События происходили в прошлом век, середине семидесятых годов.

После окончания второго курса я вступил в студенческий строительный отряд «Икар». По сути он не являлся студенческим строительным отрядом, просто в свое время директор совхоза договорился с деканом нашего факультета о предоставлении летом каждого года толковых и крепких парней для строительства различных объектов в его совхозе.

В отряде было всего двенадцать человек, уже имеющих опыт работы в стройотрядах, и владеющие строительными профессиями на должном уровне.

В нашем отряде не существовало комсомольско-патриотического флера, присущего настоящим ССО, которые должны были иметь в своем составе комиссара, медика или иное лицо, способное померить температуру бойцов перед выходом на работу, парочку малолеток, состоящих на учете в милиции, в целях их трудового перевоспитания. Остальные льготы, по отсутствию налогов на заработную плату стройотрядовцев, имели место быть, что позволяло заработать за пару летних месяцев достаточное количество денежных знаков, что обеспечивало студенту безбедную жизнь в течение года.

Жили мы всем отрядом в небольшом бараке, откуда нас поутру, в половине седьмого, забирали на прицепе колесного трактора Беларусь и везли в совхозную столовую, а затем до нашего объекта, расположенного на окраине села Бараба, что неподалеку от города Богданович.

Строили помещение для содержания лошадей, перед началом приехал представитель от руководства совхоза и как Петр Великий руками показал:

-здесь будет конюшня, и указал примерные тактико-технические характеристики объекта.

Мы, студенты, проучившиеся кто год, кто два на строительном факультете ВУЗа пытались заикнуться на тему чертежей и геодезического инструмента, но были резко остановлены взглядом и жестом, не требующем дальнейших комментариев.

Приняв, как есть ситуацию, мы приступили к разбивке основания здания. Через короткое время в наше распоряжение прибыл экскаватор ЮМЗ с ковшом в четверть куба и приступил к копанию траншеи под будущий фундамент.

За короткое время фундамент был залит и началось возведение каркаса сарая. Работали мы без выходных дней и как говориться: от рассвета до заката. После окончания работы ежедневной работы начинались наши вечерние гулянки с вечерними кострами, песнями под гитару и разумеется употребление горячительных напитков.

Суровые будни мужской компании разбавили, прислав в совхоз на прополочные работы девушек после первого курса с механического факультета, которые с немалым удовольствием присоединились к нашей компании.

Вечерние возлияния никак не влияли на нашу производительность и трудовую дисциплину, так как каждый из нас понимал, что мы приехали сюда зарабатывать деньги. Вне зависимости от того, когда ты приложишь ухо к подушке, подъем в шесть утра не отменялся.

В один из вечеров, боец нашего отряда Александр Панкратов увязался с работающими здесь же в совхозе строителями из Армении и употребил совместно с ними чачу в большом количестве. На чем была настояна данная жидкость было сложно сказать, так как запах исходил от нее как от куриного помета, а может и на самом деле они его туда добавляли для крепости, не знаю.

На утро всем отрядом приехали на объект, который располагался в ста метрах от ближайших домов села и с противоположной стороны было равное поле, не паханное и не имеющее никаких складок местности, только метров за сто пятьдесят виднелся небольшой вал, очевидно, возникший при разработке глины или песка местными жителями.

Мы все поутру приступили к своей работе, только Панкратов понуро сидел на земле. Панкратов Александр. в отличие от всем нам известного киноактера по кличке Черный, был блондином, или даже альбиносом, со светлой кожей и светлыми волосами. Одет он был в светло-синие джинсы и светлой футболке.

В один момент Саша встает, хватает охапку газет, и в быстром темпе направляется в направлении складок местности, через полчаса на фоне зеленого поля появляется его светлая фигура, которая неторопливо идет в направлении объекта, но дойдя до середины пути, разворачивается и пулей устремляется в обратную сторону.

Иной раз ему удавалось дойти до стройки и посидеть некоторое время.

До долгожданного обеда Панкратов совершил восемь или десять походов за горизонт.

С того момента у нас появилось определение болезнь Панкратова, которое стало общеупотребительном в нашей студенческой среде по возвращении в институт.

По прошествии полугода под новый год я  оказался в обществе девушек из соседнего факультета и их приятелей с пятого курса медицинского института, которые в женском обществе блистали красноречием и своими знаниями терминами из медицинской сферы. После принятия определенного количества горячительных напитков, я спросил у медиков про болезнь Панкратова. Медики не могли же перед девушками показать свое незнание темы и тут же предложили симптомы, но не ожидали такого вот явного подвоха и были посрамлены.

Было это в те далекие времена, когда земля еще стояла на трех китах и была покрыта водой. Только отслужив, кстати инструкцию "Как из института с военной кафедрой угодить в армию" я как-нибудь опубликую))) И не просто в армию, а в сопредельное государство, в район боевых действий.Так вот отслужив, восстановившись в учебное заведение я "спокойно" дожил до трудового семестра. А в те времена далекие, теперь почти былинные было такое движение Всесоюзные Студенческие Строительные Отряды. Все это было под эгидой Косомола, такие трудовые коллективы для добровольной работы в свободное от учёбы время (как правило, летних каникул) на различных объектах народного хозяйства Советского Союза, нося государственный и всеохватывающий характер в СССР.

И вот штаб ВССО назначает моего соратника Сэма, он же Семён, командиром отряда. Представьте себе детину двухметрового роста, косая сажень в плечах, пудовыми кулаками и абсолютно невинным взглядом.Ничего кроме умиления сей персонаж не вызывал. У тех кто его не знал близко)) Комсомолец, активист, алкоголик, душа компании и бич божий к концу гулянки, посиделок и т.д.этот герой достоин отдельного повествования. И ваш покорный слуга, назначенный штабом комиссаром отряда, как человек понюхавший пороху, отслуживший в погранвойсках и старше остальных почти на три года. Следить за моральным обликом. Эх! Поленились они посмотреть мое личное дело))) Ибо не допустили бы меня к этой должности на пушечный выстрел. Выдали нам все необходимые документы, билеты, командировочные и с напутствием "Не посрамить славный Ленинский комсомол" отправили готовиться к поездке. Отправлялись мы втроем, Сэм - командир отряда, я - комиссар и Леша - мастер. Как обычно, в нашу задачу входило: подготовка плацдарма для будущего строительства, размещение участников отряда и еще масса всемозможных оргвопросов. А ехали мы в славный город Братск. Желающих попасть в отряд была масса! Все хотели посмотреть красивые места, поработать на стройках народного хозяйства и заработать денег на джинсы Super Jordan, двухкассетник Шарп ну и на бухлишко. Поэтому всю неделю к нам в комнату шли ходоки с пакетами Монтана или Мальборо в которых звенело и булькало плодово-выгодное "Золотая осень" по цене 1 рубль 28 копеек... Неделя рекрутирования в борьбе с Зеленым змием, далее три дня в плацкарте, которые по сей день для меня загадка, я не помню что там происходило и никто мне так и не рассказал, но судя по сильно помятой форме, оторванным шевронам и значкам приколотым к форме в самых неожиданных местах - было весело. Сойдя с поезда, решив не откладывать в долгий ящик дела и не тратя время на отдых и приведение себя в должный вид наша троица прибыла к месту назначения - контору "Братсклесстрой". Именно на ее стратегическом обьекте "Коровник на 3000 голов" нам предстояло погибать молодыми))))

И вот, в соответсвующем виде, помятые но не сломленные, небритые, всклокоченные, распространяя соответствующий запах мы предстали пред мутные очи директора, который сидел в кабинете подперев голову руками и продираясь сквозь туман похмелья пытался понять чего мы от него хотим, и кто мы такие вобще... В итоге, когда мы все-таки нашли взаимопонимание посредством маленького литра самогона он произнес эпичную фразу:

- Вон там Братск - указывая правой рукой в одну сторону, - вон там лес - левая рука в другую сторону, - берите и стройте!

И да! Мы построили))) Но вот возвращение в альма-матер было еще веселее. Но это уже совсем другая история)))

В 1977 году мне предстояло писать диплом. Висел список тем и руководящих… Но можно было и самому придумать тему и поискать себе специалиста.

Я детства любил кино. Настолько, что в 9 и 10 классе по четвергам в школу перестал ходить и с утра (родители не в курсе были) отправлялся в кино на первый сеанс в 10 утра. А шёл на сеанс 12 или 13 часов, а далее если совсем удачный случай – на третий сеанс в 16 часов.

Удача состояла в том, чтобы в Москве в тот день в репертуаре было несколько фильмов… и успеть к началу сеанса 2 и 3. Потому что «репертуарная политика» была странная: на город в 7 примерно миллионов было 120 кинотеатров, разбросанных на огромной территории, а фильмов «давали» 3-4 и шли они по 2 недели. Так что увидеть три новых фильма было сложно. К тому же перед «советскими» праздниками репертуар исключал фильмы зарубежные, и в советских фильмах преобладало «старьё» про революцию, Ленина и Гражданскую войну.

Поэтому, желая «повысить кинокультуру» придумал себе диплом «Психология воздействия кино и телевидения» (если совсем точно «аудиовизуальных форм искусства на примере кино и тв»). И это позволило мне «с понтом» ходить на просмотры на факультет журналистики (там была кафедре тележурналистики), общаться с режиссёрами (в основном документалистами или авторов короткометражек).

Но диплом защищать надо всё равно было на «родном» факультете психологии… И руководителя брать «родного». Но все «родные» отказались… Не та тема.

Но у нас лекции по психологии общения читал «приходящий» профессор и декан Института Русского языка Леонтьев Алексей Алексеевич. Мировая знаменитость, академик и сын нашего декана Леонтьева Алексея Николаевича.

Я подошёл к нему после очередной лекции. Он был человек демократичный, к тому же ему было бы для репутации полезно иметь «дипломника» не из своего института.

Прошло месяца три, прихожу на лекцию Алексея Алексеевича, сажусь в дальний ряд, достаю бутерброд и начинаю жевать (лекция не началась). Тут входит профессор, ставит на стол портфель, оглядывает зал… и вместо начать направляется прямо ко мне и громко на всю аудиторию в 150 человек спрашивает «Гриша, как дела?»

Наступает гробовая тишина, я пытаюсь ответить, так сказать, в соответствии с субординацией, а получается, что профессор стоит, а я жую и жую и рукой машу… Типа отстань, видишь я ем, заходи попозже…

Выступал я на первенстве МГУ по тяжёлой атлетике: три года отзанимался в секции и надо было «сдать норматив», чтобы получить спортивный разряд, для чего нужно, чтобы «взял вес» в присутствии коллегии судей.

Перед началом соревнований – ка принято – зачитали состав участников. А в МГУ спорт тогда был ого-го! Мастера спорта, чемпионы СССР, чемпионы и призёры чемпионатов мира и Европы, Олимпийских игр… Когда меня объявляли, факультет ошибочно назвали «психический»…

Это был "знак"!

Прошли соревнования в «рывке», последним к рекордному весу подошёл самый сильный атлет. Тут его объявляют, перечисляют звания (с десяток) и – поскольку в следующем движении («толчке») с начальным весом я иду первым, - то судья информатор объявляет меня и говорит «Приготовиться»…

Тут в зале началась суматоха… Тренеры и журналисты бегом устремляются к судьям, возникает заминка, а рекордсмен стоит, ждёт…

Дело в том, что они подумали, что если я выступаю после чемпиона, то я ещё более сильный атлет, «чемпион чемпионов», а такого они не знают!!!

На последнем курсе я устроился на работу дворником (в свободное от учёбы время мёл двор и убирал снег), получил временно «служебную квартиру» в доме под снос неподалёку от факультета в ЖЭКе № 7. Мой участок был с выходом на улицу Герцена, до Кремля рукой подать.

Накануне праздника 7 ноября я решил переночевать у родителей. И поэтому убирать участок приехал только к 8 утра. А тут – такое не каждый год бывало – снег выпал ночью…

Выхожу со скребком, а по улице Герцена колонна танков на парад. Все улицы «вылизаны», а у одного меня отрезок  50 метров весь в сугробах… Мои коллеги-дворники все стоят как зайчики. Подбегает начальник ЖЭКа – а он был мужчина суровый – и кричит, в чём дело?! Ему уже из Кремля и Московского горкома партии и исполкома звонили и «втык» делали…

Я говорю «Проспал…» И все и все дворники решили: сейчас он меня съест! А он: «Я тебе будильник подарю…» И всё. инцидент исчерпан. И потом никаких выговоров, и премию дали, как всем.

Видимо, начальник решил, что я не просто расп…дяй, а раз такой ответ даю вызывающий, то я такой крутой, что меня лучше не трогать.

А ещё в карьере дворника такой был «упизод»: квартира сгорела на втором этаже старого дома. Дворникам велели всю гарь вычистить. Подогнали грузовик ЗИЛ-130, кузовом прямо под окно, и мы лопатами совковыми головешки и угли из квартиры через окно кидаем.

Когда нужно было зачищать под самым окном, то я стал одной ногой на кузов, а другую упёр в дверь подъезда для равновесия и лопатой шурую вовсю.

Утро было ещё раннее, жильцам вроде рано выходить. И вот стою я, раскорячившись, тут дверь кто-то толкает. Я громко и матерно прошу обождать, потом ногу убираю… и из подъезда выходит наш факультетский всемирно известный профессор Зинченко и снизу вверх с опаской на меня смотрит. Я ему говорю «Здравствуйте, Виктор Фёдорович, проходите, пожалуйста»…

Он меня узнаёт тут же, поскольку мы с ним оба состояли в профкоме (я от студентов). Хотя на мне и телогрейка, цепью подпоясанная, и беретка как у Че Гевары набекрень, и сапоги яловые (брат мотогонщик подарил) и весь я в пыли и гари.

Через пару дней я иду ему экзамен сдавать. Хотел билет взять, а он рукой машет: иди сюда сразу. Иду… А он и спрашивать ничего не стал, сразу «отлично» поставил. И ударился в воспоминания о юных годах, когда и сам подрабатывал…

Была тогда практика в нашем МГУ: посылать лучших студентов «по обмену» в Венгрию, в Будапештский университет. Я решил попробовать, хотя репутацию у меня с точки зрения «больших начальников» была не ахти: на собраниях часто критиковал порядки.

Но поскольку я был популярен на факультете среди студентов – ударно трудился в стройотрядах, играл в футбол за сборную факультета, выступал «по штанге», пел под гитару и играл «в самодеятельности» - то факультетские комиссии решили: мы его рекомендуем, а на комиссии в парткоме МГУ пусть его «завалят».

Тогда, чтобы «пустили за рубеж» надо было наизусть выучить все решения съездов КПСС, знать всех руководителей социалистических государств и коммунистических партий всего мира. И – прозвучит как каламбур – все знали, что я этого не знаю…

И вот я на комиссии в Главном Здании на парткоме МГУ. Вызывают меня. Вхожу: за столом человек 25 и все такие серьёзные, «протокольные» выражения на лицах.

Не успел я испугаться, как из самого центра стола встаёт молодой мужчина и прямиком ко мне: пожимает руку, треплет по плечу и говорит комиссии «Оформляйте, я его знаю… Парень что надо!»

Оказалось, что когда мы летели в Сибирь в стройотряд, он сидел в самолёте позади меня (я его не запомнил). А я всю дорогу 9 часов из Москвы до Благовещенска всё анекдоты рассказывал и историйки забавные, шутил, смеялся… А потом в стройотряде на гитаре бренчал, песни пел и в разгульной жизни в первых рядах был…

И оказался я в 1978 в Венгрии. И хотя в делегации были и «стукачи» (как положено тогда было), и «правильные» студенты и студентки, я таки «развернулся» и со мной и прочие как-то «зажили-запели».

Венгры потом хвалили наших руководителей делегации: какие на этот раз у вас хорошие ребята… «настоящие европейцы!»

Засидевшаяся в девках Маруся по совету подруги поехала поварихой в стройотряд, чтобы добыть себе жениха.

Уже в поезде она получила львиную долю внимания. Её угощали газировкой, конфетами, домашним салом и водкой. Командир отряда, маленький крепыш с уже намеченными залысинами, дал ей список бойцов для ознакомления, и Маруся провела первый кастинг женихов. Женатики, мелкота и все с дурацкими фамилиями сразу вылетели из претендентов на её руку и сердце.

«Да, в такой обстановке обмануться трудно. «Женихи» и правда на виду», — думала Маруся под бренчанье гитары, которую терзал в хвосте вагона носатый Леня.

При полном отсутствии чувства ритма и слуха у гитариста хорошее настроение зашкаливало.

Его однообразный концерт затянулся за полночь и, возможно, продолжался бы до утра, если бы огромный, двухметрового роста Шурик не сел на Лёнину гитару, когда тот отлучился в туалет.

Этот яркий поступок дал возможность поварихе заснуть чутким тревожным сном среди молодых весёлых мужчин. И, засыпая, она отметила, что ни Лёня-музыкант, ни слон Шурик ей не нравятся.

Однако Шурик постоянно напоминал о себе. Всё, что он ни делал, заканчивалось мелкой пакостью или большой катастрофой. Когда он наступал на ногу — у пострадавшего случался перелом, он попутно ошпаривал кого-нибудь горячим чаем, роняя чашку из своих граблеподобных рук. У него в руках ломались ручки, расчёски, и когда он садился — стулья рассыпались, разбрасывая в разные стороны свои деревянные ноги, как пьяные балерины.

Марусины будни начинались весело и страшно. Огромные котлы, печка, сложенная прямо в степи. Бочка с водой, которую нельзя транжирить на постирушки, душ и прочие излишества. Ну и степь, конечно, — ровная, бескрайняя, без единого кустика и… без туалета.

Это сразило её наповал. Где бы она ни присела, повариху могли наблюдать даже со строительной площадки. Чтобы справить нужду, следовало дожидаться ночи. Да и то никто не гарантировал, что в ответственный момент кто-нибудь из стройотрядовцев не захочет «полюбоваться на звёзды».

Маруся поставила вопрос ребром: «Готовить не буду, пока не поставите туалет».

Так первая саманная постройка появилась в голом поле, как памятник человеческим потребностям.

В этом строении отсутствовала дверь — сказалась местная нехватка материалов: деревья здесь не росли, доски не водились. Но находчивый Шурик, который очень серьёзно воспринял ультиматум поварихи, отлучился в посёлок и принёс дверь от холодильника, которую немедленно водрузили на законное место в маленьком саманном домике на одно очко.

Спала вся бригада в большой военной палатке. Своей кормилице выделили угол, завешенный двумя простынями.

Ночью мужики храпели, воняли или шумно мочились за тонким брезентом палатки, разрушая своей физиологией мечту о прекрасном принце.

Обеды у поварихи удавались так себе, но строители саманных коровников хвалили её стряпню, просили добавки и даже назначали свидания «для обсуждения меню». Маша на ухаживания пока не отвечала.

Пару раз её пытались ущипнуть за зад или просто по-дружески облапить — вроде благодарности за обед, но тут же рядом появлялся большой Шурик, который убедительно объяснял, что так делать не надо.

Он поставил свою раскладушку прямо возле отгороженной простынями «комнаты» Маши, зорко оберегая её ночной покой.

Сначала повариха радовалась, что влюблённый слон взялся её охранять. Но потом поняла, что благодаря его заботе,  может остаться совсем без кавалеров. Она с ужасом смотрела, как Шурик, пристально глядя в глаза слишком любезному строителю, закручивал штопором ложки и вилки, намекая на то, что он может сделать с нахалом. Иногда предупреждение не срабатывало, и под глазом соперника появлялся синяк.

На третьей неделе Шурик оказался вне коллектива. С ним не здоровались, не садились рядом за обедом, а он угрюмо смотрел, сидя на отдельной табуретке усиленной конструкции, на меченую им рабочую братию, хлебавшую щи кручеными ложками.

«Боже, из-за меня все переругались, все пошло не так, — переживала Маруся. — Надо персонально поговорить с Шуриком. Важно только выбрать правильное время».

Повариха поставила кастрюлю с супом посреди стола — пусть разливают сами. Кинулась в палатку, сняла передник, причесалась, тронула губы помадой, выглянула в степь – «женихи» рассаживалась по лавкам. Следовало дождаться конца обеда, когда все новости воспринимались куда лучше.

Волнение заставило ее двинуть быстрым шагом к саманному строению с эксклюзивным входом, которое красовалось в степи на виду у всех, кто, расслабившись, черпал из алюминиевых мисок пересоленный рассольник.

Маруся потянула на себя ручку «холодильника», но она почему-то не поддалась. Второй рывок получился посильнее. А с третьим — дверь выскочила из петель и тяжело упала, едва не придавив ей ноги.

Саманный домик закрывался на верёвочную петлю, за которую можно было ухватиться изнутри и оберегать свою тайну физиологических отправлений. Петлю сконструировал Шурик. Он её и удерживал изо всех сил, но Маруся победила.

Повариха стояла перед упавшей дверью, на которой, вцепившись мертвой хваткой в держалку, лежал ее вздыхатель с голой задницей. На правой ягодице у него темнела родинка.

Три дня Шурик с утра уходил подальше в степь, а спать ложился, когда повариха видела десятый сон.

Потом к ней пришла делегация. Носатый Лёня от имени бригады умолял помочь влюбленному другу справиться со стрессом. Вдруг повесится после такого конфуза. Он бы и повесился уже, только было негде.

Маруся пригладила выгоревшие волосы и пошла искать Шурика.

Вечером он тихо пришёл на ужин, а через месяц, вернувшись в город, они поженились. Вместо обручального золотого кольца, на пальце у Маруси красовался старинный калмыцкий перстень с грубо обработанным зелёным камнем. Старуха, которая продала его Шурику, утверждала, что перстень исполняет любые желания.

Рассказывал один мой знакомец и далее повествую от его лица.
"Давным-давно, в годы студенческой юности довелось мне поработать в ССО - так раньше назывались Студенческие Строительные Отряды.
Смотрю я на действующие ССО в нашем городе и вижу насколько не похожи статус и масштабы работ нынешних отрядов и прежних. Мы строили жилые дома в поселках, коровники, силосные ямы, тянули связь в отдаленные районы области, т.е. это были вполне серьёзные объекты. Соответственно высокими были и зарплаты. Возможно в чем-то нас и обманывали, но зарплата а 1000-1400 руб.за сезон – это было очень неплохо. Это было ой как неплохо. У инженера в среднем з/плата была 120-140 руб/месяц, а у нас, щеглов мелковозрастных – почти 300-400 руб за месяц. Конечно, работали от зари до зари и выходных дней было мало, но мы же не отдыхать ехали.
А сейчас… Ну ладно, не об этом речь.
На первом курсе поехали мы квартирьерами в небольшой поселок Т. одного из районов нашей области. Квартирьеры – это тот десант, который готовит основу для проживания и функционирования основного отряда. Нас пятерых заселили в интернат, в котором жили школьники из более отдаленных поселков, а сейчас разъехались на летние каникулы по домам. Нужно было побелить и покрасить комнаты, сделать столы и скамейки для столовой, построить душевую и туалет, т.е. подготовить лагерь для бойцов ССО. Были у нас некоторые сомнения как нас встретит местная молодежь, но местные нас приняли неплохо, более того, у нас сложились с ними неплохие отношения.
И вот как-то красим мы кровати на улице и наблюдаем, что часов в 7 – 8 вечера потянулся куда-то весь поселковый народ. Причем, сами принаряженные и с каким-то праздничным настроением, хотя обычный будний вечер. Причем, у каждого в руках емкость – ведро, бидон или даже фляга. Ну, мы то хоть и городские, но про сельскую жизнь в фильмах смотрели, поэтому предположили, что идут на дойку, за молоком. Ну и спрашиваем, чтобы удостовериться - мол случаем не доить идете? Народ смеется и отвечает – да, доить идем. Ну а мы, чтобы разговор из вежливости поддержать, а молоком не угостите ли потом? Хорошо, -говорят, - угостим. И смеются все. Где-то минут через 30-40 назад идут и видно, что уже емкости у них полные. Походят и говорят: "Ну, тащите банку, угостим свои "молоком"? Банки у нас только из под краски и для продуктов не годячие. Было ведро более-менее чистое, в котором воду держали, а под это дело пришлось ее вылить. Открывают они флягу и льют из нее в ведро. А из нее что-то желтое и тягучее струится. Я то ожидал, что сейчас польется обычное белое молоко, а тут что-то совершенно другое, прямо разрыв шаблонов. И время в этот момент как бы сжалось и словно в замедленной съемке я вижу как тягучая янтарно-желтая жидкость падает на белое дно ведра, но не разлетается брызгами, а тут же снова собирается в прозрачную янтарно-желтую массу. Я не понял вначале, что это вино. Поблагодарили наших дарителей и решили на сегодня работу закончить, чтобы начать дегустацию необычного напитка. Уж очень это ароматно пахло и аппетитно выглядело.
Я видел и пробовал разные вина: красные как красные чернила или бесцветные как напиток «Буратино». Были домашние вина из ягод. Но все они были простыми и невзрачными. Этот же напиток помимо необычной консистенции имел насыщенный желтый цвет и фруктовый аромат. Это был настоящий нектар. На вкус это был приятный фруктовый сок с легкой терпкостью и пился он легко и незаметно. Никогда больше я не пробовал ничего подобного.
То, что вечером мы пили вино и его было пол-ведра почувствовали только следующим утром. Меня штормило, голова шумела и болела. Страшно хочется пить, но воды нет - ее вылили, чтобы освободить ведро. А тут еще на железной панцерной сетке одной из кроватей я увидел немаленького такого сусла. Он лежал на сетке, видел как мы вокруг ходим, слегка покачиваясь, но не убегал.
- Это что еще такое тут лежит?
- Это твой Фрунзик.
- Не понял. Какой такой Фрунзик?
Оказывается вчера вечером к нам зашел любопытный суслик, мы его поймали и, согласно законам гостеприимства накормили и напоили. А чтобы он чувствовал себя как равный с нами, то нарекли его в честь Фрунзика Мкртчяна за его выдающий нос.
По-видимому, он тоже мучился от головной боли. Во всяком случае, в его взгляде был такой же набор неприятных ощущений, связанных с похмельем, как и у нас. Но похмелять мы его не стали. Во-первых, незачем его приучать к человеческим порокам. А во-вторых, нечем, так как все было выпито ещё вчера. Взяли и отпустили его в степь, благо она тут в трех метрах.
А откуда в бидонах доярок и дояров вместо молока взялось вино? Оказывается, на окраине поселка находилась узловая железнодорожная станция, на которой работали некоторые из жителей этого поселка. И когда какой-то состав останавливался, то местные уже знали, что едет в этом составе, есть ли охрана и пр. Контейнеры с товаром сопровождали бойцы ВОХРа и на эти вагоны хотя и зарились, но редко. А составы с цистернами, как правило, шли без охраны. Снаружи цистерны одинаковые и что в этой цистерне – соляная кислота или коньяк – знать могли только те, кто видел документы на груз, т.е. железнодорожники. Они то и сливали своим соответствующую информацию и когда такой состав прибывал на разъезд, то народ его уже ждал.
Сам я не видел, но думаю, что выглядело примерно так. Молодые ребята ловко взбирались наверх цистерны, сбивали замки и срывали пломбы.
«Что там?» - кричали снизу.
- «Спирт. Кому спирт?» или «Здесь Коньяк!». На коняк желающих было немного, а на спирт и того меньше. А когда открывали цистерну с вином, то народ возбуждался, старались быстрее передать свои емкости наверх, чтобы их там наполнили и спустили им вниз. Говорят, что в некоторых цистернах между двумя крышками лежат бутылки с образцами той продукции, которая находится в цистерне. Не знаю, никогда там не присутствовал. Но точно знаю, что вино в этих цистернах совершенно отличается от вина в бутылках, в лучшую сторону. И неудивительно, что местные с таким воодушевлением отправлялись за этой добычей.
Припоминаю ещё такой случай. В августе работали там на уборочной солдатики и с некоторыми успели познакомиться. И вот как-то на карьере загружались мы бутовым камнем. Пить хочется страшно, а воду забыли с собой взять. Тут подъезжают несколько военных Уралов. Видим там своих знакомых.
Привет – привет. Как дела? Есть что попить?
- Есть, только фляжка уже теплая.
- Да пусть теплая, лишь бы горло смочить.
Откручиваю крышку и в нос бьет горячий винный запах.
Вино? А есть что другое?
-У Николая, кажется, коньяк остался.
- А воды нет?
- ?? Зачем пить воду, если есть вино?
Логично.
А зимой в местной областной газете попалась заметка о том, что в поселке Т. (поселок, где мы работали) такого-то района пресечена деятельность преступной группы лиц, которые занимались хищением товаров народного потребления из контейнеров проходящих составов: холодильников, телевизоров, мебели и пр. Возможно, что в категории «и пр.» были вино, коньяк и спирт. А может быть там было несколько групп и взяли только тех, кто грабил контейнеры?"