воители с напряжением наблюдали за мелькавшими среди зубцов силуэтами. Но врата всё-таки отворились: сначала во внутреннем дворе, а затем и на выходе из крепости; и тогда Хартвиг бросил конницу вперёд.
Стальное войско хлынуло во внутренний двор, сметая оставшихся врагов перед собой.
Святые рыцари, воодушевлённые прибытием подкреплений, снова бросались в атаку – теперь их целью были опасные орудия.
Ни дружинники, ни мертвецы не сложили своё оружие. Завязалось побоище. Покойники дрались глупо, и опытным всадникам не составляло труда разрубать рассыпавшихся повсюду мертвецов – это говорило о том, что чернокнижница не управляла битвой. Жанна обзавелась немалым отрядом нежити, но не умела организовать его в бою. Рыцари же, сработанные в бесчисленных боях, с лёгкостью и почти без потерь расправлялись с её трупами.
Бой не продлился долго. Дружинники сложили оружие, когда осознали, что сопротивление бесполезно, а мертвецы были вскоре порублены и добиты.
Крепость заполонили бойцы Святого Престола. Хартвиг фон Нойманн, убедившись, что ему ничто не угрожает, въехал в замок вместе с Карлом, чтобы насладиться плодами своей победы.
-- Вот – могущество Святого Престола, -- сказал он Карлу, показывая на раненных приспешников Антихриста, извивавшихся в предсмертных агониях, и на порубленных мертвецов. – Могущество Престола и военное мастерство Нойманнов! Никто не посмеет вредить нашему роду. Запомни это, сын. Однажды и тебе доведётся защищать честь Нойманнов. Однажды и ты сам станешь магистром, и поведёшь за собой святую армию на борьбу с силами зла, пытающимися уничтожить этот мир.
-- Но Вальдемар ведь куда талантливей меня…
-- Вальдемар никогда не поведёт святые армии, -- ответил Хартвиг.
-- Но почему? – удивился Карл, однако отец ничего ему не ответил.
Они проехали дальше, осматривая захваченный замок. К Хартвигу подбежал один из командиров с докладом о результатах сражения. Командир сказал, что они потеряли в битве всего два десятка всадников, но хуже всего была потеря сразу пятерых святых воителей.
-- Наши потери среди святых воинов попросту колоссальны!... – заявил командир.
-- Спрячь свою глупость подальше, пока никто не рассмеялся тебе в лицо! -- возразил Хартвиг. -- Мы взяли крепость непобедимого чернокнижника, потеряв всего пятерых святых воителей. Всего двадцать воинов противостояли трём сотням врагов, половина из которых – нежить. А ты мне говоришь о колоссальных потерях? Мы взяли эту крепость, не потеряв и трёх десятков солдат от всего войска, тогда как наш предшественник воевода Хмудгард, чей расчленённый труп вы недавно лицезрели висящим на воротах, не добился и половины от нашего успеха. И вот его потери были вправду колоссальны!
Командир немедля согласился и не стал возражать магистру. Он лишь поведал о причинах смерти каждого из святых воителей. Рыцари эти сыскали немалую славу за время службы в рядах Нойманнов, а поэтому Хартвиг пожелал знать причины, погубившие их.
Удивительно, однако чернокнижница – эта капризная девка, изнеженная и хрупкая – сумела убить самого Отто, неожиданно вонзив тому кинжал в горло. Это известие некоторые сочли позорным – умереть от рук какой-то бабы – поэтому погибший был осмеян и презрен остальными. Гюнтер тоже был убит в бою – его разрубил друг Карла, известный своей необычной силой; Гюнтера отыскали в опочивальне баронессы – его труп был страшно разрублен надвое.
Тяжелее всего рыцарям пришлось во время битвы за врата – там они столкнулись с отчаянным отпором местных ветеранов, закалённых в боях. Хартвигу показали зарубленный труп некоего богатыря, ширина плеч которого внушала ужас – этот бородатый богатырь, больше похожий на крестьянина, чем на бойца, уложил сразу двух святых воителей: Иоанна и Макса, прежде чем погиб сам. И ещё один рыцарь погиб от внезапного нападения из кромешной темноты: смышлёные дружинники с необъяснимо острым зрением потушили настенные факела и спрятались в непроглядных тенях, а когда Герарт угодил в их ловушку – его просто забили топорами.
-- Что ж, -- подвёл итоги Хартвиг. – У нас есть ещё пятнадцать святых воителей. И по-прежнему – двухтысячное войско. При этом мы обзавелись крепостью с солидным запасом провианта. Некромант хорошо позаботился о наших желудках. А так же у нас в руках – ценные пленники, при помощи которых мы будем шантажировать некроманта. Если это и не победа в войне, братья мои, то огромный шаг вперёд. Господь на нашей стороне.
-- А вот по поводу пленных… -- заикнулся командир. – Вышла небольшая неурядица…
-- Что за «неурядица»? Вы что, кого-то прикончили?!
-- Нет, милорд. Но Жанна Житник…
Свита из военачальников слезла с лошадей и направилась по коридорам старинного поместья вслед за командиром. Они повстречали на пути множество разрубленных мертвецов. Хартвиг остановился перед относительно целым покойником, которого пригвоздили к стенке тяжёлым дротиком, и принялся того с любопытством разглядывать.
-- Поразительно, на что способны сатанинские отродья… -- сказал он. – Уложите всех мертвецов обратно в могилы. Пусть осквернённые души будут упокоены!
Свита продолжила путь, и вскоре вдалеке послышалась ругань.
-- Какого чёрта вы зарезали служанку?! – донёсся голос Вальдемара, расхаживавшего по коридору и как-то странно прихрамывавшего.
-- Эта мразь сопротивлялась, -- ухмыльнулся ему в ответ один из рыцарей, не воспринимавший злость Вальда всерьёз.
Вальдемар же посмотрел на воителя взглядом, полным презрения – и вдруг ударил виновного в убийстве. Ударил тыльной стороной ладони по лицу, позорным и пренебрежительным ударом, вмиг стерев наглую усмешку. Хартвиг удивился, что его сын так легко решился ударить воителя, и уже подумал, что дуэли не избежать – заторопился к месту стычки.
-- Да как ты… -- вспылил униженный, замахнувшись в ответ.
-- Угомонись, Ганс! – остановил его соратник. – Ты убил женщину! Вальдемар прав – ты мог не делать этого. Успокойся…
-- Щенок! – сказал Ганс, свирепо глядя на Вальдемара.
-- Тебе не сойдёт с рук убийство невиновных, -- пообещал Вальд.
-- Натравишь на меня своего папашку?
-- Именно так я и сделаю, убийца беззащитных женщин.
-- Что здесь происходит?! – гаркнул Хартвиг, заставив всех в коридоре вздрогнуть. Ганс растерялся и побледнел, отшагнув назад, а Вальдемар, вместо того, чтобы броситься в объятия отца, который пришёл к нему на помощь и которого тот не видел очень много лет, побагровел от злобы.
-- Какого чёрта!! – вспыхнул Вальдемар. – Какого чёрта вы напали на крепость и всех перебили?! Камил Миробоич никогда нам этого не простит! Будет большая война!
-- Конечно, будет большая война, -- кивнул Хартвиг. – Войско демонов спустилось на землю, чтобы уничтожить род людской. Но теперь у нас есть перед ними преимущество – все выродки Миробоича у нас в плену.
-- И зачем? К чему эта разоряющая война? Они хотели перемирия, они не хотели войны!
-- Серьёзно? Святые и демоны не могут мирно сосуществовать, -- ответил Хартвиг, разочарованный словами сына. -- Если мы повернёмся спиной, понадеявшись на мир, то в спину эту скоро воткнут нож. Неужели ты не осознаёшь этого в свои-то годы? Я думал, ты набрался ума в Башнях Знания.
-- Демоны?! – рассмеялся Вальд. – Вы ничего не знаете о силах, которыми владеет Камил. Они ничего общего не имеют с Библией и с Сатаной! Миробоич противостоит Престолу только потому, что все рыцари сжигают тех, кто владеет Изнанкой! Вы ему сами не оставили выбора!
-- Где же благодарность за спасение из лап некроманта? – Хартвиг внимательно пригляделся к своему сыну. – Кажется, ты теперь на его стороне, раз уж одобряешь его поступки?
Вальдемар неожиданно для себя растерялся и похолодел. Он вдруг почувствовал перед строгим отцом тот самый страх, какой обычно испытывает серьёзно провинившийся сын.
-- Нет, отец… Но ты и вправду многого не понимаешь, а поэтому обрекаешь нас на кровопролитие…
-- Ты опорочил нашу семью своими поступками! – теперь разозлился уже Хартвиг. – Ведь это по твоей вине все мы – здесь, посреди дворца некроманта и по колено в крови! Из-за тебя началась эта война! Ты затянул нас в неё. А теперь смеешь меня поучать, как мне следует поступать, позорник?!
Хартвиг шагнул вперёд, чтобы ударить Вальда, но Карл поспешил вмешаться, встав между родными. Сотники проглотили языки, наблюдая за семейной склокой.
-- Давайте говорить спокойно, -- сказал Карл. – Вы не виделись многие годы, чтобы потом поссориться? А? Ну, правда, давайте лучше все вместе обнимем друг друга…
-- Всем – ВОН ОТСЮДА! – гаркнул Хартвиг, и рыцари с командирами, вжав головы в плечи, засеменили прочь. Хартвиг не желал, чтобы кто-то ещё услышал то, что он собирался сказать дальше.
Отец и сын не сводили глаз друг от друга до тех пор, пока свита не скрылась из виду, но Вальду непросто давалось противостояние отцу – ещё в детстве розги вбили ему беспрекословное повиновение.
-- Так вот почему Вальдемар не разговаривал со сновидцами, -- Хартвиг почти шипел от злобы. – Вот почему он не рассказал Наталье все слабые места Миробоича! Он хотел, чтобы мы, Карл, его семья, его брат и отец – были уничтожены подлым некромантом.
-- Всё не так… -- голос Вальда дрогнул от обиды. – Ты всё переворачиваешь вверх ногами. Я не хотел, чтобы… чтобы…
-- Тогда я не вижу логики в твоих действиях, -- сказал Хартвиг. – На чьей же ты стороне? Отвечай!
-- На стороне своего рода, конечно же. На стороне Нойманнов и Святого Престола.
-- Так докажи это! -- сказал Харвтиг. – Пока что все твои поступки выглядят так, будто ты раб некроманта!
-- Не в этом дело, отец. Я пытался всё закончить миром, а не войной. Я думал, что мы союзники. С Камилом можно договориться, если не угрожать ему костром.
-- Мы обязательно договоримся с ним, -- хохотнул Харвиг. -- Ведь у нас в плену вся его семья – гарантия того, что он будет соблюдать все договорённости! Только так можно вести дела с бесчестными чернокнижниками. И не питай иллюзий, идиот!
-- Ты не знаешь Камила. Он впадёт в ярость и никогда не простит тебе этого. С ним не получится договориться, он одержим местью…
-- Тогда мы перебьём всю его семью, а потом перебьём и всё его войско! -- ответил Хартвиг. – И очистим землю от ереси. Этот путь будет сложнее для нас, ведь у нас не будет времени, чтобы привести сюда армию Престола, но этот путь так же и выгоднее – мы убьём некроманта. Мы уже сделали полдела, если ты не заметил!
-- И снова ты пытаешься обвинить меня? – Хартвигу надоел этот разговор. -- Докажи нам всем, что ты – не пешка в руках Миробоича! Иначе я не вижу причин назначать тебя наследником! Ты меня услышал? – Хартвиг попытался схватить Вальда за ворот, но Карл никому не позволял сблизиться. -- Все титулы отойдут Карлу. И мне будет плевать на законы наследования по старшинству! Я их все нарушу, если придётся! В роду Нойманнов не будет приспешников дьявола! Ты меня хорошо понял, Вальд? Ты всё уяснил?
Вальдемар скрипнул зубами. Злость сверкнула в его глазах, а в глотке застряла обида. Таких сокрушительных слов от своего отца он услышать никак не ожидал.
-- Ты меня понял, Вальд?! -- повторил Хартвиг с нажимом.
Что-то взбунтовалось внутри Вальдемара – он не мог потерпеть к себе такого обращения, пусть даже и от родного отца. Вальд уже и позабыл каково это – вести разговор с Хартвигом, ни с кем кроме себя не считавшимся.
-- Ты никогда не оставлял нам выбора, -- сказал Вальдемар. – Ты заставил Карла пойти против своей любви к Еве ради своих амбиций. И меня ты тоже – заставишь унижаться себе во благо. Так чем ты тогда лучше Миробоича? Вроде бы ты наш отец, но ведёшь себя хуже, чем чернокнижник-поработитель!
Хартвигу очень не понравились слова Вальда. Он едва сдержался, чтобы не вынуть меч и не зарубить своего обнаглевшего отпрыска.
-- Не будь ты моим сыном, ради которого я только что положил жизни тридцати бойцов – я бы вспорол тебе брюхо! – рявкнул Хартвиг. -- Но боюсь, что мои воины не одобрят такого хода, ведь они вязались в войну ради тебя – ради неблагодарного куска дерьма!
-- Предлагаю вам всем остыть! -- вмешался Карл. – И поговорить уже потом, при холодной голове! Иначе вы наговорите друг другу… успокойтесь. Нельзя так. Мы же одна семья!
-- Вальд уже всё нам с тобой сказал, -- Хартвиг плюнул на пол и развернулся. – Он сказал нам всю правду о себе. Видеть его больше не хочу.
Хартвиг ушёл, а Карл лишь покачал головой, но отправился вслед за отцом – у них было ещё очень много дел.
Вальдемар же пожалел, что оказался настолько дерзок. Но было поздно – слова не поймать руками.
Ошарашенный, Вальд бродил по коридорам, глядя на трупы знакомых дружинников, с которыми бок о бок сражался, и в разговорах с которыми коротал вечера. И всего этого можно было легко избежать, если бы не его отец, рьяно желавший уничтожить некроманта.
Вальд не строил себе иллюзий по поводу намерений Камила. Миробоич так же жаждал уничтожить церковников. Однако намерения эти были ведь старательно взращены самой же церковью. Если Изнанка действительно не имеет под собою фундамента из Сатанинского зла, и если её можно использовать во благо людей, и если Камил на самом деле никакой не Антихрист, то полномасштабная кровопролитнейшая война – бессмысленна… Тогда получится, что обе стороны будут вести её лишь во имя лживых иллюзий и представлений.
Вальд не присоединился к свите своего отца. Рыцари же, встречавшие его в коридорах, приветствовали и радовались его освобождению из плена, пытались заговорить с ним, но ото всех Вальд убегал – первым делом он отправился за лекарями, что трудились над ранами Грега и Жанны.
-- Жить будут, -- сказал лекарь. – У бойца рана глубокая, но ничего важного не задето, мы её вовремя промыли и прижгли, и, надеюсь, обойдётся без гангрены и заражения крови… а вот баронесса-чернокнижница… мы затянули рассечения швами. Её череп, вроде бы, цел. Она жива. Но в себя не приходит.
-- Когда она очнётся? – спросил Вальд.
-- Сложно сказать… -- развёл руками старец. – Иногда после таких ударов обратно не возвращаются. И люди лежат так недели, месяцы, пока не испустят дух окончательно и бесповоротно…
Вальдемар злился. Он ненавидел отца за содеянное. Но так же он ненавидел и Камила, по вине которого Хартвигу и пришлось втянуться в эту авантюру. Разрываемый между двух огней, терзавших его, Вальд чувствовал себя невыносимо отвратительно. Он избавился от власти «слёз», однако теперь вынужден был жить в последствиях своих поступков.
Карл пришёл в комнаты чуть позднее – он пришёл навестить Грега.
-- И ты здесь… -- сказал Карл. – Зря ты так нагрубил отцу. Он просто в бешенстве.
-- Возможно, -- согласился Вальд. – Но он и вправду позволяет себе слишком много. Я не собираюсь бегать перед ним на коленках, а ты уж – как знаешь. Если такая жизнь, в которой ты вынужден отказываться от самого себя ради наследства, тебя устраивает – дерзай.
-- Дело вовсе не в наследстве… -- ответил Карл. -- А когда ты женился на Велене Дубек? Это и вправду было по твоей воле? Или ты отказался от самого себя ради чего-то?
Вальд ничего не ответил. Лишь отвернулся. Настроение было прескверное.
-- Приветствую тебя, Грег, -- сказал Карл, подошедший к постели раненного. – Извини за это. Но мы в состоянии войны. Не повезло столкнуться нам по разные стороны. Мне очень жаль. К тебе будут обращаться уважительно, не волнуйся.
-- Спасибо, что пощадил, -- сердито простонал Грег. – Без твоего приказа меня бы зарубили. Страшно представить, что было бы тогда с моей маленькой дочкой.
-- Ты зарубил нашего Гюнтера, -- восхитился Карл. -- Об этом только и разговоров теперь! Мол, обычный человек зарубил святого воителя. Тебя даже подозревают в колдовстве. Ведь это почти невозможно.
-- Мне просто повезло. Они замешкались, когда мёртвые крысы стали залезать под их доспехи…
Лекари трудились над Грегом и Жанной, однако, позабыв о раненных дружинниках, которые сдались в плен – бойцов попросту заперли в освобождённых от предыдущих пленников темницах.
Церковники вывели заключённых некромантом на волю – и те впервые за многие месяцы и годы учуяли свежий воздух. Освобождённые, в большинстве своём, тронулись умом. Они вели себя странно, хохотали, плакали, и плохо говорили. Их не держали ноги – у некоторых были перерезаны сухожилия и у большинства – отрезаны языки и голосовые связки, чтобы те не стонали по ночам, донимая жестоких чернокнижников. Из жил этих пленников некроманты изымали кровь для бесконечных ритуалов. Жилы этих пленников оживили огромное войско, придали Миробоичу неведомых сил.
Борислав и Наталья изгоняли чёрных демонов из душ освобождённых, но те всё равно были измотаны и больны – и вряд ли они смогут дотянуть сами по себе до лета. Карл, взволнованный кошмарными зрелищами и проникнувшийся сочувствием к беднягам, обязался взять на себя заботу о них, располагая тех в дворцовых палатах.
-- Видишь, Хельг? – спрашивал Карл у своего друга. -- И я вижу! Камил сошёл с ума. Он – безумец, которого нужно остановить. Каких бы вы общих врагов не имели, но более жестоких людей я ещё на своём веку не видел. Быть может, видел ты?
-- И вправду, я видел, -- отвечал Хельг. – Люди князя были, всё же, хуже, чем Камил. А о пыточных камерах Искро ходили слухи куда более страшные, чем о камерах Миробоичей. К тому же, не думай, что эти заключённые – обычные люди. Это разбойники. Промышлявшие грабежом и изнасилованиями.
-- Как бы то ни было – никто не заслуживает подобной участи! Если Камил поступал так даже с разбойниками – это всё равно не делает его добряком. Он – монстр, ищущий оправдания своим жестокостям.
-- Что ж, в этом ты, пожалуй, прав.
Освобождённые разбойники, если имели языки, клялись, что искупились и ни за что более не станут промышлять грабежами, а ещё они заверяли, что уверовали в Господа – ведь не иначе он послал ради их освобождения целое святое войско.
Из темницы вышло девяносто пленных, в том числе и Залан – десятник с отрезанным языком, с которым Камил когда-то провёл дуэль на алебардах. Вид освобождённого десятника пробудил сочувствие уже в жителях поместья – кажется, в тех даже пробудилось отвращение к некроманту. К Залану всё это время никого не пускали, а поэтому никто не знал, что с ним происходило в темнице. Родня десятника возненавидела Миробоича ещё сильней.
Местные христиане ликовали и радовались, что чернокнижников пришли покарать, особенно – фанатичная бабка. На сторону святош так же перешло несколько дружинников-христиан, за которых фанатичная бабка замолвила словцо, а так же и друзей Залана, которые ненавидели Камила. Однако большинство бойцов были верны Миробоичу – тех заперли в смрадной темнице без всякой помощи, и раны их кровоточили, горячка убивала бойцов. Вальдемар позже узнал, что палач Реян и Меньшак остались живы, но заперты в темнице. Узнал, что Микулу Селяновича убили симбионты. Потери были велики…
Орманда, Ведагора, Лизу и Агнию держали под стражей – они были главной разменной монетой в предстоящих переговорах.
На стенах рисовались кресты, всюду священники размахивали кадилами с ладаном, освещая стены демонического поместья, а часовню наконец оживили впервые за многие годы. Поднялся густой дым – завалы из трупов в подземельях предали огню.
Рыцари жестоко относились к своим врагам, и в замке разгорелись бы кровавые расправы, если бы не Карл, пытавшийся не спугнуть Хельга Крюковича жестокостью к его землякам, а охотник наблюдал за происходящим с печалью в глазах – ничего нельзя было сказать о его мыслях, какую именно сторону он избрал.
Вальдемар же теперь сомневался, что хочет оставаться на стороне своего отца – особенно после слов Хартвига.
Конечно, он Нойманн, и он должен остаться с Нойманнами. Но Вальд вдруг вспомнил, что Камил хоть и поступал с ним жестоко, но он, в конечном итоге, считал его своим лучшим другом. Некромант никому в этом мире не доверял так же, как Вальду – он считал его равным себе. Они через многое прошли вместе. Даже несмотря на все разногласия...
На другой же чаше переменчивых весов колебались «слёзы радости» -- Камил поработил его, а затем использовал – и это правда. Миробоич был ублюдком. Но, кажется, Вальд слишком много времени провёл с ним, чтобы объявить его своим врагом. Он не мог пойти против Камила. Кажется, ему было легче пойти против собственного отца, чем против Миробоича, с которым он прошёл через самые яркие моменты своей жизни, через ошеломляющие триумфы и через мрачнейшие падения…
Вальдемару все эти сомнения казались позорными и недостойными. Он ведь стал «святым»! Что же это такое? Неужели отголоски «слёз радости»? Вальд больше не испытывал острой потребностей в колбочках – его не трясло и не выворачивало, он не сходил с ума от горя. Однако его тошнило от тоски при мысли о том, что он уедет в Кратен и больше никогда с Камилом не увидится. Неужели их судьбы здесь и разойдутся?
Собственное ли это желание остаться? Искреннее ли? А, может быть, всё это перемешалось между собой, что теперь и не различить?
Вальд погрузился в сон до того, как наступило утро – следовало поговорить с Камилом, предупредить его о случившемся. Вальд объяснял себе, что таким образом он попытается охладить ярость Камила, и сделает благое дело – остановит войну. Быть может, ещё не потеряны все шансы предотвратить страшнейшую и бессмысленную резню…
А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)
Дарья Ф. 1000р "Норм глава! Но я всё равно жду Олега вампира)" Ответ: Будет, вероятно, после Темнотоса (хотяб 2 тома)
Светлана Юрьевна 1000р "На Камила"
Владимир Андреевич 500р "Походу придётся... главка - огонь!"
Константин Викторович 300р "Камилу на штурм замка"
