Сожжение протопопа Аввакума
Пётр Мясоедов, 1897 год
Насколько далеко может зайти “возрождение духовных ценностей” наглядно показывает опыт стран Ближнего Востока. Вся эта средневековая жестокость, вроде сжигания людей в клетках или побивания камнями, творимая террористами, с точки зрения традиционной морали вполне себе допустима. Ведь стоит почитать хроники Османской империи или Арабского халифата, чтобы легко в них найти аналогичные деяния. Собственно, в своей пропаганде экстремисты и ссылаются на такие примеры прошлого.
Но ведь на протяжении многих веков и христианские государства ничем не уступали в жестокости ни мусульманам, ни язычникам. Христиане сжигали других людей, сажали осуждённых на кол, четвертовали и колесовали, варили живьем и т.д. Но возникает вопрос, почему против этой невероятной жестокости не вела борьбу Церковь? Разве в прошлые века было морально и нравственно сжигать людей? А бить их кнутом? А вырывать языки и рубить руки? Почему сегодня Церковь борется за психику подрастающего поколения, пытаясь запретить видеоигры, но в прошлом не возражала против того, чтобы родители водили детей смотреть на казни настоящих людей?
Тем более не стоит забывать, что практически на каждой подобной экзекуции присутствовали представители Церкви. Но где было массовое осуждение всего этого от хранителей морали в рядах? Позицию Церкви в данном вопросе еще сложнее понять, учитывая специфику зарождения христианства. Ладно Ветхий Завет со всей его жестокостью был продуктом своего времени. Он писался с позиций царей, пророков и судей, которым было необходимо держать в покорности народ с помощью строгих законов (какой была, например, смертная казнь за нарушение субботы или переход в язычество). Но ведь основателем христианства был несправедливо осуждённый на смерть, да и его первые ученики часто страдали от гонений со стороны государства. Казалось бы, все это могло бы кардинально перевернуть отношение к смертной казни у христиан. И уже первые христианские государства должны были бы если не отменить смертную казнь вовсе, то во всяком случае исключить крайние формы жестокости по отношению к осуждённым, резко сократить количество статей, за которые могла бы применяться смертная казнь, запретить пытки и отменить публичные казни. Словом, реализовать все то, что дала нам эпоха Просвещения, только на какую-то тысячу лет раньше.
Тут стоит подчеркнуть, что инициатива отказа от этих жестоких наказаний исходила не от церкви. И уж во всяком случае не от православного вероучения. Начиная с XVIII века Европа ушла от этой государственной жестокости усилиями либералов, просветителей и гражданских активистов, а не благодаря решениям патриархов, Соборов и епископов. Более того, борьба за гуманизацию общества и Просвещение очень часто приобретала откровенно антиклерикальный характер.
И это важно помнить. На Западе католическая церковь прекратила сжигать еретиков и ведьм совсем не потому, что гениальный теолог доказал, что эти деяния не соответствуют учения Христа. Нет, просто государство и общество в какой-то момент запретили церкви это делать. Также и в России, отход от средневековой жестокости состоялся не благодаря православной богословской науке, открывшей новые горизонты нравственности, и даже не из-за волевого усилия патриарха, а лишь ввиду желания российских царей не слишком отставать от Европы.
Западные идеи приобрели какое-то ощутимое влияние в России после реформ Петра I. Конечно, он не был гуманистом, но его желание модернизировать Московское государство принесло радикальные перемены, которые были чужды традиционному православию. Поэтому когда мы говорим о исконных русских православных ценностях, то правильнее всего их искать в допетровской эпохе, неиспорченной вредоносными западными ценностями.
Вот возьмем Соборное уложение 1649 года - свод законов Русского царства, принятым на Земском соборе. Этот закон соответствовал и Библии, и православному вероучению, и наследию Святых отцов. Но только он предусматривал пытки, казни вроде четвертования сожжения, телесные наказания вроде клеймения и отсечения рук. Причем казнь полагалась за такие “преступления” как богохульство. И возникает вопрос - а как Церковь, эта самоназначенная носительница моральных норм общества, могла одобрять такие нормы? Почему она считала, что разрезание людей живьем на части на площадях - это хорошо и допустимо? И чувствует ли она сегодня чувство вины за то, что в прошлом одобряла такие нормы?
И это далеко не праздный вопрос во времена, когда патриарх Кирилл осуждает “глобальную ересь человекопоклонничества, новое идолопоклонничество, исторгающего Бога из общества”. Но правда в том, что именно благодаря этой “ереси человекопоклонничества” в православных государствах до сих пор не казнят людей на центральных улицах городов.
И есть ли осуждение жестоких казней на уровне догматов и вероучения у православной церкви? Когда Церковь покаялась за свою причастность к таким деяниям в прошлом? Например, за столетия гонений на староверов, которых жестоко преследовали при подстрекательстве православных иерархов.
Где гарантии того, что однажды церковь не начнет призывать сжигать ведьм и еретиков? Хотя может в условиях нынешнего расцвета теологической науки кто-то из богословов открыл тот факт, что ведьм и колдунов не существует? А теологи уже узнали, что даже на еретиков распространяется право на свободу слова и вероисповедания, а людей сжигать вообще-то грех?
Ведь глава РПЦ как-то сказал: “Именно на преодоление этой ереси современности, последствия которой могут иметь апокалиптические события, Церковь должна направлять силу своей защиты, своего слова, своей мысли”. Но видит ли нынешняя церковь для себя границы допустимого в своей борьбе против “ереси современности”? Или же она готова идти до конца вплоть до возрождения норм законов 1649 года?
И это не является каким-то преувеличением. Во всем мире есть множество исламистских организаций, которые хотят заменить современными светское законодательство средневековые нормами шариата. Священники вроде Всеволода Чаплина или Дмитрия Смирнова вряд ли имеют принципиальные возражения против установления какого-то православного шариата. Кто сможет поручится, что в какой-то момент их взгляды в церкви не возобладают? А в условиях постоянной клерикализации государства и проникновения религии во все сферы жизни, к чему это однажды может привести Россию?
