Bjgranc

Вернувшись после очередных сборов на заставу,  через пару дней , от тянувшего временный статус холостяка нач. заставы, получил заманчивое предложение:
- Я тут пока подежурю, а ты сходи на склад, возьми мяса и у меня дома фарша накрутишь. А я потом подойду – котлет нажарю.
Грех отказаться от такого предложения лейтенанту, который завтракает куском  черного хлеба без масла и кружкой чая без сахара. Сходил, отмахнул килограмм-полтора от окорока дикого кабана и стал вертеть через мясорубку. Заклинила, провернул обратно – кусок оболочки пули. Ладно, дальше – снова клин и кусок оболочки, потом сердечник, снова оболочка. Не, ну я же понимаю, что это мясо не с заставского свинарника, но чтобы вот так…. как у дикой утки с мелкой дробью …К окончанию процесса насобирал хорошую горсть железа. 
- Владимирович, что  за мясо такое?
- Да ту история такая……
А история такая: выехала группа пограничников вскапывать  контрольный валик вдоль сигнализационного забора на фланге заставы. Работали рядом с вишневым садом, а в саду работали местные девушки под неусыпным контролем бригадира. Долго ли коротко, но захотелось Жоре …в общем прихватило живот. Но…в десятке метров девушки. Делать нечего: взял Журавель  единственный, полученный на группу, автомат, перелез  через забор и, найдя в густых зарослях ежевики, пробитый кабанами тоннель, полез в него прятаться от глаз девчачьих.
А в ежевике организовал себе сиесту после трудов ночных неправедных кабанчик.. А тут Жора со своими неотложными проблемами. Ну кабанчик освободил ему место, но далеко бежать по тоннелю  не стал: с одной стороны заросли ежевики это укрытие, а с другой стороны у кабанчика был ошибочный принцип: если я никого не вижу – значит и меня не видят. Возможно руководствовался он этим принципом ещё и потому, что сзади у него был хвост, а не глаза.  А были бы глаза – увидел бы, что у Жоры моментально пропали проблемы с животом., а это, однозначно, не сулило кабану ничего хорошего.  Жора же, постеснявшись присутствия кабана, в своём деликатном деле - выпустил в него с пяти метров десяток пуль. Кабан терпеливо стоял на месте, будучи излишне уверенным в своём принципе невидимости. А когда, вероятно понял, - было уже поздно…..
С одной стороны на заставе появилось дополнительное питание, а с другой стороны нет-нет, да и раздавался в столовой  звон об край тарелки сплевываемого металла.

Многие в КСАПО, наверняка, были наслышаны об Николае Ивановиче. Я впервые его увидел, когда во время сборовой подготовки при гарнизоне части, решил проведать своих знакомых в мото-маневренной группе. Передо мной в казарму зашел небольшого роста, сухопарый  прапорщик. Про таких говорят: метр с кепкой. Сразу за входной дверью, в т.н. «предбаннике», среди разбросанных штыковых лопат,  суетилась толпа срочников.
- Это что здесь такоё, ёк макарёк? – гаркнул прапорщик, и демонстративно взялся левой ладонью за указательный палец правой руки, всех буквально  как ветром сдуло.
Эта реакция бойцов меня слегка удивила, особенно с учетом не гигантских  размеров фигуры прапорщика.

Ближе с прапорщиком Русан я познакомился во время моей недолгой службы в автороте, где Русан был командиром взвода. По слухам Русан в автороту попал с мангруппы, находившейся в ДРА -жена лично сходила к командиру и попросила: «Переведите в гарнизон, сколько ему там уже быть, до пенсии год остался, убьют ведь старого дурака с его неуёмным характером». На сколько правдивы эти слухи – утверждать не буду.
Чем был знаменит прапорщик Русан? – своим указательным пальцем правой руки, который, будучи оттянут до вертикального состояния и потом отпущен, легко гнул толстую  алюминиевую тарелку, разбивал в мелкие брызги несколько кусков сахара-рафинада, сложенного стопкой, сбивал с ног ишака. Этим рассказам, я, честно говоря, не особо верил. Хотя…..

Напротив входных ворот гарнизона, по другую сторону улицы, находился местный ресторанчик, куда иногда, после службы, захаживали  любители пива. На этот случай у Николая Русан в кармашке  галифе всегда был  запрятан  металлический рубль. Но…однажды его не оказалось: дочь поменяла его на 20 копеек. И обнаружилось это уже после того, как пиво было выпито. Ситуацию разрядил бармен:
- Говорят ты пальцем можешь разбить что угодно? Покажи и будем считать, что расплатился…
Русан обмотал палец носовым платком, оттянул его и ударил по массивной стеклянной пепельнице – в стороны полетели мелкие осколки.
- А ещё! – глаза бармена загорелись.
- Я  что тебе, клоун что ли? – ответил прапорщик, развернулся и ушел.

Второй случай при мне произошел, когда в один из дней  сошлось, что  так называемыми «ответственными» по подразделениям гарнизона оказались все прапорщики. После ужина, собравшись вместе, они решили  сходить в офицерскую столовую. Уже  зайдя в зал, прапорщик Андреев спросил:
- Николай Иванович, а это правда, все эти рассказы про твой палец?
Не будем говорить почему, но Русан в ответ предложил:
- А давай ты меня кулаком в лоб, а я потом тебя пальцем по лбу?
Согласие, при подначивании, всех остальных  собравшихся, было получено. Русан снял фуражку и получил довольно увесистый удар кулаком в лоб. На ногах устоял, хотя в глазах и потемнело.
- А теперь моя очередь!
И тут Андреев слегка сдрейфил, но…уговор есть уговор. Тем  более, что  в присутствии  других выглядеть струсившим было как-то …не по-мужски. Андреев фуражку снимать не стал, просто сдвинул её немного на затылок. Хрустнул оттянутый Русаном палец, щелчок…Андреев почесав покрасневший лоб, сказал хрипло «Да-а-а-а!» и….и ничего. Только фуражка с головы Андреева слетела и покатилась.  Все повернулись и пошли к столикам и в это время услышали сзади  шум упавшего тела - Андреев лежал без сознания.

Последний,  по моей памяти, случай произошел во время общегарнизонной поверки. Подразделения гарнизона выстроились на плацу, начальник штаба в начищенных до зеркального блеска сапогах перед строем, оркестр наготове играть  «Встречный марш» вот-вот появится командир и тут, через довольно приличный промежуток между воротами и асфальтом, пролазит здоровенный туркменский алабай и пристраивается перед строем рядом с начальником штаба. Общегарнизонная вечерняя поверка рискует превратиться в небольшую комедию. Всё типа  «пошел отсюда» и т.п.  должной реакции не вызвали
- Капитан Щукин, двух бойцов – пусть выгонят!
В это время из строя выходит прапорщик Русан:
- Сейчас я его сам……  
Крики нач.штаба: 
- Николай Иванович, стой! Назад!
Хруст пальца, щелчок… Алабай, несколько раз  крутнувшись на месте, с визгом вылетает за ворота.
Потом мне пришлось ещё не раз поговорить с прапорщиком Русан, в том числе и о его службе в составе нашей ММГ в Афганистане. Но об этом я вам рассказывать не буду….

Начало февраля. Вечером пошел снег. Хорошей, густой пеленой. К полуночи закончился, но земля успела покрыться ровным, белоснежным ковром – праздник для пограничника: любой след как на ладони. Праздник не долгий: через неделю-две от этого снега останется одно воспоминание. Местные уже давно посадили картошку, недолгое -7, и этот снег – ей не повредят: к средине мая уже повезут в Ашхабад молодой картофель нового урожая.
Ближе к полудню  дневной «Дозор» с правого фланга сообщил, что за сигнализационным забором, на нашей стороне обнаружена иранская старушка. Черт побери…нам ещё старушек не хватало. Беру сержанта Шодиева, - он потому и служит на заставе, что понимает «фарси». Поехали.
Наряд стоял у сигнализационного забора, собравшись, в нарушение  полученного приказа и всех правил несения службы, вместе.
- Где она?
- Там, метрах в десяти, сидит в ямке?
- Как обнаружили?
- Выла.
- Что значит «выла»?
- Обычно. Громко, как воют люди.
- Ладно, проходим систему. Сообщи на заставу.
Старушка сидела на корточках в небольшой ямке. Вокруг – вытоптанный пятачок диаметром с полметра. И никаких следов: значит пришла ещё до начала снегопада. На голове – тоненький синтетический платок, традиционное  длинное платье, тоже из синтетики, из-под него выглядывают  национальные женские брюки. На ногах, на босую ногу – остроносые резиновые галоши. Сверху одета в болоньевый плащ. М-да…и в этой одежде она просидела всю ночь…
- Шодиев, спроси что ей нужно, зачем пришла?
Сержант что-то сказал на непонятном для меня языке. Старушка растягивая слова и всё ещё слегка подвывая, начала что-то говорить.
- Что она сказала?
- Тащсташант, я с трудом её понимаю, у нее какое-то непонятное для меня наречие, но в общем-то всё сводится к тому, что мы её должны забрать, отвезти и дать хлеба.
Так, понятно. Бездомная. Голодная. Переходит границу, её задерживают, отвозят на комендатуру. Там содержат в камере временно задержанных, кормят согласно нормам, а в это время выходят на погранкомиссара сопредельной стороны и решают вопрос о передаче. Пока решают – недели две проходит. Похоже в таких делах  она уже имеет опыт и это у неё не первый случай. Так действовать целесообразно, где до линии границы несколько километров, а у нас всего каких-то метров 40.....
Нач. заставы в ночь был дежурным офицером, до обеда спит. Делать нечего – звоню, объясняю  ситуацию.

- Так, по сути – это обычный «хозбытовик». Что  предписано делать в таких случаях?
- Выдворять.
- Вот и выдворяй!
- А может задержим?
- Огребешь по самое некуда. Да ещё и рапорта-объснительные заманаешься писать.  И вместо благодарности  в лучшем случае нагоняй получишь….
- Понял....
- Шодиев, у нас на заставе  сегодня в ночь хлеб выпекали – может съездить, привезти ей буханку?
- Она не возьмет и есть не будет. Ей нужен – только чурек.
- Почему????
-  Они даже в ИВС не едят наш хлеб….
- Может поехать, попросить у местных  чурек?
- Завтра об этом будет знать весь аул и соответствующие службы в гарнизоне…
- Да, ты прав – огребем: строго запрещено передавать что-либо и принимать что-либо  от жителей сопредельной территории, да и он своих тоже…. Скажи ей пусть уходит.
Шодиев что-то сказал старушке. В ответ она запричитала.
- Говорит, что не уйдет.
- Берите её под руки и несите.
- Не будем. Может у нее вши или ещё что-то.
Ладно. Взял старушку под руку. 
- Семенов, бери с другой стороны.
Понесли, старушка повисла на руках и все 30 метров до линии границы что-то громко причитала. Спустились  в русло речушки, перешагнули узенькое течение одной ногой на чужую территорию. Поставили на иранский берег  и быстро  вернулись назад, оставив на сопредельной территории отпечаток своего следа. Женщина немного постояла, потом молча поднялась с русла на берег и медленно пошла по заснеженной равнине в сторону гор. Шодиев нарушил тишину:
- Ташант, знаете о чем она причитала?
- О чём?
- Молодой человек, я же в матери гожусь, куда вы меня несете?
Я никогда не был в те годы сентиментальным. Да и сейчас этим не особо страдаю, но на всю жизнь запомнил маленькую сгорбленную фигурку, медленно бредущую по заснеженной равнине, оставляя за собой дорожку следов,  ногами, обутыми в резиновые галоши.
В Новый год, когда поднимете бокалы с шампанским,  вспомните, что где-то есть люди, для которых праздник - это кусок хлеба и теплый угол. Я вспомню ….и никогда не забуду.

Доверяй, но проверяй – всем известный принцип. И в пограничных войсках этот принцип был заложен в документы по организации службы пограничных нарядов. В проверках должны были участвовать все, начиная от специально назначаемых для этого пограничных нарядов, офицеров и прапорщиков заставы и заканчивая  прибывающими на заставу офицерами и прапорщиками, для сопровождения которых выделялись пограничники, хорошо знающие участок.  В чём была проблема? Проблема была в том, что на многих заставах существовала практика предупреждения о выходе проверки. При этом, на некоторых заставах она укоренилось с годами так, что считалась само собой разумеющееся. Понятно, что проверять  предупрежденный пограннаряд смысла особого не было. Это превращалось в простую формальность. И вот здесь проверяемые и проверяющие начинали идти на хитрости: одни на то, чтобы скрытно предупредить, другие – на то, чтобы скрытно проверить. Способов предупредить наряд о выходе проверки было великое множество: сообщить по линии связи, дать  сигнал «колокола» и т.д. и т.п. На моей первой заставе, после окончания пограничного училища, предупреждения были серьёзной проблемой. Вплоть до того, что за действиями офицеров очень внимательно следил часовой заставы, буквально за каждым шагом. Как уйти незаметно? 
Старлей, после отдачи приказа на охрану границы очередному наряду, демонстративно зевая, предупредил дежурного:
- Я домой, проблемы будут – звони начальнику.
Пошел домой. Часовой заставы, делая вид, что обходит территорию, тут же пошел следом, держась на почтительном расстоянии. Выключаем освещение у входной двери , часовой на некоторое время «ослеп», громко хлопаем входной дверью, слушаем….Голос дежурного:
- Ну что он там?
- Ушел домой. Но что-то не нравится мне он сегодня…
- Ладно, смотри там….
Теперь можно уходить. Проходим через проём в дувале и идем на левый фланг участка. Далеко. А вот и местное «такси»: ишак кого-то из местных жителей. Растреноживаем и…поехали. Ишак старый, худой,  хребет торчит, седла нет, сидеть не удобно, ноги волочатся по земле. Но лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Поле закончилось. Дальше скала и под ней тропа. Залег на краю скалы. Наряд идет «паровозиком», дистанцию не соблюдают, часто останавливаются и слушают. М-да…всё же вычислили. Ну послушаем о чём говорят. Резким ударом загоняем штекер микротелефонной трубки в розетку: лампочка на аппаратуре связи вспыхнет на долю секунды и вся надежда, что дежурный связист в это время отвлекся и не успеет заметить момент подключения к линии связи.
Так…уже ищут. И даже обнаружили следы моих  сапог, но…на правом фланге. Уже хорошо. Тихо уходим. «Такси» ожидает. Теперь главная задача – незаметно вернуться на свою заставскую квартиру: наряды будут  меня искать до утра, будут «бдить» и от службы не отвлекаться. На следующий день старлей обнаружил белую нитку, натянутую вдоль дувала на высоте колен. Ну что же - не проблема: нитку в темноте мы найдем при помощи тоненького прутика и аккуратно её перешагнем.
На заставу приехала комиссия из управления части. Зам.нач. заставы  выезжает на службу в составе наряда: задача - организация контроля въезда на тыловых подступах. Подошел к дежурному по связи:
- Щербак, я на службу, сообщишь, когда проверяющие уедут. Только нужно как-то незаметно?
- Без проблем: спросите как обстановка: если будут на заставе – отвечу, что «хорошо», если уедут – скажу, что «нормально».
На следующую ночь старлей зашел в комнату связи:
- Белецкий, пересядь, связь с нарядами я поддерживать буду.
Всю ночь наряды на участке службу несли с высшей степенью бдительности, потому, что дежурный по связи сонным, глухим голосом всем отвечал, что обстановка на заставе «хорошая».
Каждый наряд, находящийся на участке заставы сеанс выхода на связь с заставой начинает с вопроса – Время? И вот тут нюанс: связист может указать чётное число минут, а может – не чётное. Может сказать: 20 минут третьего, а может сказать – без 40 минут три…. И все эти «нюансы»- информация о том, вышла проверка службы или нет. Их разгадка – это всего на 1-2 раза. Дальше придумывается новый способ.
Старлей, отправив последний наряд на службу, предупредил дежурного по заставе, что убывает в аул и по всем вопросам в дальнейшем – обращаться к начальнику. После того, как он вышел за ворота, дежурный, усмехнувшись, констатировал:
- Наверное «доскУ» себе нашел…..( заставской сленг, обозначающий подругу,  от туркменского слова «ДОС» - друг).
Старлей, пройдя к центру аула, спустился в высохшее русло ручья и по нему, через абрикосовый сад, вышел к крайней точке участка, определенного для несения службы наряду: высокому, разветистому абрикосовому дереву, с розеткой линии связи. Взобраться на абрикос – минутное дело. Сидим, ждем, жуем абрикосы. А вот и наряд. Пока всё нормально: двигаются тихо, дистанцию соблюдают. Подошли к абрикосу, осветили  сад. Расположились правильно: у каждого свой сектор наблюдения. А вот это уже не дело: вместо прослушивания местности – обсуждение дел на заставе,  начальника заставы, его супруги и жлоба старшины. Так старлей узнал, что нач. заставы -  «карась», его жена «четырехглазая», а старшина просто жлоб.
По результатам службы на следующий день состав пограничного наряда получил нагоняй за болтовню на службе. Без уточнения подробностей.