Игнатия Цейзика называют «гениальным» фальшивомонетчиком. В первой половине 19 века он доставил немало хлопот Минфину Российской империи, наводняя северо-запад страны поддельными банкнотами. Причем, настолько качественными, что проще было вывести оригиналы из обращения, чем бороться с подделками.
В фондах томского музея с 1920-х годов хранятся несколько изготовленных им вещей: курительная трубка, сигарочница, две вазы-шкатулки, барельеф в раме. А недавно авторство Цейзика было выявлено еще у трех музейных барельефов. Так что в Томске собралась, пожалуй, самая большая в России коллекция скульптурного наследия польского фальшивомонетчика Цейзика.
Игнацы Юлиан Цейзик родился в Брестском Подлясье (позднее — Белостокский уезд Гродненской губернии) в 1779 году. С 19 лет обучался живописи и рисунку на факультете изящных искусств в Виленском университете. После работал при университете каллиграфом — оформлял дипломы о присуждении степеней. Потом женился. Пытался заняться бизнесом. Но единственное дело, которое у Игнатия с братом пошло в гору — это печать фальшивых банкнот. Производство организовали прямо на дому — под Слуцком.
Впервые Игнатия Цейзика арестовали в 1814 году. По доносу. В ходе обыска царская полиция обнаружила на чердаке его дома припрятанные краску, бумагу и простенькое оборудование для производства банкнот. Фальсификаторов — Игнатия, его брата и шурина — тут же арестовали и обвинили в подделке 65 тысяч рублей. Сумма была значительной, поэтому всех троих отправили в минскую тюрьму, где они просидели пять лет в статусе подсудимых. Правда, к Игнатию и Ко тюремная охрана относилась очень лояльно — так что они могли свободно покидать камеру и выходить в город. И однажды летом 1819 года подельники просто в тюрьму не вернулись. По поддельным документам уехали в Вену, где жили на поддельные рейнские гульдены.
В это время в России беглецов заочно осудили, приговорили к пожизненной каторге и объявили в международный розыск. Фальшивомонетчики решили, что при таком раскладе безопаснее вернуться в Россию, где их уже не ищут. С «липовыми» документами на имя Якоба Чудовского Цейзик поселился в Подолье. Но скрываться получилось недолго.
Подвела добродушность Игнатия, который снова «отличился» благотворительностью.
К его «скиту» тянулись толпы нищих со всей округи, которых он кормил и которым раздавал деньги, конечно же, фальшивые.
Это не могло остаться незамеченным российской полицией.
В начале января 1821 года полиция обнаружила производство, а 7 января задержала фальшивомонетчиков.
Цейзика вернули в минскую тюрьму. От скуки Игнатий занялся в камере лепкой из глины и изобрел новую гончарную технику.
Он научился делать черную глину, которая очень похожа то ли на шеллак, то ли на пластмассу.
Только на сколе можно увидеть, что это именно спекшаяся глина.
Секрет этого глиняного теста он унес с собой. Но кое-что о технологии известно. Вот букашки на вазочке — все наклеенные, не вырезанные. Каждая отлита отдельно в своей форме. А потом приклеена при помощи шликера (жидкой глины) на стенку вазы: видны следы выжатой глины, на которую он сажал мелкие фигурки, как на клей.
Красиво украшенные кружки, миски, кувшины, свистульки Цейзика шли нарасхват как у заключенных, так и у тюремного начальства.
Которое опять позволило таланту покидать камеру и выходить в город.
А Игнатий эту возможность опять использовал... для печати поддельных ассигнаций.
"Как только ему снимали кандалы, он сразу принимался за фабрикацию кредиток!" — так вспоминали об Игнатии Цейзике современники. Его ловили, судили, ссылали. С каждым разом все дальше на восток. Сначала его отправили в Тобольск. Тамошний губернатор был впечатлен художественными способностями Цейзика и командировал его на стекольный завод.
Во время изгнания в Тобольске Игнатий был неплохо устроен.
Благодаря художественным талантам ему удалось успокоиться и адаптироваться к новой реальности. Более того, он получал неплохой заработок за свое творчество, а Петр Мошинский — ссыльный, коллекционер произведений искусства и филантроп – учредил пожизненную ренту Игнатию в размере 300 рублей в год.
В благодарность художник сделал бюст своего спонсора. Он так преуспел, что приобрел дом с садом в пригороде Тобольска. Игнатий поселился там со своей второй русской женой, которая подарила ему двух сыновей. Он учил свою жену польскому языку, и они вместе воспитывали своих детей в «польском духе»...
У Цейзика был довольно льготный режим содержания в Тобольске, но потом он опять взялся за старое и, находясь в Тобольске, снова стал подрывать финансовую систему Российской империи.
Фальшивомонетничество подразумевает изготовление матриц. Для матриц требуются очень тонкие рельефы. Потому так ценились его изделия, выполненные с ювелирным мастерством. Взять трубку от Зефировых: по центру угадывается его лицо. Широкий лоб, борода — он много где оставлял свой фотографически точный автопортрет. А по кругу, вероятно, в несколько карикатурном виде изображены члены его семьи. Здесь же знаки гороскопа — Лев, Овен, Рак...
Безмятежное пребывание в Тобольске кончилось, когда Цейзик вновь попался на печати фальшивых ассигнаций. В 1846 году его признали рецидивистом и сослали в Нерчинск — на Акатуйский рудник. Добывать серебро и олово в течение 30 лет.
"Въ Нерчинскихъ Заводахъ есть Рудникъ Акатуй тамъ находится Острогъ въ который ссылаются самые важные преступники прикованные [к стене и тачкам] после длинной работы въ горахъ приводятся на ночь въ Острогъ"
(орфография и пунктуация оригинала).
Надпись на барельефе «Каторжанин у тачки» сотрудники краеведческого музея заметили не сразу. Мелкие, тонко нацарапанные буковки можно разглядеть только под нужным углом, а прочитать — при большом увеличении. Расшифровать текст (и то не полностью — два слова остаются под вопросом) удалось только при помощи фотосъемки.
Зато разгадать личность главного героя труда не составило — Игнатий Юлий Цейзик в роли каторжанина изобразил себя.
Другое художественное решение того же сюжета — в сигарочнице: тачка, цепи, каторжник в позе мыслителя. Из-за утраченной головы сигарочницу в 1983 году в музее списали. Но все же сохранили — чему теперь очень рады. Ведь ценность работ Цейзика в последнее время очень возросла.
Несколько лет назад поднялась волна интереса к Цейзику.
В СМИ обсуждали его биографию, упоминали названия его известных работ.
И вот благодаря этой информационной волне обнаружили, что помимо утилитарных предметов — трубки, вазочек, — которые хранились в фонде керамики и периодически выставлялись как иллюстрация к теме «Сибирская каторга», в музее есть и другие работы Цейзика.
Его барельефы «Христос, благословляющий детей», «Посещение кладбища» хранились в другом фонде — культовых коллекций.
И, так как с 1920-х годов они не были атрибутированы должным образом, то и с Цейзиком никак не соотносились. Между тем, автора и на них можно узнать, благодаря спрятанным на картинах автопортретам.
"Христос, благословляющий детей" (Цейзик, возможно, в верхнем ряду второй справа)
Свои скульптурные работы Цейзик штамповал при помощи матриц. В краеведческом музее, например, хранятся сразу два барельефа с благословляющим детей Христом. Один из них помещен в рамку, подобную тем, что использовал в своем интерьере золотопромышленник Асташев.
Так что вполне возможно, что часть работ Цейзика — еще тобольского периода — приобрел владелец усадьбы, которую уже почти 100 лет занимает Томский краеведческий музей.
Что же до Акатуйского рудника, то там у Цейзика опять нашлись покровители. И талантливого скульптора «освободили на поселение» гораздо раньше положенного срока.
Поселившись в Верхнеудинске, Цейзик продолжал лепить из глины. И очень страдал, что из-за нехватки краски, бумаги и специнструментов может позволить себе лишь подделку монет из свинца. Агатон Гиллер, один из руководителей Январского восстания в Польше, во время сибирской ссылки так описывал свою встречу с Цейзиком в 1856 году:
"Он старик лет восьмидесяти, он не встает с кровати. Седые волосы и борода обрамляют морщинистое бледное лицо; лицо, которое когда-то было красивым, сегодня серьезно и несет следы грустных и суровых дорог... [он сказал мне] «Я как будто наполовину мертв, глаза мои плохи, моя рука дрожит, и все же я еще работаю, чтобы не терять навыки и успокаиваться. Когда я рисую или леплю, то забываю о прошлом, полном моральных разрушений и материальных поражений..."
В 1857 году престарелый Игнатий Цейзик с семьей переехал в Иркутск. Где и умер. По одним данным — в 1858 году. По другим — в 1860. Однако на дне черной глиняной вазочки, очень похожей на миниатюрную погребальную урну, сотрудники музея разглядели автограф «Игнатий Цейзик. Иркутск. 1861 год». Это говорит о том, что в официальной биографии талантливого скульптора рано ставить точку.
